Роев набрал воздуху в грудь и сказал:
– Вы знаете, как я люблю и почитаю ваше семейство! Родней вас, мне кажется, нет никого на свете! Однако к дочери вашей Надежде Васильевне я питаю, и заметьте, очень давно, гораздо более сильные чувства, нежели дружеские или родственные. Я люблю Надю, и вы с вашим жизненным опытом, верно, уже давно догадались, в чем тут дело!
Последние слова были произнесены в адрес Ковалевской. Потому как супруг ее вовсе не отличался особой наблюдательностью в таких тонких материях.
– Я достаточно обеспечен, тружусь не покладая рук и уверен, что могу дать жене и будущим детям достойное существование. Поэтому без лишних слов прошу у вас руки вашей дочери!
Василий Никанорович с трудом усидел до конца речи. Он вскочил и принялся пожимать руку Роеву и обнимать его. Жена же его издала то ли вздох, то ли всхлип. От этого звука у Владимира свело в животе.
– Голубчик, мы-то рады, рады необычайно! Вы для нашей дочери самый что ни на есть подходящий жених! – При этих словах Ковалевский поперхнулся, так как понял, что сказал лишнее. Но тотчас же быстро продолжил:
– Однако Надя пусть решает все сама! Мы ее неволить не будем!
– А что же Надежда Васильевна? – робко спросил Владимир.
– В том-то и дело, что секрет. Не выходила еще. Придется вам, мой дорогой, еще немножко помучиться неизвестностью. Не подать ли пока чаю или кофею?
– Пожалуй! – уныло согласился Роев, подумав о том, что в это утро он даже не смог заставить себя позавтракать.
Тем временем горничную послали узнать, встала ли барышня и когда выйдут. Девушка быстро вернулась, сказав, что будут через полчаса.
– Я сказала, что и вы, господин Роев, уже пожаловали! – заявила она с легким поклоном хорошенькой головки.
Полчаса показались Владимиру вечностью. Разговор не клеился, то и дело повисала пауза. Катерина Андреевна, мастерица светских бесед, и та оказалась не на высоте. Но вот раздался легкий топот летних туфель, и в гостиную вошла Надя. Она была бледна и сосредоточенна. Напряженный вид присутствующих окончательно ее смутил и расстроил. Однако она взяла себя в руки и, улыбаясь, подошла поздороваться с родителями. Когда девушка приблизилась к Владимиру Ивановичу и подала ему руку для поцелуя, Роев замер.
– Я знаю, вы ждете ответа. Оттого приехали так рано. С моей стороны будет глупо и нечестно томить вас неизвестностью.
В комнате повисла напряженная тишина. Катерина Андреевна, стиснув кулачки, горячо молилась про себя, чтобы Господь помог дочери сделать правильный выбор. Роев не думал ничего. В какой-то момент ему показалось, что внутри его прекратилась всякая жизнь, перестало биться сердце, остановилось дыхание.
– Вы, Владимир Иванович, очень достойный человек! Вы оказали мне своим предложением большую честь! – сбиваясь, продолжала Надя.
«Все, это конец!» – мелькнуло в голове у молодого человека.
– И… и я согласна!
Роев не верил собственным ушам. Несколько мгновений он оторопело смотрел на девушку. Надя смутилась еще больше. Неужели он не рад? Наконец оцепенение спало, и Владимир Иванович, не стесняясь присутствия родителей, пылко обнял Надю и звонко расцеловал ее.
– Благодарю! Благодарю вас за счастье, которое вы мне подарили вашим согласием!
Родители тоже вскочили и бросились к молодежи. Катерина Андреевна с большим чувством облобызала будущего зятя:
– Какие мы с тобой богачи, Василий Никанорович, у нас теперь и дочка, и сын, да какой еще сынок, всем на зависть!
Потом последовал шумный семейный завтрак, за которым более всего был слышен голос будущего зятя. Роев не мог прийти в себя от свалившегося на него счастья. Он поминутно искал глазами Надю, и ему было чуть-чуть досадно, что она не испытывает такого же ликования, как и он. А Надя помалкивала, иногда улыбалась и… сторонилась своего избранника. Она умышленно садилась от него в уголок подальше или рядом с матерью. Но так, чтобы Роев не мог оказаться слишком близко: пожать ей руку или завладеть кончиком пальца.
На прогулку тоже поехали все вместе, и даже Василий Никанорович, который последнее время предпочитал «гулять» в гамаке или на садовой скамейке. Первый раз в жизни Надя шла под руку с Владимиром не просто так, а со значением. Невеста с женихом!
Роев ее даже смешил, он казался ей словно пьяным. Маман деловито обсуждала вопросы, связанные с венчанием и жилищем для будущей семьи. Владимир Иванович с жаром откликался на эти вопросы, проявив завидную житейскую мудрость, обычно молодым людям несвойственную. Это еще более окрылило родителей, не страшно отдавать совсем юную девочку вполне зрелому и разумному мужу. Надя поддерживала разговор по мере сил. Ее больше волновал момент нынешнего прощания. Ведь наверняка Владимир захочет поцеловать ее, ведь как жених он имеет на это право. И этот поцелуй очень волновал девушку.
Действительно, отужинав с Ковалевскими, Владимир решил откланяться. Ему очень не хотелось покидать этот дом, да еще в такой торжественный день! Однако на другой день неотложные дела ждали молодого чиновника в столице. Теперь Роев собирался воротиться дней через десять. Мысль о разлуке казалась ему просто нестерпимой, однако он твердо обещал невесте писать из Петербурга каждый день. И с нее стребовал обещание отвечать на свои послания.
– Да что же я буду писать вам, дорогой Владимир Иванович, каждый день? – простодушно подивилась Надя. – Ведь у нас тут и не случается ничего, и новостей-то никаких не бывает! А если что и бывает, так разве это новости? То дворник напился, то чужая собака забежала…
– Надя, Надя, – укоризненно покачала головой мать. – Ну, разве о тутошних новостях Владимир Иванович просит тебя писать? Нет, конечно! Он хочет, чтобы ты писала ему о себе, своих мыслях, чувствах, о вашей будущей жизни. Впрочем, время уже позднее, на дворе совсем темно, пойди проводи господина Роева до коляски.
Надя послушно последовала за женихом. Вечер выдался теплый, ласковый. Листья деревьев замерли в неподвижности, ветер совсем стих. В ночной тишине тоненько пищал комар-кровопийца. Над головой молодых людей, стоявших на крыльце, ярко горел фонарь. Они молча вдыхали запах цветов, волнами наплывавший из сада. Коварный комар все-таки сел девушке на лоб и уже изготовился пить юную кровь, как тут его настигла смерть. Легким хлопком Роев уничтожил вампира. Этот дружеский жест заставил Надю вздрогнуть.
«Ну вот, сейчас!»
И действительно. Комар оказался только поводом, чтобы притронуться. Владимир нежно, но решительно привлек ее к себе и осторожно прикоснулся своими губами к нежным губкам Нади. Она зажмурилась, и это еще больше умилило Роева. Он поцеловал ее тихонько, нежно, трепетно.
– До свидания, моя обожаемая, моя любимая девочка, моя Наденька! – прошептал Владимир.
Надя осторожно выдохнула и открыла глаза. Оказалось, не так противно, как она ожидала. Но не о таком поцелуе она мечтала! Что ж, конец воздушным замкам и грезам о сказочном принце. Это будет просто Роев!
Глава 8
Глава 9
– Вы знаете, как я люблю и почитаю ваше семейство! Родней вас, мне кажется, нет никого на свете! Однако к дочери вашей Надежде Васильевне я питаю, и заметьте, очень давно, гораздо более сильные чувства, нежели дружеские или родственные. Я люблю Надю, и вы с вашим жизненным опытом, верно, уже давно догадались, в чем тут дело!
Последние слова были произнесены в адрес Ковалевской. Потому как супруг ее вовсе не отличался особой наблюдательностью в таких тонких материях.
– Я достаточно обеспечен, тружусь не покладая рук и уверен, что могу дать жене и будущим детям достойное существование. Поэтому без лишних слов прошу у вас руки вашей дочери!
Василий Никанорович с трудом усидел до конца речи. Он вскочил и принялся пожимать руку Роеву и обнимать его. Жена же его издала то ли вздох, то ли всхлип. От этого звука у Владимира свело в животе.
– Голубчик, мы-то рады, рады необычайно! Вы для нашей дочери самый что ни на есть подходящий жених! – При этих словах Ковалевский поперхнулся, так как понял, что сказал лишнее. Но тотчас же быстро продолжил:
– Однако Надя пусть решает все сама! Мы ее неволить не будем!
– А что же Надежда Васильевна? – робко спросил Владимир.
– В том-то и дело, что секрет. Не выходила еще. Придется вам, мой дорогой, еще немножко помучиться неизвестностью. Не подать ли пока чаю или кофею?
– Пожалуй! – уныло согласился Роев, подумав о том, что в это утро он даже не смог заставить себя позавтракать.
Тем временем горничную послали узнать, встала ли барышня и когда выйдут. Девушка быстро вернулась, сказав, что будут через полчаса.
– Я сказала, что и вы, господин Роев, уже пожаловали! – заявила она с легким поклоном хорошенькой головки.
Полчаса показались Владимиру вечностью. Разговор не клеился, то и дело повисала пауза. Катерина Андреевна, мастерица светских бесед, и та оказалась не на высоте. Но вот раздался легкий топот летних туфель, и в гостиную вошла Надя. Она была бледна и сосредоточенна. Напряженный вид присутствующих окончательно ее смутил и расстроил. Однако она взяла себя в руки и, улыбаясь, подошла поздороваться с родителями. Когда девушка приблизилась к Владимиру Ивановичу и подала ему руку для поцелуя, Роев замер.
– Я знаю, вы ждете ответа. Оттого приехали так рано. С моей стороны будет глупо и нечестно томить вас неизвестностью.
В комнате повисла напряженная тишина. Катерина Андреевна, стиснув кулачки, горячо молилась про себя, чтобы Господь помог дочери сделать правильный выбор. Роев не думал ничего. В какой-то момент ему показалось, что внутри его прекратилась всякая жизнь, перестало биться сердце, остановилось дыхание.
– Вы, Владимир Иванович, очень достойный человек! Вы оказали мне своим предложением большую честь! – сбиваясь, продолжала Надя.
«Все, это конец!» – мелькнуло в голове у молодого человека.
– И… и я согласна!
Роев не верил собственным ушам. Несколько мгновений он оторопело смотрел на девушку. Надя смутилась еще больше. Неужели он не рад? Наконец оцепенение спало, и Владимир Иванович, не стесняясь присутствия родителей, пылко обнял Надю и звонко расцеловал ее.
– Благодарю! Благодарю вас за счастье, которое вы мне подарили вашим согласием!
Родители тоже вскочили и бросились к молодежи. Катерина Андреевна с большим чувством облобызала будущего зятя:
– Какие мы с тобой богачи, Василий Никанорович, у нас теперь и дочка, и сын, да какой еще сынок, всем на зависть!
Потом последовал шумный семейный завтрак, за которым более всего был слышен голос будущего зятя. Роев не мог прийти в себя от свалившегося на него счастья. Он поминутно искал глазами Надю, и ему было чуть-чуть досадно, что она не испытывает такого же ликования, как и он. А Надя помалкивала, иногда улыбалась и… сторонилась своего избранника. Она умышленно садилась от него в уголок подальше или рядом с матерью. Но так, чтобы Роев не мог оказаться слишком близко: пожать ей руку или завладеть кончиком пальца.
На прогулку тоже поехали все вместе, и даже Василий Никанорович, который последнее время предпочитал «гулять» в гамаке или на садовой скамейке. Первый раз в жизни Надя шла под руку с Владимиром не просто так, а со значением. Невеста с женихом!
Роев ее даже смешил, он казался ей словно пьяным. Маман деловито обсуждала вопросы, связанные с венчанием и жилищем для будущей семьи. Владимир Иванович с жаром откликался на эти вопросы, проявив завидную житейскую мудрость, обычно молодым людям несвойственную. Это еще более окрылило родителей, не страшно отдавать совсем юную девочку вполне зрелому и разумному мужу. Надя поддерживала разговор по мере сил. Ее больше волновал момент нынешнего прощания. Ведь наверняка Владимир захочет поцеловать ее, ведь как жених он имеет на это право. И этот поцелуй очень волновал девушку.
Действительно, отужинав с Ковалевскими, Владимир решил откланяться. Ему очень не хотелось покидать этот дом, да еще в такой торжественный день! Однако на другой день неотложные дела ждали молодого чиновника в столице. Теперь Роев собирался воротиться дней через десять. Мысль о разлуке казалась ему просто нестерпимой, однако он твердо обещал невесте писать из Петербурга каждый день. И с нее стребовал обещание отвечать на свои послания.
– Да что же я буду писать вам, дорогой Владимир Иванович, каждый день? – простодушно подивилась Надя. – Ведь у нас тут и не случается ничего, и новостей-то никаких не бывает! А если что и бывает, так разве это новости? То дворник напился, то чужая собака забежала…
– Надя, Надя, – укоризненно покачала головой мать. – Ну, разве о тутошних новостях Владимир Иванович просит тебя писать? Нет, конечно! Он хочет, чтобы ты писала ему о себе, своих мыслях, чувствах, о вашей будущей жизни. Впрочем, время уже позднее, на дворе совсем темно, пойди проводи господина Роева до коляски.
Надя послушно последовала за женихом. Вечер выдался теплый, ласковый. Листья деревьев замерли в неподвижности, ветер совсем стих. В ночной тишине тоненько пищал комар-кровопийца. Над головой молодых людей, стоявших на крыльце, ярко горел фонарь. Они молча вдыхали запах цветов, волнами наплывавший из сада. Коварный комар все-таки сел девушке на лоб и уже изготовился пить юную кровь, как тут его настигла смерть. Легким хлопком Роев уничтожил вампира. Этот дружеский жест заставил Надю вздрогнуть.
«Ну вот, сейчас!»
И действительно. Комар оказался только поводом, чтобы притронуться. Владимир нежно, но решительно привлек ее к себе и осторожно прикоснулся своими губами к нежным губкам Нади. Она зажмурилась, и это еще больше умилило Роева. Он поцеловал ее тихонько, нежно, трепетно.
– До свидания, моя обожаемая, моя любимая девочка, моя Наденька! – прошептал Владимир.
Надя осторожно выдохнула и открыла глаза. Оказалось, не так противно, как она ожидала. Но не о таком поцелуе она мечтала! Что ж, конец воздушным замкам и грезам о сказочном принце. Это будет просто Роев!
Глава 8
Если бы князь Верховский мог заглянуть вперед и увидеть свою жизнь после свадьбы, он не сомневался бы ни секунды и обошел бы дом Астаховых за версту! Но не дано человеку предугадать последствия своих непродуманных поступков. Нет, конечно, они с тетушкой посчитали все до мелочей, упустив из виду самое главное – саму молодую княгиню Верховскую, в девичестве купеческую дочь. Предполагалось, что обобранная своим мужем до нитки, бессловесная и безропотная, она будет существовать как-нибудь сама по себе, не причиняя своим присутствием никакого беспокойства супругу. За это она получает титул и право называться княгиней, восседать с важным видом в гостиных своих знакомых, театре и прочих местах, где можно демонстрировать свою причастность к знатной фамилии.
Все вышло совершенно не так, как рисовал Евгений в своем сознании. Вмешалось его дикое необузданное чувственное влечение, которое он поначалу испытывал к жене. И это обстоятельство сбило с толку Лидию, которая вообразила, что муж и впрямь увлечен ею по-настоящему. Горделиво рассматривала она себя в зеркало, смеясь, рассказывала мамаше и подружкам, как посрамлены худосочные светские львицы. Каждый день из модных магазинов доставлялись платья, шляпки, туфли, нарядное белье, и все это она с упоением громоздила на свое бесформенное тело, наивно полагая, что тем самым делает себя еще более привлекательной в глазах мужа.
А Верховский вскорости остыл, как остывал всегда, насытившись определенными физическими ощущениями. Только прежние его увлечения исчезали тотчас же, а это продолжало находиться рядом и, что совершенно немыслимо, и впрямь возомнило себя частью его жизни. Евгений совершенно искренне удивился, когда однажды жена, не дождавшись его домой, устроила допрос, как в полицейском участке, а потом залилась слезами и попыталась вновь привлечь в свои объятия. Князь тогда обошелся с Лидией очень грубо, просто выгнав жену в свои комнаты, запретив впредь совать нос в его жизнь. Он полагал, что этой порки будет достаточно, но княгиня не унималась. Жизнь княжеской семьи стремительно менялась.
По желанию новой хозяйки обновилась обстановка дома, изменилось меню, получила расчет прислуга, которая, как ей казалось, была с ней непочтительна и не желала признавать в новой хозяйке именно княгиню, а не купчиху. Князь пытался сопротивляться, но вопреки его желанию дом быстро приобрел черты жилища купца Астахова, с его безвкусной и аляповатой роскошью. Блюда, подаваемые на княжеский стол, могли повергнуть в ужас изысканного гурмана и эстета. Татьяна Аркадьевна демонстративно заказывала себе еду отдельно, ибо Лидия не пожелала прислушиваться к ее мудрым советам по ведению домашнего хозяйства.
– Что может советовать эта старая облезлая курица? – искренне недоумевала Лидия. – Я сама себе хозяйка, и она мне не указ! А не нравится, так милости просим за дверь, дорогая тетушка! Никто удерживать не станет!
Эту пылкую речь Лидия произнесла перед мужем, а верная горничная княжны, в обязанности которой входило подслушивать и подглядывать, передала хозяйке все слово в слово. С той поры старая дева замкнулась в своих комнатах, где лелеяла свои обиды.
Между тем молодая княгиня не ограничилась рамками домашнего хозяйства. Она пыталась сопровождать драгоценного супруга всегда и везде, чтобы все столичное общество могло позавидовать женитьбе Верховского. Евгений оказался бессилен заставить Лидию сидеть дома. Точно снаряд, она врывалась в гостиные его знакомых, повергая в недоумение и оторопь громкоголосыми и безапелляционными рассуждениями о материях, в которых не смыслила ровным счетом ничего. Мужская половина рассматривала Лидию как диковинное животное. Дамы закатывали глаза, дивясь ее нарядам и манерам. И все вместе они судачили о князе, который либо ума лишился, либо отхватил такой куш за женой, что невозможно себе и представить!
Удивительно, но Лидия не замечала кривых взглядов и насмешек. Она простодушно купалась в своей новой роли знатной светской дамы, и эта роль доставляла ей неизъяснимое наслаждение. Евгений поначалу терпел, надеясь, что в скором времени ему удастся осуществить свой замысел. Однако очень скоро он со страхом понял, что жена ему не подчинится, не уйдет в тень. Более того, в один прекрасный день Евгений узнал, что документы на приданое дочери умный купец составил таким образом, что муж не мог безраздельно тратить все деньги. Лидия оставалась единоличной владелицей значительного капитала и недвижимости. Эта новость Евгения просто убила. Он не мог поверить, что его так ловко провели, что он сам не удосужился вникнуть во все эти чертовы бумаги!
А Лидия, видя, что любовный пыл молодого мужа с каждым днем угасает, приуныла, решив, естественно, будто у нее появилась соперница. Для начала она выставила вон всю мало-мальски смазливую прислугу. Затем принялась следить за каждым шагом мужа, читать его корреспонденцию, обнюхивать одежду, выспрашивать и выглядывать все, что только можно. И вот однажды, проведя полночи в злобном ожидании Евгения, она услыхала некий шумок в доме, что обычно означало его появление. Будучи грузной, Лидия не могла передвигаться по паркету бесшумно. На половине князя оказалось пусто, зато она почуяла запах его одеколона, проходя анфилады комнат. Значит, он тут, дома, явился, но не пошел к жене, полагая, что та давно уже спит. Тогда где же он? Что-то скрипнуло. Княгиня замерла на одной ноге. Ну конечно, он пошел к этой ведьме, своей тетке!
Лидия на цыпочках, затаив дыхание, подкралась к дверям Татьяны Аркадьевны, приоткрыла дверь в небольшую гостиную, никого, оттуда – в будуар и оторопело замерла с открытым ртом. Поначалу она даже и не поняла, что к чему. Не часто можно лицезреть в собственном доме отвратительные картины противоестественной связи! Когда же способность мыслить к ней вернулась, Лидия завизжала и бросилась вперед, сметая все на своем пути. Стулья, пуфик со спящей моськой, которая с перепугу упала и завыла, одежду и самих преступников, застигнутых врасплох. Она била их ручищами куда попало, рвала зубами, хватала за волосы. Княжна верещала, пытаясь найти спасение среди перевернутой мебели, но разбушевавшаяся фурия настигала ее везде, колотя, как цыпленка. Верховский, испугавшись в первый момент, однако быстро опомнился, и вид этой дикой оргии только усилил его плотоядные чувства. Он уловил момент, навалился на жену с огромной подушкой, чуть придушил ее, а когда она захрипела и стала синеть, овладел с особым удовольствием на глазах у побитой Татьяны Аркадьевны.
Выяснение отношений между родственниками на следующий день носило самый драматический характер. Судьба старой потаскухи, как теперь именовалась княжна, решилась очень скоро. Она отправлялась на проживание в загородный дом, доселе пустовавший, с приказом никогда не показываться на глаза. Но что делать с развратником-мужем? Поначалу Лидия хотела спозаранок бежать со своим горем в родительский дом, но вовремя опомнилась. Слишком страшной оказалась тайна, чтобы выносить ее за порог. Оставался один путь, пусть каждый живет своей жизнью. Верховский тайно ликовал, ведь именно этого он и добивался! Однако практичная жена мстительно внесла коррективы в его планы. Итак, князь живет как хочет, но… по тем средствам, которые она соблаговолит ему выделить! Эдакая веревочка, за которую княгиня будет дергать в свое удовольствие! Что оставалось Верховскому?
Супруги составили некое соглашение о раздельном проживании и разъехались в разные стороны. Верховский предался прежнему образу жизни, а молодая княгиня, потрясенная пережитым, пустилась во все тяжкие. Бульварные листки столицы с особым удовольствием публиковали грязные сплетни о ее похождениях. Время от времени она дергала за веревочку, и злополучный супруг представал перед ее очами. Ей доставляло удовольствие унижать его денежной зависимостью и тем, что она владела тайнами его порока. Верховский, скрипя зубами, терпел, мечтая, чтобы черт забрал ее в ад. Наконец, пресытившись развлечениями на родине, неукротимая княгиня отправилась на поиски приключений за границу, и жизнь Евгения вошла в более спокойное русло. Он вновь воссоединился со своей воспитательницей, которая с прежним неутраченным пылом принялась обустраивать жизнь своего дорогого мальчика. Так прошло пять лет.
Все вышло совершенно не так, как рисовал Евгений в своем сознании. Вмешалось его дикое необузданное чувственное влечение, которое он поначалу испытывал к жене. И это обстоятельство сбило с толку Лидию, которая вообразила, что муж и впрямь увлечен ею по-настоящему. Горделиво рассматривала она себя в зеркало, смеясь, рассказывала мамаше и подружкам, как посрамлены худосочные светские львицы. Каждый день из модных магазинов доставлялись платья, шляпки, туфли, нарядное белье, и все это она с упоением громоздила на свое бесформенное тело, наивно полагая, что тем самым делает себя еще более привлекательной в глазах мужа.
А Верховский вскорости остыл, как остывал всегда, насытившись определенными физическими ощущениями. Только прежние его увлечения исчезали тотчас же, а это продолжало находиться рядом и, что совершенно немыслимо, и впрямь возомнило себя частью его жизни. Евгений совершенно искренне удивился, когда однажды жена, не дождавшись его домой, устроила допрос, как в полицейском участке, а потом залилась слезами и попыталась вновь привлечь в свои объятия. Князь тогда обошелся с Лидией очень грубо, просто выгнав жену в свои комнаты, запретив впредь совать нос в его жизнь. Он полагал, что этой порки будет достаточно, но княгиня не унималась. Жизнь княжеской семьи стремительно менялась.
По желанию новой хозяйки обновилась обстановка дома, изменилось меню, получила расчет прислуга, которая, как ей казалось, была с ней непочтительна и не желала признавать в новой хозяйке именно княгиню, а не купчиху. Князь пытался сопротивляться, но вопреки его желанию дом быстро приобрел черты жилища купца Астахова, с его безвкусной и аляповатой роскошью. Блюда, подаваемые на княжеский стол, могли повергнуть в ужас изысканного гурмана и эстета. Татьяна Аркадьевна демонстративно заказывала себе еду отдельно, ибо Лидия не пожелала прислушиваться к ее мудрым советам по ведению домашнего хозяйства.
– Что может советовать эта старая облезлая курица? – искренне недоумевала Лидия. – Я сама себе хозяйка, и она мне не указ! А не нравится, так милости просим за дверь, дорогая тетушка! Никто удерживать не станет!
Эту пылкую речь Лидия произнесла перед мужем, а верная горничная княжны, в обязанности которой входило подслушивать и подглядывать, передала хозяйке все слово в слово. С той поры старая дева замкнулась в своих комнатах, где лелеяла свои обиды.
Между тем молодая княгиня не ограничилась рамками домашнего хозяйства. Она пыталась сопровождать драгоценного супруга всегда и везде, чтобы все столичное общество могло позавидовать женитьбе Верховского. Евгений оказался бессилен заставить Лидию сидеть дома. Точно снаряд, она врывалась в гостиные его знакомых, повергая в недоумение и оторопь громкоголосыми и безапелляционными рассуждениями о материях, в которых не смыслила ровным счетом ничего. Мужская половина рассматривала Лидию как диковинное животное. Дамы закатывали глаза, дивясь ее нарядам и манерам. И все вместе они судачили о князе, который либо ума лишился, либо отхватил такой куш за женой, что невозможно себе и представить!
Удивительно, но Лидия не замечала кривых взглядов и насмешек. Она простодушно купалась в своей новой роли знатной светской дамы, и эта роль доставляла ей неизъяснимое наслаждение. Евгений поначалу терпел, надеясь, что в скором времени ему удастся осуществить свой замысел. Однако очень скоро он со страхом понял, что жена ему не подчинится, не уйдет в тень. Более того, в один прекрасный день Евгений узнал, что документы на приданое дочери умный купец составил таким образом, что муж не мог безраздельно тратить все деньги. Лидия оставалась единоличной владелицей значительного капитала и недвижимости. Эта новость Евгения просто убила. Он не мог поверить, что его так ловко провели, что он сам не удосужился вникнуть во все эти чертовы бумаги!
А Лидия, видя, что любовный пыл молодого мужа с каждым днем угасает, приуныла, решив, естественно, будто у нее появилась соперница. Для начала она выставила вон всю мало-мальски смазливую прислугу. Затем принялась следить за каждым шагом мужа, читать его корреспонденцию, обнюхивать одежду, выспрашивать и выглядывать все, что только можно. И вот однажды, проведя полночи в злобном ожидании Евгения, она услыхала некий шумок в доме, что обычно означало его появление. Будучи грузной, Лидия не могла передвигаться по паркету бесшумно. На половине князя оказалось пусто, зато она почуяла запах его одеколона, проходя анфилады комнат. Значит, он тут, дома, явился, но не пошел к жене, полагая, что та давно уже спит. Тогда где же он? Что-то скрипнуло. Княгиня замерла на одной ноге. Ну конечно, он пошел к этой ведьме, своей тетке!
Лидия на цыпочках, затаив дыхание, подкралась к дверям Татьяны Аркадьевны, приоткрыла дверь в небольшую гостиную, никого, оттуда – в будуар и оторопело замерла с открытым ртом. Поначалу она даже и не поняла, что к чему. Не часто можно лицезреть в собственном доме отвратительные картины противоестественной связи! Когда же способность мыслить к ней вернулась, Лидия завизжала и бросилась вперед, сметая все на своем пути. Стулья, пуфик со спящей моськой, которая с перепугу упала и завыла, одежду и самих преступников, застигнутых врасплох. Она била их ручищами куда попало, рвала зубами, хватала за волосы. Княжна верещала, пытаясь найти спасение среди перевернутой мебели, но разбушевавшаяся фурия настигала ее везде, колотя, как цыпленка. Верховский, испугавшись в первый момент, однако быстро опомнился, и вид этой дикой оргии только усилил его плотоядные чувства. Он уловил момент, навалился на жену с огромной подушкой, чуть придушил ее, а когда она захрипела и стала синеть, овладел с особым удовольствием на глазах у побитой Татьяны Аркадьевны.
Выяснение отношений между родственниками на следующий день носило самый драматический характер. Судьба старой потаскухи, как теперь именовалась княжна, решилась очень скоро. Она отправлялась на проживание в загородный дом, доселе пустовавший, с приказом никогда не показываться на глаза. Но что делать с развратником-мужем? Поначалу Лидия хотела спозаранок бежать со своим горем в родительский дом, но вовремя опомнилась. Слишком страшной оказалась тайна, чтобы выносить ее за порог. Оставался один путь, пусть каждый живет своей жизнью. Верховский тайно ликовал, ведь именно этого он и добивался! Однако практичная жена мстительно внесла коррективы в его планы. Итак, князь живет как хочет, но… по тем средствам, которые она соблаговолит ему выделить! Эдакая веревочка, за которую княгиня будет дергать в свое удовольствие! Что оставалось Верховскому?
Супруги составили некое соглашение о раздельном проживании и разъехались в разные стороны. Верховский предался прежнему образу жизни, а молодая княгиня, потрясенная пережитым, пустилась во все тяжкие. Бульварные листки столицы с особым удовольствием публиковали грязные сплетни о ее похождениях. Время от времени она дергала за веревочку, и злополучный супруг представал перед ее очами. Ей доставляло удовольствие унижать его денежной зависимостью и тем, что она владела тайнами его порока. Верховский, скрипя зубами, терпел, мечтая, чтобы черт забрал ее в ад. Наконец, пресытившись развлечениями на родине, неукротимая княгиня отправилась на поиски приключений за границу, и жизнь Евгения вошла в более спокойное русло. Он вновь воссоединился со своей воспитательницей, которая с прежним неутраченным пылом принялась обустраивать жизнь своего дорогого мальчика. Так прошло пять лет.
Глава 9
После отъезда жениха Ковалевские еще некоторое время пребывали во взбудораженном состоянии. Разговоры с утра и до вечера крутились только об одном. Надя устала от всего этого и с тоской думала о грядущей свадьбе и грандиозной суете по этому случаю. Была бы ее воля, она бы вообще никого не приглашала и обошлась бы самой что ни на есть скромной церемонией в деревенской церквушке. Но Катерина Андреевна уже составила план торжеств, почти наметила список гостей, а главное, уже мысленно представила фасон подвенечного платья для дочери. Ей доставляло особое удовольствие размышлять на эту тему, представляя свою девочку трогательной и очаровательной невестой, плывущей в волнах вуали к алтарю под восхищенные взгляды присутствующих.
– А ведь как умна и ловка эта Ковалевская, так удачно выдать дочку, с такой-то внешностью. Но невеста сегодня хороша, как замечательно, со вкусом подобран фасон, какая изысканная прическа! Девушка, точно свежий персик. Сама чистота и невинность!
Вспоминала и свое венчание Катерина Андреевна, когда долго потом дамы света с огорчением обсуждали неземную красоту Ковалевской.
Надя понимала, что не может лишить мать невинной радости этих мечтаний. Она смирилась и решила, что во имя родителей и их спокойствия перенесет эти неприятности. Впрочем, может, как и в истории с поцелуем, все получится не так плохо? Надя даже решила побороть в себе извечное нежелание приукрашать свою внешность. Семья и будущий супруг желают видеть ее у алтаря красавицей. Что ж, она отдаст себя во власть какого угодно парикмахера, модистки, пусть опытной рукой исправят промахи всевышнего. Решив так, девушка перестала противиться судьбе и, казалось, совершенно успокоилась.
Между тем лето набирало свою силу. Семья решила до середины августа пожить за городом, а потом воротиться в петербургский дом и готовиться к торжествам.
Как-то раз Надежда вернулась домой с прогулки по ближайшим окрестностям и застала мать в величайшем раздражении. В комнатах витало недавнее присутствие постороннего человека.
– У нас были гости, мамочка? – спросила девушка, протягивая Ковалевской чудный букетик полевых цветочков. – Посмотрите, какую прелесть я насобирала!
– Букет замечательный, а гостья не очень! – отвечала мать. – Ты, верно, ее совсем не помнишь, соседка наша здешняя, княжна Верховская. Да я и сама толком с ней не знакома, они почти и не жили в своем доме. Только последние несколько лет она тут обитает в совершенном одиночестве, мало с кем видится, говорят, хворает. А тут, поди ж ты, племянник ее объявился, повеса и мот. Так, чтобы он не скучал, она решила, что соседи составят молодому человеку светское общество и развлекут его.
– И что тут такого, пусть приезжает, – пожала плечами Надя.
– Я тоже так решила, но отец твой на меня заругался. Негоже, говорит, людей с такой репутацией в дом пускать! А я ему, с какой такой репутацией? И мало ли всякого в свете говорят! Да ежели и впрямь хотел бы отделаться от визита, так не поленился бы с дивана встать и к гостье выйти. Нет! Сослался на очередную хворь! – Катерина Андреевна совсем расстроилась, а Надя заулыбалась, слушая родительскую перепалку.
Василий Никанорович с возрастом утратил навык светского пустого времяпровождения и старался при случае всегда улизнуть, оставляя жену в одиночестве развлекать гостей. А к незваным или неприятным визитерам и вовсе не выходил.
Девушка пошла к себе и о завтрашнем визите соседей тотчас же забыла.
На следующий день Катерина Андреевна, обозленная на мужа, заявила, что если он по своему обыкновению не выйдет к гостям и заставит ее отдуваться в одиночестве, она мстительно поведет их гулять к гамаку, в котором хозяин дома обычно проводил это время суток. Ковалевский оценил угрозу и примирился со своей участью. Наконец гости прибыли. Надя, приготовившаяся, как и отец, отчаянно скучать, увидела перед собой непривлекательную малорослую особу непонятного возраста, но одетую с претензией на моложавость. Выражение лица княжны Верховской, вероятно, изначально всегда оставалось кислым, но, по случаю, она изобразила нечто наподобие улыбки. Зато шедший следом за теткой князь невольно привлек внимание девушки. Наде показалось, будто полотно Ван Дейка ожило перед ее взором, то, на котором художник изобразил сам себя. Внутри ее стукнуло. Сердце? С чего бы это? Верховский по случаю визита облачился в светлый летний костюм, в руках у него была изящная соломенная шляпа, волосы легко вились, а глаза смотрели с печальной поволокой.
Катерина Андреевна, поздоровавшись с княжной, тоже с некоторым беспокойством воззрилась на молодого человека. Если это порок, то как он прекрасен, говорил ее взор. И многоопытный гость, поклонившись, особым, только ему известным образом прикоснулся губами к руке хозяйки. Ковалевская вздрогнула, забытые вулканы опасно зашевелились внутри. Надя же отчего-то испугалась целования руки и ограничилась легким поклоном головы. Князь посмотрел на нее задумчиво и печально.
Визит тянулся долго и бестолково. Беседа скакала от темы к теме, а в общем, ни о чем. Так бывает всегда, когда собираются почти незнакомые люди и пытаются развлекаться разговорами. В основном трещала Татьяна Аркадьевна своим высоким, визгливым голосом, напоминавшим звуки, издаваемые некоторыми птицами. Свой рассказ она посвятила описанию жестокой, грубой и коварной жены, заманившей великодушного и легковерного Евгения в свои злодейские сети. Теперь же она мучает и тиранит его и ни за что не хочет отпускать на свободу. Сам же князь только грустно поддакивал и тоже явно скучал. Кому охота пересказывать собственные жизненные неудачи! Впрочем, хозяевам с трудом верилось в подлинность слезоточивой истории. Хотелось только одного, ее скорейшего завершения. В какой-то момент Ковалевская, воспользовавшись случайной паузой в бесконечной речи гостьи, произнесла:
– А ведь как умна и ловка эта Ковалевская, так удачно выдать дочку, с такой-то внешностью. Но невеста сегодня хороша, как замечательно, со вкусом подобран фасон, какая изысканная прическа! Девушка, точно свежий персик. Сама чистота и невинность!
Вспоминала и свое венчание Катерина Андреевна, когда долго потом дамы света с огорчением обсуждали неземную красоту Ковалевской.
Надя понимала, что не может лишить мать невинной радости этих мечтаний. Она смирилась и решила, что во имя родителей и их спокойствия перенесет эти неприятности. Впрочем, может, как и в истории с поцелуем, все получится не так плохо? Надя даже решила побороть в себе извечное нежелание приукрашать свою внешность. Семья и будущий супруг желают видеть ее у алтаря красавицей. Что ж, она отдаст себя во власть какого угодно парикмахера, модистки, пусть опытной рукой исправят промахи всевышнего. Решив так, девушка перестала противиться судьбе и, казалось, совершенно успокоилась.
Между тем лето набирало свою силу. Семья решила до середины августа пожить за городом, а потом воротиться в петербургский дом и готовиться к торжествам.
Как-то раз Надежда вернулась домой с прогулки по ближайшим окрестностям и застала мать в величайшем раздражении. В комнатах витало недавнее присутствие постороннего человека.
– У нас были гости, мамочка? – спросила девушка, протягивая Ковалевской чудный букетик полевых цветочков. – Посмотрите, какую прелесть я насобирала!
– Букет замечательный, а гостья не очень! – отвечала мать. – Ты, верно, ее совсем не помнишь, соседка наша здешняя, княжна Верховская. Да я и сама толком с ней не знакома, они почти и не жили в своем доме. Только последние несколько лет она тут обитает в совершенном одиночестве, мало с кем видится, говорят, хворает. А тут, поди ж ты, племянник ее объявился, повеса и мот. Так, чтобы он не скучал, она решила, что соседи составят молодому человеку светское общество и развлекут его.
– И что тут такого, пусть приезжает, – пожала плечами Надя.
– Я тоже так решила, но отец твой на меня заругался. Негоже, говорит, людей с такой репутацией в дом пускать! А я ему, с какой такой репутацией? И мало ли всякого в свете говорят! Да ежели и впрямь хотел бы отделаться от визита, так не поленился бы с дивана встать и к гостье выйти. Нет! Сослался на очередную хворь! – Катерина Андреевна совсем расстроилась, а Надя заулыбалась, слушая родительскую перепалку.
Василий Никанорович с возрастом утратил навык светского пустого времяпровождения и старался при случае всегда улизнуть, оставляя жену в одиночестве развлекать гостей. А к незваным или неприятным визитерам и вовсе не выходил.
Девушка пошла к себе и о завтрашнем визите соседей тотчас же забыла.
На следующий день Катерина Андреевна, обозленная на мужа, заявила, что если он по своему обыкновению не выйдет к гостям и заставит ее отдуваться в одиночестве, она мстительно поведет их гулять к гамаку, в котором хозяин дома обычно проводил это время суток. Ковалевский оценил угрозу и примирился со своей участью. Наконец гости прибыли. Надя, приготовившаяся, как и отец, отчаянно скучать, увидела перед собой непривлекательную малорослую особу непонятного возраста, но одетую с претензией на моложавость. Выражение лица княжны Верховской, вероятно, изначально всегда оставалось кислым, но, по случаю, она изобразила нечто наподобие улыбки. Зато шедший следом за теткой князь невольно привлек внимание девушки. Наде показалось, будто полотно Ван Дейка ожило перед ее взором, то, на котором художник изобразил сам себя. Внутри ее стукнуло. Сердце? С чего бы это? Верховский по случаю визита облачился в светлый летний костюм, в руках у него была изящная соломенная шляпа, волосы легко вились, а глаза смотрели с печальной поволокой.
Катерина Андреевна, поздоровавшись с княжной, тоже с некоторым беспокойством воззрилась на молодого человека. Если это порок, то как он прекрасен, говорил ее взор. И многоопытный гость, поклонившись, особым, только ему известным образом прикоснулся губами к руке хозяйки. Ковалевская вздрогнула, забытые вулканы опасно зашевелились внутри. Надя же отчего-то испугалась целования руки и ограничилась легким поклоном головы. Князь посмотрел на нее задумчиво и печально.
Визит тянулся долго и бестолково. Беседа скакала от темы к теме, а в общем, ни о чем. Так бывает всегда, когда собираются почти незнакомые люди и пытаются развлекаться разговорами. В основном трещала Татьяна Аркадьевна своим высоким, визгливым голосом, напоминавшим звуки, издаваемые некоторыми птицами. Свой рассказ она посвятила описанию жестокой, грубой и коварной жены, заманившей великодушного и легковерного Евгения в свои злодейские сети. Теперь же она мучает и тиранит его и ни за что не хочет отпускать на свободу. Сам же князь только грустно поддакивал и тоже явно скучал. Кому охота пересказывать собственные жизненные неудачи! Впрочем, хозяевам с трудом верилось в подлинность слезоточивой истории. Хотелось только одного, ее скорейшего завершения. В какой-то момент Ковалевская, воспользовавшись случайной паузой в бесконечной речи гостьи, произнесла:
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента