Наталья Павлищева. Помпеи. Любовь восстанет из пепла

   Она махнула рукой:
   – Следуй за мной!
   Такому приказу не подчиниться нельзя, Юста за спиной Юлии развела руками, мол, не могу дольше разговаривать, и отправилась следом. Но Попилию можно бы и не объяснять, все особенности своей метрессы он изучил прекрасно, ее приказы не обсуждались, а выполнялись без промедления.
   В этом доме не только слуги, но и именитые гости выполняли распоряжения хозяйки с поспешностью. Юста подумала, что и император наверняка поступил бы так же. Родись бабушка мальчиком, и сейчас не Флавии сидели бы на троне, а Юлий Кальпурний Пизоний.
   Они жили на вилле на самом берегу, почти у Стабий. К берегу прямо из виллы вел подземный ход, что тоже очень нравилось девушке, это давало возможность ходить на берег почти в любое время дня и ночи. Конечно, за девушкой всюду следовал старый Тит, даже когда она уезжала верхом в Салерно или до самого Сорренто, Юсте приходилось это учитывать, но все равно берег Неаполитанского залива – это не душные, вечно запруженные народом улицы Рима.
   Рим хорош только для тех, кто в нем не живет, а занимается делами или надеется заполучить власть или большие деньги. Те, у кого эти деньги есть, из Рима норовят удрать подальше, как вот бабушка Юсты. Это сейчас она живет на вилле почти одиноко в окружении слуг и книг, а раньше в ее домах звучала музыка, слышались многие голоса, бывало множество гостей.
 
   Юлия жестом показала внучке, чтобы та села.
   – С завтрашнего дня прекрати все поездки, пора заняться твоим внешним видом. У тебя кожа, как у жены рыбака, загорелая и в пятнах.
   Предвосхищая возражения внучки, сделала останавливающий жест:
   – Мне лучше видно. Рабыни займутся твоим лицом, телом и волосами. Думаю, Везувий пока поживет без тебя, – насмешливо закончила свою речь Юлия.
   Она вовсе не собиралась ни слушать возражения внучки, если таковые появятся, ни что-то объяснять. И без того беспокойная красавица вела себя словно озорной мальчишка, а не девушка перед свадьбой.
   Но Юста не возражала, она прекрасно понимала, что бабушка права.
   Попилий осторожно заглянул на большую террасу, где беседовали бабушка с внучкой. Не услышав возражений, подошел ближе:
   – Принесли письма, госпожа.
   – Читай.
   – Одно Юсте…
   – От кого?! – голос почти загремел, но Попилий был готов к вопросу, быстро пояснил:
   – От Флавии Руфы из Помпей.
   – А… этой слезливой дурочки? Что ты в ней находишь?
   Юста рассмеялась:
   – Бабушка, ты путаешь ее с Фульвией. Флавия никогда не плачет.
   Но Юлию таким не проймешь, фыркнула:
   – Значит, в детстве плакала!
   Юста хотела сказать, что та и в детстве никогда не плакала, но Попилий за спиной хозяйки приложил палец к губам, и Юста промолчала. Последнее слово должно принадлежать бабушке, иначе будет буря. И правда, к чему спорить, плакса Флавия или нет, если бабушке все равно.
   Флавия приглашала Юсту погостить у них в Помпеях.
   Бабушка объявила, что подумает, разрешать ли внучке гостить в «этом городе греха и разврата». Юста даже засмеялась:
   – После Рима Помпеи кажутся тихой деревней.
 
   Ей было позволено пожить несколько дней у Флавии, с которой Юста дружила с детства. Главным доводом для бабушки стало то, что Флавия была уже четвертый год замужем за Гавием Флавием Руфом, весьма состоятельным и почетным гражданином Помпей.
   Флавия была на последнем месяце беременности, страшно боялась предстоящих родов, ведь это первенец, потому муж старался сделать все, чтобы развлечь супругу, годившуюся ему в дочери. На примере подруги Юста убедилась, что разница в возрасте ничто, если люди любят друг друга.
   – Флавия, ты счастливая. У тебя любящий муж, хороший дом, совсем скоро будет ребенок. Как-то сложится моя судьба? – невольно вздохнула Юста.
   – Но если ты выходишь замуж за Порция из рода Постумиев, то почему беспокоишься? Он знатен, живет в Риме, а денег у тебя и своих хватит.
   – Быть знатным – это не все, я не видела его, даже бабушка не видела. Флавия, Порций жил в Помпеях, вернее, здесь неподалеку на вилле, может, твой брат что-то знает?
   По тому, как Флавия быстро отвела глаза, Юста поняла, что знает и не лучшее.
   – Расскажи!
   Немного поколебавшись, Флавия решила, что пусть лучше Юста знает о давней репутации своего будущего мужа.
   – Они раньше много времени проводили с кубками в руках и с продажными женщинами. У Порция был роман с Лидией…
   Но это имя ничего не говорило Юсте, которая не знала веселую вдову. Однако то, каким тоном оно было произнесено, объяснило многое. Выдав секрет всего лишь намеками, Флавия все равно испугалась и принялась горячо убеждать Юсту, что за три года, которые Порций отсутствовал в Помпеях, он, несомненно, сильно изменился!
   – Рим меняет людей!
   Юста рассмеялась:
   – Не к лучшему. Спасибо, что предупредила, выбора у меня все равно нет, зато буду знать, чего опасаться. Вот почему он так легко согласился на мое пребывание в Помпеях… Но я уважаю чужие чувства. Это была любовь или просто развлечение?
   – Думаю, он был влюблен. Помню, Кальв рассказывал, что, чтобы что-то доказать жестокой вдове, Порций искупался в зимнем море.
   – По крайней мере, это означает, что он способен любить.
   – Да уж…
   – Кто такая эта Лидия?
   – Тогда была вдовой вольноотпущенника Скавров…
   – А сейчас?
   – А сейчас… вдова другого вольноотпущенника.
   – Недолго она была замужем, – усмехнулась Юста.
   – Да, она очень быстро дважды становилась вдовой. Префект даже распорядился провести расследование, но врач признал, что супруг Лидии умер от разлива желчи, и она сама тут ни при чем.
   Неизвестно, чем закончился бы разговор, но пришел муж Флавии и предложил поехать вместе с ним в школу гладиаторов для отбора нескольких бойцов для выступления на предстоящем празднике в честь Геркулеса или на празднике виналии в честь начала сбора винограда. Оба повода годились, и Гавий пока не знал, какой день выберет, но хотел посмотреть на гладиаторов Калена, которого хорошо знал.
   – Вы никогда не бывали в школе гладиаторов?
   – Конечно, нет, – рассмеялась Юста.
   – Тогда поехали.
   – Куда? – раздался от входа веселый молодой голос.
   – О, Кальв! – Флавия протянула руки к появившемуся в перистиле брату. – Мы едем к Калену в школу гладиаторов.
   – Я с вами!
   Гавий рассмеялся:
   – Куда же без тебя?
   – Юста, это мой брат Кальв. Если ты его и видела, то совсем юным, а потому не помнишь. Отъявленный бездельник и насмешник, ему на язык лучше не попадать.
   – Не буду, – пообещала Юста. – Приветствую тебя, Кальв.
   – И я тебя, Юста. Не верь словам моей сестры, в действительности я куда хуже.
   – Ты такой страшный человек?
   – Не страшный – испорченный.
   – Тогда от тебя и впрямь следует держаться подальше.
   – Да, – с серьезным видом кивнул молодой человек. – Не ближе вытянутой руки.
   – Болтун! – легонько ударила его по плечу сестра. – Пойдемте, Гавий зовет.
   Юста мысленно порадовалась, что все эти речи не слышит бабушка, а еще, что Юлия Постумия не знает, куда отправилась ее внучка. Вот тебе и тихий дом Руфов… Юста тихонько хихикнула, зато настроение поднялось…
 
   Еще до рассвета, пока не жарко, гладиаторы и новобранцы вышли на тренировку.
   Гай одним взглядом оценил, насколько слабы мышцы у новеньких, и велел им сначала заняться накачкой мускулатуры. Новобранцы все утро отжимались, носили тяжести, приседали с большим грузом на плечах, пока от напряжения не начали дрожать ноги.
   Наставник заметил, что тот самый говорливый новобранец сегодня молчит, но старается больше всех. Подозвав к себе опытного гладиатора Аттика, Гай кивнул на новеньких:
   – О чем вчера говорили?
   Тот усмехнулся:
   – Да так… объяснили, за что и как получают клеймо и право выходить на арену.
   – А они туда рвутся? – серые глаза Гая чуть прищурились.
   – Этот да, еще как рвется. Похоже, мечтает стать лучшим гладиатором Рима. Знаешь, что-то в нем есть.
   – Упорство, а еще болтливость. – Кнут наставника щелкнул, призывая к вниманию. Аттик тихонько добавил:
   – Сегодня молчит…
   – Почему? – обернулся к нему Гай.
   Гладиатор рассмеялся:
   – Сказали, что ты терпеть не можешь болтунов.
   Так и было, Гай и правда не любил, когда те, кому положено тренироваться, болтали, а еще не терпел самонадеянных, такие всегда проигрывали на арене. Но если этот Децим молчит, только чтобы угодить наставнику, то лучше бы болтал. Тех, кто старается угодить, Гай не любил еще больше.
   – Гладиаторы в первую позицию, новички к столбам тренировать руки.
   Со всех градом катил пот, смыть и даже смахнуть который не было никакой возможности. Солнце стояло высоко в небе, немного погодя Гай намеревался увести гладиаторов на обед, а потом на тренировку в помещении. Душно и на площадке, и внутри, но там хотя бы солнце не палит.
   Наблюдая, как бестолково лупят деревянными мечами по столбу новобранцы, Гай не выдержал, подошел и показал, как поворачивать меч при ударе, чтобы тот не слетал плашмя. Децим только коротко кивнул и принялся отрабатывать показанный удар.
   Двигался и вообще работал он хорошо. Если так пойдет дальше, то из него получится хороший гладиатор. Вернее, если к навыкам, которые он легко выработает под руководством Гая, добавится определенный настрой на бои на арене.
   Вчера перед Гаем стоял строптивый самонадеянный мальчишка, сегодня это был старательный гладиатор, отрабатывавший движения на совесть. Где Децим настоящий и что у него на уме? Такие люди вдвойне опасны, лучше крепкий дурак, от него хоть знаешь, чего ожидать, а такие двойственные…
   Нет, Гай вовсе не любил крепких дураков, предпочитая натуры сложные и даже противоречивые, с ними интересней. Но не сейчас.
   «Ладно, разберемся», – решил для себя Гай. Он оставил в покое новобранцев, продолжавших бестолково лупить столбы, и отправился к опытным гладиаторам. С Аттиком следовало поработать над скоростью.
   – Аттик, встань в пару с Луцием. Поработайте над скоростью.
   Гладиаторы только кивнули и беспрекословно занялись друг другом. Стук мечей заглушил голоса на балконе, гладиаторы и наставник даже не заметили пришедших гостей. Кален не стал останавливать тренировку, пусть Гавий увидит его бойцов в работе.
   Гавий и Кальв и впрямь смотрели во все глаза. Ни тот, ни другой меча в руках не держали, разве что в детстве, когда играли, – у обоих для защиты есть обученные рабы. Совсем недетские игрушки, так и мелькавшие в руках у гладиаторов, производили на мужчин впечатление.
   Замерли и женщины, но совсем по-разному. Флавия немного испуганно, она даже сделала шаг назад под защиту Клодии, словно кто-то из бьющихся внизу мужчин мог напасть или просто угрожать ей и ее будущему ребенку.
   А вот Юста, напротив, шагнула чуть вперед и буквально впилась глазами в… Гая.
   Тот не обращал никакого внимания на присутствующих, его дело учить гладиаторов, а не раскланиваться с теми, кого позвал Кален.
   – Аттик! Ты высоко поднимаешь щит, когда готовишься контратаковать. Пока донесешь свой меч, тебя вполне можно поддеть снизу. Давай еще раз! И быстрей!
   Все видели только мелькание мечей, но Гай снова заметил ошибку:
   – Луций, теперь ты все внимание уделил удару, забыв о защите. Повторите все медленно, а потом быстро.
   «Медленно» оказалось так, что зрители успели увидеть лишь движение мечей. А вот при «быстро» ничего не уловили вовсе. Луций внезапно оказался на земле.
   Гай коротко кивнул:
   – Теперь хорошо. Ошибку понял или объяснить? – поинтересовался он, протягивая руку, чтобы поднять лежавшего Луция.
   – Понял, – буркнул тот.
   Наставник только усмехнулся. Этому объяснять не нужно, сам понял, что слишком развернул корпус, потому и получил удар сбоку, когда не ожидал.
   Зрители считают, что главное в бою – атаковать, причем быстро. Но это не так: самая быстрая и сильная атака может быть отбита и вызовет контратаку, если противник умеет защищаться. Нужно научиться защищаться и только потом учиться атаковать. Хорошо, что опытные гладиаторы школы Калена это понимают.
   Бой продолжился. Некоторое время Гай наблюдал, потом довольно кивнул:
   – А теперь со мной. И так быстро, как только сможете. Оба! – скомандовал Гай.
   Остальные остановились, чтобы понаблюдать.
   Против Гая бились, пусть и деревянными учебными мечами, два самых сильных гладиатора школы, они со щитами, он без, они спинами к яркому безжалостному солнцу, хоть то и стояло почти в зените, – он против солнца… И все же Гай гонял двоих гладиаторов так, словно они и не опытные бойцы, а простые мальчишки, взявшие мечи забавы ради.
   Все прекрасно понимали, что это не так, что только гибкость, ловкость и сила наставника позволяют ему выдерживать натиск двух мечей, а потом атаковать самому. Гай то вдруг отклонялся, уводя лицо или тело от удара меча буквально вполладони от него, то приседал, чтобы меч пронесся над головой, то чуть поворачивался, то, напротив, наклонялся вперед…
   Сначала он почти не атаковал сам, только защищался. Но вокруг наблюдали профессионалы, которые прекрасно понимали, что такая вот игра стоит больше, чем прямая атака, и сил и ловкости требует тоже больше.
   Продемонстрировав, что с опытным гладиатором даже двое не могут ничего поделать, если он умеет защищаться, Гай перешел к контратакам. Вот теперь раздался стук мечей. Новобранцы завороженно смотрели, как наставник одинаково хорошо владеет и левой, и правой руками.
   Вот меч у Луция полетел прочь, Гай отбросил и свой меч в знак того, что будет биться с Аттиком без преимуществ. Какое преимущество, если меч у него остался в левой руке?! Вернее, это оказалось настоящим преимуществом, потому что Аттик просто не знал, что делать со своим щитом. Пока он пытался приспособиться, Гай времени не терял, меч Аттика полетел следом за оружием его друга.
   Отдавая свои мечи подоспевшему мальчику-рабу, Гай посоветовал Аттику:
   – Научись владеть левой рукой, как правой, и тебе цены не будет на арене.
 
   Сверху раздались аплодисменты.
   Только тут гладиаторы обратили внимание, что за боем наблюдали не только мужчины, что было привычно, но и три женщины. К Клодии все уже привыкли, вторая женщина пряталась за спинами мужчин, а вот еще одна стояла, вцепившись руками в балюстраду, ограждавшую балкон, и, широко раскрыв глаза, смотрела на гладиаторов, вернее, на Гая.
   Их глаза встретились – его серые и ее синие. Наверное, это длилось всего мгновение, которое обоим показалось вечностью. В ее взгляде восхищение, в его изумление.
   Гай когда-то любил по-настоящему… Когда любимая погибла, он решил, что больше никогда в жизни не испытает снова это чувство – остановки дыхания и сердца от простого взгляда. Разве это возможно? Никакие красавицы больше не трогали его сердце, но сейчас… он даже не понял, красива ли девушка, видел только глаза.
   Юста смотрела на наставника гладиаторов, поражаясь ловкости сильного тела, великолепию тренированных мускулов, его умению и стати… Но потом их взгляды встретились, и стало совершенно неважно, что у него фигура настоящего атлета, что наставник ловок и силен, какие у него мускулы.
   Красив? Наверное… Мужествен? Наверное… Юста видела только глаза. Время остановилось. Серые глаза под черным шелком ресниц словно спросили ее: «Кто ты и откуда?» Она одним взглядом ответила: «Я твоя».
   Но вокруг галдели Гавий и Кальв, довольно усмехался Кален, ойкала Флавия и улыбалась Клодия. Внизу возбужденно обменивались впечатлениями гладиаторы и новобранцы.
   – Гай, поднимись к нам, – попросил Кален.
   Наставник кивнул и скомандовал гладиаторам:
   – Отдыхать, пока не спадет жара. Поешьте и немного поспите, будем работать вечером и ночью.
 
   Гай, одетый как гладиатор, выглядел в обществе элегантных мужчин и красивых дам словно дикарь. Но он не стремился никого поразить.
   Спокойный взгляд серых глаз, спокойный тон, уверенные движения сильного, тренированного тела и при этом очаровательная белозубая улыбка, от которой становилось светлей даже в карцере, если туда заглядывал Гай.
   Разговор шел о делах лудуса, о подготовке новых гладиаторов, о том, сколько пар сможет выставить Кален на играх в честь Геркулеса, о том, сколько еще нужно купить рабов…
   Беседовали мужчины, Клодия, не любившая Гая, держалась в стороне, беременная Флавия тоже притихла, молчала и Юста, даже старалась отводить глаза, чтобы не встретиться с его серыми омутами, которые влекли безмерно.
   – Гай, ты же вольный гражданин, зачем тебе лудус и гладиаторы?
   Наставник в ответ рассмеялся:
   – Научить этих парней биться, видеть, как из бестолково размахивающего мечом глупца выковывается настоящий гладиатор, как растет его умение… это же достойное дело.
   – Кто из сегодняшних новеньких станет гладиатором?
   – Гладиаторами станут все, иначе зачем бы я их здесь держал, а вот выдающимися – Децим и Аттик. Аттик у нас из прошлой покупки, а Децим вообще новенький.
   Мужчины вышли на балкон наблюдать за отдыхающими гладиаторами и новичками, а женщины остались судачить о своем.
   Юста была рассеянной, ее мысли заняли серые глаза, принадлежащие пусть не рабу, но всего лишь наставнику гладиаторов. Печально, такой красивый мужчина и столь низкое положение. Сама Юста так не считала, она видела, что у Гая грамотная речь, хорошие манеры, словно он воспитан не в каком-то лудусе или на рынке, а в благородном семействе. Вольный… это вовсе не означало, что у него образование, но то, как с ним общались Руф и Кальв, говорило о том, что Гай вовсе не так прост.
   Это сочетание внутренней сдержанности, достоинства, даже аристократизма, словно он патриций, и гладиаторской уверенности и выдержки делало и без того заметного Гая особенно привлекательным.
   А серые глаза, в которых так легко утонуть?..
   Юста вспоминала черты лица наставника, мышцы, буграми перекатывающиеся под атласной кожей, которую так хотелось погладить, небольшие кисти рук, крепко держащие рукояти мечей… и понимала, что больше всего ей хочется, чтобы эти серые глаза смотрели в ее глаза, чтобы эти руки обняли ее, чтобы была возможность погладить атласную кожу, запутаться пальцами в волосах, прикоснуться губами к его губам…
   Юста влюбилась сразу и бесповоротно.
   Но эта любовь безнадежная и безответная. Они не увидятся, не может же внучка Юлии Пизонии ходить в школу гладиаторов, чтобы украдкой любоваться наставником гладиаторов?
   Но перед уходом, уже стоя во дворе, Юста почувствовала на себе его взгляд. Даже не поворачивая головы, она знала, что сейчас встретится взглядом с его глазами. Они о чем-то говорили, даже смеялись, но Юста не могла вспомнить о чем, потому что стояла, потрясенная его присутствием, его близостью, тем, что Гай совсем рядом, что слышится его голос…
   Между прочим, Флавия сказала, что они завтра будут на форуме, Юсте интересно посмотреть на форум Помпей.
 
   Ночью Юста спала плохо, а утром, пока еще не очень жарко, они действительно отправились на форум.
   Форум есть в каждом городе Римской империи, это удобно, потому что должно быть место, где люди могут встретиться, пообщаться, обменяться новостями, выслушать чье-то мнение. Это не рынок, где стоит немолчный крик торговцев и пахнет чем угодно, форум для многих – место для прогулок, куда приходят поговорить, обсудить дела, на людей посмотреть и себя показать.
   Юста с Флавией бродили по форуму в сопровождении всего двух рабов и одной рабыни, оставив лектику далеко на перекрестке. Помпеи не Рим, и пользоваться здесь лектикой просто неудобно. Расстояния небольшие, можно и пройтись.
   Большой толчеи на улицах тоже не было, бояться проявления к себе неуважения не стоило, этому помогало распределение тротуаров между мужчинами и женщинами.
   По тротуару одной стороны улицы двигались мужчины, они останавливались, громко приветствовали друг друга, обменивались шуточками, не всегда приличными, подзывали своих рабов, отдавали распоряжения, о чем-то договаривались, уходили вместе или поодиночке, взмахивая руками в знак того, что сдержат данное слово…
   Женщины вели себя иначе: после приветствия окидывали друг дружку быстрыми взглядами, улыбались, не теряя бдительности и успевая замечать, на кого больше глазеют с той стороны улицы мужчины, горделиво приосанивались, если решали, что на них, или наоборот, презрительно кривились, если выяснялось, что мимо… Здесь разговоры велись тихо, воркующими голосами, казалось, что все женщины Помпей подруги, бесконечно рады встречам и не переживут расставания даже до завтра, но каждая прекрасно знала, что у подруги в душе чаша с соком цикуты, из которой та готова напоить почти каждую, на которую будет брошено слишком много мужских взглядов.
   На форуме такого распределения на мужскую и женскую части не было, здесь все вперемешку, а потому двигаться нужно осторожней.
   Юста увидела наставника гладиаторов издали, но Гай ее не замечал. Он увлеченно беседовал с каким-то мужчиной.
   – Кто это с ним?
   Флавия близоруко прищурилась:
   – Это Гай, мы вчера видели его у Калена в школе гладиаторов.
   – С кем он беседует?
   Юста тотчас смутилась из-за того, что подруга не поняла, о ком она спрашивает.
   – А… это Корнелий Гермерот.
   Юста рассмеялась:
   – Ты полагаешь, что я знаю всех жителей Помпей? Имя мне ничего не говорит.
   – Корнелий производит отличный гарум, очень дорогой.
   Девушка присмотрелась внимательней:
   – Посмотри, тебе не кажется, что этот Корнелий разговаривает с Гаем, точно раб с господином. Он что, нищ или в долгах?
   – Нет, Гермерот процветает, но ты права, наверное, он чем-то обязан Гаю. Скорее всего деньгами, потому что открыть свою оффицину стоит немалых денег. Возможно, Гай просто вложил свои средства в его оффицину, вот и все.
   Деньги Гая Юсту не интересовали совсем, в отличие от самого наставника гладиаторов. Она шагнула ближе:
   – Гай!
   Возможно, это выглядело не так уж прилично, но, кажется, никто не заметил. Мелькнула мысль, что будет позор, если Гай ее не узнает.
   Не просто узнал, в глазах мелькнул огонек радости, но гладиаторы привыкли сдерживать себя в любых ситуациях, потому черный шелк ресниц немедленно этот огонек притушил.
   – Юста, Флавия! Привет вам. Отойдите в сторону, на форуме слишком много людей, вас могут затолкать.
   Юста облегченно рассмеялась – узнал. Сердце взволнованно колотилось в груди так, что, казалось, его удары слышны на весь форум. Но никто почему-то не обращал внимания.
   – Разве это много? По сравнению с Римом…
   – Разве можно сравнивать Помпеи с Римом? Но они тем и хороши, что на Рим не похожи.
   Шел обычный разговор людей, относящихся друг к другу с симпатией и выросших в приличном обществе. Гай представил подругам Гермерота, они обменялись с Флавией какими-то мыслями по поводу качества производимого в Помпеях гарума. Беседа завязалась нешуточная, Флавия изъявила желание попробовать новый соус и начать продавать его в Неаполе и Капуе, если понравится.
   – Мой муж прислушивается к моему мнению, я поговорю с Гавием.
   Гай рассмеялся:
   – Как можно не прислушиваться к столь мудрой супруге?
   Юста снова почувствовала, что Гермерот отличается от остальных, особенно от Гая, хотя тот и не старается выделиться. Снова ее не оставляла мысль, что Гай родился и вырос не здесь, не в этом обществе. В крайнем случае среди тех, у кого виллы на побережье. Может, был рабом у какого-то патриция, а потом сумел выкупить свободу, искусно владея мечом?
   – Ты не помпеянка? – поинтересовался Гай у Юсты. – Гостишь у Флавии?
   – Я родилась в Помпеях, – рассмеялась девушка мелодичным смехом, поразившим Гая в самое сердце, – потому что здесь на отдыхе была моя мама. Но выросла в Риме. И сюда приехала после смерти отца, чтобы пожить до своей свадьбы у бабушки. Скоро уеду.
   – Почему, тебе не понравилось в Помпеях? Здесь климат гораздо лучше, чем на болотах Рима.
   – Да, лучше, но у меня скоро свадьба. Мой отец перед смертью завещал мне выйти замуж за Порция. Он скоро приедет за мной, чтобы забрать из дома бабушки.
   – Порция Постумия?
   – Он тебе знаком?
   Гай усмехнулся:
   – Знаком, больше чем хотелось бы.
   Теперь Гай смотрел на девушку чуть настороженно, что удивило Юсту.
   – Ты Юста Кальпурния Пизония, дочь Юстиниана Сцеволы?
   – Да, откуда тебе известно мое полное имя?
   Он снова загадочно усмехнулся:
   – Я же сказал, что знаком с Порцием Постумием. Тебе нравится твой жених?
   Что-то неуловимо изменилось в глазах Гая, Юсте показалось, что во взгляде появилась горечь. Флавия болтала с Гермеротом о соусах и их применении, а они с Гаем беседовали уже сами по себе. Почему его так насторожило ее имя?
   Девушка попыталась усмехнуться как можно беззаботней:
   – Как он может мне нравиться или не нравиться, если я Порция в глаза не видела? Да и слышала о нем мало.
   Гай снова смотрел иначе, почти с любопытством.
   – Ты с Порцием незнакома, но согласна выйти за него замуж?
   – Отец, возможно, и поинтересовался бы моим мнением, но он был слишком болен, чтобы сначала знакомить меня с будущим мужем, а потом объявлять о помолвке. А бабушке и в голову не придет спрашивать согласия невесты.
   Она обратила внимание на то, что Гай словно обрадовался таким сведениям. Странный человек, но серые глаза этого странного человека, в котором словно жили сразу несколько совсем разных людей, так притягивали, что Юста испугалась за себя. Казалось, позови он, и девушка пойдет по этому зову куда угодно, забыв о доме и всем остальном.