Страница:
Субъект, объект, норма.
Субъект вступает в контакт с миром, изменяя предметную обстановку своего бытия и самого себя в процессе решения практических и духовно-теоретических задач. Объект – часть бытия, та реальность, на которую субъект направляет свое познание и обращает свою деятельность [65, с. 341–342, 525–526].
Процесс нормирования может быть рассмотрен в двух аспектах:
1) нормирование как процесс создания нормы; 2) нормирование как процесс оценивания объекта с точки зрения соответствия/несоответствия норме. Объектом нормирования в каждом из этих случаев является все многообразие реалий объективного мира, абстрактные, психоэмоциональные сущности и проч., попавшие в поле зрения человека. Иными словами, все, что воспринято и осознано, то осмыслено и охарактеризовано через понятие нормы.
Субъекты нормирования-создания и нормирования-оценки могут несколько различаться. Из тезиса о социальном характере норм следует, что позиция субъекта нормирования всегда занята социальным индивидом, при этом его роли неоднозначны. Так, при нормировании-оценке субъект на основании имеющихся у него представлений о норме оценивает объект с точки зрения соответствия/несоответствия этим представлениям. Субъект в таком случае активен как оценивающее лицо, но пассивен как пользователь нормами. При нормировании-создании норм возможны, например, такие ситуации:
а) нормы императивного типа творятся людьми, действующими от лица всего социума, поэтому, будучи творением отдельных людей, воспринимаются при этом как объективное начало. Это правила для всех, являющиеся предметом почитания, трансляции сами по себе, а не как произведение некоего автора;
б) нормы могут быть созданием конкретного человека и при этом восприниматься как субъективные. В таком случае другие не обязаны соблюдать эти правила, в крайнем случае последние могут быть распространены на микросоциум, центральной фигурой которого является создатель норм (на семью, небольшой коллектив и др.).
Таким образом, все, что попадает в поле зрения человека, оценивается им с позиций «как надо», «как должно быть», «как обычно бывает», «сколько нужно» и т. п., т. е. становится объектом нормирования. Человек в процессе нормирования всегда выступает оценивающим субъектом, но не всегда – творящим.
На основании сделанных частных выводов предлагаем следующее определение нормы. Норма, сформировавшаяся в результате осмысления и оценивания человеком совокупности явлений, представляет собой социально обусловленную меру, задающую пределы качества и сохраняющую его себетождественность, имеющую пространственную и временную характеристики. Схематично место нормы в системе онтологических категорий может быть представлено следующим образом (см. рис. 2).
Рис 2. Норма среди онтологических категорий
1.1.2. Норма как семантическая категория русского языка
Субъект вступает в контакт с миром, изменяя предметную обстановку своего бытия и самого себя в процессе решения практических и духовно-теоретических задач. Объект – часть бытия, та реальность, на которую субъект направляет свое познание и обращает свою деятельность [65, с. 341–342, 525–526].
Процесс нормирования может быть рассмотрен в двух аспектах:
1) нормирование как процесс создания нормы; 2) нормирование как процесс оценивания объекта с точки зрения соответствия/несоответствия норме. Объектом нормирования в каждом из этих случаев является все многообразие реалий объективного мира, абстрактные, психоэмоциональные сущности и проч., попавшие в поле зрения человека. Иными словами, все, что воспринято и осознано, то осмыслено и охарактеризовано через понятие нормы.
Субъекты нормирования-создания и нормирования-оценки могут несколько различаться. Из тезиса о социальном характере норм следует, что позиция субъекта нормирования всегда занята социальным индивидом, при этом его роли неоднозначны. Так, при нормировании-оценке субъект на основании имеющихся у него представлений о норме оценивает объект с точки зрения соответствия/несоответствия этим представлениям. Субъект в таком случае активен как оценивающее лицо, но пассивен как пользователь нормами. При нормировании-создании норм возможны, например, такие ситуации:
а) нормы императивного типа творятся людьми, действующими от лица всего социума, поэтому, будучи творением отдельных людей, воспринимаются при этом как объективное начало. Это правила для всех, являющиеся предметом почитания, трансляции сами по себе, а не как произведение некоего автора;
б) нормы могут быть созданием конкретного человека и при этом восприниматься как субъективные. В таком случае другие не обязаны соблюдать эти правила, в крайнем случае последние могут быть распространены на микросоциум, центральной фигурой которого является создатель норм (на семью, небольшой коллектив и др.).
Таким образом, все, что попадает в поле зрения человека, оценивается им с позиций «как надо», «как должно быть», «как обычно бывает», «сколько нужно» и т. п., т. е. становится объектом нормирования. Человек в процессе нормирования всегда выступает оценивающим субъектом, но не всегда – творящим.
На основании сделанных частных выводов предлагаем следующее определение нормы. Норма, сформировавшаяся в результате осмысления и оценивания человеком совокупности явлений, представляет собой социально обусловленную меру, задающую пределы качества и сохраняющую его себетождественность, имеющую пространственную и временную характеристики. Схематично место нормы в системе онтологических категорий может быть представлено следующим образом (см. рис. 2).
Рис 2. Норма среди онтологических категорий
1.1.2. Норма как семантическая категория русского языка
Пересечение онтологической категории нормы с другими онтологическими категориями (качество, количество, мера, пространство, время, субъект, объект, сущность, явление, тождество, различие) проецируется и на язык, среди семантических категорий которого можно обнаружить те же отношения. Кроме того, языковой материал позволяет дополнить список категорий, взаимодействующих с категорией нормы, или уточнить особенности языковой интерпретации того или иного аспекта взаимодействия категорий.
Отправной точкой для определения специфики нормы являются, по-видимому, семантические категории качества и количества (по терминологии А. В. Бондарко, качественности и количественности), в основе которых лежат соответствующие онтологические категории. Нормативные представления лежат в основе определения качества, которое осуществляется с опорой на стандарт – «общие для говорящего и слушающего усредненные представления о данном классе» [168, с. 131]. Соотношение с нормой позволяет также решить вопрос о наличии количественных отношений, в основе которых «лежит сравнение вещей, принимаемых за относительно однородные, одноименные, т. е. сравнимые» [168, с. 163].
Онтологическая связь категорий качества и количества определяет наличие частных качественно-количественных категорий, в том числе меры, градуальности, интенсивности и др.
Одной из основных качественно-количественных семантических категорий этого уровня является, на наш взгляд, категория градуальности, для которой понятие нормы принципиально важно: категория градуальности демонстрирует значимость нормы для категорий качества и количества в их синтезе.
Исследованию категории градуальности посвящено несколько серьезных трудов, в первую очередь следует отметить работы Ю. Л. Воротникова [38; 39; 134] и С. М. Колесниковой [69; 70]. Вместе с тем заметно, что схожие вопросы поднимаются при описании других категорий, прежде всего категории интенсивности. В целом описания категорий градуальности и интенсивности, данные в лингвистической литературе, имеют общие базовые положения, а именно:
1) констатируется качественно-количественный характер категорий;
2) называются основные компоненты семантики категорий: субъект, объект, мерный признак, основание;
3) устанавливается статус нормы как ориентира, основания градуирования/интенсификации, соотнесение с которым определяет степень проявления признака в конкретном объекте;
4) определяется суть нормативных представлений как коллективно-субъективных представлений о нейтральном, стереотипном, стандартном проявлении качества, являющихся результатом типизирующей, абстрагирующей деятельности сознания;
5) осуществляется описание категорий в виде шкал, на которых функцию точки отсчета выполняет норма.
При несомненном сходстве описаний различается определение статуса категорий. Так, по Ю. Л. Воротникову, градуальность – семантическая категория, а в работе И. И. Туранского [170] она названа понятийной категорией, реализуемой в системе языка через категорию интенсивности, отражающую возможность различной проявленности признака по отношению к точке отсчета – норме. Описание градуальности как семантической категории русского языка реализовано в упомянутых работах С. М. Колесниковой; определение интенсивности как семантической категории, основанной на понятии градации количества, принимается, например, С. В. Маклаковой [94] и т. д.
Разведение понятий градуальность и интенсивность может быть осуществлено, как нам кажется, на основе противопоставления объективного и субъективного компонентов семантики соответствующих категорий. Внимание к объективному компоненту выявляет сущность и свойства самого объекта, к субъективному – особенности воспринимающего субъекта. Эта оппозиция нашла отражение в работе И. И. Туранского. Исследователь предлагает различать интенсивность как 1) восприятие явлений как объективных данностей и объективную оценку, сопровождающую это восприятие; 2) субъективное восприятие и субъективную оценку, являющиеся отражением экспансивности речевого темперамента языковой личности [170, с. 23]. Очевидно, что в основе в обоих случаях лежат представления носителей языка о возможности качества быть выраженным в разной степени, однако акценты расставлены по-разному. В связи с этим видится следующее терминологическое решение: для обозначения семантической категории, представляющей собой языковую интерпретацию неразрывного онтологического единства качества и количества, использовать термин «градуальность», а термином «интенсивность» называть категорию экспрессивно-стилистического характера, на первый план выдвигающую фигуру говорящего субъекта. Понимаемая таким образом интенсивность – составляющая оценки, суть которой заключается в приписывании предмету речи признака положительного или отрицательного ценностного отношения к нему субъекта [96, с. 108].
Все сказанное обосновывает рассмотрение категории нормы в связи с 1) качественно-количественной категорией градуальности, основанной на представлении о количественной неоднородности качества, и 2) субъективно-объективной категорией оценки, выражающей отношение говорящего к предмету речи-мысли. При этом анализ взаимодействия категорий градуальности и оценки, в свою очередь, дает основания судить об их генетической близости, которая подтверждается следующим:
1) значимостью бинарного противопоставления, которое выступает как структурный принцип организации семантического пространства измеряемого/оцениваемого качества;
2) представлениями о возможностях различной степени проявления признака, в том числе признака ценностного отношения к объекту;
3) возможностью представить семантическое пространство в виде динамической шкалы, отражающей свойство признака убывать, нарастать, существовать в различных проявлениях;
4) субъективно-объективным характером полученной шкалы: градуирующий/оценивающий субъект опирается на свое отношение к объекту и на существующий оценочный стереотип, объект, в свою очередь, сочетает в себе и объективные, и субъективные признаки;
5) значимостью понятия нормы: при градуировании/оценке субъект соотносит реальные признаки объекта с нормой для данного класса.
Итак, названные выше категории – градуальность, интенсивность, оценка – имеют генетическую общность. Первичной является качественно-количественная категория градуальности, которую мы, вслед за Ю. Л. Воротниковым, понимаем следующим образом: это семантическая категория, отражающая способность качественного признака выступать в данном носителе в той или иной степени проявления относительно другого носителя или относительно нормы этого признака, а также находиться в состоянии перехода от одной степени проявления к другой [38, с. 20]. Категории интенсивности и оценки являются производными от категории градуальности: они также базируются на представлении о мерности бытия, но отражают уже не столько объективные свойства явлений, сколько отношение воспринимающего субъекта к этим явлениям. Рассматривая соотношение нормы с основными онтологическими категориями, мы выявили, в частности, линии взаимодействия «качество – количество – норма» и «субъект – объект – норма»; очевидно, что те же линии обнаруживаются и при анализе семантических категорий.
Несмотря на близость категорий градуальности, интенсивности и оценки, значение для них нормативных представлений имеет специфику в каждом случае.
Градуальность, норма.
Специфика ментальной процедуры градуирования обусловлена обстоятельствами, непосредственно связанными с двумя основными участниками градуирования – градуируемым объектом и градуирующим субъектом:
1) особенностью признака-качества, заключающейся в существовании количественного параметра, в связи с чем формирование значения происходит с учетом возможного количественного изменения признака [46; 195; 196; 197];
2) существованием в организме сенсорных шкал, оценивающих различные величины, что позволяет признать за организмом способность быть своеобразным измерительным прибором и путем чувственного восприятия разных величин судить об их количественной стороне [187].
Таким образом, реальные объекты, обладающие набором измеряемых признаков, воспринимаются человеком посредством органов чувств, далее сознание осуществляет сопоставление воспринятого с представлениями о размерных характеристиках класса, к которому относится объект, и «выносит вердикт» относительно степени проявления какого-либо признака. В сознании воспринимающего субъекта оказываются закрепленными представления как о принципиальной мерности, неоднородности качеств, так и о существовании некой нормы, через соотнесение с которой можно установить степень проявления признака реального объекта.
Многообразные количественные проявления качества можно упорядочить посредством модели шкалы. Шкала градации представляет собой градуированное семантическое пространство признака, ограниченное с обеих сторон его возможными полярными реализациями. Эта шкала отражает способность качества изменять свои количественные характеристики при сохранении неразрывной связи противоположностей, т. е. при сохранении качественного тождества. В середине шкалы проходит так называемая ось симметрии, соответствующая усредненной реализации признака и свидетельствующая о балансе сем «больше/меньше» (о шкале градации см. [8; 36; 131]) (см. рис. 3).
Рис. 3. Шкала градации
Норма, или нулевая степень измерения, выполняет в данном случае классифицирующую функцию, определяя степень проявления признака, задавая образец, стандарт и формируя модель качества [70, с. 18]. Учитывая ведущую роль нормы в шкалообразовании, можно заключить, что градуальная семантика всегда включает признак отношения к норме.
Представленная таким образом шкала градации носит, по-видимому, предельно упрощенный характер. Думается, что среди усложняющих факторов можно назвать непосредственно связанные с феноменом нормы, а именно:
1. Разнообразие объектов, обладающих одним качеством. В действительности шкала одного качества, например длины, должна быть представлена множеством шкал, промеряющих длину объектов разных классов: веревок, дорог, волос и др. Разумеется, для каждого класса существует своя норма, организующая видовую шкалу. Заметим, что сами нормы также существенно различаются, представляя собой то среднее арифметическое, то некий прототип-ориентир и проч. Выбор же нормы определяется, по-видимому, упомянутой выше способностью человека быть измерительным прибором. Эта способность обусловливает «человеческий» характер многих норм: норма устанавливается относительно человека, параметры которого во многих случаях являются естественной нормой градации [134, с. 192]. Таким образом, одно качество может быть представлено множеством шкал со своими нормами, при этом норма выступает не только фактором, организующим каждую шкалу, но и фактором, объединяющим множество шкал: будучи антропоцентричной, норма оказывается «в известной мере абсолютной» [134, с. 193].
2. Организация отдельных участков шкалы. Графическое представление шкалы может стать источником заблуждений о реальном устройстве семантического пространства признака. Так, можно предположить, что на шкале градации есть только одна точка нормы (в месте пересечения с осью симметрии), что участки шкалы (в том числе участок нормы) – это именно точки, т. е. своеобразные атомы, неделимые далее проявления качества. Такие предположения не вполне корректны. Действительно, норма является для шкалы градации основным организующим фактором, однако речь должна вестись не об одной норме, а о целом комплексе. Примем за основу утверждение Н. Д. Арутюновой о том, что каждая точка на шкале имеет свойство растяжимой точечности, т. е. должна быть представлена как особая зона, локализованная на определенном пространстве шкалы [8, с. 233]. В таком случае каждый участок также является градуированным пространством со своей нормой. Иными словами, свою норму имеет не только шкала целиком, но и отдельные ее участки, в том числе полюса: «Качественные слова в большинстве своем не просто называют качество, но и указывают на степень отклонения от средней нормы. Сами же эти отклонения тоже обычно бывают нормативными» [125, с. 122]. Следовательно, можно говорить о некой центральной норме и о множестве норм отдельных участков шкалы. Последние, в свою очередь, представляют собой частные мини-шкалы градации, организованные по тому же принципу, что и базовая шкала.
Таким образом, на семантическом пространстве признака наблюдаются две разнонаправленные тенденции. С одной стороны, имеет место своеобразная полинормативность: качество представлено частными разновидностями с видовыми нормами, а участки шкалы градации, как и целое, являются градуированными каждый относительно своей нормы. С другой стороны, имеет место тенденция к мононормативности: антропоцентричность картины мира делает параметры человека практически абсолютной нормой, которая и формирует базовую шкалу градации. В целом «отношение качественного признака к норме – универсальный семантический признак градуальности» [70, с. 188].
Категории нормы и градуальности находятся друг с другом в отношениях взаимообусловленности. Значение нормы как фактора, формирующего шкалу градации, было рассмотрено выше, другой аспект – градуирование самой нормы. Норма может быть представлена как точка только на шкалах градации простейшего типа, например 36,6° на градуснике. Однако в большинстве случаев, как и другим значениям на шкале, норме отводится определенное градуированное пространство. Это пространство занято явлениями, которые в целом можно счесть нормальными, но которые, однако, обладают различными количественными характеристиками. Так, русский язык позволяет говорящим обозначить разную степень нормальности, охарактеризовав объект как почти, не вполне, вполне, совершенно, абсолютно, более чем и т. п. нормальный. Представление нормы как градуированного пространства соотносится с ее пониманием как диапазона допустимых отклонений, не сопровождающихся значительными количественными изменениями.
Итак, в сознании человека представления о степени проявления того или иного признака формируются в результате соотнесения с нормой, а представления о норме включают такой компонент, как возможность градуирования.
Интенсивность, норма.
Отметим, что статус категории интенсивности определяется по-разному: утверждается, что это категория грамматическая [150], лексико-грамматическая [75], семантическая [170], лексическая [14]. Пересечение в семантике интенсивности парных понятий «качество – количество», «субъект – объект» подчеркивается в определении Е. В. Бельской: семантическое основание лексической категории интенсивности – «представление некоторого субъекта о ненормативности определенного объекта в аспекте степени проявления качественно-количественных характеристик последнего (курсив мой. – Н. Ф.)» [14, с. 6]. Интенсивность, следовательно, представляет собой своеобразную авторскую интерпретацию, субъективное видение мерных качеств объекта. Исследования категории интенсивности сосредоточены на описании единиц с выраженной интенсивностью, однако их обнаружение и семантический анализ не были бы возможны без обращения к понятию нормы, представляющему нейтральную, нулевую интенсивность.
Для определения особенностей соотношения «интенсивность, норма» рассмотрим несколько шкал интенсивности (см. рис. 4).
Рис. 4. Шкалы интенсивности
На обеих шкалах существует зона, соответствующая коллективно-субъективным представлениям о нейтральном, исходном, обычном [170, с. 32], иными словами, о норме. Значение нормы может быть вербализовано через определитель «в меру» [129, с.7], единицы же с семантикой выраженной интенсивности называют такие характеристики объекта, которые, по мысли говорящего, этой мере не соответствуют. Представления о норме являются для шкалы интенсивности основным организующим началом, точкой отсчета, так как в каждом случае устанавливается оппозиция с типовым значением «норма – не-норма». Обязательность нормы, ее функция быть точкой отсчета подтверждается следующим фактом: реальные языковые единицы далеко не всегда представляют все шаги по шкале интенсивности, однако минимум – две лексемы со значением нормы и не-нормы – обычно имеет место.
Симметрия идеальной шкалы интенсивности не соответствует реальному положению дел. Исследователи отмечают, что, во-первых, в реальном языке единицы со значением усиления интенсивности представлены в большем количестве, чем единицы, называющие ослабление признака. На материале говоров Среднего Приобья Е. В. Бельская указывает следующее соотношение: 96,5 % диалектных интенсивных единиц указывает на превышение нормы и только 3,5 % – недостижение. В связи с этим на шкале, заполненной единицами конкретного языка, зона нормы оказывается сдвинутой к основанию [170, с. 32]. Во-вторых, несмотря на возможность бесконечного числа шагов по шкале, лексические ряды интенсивности обычно состоят не более чем из трех компонентов. В диалектах, например, наиболее частотны следующие ситуации:
1) норма – усиление первого шага: окунь – окунище;
2) норма – усиление первого шага – усиление второго шага: идти – хлестать – хлобыстать (о дожде);
3) ослабление первого шага – норма – усиление второго шага: горьковатый – горький – горьчущий [14, с. 91].
Используя понятия шага, можно констатировать, что традиционно специальное словесное выражение получают степени проявления признака, относительно близкие к норме. Такое положение дел обусловлено следующими особенностями нормативных представлений. Известно, что последние характеризуются расплывчатостью, доходящей до полной неосознанности [9, с. 66; 70, с. 26]. Между тем само существование этих представлений – реальность нашего сознания, без которой человек не смог бы осуществлять классификационную и оценочную деятельность. Именно в сравнении с нормой оказываются очевидными качественно-количественные особенности объекта, потому наиболее естественной и генетически первичной является оценка по принципу «норма – не-норма». Разнообразные случаи несоответствия норме с большими трудностями подвергаются упорядочению, так как лишены специального ориентира. Таким образом, обязательное наличие единицы со значением нормы и вербализация шагов, соответствующих первичному отклонению от нормы, – очередное свидетельство базового значения нормы для осознания степени проявления признака.
Итак, шкала интенсивности образуется вокруг нормы, которая противопоставлена другим точкам шкалы по характеристике «в меру – не в меру». Выбор слова из комплекса интенсивной лексики осуществляется говорящим на основе его представлений о степени несоответствия норме.
Оценка, норма.
В самом общем виде оценка – это выражение человеком своего отношения к предмету. Как следствие, тремя наиболее очевидными компонентами содержания оценки являются оценивающий субъект, оцениваемый объект, характер оценки [36; 96]. Разнообразие оценочных ситуаций позволяет говорить о различных субъектах оценки (один человек, группа, социум) и о бесконечном многообразии ее объектов. Действительно, восприятие мира человеком таково, что в фокус оценочной деятельности может попасть практически любой объект и любое свойство объекта. Одно из важнейших свойств оценки – сочетание субъективного (отношение субъекта к объекту) и объективного (свойства объекта) компонентов, причем даже доминирование одного из компонентов не означает полного отсутствия второго. Субъект, оценивая предметы, опирается 1) на свое отношение, в основе которого – широкий спектр мотивов: взгляды на жизнь, требования ситуации, настроение и проч. (изменение отношения может привести к смене оценочного знака), 2) на стереотипные представления об объекте и шкале градации, на которой расположен оцениваемый признак. В свою очередь, объект сочетает субъективные (отношение субъекта) и объективные (не зависящие от воспринимающего, но впоследствии им осмысленные) признаки [36]. Добавим, что в виде шкалы градации можно представить не только пространство признака объекта, но и пространство отношения субъекта, каждое из которых градуировано. Таким образом, для семантики оценки остается актуальной модель шкалы градации, а следовательно, очевидна значимость нормативных представлений, формирующих эту шкалу. Норма как представление о некотором стандарте, образце для данного класса [196, с. 62] является четвертым обязательным компонентом оценочной семантики – основанием оценки.
Для результата оценочной деятельности имеет значение природа представлений о стандарте, которые могут быть частью как индивидуальной картины мира (это вкусы, о которых, как известно, не спорят), так и национальной (это некие социальные стандарты и эталоны, общеодобряемые образцы). Во втором случае результат оценивания обладает высокой степенью предсказуемости и массовости.
Несмотря на значительное сходство шкал градации и оценок, место нормы на них различно. Как уже отмечалось, на шкале градации норма (параметрическая) расположена в средней части, а по обе стороны от нее симметрично возрастает или убывает степень проявления признака. На шкале оценок позиция нормы иная.
Шкала оценок ограничена полюсами, соответствующими противопоставленным оценочным значениям (в общем виде это значения «хорошо – плохо»). В средней части шкалы расположена зона нейтрального (термин Е. М. Вольф), нейтральная полоса (термин Т. В. Маркеловой), где баланс плюса и минуса дает нулевую оценку. Между полюсами устанавливаются отношения неполной обратимости: плохой – это «лишенный положительных качеств, не удовлетворительный, не удовлетворяющий каким-нибудь требованиям», в то время как хороший – «положительный по своим качествам, вполне удовлетворительный, такой, как следует» [120, с. 452, 754]. Иными словами, плохое определяется через отрицание хорошего, а хорошее – через констатацию положительных качеств. Общим моментом, присутствующим в обеих дефинициях, является указание на некие требования, которым, по мнению субъекта, должен удовлетворять объект; эти требования не что иное, как норма. Таким образом, можно предположить, что хороший – «соответствующий норме», плохой – «не соответствующий». Следовательно, полюса противопоставлены друг другу не только, как хороший плохому, но и как нормальный ненормальному (см. рис. 5):
Отправной точкой для определения специфики нормы являются, по-видимому, семантические категории качества и количества (по терминологии А. В. Бондарко, качественности и количественности), в основе которых лежат соответствующие онтологические категории. Нормативные представления лежат в основе определения качества, которое осуществляется с опорой на стандарт – «общие для говорящего и слушающего усредненные представления о данном классе» [168, с. 131]. Соотношение с нормой позволяет также решить вопрос о наличии количественных отношений, в основе которых «лежит сравнение вещей, принимаемых за относительно однородные, одноименные, т. е. сравнимые» [168, с. 163].
Онтологическая связь категорий качества и количества определяет наличие частных качественно-количественных категорий, в том числе меры, градуальности, интенсивности и др.
Одной из основных качественно-количественных семантических категорий этого уровня является, на наш взгляд, категория градуальности, для которой понятие нормы принципиально важно: категория градуальности демонстрирует значимость нормы для категорий качества и количества в их синтезе.
Исследованию категории градуальности посвящено несколько серьезных трудов, в первую очередь следует отметить работы Ю. Л. Воротникова [38; 39; 134] и С. М. Колесниковой [69; 70]. Вместе с тем заметно, что схожие вопросы поднимаются при описании других категорий, прежде всего категории интенсивности. В целом описания категорий градуальности и интенсивности, данные в лингвистической литературе, имеют общие базовые положения, а именно:
1) констатируется качественно-количественный характер категорий;
2) называются основные компоненты семантики категорий: субъект, объект, мерный признак, основание;
3) устанавливается статус нормы как ориентира, основания градуирования/интенсификации, соотнесение с которым определяет степень проявления признака в конкретном объекте;
4) определяется суть нормативных представлений как коллективно-субъективных представлений о нейтральном, стереотипном, стандартном проявлении качества, являющихся результатом типизирующей, абстрагирующей деятельности сознания;
5) осуществляется описание категорий в виде шкал, на которых функцию точки отсчета выполняет норма.
При несомненном сходстве описаний различается определение статуса категорий. Так, по Ю. Л. Воротникову, градуальность – семантическая категория, а в работе И. И. Туранского [170] она названа понятийной категорией, реализуемой в системе языка через категорию интенсивности, отражающую возможность различной проявленности признака по отношению к точке отсчета – норме. Описание градуальности как семантической категории русского языка реализовано в упомянутых работах С. М. Колесниковой; определение интенсивности как семантической категории, основанной на понятии градации количества, принимается, например, С. В. Маклаковой [94] и т. д.
Разведение понятий градуальность и интенсивность может быть осуществлено, как нам кажется, на основе противопоставления объективного и субъективного компонентов семантики соответствующих категорий. Внимание к объективному компоненту выявляет сущность и свойства самого объекта, к субъективному – особенности воспринимающего субъекта. Эта оппозиция нашла отражение в работе И. И. Туранского. Исследователь предлагает различать интенсивность как 1) восприятие явлений как объективных данностей и объективную оценку, сопровождающую это восприятие; 2) субъективное восприятие и субъективную оценку, являющиеся отражением экспансивности речевого темперамента языковой личности [170, с. 23]. Очевидно, что в основе в обоих случаях лежат представления носителей языка о возможности качества быть выраженным в разной степени, однако акценты расставлены по-разному. В связи с этим видится следующее терминологическое решение: для обозначения семантической категории, представляющей собой языковую интерпретацию неразрывного онтологического единства качества и количества, использовать термин «градуальность», а термином «интенсивность» называть категорию экспрессивно-стилистического характера, на первый план выдвигающую фигуру говорящего субъекта. Понимаемая таким образом интенсивность – составляющая оценки, суть которой заключается в приписывании предмету речи признака положительного или отрицательного ценностного отношения к нему субъекта [96, с. 108].
Все сказанное обосновывает рассмотрение категории нормы в связи с 1) качественно-количественной категорией градуальности, основанной на представлении о количественной неоднородности качества, и 2) субъективно-объективной категорией оценки, выражающей отношение говорящего к предмету речи-мысли. При этом анализ взаимодействия категорий градуальности и оценки, в свою очередь, дает основания судить об их генетической близости, которая подтверждается следующим:
1) значимостью бинарного противопоставления, которое выступает как структурный принцип организации семантического пространства измеряемого/оцениваемого качества;
2) представлениями о возможностях различной степени проявления признака, в том числе признака ценностного отношения к объекту;
3) возможностью представить семантическое пространство в виде динамической шкалы, отражающей свойство признака убывать, нарастать, существовать в различных проявлениях;
4) субъективно-объективным характером полученной шкалы: градуирующий/оценивающий субъект опирается на свое отношение к объекту и на существующий оценочный стереотип, объект, в свою очередь, сочетает в себе и объективные, и субъективные признаки;
5) значимостью понятия нормы: при градуировании/оценке субъект соотносит реальные признаки объекта с нормой для данного класса.
Итак, названные выше категории – градуальность, интенсивность, оценка – имеют генетическую общность. Первичной является качественно-количественная категория градуальности, которую мы, вслед за Ю. Л. Воротниковым, понимаем следующим образом: это семантическая категория, отражающая способность качественного признака выступать в данном носителе в той или иной степени проявления относительно другого носителя или относительно нормы этого признака, а также находиться в состоянии перехода от одной степени проявления к другой [38, с. 20]. Категории интенсивности и оценки являются производными от категории градуальности: они также базируются на представлении о мерности бытия, но отражают уже не столько объективные свойства явлений, сколько отношение воспринимающего субъекта к этим явлениям. Рассматривая соотношение нормы с основными онтологическими категориями, мы выявили, в частности, линии взаимодействия «качество – количество – норма» и «субъект – объект – норма»; очевидно, что те же линии обнаруживаются и при анализе семантических категорий.
Несмотря на близость категорий градуальности, интенсивности и оценки, значение для них нормативных представлений имеет специфику в каждом случае.
Градуальность, норма.
Специфика ментальной процедуры градуирования обусловлена обстоятельствами, непосредственно связанными с двумя основными участниками градуирования – градуируемым объектом и градуирующим субъектом:
1) особенностью признака-качества, заключающейся в существовании количественного параметра, в связи с чем формирование значения происходит с учетом возможного количественного изменения признака [46; 195; 196; 197];
2) существованием в организме сенсорных шкал, оценивающих различные величины, что позволяет признать за организмом способность быть своеобразным измерительным прибором и путем чувственного восприятия разных величин судить об их количественной стороне [187].
Таким образом, реальные объекты, обладающие набором измеряемых признаков, воспринимаются человеком посредством органов чувств, далее сознание осуществляет сопоставление воспринятого с представлениями о размерных характеристиках класса, к которому относится объект, и «выносит вердикт» относительно степени проявления какого-либо признака. В сознании воспринимающего субъекта оказываются закрепленными представления как о принципиальной мерности, неоднородности качеств, так и о существовании некой нормы, через соотнесение с которой можно установить степень проявления признака реального объекта.
Многообразные количественные проявления качества можно упорядочить посредством модели шкалы. Шкала градации представляет собой градуированное семантическое пространство признака, ограниченное с обеих сторон его возможными полярными реализациями. Эта шкала отражает способность качества изменять свои количественные характеристики при сохранении неразрывной связи противоположностей, т. е. при сохранении качественного тождества. В середине шкалы проходит так называемая ось симметрии, соответствующая усредненной реализации признака и свидетельствующая о балансе сем «больше/меньше» (о шкале градации см. [8; 36; 131]) (см. рис. 3).
Рис. 3. Шкала градации
Норма, или нулевая степень измерения, выполняет в данном случае классифицирующую функцию, определяя степень проявления признака, задавая образец, стандарт и формируя модель качества [70, с. 18]. Учитывая ведущую роль нормы в шкалообразовании, можно заключить, что градуальная семантика всегда включает признак отношения к норме.
Представленная таким образом шкала градации носит, по-видимому, предельно упрощенный характер. Думается, что среди усложняющих факторов можно назвать непосредственно связанные с феноменом нормы, а именно:
1. Разнообразие объектов, обладающих одним качеством. В действительности шкала одного качества, например длины, должна быть представлена множеством шкал, промеряющих длину объектов разных классов: веревок, дорог, волос и др. Разумеется, для каждого класса существует своя норма, организующая видовую шкалу. Заметим, что сами нормы также существенно различаются, представляя собой то среднее арифметическое, то некий прототип-ориентир и проч. Выбор же нормы определяется, по-видимому, упомянутой выше способностью человека быть измерительным прибором. Эта способность обусловливает «человеческий» характер многих норм: норма устанавливается относительно человека, параметры которого во многих случаях являются естественной нормой градации [134, с. 192]. Таким образом, одно качество может быть представлено множеством шкал со своими нормами, при этом норма выступает не только фактором, организующим каждую шкалу, но и фактором, объединяющим множество шкал: будучи антропоцентричной, норма оказывается «в известной мере абсолютной» [134, с. 193].
2. Организация отдельных участков шкалы. Графическое представление шкалы может стать источником заблуждений о реальном устройстве семантического пространства признака. Так, можно предположить, что на шкале градации есть только одна точка нормы (в месте пересечения с осью симметрии), что участки шкалы (в том числе участок нормы) – это именно точки, т. е. своеобразные атомы, неделимые далее проявления качества. Такие предположения не вполне корректны. Действительно, норма является для шкалы градации основным организующим фактором, однако речь должна вестись не об одной норме, а о целом комплексе. Примем за основу утверждение Н. Д. Арутюновой о том, что каждая точка на шкале имеет свойство растяжимой точечности, т. е. должна быть представлена как особая зона, локализованная на определенном пространстве шкалы [8, с. 233]. В таком случае каждый участок также является градуированным пространством со своей нормой. Иными словами, свою норму имеет не только шкала целиком, но и отдельные ее участки, в том числе полюса: «Качественные слова в большинстве своем не просто называют качество, но и указывают на степень отклонения от средней нормы. Сами же эти отклонения тоже обычно бывают нормативными» [125, с. 122]. Следовательно, можно говорить о некой центральной норме и о множестве норм отдельных участков шкалы. Последние, в свою очередь, представляют собой частные мини-шкалы градации, организованные по тому же принципу, что и базовая шкала.
Таким образом, на семантическом пространстве признака наблюдаются две разнонаправленные тенденции. С одной стороны, имеет место своеобразная полинормативность: качество представлено частными разновидностями с видовыми нормами, а участки шкалы градации, как и целое, являются градуированными каждый относительно своей нормы. С другой стороны, имеет место тенденция к мононормативности: антропоцентричность картины мира делает параметры человека практически абсолютной нормой, которая и формирует базовую шкалу градации. В целом «отношение качественного признака к норме – универсальный семантический признак градуальности» [70, с. 188].
Категории нормы и градуальности находятся друг с другом в отношениях взаимообусловленности. Значение нормы как фактора, формирующего шкалу градации, было рассмотрено выше, другой аспект – градуирование самой нормы. Норма может быть представлена как точка только на шкалах градации простейшего типа, например 36,6° на градуснике. Однако в большинстве случаев, как и другим значениям на шкале, норме отводится определенное градуированное пространство. Это пространство занято явлениями, которые в целом можно счесть нормальными, но которые, однако, обладают различными количественными характеристиками. Так, русский язык позволяет говорящим обозначить разную степень нормальности, охарактеризовав объект как почти, не вполне, вполне, совершенно, абсолютно, более чем и т. п. нормальный. Представление нормы как градуированного пространства соотносится с ее пониманием как диапазона допустимых отклонений, не сопровождающихся значительными количественными изменениями.
Итак, в сознании человека представления о степени проявления того или иного признака формируются в результате соотнесения с нормой, а представления о норме включают такой компонент, как возможность градуирования.
Интенсивность, норма.
Отметим, что статус категории интенсивности определяется по-разному: утверждается, что это категория грамматическая [150], лексико-грамматическая [75], семантическая [170], лексическая [14]. Пересечение в семантике интенсивности парных понятий «качество – количество», «субъект – объект» подчеркивается в определении Е. В. Бельской: семантическое основание лексической категории интенсивности – «представление некоторого субъекта о ненормативности определенного объекта в аспекте степени проявления качественно-количественных характеристик последнего (курсив мой. – Н. Ф.)» [14, с. 6]. Интенсивность, следовательно, представляет собой своеобразную авторскую интерпретацию, субъективное видение мерных качеств объекта. Исследования категории интенсивности сосредоточены на описании единиц с выраженной интенсивностью, однако их обнаружение и семантический анализ не были бы возможны без обращения к понятию нормы, представляющему нейтральную, нулевую интенсивность.
Для определения особенностей соотношения «интенсивность, норма» рассмотрим несколько шкал интенсивности (см. рис. 4).
Рис. 4. Шкалы интенсивности
На обеих шкалах существует зона, соответствующая коллективно-субъективным представлениям о нейтральном, исходном, обычном [170, с. 32], иными словами, о норме. Значение нормы может быть вербализовано через определитель «в меру» [129, с.7], единицы же с семантикой выраженной интенсивности называют такие характеристики объекта, которые, по мысли говорящего, этой мере не соответствуют. Представления о норме являются для шкалы интенсивности основным организующим началом, точкой отсчета, так как в каждом случае устанавливается оппозиция с типовым значением «норма – не-норма». Обязательность нормы, ее функция быть точкой отсчета подтверждается следующим фактом: реальные языковые единицы далеко не всегда представляют все шаги по шкале интенсивности, однако минимум – две лексемы со значением нормы и не-нормы – обычно имеет место.
Симметрия идеальной шкалы интенсивности не соответствует реальному положению дел. Исследователи отмечают, что, во-первых, в реальном языке единицы со значением усиления интенсивности представлены в большем количестве, чем единицы, называющие ослабление признака. На материале говоров Среднего Приобья Е. В. Бельская указывает следующее соотношение: 96,5 % диалектных интенсивных единиц указывает на превышение нормы и только 3,5 % – недостижение. В связи с этим на шкале, заполненной единицами конкретного языка, зона нормы оказывается сдвинутой к основанию [170, с. 32]. Во-вторых, несмотря на возможность бесконечного числа шагов по шкале, лексические ряды интенсивности обычно состоят не более чем из трех компонентов. В диалектах, например, наиболее частотны следующие ситуации:
1) норма – усиление первого шага: окунь – окунище;
2) норма – усиление первого шага – усиление второго шага: идти – хлестать – хлобыстать (о дожде);
3) ослабление первого шага – норма – усиление второго шага: горьковатый – горький – горьчущий [14, с. 91].
Используя понятия шага, можно констатировать, что традиционно специальное словесное выражение получают степени проявления признака, относительно близкие к норме. Такое положение дел обусловлено следующими особенностями нормативных представлений. Известно, что последние характеризуются расплывчатостью, доходящей до полной неосознанности [9, с. 66; 70, с. 26]. Между тем само существование этих представлений – реальность нашего сознания, без которой человек не смог бы осуществлять классификационную и оценочную деятельность. Именно в сравнении с нормой оказываются очевидными качественно-количественные особенности объекта, потому наиболее естественной и генетически первичной является оценка по принципу «норма – не-норма». Разнообразные случаи несоответствия норме с большими трудностями подвергаются упорядочению, так как лишены специального ориентира. Таким образом, обязательное наличие единицы со значением нормы и вербализация шагов, соответствующих первичному отклонению от нормы, – очередное свидетельство базового значения нормы для осознания степени проявления признака.
Итак, шкала интенсивности образуется вокруг нормы, которая противопоставлена другим точкам шкалы по характеристике «в меру – не в меру». Выбор слова из комплекса интенсивной лексики осуществляется говорящим на основе его представлений о степени несоответствия норме.
Оценка, норма.
В самом общем виде оценка – это выражение человеком своего отношения к предмету. Как следствие, тремя наиболее очевидными компонентами содержания оценки являются оценивающий субъект, оцениваемый объект, характер оценки [36; 96]. Разнообразие оценочных ситуаций позволяет говорить о различных субъектах оценки (один человек, группа, социум) и о бесконечном многообразии ее объектов. Действительно, восприятие мира человеком таково, что в фокус оценочной деятельности может попасть практически любой объект и любое свойство объекта. Одно из важнейших свойств оценки – сочетание субъективного (отношение субъекта к объекту) и объективного (свойства объекта) компонентов, причем даже доминирование одного из компонентов не означает полного отсутствия второго. Субъект, оценивая предметы, опирается 1) на свое отношение, в основе которого – широкий спектр мотивов: взгляды на жизнь, требования ситуации, настроение и проч. (изменение отношения может привести к смене оценочного знака), 2) на стереотипные представления об объекте и шкале градации, на которой расположен оцениваемый признак. В свою очередь, объект сочетает субъективные (отношение субъекта) и объективные (не зависящие от воспринимающего, но впоследствии им осмысленные) признаки [36]. Добавим, что в виде шкалы градации можно представить не только пространство признака объекта, но и пространство отношения субъекта, каждое из которых градуировано. Таким образом, для семантики оценки остается актуальной модель шкалы градации, а следовательно, очевидна значимость нормативных представлений, формирующих эту шкалу. Норма как представление о некотором стандарте, образце для данного класса [196, с. 62] является четвертым обязательным компонентом оценочной семантики – основанием оценки.
Для результата оценочной деятельности имеет значение природа представлений о стандарте, которые могут быть частью как индивидуальной картины мира (это вкусы, о которых, как известно, не спорят), так и национальной (это некие социальные стандарты и эталоны, общеодобряемые образцы). Во втором случае результат оценивания обладает высокой степенью предсказуемости и массовости.
Несмотря на значительное сходство шкал градации и оценок, место нормы на них различно. Как уже отмечалось, на шкале градации норма (параметрическая) расположена в средней части, а по обе стороны от нее симметрично возрастает или убывает степень проявления признака. На шкале оценок позиция нормы иная.
Шкала оценок ограничена полюсами, соответствующими противопоставленным оценочным значениям (в общем виде это значения «хорошо – плохо»). В средней части шкалы расположена зона нейтрального (термин Е. М. Вольф), нейтральная полоса (термин Т. В. Маркеловой), где баланс плюса и минуса дает нулевую оценку. Между полюсами устанавливаются отношения неполной обратимости: плохой – это «лишенный положительных качеств, не удовлетворительный, не удовлетворяющий каким-нибудь требованиям», в то время как хороший – «положительный по своим качествам, вполне удовлетворительный, такой, как следует» [120, с. 452, 754]. Иными словами, плохое определяется через отрицание хорошего, а хорошее – через констатацию положительных качеств. Общим моментом, присутствующим в обеих дефинициях, является указание на некие требования, которым, по мнению субъекта, должен удовлетворять объект; эти требования не что иное, как норма. Таким образом, можно предположить, что хороший – «соответствующий норме», плохой – «не соответствующий». Следовательно, полюса противопоставлены друг другу не только, как хороший плохому, но и как нормальный ненормальному (см. рис. 5):