Нечай Дмитрий. Анатомия пришельца

   - Вчера, в результате предпринятой атаки, захватили два зала и галерею, ведущую к двигательному блоку и коридорам аккумуляторных резервуаров. Сегодня утром броском попытались штурмовать двигательный блок. Потеряли три тысячи убитыми, атака отбита.
   Советник подошел к смотровой щели.
   - Так это значит и есть этот блок? - Военный появился у него за спиной.
   - Да, это он. Вон там у них автоматические орудия, а вон там тяжелые. Утром всего раз тяжелыми стреляли, сразу по триста-пятьсот человек укладывают.
   Советник выпрямился.
   - Сколько есть, плюс резерв, есть ли что-нибудь летающее?
   Военный оживленно заморгал.
   - Всего тысяч шесть будет, летающего, пару блюдец переоборудованных, но там не более трех человек входит.
   Советник быстро подошел к блоку связи в углу. Быстрая его речь была неразборчива, он говорил с центром. Через несколько минут он вышел и сделал наблюдения.
   - Ну, что ж, пожалуй, начнем, - он обратился к военному. - Давайте, только как надо, быстро, решительно и чтоб без сюрпризов. - Советник сел в соседнее кресло.
   - В этот раз, дорогой вы наш, - начал он. - В этот раз вы попали в самый что ни на есть жар. Стап говорил мне, что когда-то вы сказали, что видеть вам дают лишь малую долю того, что творится. Да и утром сегодня, видел я, недовольны были, вроде бы, что опять показывают нечто, не самое главное и большое. Теперь можете быть спокойным. Сейчас здесь самая трудная битва. Вчера они отбились, и мы потеряли, да вы и сами слышали, сколько. Это самая большая цифра за все время. Но если прибавить еще и тех, кто погибнет сегодня, то это прямо эпохальный масштаб.
   Я вцепился в кресло.
   - Советник, я вам настоятельно рекомендую крепко подумать, прежде чем что-либо мне говорить. Я не зритель на спектакле и картин покровожаднее и пострашнее никому не заказывал. А ваша бойня с антиоборотнем Гуром мне противна, как и вы сами, - я отвернулся от него, зубы сжались.
   - Простите, если я вас обидел, - ответил советник.
   - Просто я веду себя так, как обычно, и уж извините, но вы меня не закомплексовывайте.
   Вернулся военный, он нагнулся над советником и что-то ему тихо сказал. Тот расправил плечи и махнул рукой.
   - Начинайте.
   Военный удалился и, вернувшись через пару минут, сел у третьей щели.
   Слева в дальние правые нагромождения металла полетели ярко белые пучки. Помещение объемом в несколько километров за наблюдательными щелями наполнилось звуками разрывов и дымом от сгорающего металла. Прямо из-под нас в том же направлении двинулись кучки людей с автоматами в руках. Сверху скользнули два летающих блюдца, сходу открыв рассыпной веер огня в направлении укреплений противника. Выкатившие на передник позиции свои орудия, солдаты одновременно с атакующими начали стрелять, не прерываясь ни на одно мгновение. Лавина огня обрушилась на темнеющие баррикады врага. Визг вырывающихся пучков энергии завис в воздухе, заглушив крики штурмующих солдат. Ответ был не менее грозен. Левее от угла, куда был направлен весь поток солдат и огня, заработала та самая тяжелая пушка. Ее разрывы оставляли черные пятна диаметром в десять, а то и в пятнадцать метров, выжигая все, что попадало туда, дотла. Из угла по всему залу, как фейерверк, разлетались заряды, поражающие атакующих не прицельностью, а кучностью. Передний край атаки был уничтожен полностью, чудом не сбитые блюдца летали под потолком, ошалев от мощного отпора и стреляя, куда попало. Атакующие залегли, и атака захлебнулась. Военный вскочил с кресла и пропал в дверях комнаты. В блоке стало тихо, оба блюдца зависли у ближнего края зала. Внезапно одно из них, скользнув молнией вниз, пролетело прямо над поверхностью и так же внезапно свернув влево и прикрывшись стеной огня от правой части укреплений, с грохотом и последующим взрывом упало на то место, где находилось тяжелое орудие противника. Лавина огня вновь метнулась на обороняющихся, солдаты двинулись вперед. Оставшееся блюдце лавировало у самой земли, следуя за наступающими, Заработали орудия, прикрывающие сзади. Войдя в свой апогей, гигантская мясорубка на некоторое время ускорилась, еще быстрее и неистовей засверкав вспышками зарядов, и, стремительно погаснув, заслонилась облаками дыма. Сзади послышался голос военного.
   - Уважаемый советник, не желаете ли своими глазами осмотреть место событий?
   Советник встал.
   - Естественно, желаю, - и, глянув на меня, пригласил, - пойдемте, глянем. Это корабль уже наш, и теперь - навечно.
   В сектор спускаться не стали, пошли боковой галереей, что шла параллельно одной из стен сектора. Не имея стены там, где она выходит на сектор, галерея напоминала окоп, вырытый сбоку. Ширина пола была метров двадцать. Справа в выжженных дверях чернели помещения. Весь пол был завален трупами солдат, прорывавшихся по галерее в боковой обход противнику. Военный, размахивая руками, объяснял динамику произошедшего. Трупы лежали в два, кое-где даже в три слоя, иногда скатываясь и падая в яму сектора слева. У черневших проходов в коридоры и помещения кое-где торчали воткнутые трупы, обозначавшие проходы в очищенные залы. Мы шли по ним, постоянно проваливаясь то правой, то левой ногой. Советник ругался и встряхивал ступни. У бывших вражеских позиций нас подобрало блюдце и, перенеся назад, скрылось в квадратном отверстии у потолка сектора. Полувосстановленная наскоро часть корабля, до сражения принадлежавшая Стапу, была все же более приятной, чем недавно увиденное. Дойдя до шлюза, мы остановились.
   Советник, весь сияя, с чванливой ухмылкой бросил на меня свой взгляд.
   - Ну, как, можем, значит, если хотим, выбили паразитов. Теперь им туго будет, это самая крепкая база у них была, жаль, потери большие.
   Я перебил его:
   - Что-то я сомневаюсь, что вы о них жалеете. Вам ведь наплевать и забыть.
   Советник вызвал лифт, едущий в шлюз.
   - Да, за ценой в победе мы не постоим, заплатим сполна.. Легкая победа нам и не нужна, чем труднее тем дороже, только так.
   Мы вошли в лифт. Я стал у дальней стенки и внимательно изучал советника. Его лицо стало строгим и торжественным.
   - Конечно, легкая победа вам и не нужна вовсе. Из легкой памятника не сделаешь, святыней ее не объявишь. А вот если такая, что еле выжили, пусть даже из-за дури собственной, то это уже иное дело - героизм. Вы же их раздавили количеством, а не умением или силой оружия. Я же видел, на одного их солдата по двадцать ваших, камикадзе этот ваш в тарелке тоже выручил только так и умеете воевать, победители дохлые.
   Стоявшие у дверей охранники переглянулись. Советник посмотрел на них и, бросив мимолетный взгляд на меня, молча покачал головой. Только теперь я заметил, что оба дюжих парня у дверей из личной охраны советника были не те, что в центре, и не те, что в челноке. В являвшемся в настоящее время центральном корабле царила торжественная обстановка. Вся охрана и солдаты были одеты в парадное, кругом висели прославлявшие победу и Стапа призывы, играла музыка. Задолго до выхода на ярус, где находился его кабинет, в котором он, по словам советника, и работал и отдыхал, охрана была удвоенной. А на самом ярусе утроена. Стап встретил меня с распростертыми руками.
   - Заходи, мой милый. Ой, как по тебе соскучился. Война, понимаешь ли, дорогой, не шуточное дело. Гур этот, подлец, обмануть меня хотел вероломно, без предупреждения нож в спину хотел вонзить. - Стап сел и предложил сделать то же мне. - А ведь раньше дружили крепко с ним. Вместе работали, рука об руку прямо. Вот и верь друзьям после этого. Прав был покойный Рап, всегда надо быть начеку.
   Я склонил голову на плечо.
   - А ведь не сглупи ты тогда, Стап, уже на новом месте были бы, между прочим. Год туда лететь было. Обосновались бы сейчас, навели мосты с другими колониями, объединяться бы начали. Люди ведь все, жить вместе и с пользой надо. А что имеем на сегодняшний день? Породил дебила, с трудом сам же его задавил и радуешься. Резервы впустую, все впустую. Людей, как мух, моришь и бьешь бессчетно. - Стап молча слушал, почесывая за ухом.
   - Ты теории здесь свои не разводи, умник, тоже мне, нашелся. Впустую, нет смысла - это все провокация. Тебе, конечно, это можно, имеешь право, что хочешь говорить, но смертным - не сметь. Советник жалуется на тебя. Шестерых телохранителей из-за тебя ликвидировать пришлось. Прямо, как вредитель. - Я зашевелился от возмущения.
   - Значит, шесть блюдолизов из-за меня погубили, так я - вредитель. А из-за тебя один бог ведает, сколько полегло и поляжет, и ты - честный. Интересно, в каком языке и когда найдется слово, чтобы тебя соответственно твоим заслугам назвать, мне кажется, что пока такого нигде нет.
   Стап слушал, не переставая чесать за ухом.
   - Да, ты так и не увидел до сих пор нашей цели. Что, хочешь сказать, зря мы столько крови пролили, зря свершали мечты наших дедов и отцов. А власть у этих тиранов тоже зря, что ли, отбирали, воевали с ними, многих и многих людей наших, верных сынов идеи, погибло тоже зря? Нет, не убедишь ты меня, что понапрасну все эти жертвы. Они - во имя нашего будущего, во имя цели, к которой идем и будем идти, несмотря ни на что. Обосновались бы уже, мосты наводить стали бы. Да на кой нам эти мосты. Мы есть самая передовая часть человечества. В то время, как они там блуждают в потемках, мы уже близки к нашей светлой звезде. Она согреет всех, и все поймут, что старались не зря. -Он перестал чесать за ухом, и взгляд его был полон уверенности в сказанном.
   Я вытянул ноги и опустился в кресле. Странно, но я почему-то только заметил, что на корабле не стало ни стульев, ни табуреток. Одни кресла, диваны да прочая мягкая мебель. Жесткие сиденья остались лишь у пилотов в их машинах да кое-где в операторских и на прочих рабочих местах.
   - Конечно же, как я и предполагал, есть, на что кивать, пугая тех, кто хочет назад. Уже, мол, затрачено столько, что в сто раз выгоднее и к тому же нужнее идти вперед. Это должно было произойти, я знал. Думал я тут, думал и пришел к окончательному выводу, что буду навещать тебя редко, Стап. Воротит меня от тебя, от режима твоего, от тупых и маниакальных людей, которых ты понаделал, словно они всю жизнь при тебе росли и ничего больше не видели. Решил я раз в год просыпаться и визит тебе наносить. Так и приятнее. Ложишься и думаешь: вот, встану, а он и сдох уже. Вот радости-то будет.
   Стап заулыбался, словно ему льстили.
   - Раз приятнее, то давай, валяй, спи на здоровье. За себя не беспокойся, блажь ты моя, дурь и слабость. Даже если, впрочем, об этом помечтать только можешь, умру, за собой туда не потяну. У каждого свои слабости, У такого, как я, вот эта, сильная, зараза, как сам я и дела мои.
   Я встал и пошел к выходу.
   - Погуляю еще с недельку, зафиксирую твои ужасы стремления к блаженству, а потом бай-бай. На днях зайду, чтоб ты сдох. - Двери мягко шлепнули за спиной, стоявшая вдоль коридора охрана смотрела на меня, словно не видела вообще.
   * * *
   Потемки быстро рассеивались. Кто-то не сильно, но упорно и не переставая тряс меня за плечи. Я открыл глаза.
   - Здравствуйте, уважаемейший, - произнес человек, стоявший надо мной. Не успел я попытаться сесть, как он тут же подхватил меня за спину и осторожно, как ребенка, усадил. - Как вам спалось? Не тревожили ли какие обстоятельства? - поинтересовался он.
   Я протер слипающиеся глаза.
   - А что, были такие обстоятельства, что могли меня потревожить? - Я резко повернулся в его сторону. Человек, казалось, испугался.
   - Нет, что вы, кто бы посмел. Все было спокойно и стабильно.
   Я слез с прозрачной капсулообразной кровати.
   - Как поживает наш Стап, мошенник и убийца? Не сдох еще?
   Человек улыбнулся и, подавая мне со стула полотенце, ответил:
   - Сдох, поди, тоже не вечный. - Я застыл. Интересно, Стап умер, значит. Ах, да, какой я стал забывчивый, сдохнет такой, как же , жди. Наверняка, опять поменялся.
   - Ну, и кто же сейчас у руля? Кстати, а когда это Стап успел?
   Человек принял назад полотенце и, придвинув к креслу передвижной столик, как обычно, с завтраком, продолжал мне мило улыбаться.
   - Да уж год почти, как нет его. Теперь наш глава - великий отец Бэр. Он стал им после Хата.
   Я заинтересовался.
   - А Хат, это кто еще такой был?
   Человек сел около моей прозрачной кровати.
   - Хат был вздорным человеком. Стапа объявил лжецом и жестоким тираном, всех Стапом изолированных врагов повыпускал и первый сообщил нам, что звезда, к которой мы летим, уже совсем близко. Были, правда, и у него слабости. Не терпел, когда ему слова не давали в спорах, раздражителен тогда был. Пробыл он у нас недолго, всего каких-то два месяца. Ну, а потом выбрали главным великого отца Бэра.
   Я допивал кофе, не отрывая глаз от этого слащавого, с умилением влюбленного идиота рассказывающего о своих правителях, человека.
   - Так, я должен увидеть этого вашего отца, будь он трижды неладен Где он сейчас? Я хочу его видеть.
   Человек от неожиданности онемел. Он пытался что-то сказать, но слова не получались у него целиком. Как будто он ожидал одно, а увидел абсолютно противоположное и не понимал, в чем дело.
   - Ну, где этот ваш отец родной, душегуб прославленный, ты что, не слышишь меня? Я желаю видеть его мерзкую рожу! -Человек с великим трудом встал и, одобрительно качая головой, с застывшим выражением неразрешимого вопроса на лице, попятился к выходу. Дверь неожиданно открылась. Вошедший мужчина был хорошо сложен и высокого роста. На нем был белоснежный комбинезон с короткими рукавами. Сзади в дверях стояли еще двое в белом. Я стал не спеша одевать свой ядовито-желтый, молча глядя на сцену пришествия. Наконец, мне надоело.
   - Ну, что стоите? Где папаша? Не терпится повидаться мне с ним. В этот раз наверняка морду набью ему за все хорошее.
   Мужчина в белом глянул на моего обслуживателя. Тот стоял у дверей, облокотясь о стену. Едва шевельнув кистью левой руки, он сделал какой-то жест. Двое стоявших в дверях мигом подхватили еще не пришедшего в себя человека и вывели его в коридор. Я только сейчас нормально огляделся. Прозрачная кровать, на которой я возлежал под колпаком, была обложена цветами; у того ее конца, на котором я лежал головой, на стене висел портрет Рапа, потом мой и после какого-то пожилого мужчины с пухлым лицом.
   - Рад видеть вас в добром здравии, - поприветствовал меня мужчина в белом.
   Я словно и не слышал его, спросил:
   - Это что же, Бэр, что ли? И между прочим, куда забрали этого доброжелателя, который меня поднял?
   Он переступил с ноги на ногу.
   - Вы абсолютно правы, уважаемый, это отец Бэр. Соратника Рапа, нашего вождя и учителя вы, как и себя, наверняка, узнали. Простите, но не могу упустить момент и не спросить, говорят, вы лично были знакомы и даже дружили с соратником Рапом?
   Я хмыкнул.
   - Почему были, эта каналья и сейчас жива, Он же Бэр, ваш отец великий.
   Мужчина в белом, видимо, списав подобный ответ на мой скверный характер или еще что-нибудь, решил не продолжать этой темы.
   - А человека этого мы на отдых отправили, - ответил он на мой второй вопрос.
   - На отдых? На вечный, что ли? - с издевкой произнес я, оглядывая себя в заново отчищенном и выглаженном комбинезоне.
   - Что вы, никто его убивать не собирается. Отдыхать будет, сумасшедший он, слышал то, чего нигде никто никогда не говорил.
   Я поднял руку вверх.
   - А, понимаю, ваш метод. Весьма разумно, сумасшедший - и все тут. Мало ли что дурак болтает, он же дурак. Ну, ладно, поехали к Бэру, нечего время тянуть.
   У выхода в просторной галерее стояла новенькая роскошная капсула. Черный корпус ее весь переливался световыми бликами. Впереди и сзади стояли две капсулы с охраной.
   - Шикарно, ребятки, размахнулись! Куда путь держим? Поменял, небось, отец ваш великий место своего обитания, далеко ли ехать?
   Мужчина в белом комбинезоне сел рядом.
   - Великий отец Бэр не менял центра, он управляет там же, где и Стап с Рапом. А едем мы к шлюзу, сегодня у великого отца праздник, да и у нас всех тоже - третья годовщина великой передачи власти. По этому поводу будет устроен торжественный банкет с вылетом за пределы корабля. Будет масса развлечений, охота за астероидами и прочее.
   Я закатился неожиданным для себя самого смехом.
   - Охота за астероидами, чудесное развлеченьице, как сказал бы ваш любимейший Рап. Ничего не скажешь, делами заняты вы важнейшими.
   Капсула ехала очень быстро. Если бы не закрепление ее в пазе на полу, я бы считал, пожалуй, эту поездку последней в своей жизни. Всю дорогу до шлюза мы молчали. Ничего не выражавшая физиономия моего спутника наводила уныние. Прошло еще десять минут. Галереи и залы корабля выглядели вполне сносно. Следов нищеты и прочих катаклизмов, происходивших здесь в свое время, не осталось совсем. То там, то здесь в углублениях коридоров и галерей проносились статуи Рапа разных величин и цветов. Почти все люди ходили в белых, но очень испачканных комбинезонах. Капсула стала медленно тормозить. Мы въезжали под массивный свод с поднятой в потолок закрывающей плитой. Здесь все переделали заново, все было новым и хоть и безвкусным, но вполне надежным. Мой сопровождающий вылез и подал мне руку.
   - Позвольте, я уж сам как-нибудь выйду. Лучше представьтесь, а то я так и не знаю, с кем имею честь беседовать.
   Он поднял подбородок и отчеканил давно вызубренным текстом.
   - Личный заместитель великого отца Бэра по всем вопросам.
   Я вылез из капсулы и пошел к эскалатору.
   - Чудесненькая должность. Никто, значит, так, по всем вопросам - и все тебе. Ну, ну.
   На стартовых постаментах стояли челноки. К которому из них идти - не возникало вопроса. Естественно, тот, что был на центральном, особенно большой и весь так и сиявший отделкой, был Бэра. Везде люди в белом услужливо тянули руки, предлагая помочь подняться и спуститься, везде наклонялись в приветствии. Подошли к поблескивающей синим перламутром двери. Не став ждать, пока кто-нибудь мне откроет, я толкнул ее внутрь. За огромным столом, заставленным бесконечным количеством блюд и бутылок с вином, сидел толстый человек с пухлым лицом. Волосы он по-прежнему носил назад, усы сбрил и опух лицом. Впрочем, при желании, без труда узнавался Рап, с его лжеглубокомысленными глазами, испытывающе смотрящими на тебя. Я начал первый.
   - Вижу, что не случилось, жаль, с тобой ничего. Живешь всласть, беспокойств, видно, нет уже прежних.
   Бэр осушил рюмку вина
   - Да уж, беспокойств прежних нет. Было тут, правда, одно, так себе, легкий конфликтик, но мы его в два счета аднулировали.
   - Ага, как всегда, положили, наверное, энное количество чьих-то голов - и порядок, - спросил я, садясь за стол.
   Челнок качнулся, мы стартовали с корабля. Мутный экран, размером в несколько метров, висевший над столом, засветился звездными скоплениями.
   Бэр придвинул к себе маленький блок связи и, включив его, выпил еще одну рюмку вина.
   - Отдыхай, ты долго спал, организм истощился. Ешь, пей. Полетаешь тут со мной денек сегодняшний, не рвись, как прежде, смотреть сразу, что да как. Тут сегодня самое интересное, поверь уж мне.
   Вот видишь, салют в мою и дела моего честь. - На экране стали видны расходящиеся линии салютных факелов.
   - Жизнь стала спокойная, размеренная, люди всем довольны, меня любят и чтут.
   - Ой, что-то врешь ты, не может быть у вас, дураков, все в порядке, что-нибудь да не так., - я тоже выпил рюмку вина. Вино было хорошим, с приятным привкусом малины. Бэр подтянул блок связи поближе к себе.
   - Вызовите всех, кого я сегодня хотел видеть, пусть придут.
   В блоке раздался ответ оператора:
   - Все вызваны, великий отец, скоро будут у Вас.
   Вызванные оказались тучными мужчинами довольно приличного возраста. Они чинно, как такие же хозяева, как и Бэр, расселись за столом, и лишь в начавшейся беседе сразу чувствовалось, где подчиненные, а где подчиняющий.
   Пришедших было двое. За начавшейся трапезой завязался разговор.
   - Великий Бэр, - сказал один из них. - Позволь поздравить тебя с годовщиной и сообщить, что дела флотилии находятся в отличном состоянии. Он почему-то говорил с ним на ты. Видимо, немного отошедший от жесткого диктата Бэр позволял подобные вещи спокойно. Поздоровавшись со мной сразу при появлении, ни один из них после этого больше не обращал на меня ни секунды внимания. Бэр заглотнул еще рюмку крепкого.
   - Не заговаривай мне зубы, - ответил он поздравляющему. - Дела делами, а ты парень - не промах. Вчера я узнал, что твой сын регулярно развлекается полетами на челноках. И это в то время, когда мы испытываем острый дефицит энергии. А как он себя ведет? Зачем хватать понравившихся девушек и сразу волочь их к себе? Это же вызывает недовольство людей. Ну, пусть бы, как раньше, при Стапе, схватил - и не видел ее больше никто, и не слышал. Так нет, позабавится и выпускает, а она, не будь дурой, слухи-то и распускает. - Бэр налил себе еще.
   Его собеседник приуныл.
   - Виноват, великий отец, усмирю сопляка, будь спокоен. Прости меня, старца, не уследил.
   Бэр выпил крепкое и, подобрев на глазах, одобрительно кивнул.
   - Ладно, бог с тобой, что с тебя взять, жизнь есть жизнь. - Он принялся налегать на салат, стоявший в шикарной тарелке прямо перед ним. Ну, а ты что скажешь, мой драгоценный, -Бэр зыркнул на второго. Тот сидел тихо и пожевывал какое-то замысловатое блюдо.
   - С моей стороны, великий отец Бэр, все, как положено. Количество недовольных сведено до минимума. Врачи говорят, что больные эти ведут себя прекрасно, тихие, пишут там всякое, рисуют, словом, чудесные пациенты. Бэр откинулся назад.
   - Еще бы, здоровы ведь головой все, соображают, что к чему. Ну, а насчет тебя разговор особый. - Тот побледнел.
   Бэр томно посмотрел на стол, потом на него.
   - Ты это что же позволяешь себе, уважаемый. Свадьба дочери - это, конечно, святое, то, се там, всякое. Но какого черта ты налил пятисотметровый бассейн, который стоял уже год, как неработающий, до самых краев питьевой водой. Вода ведь в дефиците нынче, что, не знаешь, что ли. Сколько кубометров воды практически на ветер пустил! Что, делать нечего? Хочешь, чтобы во вредительстве обвинили? Так это вмиг, нет проблем. - Бэр замолчал. Обвиняемый сидел с понурым видом уличенного в грехах человека.
   Бэр шевельнулся.
   - А кроме всего этого, где твои глаза есть? Ты под носом у себя всяких расхитителей держишь. Понимаю, нужны они тебе, люди надежные твои, но зачем красть позволяешь? Только по данным, которые у меня, а это явно меньшая часть, они стащили готовой продукции и оборудования с материалами на жуткие суммы. Эдак и меня обворовывать станут скоро.
   Разбитый по всем фронтам, помощник Бэра сидел хмурый, как туча. Вдруг он резко встал.
   - Отец родной, величайший из великих Бэр. Прости меня, негодяя, обманул я твои чаяния и надежды. - В его глазах стояли слезы. - Пресеку подлецов, одумаюсь сам, не повторится, властью нашей клянусь, не повторится сего более. - Бэр прослезился.
   - Знаю, милый, что надежный ты, наш человек. Верю, как сыну своему. Не наказывать я вас позвал, промахи подправить. Все ведь мы вместе, и за дело единое, что ж нам ссориться. Нам этого нельзя, жить нам, работать вместе.
   Все дружно пустили слезу и, наполнив бокалы, вплотную приступили к содержимому стола.
   Дальнейшие беседы носили строго развлекательный характер. Собеседники, изрядно подвыпив, пели песни про свою героическую молодость и подвиги товарищей. Становилась ужасно нудно находиться рядом с этими тремя пьяными рожами.
   Поутихнув через пару часов, Бэр и его окружение разлеглись по всей комнате. Пододвинув блок связи, Бэр распорядился о возвращении и отключился, уйдя в глубокий сон. На экране, еще не повернувшие обратно к кораблю, два легких челнока атаковали последний из небольшого потока астероидов, уже уничтоженных за время пьянки Бэра. Прибывшие сразу по прилету люди унесли двух собеседников Бэра. Самого его уложили поудобнее и, убрав стол, удалились. Я встал и подошел к открытой двери. Хотелось немного прогуляться, слегка развеяться от того угара, который царил в комнате. Проведя почти полдня с Бэром и его компанией, мне захотелось, наконец, посмотреть на жизнь колонистов. Столько ведь времени прошло с тех пор, как мы с Бертом спокойно беседовали, гуляя по коридорам рядом с ними всеми. Хотелось увидеть их сейчас, какие они, что волнует, как живут. Галерея, на которую я поднялся, была полна людей. Все куда-то спешили, тащили в руках какие-то свертки и пакеты. У поворота, вытянувшись извилистой змейкой, стояла длинная очередь. Ежесекундно к ней примыкали все новые и новые люди. Я подошел ближе. Не то, чтобы мне чего-то захотелось, скорее, чисто из любопытства я стал последним. Моментально за мной встало еще три человека. Я вежливо нагнулся к впереди стоящему.
   -За чем стоим, уважаемый? - Человек нехотя оторвался от какого-то листка с печатным текстом. - Воду дают, не видишь, что ли?
   Я жутко удивился.
   - И много дают, или сколько надо? - Человек совсем убрал листок.
   - Ты что, ошалел, что ли? Ишь ты, сколько надо. По два стакана дают. Мало ли кому сколько захочется. Много таких умников есть, а потом и пить нечего станет из-за вас.
   Я замолчал, решив без крайней необходимости ни с кем не разговаривать. Начавшийся сзади разговор привлек мое внимание, и я решил постоять только ради желания послушать их. Спорили двое: пожилой мужчина лет сорока семи-девяти и совсем еще юная девушка. Девушка жаловалась на нехватку воды, на грязь и не гигиеничность.
   - Привыкли тут, понимаешь ли, к баловству, - ответствовал мужчина. Это что же будет, ежели еще и мыться водой начнут? И так воды не хватает, совсем распустили вас, молодых. Вот, помню, в былые годы как было - все, как один, и один, как все. Никто таких штучек, как вслух о личном, не позволял. И ведь жили же хорошо. И вода была, и все, что надо. А сейчас бог знает, что творится, хаос какой-то. Как Стапа не стало, так и нет на всех единого начала. Власть твердая нужна. Добрый отец, великий Бэр, прощает всяких, таких вот, помыться желающих водой драгоценной, вот и нет воды-то.