Страница:
- Бомбят. Противник накапливается в полутора километрах слева и справа от шоссе. Подтянулись танки: наблюдали около пятидесяти единиц. Остатки тридцать первой дивизии проходят через боевые порядки.
- Как! Уже проходят? Да они же должны держаться до пятнадцати ноль-ноль!
С минуту командир дивизии молчал, видно что-то решая, а затем сказал такое, отчего у Сергея Дмитриевича даже лицо вытянулось. Он успел все же шепнуть нам, стоящим рядом:
- Командарм на проводе...
Громкий, басовитый голос генерал-лейтенанта Ф. Н. Ремезова был слышен из телефонной трубки:
- Товарищ Васильков, приказываю: всех из тридцать первой, кто еще не прошел, оставить у себя. Повторяю - всех! Вам ясно, что полк до подхода других держит оборону за всю дивизию? Стоять насмерть! Все понятно?
- Так точно, товарищ командующий.
Видимо полагая, что перед ними только отходящие части советских войск, гитлеровцы под прикрытием танков перебежками приближались к нашим окопам, лезли до тех пор, пока пулеметчики огнем не прижали их к земле. Спохватившись, они обрушили на оборону полка шквал минометного и артиллерийского огня. Вся передняя линия окопов закипела от разрывов, особенно на участке 1-го батальона. Несколько минут пригорка не было видно - все заволокло дымом.
В бой вступила батарея 903-го артиллерийского полка. Тогда фашисты изменили тактику, пошли справа и слева, намереваясь прорвать линию нашей обороны с флангов. Танки еще не достигли окопов, но уже несколько машин были подбиты: одни горели, другие остановились. Первая атака врага была отбита.
Наконец-то начали подходить батальоны 1153-го стрелкового полка майора М. И. Потиевского. Командир полка минут пять побыл на нашем КП, уяснил обстановку.
- А у тебя тут жарко, Сергей Дмитриевич, - сказал он Василькову.
- Будет жарко: полком держим фронт целой дивизии.
Первая вражеская атака, как я уже говорил, была отбита. Но с большими для нас потерями. Особенно ощутимы они были в 1-м батальоне. Сюда командир полка приказал перебросить один стрелковый взвод из 3-го батальона, три пулеметных расчета и минометный взвод.
- Давай, Науменко, и ты туда иди, - приказал мне подполковник. - Поможешь комбату советом в случае чего. Наверное, скоро опять немцы полезут.
Добрался я на батальонный КП, комбату сказал, что пойду во 2-ю роту, к Кирьякову. Навстречу мне из хода сообщения вышел политрук Дудников.
- Подкрепление получили? - спросил я его.
- Получили пулеметный расчет. Кирьяков как раз сейчас определяет огневую позицию для него на правом фланге.
Командир роты правильно оценил обстановку, укрепив правый фланг станковым пулеметом. И позицию для "максима" выбрал удачную, на пригорке, с которого хорошо просматривались и простреливались подступы к участку обороны роты. Это я сразу определил, подойдя к двум пулеметчикам. Они, орудуя лопатами, углубляли окоп, ровняли бруствер.
- Здравия желаю, товарищ лейтенант, - вдруг обратился ко мне один из них. - Вот и снова удалось свидеться. Командир расчета красноармеец Лихоман, - и он приложил руку к сдвинутой на затылок шапке. - Не признаете?
Я сразу узнал в нем того самого настырного бойца, который на учебном поле в Ставрополе недели две назад досаждал меня вопросами во время беседы с пулеметчиками.
- Здравствуй, товарищ Лихоман, - ответил я. - Помню тебя, как же. И стрелял ты тогда здорово. Не разучился?
- Бой покажет, товарищ лейтенант.
И вот фашисты снова пошли в атаку. Снова начали бить их пушки и минометы. Наши окопы тоже ощетинились огнем. Но почему-то молчал "максим" Лихомана. Кирьяков забеспокоился и послал к нему связного.
- Что случилось? - спросил боец.
- Жду, когда фрицы подойдут поближе, - ответил пулеметчик.
Проявив завидную выдержку, Данила Лихоман нажал на гашетку пулемета в тот момент, когда цепь фигур в серо-зеленых шинелях поднялась в рост. Огонь он вел метко, я заметил, как многие из атакующих немцев падали на землю и уже не поднимались.
Когда группа фашистов все же прорвалась к переднему краю, в дело пошли гранаты. Вражеские минометы и орудия снова открыли огонь. Траншеи и окопы во многих местах завалило при артобстреле. От разрывов бомб, снарядов и мин трудно было дышать.
И вдруг кто-то крикнул:
- Командира убило!
Я оглянулся на голос и увидел лежащего в траншее Кирьякова, наполовину засыпанного землей. Его сразил осколок разорвавшегося невдалеке вражеского снаряда. Вот так в первый же день боя погиб Петр Васильевич.
Прошел через всю гражданскую, а тут... Командование ротой принял политрук В. И. Дудников. В тот же день был смертельно ранен и пулеметчик Данила Лихоман. Не дождалась его жена Фрося. Но об этом я узнал позже, будучи в штабе полка, куда сообщили о боевых потерях.
Острие другой атаки гитлеровцев пришлось на стык 1151-го и 1153-го полков. Немцы бросили туда до 20 танков, 10 из которых прорвались через боевые порядки и начали выходить в тыл нашего полка. Это был критический момент. На КП понимали, что сейчас решается судьба боя.
- Ну, пушкари, на вас вся надежда! - воскликнул подполковник Васильков, отдавая приказ командиру батареи 45-мм пушек младшему лейтенанту Радченко и командиру батареи 76-мм орудий старшему лейтенанту Костину на уничтожение прорвавшихся танков.
Под минометным и артиллерийским огнем расчеты развернулись, пушки поставили на прямую наводку, коноводы отвели лошадей. Немецкие танкисты, наверное, не опасались встречи с нашими батарейцами и шли без особых предосторожностей.
С КП полка было видно, как фашистские танки разделились на две группы, одна из них двинулась на батарею Костина, другая - в сторону сорокапяток. Артиллеристы открыли огонь. Танки ответили выстрелами из своих пушек. В наших расчетах появились убитые и раненые.
У одного орудия остался лишь заряжающий Иван Волошин. За наводчика к панораме встал младший лейтенант И. Д. Радченко. На сорокапятку шли три вражеские машины. Метким огнем Радченко разбил гусеницу у головного танка, и тот завертелся на месте. А два других повернули назад.
Батарея сорокапяток подбила в этом бою четыре немецких танка. И первым в пашем полку младший лейтенант Иосиф Давыдович Радченко был награжден тогда медалью "За отвагу".
В то время когда батарея Радченко отражала танковую атаку, фашистские снаряды один за другим рвались на позиции 76-мм батареи. Все меньше оставалось людей у орудий. Старший лейтенант Константин Дмитриевич Костин тоже оправдал надежды командира полка. Расчеты его батареи уничтожили два танка.
Мы потеряли в тот тяжелый для нас день немало бойцов и командиров. Геройски погибли командир 3-го батальона старший лейтенант Абрамов, командир пулеметной роты лейтенант Родионов, командир взвода лейтенант Грач, красноармейцы Шляхов, Кочерга, Чеботарев, Коваль...
* * *
С наступлением темноты подразделения полка были переброшены в район большого села Чалтырь, где заняли новую линию обороны. После ночного дождя в свежевырытых траншеях было сыро, промозгло. Дождевые капли блестели на пожухлой траве. Резкий ветер гнал чуть ли не над головой низкие, темные облака.
На востоке узенькой полоской начинало светлеть небо, но никто за ночь так и не сомкнул глаз. Не до сна было: люди завершали земляные работы, подправляли брустверы, устраивали ниши для боеприпасов.
Мы на новом КП тоже не спали. Когда полк переходит на другое место, занимает новый участок обороны в предвидении атак противника, у штабных командиров дел тоже уйма.
Едва занялось утро, как над нашими головами, подвывая, просвистел снаряд. Правда, разорвался он далеко за КП. Но два других ухнули уже ближе. Отчетливо слышалось, как визгливо рассекали воздух осколки. Ветер потянул над степью темные шлейфы дыма.
В штабе полка стало известно, что противник предпринимает атаку против нашего правого фланга. Оттуда уже доносились частые очереди пулеметов и автоматов, слышались разрывы гранат. Гитлеровцы вклинились в нашу оборону и окружили первую стрелковую роту лейтенанта А. П. Зубарева.
Командир полка приказал политруку В. И. Дудникову со своей ротой контратаковать немцев с фланга. И гитлеровцы были отброшены за передний край. В этом бою отличилась группа бойцов первой роты во главе со старшиной П. И. Шелкопрясовым. Отважный коммунист несколько раз поднимал своих воинов в контратаки, настойчиво уничтожая врагов, но во время одной из них и сам пал смертью храбрых.
К вечеру со стороны Азовского моря стал накатываться туман. Надвигался он плотной мутно-серой стеной, укрывая сначала позиции немцев, а затем и наши. Даже выстрелы стали раздаваться все реже и реже. Ночь прошла спокойно. Но как только наступил рассвет, фашисты возобновили атаки. В этот и другие дни полк вел тяжелые бои, но твердо удерживал свои позиции. В этом нам крепко помогла прибывшая на соседний участок обороны бригада морской пехоты.
* * *
...Когда прошла неделя нашего пребывания на фронте, в общих чертах стали вырисовываться первые итоги боевой деятельности полка. Воины в своем большинстве сражались мужественно, коммунисты и комсомольцы личным примером увлекали за собой других, подавая примеры бесстрашия.
Самым надежным источником информации о ратных подвигах был у нас парторг полка политрук И. Антоненко, опытный партийный работник и большой души человек. У него всегда были сведения об отличившихся в боях коммунистах, комсомольцах и беспартийных.
Коммунисту сержанту Николаенко, командиру отделения 4-й стрелковой роты, было дано задание уничтожить две огневые точки противника. Правильно оценив обстановку, он со своим отделением зашел во фланг гитлеровцам. В жарком рукопашном бою наши бойцы одолели врага, захватив два вражеских пулемета.
Однажды фашисты попытались окружить 7-ю роту коммуниста лейтенанта Пунева. Обстановка в ходе боя становилась все острее и напряженнее, но командир роты не растерялся, уверенно и решительно руководил своим подразделением.
Во время ожесточенного боя, длившегося целый день, наводчик миномета комсомолец Антон Уваров уничтожил два пулеметных расчета и один миномет врага. А когда наша рота перешла в контратаку, он совершил подвиг, за который был награжден медалью "За отвагу". А дело было так. Один вражеский пулемет бил фланговым огнем и не давал нашим бойцам продвигаться вперед. К этому времени миномет Уварова был выведен из строя, и командир приказал ему уничтожить огневую точку противника гранатами. Плотно прижимаясь к земле, Уваров пополз к пригорку, откуда вел огонь вражеский пулеметчик. Добравшись до широкого куста травостоя, Уваров осмотрелся и без шума продвинулся еще ближе. Теперь он хорошо видел гитлеровца, который, увлекшись стрельбой, не заметил его. Уваров бросил гранату, и пулемет замолк. Но в этот момент на отважного воина набросились три фашиста. Уваров не растерялся. В неравной схватке он вышел победителем: двоих свалил, а третий попросту удрал. Правда, и сам Уваров был ранен в ногу, но не покинул поля боя.
Отличившиеся в первых боях командиры рот Заяц и Бурлий подали заявления с просьбой принять их в ряды ВКП(б).
В одном из боев был дважды ранен политрук Дудников. Красноармейцы Аверин и Голуб увидели, что жизнь командира роты в опасности, поспешили ему на помощь. Бинтом перетянули руку выше раны, разрезали наполненный кровью правый сапог, сняли его и забинтовали ногу, потом отнесли раненого в санроту.
На фронте время имеет другое измерение, чем в тылу. Оно течет быстрее и измеряется не числом вечерних закатов и утренних рассветов, а количеством отраженных атак противника и наших контратак, если он вклинился в наши позиции, а для нас, командиров штаба полка, еще и числом боевых донесений, отправленных в штаб дивизии, и похоронок на погибших. Вот так и пробежали три недели до 7 Ноября - нашего всенародного праздника.
Во всех подразделениях полка командиры и политработники провели краткие митинги в связи с 24-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции. Много радости доставили полученные в этот день подарки от рабочих и колхозников Ростовской области, от Ростовского обкома ВКП(б) и облисполкома. Бойцы и командиры от души благодарили советских тружеников, проявивших заботу о них. Очень хорошо сказал на митинге в батарее сорокапяток Иван Волошин:
- Эти подарки еще раз ярко свидетельствуют о том, что армия и народ - одно целое.
Мы, конечно, знали о том, что Красная Армия ведет жестокие бои под Москвой, сдерживая натиск врага, мечтавшего именно к этому дню захватить столицу нашей Родины. И потому были несказанно рады, узнав, что на Красной площади, как и всегда, 7 Ноября состоялся парад советских войск. Значит, прочно держится Москва, значит, боевой дух ее защитников и всего народа нашего не сломлен! Бойцы горели желанием отомстить фашистам за их злодеяния на нашей земле. И доказательством тому стали успешные действия полка в боях северо-западнее Новокрымской, куда мы отошли.
По приказу командира дивизии полк провел очередную разведку боем. Ее осуществил 2-й стрелковый батальон старшего лейтенанта Ф. Ф. Андреева. Задача его была не из легких: овладеть господствующей высотой с пятью курганами. Вместе с подразделениями батальона после короткого артналета в наступление пошли и две группы разведчиков для захвата "языка". Стрелки 5-й роты под командованием лейтенанта Бурлил уверенно преодолели склон высоты. Но когда до вершины оставалось не более 50 метров, группа вражеских автоматчиков, укрывшись среди камней, стала обстреливать наших бойцов. Тогда, ловко используя складки местности, выдвинулся вперед один из самых метких стрелков роты красноармеец К. Башкатов. В считанные минуты он уничтожил из своей винтовки с оптическим прицелом пятерых гитлеровцев и с громким возгласом "За Родину!" бросился вперед. За ним поднялись его боевые товарищи. Враг дрогнул, начал отступать. Стремительным броском воины взяли высоту. Пал смертью храбрых в этом жарком бою снайпер Карп Васильевич Башкатов, истребивший не один десяток фашистов.
Овладев высотой с пятью курганами, наш полк улучшил свои позиции, получив возможность просматривать боевые порядки противника на всю их тактическую глубину. Разведчики также успешно выполнили свою боевую задачу, сумев взять пленного, который дал ценные сведения. Стало известно, что немцы в ближайшее время перейдут в наступление с целью захвата Ростова-на-Дону.
И действительно, 17 ноября гитлеровское командование, не считаясь с потерями, бросило большие силы пехоты и танков в наступление на Ростов. 19 ноября фашисты ворвались на его окраину, 21 ноября захватили город.
* * *
Части 50-й армии вынуждены были отойти за реку Дон. Наш полк стойко держал оборону на чалтырском направлении, выполняя задачу не допустить прорыва танков противника на город с запада, но оказался, как и вся 343-я дивизия, отрезанным от действующих переправ через Дон. По приказу командующего армией дивизия отошла в район станицы Нижне-Гниловской, где и переправилась на левый берег Дона.
События на Южном фронте разворачивались тем временем уже по плану, намеченному советским командованием. К утру 25 ноября части 56-й армии находились в готовности к наступлению с целью освобождения Ростова-на-Допу.
В 343-й стрелковой дивизии создавались штурмовые батальоны, которые первыми должны были форсировать Дон, ворваться в город и обеспечить переправу главным силам.
Я предложил начальнику штаба полка, чтобы наш штурмовой батальон возглавил лейтенант Ф. П. Письменский, хорошо проявивший себя в предыдущих боях. Майор доложил об этом подполковнику С. Д. Василькову, и тот согласился с мнением штаба.
К утру 27 ноября штурмовые батальоны выдвинулись на исходное положение для атаки. Вода в Дону и его протоках только что замерзла. Тонкий лед едва позволял передвижение по нему пехоты, вовсе исключая переправу артиллерии. Мы, естественно, понимали, что бойцам будет трудно выбить противника с прибрежных позиций, не имея в боевых порядках орудий сопровождения пехоты, которые бы уничтожали цели, не подавленные в ходе артиллерийской подготовки. Но что делать?
В 6.00 началась артиллерийская подготовка. Ровно через час штурмовые батальоны начали форсировать Доп. Штурмовой батальон нашего полка шел первым в дивизии. Мне с КП, находившегося на пригорке на левом берегу, было видно, как в предрассветных сумерках бойцы дружно побежали по льду. Правда, многие из них скользили и падали, но тут же поднимались и продолжали рваться вперед. Примерно через час на КП поступил по телефону доклад лейтенанта Письменского, что первая траншея на другом берегу Дона очищена от противника.
Уже рассвело, когда начали переправу главные силы полка - два батальона, а артиллерия перенесла огонь в глубь обороны немцев.
Постепенно бои переместились на улицы станицы Нижне-Гниловской, а затем и на улицы города.
В освобождении Ростова-на-Дону принимали участие одна стрелковая и одна кавалерийская дивизии 9-й армии и пять стрелковых дивизий да две стрелковые бригады нашей 56-й армии. Почти трое суток шли ожесточенные уличные схватки, и только 29 ноября гитлеровцы были выбиты из Ростова и стали отходить на запад.
В результате наступления наших войск немецко-фашистские захватчики были отброшены от города на 60-80 километров в западном направлении. Это была первая крупная наступательная операция Красной Армии в Великой Отечественной войне.
В боях за освобождение Ростова-на-Дону отличились многие бойцы, командиры и политработники нашего полка. Отважно действовал, например, автоматчик И. Гожуля. На одной из улиц путь нашим бойцам преградил огонь вражеского пулемета, установленного на чердаке четырехэтажного дома. Красноармеец Гожуля пробрался на чердак и гранатой уничтожил расчет пулемета.
Здесь я не могу не рассказать о единственной в нашем полку, да, пожалуй, и во всей 343-й стрелковой дивизии женщине-политруке Александре Назадзе.
...Это случилось 28 ноября. Пулеметная рота, в которой Саша была политруком, продвигалась с боями вдоль одной из городских улиц. И вдруг ожил один из дзотов, казавшийся уничтоженным. Из его амбразуры хлестнула струя огня. Рота залегла. В рядах бойцов - замешательство. И в этот критический момент боя встала во весь рост коммунистка Назадзе и с криком "За Родину, ура!" побежала вперед. За ней устремились красноармейцы. Рота обошла дзот и продолжала наступление. Но отважная девушка погибла. За этот подвиг в январе 1942 года она была посмертно награждена орденом Красной Звезды. Тогда я ничего не знал о Саше Назадзе, кроме того, что она воспитанница Военно-политической академии имени В. И. Ленина. Наш комиссар полка старший политрук Ибрагимов рассказывал как-то в штабе, что в политотделе 56-й армии ее хотели назначить начальником клуба одного из полков 343-й дивизии. Но она категорически отказалась и попросила направить ее политруком в роту, на передовую. Саша и была назначена в наш полк политруком пулеметной роты.
В начале 1986 года Виктор Иванович Дудников привез мне в Москву небольшую книжку Михаила Андриасова "Считайте меня живым", изданную годом раньше Ростовским книжным издательством. В этой книжке помещен очерк "Дочь Абхазии" об Александре Назадзе. Детство она провела в селе Отхари Гудаутского района Абхазии. Там окончила школу, работала пионервожатой, библиотекарем. Как активную комсомолку, ее в 1930 году направили на учебу в сухумскую совпартшколу, где Саша стала коммунисткой. Потом училась в совпартшколе в Кутаиси, в Коммунистическом университете трудящихся Востока в Москве, работала инструктором Абхазского обкома компартии Грузии, по рекомендации которого поступила на курсы при Военно-политической академии имени В. И. Ленина. В начале войны закончила их.
Одна из улиц Ростова-на-Дону носит сейчас имя Александры Назадзе. На берегу Дона в память о ее подвиге поставлен обелиск. Известный абхазский поэт Иван Торба посвятил ей стихотворение. В нем есть такие строки:
Тихий Дон волной искрится.
Тихий Дон молчит всегда,
Только песня вдаль стремится
О пережитых годах.
Обелиск поставлен белый,
Ширь и степь вокруг него.....
Девушке - абхазке смелой
Здесь поставили его.
...Берег Дона величавый
Приютил тебя навек.
Горд твоей бессмертной славы
Тихий Дон, как человек.
В сражениях за Ростов прогремела слава и о другой девушке нашего полка комсомолке санитарном инструкторе Марии Кухарской. Она вынесла с поля боя 80 раненых бойцов и командиров.
В боях за Ростов погибло немало наших однополчан, многие были ранены, в том числе и начальник штаба майор Н. И. Пономарев. С грустью расставался я с Николаем Ивановичем перед отправкой его в госпиталь. Многому научил меня этот знающий и энергичный штабной командир. На его место был назначен старший лейтенант В. В. Степанов. Но меньше месяца он исполнял эту должность: 4 декабря погиб.
* * *
30 ноября полк, ведя наступательные бои, подошел к знакомым местам - в район Чалтырь, Хопры, а 1 декабря, не встречая сильного сопротивления противника, был уже возле станции Синявка. К вечеру 2 декабря полк достиг восточного берега реки Миус, где и занял новый рубеж обороны.
8 января 1942 года мне было присвоено очередное воинское звание "старший лейтенант". Пришлось снять с шинельных петлиц четыре облицованных красной эмалью кубика еще довоенного заводского изготовления и два из них добавить на петлицы гимнастерки. А вот на петлицы шинели прикреплять было нечего: лавки военторга поблизости тогда не было. Выручил оружейный мастер старшина Клюев, которого в штабе полка все звали по имени и отчеству - Михаилом Ивановичем, поскольку он был много старше нас. Сделал старшина из латунной гильзы шесть "кубарей" и вручил их мне со словами:
- Носите на здоровье, товарищ старший лейтенант. Бог даст, и "шпалы" для вас сделаю, когда капитаном станете.
Но самым знаменательным для меня событием тех дней было другое: на полковом партийном собрании я был принят в члены ВКП(б). Поручились за меня, дав рекомендации, командир полка подполковник С. Д. Васильков, комиссар старший политрук С. X. Ибрагимов и парторг полка политрук И. Антоненко. А партийный билет вручил мне начальник политотдела 343-й стрелковой дивизии батальонный комиссар А. К. Ткаченко.
После гибели старшего лейтенанта Степанова я был назначен начальником штаба полка. Дел и забот, естественно, прибавилось. Но работы я не страшился: четыре месяца в должности ПНШ многому меня научили.
Но мое повышение по службе было омрачено тяжелой для всех нас утратой. Погиб, как солдат на боевом посту, командир полка подполковник Сергей Дмитриевич Васильков. Выходец из рабочей семьи, оп всю свою сознательную жизнь посвятил делу служения рабочему классу. Семнадцатилетним юношей Васильков вступил в красногвардейский отряд и с оружием в руках защищал свободу и независимость молодой советской республики, с 1919 по 1921 год состоял в личной охране В. И. Ленина. За годы службы в Красной Армии он не раз выполнял самые ответственные задания командования, проявляя при этом отвагу, мужество, инициативу, был дважды ранен в боях.
Новым командиром полка был назначен майор И. Ф. Хильчевский, который до этого командовал 1155-м стрелковым полком нашей дивизии.
Самым радостным событием в декабре для нас, фронтовиков, как и для всех советских людей, было, конечно, контрнаступление Красной Армии под Москвой, начатое 5 декабря. Оно продолжалось свыше месяца, и каждый день мы слышали по радио, узнавали из газет все новые и новые наименования подмосковных сел и городов, освобожденных от врага, а 16 декабря гитлеровцы были выбиты из Калинина, над которым снова взвился красный советский флаг.
Все мы восхищались стойкостью и мужеством защитников столицы, сумевших отбросить гитлеровцев от ее пригородов за пределы Московской области.
На нашем же участке фронта противник, сильно укрепившийся на западном берегу реки Миус, до конца декабря активных действий не предпринимал, ограничиваясь редкой артиллерийской, минометной и ружейно-пулеметной стрельбой, иногда проводя одиночными самолетами разведывательные облеты наших позиций.
* * *
Новый, 1942 год 343-я стрелковая дивизия встретила, удерживая свои позиции на рубеже Курлатская, Абрамовка.
Помнится, стояли в те последние дни декабря и первые дни января на редкость сильные для тех мест морозы с частыми снегопадами и вьюгами. Но нам было тепло не только потому, что все получили добротное зимнее обмундирование. Согревало нас и сердечное тепло наших дорогих земляков-ставропольцев, приславших в полк новогоднее письмо-поздравление. "Знайте, боевые товарищи, говорилось в письме, - что все наши дела и мысли всегда вместе с вами. Каждый ставрополец самоотверженно трудится на своем посту и в любую минуту с оружием в руках готов пойти на фронт, чтобы вместе с вами до последней капли крови защищать социалистическое Отечество..." Далее сообщалось, что бывшие красные партизаны и красногвардейцы Ставрополья, Терека и Кубани призвали трудящихся края создавать добровольческую кавалерийскую дивизию для отправки на фронт.
Ставропольцы, как известно, выполнили свое обощание. Кавалерийские части терских и кубанских казаков старших и младших поколений пополнили 2-й кавалерийский корпус генерал-майора Л. М. Доватора, геройски погибшего под Москвой 19 декабря и посмертно удостоенного звания Героя Советского Союза. А из газет и радиопередач нам было в ту пору уже известно о дерзких рейдах конников Доватора по тылам противника. Бесстрашные воины крепко громили немецко-фашистских захватчиков.
- Как! Уже проходят? Да они же должны держаться до пятнадцати ноль-ноль!
С минуту командир дивизии молчал, видно что-то решая, а затем сказал такое, отчего у Сергея Дмитриевича даже лицо вытянулось. Он успел все же шепнуть нам, стоящим рядом:
- Командарм на проводе...
Громкий, басовитый голос генерал-лейтенанта Ф. Н. Ремезова был слышен из телефонной трубки:
- Товарищ Васильков, приказываю: всех из тридцать первой, кто еще не прошел, оставить у себя. Повторяю - всех! Вам ясно, что полк до подхода других держит оборону за всю дивизию? Стоять насмерть! Все понятно?
- Так точно, товарищ командующий.
Видимо полагая, что перед ними только отходящие части советских войск, гитлеровцы под прикрытием танков перебежками приближались к нашим окопам, лезли до тех пор, пока пулеметчики огнем не прижали их к земле. Спохватившись, они обрушили на оборону полка шквал минометного и артиллерийского огня. Вся передняя линия окопов закипела от разрывов, особенно на участке 1-го батальона. Несколько минут пригорка не было видно - все заволокло дымом.
В бой вступила батарея 903-го артиллерийского полка. Тогда фашисты изменили тактику, пошли справа и слева, намереваясь прорвать линию нашей обороны с флангов. Танки еще не достигли окопов, но уже несколько машин были подбиты: одни горели, другие остановились. Первая атака врага была отбита.
Наконец-то начали подходить батальоны 1153-го стрелкового полка майора М. И. Потиевского. Командир полка минут пять побыл на нашем КП, уяснил обстановку.
- А у тебя тут жарко, Сергей Дмитриевич, - сказал он Василькову.
- Будет жарко: полком держим фронт целой дивизии.
Первая вражеская атака, как я уже говорил, была отбита. Но с большими для нас потерями. Особенно ощутимы они были в 1-м батальоне. Сюда командир полка приказал перебросить один стрелковый взвод из 3-го батальона, три пулеметных расчета и минометный взвод.
- Давай, Науменко, и ты туда иди, - приказал мне подполковник. - Поможешь комбату советом в случае чего. Наверное, скоро опять немцы полезут.
Добрался я на батальонный КП, комбату сказал, что пойду во 2-ю роту, к Кирьякову. Навстречу мне из хода сообщения вышел политрук Дудников.
- Подкрепление получили? - спросил я его.
- Получили пулеметный расчет. Кирьяков как раз сейчас определяет огневую позицию для него на правом фланге.
Командир роты правильно оценил обстановку, укрепив правый фланг станковым пулеметом. И позицию для "максима" выбрал удачную, на пригорке, с которого хорошо просматривались и простреливались подступы к участку обороны роты. Это я сразу определил, подойдя к двум пулеметчикам. Они, орудуя лопатами, углубляли окоп, ровняли бруствер.
- Здравия желаю, товарищ лейтенант, - вдруг обратился ко мне один из них. - Вот и снова удалось свидеться. Командир расчета красноармеец Лихоман, - и он приложил руку к сдвинутой на затылок шапке. - Не признаете?
Я сразу узнал в нем того самого настырного бойца, который на учебном поле в Ставрополе недели две назад досаждал меня вопросами во время беседы с пулеметчиками.
- Здравствуй, товарищ Лихоман, - ответил я. - Помню тебя, как же. И стрелял ты тогда здорово. Не разучился?
- Бой покажет, товарищ лейтенант.
И вот фашисты снова пошли в атаку. Снова начали бить их пушки и минометы. Наши окопы тоже ощетинились огнем. Но почему-то молчал "максим" Лихомана. Кирьяков забеспокоился и послал к нему связного.
- Что случилось? - спросил боец.
- Жду, когда фрицы подойдут поближе, - ответил пулеметчик.
Проявив завидную выдержку, Данила Лихоман нажал на гашетку пулемета в тот момент, когда цепь фигур в серо-зеленых шинелях поднялась в рост. Огонь он вел метко, я заметил, как многие из атакующих немцев падали на землю и уже не поднимались.
Когда группа фашистов все же прорвалась к переднему краю, в дело пошли гранаты. Вражеские минометы и орудия снова открыли огонь. Траншеи и окопы во многих местах завалило при артобстреле. От разрывов бомб, снарядов и мин трудно было дышать.
И вдруг кто-то крикнул:
- Командира убило!
Я оглянулся на голос и увидел лежащего в траншее Кирьякова, наполовину засыпанного землей. Его сразил осколок разорвавшегося невдалеке вражеского снаряда. Вот так в первый же день боя погиб Петр Васильевич.
Прошел через всю гражданскую, а тут... Командование ротой принял политрук В. И. Дудников. В тот же день был смертельно ранен и пулеметчик Данила Лихоман. Не дождалась его жена Фрося. Но об этом я узнал позже, будучи в штабе полка, куда сообщили о боевых потерях.
Острие другой атаки гитлеровцев пришлось на стык 1151-го и 1153-го полков. Немцы бросили туда до 20 танков, 10 из которых прорвались через боевые порядки и начали выходить в тыл нашего полка. Это был критический момент. На КП понимали, что сейчас решается судьба боя.
- Ну, пушкари, на вас вся надежда! - воскликнул подполковник Васильков, отдавая приказ командиру батареи 45-мм пушек младшему лейтенанту Радченко и командиру батареи 76-мм орудий старшему лейтенанту Костину на уничтожение прорвавшихся танков.
Под минометным и артиллерийским огнем расчеты развернулись, пушки поставили на прямую наводку, коноводы отвели лошадей. Немецкие танкисты, наверное, не опасались встречи с нашими батарейцами и шли без особых предосторожностей.
С КП полка было видно, как фашистские танки разделились на две группы, одна из них двинулась на батарею Костина, другая - в сторону сорокапяток. Артиллеристы открыли огонь. Танки ответили выстрелами из своих пушек. В наших расчетах появились убитые и раненые.
У одного орудия остался лишь заряжающий Иван Волошин. За наводчика к панораме встал младший лейтенант И. Д. Радченко. На сорокапятку шли три вражеские машины. Метким огнем Радченко разбил гусеницу у головного танка, и тот завертелся на месте. А два других повернули назад.
Батарея сорокапяток подбила в этом бою четыре немецких танка. И первым в пашем полку младший лейтенант Иосиф Давыдович Радченко был награжден тогда медалью "За отвагу".
В то время когда батарея Радченко отражала танковую атаку, фашистские снаряды один за другим рвались на позиции 76-мм батареи. Все меньше оставалось людей у орудий. Старший лейтенант Константин Дмитриевич Костин тоже оправдал надежды командира полка. Расчеты его батареи уничтожили два танка.
Мы потеряли в тот тяжелый для нас день немало бойцов и командиров. Геройски погибли командир 3-го батальона старший лейтенант Абрамов, командир пулеметной роты лейтенант Родионов, командир взвода лейтенант Грач, красноармейцы Шляхов, Кочерга, Чеботарев, Коваль...
* * *
С наступлением темноты подразделения полка были переброшены в район большого села Чалтырь, где заняли новую линию обороны. После ночного дождя в свежевырытых траншеях было сыро, промозгло. Дождевые капли блестели на пожухлой траве. Резкий ветер гнал чуть ли не над головой низкие, темные облака.
На востоке узенькой полоской начинало светлеть небо, но никто за ночь так и не сомкнул глаз. Не до сна было: люди завершали земляные работы, подправляли брустверы, устраивали ниши для боеприпасов.
Мы на новом КП тоже не спали. Когда полк переходит на другое место, занимает новый участок обороны в предвидении атак противника, у штабных командиров дел тоже уйма.
Едва занялось утро, как над нашими головами, подвывая, просвистел снаряд. Правда, разорвался он далеко за КП. Но два других ухнули уже ближе. Отчетливо слышалось, как визгливо рассекали воздух осколки. Ветер потянул над степью темные шлейфы дыма.
В штабе полка стало известно, что противник предпринимает атаку против нашего правого фланга. Оттуда уже доносились частые очереди пулеметов и автоматов, слышались разрывы гранат. Гитлеровцы вклинились в нашу оборону и окружили первую стрелковую роту лейтенанта А. П. Зубарева.
Командир полка приказал политруку В. И. Дудникову со своей ротой контратаковать немцев с фланга. И гитлеровцы были отброшены за передний край. В этом бою отличилась группа бойцов первой роты во главе со старшиной П. И. Шелкопрясовым. Отважный коммунист несколько раз поднимал своих воинов в контратаки, настойчиво уничтожая врагов, но во время одной из них и сам пал смертью храбрых.
К вечеру со стороны Азовского моря стал накатываться туман. Надвигался он плотной мутно-серой стеной, укрывая сначала позиции немцев, а затем и наши. Даже выстрелы стали раздаваться все реже и реже. Ночь прошла спокойно. Но как только наступил рассвет, фашисты возобновили атаки. В этот и другие дни полк вел тяжелые бои, но твердо удерживал свои позиции. В этом нам крепко помогла прибывшая на соседний участок обороны бригада морской пехоты.
* * *
...Когда прошла неделя нашего пребывания на фронте, в общих чертах стали вырисовываться первые итоги боевой деятельности полка. Воины в своем большинстве сражались мужественно, коммунисты и комсомольцы личным примером увлекали за собой других, подавая примеры бесстрашия.
Самым надежным источником информации о ратных подвигах был у нас парторг полка политрук И. Антоненко, опытный партийный работник и большой души человек. У него всегда были сведения об отличившихся в боях коммунистах, комсомольцах и беспартийных.
Коммунисту сержанту Николаенко, командиру отделения 4-й стрелковой роты, было дано задание уничтожить две огневые точки противника. Правильно оценив обстановку, он со своим отделением зашел во фланг гитлеровцам. В жарком рукопашном бою наши бойцы одолели врага, захватив два вражеских пулемета.
Однажды фашисты попытались окружить 7-ю роту коммуниста лейтенанта Пунева. Обстановка в ходе боя становилась все острее и напряженнее, но командир роты не растерялся, уверенно и решительно руководил своим подразделением.
Во время ожесточенного боя, длившегося целый день, наводчик миномета комсомолец Антон Уваров уничтожил два пулеметных расчета и один миномет врага. А когда наша рота перешла в контратаку, он совершил подвиг, за который был награжден медалью "За отвагу". А дело было так. Один вражеский пулемет бил фланговым огнем и не давал нашим бойцам продвигаться вперед. К этому времени миномет Уварова был выведен из строя, и командир приказал ему уничтожить огневую точку противника гранатами. Плотно прижимаясь к земле, Уваров пополз к пригорку, откуда вел огонь вражеский пулеметчик. Добравшись до широкого куста травостоя, Уваров осмотрелся и без шума продвинулся еще ближе. Теперь он хорошо видел гитлеровца, который, увлекшись стрельбой, не заметил его. Уваров бросил гранату, и пулемет замолк. Но в этот момент на отважного воина набросились три фашиста. Уваров не растерялся. В неравной схватке он вышел победителем: двоих свалил, а третий попросту удрал. Правда, и сам Уваров был ранен в ногу, но не покинул поля боя.
Отличившиеся в первых боях командиры рот Заяц и Бурлий подали заявления с просьбой принять их в ряды ВКП(б).
В одном из боев был дважды ранен политрук Дудников. Красноармейцы Аверин и Голуб увидели, что жизнь командира роты в опасности, поспешили ему на помощь. Бинтом перетянули руку выше раны, разрезали наполненный кровью правый сапог, сняли его и забинтовали ногу, потом отнесли раненого в санроту.
На фронте время имеет другое измерение, чем в тылу. Оно течет быстрее и измеряется не числом вечерних закатов и утренних рассветов, а количеством отраженных атак противника и наших контратак, если он вклинился в наши позиции, а для нас, командиров штаба полка, еще и числом боевых донесений, отправленных в штаб дивизии, и похоронок на погибших. Вот так и пробежали три недели до 7 Ноября - нашего всенародного праздника.
Во всех подразделениях полка командиры и политработники провели краткие митинги в связи с 24-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции. Много радости доставили полученные в этот день подарки от рабочих и колхозников Ростовской области, от Ростовского обкома ВКП(б) и облисполкома. Бойцы и командиры от души благодарили советских тружеников, проявивших заботу о них. Очень хорошо сказал на митинге в батарее сорокапяток Иван Волошин:
- Эти подарки еще раз ярко свидетельствуют о том, что армия и народ - одно целое.
Мы, конечно, знали о том, что Красная Армия ведет жестокие бои под Москвой, сдерживая натиск врага, мечтавшего именно к этому дню захватить столицу нашей Родины. И потому были несказанно рады, узнав, что на Красной площади, как и всегда, 7 Ноября состоялся парад советских войск. Значит, прочно держится Москва, значит, боевой дух ее защитников и всего народа нашего не сломлен! Бойцы горели желанием отомстить фашистам за их злодеяния на нашей земле. И доказательством тому стали успешные действия полка в боях северо-западнее Новокрымской, куда мы отошли.
По приказу командира дивизии полк провел очередную разведку боем. Ее осуществил 2-й стрелковый батальон старшего лейтенанта Ф. Ф. Андреева. Задача его была не из легких: овладеть господствующей высотой с пятью курганами. Вместе с подразделениями батальона после короткого артналета в наступление пошли и две группы разведчиков для захвата "языка". Стрелки 5-й роты под командованием лейтенанта Бурлил уверенно преодолели склон высоты. Но когда до вершины оставалось не более 50 метров, группа вражеских автоматчиков, укрывшись среди камней, стала обстреливать наших бойцов. Тогда, ловко используя складки местности, выдвинулся вперед один из самых метких стрелков роты красноармеец К. Башкатов. В считанные минуты он уничтожил из своей винтовки с оптическим прицелом пятерых гитлеровцев и с громким возгласом "За Родину!" бросился вперед. За ним поднялись его боевые товарищи. Враг дрогнул, начал отступать. Стремительным броском воины взяли высоту. Пал смертью храбрых в этом жарком бою снайпер Карп Васильевич Башкатов, истребивший не один десяток фашистов.
Овладев высотой с пятью курганами, наш полк улучшил свои позиции, получив возможность просматривать боевые порядки противника на всю их тактическую глубину. Разведчики также успешно выполнили свою боевую задачу, сумев взять пленного, который дал ценные сведения. Стало известно, что немцы в ближайшее время перейдут в наступление с целью захвата Ростова-на-Дону.
И действительно, 17 ноября гитлеровское командование, не считаясь с потерями, бросило большие силы пехоты и танков в наступление на Ростов. 19 ноября фашисты ворвались на его окраину, 21 ноября захватили город.
* * *
Части 50-й армии вынуждены были отойти за реку Дон. Наш полк стойко держал оборону на чалтырском направлении, выполняя задачу не допустить прорыва танков противника на город с запада, но оказался, как и вся 343-я дивизия, отрезанным от действующих переправ через Дон. По приказу командующего армией дивизия отошла в район станицы Нижне-Гниловской, где и переправилась на левый берег Дона.
События на Южном фронте разворачивались тем временем уже по плану, намеченному советским командованием. К утру 25 ноября части 56-й армии находились в готовности к наступлению с целью освобождения Ростова-на-Допу.
В 343-й стрелковой дивизии создавались штурмовые батальоны, которые первыми должны были форсировать Дон, ворваться в город и обеспечить переправу главным силам.
Я предложил начальнику штаба полка, чтобы наш штурмовой батальон возглавил лейтенант Ф. П. Письменский, хорошо проявивший себя в предыдущих боях. Майор доложил об этом подполковнику С. Д. Василькову, и тот согласился с мнением штаба.
К утру 27 ноября штурмовые батальоны выдвинулись на исходное положение для атаки. Вода в Дону и его протоках только что замерзла. Тонкий лед едва позволял передвижение по нему пехоты, вовсе исключая переправу артиллерии. Мы, естественно, понимали, что бойцам будет трудно выбить противника с прибрежных позиций, не имея в боевых порядках орудий сопровождения пехоты, которые бы уничтожали цели, не подавленные в ходе артиллерийской подготовки. Но что делать?
В 6.00 началась артиллерийская подготовка. Ровно через час штурмовые батальоны начали форсировать Доп. Штурмовой батальон нашего полка шел первым в дивизии. Мне с КП, находившегося на пригорке на левом берегу, было видно, как в предрассветных сумерках бойцы дружно побежали по льду. Правда, многие из них скользили и падали, но тут же поднимались и продолжали рваться вперед. Примерно через час на КП поступил по телефону доклад лейтенанта Письменского, что первая траншея на другом берегу Дона очищена от противника.
Уже рассвело, когда начали переправу главные силы полка - два батальона, а артиллерия перенесла огонь в глубь обороны немцев.
Постепенно бои переместились на улицы станицы Нижне-Гниловской, а затем и на улицы города.
В освобождении Ростова-на-Дону принимали участие одна стрелковая и одна кавалерийская дивизии 9-й армии и пять стрелковых дивизий да две стрелковые бригады нашей 56-й армии. Почти трое суток шли ожесточенные уличные схватки, и только 29 ноября гитлеровцы были выбиты из Ростова и стали отходить на запад.
В результате наступления наших войск немецко-фашистские захватчики были отброшены от города на 60-80 километров в западном направлении. Это была первая крупная наступательная операция Красной Армии в Великой Отечественной войне.
В боях за освобождение Ростова-на-Дону отличились многие бойцы, командиры и политработники нашего полка. Отважно действовал, например, автоматчик И. Гожуля. На одной из улиц путь нашим бойцам преградил огонь вражеского пулемета, установленного на чердаке четырехэтажного дома. Красноармеец Гожуля пробрался на чердак и гранатой уничтожил расчет пулемета.
Здесь я не могу не рассказать о единственной в нашем полку, да, пожалуй, и во всей 343-й стрелковой дивизии женщине-политруке Александре Назадзе.
...Это случилось 28 ноября. Пулеметная рота, в которой Саша была политруком, продвигалась с боями вдоль одной из городских улиц. И вдруг ожил один из дзотов, казавшийся уничтоженным. Из его амбразуры хлестнула струя огня. Рота залегла. В рядах бойцов - замешательство. И в этот критический момент боя встала во весь рост коммунистка Назадзе и с криком "За Родину, ура!" побежала вперед. За ней устремились красноармейцы. Рота обошла дзот и продолжала наступление. Но отважная девушка погибла. За этот подвиг в январе 1942 года она была посмертно награждена орденом Красной Звезды. Тогда я ничего не знал о Саше Назадзе, кроме того, что она воспитанница Военно-политической академии имени В. И. Ленина. Наш комиссар полка старший политрук Ибрагимов рассказывал как-то в штабе, что в политотделе 56-й армии ее хотели назначить начальником клуба одного из полков 343-й дивизии. Но она категорически отказалась и попросила направить ее политруком в роту, на передовую. Саша и была назначена в наш полк политруком пулеметной роты.
В начале 1986 года Виктор Иванович Дудников привез мне в Москву небольшую книжку Михаила Андриасова "Считайте меня живым", изданную годом раньше Ростовским книжным издательством. В этой книжке помещен очерк "Дочь Абхазии" об Александре Назадзе. Детство она провела в селе Отхари Гудаутского района Абхазии. Там окончила школу, работала пионервожатой, библиотекарем. Как активную комсомолку, ее в 1930 году направили на учебу в сухумскую совпартшколу, где Саша стала коммунисткой. Потом училась в совпартшколе в Кутаиси, в Коммунистическом университете трудящихся Востока в Москве, работала инструктором Абхазского обкома компартии Грузии, по рекомендации которого поступила на курсы при Военно-политической академии имени В. И. Ленина. В начале войны закончила их.
Одна из улиц Ростова-на-Дону носит сейчас имя Александры Назадзе. На берегу Дона в память о ее подвиге поставлен обелиск. Известный абхазский поэт Иван Торба посвятил ей стихотворение. В нем есть такие строки:
Тихий Дон волной искрится.
Тихий Дон молчит всегда,
Только песня вдаль стремится
О пережитых годах.
Обелиск поставлен белый,
Ширь и степь вокруг него.....
Девушке - абхазке смелой
Здесь поставили его.
...Берег Дона величавый
Приютил тебя навек.
Горд твоей бессмертной славы
Тихий Дон, как человек.
В сражениях за Ростов прогремела слава и о другой девушке нашего полка комсомолке санитарном инструкторе Марии Кухарской. Она вынесла с поля боя 80 раненых бойцов и командиров.
В боях за Ростов погибло немало наших однополчан, многие были ранены, в том числе и начальник штаба майор Н. И. Пономарев. С грустью расставался я с Николаем Ивановичем перед отправкой его в госпиталь. Многому научил меня этот знающий и энергичный штабной командир. На его место был назначен старший лейтенант В. В. Степанов. Но меньше месяца он исполнял эту должность: 4 декабря погиб.
* * *
30 ноября полк, ведя наступательные бои, подошел к знакомым местам - в район Чалтырь, Хопры, а 1 декабря, не встречая сильного сопротивления противника, был уже возле станции Синявка. К вечеру 2 декабря полк достиг восточного берега реки Миус, где и занял новый рубеж обороны.
8 января 1942 года мне было присвоено очередное воинское звание "старший лейтенант". Пришлось снять с шинельных петлиц четыре облицованных красной эмалью кубика еще довоенного заводского изготовления и два из них добавить на петлицы гимнастерки. А вот на петлицы шинели прикреплять было нечего: лавки военторга поблизости тогда не было. Выручил оружейный мастер старшина Клюев, которого в штабе полка все звали по имени и отчеству - Михаилом Ивановичем, поскольку он был много старше нас. Сделал старшина из латунной гильзы шесть "кубарей" и вручил их мне со словами:
- Носите на здоровье, товарищ старший лейтенант. Бог даст, и "шпалы" для вас сделаю, когда капитаном станете.
Но самым знаменательным для меня событием тех дней было другое: на полковом партийном собрании я был принят в члены ВКП(б). Поручились за меня, дав рекомендации, командир полка подполковник С. Д. Васильков, комиссар старший политрук С. X. Ибрагимов и парторг полка политрук И. Антоненко. А партийный билет вручил мне начальник политотдела 343-й стрелковой дивизии батальонный комиссар А. К. Ткаченко.
После гибели старшего лейтенанта Степанова я был назначен начальником штаба полка. Дел и забот, естественно, прибавилось. Но работы я не страшился: четыре месяца в должности ПНШ многому меня научили.
Но мое повышение по службе было омрачено тяжелой для всех нас утратой. Погиб, как солдат на боевом посту, командир полка подполковник Сергей Дмитриевич Васильков. Выходец из рабочей семьи, оп всю свою сознательную жизнь посвятил делу служения рабочему классу. Семнадцатилетним юношей Васильков вступил в красногвардейский отряд и с оружием в руках защищал свободу и независимость молодой советской республики, с 1919 по 1921 год состоял в личной охране В. И. Ленина. За годы службы в Красной Армии он не раз выполнял самые ответственные задания командования, проявляя при этом отвагу, мужество, инициативу, был дважды ранен в боях.
Новым командиром полка был назначен майор И. Ф. Хильчевский, который до этого командовал 1155-м стрелковым полком нашей дивизии.
Самым радостным событием в декабре для нас, фронтовиков, как и для всех советских людей, было, конечно, контрнаступление Красной Армии под Москвой, начатое 5 декабря. Оно продолжалось свыше месяца, и каждый день мы слышали по радио, узнавали из газет все новые и новые наименования подмосковных сел и городов, освобожденных от врага, а 16 декабря гитлеровцы были выбиты из Калинина, над которым снова взвился красный советский флаг.
Все мы восхищались стойкостью и мужеством защитников столицы, сумевших отбросить гитлеровцев от ее пригородов за пределы Московской области.
На нашем же участке фронта противник, сильно укрепившийся на западном берегу реки Миус, до конца декабря активных действий не предпринимал, ограничиваясь редкой артиллерийской, минометной и ружейно-пулеметной стрельбой, иногда проводя одиночными самолетами разведывательные облеты наших позиций.
* * *
Новый, 1942 год 343-я стрелковая дивизия встретила, удерживая свои позиции на рубеже Курлатская, Абрамовка.
Помнится, стояли в те последние дни декабря и первые дни января на редкость сильные для тех мест морозы с частыми снегопадами и вьюгами. Но нам было тепло не только потому, что все получили добротное зимнее обмундирование. Согревало нас и сердечное тепло наших дорогих земляков-ставропольцев, приславших в полк новогоднее письмо-поздравление. "Знайте, боевые товарищи, говорилось в письме, - что все наши дела и мысли всегда вместе с вами. Каждый ставрополец самоотверженно трудится на своем посту и в любую минуту с оружием в руках готов пойти на фронт, чтобы вместе с вами до последней капли крови защищать социалистическое Отечество..." Далее сообщалось, что бывшие красные партизаны и красногвардейцы Ставрополья, Терека и Кубани призвали трудящихся края создавать добровольческую кавалерийскую дивизию для отправки на фронт.
Ставропольцы, как известно, выполнили свое обощание. Кавалерийские части терских и кубанских казаков старших и младших поколений пополнили 2-й кавалерийский корпус генерал-майора Л. М. Доватора, геройски погибшего под Москвой 19 декабря и посмертно удостоенного звания Героя Советского Союза. А из газет и радиопередач нам было в ту пору уже известно о дерзких рейдах конников Доватора по тылам противника. Бесстрашные воины крепко громили немецко-фашистских захватчиков.