Ужин затянулся до полуночи. Подали кофе, коньяк «Камю», лимоны, пирожные. Костя попросил кипятку, чайничек и заварил себе специально приготовленный стимулирующий и одновременно успокаивающий лечебный чай. Прихлебывая и жмурясь, тихим голосом прервал Доку:
– Пробуду у вас дня три, не больше. Дела, дела…
– Но как же этот, Потребитель? Ведь его найти надо! Покоя не дает, паразит.
– А зачем искать? Сам придет. Говоришь, он не терпит жульничества в торговле? И правильно делает. Вот с завтрашнего дня и выбросьте в продажу что-нибудь залежалое, похабное. Продавай» те внаглую, идите на беспредел. Он и высунется.
Дока с уважением посмотрел на гостя. Да, не зря тот добился такого высокого положения в своих кругах.
– Ну, а дальше моя забота. Ты лучше подыщи мне на эти дни приличную подругу, а то скучно будет сидеть в четырех стенах да считать засаленные купюры.
– Есть, есть такая! Отец у нее важная шишка, боимся подступиться, М-м, пальчики оближешь! Кстати, это ее квартира. Точнее, родителя.
Дока злорадно вспомнил, как Фефимыч грозил ему, обзывал жуликом. Такое не забывал.
Костя благосклонно кивнул головой. Отец оказался ему известен, и это было приятно.
– Вот и породнимся. Значит, завтра пригласи ее на обед тот круглый зальчик ресторана. Пора и отдохнуть…
Звонок раздался на исходе второго дня в кабинете Доки. Тот схватил трубку.
– Слушаю.
– Это Потребитель! Не смей продавать людям заморское мыло для скота.
– Но ведь они берут, – спокойно ответил Виктор Семенович. – И даже благодарят.
– На первый раз делаю предупреждение. Мыло убрать сейчас же.
– Не могу, – сказал Дока. – Там большая очередь. Обещаю только с завтрашнего дня. Точно.
– Ладно. Порядок знаешь? Приготовь сумку, как обычно.
– Послушайте, – торопливо заговорил Дока. – Мне нужно встретиться с вами лично. Очень нужно.
– Зачем?
– Мы могли бы договориться, выработать какие-то соглашения. Наши люди в напряжении, они запуганы. Выслушаем ваши требования, обсудим их.
– Мои требования известны: торговать честно, продавать доброкачественную продукцию.
– Мы тоже этого хотим! Но что нам поставляют, знаете? Впрочем… с Нового года ваши усилия станут бесполезными. Пришел циркуляр из центра.
– Какой циркуляр?
– Секретный. Но при встрече покажу. Идут великие перемены…
– Да? – Потребитель минуту раздумывал. – Они все время идут, а до нас что-то не доходят. Ладно. Будь у телефона, скоро перезвоню.
Этого времени вполне хватило Доке, чтобы перезвонить самому. Фармацевт кивнул Федьке Кривому:
– Поднимай пехоту.
Звонок раздался снова через семь минут.
– Бери документ, выходи на улицу и иди в сторону площади.
В синем плаще-реглане и велюровой шляпе Дока шел по улице неторопливым прогулочным шагом. В воздухе висела дождевая пыль. Спускались сумерки, вспыхнули неоновые огни вывесок, реклам. В висках стучала мысль: «Успели или нет? Никого не видно…»
«Бомбардиры» успели. Один впереди, другой сзади, третий по противоположному тротуару, они сопровождали Виктора Семеновича. В густой вечерней толпе их было невозможно заметить. Сопровождавшие машины двигались по соседним улицам, выполняя команды Федьки по «уоки-токи».
Еще одна машина, неприметный зеленый «Москвич», приткнулась к обочине.
– Вот он. Один, видишь?
– Ну и что? Головорезы не пойдут с ним под ручку.
– Вряд ли он успел связаться. На это у него просто не было времени. Семь минут после первого звонка, и еще три после второго. Я засекал.
Сидевшая сзади Ванда заметила:
– Игорь, у меня плохое предчувствие. Может, просто ограничиться проверкой? А встретиться в другой раз. Прийти к нему внезапно в кабинет. Там-то он ничего не сделает.
– А тут что сделает? Кругом народ. Женские страхи.
Он решительно открыл дверцу.
– Что бы ни случилось, не выходите, следуйте в отдалении,
Дока вздрогнул, когда кто-то взял его за рукав.
– Разрешите прикурить? Спичек нет.
Дока не курил, но сейчас он неторопливо вынул зажигалку, пытливо всматриваясь в высокого худощавого парня в куртке и свитере, потрепанных джинсах. Прикурив, тот сказал тихо:
– Где документ? Давай!
– Ах, это вы! – Дока всплеснул руками – условный знак. – Сейчас, – он полез в боковой карман.
В лицо Игорю брызнула едкая струя. Все поплыло перед глазами, ноги подкосились. Дока подхватил его, замахал рукой:
– Такси, такси! Человеку плохо.
Из-за угла вывернулся «жигуль» кофейного цвета и остановился у обочины. Шофер выскочил и помог Доке втащить безжизненное тело в салон. Зеленый «Москвич» дернулся и остановился посреди улицы. Сзади засигналили. Это не укрылось от единственного острого глаза Федьки Кривого. Он отвернул борт плаща.
– Крест-один, Крест-два! Сюда!
Зеленый «Москвич» тронулся с места.
– Его увозят! Что они с ним сделали?
– Ничего, едем за ними, – Роман газанул. Он и не подозревал, что его «Москвич» уже взят в вилку.
«Жигуль» остановился у красивого многоэтажного здания «престижной» постройки. Шофер и Дока вытащили Игоря и скрылись в подъезде. Зеленый «Москвич» остановился поодаль. Напряженно наблюдал за подъездом, ни Роман, ни Ванда не заметили, как еще две машины спереди и сзади скользнули к обочине и замерли. Никто из них не вышел.
Игорь очнулся. Голова раскалывалась от боли. Пошевелился, что-то мешало. Открыл глаза. За широким овальным столом сидел незнакомый человек и внимательно на него смотрел.
– Оклемался? – спросил он тихим голосом. – Вот и ладненько.
Перед ним лежали «уоки-токи», пистолет, кошелек, носовой платок, вынутые из карманов Игоря.
– Хорошая оснастка, – кивнул человек, перехватив взгляд Игоря. – Ничего лишнего, даже документов. Видно, что имеешь дело с человеком солидным.
– Кто вы? – спросил юноша, еле шевеля языком. Понял, что привязан к стулу. Обстановка квартиры показалась смутно знакомой. Картина «Психея» на стене… где он ее видел?
– Костя. Зови меня Костя, хотя я несколько и старше.
– А-а… – острая боль колола виски. – Костя, Тот самый.
– Ты уже слышал обо мне?
– Да. Один жулик просил передать тебе наворованные деньги.
– Кто?
– Это Моргунок, – пояснил кто-то. – Наложил в штаны с перепугу.
Игорь скосил глаза: сбоку стоял директор универсама.
– А, это ты, гнида. Заманил… Ничего, я с тобой рассчитаюсь.
Широкая твердая ладонь протянулась сзади и резко ударила Игоря по лицу. Из разбитых губ потекла кровь.
– Погоди, Скачок. Мы пока беседуем. А грозить нам не следует. Мы этого не любим, – голос Кости утратил задушевность.
– Нужно отвечать только на наши вопросы. Итак, сколько человек работает с тобой? Сколько вас?
– Много, – процедил Игорь. – Нас много. Тысячи…
– Это пафос комсомольцев тридцатых годов. Повторяю вопрос.
– Все равно всех вас передавим.
Страшный удар кулаком в скулу сотряс все его тело, в глазах зароились звезды. Стул покачнулся.
– И это еще вполсилы, – словно из тумана донесся голос. – Если бы ты стоял, то скакнул бы в тот угол. Не зря его зовут Скачок. Последний раз спрашиваю…
– Напрасно, – прошептал Игорь. – Напрасно спрашиваешь.
В глазах Фармацевта вспыхнули зловещие огоньки.
– Молодогвардейца из тебя не выйдет. Не тот заквас, да и времена нынче не те. Я могу заставить тебя рассказать все, но у меня нет ни времени, ни желания. Мы сделаем быстрее и проще.
Он извлек из-под стола еще один «уоки-токи» и поднес ко рту.
– Сколько их?
– Двое, – захрипело в ответ. – Сидят в машине.
– Наблюдайте, – он выключил. – А сейчас займемся ими.
Он повертел в руках аппарат Игоря.
– Полевой радиотелефон японского производства. Полезная штучка. Связываешься только со своим человеком. Сейчас он на связи и от нетерпения сучит ножками. Голос твой наверняка знает. Но мы будем говорить шепотом, по нему тембр голоса не определишь.
Игорь рванулся. Фармацевт сделал знак, и широкая липкая лента заклеила юноше рот. Он бессильно застонал. Удовлетворенно улыбнувшись, Костя включил радиотелефон.
– Ты меня слышишь? – прошипел он.
– Слышу! Игорь! – загудел бас Романа. – Где ты? Что с тобой?
– Меня привязали. Наверное, не обыскивали, рация со мной. Руку удалось освободить… Куда-то вышли. Видел их?
– Нет, машина у подъезда.
– Значит, где-то тут, по соседству. Поднимайся скорее сюда, развяжи. Третий этаж, направо черная дверь. Если вернутся… их всего двое, сладишь. Возьми оружие.
– А Ванда? У нее пистолет.
– Пусть ждет.
– Иду.
Через минуту на лестнице послышался шум, потом несколько человек, пыхтя, втащили что-то тяжелое и бросили посреди комнаты. Роман. Из головы сочится кровь, глаза закрыты.
– Здоровый, бугай. Пришлось оглоушить.
– Молодцы, гвардейцы! А девица?
– Сейчас притащат.
Прильнув к стеклу, Ванда следила, как Роман торопливо перебежал через дорогу и скрылся в подъезде. Сбоку в окно постучали.
– Девушка, не подвезете? Спешу. Куда едете?
Она потянулась и приопустила боковое стекло.
– Я никуда не еду.
– Вот это правильно, – в лицо ей ударила едкая струя…
– Ну, теперь вся компания в сборе, – Фармацевт удовлетворенно оглядел Игоря и Ванду, привязанных к стульям, Романа, валявшегося посреди комнаты. – А ты кричал: тысячи. Полюбуйся, коллега, какие зеленые шмаркачи держали в страхе столько достойных людей, – обратился он к Доке. – Но достаточно появиться истинному хозяину, как шмаркачи утрачивают весь свой боевой пыл. Жалкие, зеленые шмаркачи.
– Профессиональная работа, – подобострастно вздохнул Дока. – Мы такого не умеем.
– Ну, то, что умеете вы, не умеем мы, – утешил его Костя. – Каждому свое, как говорил один мудрый человек.
По его знаку со рта Игоря содрали пластырь.
– Теперь ты убедился, как работаем мы, – повернулся к нему Фармацевт. – Однако ваша троица мне понравилась. Подобрана умело, да и действовали неплохо… для начинающих.
Он повертел отобранный у Романа автомат и сунул его под стол. Ванда с трудом подняла голову.
– Очнулась птичка. А теперь слушайте внимательно. Я могу простить вас, ваши грехи молодости при одном условии: вы поступите ко мне на службу. Мне нужны люди, которые находятся на месте и ведут здесь мои дела. Можно сказать, испытательный срок вы прошли. И если будете служить честно…
– Тебе? Грязному бесчестному вору?
Второй удар обрушился на Игоря, он замотал головой.
– Для симметрии. Ну что ж… вольному воля. Что там такое?
Грубый голос от двери откликнулся:
– Там эта… шалава. Рвется сюда.
По лицу Фармацевта скользнуло легкое облачко досады.
– Не вовремя. Хотя… в конце концов это ее квартира. Уберите их в соседнюю комнату, – указал он на Ванду и Романа. – Этого оставьте.
Через минуту в комнату влетела Лика, шурша плащом.
– Ты ведь обещал, что мы пойдем… – она запнулась. – Ой!
Фармацевт подошел и галантно поцеловал ей руку.
– Ты его знаешь?
– Н-нет. Кажется, где-то встречала…
– В таком маленьком городе немудрено. Ты хотела видеть Потребителя? Вот он, перед тобой. Любуйся.
Глаза ее изумленно расширились.
– Это Потребитель? Он… А почему связан?
– Вздумал немного побуйствовать. Пришлось вразумить.
Лика не отводила глаз от Игоря. Он мрачно смотрел в угол. Теперь он понял, чья это квартира.
– Что ты собираешься делать с ним? – она уже полностью овладела собой и даже попыталась кокетливо улыбнуться Косте.
– Решаю не я. Решает Высший Принцип. А он нарушен, – Костя вздохнул – За его нарушение следует суровая кара.
Лика быстрым взглядом скользнула по жестоким лицам громил, по веревкам, опутавшим Игоря. Пистолет на столе…
– Ну, это ваше дело, – сказала как можно беззаботнее. – Значит, поход в театр откладывается?
– Почему? Я ничего не откладываю. Через десять минут освобожусь. Подожди в моей машине. Она внизу.
– Через десять минут жду! – она крутнулась на каблучках и выбежала. Костя посмотрел ей вслед затуманенным взглядом.
– Хороша!
– Ты и вправду собираешься в театр? – озадаченно спросил Дока.
– Зачем? – Костя пожал плечами. – Через десять минут отъезжаем. А эту… возьмем с собой. Дорога длинная, скучная… Пусть развлечет, а потом к папане отправим. Если будет вести себя прилично.
– Папаня разбушуется, – с сомнением протянул Дока.
– Мне некого бояться! – голос Фармацевта стал резким. – Ну, за дело, гвардейцы. Приготовьте амуницию для этих… Мы спустим их на дно в таком месте, где не скоро найдут. А найдут, так не опознают.
– Кадычки надрежем? – деловито спросил Федька.
–. Только не здесь! – Дока побледнел и замахал руками.
– Нервы слабые? Бугая полейте водой, чтобы оклемался. Итак, у меня всего десять минут. По три минуты на каждого. Ну что, ты не передумал? – повернулся он к Игорю.
Лика бежала по темным улицам, словно спасаясь от какого-то монстра. Так вот он каков, этот лощеный красивый «джентльмен», как он ей представился. «Джентльмен по особым правительственным поручениям». Роскошный автомобиль, море денег, все перед ним лебезят, заискивают… Обосновался в их квартире, и она восприняла это в порядке вещей. А на самом деле монстр, страшный монстр уголовного мира. Неужели отец знал? Она вспомнила его рассказы о грозной мафии, опутавшей город, о кровавых расправах с неугодными. Ей казалось, что он рассказывает о каком-то далеком мире, выдуманном и нереальном. А на самом деле он сам… Игорь… как они его избили! Значит, это он нагнал на них страху! И теперь они собираются с ним расправиться.
Как фамилия того следователя? Мешков… капитан Мешков. Где его телефон? Сейчас… сейчас… – она торопливо рылась в сумочке. – Вот!
Очутившись в телефонной будке, еще раз оглянулась. Никого, Дрожащим пальцем набрала номер телефона.
Мешков все еще сидел своем кабинете за письменным столом, когда резко зазвонил телефон. Задыхающийся голос:
– Мешков? Да? Вот хорошо, застала… Там сейчас Потребитель, его собираются убить… Сделайте что-нибудь!
– Адрес? Есть. Сколько их? Много? Ясно. Кто вы?
– Они меня убьют… – короткие сигналы.
На этот раз капитан не дал застсть себя врасплох. Тем более, что с недавнего времени по соседству обосновался батальон ОМОНа, где у Мешкова нашлись и друзья, и единомышленники. С одним из них он сразу же и связался.
– Выезжаем, – коротко ответил тот.
Спецрафик несся сквозь полосы моросившего дождя, включив сирену и не сбавляя скорость на поворотах. Мешков поглядывал на парней в непривычных доспехах: шлемы, бронежилеты, сосредоточенные лица, и его охватывало уже полузабытое чувство уверенности. «Вот она, надежность нашей работы. Профессионализм, выучке, экипировка. Эй не подведут…»
Он тронул за рукав командира Женю Кудрю.
– Сирена.
Вой умолк, последние кварталы проехали тихо.
– Здесь.
Парни надвинули на лица прозрачные забрала, натянули перчатки, поправили ремни, крепления. Один за другим быстро выскакивали наружу. Мешков перебежал через дорогу, нырнул в подъезд. Квартира сорок пять. Вернулся к рафику.
– Третий этаж. Вой, вон окна светятся.
Женя удовлетворенно кивнул головой:
– Хорошо, что третий. Иначе пришлось бы на веревках. Коля, Вася, Олег, на взлет! Владик, за мной!
Мешков зачарованно смотрел, как Вася и Коля, держа задний конец шеста, бежали к дому, перед ними несся Олег, фиксируя рукой передний конец. Казалось, на глазах разыгрывается давний-давний цирковой аттракцион «Человек-муха». Олег легко взбежал по гладкой стене до балкона третьего этажа, вымахнул на перила, согнул ноги в коленях и в мощном прыжке врезался в широкое зеркальное стекло.
А в квартире в это время случилась непредвиденная заминка. Когда Фармацевт обрисовал Ванде ситуацию и предложил сотрудничать, она ничего не ответила. Молча смотрела на него сухими ненавидящими глазами сквозь спутанные волосы.
– А ты деваха ничего, – вдруг заметил Костя. – Возможно, мы и не станем топить тебя вместе с дружками. Возьмем с собой, чтобы не скучно было. А, бойцы?
Бойцы довольно загоготали.
Ванда плюнула Фармацевту в морду. Не вытирая плевка, он вскочил на ноги и завизжал:
– Еще никто не плевал в лицо Кости Фармацевта! Запомни это перед смертью! Страшной смертью, но ты будешь молить о ней, как об избавлении.
Он вытер лицо белоснежным платком и махнул:
– Пожалуй, сейчас и начнем. Распяльте ее, хлопцы. Вот тут, рядом с дружком, – он кивнул на черный пластиковый мешок, извивавшийся на ковре. В него был запакован Игорь.
Он сел, достал из кармана золоченую коробочку и набрал на ноготь белого порошка. Понюхал, закрыв глаза. В последнее время Костя тоже стал баловаться кокаинчиком – где-то в специальной литературе вычитал, что этот препарат не действует губительно на организм, от него легко отвыкнуть, С наслаждением наблюдал, как умело действуют его гориллы, не обращая внимания на отчаянное сопротивление девушки.
На балконе послышался шорох, и в широко окно в звоне и блистающем ливне стеклянных осколков влетел Олег. Ударившись кованными ботинками о паркет, он покачнулся и выпрямился. В прижатой к бедру руке неуловимо появился и тускло блеснул пистолет.
– Стоять! – гаркнул он.
Ка его несчастье, ближе всех стоял Леня Футболист, умевший снимать ногой не только футбольный и даже теннисный мяч, но и муху в полете. От его точного удара пистолет выскочил из руки и заплясал на полу. Леня тут же упал, заливаясь кровью: тяжелая перчатка, усиленная по ребру ладони гибкой металлической полосой, врезалась э его скулу. Но справа и слева на Олега бросились Янек Седой и Джек Тихоня.
Квартиру потряс глухой удар. Женя и Владик, услышав условный окрик Олега «Стоять!», разогнались и согласованно саданули в дверь. Дверь сорвалась вместе с коробкой, стальными штырями и кирпичами, в которых они крепились. Не ожидавшие такого слабого сопротивления Женя и Владик рухнули на нее и словно на санях, поехали по паркету прихожей, задрав ноги. Дежуривший тут Алик Бешеный не растерялся и повалил на них стоявшие у стены стеллажи с книгами. Но не успел воспользоваться моментом и перестрелять тех, кто выбирался из-под золоченых томов Горького, Толстого и других классиков. Едва поднял крупнокалиберный «люгер», как ворвавшийся первым Вася рубанул его по руке, а следовавший за ним Коля припечатал к стене так, что тот мешком сполз на пол. Женя и Владик смахнули, наконец, с себя стеллажи.
Схватка кипела по всей квартире, Никто не стрелял, боясь попасть в своих, действовали кулаками, ногами, головами, «Бомбардиры» оказывали достойное сопротивление, но все их сокрушительные удары напарывались на латы омоновцев. То один, то другой вырубался.
В первые же секунды Дока скорчился за столом, обхватив голову руками, и тем помешал Косте прорваться к оружию. Опрокинув Доку, Фармацевт нырнул под стол.
Дверь а соседнюю комнату распахнулась. От ведра холодной воды Роман пришел в себя, но поначалу притворялся и тихо стонал. Скачок пнул его в бок:
– Поднимайся, паскуда!
Звон, грохот и крик «Стоять!» застали его врасплох. Роман понял, что пришла какая-то подмога, открыл глаза. Ожидал, что Скачок кинется к двери, но тот вполголоса выматерился, метнулся к окну и стал возиться с защелками. И уже закинул ногу через подоконник, когда налетевший сзади Роман от души врубил ему сомкнутыми руками по хребту.
– В расчете!
Коротко хрюкнув, Скачок замер на подоконнике. Ударом ноги Роман распахнул дверь. Когда он появился на пороге со страшным, залитым кровью лицом, заговорил автомат.
Костя наконец добрался до автомата, «конфискованного» у Романа. Передернул затвор, поднялся и нажал на спуск.
Самый отпетый авторитет, на котором висят десятки преступлений, словно репейники на собаке, не станет стрелять в мента или омоновца – верная вышка. А так есть надежда выбраться рано или поздно на волю. Да и за колючей проволокой жизнь у авторитета не полынь горькая: жратва, женщины, наркотики, водка, власть. Поэтому Фармацевт особенно не волновался, когда ворвались менты: друзья выручат, валюты море. А перед валютой и колючая проволока рвется, как нитки.
Но сначала следовало убрать свидетелей. Правда, если бы Фармацевт хорошенько подумал, поразмышлял где-нибудь в тиши и покое, то не особенно опасался бы этих свидетелей. Сами замешаны в разгоне по крупняку, и явно готовящуюся акцию их «замачивания» всегда можно выдать за сведение счетов между своими, а на такое власти смотрели благосклонно – пусть уничтожает себя крапивное семя.
Но мозг был одурманен кокаином, жгла злоба от плевка в морду: такое страшное оскорбление знаменитого авторитета в уголовном мире смывается только кровью – и немедля.
Твердо и решительно он прошелся длинной очередью по лежавшим на ковре мешку и телу девушки, а потом, не мешкая, перевел ствол и всадил остаток в Романа.
Очередь переломила его пополам. Прижав руки к животу, согнувшись, с перекошенным от мучительной боли лицом, на котором трескалась корка засохшей крови, он, как в страшном сне, пошел неверными шагами к Фармацевту, словно силясь что-то сказать и донести последнее, важное. Тот презрительно смотрел на него. Стояла мертвая тишина. Доковыляв до стола, Роман вдруг легко выпрямился, широко улыбнулся и вырвал автомат у остолбеневшего бандита.
– Просчитался! Мы не такие душегубы, как ты. Стреляем только холостыми. Прими подарочек!
И ударил его в ухо наотмашь, по-русски, так что Фармацевт пролетел через комнату и врезался головой в стену.
Послышались быстрые шаги, и на пороге появился мокрый от дождя Мешков, сжимавший в руке пистолет. Он немного задержался, опасаясь внешнего подкрепления – а вдруг Фармацевт оставил снаружи своих людей, и те поспешат на подмогу. Однако никто не появлялся, сверху доносились шум, треск, глухие удары, крепкий мат, стали распахиваться двери квартир, послышалась автоматная очередь.
Чуть присев, Мешков повел стволом вправо, влево, ловя взглядом подозрительные движения и готовый сразить каждого, кто пошевелится. Он напоминал ковбоя из фильма, ворвавшегося в салун, где мирно играют в шахматы. Это выглядело настолько комично, что Женя взорвался хохотом.
– Да убери пушку! Все готовы.
За ним неудержимо захохотали другие – нервное напряжение скоротечной схватки требовало разрядки. Жильцы испуганно заглядывали в дверной проем, словно взорванный гранатой – квартира большого, уважаемого в городе человека порушена, в ярко освещенной гостиной полным-полно людей в каких-то невиданных доспехах, валяются тела, побоище…
Мешков спохватился, спрятал пистолет.
– С вами кашу есть – не угонишься… В квартиру не заходить! – гаркнул жильцам. – Милиция. Разыщите старшего по подъезду. Женя, волоки их в рафик, обиходуй наручниками, А это что?
Полуголая Ванда, всхлипывая, пыталась развязать черный пластиковый мешок, но только ломала ногти о крепкие узлы. Женя выхватил клинок, разрезал веревки.
Капитан склонился и увидел бледное разбитое лицо юноши. Он помог ему подняться.
– Это Потребитель! – завизжал вдруг стоявший на четвереньках Дока. – Бандит! Он, он во всем виноват…
– Молчать! Разберемся, кто виноват. Где Фармацевт? – по какому-то наитию спросил он.
Дока боязливо оглянулся на лежавшего у стены Костю.
– Убит! Жаль, жаль… нет, шевелится. В машину! Кто тут с тобой? – спросил он Игоря. Тот указал на Ванду и Романа.
– Эти пусть останутся. Сейчас вызову из райотдела разгонную, повезу сам.
Он подошел к телефону, набрал номер.
– Опять разгонной нет? Что? Велел срочно позвонить? Лады.
Снова набрал номер.
– Слушаю, товарищ Первый. Какой погром? Ах, из этого дома позвонили… Да, кое-что пришлось поломать. Война без потерь не бывает. Не успел позвонить, согласовать. Счет шел на секунды. Да, да. Оперативное донесение. Приеду, разберусь, кто да кто. Пока известен лишь один – Фармацевт.
Он с удивлением услышал, как полковник булькнул горлом и словно захлебнулся.
– Ты посмел взять Фармацевта без моего разрешения? – зловеще заговорил тот. – Как, как… И этих ломовиков из ОМОНа подключил, ворвался… в чью квартиру! Самовольство, разгильдяйство!
– Да погодите, – капитан искоса смотрел, как выносят последних «бомбардиров». – Разве на него требуется особое разрешение?
– Поймешь потом. Срочно вези в райотдел, я сейчас подъеду. Он не ранен? – заботливо спросил полковник.
«Почему он не спросил, не ранен ли кто из наших? – с горечью подумал капитан, кладя трубку. И вдруг его осенило: – Да ведь «наши» для него как раз Фармацевт и его шайка!»
Давно копившиеся подозрения вдруг обрели осязаемую форму. Факты и фактики складывались в яркую четкую мозаику.
«Значит, и он. А если даже нет, то выполняет чье-то указание свыше, что еще страшнее. Позвонить сейчас министру? А что скажу, даже если удастся пробиться? Велят написать докладную, действовать по субординации. А эти…»
Он перевел взгляд на стоявших перед ним девушку и юношей – сникших, вызывающих щемящую жалость. «На волосок от гибели. Но они еще не знают главного…»
Мысль напряженно работала. Сообщения в уголовном мире летят в тысячу раз быстрее, чем ползут официальные докладные. Уже сегодня ночью вся паучья сеть придет в движение. Откуда будет нанесен удар? Неизвестно. Но удар точный и эффективный. Начальник отстранит его от следствия, займется лично. Начнется волокита, крючкотворство. Костю выпустят под благовидным предлогом, потом его «бомбардиров». А что станется с этими?
– Говори, – обратился он к Игорю – Коротко, сжато. Без темноты, о тебе я уже знаю, Потребитель.
Игорь долго не говорил: не давала боль в разбитых губах.
– Ты плюнула в лицо Фармацевту? – Мешков повернулся к девушке.
– А что мне оставалось делать? – посмотрела она исподлобья. – Единственное: плюнуть негодяю в морду,
Капитан застонал, как от зубной боли.
«Она подписала свой смертный приговор. Ее достанут и в женской зоне, и q камере-одиночке. Этих тоже не помилуют…»
Шум на лестничной площадке вдруг утих, и о квартиру тяжелым шагом вошел Фефимыч. Он был в плаще и вязаной кепочке, хорошо знакомой массам, руки держал в карманах. При его появлении Мешков невольно встал – сказалась многолетняя привычка тянуться в струну при виде высокого начальства. Хотя уже знал, чья это квартира,
Остановившись посреди гостиной, Фефимыч молча окинул хмурым взглядом разгром, потом перевел взгляд на Мешкове, стоявших перед ним молодых людей. Ему позвонила Лика и сказала безжизненным голосом:
– Ты соучастник. Я тебя презираю.
Шагнул к столy и взял пистолет Игоря, забытый в суматохе, по» качал на ладони, губы его скривились.
– Наверное, мне следовало бы застрелиться, – голос его звучал устало.
Мешков потянулся и отобрал у него пистолет.
– Только ни из него. Для таких целей у вас есть служебное оружие.
Фефимыч удивленно посмотрел на него, словно очнулся.
– Но я стреляться не буду. Нет, не буду. Я хочу, чтобы судили сначала тех которые внушили мне чувство безнаказанности за все, что я делаю so имя коммунизме и светлого будущего. Не было у нас никаких грехов… только один грех считался самым тяжким – усомниться в справедливости единственно верного учения. Делай, Федя! Надо. И мы делали, осененные его белой холеной бородой, и вели народ туда, куда указывал короткой ручкой его апостол.
Он повернулся и пошел к двери. Нa пороге поднял томик с золоченым обрезом.
– Так и не прочитал ни одного классика, все на потом откладывал. Может, открылись бы тазе…
После его ухода в комнате повисло гнетущее молчание. Его нарушил Игорь.
– Если у вас нет машины, можете взять нашу, – обратился к Мешкову. – Все равно конфискуете. Ведь нас, как я понимаю, осудит.
– Где она? – встрепенулся капитан,
– Стоит на той стороне улицы.
– Тогда по коням!
– А наручники? – криво усмехнулся Игорь.
– Обойдемся. Только не пытайтесь драпать, – голос капитана зазвучал проникновенно. – Очень вас прошу, ребята.
Те нерешительно направились за ним.
У выхода Мешков обратился к усатому мужчина:
– Вы старший? Никого не впускайте, сейчас сюда приедут.
Мешков быстро вел машину, держась за рафиком. Все молчали.
«Блюститель закона! – злобно думал капитан, – Но что блюсти, коль законов кет? А те, что есть, не действуют. Самые эффективные и грозные законы в стране – воровские. Вот по ним эти ребята уже приговорены – подписано и обжалованию не подлежит. А я послушно доставляю их к месту казни. Итак, верный блюститель воровских законов. Парадокс, как сказал бы Серега…»
Рафик повернул к высокому серому зданию, въехал во двор. Мешков затормозил, приткнулся к обочине.
– Сынок, – обратился он к сидящему рядом Игорю и сам удивился, как легко вырвалось у него это слово. – Вот что я тебе скажу, сынок. Вы ввязались в опасное дело. Вы даже сами не понимаете, какое оно опасное. А может, уже сегодня поняли. То, что вас поймают и посадят, не страшно. Страшно то, что потом качнётся. Это я говорю, можете мне верить.
Он открыл дверцу, вылез из машины. Нагнулся и сказал:
– Завязывайте, ребята. А еще лучше, если на время уедете отсюда. Надолго. Или навсегда.
– Вы нас отпускаете? – вскрикнула Ванда.
– Да, отпускаю. Но если начнете снова, я уже не смогу вас прикрыть, Понял, сынок?
Странным взглядом он смотрел прямо на Игоря, Тот прошептал разбитыми губами:
– Спасибо… Мы… будем всегда помнить.
Стоя под косыми струями холодного осеннего дождя, капитан Мешков смотрел вслед удаляющимся красным огонькам.
– Так говоришь, его надо избрать мэром города? – пробормотал он, обращаясь к невидимому собеседнику. – Что ж, возможно, когда-нибудь изберут.
– Пробуду у вас дня три, не больше. Дела, дела…
– Но как же этот, Потребитель? Ведь его найти надо! Покоя не дает, паразит.
– А зачем искать? Сам придет. Говоришь, он не терпит жульничества в торговле? И правильно делает. Вот с завтрашнего дня и выбросьте в продажу что-нибудь залежалое, похабное. Продавай» те внаглую, идите на беспредел. Он и высунется.
Дока с уважением посмотрел на гостя. Да, не зря тот добился такого высокого положения в своих кругах.
– Ну, а дальше моя забота. Ты лучше подыщи мне на эти дни приличную подругу, а то скучно будет сидеть в четырех стенах да считать засаленные купюры.
– Есть, есть такая! Отец у нее важная шишка, боимся подступиться, М-м, пальчики оближешь! Кстати, это ее квартира. Точнее, родителя.
Дока злорадно вспомнил, как Фефимыч грозил ему, обзывал жуликом. Такое не забывал.
Костя благосклонно кивнул головой. Отец оказался ему известен, и это было приятно.
– Вот и породнимся. Значит, завтра пригласи ее на обед тот круглый зальчик ресторана. Пора и отдохнуть…
Звонок раздался на исходе второго дня в кабинете Доки. Тот схватил трубку.
– Слушаю.
– Это Потребитель! Не смей продавать людям заморское мыло для скота.
– Но ведь они берут, – спокойно ответил Виктор Семенович. – И даже благодарят.
– На первый раз делаю предупреждение. Мыло убрать сейчас же.
– Не могу, – сказал Дока. – Там большая очередь. Обещаю только с завтрашнего дня. Точно.
– Ладно. Порядок знаешь? Приготовь сумку, как обычно.
– Послушайте, – торопливо заговорил Дока. – Мне нужно встретиться с вами лично. Очень нужно.
– Зачем?
– Мы могли бы договориться, выработать какие-то соглашения. Наши люди в напряжении, они запуганы. Выслушаем ваши требования, обсудим их.
– Мои требования известны: торговать честно, продавать доброкачественную продукцию.
– Мы тоже этого хотим! Но что нам поставляют, знаете? Впрочем… с Нового года ваши усилия станут бесполезными. Пришел циркуляр из центра.
– Какой циркуляр?
– Секретный. Но при встрече покажу. Идут великие перемены…
– Да? – Потребитель минуту раздумывал. – Они все время идут, а до нас что-то не доходят. Ладно. Будь у телефона, скоро перезвоню.
Этого времени вполне хватило Доке, чтобы перезвонить самому. Фармацевт кивнул Федьке Кривому:
– Поднимай пехоту.
Звонок раздался снова через семь минут.
– Бери документ, выходи на улицу и иди в сторону площади.
В синем плаще-реглане и велюровой шляпе Дока шел по улице неторопливым прогулочным шагом. В воздухе висела дождевая пыль. Спускались сумерки, вспыхнули неоновые огни вывесок, реклам. В висках стучала мысль: «Успели или нет? Никого не видно…»
«Бомбардиры» успели. Один впереди, другой сзади, третий по противоположному тротуару, они сопровождали Виктора Семеновича. В густой вечерней толпе их было невозможно заметить. Сопровождавшие машины двигались по соседним улицам, выполняя команды Федьки по «уоки-токи».
Еще одна машина, неприметный зеленый «Москвич», приткнулась к обочине.
– Вот он. Один, видишь?
– Ну и что? Головорезы не пойдут с ним под ручку.
– Вряд ли он успел связаться. На это у него просто не было времени. Семь минут после первого звонка, и еще три после второго. Я засекал.
Сидевшая сзади Ванда заметила:
– Игорь, у меня плохое предчувствие. Может, просто ограничиться проверкой? А встретиться в другой раз. Прийти к нему внезапно в кабинет. Там-то он ничего не сделает.
– А тут что сделает? Кругом народ. Женские страхи.
Он решительно открыл дверцу.
– Что бы ни случилось, не выходите, следуйте в отдалении,
Дока вздрогнул, когда кто-то взял его за рукав.
– Разрешите прикурить? Спичек нет.
Дока не курил, но сейчас он неторопливо вынул зажигалку, пытливо всматриваясь в высокого худощавого парня в куртке и свитере, потрепанных джинсах. Прикурив, тот сказал тихо:
– Где документ? Давай!
– Ах, это вы! – Дока всплеснул руками – условный знак. – Сейчас, – он полез в боковой карман.
В лицо Игорю брызнула едкая струя. Все поплыло перед глазами, ноги подкосились. Дока подхватил его, замахал рукой:
– Такси, такси! Человеку плохо.
Из-за угла вывернулся «жигуль» кофейного цвета и остановился у обочины. Шофер выскочил и помог Доке втащить безжизненное тело в салон. Зеленый «Москвич» дернулся и остановился посреди улицы. Сзади засигналили. Это не укрылось от единственного острого глаза Федьки Кривого. Он отвернул борт плаща.
– Крест-один, Крест-два! Сюда!
Зеленый «Москвич» тронулся с места.
– Его увозят! Что они с ним сделали?
– Ничего, едем за ними, – Роман газанул. Он и не подозревал, что его «Москвич» уже взят в вилку.
«Жигуль» остановился у красивого многоэтажного здания «престижной» постройки. Шофер и Дока вытащили Игоря и скрылись в подъезде. Зеленый «Москвич» остановился поодаль. Напряженно наблюдал за подъездом, ни Роман, ни Ванда не заметили, как еще две машины спереди и сзади скользнули к обочине и замерли. Никто из них не вышел.
Игорь очнулся. Голова раскалывалась от боли. Пошевелился, что-то мешало. Открыл глаза. За широким овальным столом сидел незнакомый человек и внимательно на него смотрел.
– Оклемался? – спросил он тихим голосом. – Вот и ладненько.
Перед ним лежали «уоки-токи», пистолет, кошелек, носовой платок, вынутые из карманов Игоря.
– Хорошая оснастка, – кивнул человек, перехватив взгляд Игоря. – Ничего лишнего, даже документов. Видно, что имеешь дело с человеком солидным.
– Кто вы? – спросил юноша, еле шевеля языком. Понял, что привязан к стулу. Обстановка квартиры показалась смутно знакомой. Картина «Психея» на стене… где он ее видел?
– Костя. Зови меня Костя, хотя я несколько и старше.
– А-а… – острая боль колола виски. – Костя, Тот самый.
– Ты уже слышал обо мне?
– Да. Один жулик просил передать тебе наворованные деньги.
– Кто?
– Это Моргунок, – пояснил кто-то. – Наложил в штаны с перепугу.
Игорь скосил глаза: сбоку стоял директор универсама.
– А, это ты, гнида. Заманил… Ничего, я с тобой рассчитаюсь.
Широкая твердая ладонь протянулась сзади и резко ударила Игоря по лицу. Из разбитых губ потекла кровь.
– Погоди, Скачок. Мы пока беседуем. А грозить нам не следует. Мы этого не любим, – голос Кости утратил задушевность.
– Нужно отвечать только на наши вопросы. Итак, сколько человек работает с тобой? Сколько вас?
– Много, – процедил Игорь. – Нас много. Тысячи…
– Это пафос комсомольцев тридцатых годов. Повторяю вопрос.
– Все равно всех вас передавим.
Страшный удар кулаком в скулу сотряс все его тело, в глазах зароились звезды. Стул покачнулся.
– И это еще вполсилы, – словно из тумана донесся голос. – Если бы ты стоял, то скакнул бы в тот угол. Не зря его зовут Скачок. Последний раз спрашиваю…
– Напрасно, – прошептал Игорь. – Напрасно спрашиваешь.
В глазах Фармацевта вспыхнули зловещие огоньки.
– Молодогвардейца из тебя не выйдет. Не тот заквас, да и времена нынче не те. Я могу заставить тебя рассказать все, но у меня нет ни времени, ни желания. Мы сделаем быстрее и проще.
Он извлек из-под стола еще один «уоки-токи» и поднес ко рту.
– Сколько их?
– Двое, – захрипело в ответ. – Сидят в машине.
– Наблюдайте, – он выключил. – А сейчас займемся ими.
Он повертел в руках аппарат Игоря.
– Полевой радиотелефон японского производства. Полезная штучка. Связываешься только со своим человеком. Сейчас он на связи и от нетерпения сучит ножками. Голос твой наверняка знает. Но мы будем говорить шепотом, по нему тембр голоса не определишь.
Игорь рванулся. Фармацевт сделал знак, и широкая липкая лента заклеила юноше рот. Он бессильно застонал. Удовлетворенно улыбнувшись, Костя включил радиотелефон.
– Ты меня слышишь? – прошипел он.
– Слышу! Игорь! – загудел бас Романа. – Где ты? Что с тобой?
– Меня привязали. Наверное, не обыскивали, рация со мной. Руку удалось освободить… Куда-то вышли. Видел их?
– Нет, машина у подъезда.
– Значит, где-то тут, по соседству. Поднимайся скорее сюда, развяжи. Третий этаж, направо черная дверь. Если вернутся… их всего двое, сладишь. Возьми оружие.
– А Ванда? У нее пистолет.
– Пусть ждет.
– Иду.
Через минуту на лестнице послышался шум, потом несколько человек, пыхтя, втащили что-то тяжелое и бросили посреди комнаты. Роман. Из головы сочится кровь, глаза закрыты.
– Здоровый, бугай. Пришлось оглоушить.
– Молодцы, гвардейцы! А девица?
– Сейчас притащат.
Прильнув к стеклу, Ванда следила, как Роман торопливо перебежал через дорогу и скрылся в подъезде. Сбоку в окно постучали.
– Девушка, не подвезете? Спешу. Куда едете?
Она потянулась и приопустила боковое стекло.
– Я никуда не еду.
– Вот это правильно, – в лицо ей ударила едкая струя…
– Ну, теперь вся компания в сборе, – Фармацевт удовлетворенно оглядел Игоря и Ванду, привязанных к стульям, Романа, валявшегося посреди комнаты. – А ты кричал: тысячи. Полюбуйся, коллега, какие зеленые шмаркачи держали в страхе столько достойных людей, – обратился он к Доке. – Но достаточно появиться истинному хозяину, как шмаркачи утрачивают весь свой боевой пыл. Жалкие, зеленые шмаркачи.
– Профессиональная работа, – подобострастно вздохнул Дока. – Мы такого не умеем.
– Ну, то, что умеете вы, не умеем мы, – утешил его Костя. – Каждому свое, как говорил один мудрый человек.
По его знаку со рта Игоря содрали пластырь.
– Теперь ты убедился, как работаем мы, – повернулся к нему Фармацевт. – Однако ваша троица мне понравилась. Подобрана умело, да и действовали неплохо… для начинающих.
Он повертел отобранный у Романа автомат и сунул его под стол. Ванда с трудом подняла голову.
– Очнулась птичка. А теперь слушайте внимательно. Я могу простить вас, ваши грехи молодости при одном условии: вы поступите ко мне на службу. Мне нужны люди, которые находятся на месте и ведут здесь мои дела. Можно сказать, испытательный срок вы прошли. И если будете служить честно…
– Тебе? Грязному бесчестному вору?
Второй удар обрушился на Игоря, он замотал головой.
– Для симметрии. Ну что ж… вольному воля. Что там такое?
Грубый голос от двери откликнулся:
– Там эта… шалава. Рвется сюда.
По лицу Фармацевта скользнуло легкое облачко досады.
– Не вовремя. Хотя… в конце концов это ее квартира. Уберите их в соседнюю комнату, – указал он на Ванду и Романа. – Этого оставьте.
Через минуту в комнату влетела Лика, шурша плащом.
– Ты ведь обещал, что мы пойдем… – она запнулась. – Ой!
Фармацевт подошел и галантно поцеловал ей руку.
– Ты его знаешь?
– Н-нет. Кажется, где-то встречала…
– В таком маленьком городе немудрено. Ты хотела видеть Потребителя? Вот он, перед тобой. Любуйся.
Глаза ее изумленно расширились.
– Это Потребитель? Он… А почему связан?
– Вздумал немного побуйствовать. Пришлось вразумить.
Лика не отводила глаз от Игоря. Он мрачно смотрел в угол. Теперь он понял, чья это квартира.
– Что ты собираешься делать с ним? – она уже полностью овладела собой и даже попыталась кокетливо улыбнуться Косте.
– Решаю не я. Решает Высший Принцип. А он нарушен, – Костя вздохнул – За его нарушение следует суровая кара.
Лика быстрым взглядом скользнула по жестоким лицам громил, по веревкам, опутавшим Игоря. Пистолет на столе…
– Ну, это ваше дело, – сказала как можно беззаботнее. – Значит, поход в театр откладывается?
– Почему? Я ничего не откладываю. Через десять минут освобожусь. Подожди в моей машине. Она внизу.
– Через десять минут жду! – она крутнулась на каблучках и выбежала. Костя посмотрел ей вслед затуманенным взглядом.
– Хороша!
– Ты и вправду собираешься в театр? – озадаченно спросил Дока.
– Зачем? – Костя пожал плечами. – Через десять минут отъезжаем. А эту… возьмем с собой. Дорога длинная, скучная… Пусть развлечет, а потом к папане отправим. Если будет вести себя прилично.
– Папаня разбушуется, – с сомнением протянул Дока.
– Мне некого бояться! – голос Фармацевта стал резким. – Ну, за дело, гвардейцы. Приготовьте амуницию для этих… Мы спустим их на дно в таком месте, где не скоро найдут. А найдут, так не опознают.
– Кадычки надрежем? – деловито спросил Федька.
–. Только не здесь! – Дока побледнел и замахал руками.
– Нервы слабые? Бугая полейте водой, чтобы оклемался. Итак, у меня всего десять минут. По три минуты на каждого. Ну что, ты не передумал? – повернулся он к Игорю.
Лика бежала по темным улицам, словно спасаясь от какого-то монстра. Так вот он каков, этот лощеный красивый «джентльмен», как он ей представился. «Джентльмен по особым правительственным поручениям». Роскошный автомобиль, море денег, все перед ним лебезят, заискивают… Обосновался в их квартире, и она восприняла это в порядке вещей. А на самом деле монстр, страшный монстр уголовного мира. Неужели отец знал? Она вспомнила его рассказы о грозной мафии, опутавшей город, о кровавых расправах с неугодными. Ей казалось, что он рассказывает о каком-то далеком мире, выдуманном и нереальном. А на самом деле он сам… Игорь… как они его избили! Значит, это он нагнал на них страху! И теперь они собираются с ним расправиться.
Как фамилия того следователя? Мешков… капитан Мешков. Где его телефон? Сейчас… сейчас… – она торопливо рылась в сумочке. – Вот!
Очутившись в телефонной будке, еще раз оглянулась. Никого, Дрожащим пальцем набрала номер телефона.
Мешков все еще сидел своем кабинете за письменным столом, когда резко зазвонил телефон. Задыхающийся голос:
– Мешков? Да? Вот хорошо, застала… Там сейчас Потребитель, его собираются убить… Сделайте что-нибудь!
– Адрес? Есть. Сколько их? Много? Ясно. Кто вы?
– Они меня убьют… – короткие сигналы.
На этот раз капитан не дал застсть себя врасплох. Тем более, что с недавнего времени по соседству обосновался батальон ОМОНа, где у Мешкова нашлись и друзья, и единомышленники. С одним из них он сразу же и связался.
– Выезжаем, – коротко ответил тот.
Спецрафик несся сквозь полосы моросившего дождя, включив сирену и не сбавляя скорость на поворотах. Мешков поглядывал на парней в непривычных доспехах: шлемы, бронежилеты, сосредоточенные лица, и его охватывало уже полузабытое чувство уверенности. «Вот она, надежность нашей работы. Профессионализм, выучке, экипировка. Эй не подведут…»
Он тронул за рукав командира Женю Кудрю.
– Сирена.
Вой умолк, последние кварталы проехали тихо.
– Здесь.
Парни надвинули на лица прозрачные забрала, натянули перчатки, поправили ремни, крепления. Один за другим быстро выскакивали наружу. Мешков перебежал через дорогу, нырнул в подъезд. Квартира сорок пять. Вернулся к рафику.
– Третий этаж. Вой, вон окна светятся.
Женя удовлетворенно кивнул головой:
– Хорошо, что третий. Иначе пришлось бы на веревках. Коля, Вася, Олег, на взлет! Владик, за мной!
Мешков зачарованно смотрел, как Вася и Коля, держа задний конец шеста, бежали к дому, перед ними несся Олег, фиксируя рукой передний конец. Казалось, на глазах разыгрывается давний-давний цирковой аттракцион «Человек-муха». Олег легко взбежал по гладкой стене до балкона третьего этажа, вымахнул на перила, согнул ноги в коленях и в мощном прыжке врезался в широкое зеркальное стекло.
А в квартире в это время случилась непредвиденная заминка. Когда Фармацевт обрисовал Ванде ситуацию и предложил сотрудничать, она ничего не ответила. Молча смотрела на него сухими ненавидящими глазами сквозь спутанные волосы.
– А ты деваха ничего, – вдруг заметил Костя. – Возможно, мы и не станем топить тебя вместе с дружками. Возьмем с собой, чтобы не скучно было. А, бойцы?
Бойцы довольно загоготали.
Ванда плюнула Фармацевту в морду. Не вытирая плевка, он вскочил на ноги и завизжал:
– Еще никто не плевал в лицо Кости Фармацевта! Запомни это перед смертью! Страшной смертью, но ты будешь молить о ней, как об избавлении.
Он вытер лицо белоснежным платком и махнул:
– Пожалуй, сейчас и начнем. Распяльте ее, хлопцы. Вот тут, рядом с дружком, – он кивнул на черный пластиковый мешок, извивавшийся на ковре. В него был запакован Игорь.
Он сел, достал из кармана золоченую коробочку и набрал на ноготь белого порошка. Понюхал, закрыв глаза. В последнее время Костя тоже стал баловаться кокаинчиком – где-то в специальной литературе вычитал, что этот препарат не действует губительно на организм, от него легко отвыкнуть, С наслаждением наблюдал, как умело действуют его гориллы, не обращая внимания на отчаянное сопротивление девушки.
На балконе послышался шорох, и в широко окно в звоне и блистающем ливне стеклянных осколков влетел Олег. Ударившись кованными ботинками о паркет, он покачнулся и выпрямился. В прижатой к бедру руке неуловимо появился и тускло блеснул пистолет.
– Стоять! – гаркнул он.
Ка его несчастье, ближе всех стоял Леня Футболист, умевший снимать ногой не только футбольный и даже теннисный мяч, но и муху в полете. От его точного удара пистолет выскочил из руки и заплясал на полу. Леня тут же упал, заливаясь кровью: тяжелая перчатка, усиленная по ребру ладони гибкой металлической полосой, врезалась э его скулу. Но справа и слева на Олега бросились Янек Седой и Джек Тихоня.
Квартиру потряс глухой удар. Женя и Владик, услышав условный окрик Олега «Стоять!», разогнались и согласованно саданули в дверь. Дверь сорвалась вместе с коробкой, стальными штырями и кирпичами, в которых они крепились. Не ожидавшие такого слабого сопротивления Женя и Владик рухнули на нее и словно на санях, поехали по паркету прихожей, задрав ноги. Дежуривший тут Алик Бешеный не растерялся и повалил на них стоявшие у стены стеллажи с книгами. Но не успел воспользоваться моментом и перестрелять тех, кто выбирался из-под золоченых томов Горького, Толстого и других классиков. Едва поднял крупнокалиберный «люгер», как ворвавшийся первым Вася рубанул его по руке, а следовавший за ним Коля припечатал к стене так, что тот мешком сполз на пол. Женя и Владик смахнули, наконец, с себя стеллажи.
Схватка кипела по всей квартире, Никто не стрелял, боясь попасть в своих, действовали кулаками, ногами, головами, «Бомбардиры» оказывали достойное сопротивление, но все их сокрушительные удары напарывались на латы омоновцев. То один, то другой вырубался.
В первые же секунды Дока скорчился за столом, обхватив голову руками, и тем помешал Косте прорваться к оружию. Опрокинув Доку, Фармацевт нырнул под стол.
Дверь а соседнюю комнату распахнулась. От ведра холодной воды Роман пришел в себя, но поначалу притворялся и тихо стонал. Скачок пнул его в бок:
– Поднимайся, паскуда!
Звон, грохот и крик «Стоять!» застали его врасплох. Роман понял, что пришла какая-то подмога, открыл глаза. Ожидал, что Скачок кинется к двери, но тот вполголоса выматерился, метнулся к окну и стал возиться с защелками. И уже закинул ногу через подоконник, когда налетевший сзади Роман от души врубил ему сомкнутыми руками по хребту.
– В расчете!
Коротко хрюкнув, Скачок замер на подоконнике. Ударом ноги Роман распахнул дверь. Когда он появился на пороге со страшным, залитым кровью лицом, заговорил автомат.
Костя наконец добрался до автомата, «конфискованного» у Романа. Передернул затвор, поднялся и нажал на спуск.
Самый отпетый авторитет, на котором висят десятки преступлений, словно репейники на собаке, не станет стрелять в мента или омоновца – верная вышка. А так есть надежда выбраться рано или поздно на волю. Да и за колючей проволокой жизнь у авторитета не полынь горькая: жратва, женщины, наркотики, водка, власть. Поэтому Фармацевт особенно не волновался, когда ворвались менты: друзья выручат, валюты море. А перед валютой и колючая проволока рвется, как нитки.
Но сначала следовало убрать свидетелей. Правда, если бы Фармацевт хорошенько подумал, поразмышлял где-нибудь в тиши и покое, то не особенно опасался бы этих свидетелей. Сами замешаны в разгоне по крупняку, и явно готовящуюся акцию их «замачивания» всегда можно выдать за сведение счетов между своими, а на такое власти смотрели благосклонно – пусть уничтожает себя крапивное семя.
Но мозг был одурманен кокаином, жгла злоба от плевка в морду: такое страшное оскорбление знаменитого авторитета в уголовном мире смывается только кровью – и немедля.
Твердо и решительно он прошелся длинной очередью по лежавшим на ковре мешку и телу девушки, а потом, не мешкая, перевел ствол и всадил остаток в Романа.
Очередь переломила его пополам. Прижав руки к животу, согнувшись, с перекошенным от мучительной боли лицом, на котором трескалась корка засохшей крови, он, как в страшном сне, пошел неверными шагами к Фармацевту, словно силясь что-то сказать и донести последнее, важное. Тот презрительно смотрел на него. Стояла мертвая тишина. Доковыляв до стола, Роман вдруг легко выпрямился, широко улыбнулся и вырвал автомат у остолбеневшего бандита.
– Просчитался! Мы не такие душегубы, как ты. Стреляем только холостыми. Прими подарочек!
И ударил его в ухо наотмашь, по-русски, так что Фармацевт пролетел через комнату и врезался головой в стену.
Послышались быстрые шаги, и на пороге появился мокрый от дождя Мешков, сжимавший в руке пистолет. Он немного задержался, опасаясь внешнего подкрепления – а вдруг Фармацевт оставил снаружи своих людей, и те поспешат на подмогу. Однако никто не появлялся, сверху доносились шум, треск, глухие удары, крепкий мат, стали распахиваться двери квартир, послышалась автоматная очередь.
Чуть присев, Мешков повел стволом вправо, влево, ловя взглядом подозрительные движения и готовый сразить каждого, кто пошевелится. Он напоминал ковбоя из фильма, ворвавшегося в салун, где мирно играют в шахматы. Это выглядело настолько комично, что Женя взорвался хохотом.
– Да убери пушку! Все готовы.
За ним неудержимо захохотали другие – нервное напряжение скоротечной схватки требовало разрядки. Жильцы испуганно заглядывали в дверной проем, словно взорванный гранатой – квартира большого, уважаемого в городе человека порушена, в ярко освещенной гостиной полным-полно людей в каких-то невиданных доспехах, валяются тела, побоище…
Мешков спохватился, спрятал пистолет.
– С вами кашу есть – не угонишься… В квартиру не заходить! – гаркнул жильцам. – Милиция. Разыщите старшего по подъезду. Женя, волоки их в рафик, обиходуй наручниками, А это что?
Полуголая Ванда, всхлипывая, пыталась развязать черный пластиковый мешок, но только ломала ногти о крепкие узлы. Женя выхватил клинок, разрезал веревки.
Капитан склонился и увидел бледное разбитое лицо юноши. Он помог ему подняться.
– Это Потребитель! – завизжал вдруг стоявший на четвереньках Дока. – Бандит! Он, он во всем виноват…
– Молчать! Разберемся, кто виноват. Где Фармацевт? – по какому-то наитию спросил он.
Дока боязливо оглянулся на лежавшего у стены Костю.
– Убит! Жаль, жаль… нет, шевелится. В машину! Кто тут с тобой? – спросил он Игоря. Тот указал на Ванду и Романа.
– Эти пусть останутся. Сейчас вызову из райотдела разгонную, повезу сам.
Он подошел к телефону, набрал номер.
– Опять разгонной нет? Что? Велел срочно позвонить? Лады.
Снова набрал номер.
– Слушаю, товарищ Первый. Какой погром? Ах, из этого дома позвонили… Да, кое-что пришлось поломать. Война без потерь не бывает. Не успел позвонить, согласовать. Счет шел на секунды. Да, да. Оперативное донесение. Приеду, разберусь, кто да кто. Пока известен лишь один – Фармацевт.
Он с удивлением услышал, как полковник булькнул горлом и словно захлебнулся.
– Ты посмел взять Фармацевта без моего разрешения? – зловеще заговорил тот. – Как, как… И этих ломовиков из ОМОНа подключил, ворвался… в чью квартиру! Самовольство, разгильдяйство!
– Да погодите, – капитан искоса смотрел, как выносят последних «бомбардиров». – Разве на него требуется особое разрешение?
– Поймешь потом. Срочно вези в райотдел, я сейчас подъеду. Он не ранен? – заботливо спросил полковник.
«Почему он не спросил, не ранен ли кто из наших? – с горечью подумал капитан, кладя трубку. И вдруг его осенило: – Да ведь «наши» для него как раз Фармацевт и его шайка!»
Давно копившиеся подозрения вдруг обрели осязаемую форму. Факты и фактики складывались в яркую четкую мозаику.
«Значит, и он. А если даже нет, то выполняет чье-то указание свыше, что еще страшнее. Позвонить сейчас министру? А что скажу, даже если удастся пробиться? Велят написать докладную, действовать по субординации. А эти…»
Он перевел взгляд на стоявших перед ним девушку и юношей – сникших, вызывающих щемящую жалость. «На волосок от гибели. Но они еще не знают главного…»
Мысль напряженно работала. Сообщения в уголовном мире летят в тысячу раз быстрее, чем ползут официальные докладные. Уже сегодня ночью вся паучья сеть придет в движение. Откуда будет нанесен удар? Неизвестно. Но удар точный и эффективный. Начальник отстранит его от следствия, займется лично. Начнется волокита, крючкотворство. Костю выпустят под благовидным предлогом, потом его «бомбардиров». А что станется с этими?
– Говори, – обратился он к Игорю – Коротко, сжато. Без темноты, о тебе я уже знаю, Потребитель.
Игорь долго не говорил: не давала боль в разбитых губах.
– Ты плюнула в лицо Фармацевту? – Мешков повернулся к девушке.
– А что мне оставалось делать? – посмотрела она исподлобья. – Единственное: плюнуть негодяю в морду,
Капитан застонал, как от зубной боли.
«Она подписала свой смертный приговор. Ее достанут и в женской зоне, и q камере-одиночке. Этих тоже не помилуют…»
Шум на лестничной площадке вдруг утих, и о квартиру тяжелым шагом вошел Фефимыч. Он был в плаще и вязаной кепочке, хорошо знакомой массам, руки держал в карманах. При его появлении Мешков невольно встал – сказалась многолетняя привычка тянуться в струну при виде высокого начальства. Хотя уже знал, чья это квартира,
Остановившись посреди гостиной, Фефимыч молча окинул хмурым взглядом разгром, потом перевел взгляд на Мешкове, стоявших перед ним молодых людей. Ему позвонила Лика и сказала безжизненным голосом:
– Ты соучастник. Я тебя презираю.
Шагнул к столy и взял пистолет Игоря, забытый в суматохе, по» качал на ладони, губы его скривились.
– Наверное, мне следовало бы застрелиться, – голос его звучал устало.
Мешков потянулся и отобрал у него пистолет.
– Только ни из него. Для таких целей у вас есть служебное оружие.
Фефимыч удивленно посмотрел на него, словно очнулся.
– Но я стреляться не буду. Нет, не буду. Я хочу, чтобы судили сначала тех которые внушили мне чувство безнаказанности за все, что я делаю so имя коммунизме и светлого будущего. Не было у нас никаких грехов… только один грех считался самым тяжким – усомниться в справедливости единственно верного учения. Делай, Федя! Надо. И мы делали, осененные его белой холеной бородой, и вели народ туда, куда указывал короткой ручкой его апостол.
Он повернулся и пошел к двери. Нa пороге поднял томик с золоченым обрезом.
– Так и не прочитал ни одного классика, все на потом откладывал. Может, открылись бы тазе…
После его ухода в комнате повисло гнетущее молчание. Его нарушил Игорь.
– Если у вас нет машины, можете взять нашу, – обратился к Мешкову. – Все равно конфискуете. Ведь нас, как я понимаю, осудит.
– Где она? – встрепенулся капитан,
– Стоит на той стороне улицы.
– Тогда по коням!
– А наручники? – криво усмехнулся Игорь.
– Обойдемся. Только не пытайтесь драпать, – голос капитана зазвучал проникновенно. – Очень вас прошу, ребята.
Те нерешительно направились за ним.
У выхода Мешков обратился к усатому мужчина:
– Вы старший? Никого не впускайте, сейчас сюда приедут.
Мешков быстро вел машину, держась за рафиком. Все молчали.
«Блюститель закона! – злобно думал капитан, – Но что блюсти, коль законов кет? А те, что есть, не действуют. Самые эффективные и грозные законы в стране – воровские. Вот по ним эти ребята уже приговорены – подписано и обжалованию не подлежит. А я послушно доставляю их к месту казни. Итак, верный блюститель воровских законов. Парадокс, как сказал бы Серега…»
Рафик повернул к высокому серому зданию, въехал во двор. Мешков затормозил, приткнулся к обочине.
– Сынок, – обратился он к сидящему рядом Игорю и сам удивился, как легко вырвалось у него это слово. – Вот что я тебе скажу, сынок. Вы ввязались в опасное дело. Вы даже сами не понимаете, какое оно опасное. А может, уже сегодня поняли. То, что вас поймают и посадят, не страшно. Страшно то, что потом качнётся. Это я говорю, можете мне верить.
Он открыл дверцу, вылез из машины. Нагнулся и сказал:
– Завязывайте, ребята. А еще лучше, если на время уедете отсюда. Надолго. Или навсегда.
– Вы нас отпускаете? – вскрикнула Ванда.
– Да, отпускаю. Но если начнете снова, я уже не смогу вас прикрыть, Понял, сынок?
Странным взглядом он смотрел прямо на Игоря, Тот прошептал разбитыми губами:
– Спасибо… Мы… будем всегда помнить.
Стоя под косыми струями холодного осеннего дождя, капитан Мешков смотрел вслед удаляющимся красным огонькам.
– Так говоришь, его надо избрать мэром города? – пробормотал он, обращаясь к невидимому собеседнику. – Что ж, возможно, когда-нибудь изберут.