Страница:
Сегодня, когда Первая Задача приобрела особое значение, необходимо все же напомнить, что при основании Общества этой Задачи еще не было. О ней не упоминалось до 1878 года, когда Основатели объединили Теософское Общество и Арья Самадж, и решили отправиться в Индию. Именно тогда, лозунг "Братство Человечества" был заявлен в Задачах Общества. В Послании 1878 года говорилось: "Задачи Общества различны. Они способствуют получению истинных знаний о законах природы, особенно об оккультных проявлениях... Высшее развитие на земле творчески созидающего человека... предусматривает изучение роста его скрытых сил, передачу ему важных законов магнетизма, электричества и других сил, видимых или невидимых универсалий... Общество учит своих членов показывать личный пример высокой морали и религиозных устремлений; противодействует материалистической науке и любым формам догматической теологии; знакомит западный мир с фактами, длительное время запрещенными, о Восточных религиозных философиях...; последнее и главное " помогает установлению Братства Человечества, при котором все хорошие и чистые люди каждой расы будут относиться друг к другу, как равные сотрудники (на этой планете) одного Бесконечного, Всеобщего, Безграничного и Вечного Дела". [18, т.I, с.400]
Сейчас, когда м-р Тревор Баркер опубликовал "Письма Махатм", мы имеем возможность прочитать, что сами Учителя говорили по этому поводу. В феврале 1882 года Учитель Мориа писал м-ру Синнету об основании Теософского Общества: "Один или двое из нас надеялись, что мир так продвинулся интеллектуально, если не интуитивно, что Оккультная доктрина могла бы обрести интеллектуальное признание и импульс для нового цикла оккультных изысканий. Другие, более мудрые, как это кажется теперь, придерживались другого мнения, но согласие на испытание было дано. Однако было обусловлено, что попытка должна быть проведена независимо от нашего личного управления; что не должно иметь место сверхнормальное вмешательство с нашей стороны. Таким образом, мы нашли в Америке человека, способного стать лидером, " человека большого нравственного мужества, высокой морали, бескорыстного и обладающего другими ценными качествами. Он был далеко не самым лучшим, но (как м-р Хьюм говорит о Е.П.Б.) " он был лучшим из возможных. С ним мы соединили женщину с наиболее исключительными и чудесными дарованиями. Вместе с тем у нее были большие личные недостатки: но и такой, какой она была, она осталась непревзойденной, так как не было на свете более подходящего человека для этой работы. Мы послали ее в Америку, свели их вместе, и испытание началось. С самого начала ей и ему ясно дали понять, что исход дела всецело зависит от них самих. И оба они предложили себя для этого испытания, за некоторое воздаяние в далеком будущем, как бывало говорил К.Х. " в качестве солдат, добровольно вызвавшихся на безнадежное дело". [12, с.26; 16, с.263]
Учитель Кут Хуми писал в 1880 году: "Старшие Махатмы желают, чтобы было положено начало "Братства Человечества", истинному Всеобщему Братству, которое должно быть проявлено по всему миру, и привлечет внимание высочайших умов". [16, с.24] И затем в 1881 году: "...нынешняя нарастающая волна феноменов с их различным воздействием на человеческое мышление и чувства превращает возобновление теософических исследований в неотложную необходимость. Единственная проблема практического плана " как лучше продвигать необходимое изучение и сообщить восходящий импульс спиритуалистическому движению... Под "Безнадежным Делом" ("Forlorn Hope") я подразумевал следующее: если рассмотреть величие задачи, предстоящей нашим теософическим добровольцам, а особенно, если взглянуть на множество сил, уже выстроившихся или собирающихся выстроиться, чтобы выступить против, " то мы можем сравнить выступление теософов с теми отчаянными усилиями, направленными против подавляющего превосходства противника, на которые решается истинный воин во имя славы". [16, с.35]
ГЛАВА 36
"РАЗОБЛАЧЕННАЯ ИЗИДА"
Полковник Олькотт рассказывал о написании книги "Разоблаченная Изида": "Однажды летом 1875 года Е.П.Б. показала мне несколько листов своей рукописи и сказала: "Я написала это прошлой ночью по указанию, но не имею представления, что из них может получиться. Возможно это подойдет для газетной статьи, или для книги, а может и ни к чему; во всяком случае я сделала так, как мне было приказано". И она убрала эту рукопись в ящик стола, и некоторое время о ней не упоминала. Но в сентябре она была в гостях у своих новых друзей, профессора Корсона из Корнуэльского университета и его жены, и работа продолжилась. Она написала мне, что это должна быть книга по истории и философии Восточных Школ и их взаимоотношении с современностью. Она сказала, что писала о предмете, ею никогда не изучавшемся и приводила цитаты из книг, которые никогда в жизни не читала; чтобы проверить ее, профессор Корсон нашел эти цитаты в классических трудах в университетской библиотеке и подтвердил их точность. Возвратившись в город, она не слишком усердно занималась этим делом и писала только временами.
Один или два месяца спустя после создания Теософского Общества мы сняли две квартиры на 34-й Вест-Стрит, 433. Она на первом этаже, я на втором. С этого момента работа над "Изидой" продолжалась без перерыва до ее завершения в 1877 году. За всю ее предыдущую жизнь она не выполнила и десятой доли этого литературного труда, и я никогда не встречал подобной выносливости и неутомимой работоспособности. С утра до ночи она была за своим рабочим столом, и редко кто из нас ложился спать раньше двух часов ночи. Днем мне приходилось бывать по своим служебным делам, но всегда после раннего обеда, мы располагались вместе за нашим большим столом и работали до тех пор пока не останавливала усталость. Какой жизненный опыт! Образование, на которое потребовалась бы целая жизнь, мне было дано в сжатой форме менее чем за два года...
Она работала без определенного плана, но идеи переполняли ее, как неиссякаемый источник, бьющий через край... Они приходили хаотично, бесконечным потоком, каждый параграф полностью завершался независимо от предыдущего или последующего. Даже сейчас, после многочисленных переделок, исследование удивительной книги укажет на это обстоятельство. Отсутствие предварительного плана, несмотря на все ее знания, разве не доказывает, что данная работа не является результатом ее собственного замысла, что она была только каналом, через который вливалась свежая жизненная эссенция в застойное болото современной спиритуалистической мысли?..
Ее рукопись нужно было видеть: листы были разрезаны, склеены, перекроены, иногда одна страница состояла из шести, семи или десяти полосок, взятых из других страниц и склееных вместе, соединенных отдельными словами или предложениями, вписанными между строк. Она часто шутливо хвалилась перед друзьями своей сноровкой в работе. Ее книжка для заметок иногда использовалась в этом процессе, именно на ней она склеивала страницы своей рукописи..." [18, т.I, с.202, 205]
"Я просматривал каждую страницу ее рукописи по нескольку раз, и каждую страницу корректуры, записал для нее многие параграфы, часто просто передавая те идеи, которые ей не удавалось тогда сформулировать по-английски; помогал найти нужные цитаты и выполнял другую вспомогательную работу. Эта книга вобрала в себя все ее достоинства и недостатки. Она создала своей книгой целую эпоху, и созидая ее, создала и меня " ее ученика и помощника, " так что я смог выполнять Теософскую работу в течение последовавших двадцати лет...
Наблюдать за ее работой было для меня исключительным и незабываемым удовольствием. Обычно мы сидели за большим столом напротив друг друга, и она постоянно была у меня перед глазами. Ее перо прямо-таки летало по страницам; затем она могла неожиданно остановиться, смотреть отсутствующим взглядом в пространство, и затем, как бы увидев что-то невидимое, начинала это копировать на своем листе. Цитирование заканчивалось, ее глаза снова приобретали естественное выражение, и она продолжала писать до следующего перерыва.
Я хорошо помню, что однажды видел, и даже держал в руках астральные дубликаты книг, из которых она выписывала цитаты для своей рукописи и которые ей пришлось "материализовать" для меня, чтобы я мог сверить корректуру, так как я отказался оставить их непроверенными. Одной из них была французская книга по физиологии и психологии, другая также французского автора по какой-то области неврологии. Первая была в двух томах, вторая в мягкой обложке.
Это произошло, когда мы жили на 47-й Вест-Стрит в доме 302, " знаменитом "Ламасери"*, тайной штаб-квартире Теософского Общества. Я сказал: "Не могу оставить непроверенной эту цитату, так как уверен, что она записана неверно". Она ответила: "О, не беспокойтесь, здесь все правильно". Я настаивал, пока она не сказала: "Подождите минуту, я попытаюсь получить эти книги". Отрешенным взглядом она посмотрела в дальний угол комнаты, где стояла этажерка с разными антикварными вещицами и глухим голосом сказала: "Там"! Затем она несколько пришла в себя и повторила: "Идите и посмотрите там". Я подошел к этажерке и обнаружил на ней два необходимых тома, как мне известно, раньше их в доме не было.
Я сравнил тексты и убедился, что был прав, подозревая ошибку в цитате Е.П.Б., на которую указал ей и все исправил. Потом по ее просьбе, положил оба тома туда, где их взял. Я вновь занялся работой и когда через некоторое время посмотрел в том направлении, то обнаружил, что книги исчезли!
Услышав эту историю (абсолютно правдивую), скептики могут усомниться, в здравом ли я рассудке; надеюсь, это пойдет им на пользу. То же самое произошло и с другой книгой, но этот вклад остался и находится у нас до настоящего времени". [18, т.I, с.208-210]
Мы работали над книгой уже несколько месяцев и подготовили 870 страниц рукописи, когда однажды вечером она спросила меня, соглашусь ли я с тем, что мы вынуждены (по указанию нашего Парамагуру) начать все сначала! Я хорошо помню свое шоковое состояние от того, что все эти недели тяжелого труда, психологических грез и головокружительных археологических загадок потрачены впустую, как я посчитал в своем неведении. Но мое почтение, любовь и благодарность к этому Учителю и всем Учителям за предоставленное мне право участвовать в их работе были безграничны, я согласился, и мы опять принялись за дело". [18, т.I, с.217]
Е.П.Б., как всем известно, была заядлой курильщицей. Она ежедневно выкуривала невероятное количество сигарет, скручивая их с величайшей ловкостью. Она проделывала это даже левой рукой, в то время как правой переписывала рукопись... В процессе работы над "Разоблаченной Изидой" она не выходила из дома по шесть месяцев. С раннего утра до позднего вечера она трудилась за письменным столом. Для нее было в порядке вещей заниматься работой семнадцать часов в сутки. Она отвлекалась, только выходя в столовую или ванную комнату, а затем вновь возвращалась к своему столу". [18, т.I, с.452]
В.К.Джадж, почти ежедневно посещавший "Ламасери", писал: "После того, как она с удобствами устроилась на 47-й Стрит, где с утра до вечера ее окружали разного рода посетители; продолжались таинственные события, необыкновенные видения и звуки. Я провел там много вечеров и при хорошем газовом освещении видел, как большие светящиеся шары парили над мебелью и перескакивали с места на место; прекраснейшие звуки колокольчиков, время от времени, раздавались в комнате. Эти звуки имитировали или пианино, или чье-то насвистывание. В то же время Е.П.Блаватская с самым беззаботным видом читала или писала "Разоблаченную Изиду". [18, т.I, с.147]
Один репортер из газеты "Нью-Йорк Таймс" в статье от 2 января 1885 года поделился своими воспоминаниями о том, как он в течение двух лет посещал салон м-м Блаватской: "При наличии подходящих слушателей она могла часами рассуждать обо всем "с самым авторитетным видом", поэтому неудивительно, что в ее скромных аппартаментах собирались самые странные и оригинальные люди Нью-Йорка. Не все соглашались с ней. Но некоторые преданно следовали ее учению. Многие из ее друзей и многие присоединившиеся к основанному ею Теософскому Обществу, отличались тем, что мало утверждали и ничего не отрицали. Все происходящие в ее комнатах чудеса были для большинства из них только лишь пищей для размышления. Когда раздавались мелодичные звуки колокольчика, исходившие от невидимого "услужливого эльфа" Поу-Дхи, то разные люди относились к этому феномену по-разному; неисправимые скептики добродушно посмеивались, а уверовавшие приходили в восхищение... Несмотря на чувствительность м-м Блаватской к насмешкам и клевете, она, между тем, проявляла истинный либерализм в отношении высказываемых мыслей, позволяя нам широко обсуждать ее убеждения, так же она относилась и к убеждениям других".
[18, т.I, с.167]
М-р Джадж продолжал: "На столе, за которым она писала "Разоблаченную Изиду", стояло небольшое китайское бюро с маленькими выдвижными ящичками. В них хранились разные мелочи, но несколько ящичков всегда были пустые. Это было обычное бюро без всяких механических приспособлений, однако часто в одном из его пустых отделений пропадали различные предметы или наоборот, там обнаруживали то, чего никогда ранее не было в ее комнате. Я часто видел, как она опускала туда монеты, кольцо или какой-нибудь амулет, иногда и я сам клал туда же некоторые вещи, ящичек закрывали и почти сразу открывали " в нем уже ничего не было. Все исчезало... Бюро стояло на четырех ножках, на два дюйма возвышаясь над гладким столом, который был без изъянов. Несколько раз я видел, что она помещала в один из ящиков свое кольцо и уходила из комнаты. Я заглядывал в ящик, кольцо находилось на месте. Она возвращалась, и не приближаясь к бюро показывала мне это кольцо на своем пальце. Я опять заглядывал в ящик, но прежде чем она подошла к нему " кольца там уже не было...
Однажды вечером Мадам открыла один из ящиков своего китайского бюро и достала оттуда изящные бусы восточной работы. Она передала их одной присутствовавшей при этом даме*. На лице одного из джентльменов промелькнула тень сожаления от того, что не ему вручили эту вещь. Е.П.Б. подошла, дотронулась до одной бусинки ожерелья, и она тотчас отделилась и осталась у нее в руке. Затем она отдала ее тому огорченному человеку. Он с изумлением обнаружил, что это не просто бусинка, а булавка для галстука с золотой заколкой. Между тем, бусы остались абсолютно целыми и дама, рассматривая их, была поражена тем, что они не рассыпались после изъятия одной бусины". [18, т.I, с.151-153]
Окончание истории с бусами, описанной м-ром В.Джаджем, можно найти в цитируемой выше статье из "New York Times" от 2 января 1885 года: "Дама, чей брат с энтузиазмом уверовал в удивительную русскую леди, придерживалась благочестивых религиозных взглядов, противоположных теософии. Познакомившись с Е.П.Б. она поддерживала с ней дружеские отношения, несмотря на разницу в их убеждениях.
Однажды м-м Блаватская отдала этой даме прекрасные бусы, изготовленные из какого-то странного материала, похожего на твердое дерево. "Носите их, " сказала она, " но если вы позволите надеть их кому-то другому, они исчезнут". Дама постоянно носила их более года. Между тем она переехала в другой город.
Однажды ее маленький больной ребенок раскапризничался, стал плакать и просить эти бусы. Она отдала их ему, посмеиваясь над своей нерешительностью. Ребенок одел бусы себе на шею и был этим очень доволен. Мать вышла из комнаты по своим делам и через несколько минут услышала, что ребенок опять сильно заплакал. Вернувшись она увидела, что он пытается снять с себя бусы. Она помогла ребенку освободиться от них. Бусы укоротились на одну треть, были горячие и оставили на шее ребенка следы ожогов. Она сама рассказывала эту историю и в то же время отрицала, что верит в "подобные вещи". [18, т.I, с.164]
"Где же Е.П.Б. брала материалы, составившие "Изиду", которые невозможно проверить по доступным литературным источникам. Из Астрального Света, из ее духовного сознания, от ее Учителей " "Братьев", "Адептов", "Мудрецов", "Наставников", как они по-разному назывались. Откуда мне знать? Хотя я и работал с ней над "Изидой" в течение двух лет и многие годы с другими ее литературными трудами", " вспоминал полковник Олькотт. [18, т.I, с.208]
"Большая разница в стилях, которыми написаны ее рукописи, иногда отличающихся совершенством, неопровержимо доказывает, что это была работа не одного ума. Различия в почерке, в ментальном методе, литературных приемах и в стилях подтверждают эту мысль..."
[18, т.I, с.225]
"Каждое изменение в почерке сопровождалось изменением в манере, настроении, выражениях и литературных способностях Е.П.Б. Когда она обходилась только своими силами, это нетрудно было заметить. Из-за некоторой неопытности ей приходилось прибегать к исправлениям, а когда такие листы передавались мне для правки, в них были ужасные ошибки и неточности." [18, т.I, с.243]
"Излишние замены старых "копий" на новые, перестановки из одной главы в другую, из одного тома "Разоблаченной Изиды" в другой, замедляли ее работу, когда она находилась в нормальном состоянии, и, как следствие, предполагали болезненную борьбу "неопытной руки" с гигантской литературной задачей. Без знания английской грамматики и литературных приемов, без привычки к длительному писательскому труду, но обладая безграничной храбростью и умением концентрировать свои мысли, что почти несовместимо, она неделями и месяцами продвигалась по пути к своей цели, выполняя указания своего Учителя. Этот литературный подвиг превосходит все ее феномены." [18, т.I, с.224]
"Боутон [ее издатель] потратил 600 долларов на исправления и переделки, сделанные ею в гранках... Когда издатель наотрез отказался вкладывать дополнительные средства в это предприятие, мы уже почти полностью подготовили рукопись третьего тома. И все это было уничтожено перед нашим отъездом из Америки. Е.П.Б. не думала, что будет использовать эти материалы в Индии, и поэтому ее статьи в журнале "Theosophist", "Тайная Доктрина" и другие последующие литературные труды остались без них. Как часто мы с ней сожалели о том, что те ценные страницы были так бездумно утрачены!" [18, т.I, с.216]
Е.П.Б. писала из Итаки Александру Аксакову 20 сентября 1875 года: "Я пишу теперь большую книгу, названную мною по совету Джона "Skeleton Key to mysterious Gates" ("Ключ к таинственным вратам"). Задаю же я вашим европейским и американским ученым, папистам, иезуитам и этой расе полученых, les chatres de la sciense [исследователей науки], которые все разрушают, ничего не создавая и не способны создавать." [4, с.274, 275] Годы спустя, изменив на "Ключ к Теософии", она использовала это заглавие для одной из своих книг. Она затем предложила назвать книгу "The veil of Isis" ("Покров Изиды"), и первый том вышел под этим названием, оно напечатано в верхней части каждой его страницы. Но ее издатель, м-р Д.В. Боутон написал ей 8 мая 1877 года, что их общий друг м-р Сотеран сообщил ему о том, что в Англии уже опубликована другая книга с таким же названием. Таким образом, после этой даты, книга получила название "Разоблаченная Изида".
17 сентября 1877 года Е.П.Б. отправилась навестить профессора Корсона в Итаке и пробыла у него до середины октября. Д-р Евгений Роллин Корсон, сын профессора, интересно рассказал о ней в своей книге "Some Unpublished Letters of Helena Petrovna Blavatsky" ("Некоторые неопубликованные письма Елены Петровны Блаватской"): "В то время, когда Е.П.Б. прибыла в Итаку, стояла отличная погода. В октябре здесь индейское лето; деревья одеваются в осенний наряд, вечера и ночи становятся бодрящими и морозными, к середине дня разливается приятное тепло, дальние холмы и блестящее озеро как и летом виднеются в дымке. Вся округа очень красива. Итака расположена в долине на берегу озера Кайюга-Лейк, среди холмов, покрытых густыми лесами. Дом моего отца находился на восточном холме. На этом же холме возвышаются величественные здания [Корнуэльского] университета...
Однажды вечером, моя мать, предполагая ночные заморозки, хотела занести в дом горшки с растениями, которые стояли на крыльце, но Е.П.Б. попросила ее не беспокоиться, пообещав, что "Джон" сам занесет их. Итак, они беззаботно легли спать, а утром все эти растения уже находились в доме...
Она носила просторное платье с каким-то расшитым жакетом. Как моя мать рассказывала мне, в его карманах находились бумага для сигарет и табак. Мой отец, заядлый курильщик и знаток табака, полагал, что она пользовалась дешевым сортом, возможно, из-за нехватки денег. Сигареты она курила беспрестанно и цветочные горшки всегда были полны окурками. У нее был специальный рабочий халат, известный по фотографии Бэрдслея*.
Она все свое время проводила за письменным столом, писала, писала, писала в основном днем, а иногда и до поздней ночи, ведя огромную корреспонденцию. Здесь она начала работать над "Разоблаченной Изидой". Ежедневно она исписывала своим убористым почерком по двадцать пять страниц. Она не пользовалась книгами, а, между тем, у моего отца была огромная библиотека, почти целиком состоящая из английской литературы, но она крайне редко обращалась к нему за консультацией." [21, с.25-36]
М-р В.К. Джадж написал об этом же в своей статье, опубликованной в газете "New York Sun" от 26 сентября 1892 года: "Разоблаченная Изида" привлекла к себе широкое внимание, и в откликах всех нью-йорских газет подчеркивалось, что в книге содержится результат огромной исследовательской работы. Для меня и для многих других свидетелей подготовки этой книги было очень странным то, что автор для своих исследований не пользовался библиотекой и при этом отсутствовали предварительные заметки. Все было написано сразу, как бы по волшебному мановению руки. Но тем не менее, книга содержит множество ссылок на издания, хранящиеся в Британском Музее, а также в других крупнейших библиотеках. И каждая ссылка абсолютно верна. Это говорит о том, что или эта женщина была способна хранить в своей памяти такую массу фактов, дат, чисел, названий и сюжетов, на что не способен ни один человек, или остается признать, что ей помогали какие-то невидимые существа".
Д-р Корсон описал следующий забавный эпизод: "Однажды мой отец сказал ей: "Жаль, Мадам, что вы еще не видели красоту, окружающую вас. Я бы хотел предоставить вам экипаж, чтобы вы осмотрели здания университета и чудесные окрестности". В конце концов, она согласилась, но мой отец попросил ее не курить во время прогулки, так как это могло вызвать нежелательные толки людей, не привыкших к подобному и которые повредили бы его репутации солидного университетского профессора. На это она весьма неохотно согласилась.
Однако, перед самым окончанием поездки, Мадам сказала, что ей совершенно необходимо выкурить сигарету, что она больше не может терпеть ни минуты. Она попросила остановить экипаж, чтобы выйти и спокойно покурить, присев на придорожный камень, заметив при этом, что не произойдет ничего страшного, если кто-то и примет ее за цыганку. Итак, автор "Разоблаченной Изиды" и "Тайной Доктрины" сидела, поглощенная своими думами, забыв обо всем, что ее окружало, забыв о лошадях, кучере, экипаже и его обитателях. Возможно, не табак был тому причиной, а ее желание побыть наедине с собой. Покурив, она вернулась в экипаж и прогулка была продолжена.
Мой отец, вспоминая ее и подчеркивая свое восхищение, часто говорил: "Никогда я не встречал такой сильной натуры, сильной в своих желаниях и стремлениях; окружающее не имело для нее значения, даже если небеса рухнут, она будет продолжать свой путь". [21, с.26, 27]
Е.П.Б. заранее добродушно предупреждала своих друзей в Итаке об этом своем "национальном грехе" " курении. Отвечая на их приглашение, она говорила: "Увы, мой дорогой сэр, я действительно в своем роде большая грешница, я непростительно грешна в глазах добропорядочных американцев... Вы очень добры ко мне, пригласив в Каскад, но что вы скажете, увидев как ваша гостья каждые пятнадцать минут будет украдкой выходить из комнаты и прятаться за дверью или где-то во дворе, чтобы выкурить сигарету? Вынуждена признаться, что я, как и все женщины в России, курю прямо в своей гостиной, как принято в гостиных любой уважающей себя дамы, от великосветской княжны, до жены простого служащего. Согласно нашему национальному обычаю, они курят и в экипаже, и даже в фойе театра. Здесь же я вынуждена скрываться, как вор, из-за того, что американцы оскорбляли меня, приводили в замешательство, публикуя обо мне всякие небылицы, обзывая при этом самыми прекрасными именами. Все это привело к тому, что не сумев избавиться в течение более двадцати лет от своей безобидной привычки, дошла до того, что я считаю обыкновенным малодушием. Но, если вы можете простить мне мои национальные грехи, то, конечно, я буду счастлива принять ваше любезное приглашение... Скажите ей (миссис Корсон), что я обещаю никогда не курить в ее гостиной." [21, с.132, 133]
ГЛАВА 37
КТО ПИСАЛ "РАЗОБЛАЧЕННУЮ ИЗИДУ"?
"Рукописи" Е.П.Б., изготовленные в разное время, имели большие отличия. Почерк определяет особенности характера, поэтому человек, знакомый с ним, всегда способен определить любую страницу Е.П.Б. Но при тщательном исследовании можно обнаружить по крайней мере три или четыре варианта ее стиля, и каждый из них, постоянный в продолжение нескольких страниц рукописи, дает новый каллиграфический вариант... Один из почерков Е.П.Б. был мелкий, но простой; еще один " отчетливый и свободный; другой " простой, среднего размера и очень четкий; следующий " быстрый и неразборчивый со странными иностранными буквами. Все эти стили почерка были связаны с огромнейшими различиями в ее английском языке. Иногда мне приходилось делать по нескольку исправлений на каждой строчке, в других случаях, просматривая целые страницы, я едва ли находил всего одну ошибку. Самыми лучшими были рукописи, написанные для нее, когда она спала. Тому пример " начало главы о цивилизации древнего Египта. Как обычно, мы закончили в два часа ночи, оба очень уставшие, предвкушая перекур и последнюю беседу перед сном. На следующее утро, когда я спустился к завтраку, она показала мне целую кипу, по крайней мере 30-40 страниц рукописи, написанных прекрасным почерком. Она сказала, что все это было написано для нее Учителем, имя которого в отличие от других никогда не упоминалось. Эти страницы были совершенны во всех отношениях и пошли в печать без исправлений.
Сейчас, когда м-р Тревор Баркер опубликовал "Письма Махатм", мы имеем возможность прочитать, что сами Учителя говорили по этому поводу. В феврале 1882 года Учитель Мориа писал м-ру Синнету об основании Теософского Общества: "Один или двое из нас надеялись, что мир так продвинулся интеллектуально, если не интуитивно, что Оккультная доктрина могла бы обрести интеллектуальное признание и импульс для нового цикла оккультных изысканий. Другие, более мудрые, как это кажется теперь, придерживались другого мнения, но согласие на испытание было дано. Однако было обусловлено, что попытка должна быть проведена независимо от нашего личного управления; что не должно иметь место сверхнормальное вмешательство с нашей стороны. Таким образом, мы нашли в Америке человека, способного стать лидером, " человека большого нравственного мужества, высокой морали, бескорыстного и обладающего другими ценными качествами. Он был далеко не самым лучшим, но (как м-р Хьюм говорит о Е.П.Б.) " он был лучшим из возможных. С ним мы соединили женщину с наиболее исключительными и чудесными дарованиями. Вместе с тем у нее были большие личные недостатки: но и такой, какой она была, она осталась непревзойденной, так как не было на свете более подходящего человека для этой работы. Мы послали ее в Америку, свели их вместе, и испытание началось. С самого начала ей и ему ясно дали понять, что исход дела всецело зависит от них самих. И оба они предложили себя для этого испытания, за некоторое воздаяние в далеком будущем, как бывало говорил К.Х. " в качестве солдат, добровольно вызвавшихся на безнадежное дело". [12, с.26; 16, с.263]
Учитель Кут Хуми писал в 1880 году: "Старшие Махатмы желают, чтобы было положено начало "Братства Человечества", истинному Всеобщему Братству, которое должно быть проявлено по всему миру, и привлечет внимание высочайших умов". [16, с.24] И затем в 1881 году: "...нынешняя нарастающая волна феноменов с их различным воздействием на человеческое мышление и чувства превращает возобновление теософических исследований в неотложную необходимость. Единственная проблема практического плана " как лучше продвигать необходимое изучение и сообщить восходящий импульс спиритуалистическому движению... Под "Безнадежным Делом" ("Forlorn Hope") я подразумевал следующее: если рассмотреть величие задачи, предстоящей нашим теософическим добровольцам, а особенно, если взглянуть на множество сил, уже выстроившихся или собирающихся выстроиться, чтобы выступить против, " то мы можем сравнить выступление теософов с теми отчаянными усилиями, направленными против подавляющего превосходства противника, на которые решается истинный воин во имя славы". [16, с.35]
ГЛАВА 36
"РАЗОБЛАЧЕННАЯ ИЗИДА"
Полковник Олькотт рассказывал о написании книги "Разоблаченная Изида": "Однажды летом 1875 года Е.П.Б. показала мне несколько листов своей рукописи и сказала: "Я написала это прошлой ночью по указанию, но не имею представления, что из них может получиться. Возможно это подойдет для газетной статьи, или для книги, а может и ни к чему; во всяком случае я сделала так, как мне было приказано". И она убрала эту рукопись в ящик стола, и некоторое время о ней не упоминала. Но в сентябре она была в гостях у своих новых друзей, профессора Корсона из Корнуэльского университета и его жены, и работа продолжилась. Она написала мне, что это должна быть книга по истории и философии Восточных Школ и их взаимоотношении с современностью. Она сказала, что писала о предмете, ею никогда не изучавшемся и приводила цитаты из книг, которые никогда в жизни не читала; чтобы проверить ее, профессор Корсон нашел эти цитаты в классических трудах в университетской библиотеке и подтвердил их точность. Возвратившись в город, она не слишком усердно занималась этим делом и писала только временами.
Один или два месяца спустя после создания Теософского Общества мы сняли две квартиры на 34-й Вест-Стрит, 433. Она на первом этаже, я на втором. С этого момента работа над "Изидой" продолжалась без перерыва до ее завершения в 1877 году. За всю ее предыдущую жизнь она не выполнила и десятой доли этого литературного труда, и я никогда не встречал подобной выносливости и неутомимой работоспособности. С утра до ночи она была за своим рабочим столом, и редко кто из нас ложился спать раньше двух часов ночи. Днем мне приходилось бывать по своим служебным делам, но всегда после раннего обеда, мы располагались вместе за нашим большим столом и работали до тех пор пока не останавливала усталость. Какой жизненный опыт! Образование, на которое потребовалась бы целая жизнь, мне было дано в сжатой форме менее чем за два года...
Она работала без определенного плана, но идеи переполняли ее, как неиссякаемый источник, бьющий через край... Они приходили хаотично, бесконечным потоком, каждый параграф полностью завершался независимо от предыдущего или последующего. Даже сейчас, после многочисленных переделок, исследование удивительной книги укажет на это обстоятельство. Отсутствие предварительного плана, несмотря на все ее знания, разве не доказывает, что данная работа не является результатом ее собственного замысла, что она была только каналом, через который вливалась свежая жизненная эссенция в застойное болото современной спиритуалистической мысли?..
Ее рукопись нужно было видеть: листы были разрезаны, склеены, перекроены, иногда одна страница состояла из шести, семи или десяти полосок, взятых из других страниц и склееных вместе, соединенных отдельными словами или предложениями, вписанными между строк. Она часто шутливо хвалилась перед друзьями своей сноровкой в работе. Ее книжка для заметок иногда использовалась в этом процессе, именно на ней она склеивала страницы своей рукописи..." [18, т.I, с.202, 205]
"Я просматривал каждую страницу ее рукописи по нескольку раз, и каждую страницу корректуры, записал для нее многие параграфы, часто просто передавая те идеи, которые ей не удавалось тогда сформулировать по-английски; помогал найти нужные цитаты и выполнял другую вспомогательную работу. Эта книга вобрала в себя все ее достоинства и недостатки. Она создала своей книгой целую эпоху, и созидая ее, создала и меня " ее ученика и помощника, " так что я смог выполнять Теософскую работу в течение последовавших двадцати лет...
Наблюдать за ее работой было для меня исключительным и незабываемым удовольствием. Обычно мы сидели за большим столом напротив друг друга, и она постоянно была у меня перед глазами. Ее перо прямо-таки летало по страницам; затем она могла неожиданно остановиться, смотреть отсутствующим взглядом в пространство, и затем, как бы увидев что-то невидимое, начинала это копировать на своем листе. Цитирование заканчивалось, ее глаза снова приобретали естественное выражение, и она продолжала писать до следующего перерыва.
Я хорошо помню, что однажды видел, и даже держал в руках астральные дубликаты книг, из которых она выписывала цитаты для своей рукописи и которые ей пришлось "материализовать" для меня, чтобы я мог сверить корректуру, так как я отказался оставить их непроверенными. Одной из них была французская книга по физиологии и психологии, другая также французского автора по какой-то области неврологии. Первая была в двух томах, вторая в мягкой обложке.
Это произошло, когда мы жили на 47-й Вест-Стрит в доме 302, " знаменитом "Ламасери"*, тайной штаб-квартире Теософского Общества. Я сказал: "Не могу оставить непроверенной эту цитату, так как уверен, что она записана неверно". Она ответила: "О, не беспокойтесь, здесь все правильно". Я настаивал, пока она не сказала: "Подождите минуту, я попытаюсь получить эти книги". Отрешенным взглядом она посмотрела в дальний угол комнаты, где стояла этажерка с разными антикварными вещицами и глухим голосом сказала: "Там"! Затем она несколько пришла в себя и повторила: "Идите и посмотрите там". Я подошел к этажерке и обнаружил на ней два необходимых тома, как мне известно, раньше их в доме не было.
Я сравнил тексты и убедился, что был прав, подозревая ошибку в цитате Е.П.Б., на которую указал ей и все исправил. Потом по ее просьбе, положил оба тома туда, где их взял. Я вновь занялся работой и когда через некоторое время посмотрел в том направлении, то обнаружил, что книги исчезли!
Услышав эту историю (абсолютно правдивую), скептики могут усомниться, в здравом ли я рассудке; надеюсь, это пойдет им на пользу. То же самое произошло и с другой книгой, но этот вклад остался и находится у нас до настоящего времени". [18, т.I, с.208-210]
Мы работали над книгой уже несколько месяцев и подготовили 870 страниц рукописи, когда однажды вечером она спросила меня, соглашусь ли я с тем, что мы вынуждены (по указанию нашего Парамагуру) начать все сначала! Я хорошо помню свое шоковое состояние от того, что все эти недели тяжелого труда, психологических грез и головокружительных археологических загадок потрачены впустую, как я посчитал в своем неведении. Но мое почтение, любовь и благодарность к этому Учителю и всем Учителям за предоставленное мне право участвовать в их работе были безграничны, я согласился, и мы опять принялись за дело". [18, т.I, с.217]
Е.П.Б., как всем известно, была заядлой курильщицей. Она ежедневно выкуривала невероятное количество сигарет, скручивая их с величайшей ловкостью. Она проделывала это даже левой рукой, в то время как правой переписывала рукопись... В процессе работы над "Разоблаченной Изидой" она не выходила из дома по шесть месяцев. С раннего утра до позднего вечера она трудилась за письменным столом. Для нее было в порядке вещей заниматься работой семнадцать часов в сутки. Она отвлекалась, только выходя в столовую или ванную комнату, а затем вновь возвращалась к своему столу". [18, т.I, с.452]
В.К.Джадж, почти ежедневно посещавший "Ламасери", писал: "После того, как она с удобствами устроилась на 47-й Стрит, где с утра до вечера ее окружали разного рода посетители; продолжались таинственные события, необыкновенные видения и звуки. Я провел там много вечеров и при хорошем газовом освещении видел, как большие светящиеся шары парили над мебелью и перескакивали с места на место; прекраснейшие звуки колокольчиков, время от времени, раздавались в комнате. Эти звуки имитировали или пианино, или чье-то насвистывание. В то же время Е.П.Блаватская с самым беззаботным видом читала или писала "Разоблаченную Изиду". [18, т.I, с.147]
Один репортер из газеты "Нью-Йорк Таймс" в статье от 2 января 1885 года поделился своими воспоминаниями о том, как он в течение двух лет посещал салон м-м Блаватской: "При наличии подходящих слушателей она могла часами рассуждать обо всем "с самым авторитетным видом", поэтому неудивительно, что в ее скромных аппартаментах собирались самые странные и оригинальные люди Нью-Йорка. Не все соглашались с ней. Но некоторые преданно следовали ее учению. Многие из ее друзей и многие присоединившиеся к основанному ею Теософскому Обществу, отличались тем, что мало утверждали и ничего не отрицали. Все происходящие в ее комнатах чудеса были для большинства из них только лишь пищей для размышления. Когда раздавались мелодичные звуки колокольчика, исходившие от невидимого "услужливого эльфа" Поу-Дхи, то разные люди относились к этому феномену по-разному; неисправимые скептики добродушно посмеивались, а уверовавшие приходили в восхищение... Несмотря на чувствительность м-м Блаватской к насмешкам и клевете, она, между тем, проявляла истинный либерализм в отношении высказываемых мыслей, позволяя нам широко обсуждать ее убеждения, так же она относилась и к убеждениям других".
[18, т.I, с.167]
М-р Джадж продолжал: "На столе, за которым она писала "Разоблаченную Изиду", стояло небольшое китайское бюро с маленькими выдвижными ящичками. В них хранились разные мелочи, но несколько ящичков всегда были пустые. Это было обычное бюро без всяких механических приспособлений, однако часто в одном из его пустых отделений пропадали различные предметы или наоборот, там обнаруживали то, чего никогда ранее не было в ее комнате. Я часто видел, как она опускала туда монеты, кольцо или какой-нибудь амулет, иногда и я сам клал туда же некоторые вещи, ящичек закрывали и почти сразу открывали " в нем уже ничего не было. Все исчезало... Бюро стояло на четырех ножках, на два дюйма возвышаясь над гладким столом, который был без изъянов. Несколько раз я видел, что она помещала в один из ящиков свое кольцо и уходила из комнаты. Я заглядывал в ящик, кольцо находилось на месте. Она возвращалась, и не приближаясь к бюро показывала мне это кольцо на своем пальце. Я опять заглядывал в ящик, но прежде чем она подошла к нему " кольца там уже не было...
Однажды вечером Мадам открыла один из ящиков своего китайского бюро и достала оттуда изящные бусы восточной работы. Она передала их одной присутствовавшей при этом даме*. На лице одного из джентльменов промелькнула тень сожаления от того, что не ему вручили эту вещь. Е.П.Б. подошла, дотронулась до одной бусинки ожерелья, и она тотчас отделилась и осталась у нее в руке. Затем она отдала ее тому огорченному человеку. Он с изумлением обнаружил, что это не просто бусинка, а булавка для галстука с золотой заколкой. Между тем, бусы остались абсолютно целыми и дама, рассматривая их, была поражена тем, что они не рассыпались после изъятия одной бусины". [18, т.I, с.151-153]
Окончание истории с бусами, описанной м-ром В.Джаджем, можно найти в цитируемой выше статье из "New York Times" от 2 января 1885 года: "Дама, чей брат с энтузиазмом уверовал в удивительную русскую леди, придерживалась благочестивых религиозных взглядов, противоположных теософии. Познакомившись с Е.П.Б. она поддерживала с ней дружеские отношения, несмотря на разницу в их убеждениях.
Однажды м-м Блаватская отдала этой даме прекрасные бусы, изготовленные из какого-то странного материала, похожего на твердое дерево. "Носите их, " сказала она, " но если вы позволите надеть их кому-то другому, они исчезнут". Дама постоянно носила их более года. Между тем она переехала в другой город.
Однажды ее маленький больной ребенок раскапризничался, стал плакать и просить эти бусы. Она отдала их ему, посмеиваясь над своей нерешительностью. Ребенок одел бусы себе на шею и был этим очень доволен. Мать вышла из комнаты по своим делам и через несколько минут услышала, что ребенок опять сильно заплакал. Вернувшись она увидела, что он пытается снять с себя бусы. Она помогла ребенку освободиться от них. Бусы укоротились на одну треть, были горячие и оставили на шее ребенка следы ожогов. Она сама рассказывала эту историю и в то же время отрицала, что верит в "подобные вещи". [18, т.I, с.164]
"Где же Е.П.Б. брала материалы, составившие "Изиду", которые невозможно проверить по доступным литературным источникам. Из Астрального Света, из ее духовного сознания, от ее Учителей " "Братьев", "Адептов", "Мудрецов", "Наставников", как они по-разному назывались. Откуда мне знать? Хотя я и работал с ней над "Изидой" в течение двух лет и многие годы с другими ее литературными трудами", " вспоминал полковник Олькотт. [18, т.I, с.208]
"Большая разница в стилях, которыми написаны ее рукописи, иногда отличающихся совершенством, неопровержимо доказывает, что это была работа не одного ума. Различия в почерке, в ментальном методе, литературных приемах и в стилях подтверждают эту мысль..."
[18, т.I, с.225]
"Каждое изменение в почерке сопровождалось изменением в манере, настроении, выражениях и литературных способностях Е.П.Б. Когда она обходилась только своими силами, это нетрудно было заметить. Из-за некоторой неопытности ей приходилось прибегать к исправлениям, а когда такие листы передавались мне для правки, в них были ужасные ошибки и неточности." [18, т.I, с.243]
"Излишние замены старых "копий" на новые, перестановки из одной главы в другую, из одного тома "Разоблаченной Изиды" в другой, замедляли ее работу, когда она находилась в нормальном состоянии, и, как следствие, предполагали болезненную борьбу "неопытной руки" с гигантской литературной задачей. Без знания английской грамматики и литературных приемов, без привычки к длительному писательскому труду, но обладая безграничной храбростью и умением концентрировать свои мысли, что почти несовместимо, она неделями и месяцами продвигалась по пути к своей цели, выполняя указания своего Учителя. Этот литературный подвиг превосходит все ее феномены." [18, т.I, с.224]
"Боутон [ее издатель] потратил 600 долларов на исправления и переделки, сделанные ею в гранках... Когда издатель наотрез отказался вкладывать дополнительные средства в это предприятие, мы уже почти полностью подготовили рукопись третьего тома. И все это было уничтожено перед нашим отъездом из Америки. Е.П.Б. не думала, что будет использовать эти материалы в Индии, и поэтому ее статьи в журнале "Theosophist", "Тайная Доктрина" и другие последующие литературные труды остались без них. Как часто мы с ней сожалели о том, что те ценные страницы были так бездумно утрачены!" [18, т.I, с.216]
Е.П.Б. писала из Итаки Александру Аксакову 20 сентября 1875 года: "Я пишу теперь большую книгу, названную мною по совету Джона "Skeleton Key to mysterious Gates" ("Ключ к таинственным вратам"). Задаю же я вашим европейским и американским ученым, папистам, иезуитам и этой расе полученых, les chatres de la sciense [исследователей науки], которые все разрушают, ничего не создавая и не способны создавать." [4, с.274, 275] Годы спустя, изменив на "Ключ к Теософии", она использовала это заглавие для одной из своих книг. Она затем предложила назвать книгу "The veil of Isis" ("Покров Изиды"), и первый том вышел под этим названием, оно напечатано в верхней части каждой его страницы. Но ее издатель, м-р Д.В. Боутон написал ей 8 мая 1877 года, что их общий друг м-р Сотеран сообщил ему о том, что в Англии уже опубликована другая книга с таким же названием. Таким образом, после этой даты, книга получила название "Разоблаченная Изида".
17 сентября 1877 года Е.П.Б. отправилась навестить профессора Корсона в Итаке и пробыла у него до середины октября. Д-р Евгений Роллин Корсон, сын профессора, интересно рассказал о ней в своей книге "Some Unpublished Letters of Helena Petrovna Blavatsky" ("Некоторые неопубликованные письма Елены Петровны Блаватской"): "В то время, когда Е.П.Б. прибыла в Итаку, стояла отличная погода. В октябре здесь индейское лето; деревья одеваются в осенний наряд, вечера и ночи становятся бодрящими и морозными, к середине дня разливается приятное тепло, дальние холмы и блестящее озеро как и летом виднеются в дымке. Вся округа очень красива. Итака расположена в долине на берегу озера Кайюга-Лейк, среди холмов, покрытых густыми лесами. Дом моего отца находился на восточном холме. На этом же холме возвышаются величественные здания [Корнуэльского] университета...
Однажды вечером, моя мать, предполагая ночные заморозки, хотела занести в дом горшки с растениями, которые стояли на крыльце, но Е.П.Б. попросила ее не беспокоиться, пообещав, что "Джон" сам занесет их. Итак, они беззаботно легли спать, а утром все эти растения уже находились в доме...
Она носила просторное платье с каким-то расшитым жакетом. Как моя мать рассказывала мне, в его карманах находились бумага для сигарет и табак. Мой отец, заядлый курильщик и знаток табака, полагал, что она пользовалась дешевым сортом, возможно, из-за нехватки денег. Сигареты она курила беспрестанно и цветочные горшки всегда были полны окурками. У нее был специальный рабочий халат, известный по фотографии Бэрдслея*.
Она все свое время проводила за письменным столом, писала, писала, писала в основном днем, а иногда и до поздней ночи, ведя огромную корреспонденцию. Здесь она начала работать над "Разоблаченной Изидой". Ежедневно она исписывала своим убористым почерком по двадцать пять страниц. Она не пользовалась книгами, а, между тем, у моего отца была огромная библиотека, почти целиком состоящая из английской литературы, но она крайне редко обращалась к нему за консультацией." [21, с.25-36]
М-р В.К. Джадж написал об этом же в своей статье, опубликованной в газете "New York Sun" от 26 сентября 1892 года: "Разоблаченная Изида" привлекла к себе широкое внимание, и в откликах всех нью-йорских газет подчеркивалось, что в книге содержится результат огромной исследовательской работы. Для меня и для многих других свидетелей подготовки этой книги было очень странным то, что автор для своих исследований не пользовался библиотекой и при этом отсутствовали предварительные заметки. Все было написано сразу, как бы по волшебному мановению руки. Но тем не менее, книга содержит множество ссылок на издания, хранящиеся в Британском Музее, а также в других крупнейших библиотеках. И каждая ссылка абсолютно верна. Это говорит о том, что или эта женщина была способна хранить в своей памяти такую массу фактов, дат, чисел, названий и сюжетов, на что не способен ни один человек, или остается признать, что ей помогали какие-то невидимые существа".
Д-р Корсон описал следующий забавный эпизод: "Однажды мой отец сказал ей: "Жаль, Мадам, что вы еще не видели красоту, окружающую вас. Я бы хотел предоставить вам экипаж, чтобы вы осмотрели здания университета и чудесные окрестности". В конце концов, она согласилась, но мой отец попросил ее не курить во время прогулки, так как это могло вызвать нежелательные толки людей, не привыкших к подобному и которые повредили бы его репутации солидного университетского профессора. На это она весьма неохотно согласилась.
Однако, перед самым окончанием поездки, Мадам сказала, что ей совершенно необходимо выкурить сигарету, что она больше не может терпеть ни минуты. Она попросила остановить экипаж, чтобы выйти и спокойно покурить, присев на придорожный камень, заметив при этом, что не произойдет ничего страшного, если кто-то и примет ее за цыганку. Итак, автор "Разоблаченной Изиды" и "Тайной Доктрины" сидела, поглощенная своими думами, забыв обо всем, что ее окружало, забыв о лошадях, кучере, экипаже и его обитателях. Возможно, не табак был тому причиной, а ее желание побыть наедине с собой. Покурив, она вернулась в экипаж и прогулка была продолжена.
Мой отец, вспоминая ее и подчеркивая свое восхищение, часто говорил: "Никогда я не встречал такой сильной натуры, сильной в своих желаниях и стремлениях; окружающее не имело для нее значения, даже если небеса рухнут, она будет продолжать свой путь". [21, с.26, 27]
Е.П.Б. заранее добродушно предупреждала своих друзей в Итаке об этом своем "национальном грехе" " курении. Отвечая на их приглашение, она говорила: "Увы, мой дорогой сэр, я действительно в своем роде большая грешница, я непростительно грешна в глазах добропорядочных американцев... Вы очень добры ко мне, пригласив в Каскад, но что вы скажете, увидев как ваша гостья каждые пятнадцать минут будет украдкой выходить из комнаты и прятаться за дверью или где-то во дворе, чтобы выкурить сигарету? Вынуждена признаться, что я, как и все женщины в России, курю прямо в своей гостиной, как принято в гостиных любой уважающей себя дамы, от великосветской княжны, до жены простого служащего. Согласно нашему национальному обычаю, они курят и в экипаже, и даже в фойе театра. Здесь же я вынуждена скрываться, как вор, из-за того, что американцы оскорбляли меня, приводили в замешательство, публикуя обо мне всякие небылицы, обзывая при этом самыми прекрасными именами. Все это привело к тому, что не сумев избавиться в течение более двадцати лет от своей безобидной привычки, дошла до того, что я считаю обыкновенным малодушием. Но, если вы можете простить мне мои национальные грехи, то, конечно, я буду счастлива принять ваше любезное приглашение... Скажите ей (миссис Корсон), что я обещаю никогда не курить в ее гостиной." [21, с.132, 133]
ГЛАВА 37
КТО ПИСАЛ "РАЗОБЛАЧЕННУЮ ИЗИДУ"?
"Рукописи" Е.П.Б., изготовленные в разное время, имели большие отличия. Почерк определяет особенности характера, поэтому человек, знакомый с ним, всегда способен определить любую страницу Е.П.Б. Но при тщательном исследовании можно обнаружить по крайней мере три или четыре варианта ее стиля, и каждый из них, постоянный в продолжение нескольких страниц рукописи, дает новый каллиграфический вариант... Один из почерков Е.П.Б. был мелкий, но простой; еще один " отчетливый и свободный; другой " простой, среднего размера и очень четкий; следующий " быстрый и неразборчивый со странными иностранными буквами. Все эти стили почерка были связаны с огромнейшими различиями в ее английском языке. Иногда мне приходилось делать по нескольку исправлений на каждой строчке, в других случаях, просматривая целые страницы, я едва ли находил всего одну ошибку. Самыми лучшими были рукописи, написанные для нее, когда она спала. Тому пример " начало главы о цивилизации древнего Египта. Как обычно, мы закончили в два часа ночи, оба очень уставшие, предвкушая перекур и последнюю беседу перед сном. На следующее утро, когда я спустился к завтраку, она показала мне целую кипу, по крайней мере 30-40 страниц рукописи, написанных прекрасным почерком. Она сказала, что все это было написано для нее Учителем, имя которого в отличие от других никогда не упоминалось. Эти страницы были совершенны во всех отношениях и пошли в печать без исправлений.