Страница:
Артур зло посмотрел на старлея и тихо проговорил:
– «...Надевая портупею, я тупею, я тупею...» Правильно про офицеров говорят, что «в армии все дубы и все шумят»...
– Может быть, может быть... – улыбнулся старлей. – А вот ты, Сабиров, очень предсказуемый! Я ожидал от тебя именно такую реакцию!.. Теперь, после этих армейских афоризмов, у тебя уже не десять, а двенадцать суток ареста!.. Тоньше надо быть! Тоньше!.. Иди, «младший», напрягай мозги! Завтра встретимся!..
...И Артур вновь сутки напролет зубрил строчки Устава...
...Май 1990 г. Расположения РДГ...
Ноябрь 1981 г. – апрель 1982 г. Фергана. ГУЦ ВДВ... 387-й оупдп...
23 февраля 1982 г. Фергана. Учебный полигон.
...10 АМ...
...Май 1990 г. Расположение РДГ...
– «...Надевая портупею, я тупею, я тупею...» Правильно про офицеров говорят, что «в армии все дубы и все шумят»...
– Может быть, может быть... – улыбнулся старлей. – А вот ты, Сабиров, очень предсказуемый! Я ожидал от тебя именно такую реакцию!.. Теперь, после этих армейских афоризмов, у тебя уже не десять, а двенадцать суток ареста!.. Тоньше надо быть! Тоньше!.. Иди, «младший», напрягай мозги! Завтра встретимся!..
...И Артур вновь сутки напролет зубрил строчки Устава...
...Май 1990 г. Расположения РДГ...
...Вы думаете, наверное, что это просто невозможно? Невозможно выучить наизусть всю эту несусветную мутотень, да еще и в таких неимоверных количествах? И вы глубоко ошибаетесь! На что только не способен русский солдат!..
...Самое удивительное было то, что об этом старлее Сафронове и своих злоключениях на ташкентской гауптвахте Индеец рассказывал Андрею без какой-либо обиды или зла, а даже с улыбкой:
– Знаешь, Андрюха... А ведь этот «Карлсон» прав оказался в своих воспитательных методах!.. Я ему даже благодарен!
– Как это? – удивился Филин.
– Были у меня ситуации в армии... Потом... И, что самое интересное, я выпутывался из них только благодаря тому, что прекрасно знал статьи Уставов... Вот уж действительно с помощью Сафронова они засели не только в голове, а и в печенках!..
Филин хитро улыбнулся:
– И ты до сих пор все помнишь?
– До сих пор, Андрюха! – улыбнулся Индеец в ответ.
– И можешь ответить на любой вопрос?
– Да на «раз»!
– О как! – усмехнулся Андрей. – А доложи-ка мне, Артур, каковы были твои обязанности как командира отделения? Ты же тогда «комодом» был?
– В соответствии с положением «Устава внутренней службы»... – усмехнулся Артур. – Статья 152. «Командир отделения в мирное и военное время отвечает за:
успешное выполнение отделением боевых задач;
обучение, воспитание, воинскую дисциплину и морально-психологическое состояние, строевую выправку и внешний вид подчиненных;
правильное использование и сбережение вооружения, военной техники, снаряжения, обмундирования, обуви и за содержание их в порядке и исправности.
Он подчиняется командиру взвода и его заместителю (старшине команды) и является непосредственным начальником личного состава отделения.
Статья 153. Командир отделения обязан:
– обучать и воспитывать солдат (матросов) отделения, а при выполнении боевых задач – умело командовать отделением;
– знать фамилию, имя, отчество, год рождения, национальность, личные качества, род занятий до военной службы, семейное положение, успехи и недостатки в боевой подготовке каждого подчиненного;
– следить за выполнением распорядка дня, чистотой и внутренним порядком в отделении, требовать соблюдения подчиненными воинской дисциплины;
– знать материальную часть, правила эксплуатации оружия, военной техники и другого имущества отделения, следить за их наличием, ежедневно осматривать и содержать в порядке и исправности!.. Продолжать?..
– Вот так ни хрена себе! – Филин был просто сражен наповал. – Если честно, то я просто не ожидал!
– И вот так вот любой Устав, командир! – широко улыбнулся Артур. – Постарался тогда Сафронов на совесть! От всей души постарался!
– Ну и как же ты с той «губы» выскочил-то в конце концов? – спросил Андрей.
– А как... – ответил Индеец. – Через семь суток, как и было положено, 21 октября за мной приехал ротный, чтобы забрать в училище, и вот тут и узнал о моих «дополнительных сутках»...
– И что?
– Взял бутылку коньяку и дождался Сафронова... Они тогда долго разговаривали, «за рюмкой чая»... Часа три, наверное... Потом меня вызвали для сдачи очередного «экзамена»... Ну... Я отбарабанил очередную часть Устава...
– Ну? Не тяни кота за яйца, Артур! – проговорил нетерпеливо Филин.
– Сафронов мне тогда сказал, что только после разговора с моим капитаном он понял причины моего «хамского поведения»...
– Отпустил?
– Андрюха! – улыбнулся Индеец. – Ну, ты же офицер! И прекрасно знаешь, что «отданный приказ обратной силы не имеет»!.. У меня было еще 14 «заработанных» от старлея суток, которые я и отсидел... От звонка до звонка, как говорится...
– И Уставы продолжал сдавать?
– Конечно!.. Только старлей мне больше ничего не добавлял...
Индеец закурил сигарету и продолжил:
– Выпустили меня только 4 ноября... И сразу же, на следующее утро, «на ковер» к начальнику училища... Ну, а тот тоже уже был в курсе моих дел... Ему наш «особист» все доложил...
– Ну, и?
– А что «и»?.. Я попросил генерала направить меня служить в ВДВ, в тот полк, в котором батя мой служил... Документы мои о переводе в другую часть подготовили уже на следующий день...
– Попал в полк?
– Попал, командир... Только не сразу, а через полгода, в апреле 82-го...
– А до этого?
– «Учебка»... Как раз осенний призыв заканчивался, а в Афгане началась большая жопа... «Десантура» потери несла... В общем... Направили меня в Фергану, в 387-й отдельный учебный парашютно-десантный полк, который готовил десантников для Витебской дивизии... Как раз после праздников я туда и приехал – 9 ноября...
– Рядовым?
– Зачем? – удивился Индеец. – Звания меня не лишали – начальник училища понятливым мужиком оказался... В общем... Заявился я в полк уже младшим сержантом...
– Ну и как на это «местные» реагировали?
– Поначалу, конечно, тяжело было – хреново отреагировали, что и говорить... – Индеец не стал лукавить. – Там же инструкторами в основном сержанты были, а тут я... В армии без году неделя, Присягу только два месяца как принял, а уже младший... Да и должности для меня не было... В общем... Сделали меня «свободным сержантом», направили в «сержантскую учебку», был там один такой учебный батальон, и стали гонять как сидорова козла!.. Сержантские «сопли» на погонах надо было как-то оправдывать... В общем, погоняли здорово!...
...Самое удивительное было то, что об этом старлее Сафронове и своих злоключениях на ташкентской гауптвахте Индеец рассказывал Андрею без какой-либо обиды или зла, а даже с улыбкой:
– Знаешь, Андрюха... А ведь этот «Карлсон» прав оказался в своих воспитательных методах!.. Я ему даже благодарен!
– Как это? – удивился Филин.
– Были у меня ситуации в армии... Потом... И, что самое интересное, я выпутывался из них только благодаря тому, что прекрасно знал статьи Уставов... Вот уж действительно с помощью Сафронова они засели не только в голове, а и в печенках!..
Филин хитро улыбнулся:
– И ты до сих пор все помнишь?
– До сих пор, Андрюха! – улыбнулся Индеец в ответ.
– И можешь ответить на любой вопрос?
– Да на «раз»!
– О как! – усмехнулся Андрей. – А доложи-ка мне, Артур, каковы были твои обязанности как командира отделения? Ты же тогда «комодом» был?
– В соответствии с положением «Устава внутренней службы»... – усмехнулся Артур. – Статья 152. «Командир отделения в мирное и военное время отвечает за:
успешное выполнение отделением боевых задач;
обучение, воспитание, воинскую дисциплину и морально-психологическое состояние, строевую выправку и внешний вид подчиненных;
правильное использование и сбережение вооружения, военной техники, снаряжения, обмундирования, обуви и за содержание их в порядке и исправности.
Он подчиняется командиру взвода и его заместителю (старшине команды) и является непосредственным начальником личного состава отделения.
Статья 153. Командир отделения обязан:
– обучать и воспитывать солдат (матросов) отделения, а при выполнении боевых задач – умело командовать отделением;
– знать фамилию, имя, отчество, год рождения, национальность, личные качества, род занятий до военной службы, семейное положение, успехи и недостатки в боевой подготовке каждого подчиненного;
– следить за выполнением распорядка дня, чистотой и внутренним порядком в отделении, требовать соблюдения подчиненными воинской дисциплины;
– знать материальную часть, правила эксплуатации оружия, военной техники и другого имущества отделения, следить за их наличием, ежедневно осматривать и содержать в порядке и исправности!.. Продолжать?..
– Вот так ни хрена себе! – Филин был просто сражен наповал. – Если честно, то я просто не ожидал!
– И вот так вот любой Устав, командир! – широко улыбнулся Артур. – Постарался тогда Сафронов на совесть! От всей души постарался!
– Ну и как же ты с той «губы» выскочил-то в конце концов? – спросил Андрей.
– А как... – ответил Индеец. – Через семь суток, как и было положено, 21 октября за мной приехал ротный, чтобы забрать в училище, и вот тут и узнал о моих «дополнительных сутках»...
– И что?
– Взял бутылку коньяку и дождался Сафронова... Они тогда долго разговаривали, «за рюмкой чая»... Часа три, наверное... Потом меня вызвали для сдачи очередного «экзамена»... Ну... Я отбарабанил очередную часть Устава...
– Ну? Не тяни кота за яйца, Артур! – проговорил нетерпеливо Филин.
– Сафронов мне тогда сказал, что только после разговора с моим капитаном он понял причины моего «хамского поведения»...
– Отпустил?
– Андрюха! – улыбнулся Индеец. – Ну, ты же офицер! И прекрасно знаешь, что «отданный приказ обратной силы не имеет»!.. У меня было еще 14 «заработанных» от старлея суток, которые я и отсидел... От звонка до звонка, как говорится...
– И Уставы продолжал сдавать?
– Конечно!.. Только старлей мне больше ничего не добавлял...
Индеец закурил сигарету и продолжил:
– Выпустили меня только 4 ноября... И сразу же, на следующее утро, «на ковер» к начальнику училища... Ну, а тот тоже уже был в курсе моих дел... Ему наш «особист» все доложил...
– Ну, и?
– А что «и»?.. Я попросил генерала направить меня служить в ВДВ, в тот полк, в котором батя мой служил... Документы мои о переводе в другую часть подготовили уже на следующий день...
– Попал в полк?
– Попал, командир... Только не сразу, а через полгода, в апреле 82-го...
– А до этого?
– «Учебка»... Как раз осенний призыв заканчивался, а в Афгане началась большая жопа... «Десантура» потери несла... В общем... Направили меня в Фергану, в 387-й отдельный учебный парашютно-десантный полк, который готовил десантников для Витебской дивизии... Как раз после праздников я туда и приехал – 9 ноября...
– Рядовым?
– Зачем? – удивился Индеец. – Звания меня не лишали – начальник училища понятливым мужиком оказался... В общем... Заявился я в полк уже младшим сержантом...
– Ну и как на это «местные» реагировали?
– Поначалу, конечно, тяжело было – хреново отреагировали, что и говорить... – Индеец не стал лукавить. – Там же инструкторами в основном сержанты были, а тут я... В армии без году неделя, Присягу только два месяца как принял, а уже младший... Да и должности для меня не было... В общем... Сделали меня «свободным сержантом», направили в «сержантскую учебку», был там один такой учебный батальон, и стали гонять как сидорова козла!.. Сержантские «сопли» на погонах надо было как-то оправдывать... В общем, погоняли здорово!...
Ноябрь 1981 г. – апрель 1982 г. Фергана. ГУЦ ВДВ... 387-й оупдп...
«...You’re in the army now!..»[3]
...Не подозревал и даже не догадывался Артур, насколько тяжело ему придется в этом учебном полку... Насколько тяжелы будут на плечах его сержантские погоны...
Здесь не было такого банального понятия, как справедливость! Потому что здесь готовили солдат... На войну... И это была не пионерская «Зарница», а настоящая война, на которой убивали... Потому-то и не жалели здесь никого... Не жалели, чтобы потом эти парни умели выживать!..
Они должны были тянуть здесь свои жилы полгода, чтобы только потом получить две сержантские «сопли» на погоны и заменить на войне тех, кто уже успел ее хлебнуть сполна... Только через полгода!..
...Артур же, такой же зеленый салажонок, как и все остальные, это сержантское звание уже имел... И теперь он по определению стал изгоем... Его ненавидели те, с кем он постигал науку воевать, и ненавидели те, кто их этому учил, потому что и те и другие считали, что звание Артуру дали ни за что, просто так... Да, ко всему прочему, младший сержант Сабиров был еще и кадетом... А этого не прощали... Он попросту был между двух огней...
Вот и приходилось нашему казачине вертеться, как ужу на сковороде, доказывая своими поступками и тем и другим, что ничего в этой жизни не происходит напрасно...
И пусть он был пока еще совсем зеленый, но... раз за разом, от одной тренировки к другой, Артур доказывал, что у него хватит упорства и воли, чтобы стать настоящим десантником к тому времени, когда через полгода он перейдет в статус «салаги»...
Кстати говоря... Была традиция среди пожилых солдат и матросов царской армии и флота... Серьга в левом ухе...
И этот знак очень уважался, да-да, именно уважался, что бы про них ни говорили, офицерами и прапорщиками!.. А означал этот знак, что в семье именно он и есть последний кормилец мужского рода. И таких солдат никогда не посылали на передовую под пули, если они сами того не хотели!!! Офицеры уважали и берегли их, зная, что дома у них остались только женщины...
Так вот именно их в солдатской среде и называли «дедушками». И пользовались они, как правило, огромнейшим авторитетом, потому что серьга вешалась в ухо только лет через пятнадцать-двадцать службы, годам к 45, а то и 50, когда уже на форме у него красовалась не одна медаль или Георгиевский (солдатский) крест. А встречались и такие, что были кавалерами «полного Георгиевского банта», то есть имели ордена Георгиевский крест всех 4 степеней!!!
В общем... Именно оттуда все и пошло... Таких «динозавров» государевой службы, этих «дедушек», не просто любили и уважали, но отчасти и боялись, потому что они, нигде не погибнув за столько лет, были, как правило, «МЛАДШИМ КОМАНДИРСКИМ СОСТАВОМ», то есть унтер-офицерами или боцманами, которые и занимались именно тем, что воспитывали и обучали военному ремеслу молодых рекрутов... А те, в свою очередь, добровольно, добровольно подчеркиваю(!!!), и только из глубокого уважения к возрасту и терпению выполняли для «дедушек» мелкие услуги и поручения...
После 1917 года всю эту традицию извратили и испоганили... И до наших времен, до времен той, Афганской, войны, о которой я сейчас пытаюсь рассказать, дошли совершенно другие отношения и названия для солдат, прослуживших тот или иной срок в армии...
«Дух», еще иногда говорили «тень» или «призрак», но первое было наиболее употребимо, – солдат, да, в общем-то, и не солдат-то еще, до принятия присяги... Ну и, первые полгода службы.
«Салабон», или «салага», – тот, кто уже прослужил от полугода до года.
«Черпак» – это уже очень серьезный товарищ! Прослуживший от года до полутора и который имел право гонять как сидоровых коз первые две категории, но и!.. И это «очень важно»! Заглядывал в столовой в кастрюлю, а потом сообщал старослужащим, что сегодня им уготовили на обед! И перемешивал ее содержимое до равной консистенции, если кастрюля эта шла на «дембельский стол». Да еще и разливал еду по алюминиевым, или какие там были, тарелки. Отсюда и «черпак»...
«Дедушки», или «деды», – ну, это, понятное дело, те, которые прослужили от полутора до двух лет. Именно они и считали, что уже знают про армию абсолютно все...
Ну, и «дембеля», или «гражданские», – это, понятное дело, те, которые уже отслужили свой срок, дождались приказа об увольнении в запас, то есть о «демобилизации», и, по сути дела, по все той же Конституции уже не являлись военнослужащими, а только ждали своей замены, чтобы наконец-то уехать домой. Этим, как правило, все уже давным-давно было глубоко по тулумбасу потому, что они уже давно в своих мыслях ехали в поезде на родину...
...Так вот! Служить в Афган попадали только «салабоны», после полугодичных «учебок»... И назвать по неосторожности его «духом» было крайней неосторожностью, которая могла вылиться во все, что угодно! Обижались мальчишки! Крепко обижались! И не только потому, что они уже успели перейти в иной статус! Но еще и потому, что там, за Речкой, «духи» были только одни – душманы, афганские моджахеды... И назвать так же солдата, пусть даже еще ничего не умеющего, считалось сродни тому, если бы его обозвали фашистом! Обидно!..
...Ну, и кроме того... К 81-му году уже существовал регламент Министерства обороны СССР о прохождении воинской службы в ОКСВА – для офицеров и прапорщиков это было два года, а для солдат и сержантов срочной службы – полтора...
Первые полгода перед поездкой на войну лопоухие салажата проводили в армии под бдительным присмотром бывалых сержантов...
...Особенно тяжело приходилось Артуру на прыжковой подготовке...
Настоящий степняк, он никогда не видел гор и никогда не взбирался ни на какие верхотуры... Потому и боялся, чего скрывать, высоты... Панически боялся! До дрожи в коленях! До стоящих дыбом волос на всем теле и обильного, холодного пота между лопаток...
Боялся и проклинал себя за это! Костерил матом, на чем свет стоит:
«...Ну, ты ж и сцыкло, Артур Наильевич! – матерился он в душе. – А еще потомственный казак!.. Что дед-то сказал бы тебе на твою трусость, а?.. А отец? Вот где настоящий десантник был! Больше пятисот прыжков сделал, а ты? Правильно про тебя еще Сафронов говорил! Чмо ты, Артур! Чмо, самое настоящее!..»
И он заставлял себя...
Заставлял перестать бояться!.. Да так рьяно, что его сержанты-инструктора в какой-то момент поняли, что этот паренек сумеет справиться со своими страхами сам, без их помощи, и... зауважали. Зауважали за настойчивость и целеустремленность...
Такая же метаморфоза произошла и с его товарищами по призыву – они тоже поняли, что этот парень приехал в «сержантскую учебку», уже будучи сержантом, совершенно не зря... А еще они почувствовали, что в этом парне, внутри него, сидит очень жесткий, стальной стержень... И потянулись к нему, как мотыльки к пламени костра...
Здесь не было такого банального понятия, как справедливость! Потому что здесь готовили солдат... На войну... И это была не пионерская «Зарница», а настоящая война, на которой убивали... Потому-то и не жалели здесь никого... Не жалели, чтобы потом эти парни умели выживать!..
Они должны были тянуть здесь свои жилы полгода, чтобы только потом получить две сержантские «сопли» на погоны и заменить на войне тех, кто уже успел ее хлебнуть сполна... Только через полгода!..
...Артур же, такой же зеленый салажонок, как и все остальные, это сержантское звание уже имел... И теперь он по определению стал изгоем... Его ненавидели те, с кем он постигал науку воевать, и ненавидели те, кто их этому учил, потому что и те и другие считали, что звание Артуру дали ни за что, просто так... Да, ко всему прочему, младший сержант Сабиров был еще и кадетом... А этого не прощали... Он попросту был между двух огней...
Вот и приходилось нашему казачине вертеться, как ужу на сковороде, доказывая своими поступками и тем и другим, что ничего в этой жизни не происходит напрасно...
И пусть он был пока еще совсем зеленый, но... раз за разом, от одной тренировки к другой, Артур доказывал, что у него хватит упорства и воли, чтобы стать настоящим десантником к тому времени, когда через полгода он перейдет в статус «салаги»...
Кстати говоря... Была традиция среди пожилых солдат и матросов царской армии и флота... Серьга в левом ухе...
И этот знак очень уважался, да-да, именно уважался, что бы про них ни говорили, офицерами и прапорщиками!.. А означал этот знак, что в семье именно он и есть последний кормилец мужского рода. И таких солдат никогда не посылали на передовую под пули, если они сами того не хотели!!! Офицеры уважали и берегли их, зная, что дома у них остались только женщины...
Так вот именно их в солдатской среде и называли «дедушками». И пользовались они, как правило, огромнейшим авторитетом, потому что серьга вешалась в ухо только лет через пятнадцать-двадцать службы, годам к 45, а то и 50, когда уже на форме у него красовалась не одна медаль или Георгиевский (солдатский) крест. А встречались и такие, что были кавалерами «полного Георгиевского банта», то есть имели ордена Георгиевский крест всех 4 степеней!!!
В общем... Именно оттуда все и пошло... Таких «динозавров» государевой службы, этих «дедушек», не просто любили и уважали, но отчасти и боялись, потому что они, нигде не погибнув за столько лет, были, как правило, «МЛАДШИМ КОМАНДИРСКИМ СОСТАВОМ», то есть унтер-офицерами или боцманами, которые и занимались именно тем, что воспитывали и обучали военному ремеслу молодых рекрутов... А те, в свою очередь, добровольно, добровольно подчеркиваю(!!!), и только из глубокого уважения к возрасту и терпению выполняли для «дедушек» мелкие услуги и поручения...
После 1917 года всю эту традицию извратили и испоганили... И до наших времен, до времен той, Афганской, войны, о которой я сейчас пытаюсь рассказать, дошли совершенно другие отношения и названия для солдат, прослуживших тот или иной срок в армии...
«Дух», еще иногда говорили «тень» или «призрак», но первое было наиболее употребимо, – солдат, да, в общем-то, и не солдат-то еще, до принятия присяги... Ну и, первые полгода службы.
«Салабон», или «салага», – тот, кто уже прослужил от полугода до года.
«Черпак» – это уже очень серьезный товарищ! Прослуживший от года до полутора и который имел право гонять как сидоровых коз первые две категории, но и!.. И это «очень важно»! Заглядывал в столовой в кастрюлю, а потом сообщал старослужащим, что сегодня им уготовили на обед! И перемешивал ее содержимое до равной консистенции, если кастрюля эта шла на «дембельский стол». Да еще и разливал еду по алюминиевым, или какие там были, тарелки. Отсюда и «черпак»...
«Дедушки», или «деды», – ну, это, понятное дело, те, которые прослужили от полутора до двух лет. Именно они и считали, что уже знают про армию абсолютно все...
Ну, и «дембеля», или «гражданские», – это, понятное дело, те, которые уже отслужили свой срок, дождались приказа об увольнении в запас, то есть о «демобилизации», и, по сути дела, по все той же Конституции уже не являлись военнослужащими, а только ждали своей замены, чтобы наконец-то уехать домой. Этим, как правило, все уже давным-давно было глубоко по тулумбасу потому, что они уже давно в своих мыслях ехали в поезде на родину...
...Так вот! Служить в Афган попадали только «салабоны», после полугодичных «учебок»... И назвать по неосторожности его «духом» было крайней неосторожностью, которая могла вылиться во все, что угодно! Обижались мальчишки! Крепко обижались! И не только потому, что они уже успели перейти в иной статус! Но еще и потому, что там, за Речкой, «духи» были только одни – душманы, афганские моджахеды... И назвать так же солдата, пусть даже еще ничего не умеющего, считалось сродни тому, если бы его обозвали фашистом! Обидно!..
...Ну, и кроме того... К 81-му году уже существовал регламент Министерства обороны СССР о прохождении воинской службы в ОКСВА – для офицеров и прапорщиков это было два года, а для солдат и сержантов срочной службы – полтора...
Первые полгода перед поездкой на войну лопоухие салажата проводили в армии под бдительным присмотром бывалых сержантов...
...Особенно тяжело приходилось Артуру на прыжковой подготовке...
Настоящий степняк, он никогда не видел гор и никогда не взбирался ни на какие верхотуры... Потому и боялся, чего скрывать, высоты... Панически боялся! До дрожи в коленях! До стоящих дыбом волос на всем теле и обильного, холодного пота между лопаток...
Боялся и проклинал себя за это! Костерил матом, на чем свет стоит:
«...Ну, ты ж и сцыкло, Артур Наильевич! – матерился он в душе. – А еще потомственный казак!.. Что дед-то сказал бы тебе на твою трусость, а?.. А отец? Вот где настоящий десантник был! Больше пятисот прыжков сделал, а ты? Правильно про тебя еще Сафронов говорил! Чмо ты, Артур! Чмо, самое настоящее!..»
И он заставлял себя...
Заставлял перестать бояться!.. Да так рьяно, что его сержанты-инструктора в какой-то момент поняли, что этот паренек сумеет справиться со своими страхами сам, без их помощи, и... зауважали. Зауважали за настойчивость и целеустремленность...
Такая же метаморфоза произошла и с его товарищами по призыву – они тоже поняли, что этот парень приехал в «сержантскую учебку», уже будучи сержантом, совершенно не зря... А еще они почувствовали, что в этом парне, внутри него, сидит очень жесткий, стальной стержень... И потянулись к нему, как мотыльки к пламени костра...
23 февраля 1982 г. Фергана. Учебный полигон.
«...Не бьется тот, кто не прыгает!..»
...Этот день Артур запомнил на всю оставшуюся жизнь!..
И не потому, что это был праздник, который отмечали во всех Вооруженных Силах и на Флоте. Нет!!!
Для Артура этот день стал на всю жизнь по-настоящему личным праздником – «День Преодоления Самого Себя»...
...Во времена Союза каждый солдат ВДВ за период обучения должен был совершить восемь прыжков с парашютом. Перед каждым прыжком были 60 часов наземной подготовки, в которую входили укладка парашюта, отработка отделения от борта, действия во время снижения, приземление и... Особые случаи – отказ купола, приземление на местные предметы и многое другое...
Первый прыжок считался ознакомительным, или, как его называли бывалые парашютисты, – «обдувочным»...
Десантники, которые служили в Афгане, никогда не прыгали с парашютом – там были другие условия, и десанты проводились с вертолетов и по большей части посадочным способом на «площадки». Но!!! Что же это за десантник такой, который ни разу так и не прыгнул с парашютом? Бред! Ведь десантные войска – воздушная пехота! «С неба – в бой!»...
Да и программу подготовки бойцов ВДВ никто не отменял! Хотя... Если честно, то в Фергане этим занятиям отводилось все же не так много времени, как, скажем в литовском учебном центре, – специфика предстоящей службы десантников диктовала свои условия... Но! Прыжки все же были! Хоть и не много, но достаточно для того, чтобы быть причисленным к когорте элиты Вооруженных Сил...
...А известно ли вам, что у человека лишь два врожденных страха: перед высотой и громким звуком? Два! Остальные страхи нарабатываются за жизнь в процессе накопления опыта о свойствах окружающего мира... Боязнь высоты – это глубинное свойство человека, оно есть у всех и никогда не исчезает! Спросите у любого бывалого парашютиста, боится ли он высоты, и если он не солжет, то обязательно ответит: «Да, высоты боятся все!»... Просто со временем этот страх становится привычным и отступает на задний план...
Но не только боязнь высоты ввергает начинающего в сомнение и смятение. Есть еще и обычное для людей недоверие к неизвестному... Помните? «Не так страшен черт, как его малюют»!.. Если человек первый раз в жизни видит компьютер, то он боится сделать что-то не так, опасается что-нибудь сломать или испортить неправильным действием, тогда как опытный пользователь работает на компьютере уверенно. Уверенность, естественность и спокойствие приходят только со временем и знанием дела. Видавший виды парашютист-профессионал никогда не тяготится этим «а вдруг?..», потому что о небе, о прыжках и о парашютах он знает все.
А вот что делать тому, кто всего этого еще не знает?.. Подготовка подготовкой, но...
И не потому, что это был праздник, который отмечали во всех Вооруженных Силах и на Флоте. Нет!!!
Для Артура этот день стал на всю жизнь по-настоящему личным праздником – «День Преодоления Самого Себя»...
...Во времена Союза каждый солдат ВДВ за период обучения должен был совершить восемь прыжков с парашютом. Перед каждым прыжком были 60 часов наземной подготовки, в которую входили укладка парашюта, отработка отделения от борта, действия во время снижения, приземление и... Особые случаи – отказ купола, приземление на местные предметы и многое другое...
Первый прыжок считался ознакомительным, или, как его называли бывалые парашютисты, – «обдувочным»...
Десантники, которые служили в Афгане, никогда не прыгали с парашютом – там были другие условия, и десанты проводились с вертолетов и по большей части посадочным способом на «площадки». Но!!! Что же это за десантник такой, который ни разу так и не прыгнул с парашютом? Бред! Ведь десантные войска – воздушная пехота! «С неба – в бой!»...
Да и программу подготовки бойцов ВДВ никто не отменял! Хотя... Если честно, то в Фергане этим занятиям отводилось все же не так много времени, как, скажем в литовском учебном центре, – специфика предстоящей службы десантников диктовала свои условия... Но! Прыжки все же были! Хоть и не много, но достаточно для того, чтобы быть причисленным к когорте элиты Вооруженных Сил...
...А известно ли вам, что у человека лишь два врожденных страха: перед высотой и громким звуком? Два! Остальные страхи нарабатываются за жизнь в процессе накопления опыта о свойствах окружающего мира... Боязнь высоты – это глубинное свойство человека, оно есть у всех и никогда не исчезает! Спросите у любого бывалого парашютиста, боится ли он высоты, и если он не солжет, то обязательно ответит: «Да, высоты боятся все!»... Просто со временем этот страх становится привычным и отступает на задний план...
Но не только боязнь высоты ввергает начинающего в сомнение и смятение. Есть еще и обычное для людей недоверие к неизвестному... Помните? «Не так страшен черт, как его малюют»!.. Если человек первый раз в жизни видит компьютер, то он боится сделать что-то не так, опасается что-нибудь сломать или испортить неправильным действием, тогда как опытный пользователь работает на компьютере уверенно. Уверенность, естественность и спокойствие приходят только со временем и знанием дела. Видавший виды парашютист-профессионал никогда не тяготится этим «а вдруг?..», потому что о небе, о прыжках и о парашютах он знает все.
А вот что делать тому, кто всего этого еще не знает?.. Подготовка подготовкой, но...
...10 АМ...
...Артур все это утро, буквально с самого подъема, ощущал, что его коротко стриженные волосы стоят торчком... И буквально на всем теле...
О его слабости знали все сослуживцы, все сержанты и инструктора – Артур никогда не скрывал того, что боится высоты, но!.. Он все эти месяцы ожесточенно боролся со своим страхом...
Но были и такие солдатики-новобранцы, которые духарились не в меру и всем и каждому рассказывали, что высота для них – это просто раз плюнуть!..
И вот сегодня, перед самым первым прыжком, Артур понял, что высоты боятся все! Абсолютно!..
В столовой никто толком не позавтракал, и все, кому сегодня предстояло прыгать в первый раз, ходили словно в воду опущенные, пряча от товарищей глаза – теперь им было стыдно...
«...У меня-то хоть совесть чиста! – думал в тот день Артур. – Я всегда говорил, что боюсь высоты, и теперь мне легче хотя бы от того, что надо мной не будут смеяться и подзуживать!..»
В 9.30 его учебный взвод прибыл на полигон...
Бойцы кое-как натянули на себя и застегнули лямки учебно-тренировочных Д-5, и тогда вдоль этого неровного, дрожащего от животного ужаса строя пошли инструктора-прапорщики, проверяя экипировку... А майор, начальник парашютной подготовки полка, стоявший перед строем, громко выговаривал последние инструкции:
– ...Сегодня, товарищи солдаты, вами будет совершен самый первый в вашей жизни, «обдувочный», прыжок с парашютом!.. Теория закончена! Пора переходить к практике!.. Знаю, что страшно! Мне тоже страшно!..
На эти слова у Артура едва хватило сил, чтобы улыбнуться:
«Ага! Страшно ему! Больше тысячи прыжков за плечами!..»
А майор тем временем продолжал:
– Но ведь вы же мужчины, которые теперь служат в самых боевых и мобильных войсках всех Вооруженных Сил – вы служите в Десанте!.. А настоящий десантник не боится ничего!.. Просто надо собраться и сделать то, что нужно!.. Не хочу напоминать вам прописные истины – знаю, что они до вас сейчас не дойдут!.. Но то, что я скажу, – это будут моими последними перед прыжком наставлениями... Представьте себе, бойцы, что вы уже в самолете!.. – Майор махнул рукой в сторону громадного Ил-76, стоявшего неподалеку. – Вот он гудит и взлетает... Что нужно делать? Во-первых – выполнять все команды «выпускающего» – инструктора, ответственного за выброску парашютистов. А что делать со своими ощущениями?.. Их нужно унять и успокоить!.. Психологически любой человек устроен так, что может себя «накручивать». И если все время, круг за кругом, думать о чем-то неприятном, то в конце концов дурная эмоция полностью завладеет твоим мышлением. Но!.. Эту особенность психики можно обмануть, если зацепиться мыслью за что-нибудь приятное и успокаивающее!
Офицер обвел пытливым взглядом трясущееся от страха войско:
– Подумайте! Вы ведь теперь все знаете! Поэтому еще раз вспомните, чему вас учили на земле ваши инструктора! Все этапы, все правила – это и полезно, и отвлекает от ненужных эмоций... Взлет на высоту – всего несколько минут, совсем не долго... Вспомните, бойцы, – вы уже видели лица тех, кто возвращается на старт после прыжка? Они же счастливые!.. Пусть предвкушение чего-то нового, приятного и неожиданного заместит собой нервное беспокойство. Посмотрите на тех опытных людей, которые летят с вами в самолете, и поймите, что вы не одни!.. Вспомните, что и до вас были многие и многие тысячи тех, кто сделал под их присмотром свой первый шаг в небо!.. За годы существования нашего полка не было еще ни одного человека, кто отказался бы от прыжка уже в самолете! Они совершили свой Поступок! И вы тоже сможете!..
«Ага! Никто не отказался от прыжка! – подумал Артур и усмехнулся: – Примерно как в том анекдоте: «Был у десантника первый прыжок... Но по неопытности не учел ветер, его и отнесло от аэродрома. Приземлился на лужайке... Подходит к нему дедок, который коров пас, и говорит: «Ну, сынок, как первый прыжок?» – «А вы откуда знаете, что первый?» – удивился парень. «Да ты на себя сзади посмотри!» – говорит дед и показывает шикарный отпечаток сапога прямо на заднице...». Так, конечно, никто не откажется!..»
А инструктаж тем временем продолжался:
– ...«76-й Ильюшин» сегодня не для вас! Прыгать вы будете с тихоходного «кукурузника» – Ан-2... Прыгать будете с высоты 800 метров... Когда вы будете стоять у открытой двери, вот тут-то и может пробудиться тот самый врожденный страх высоты... Не позволяйте ему испортить вам удовольствие от полета! Скажу заранее: человек, как существо, не рожденное для полетов, боится лишь малых высот! Большие высоты человеческое сознание плохо воспринимает как таковые... Если десять, пятьдесят, даже сто метров – это страшно, то восемьсот или тысяча метров – это, скорее, красиво и необычно... Старайтесь смотреть не вниз, а на горизонт – так будет легче... Все! Больше ничего говорить не буду!.. Дальше, после того как вы сделаете свой первый шаг в небо, дальше начнутся те самые ощущения, которые так сложно описать словами. Ваши ощущения, личные – они останутся с вами на всю жизнь!.. У каждого это случается чуть-чуть по-своему, но именно после сегодняшнего дня вы и станете десантниками!.. Все! Инструкторам! Командовать!..
О его слабости знали все сослуживцы, все сержанты и инструктора – Артур никогда не скрывал того, что боится высоты, но!.. Он все эти месяцы ожесточенно боролся со своим страхом...
Но были и такие солдатики-новобранцы, которые духарились не в меру и всем и каждому рассказывали, что высота для них – это просто раз плюнуть!..
И вот сегодня, перед самым первым прыжком, Артур понял, что высоты боятся все! Абсолютно!..
В столовой никто толком не позавтракал, и все, кому сегодня предстояло прыгать в первый раз, ходили словно в воду опущенные, пряча от товарищей глаза – теперь им было стыдно...
«...У меня-то хоть совесть чиста! – думал в тот день Артур. – Я всегда говорил, что боюсь высоты, и теперь мне легче хотя бы от того, что надо мной не будут смеяться и подзуживать!..»
В 9.30 его учебный взвод прибыл на полигон...
Бойцы кое-как натянули на себя и застегнули лямки учебно-тренировочных Д-5, и тогда вдоль этого неровного, дрожащего от животного ужаса строя пошли инструктора-прапорщики, проверяя экипировку... А майор, начальник парашютной подготовки полка, стоявший перед строем, громко выговаривал последние инструкции:
– ...Сегодня, товарищи солдаты, вами будет совершен самый первый в вашей жизни, «обдувочный», прыжок с парашютом!.. Теория закончена! Пора переходить к практике!.. Знаю, что страшно! Мне тоже страшно!..
На эти слова у Артура едва хватило сил, чтобы улыбнуться:
«Ага! Страшно ему! Больше тысячи прыжков за плечами!..»
А майор тем временем продолжал:
– Но ведь вы же мужчины, которые теперь служат в самых боевых и мобильных войсках всех Вооруженных Сил – вы служите в Десанте!.. А настоящий десантник не боится ничего!.. Просто надо собраться и сделать то, что нужно!.. Не хочу напоминать вам прописные истины – знаю, что они до вас сейчас не дойдут!.. Но то, что я скажу, – это будут моими последними перед прыжком наставлениями... Представьте себе, бойцы, что вы уже в самолете!.. – Майор махнул рукой в сторону громадного Ил-76, стоявшего неподалеку. – Вот он гудит и взлетает... Что нужно делать? Во-первых – выполнять все команды «выпускающего» – инструктора, ответственного за выброску парашютистов. А что делать со своими ощущениями?.. Их нужно унять и успокоить!.. Психологически любой человек устроен так, что может себя «накручивать». И если все время, круг за кругом, думать о чем-то неприятном, то в конце концов дурная эмоция полностью завладеет твоим мышлением. Но!.. Эту особенность психики можно обмануть, если зацепиться мыслью за что-нибудь приятное и успокаивающее!
Офицер обвел пытливым взглядом трясущееся от страха войско:
– Подумайте! Вы ведь теперь все знаете! Поэтому еще раз вспомните, чему вас учили на земле ваши инструктора! Все этапы, все правила – это и полезно, и отвлекает от ненужных эмоций... Взлет на высоту – всего несколько минут, совсем не долго... Вспомните, бойцы, – вы уже видели лица тех, кто возвращается на старт после прыжка? Они же счастливые!.. Пусть предвкушение чего-то нового, приятного и неожиданного заместит собой нервное беспокойство. Посмотрите на тех опытных людей, которые летят с вами в самолете, и поймите, что вы не одни!.. Вспомните, что и до вас были многие и многие тысячи тех, кто сделал под их присмотром свой первый шаг в небо!.. За годы существования нашего полка не было еще ни одного человека, кто отказался бы от прыжка уже в самолете! Они совершили свой Поступок! И вы тоже сможете!..
«Ага! Никто не отказался от прыжка! – подумал Артур и усмехнулся: – Примерно как в том анекдоте: «Был у десантника первый прыжок... Но по неопытности не учел ветер, его и отнесло от аэродрома. Приземлился на лужайке... Подходит к нему дедок, который коров пас, и говорит: «Ну, сынок, как первый прыжок?» – «А вы откуда знаете, что первый?» – удивился парень. «Да ты на себя сзади посмотри!» – говорит дед и показывает шикарный отпечаток сапога прямо на заднице...». Так, конечно, никто не откажется!..»
А инструктаж тем временем продолжался:
– ...«76-й Ильюшин» сегодня не для вас! Прыгать вы будете с тихоходного «кукурузника» – Ан-2... Прыгать будете с высоты 800 метров... Когда вы будете стоять у открытой двери, вот тут-то и может пробудиться тот самый врожденный страх высоты... Не позволяйте ему испортить вам удовольствие от полета! Скажу заранее: человек, как существо, не рожденное для полетов, боится лишь малых высот! Большие высоты человеческое сознание плохо воспринимает как таковые... Если десять, пятьдесят, даже сто метров – это страшно, то восемьсот или тысяча метров – это, скорее, красиво и необычно... Старайтесь смотреть не вниз, а на горизонт – так будет легче... Все! Больше ничего говорить не буду!.. Дальше, после того как вы сделаете свой первый шаг в небо, дальше начнутся те самые ощущения, которые так сложно описать словами. Ваши ощущения, личные – они останутся с вами на всю жизнь!.. У каждого это случается чуть-чуть по-своему, но именно после сегодняшнего дня вы и станете десантниками!.. Все! Инструкторам! Командовать!..
...Май 1990 г. Расположение РДГ...
... – Ты себе не представляешь, Андрюха, до чего мне было тогда страшно! – проговорил Артур и улыбнулся: – Но больше всего я боялся знаешь чего, командир?
– ???
– Чтобы не навалить в штаны огромную кучу от страха! Как тот хреновый боец перед боем! Потому-то и не завтракал в то утро... И, наверное, правильно сделал, потому что пока майор толкал свою речь, у меня такие спазмы и колики в брюхе начались, что я подумал, будто в нем кони трахаются!..
– Но ведь прыгнул?
– Прыгнул, конечно! Куда денешься?..
– Что чувствовал?
– У-у-у-у! – Артур поднял к небу взгляд. – Это было что-то!..
Потом закурил сигарету и стал вспоминать:
– Самолет, который вывозил нас, перворазников, в небо, был один – зеленый старенький Ан-2, и в тот момент, когда наш майор закончил инструктаж, он кидал других парашютистов... Поэтому, пока его ждали, меня начали запихивать в парашют...
– Подожди! – сказал Филин. – Ты же говорил, что вы уже успели надеть парашюты?
– Ага! Надели! Через пень-колоду!.. Прапора-инструктора приказали сержантам всю эту сбрую с нас снять и надеть по-новому, но уже по-человечески!..
– Ну, понятно...
– Ну вот... Запихнули кое-как в лямки, все подогнали, проверили и дали взводу вектор движения, на «контрольную линию»... Идти было непривычно – мы же тогда еще не привыкли каждый день таскать на себе лишних 30 килограмм груза... Ну, подошли мы кое-как на контроль, там у нас опять все обсмотрели, обдергали, записали в книжку и усадили на лавку... Сидим на лавке, те, кого уже успели проверить, дожидаемся остальных, а я ощущаю какое-то такое неприятное, противное давление, в смысле не по весу, а по ощущениям... Тогда я и задумался, Андрюха, над тем, что меня ждет там, наверху, над тем, что несколько минут назад вещал майор, и пришел к выводу, что ни фуя хорошего меня не ждет...
– И, наверное, чуть было не тиканул с поля? – усмехнулся Филин, вспоминая свой первый прыжок.
– Не то слово! – засмеялся Индеец. – Я уже даже с лавки приподнялся, но... В это время приземлился самолет, нас подняли и бодреньким шагом повели к нему... Перед дверью последний быстрый инструктаж, и – в самолет...
Было видно, что все ощущения, которые были у него в тот день, Артур переживает сейчас заново:
– Уселись мы в самолет, вот тут-то мне и стало по-настоящему страшно! Точно тебе говорю – если бы пожрал утром, то еще б до взлета в штаны насрал! – засмеялся Индеец. – Но поздно давать задний ход – дверь закрылась, движки взревели, и покатили... Общение с прапором-инструктором стало совсем невозможно, только при помощи жестов. Самолет неторопливо развернулся, замер на месте, взревел и рванулся вперед!.. За бортом в иллюминаторе замелькали деревья, и вдруг, в какой-то миг, я почувствовал, всё – мы в небе, двигатели запели в другой тональности, уже не надрываясь, а ровно гудя... Я тогда всем телом ощущал, что мы в воздухе, а земля хоть и не далеко еще, а нас уже не держит...
– М-да... Не самое приятное ощущение для перворазника... – подтвердил Филин.
А Индеец продолжал вспоминать, не обращая внимания на реплики Андрея:
– ...Да и полет на Ан-2 существенно отличается от полета на пассажирском самолете!.. Ты чувствуешь небо вокруг и внутри себя! Тебе ли это рассказывать, командир!..
– Да знаю-знаю! – ухмыльнулся Андрей. – Я-то свой первый сделал еще в ДОСААФе, когда в 10-м классе учился... Еще совсем пацаном был... Так я точно так же... Пожалел в тот момент, что запасных штанов с собой в самолет не взял... А прыгали тоже с «кукурузника»...
– С каждой секундой мне становилось страшнее и страшнее, Андрюха!.. А «кукурузник», мать его, стремительно набрал высоту и заложил первый крутой вираж!.. Вот тогда-то мой страх и дошел до немыслимых в обыденной жизни пределов! И тут!.. – Артур глубоко затянулся сигаретным дымом. – В какой-то миг движки почти затихли, и раздался пронзительный звонок! Ненавижу, бля, эти звонки с того самого дня! – Артур в сердцах сплюнул. – Нервы капитально можно испортить, если, конечно, они еще остались к тому времени... Выпускающий открыл дверь и показал подъем первой пятерке. Ребята повставали с лавок и начали сигать вниз!.. После этого выпускающий втянул веревки и закрыл дверь, в тот миг я был, с одной стороны, в диком возбуждении, а с другой – я боялся так, как никогда в жизни!.. И в этот момент я остро пожалел, что напросился служить в ВДВ!!!
– ???
– Чтобы не навалить в штаны огромную кучу от страха! Как тот хреновый боец перед боем! Потому-то и не завтракал в то утро... И, наверное, правильно сделал, потому что пока майор толкал свою речь, у меня такие спазмы и колики в брюхе начались, что я подумал, будто в нем кони трахаются!..
– Но ведь прыгнул?
– Прыгнул, конечно! Куда денешься?..
– Что чувствовал?
– У-у-у-у! – Артур поднял к небу взгляд. – Это было что-то!..
Потом закурил сигарету и стал вспоминать:
– Самолет, который вывозил нас, перворазников, в небо, был один – зеленый старенький Ан-2, и в тот момент, когда наш майор закончил инструктаж, он кидал других парашютистов... Поэтому, пока его ждали, меня начали запихивать в парашют...
– Подожди! – сказал Филин. – Ты же говорил, что вы уже успели надеть парашюты?
– Ага! Надели! Через пень-колоду!.. Прапора-инструктора приказали сержантам всю эту сбрую с нас снять и надеть по-новому, но уже по-человечески!..
– Ну, понятно...
– Ну вот... Запихнули кое-как в лямки, все подогнали, проверили и дали взводу вектор движения, на «контрольную линию»... Идти было непривычно – мы же тогда еще не привыкли каждый день таскать на себе лишних 30 килограмм груза... Ну, подошли мы кое-как на контроль, там у нас опять все обсмотрели, обдергали, записали в книжку и усадили на лавку... Сидим на лавке, те, кого уже успели проверить, дожидаемся остальных, а я ощущаю какое-то такое неприятное, противное давление, в смысле не по весу, а по ощущениям... Тогда я и задумался, Андрюха, над тем, что меня ждет там, наверху, над тем, что несколько минут назад вещал майор, и пришел к выводу, что ни фуя хорошего меня не ждет...
– И, наверное, чуть было не тиканул с поля? – усмехнулся Филин, вспоминая свой первый прыжок.
– Не то слово! – засмеялся Индеец. – Я уже даже с лавки приподнялся, но... В это время приземлился самолет, нас подняли и бодреньким шагом повели к нему... Перед дверью последний быстрый инструктаж, и – в самолет...
Было видно, что все ощущения, которые были у него в тот день, Артур переживает сейчас заново:
– Уселись мы в самолет, вот тут-то мне и стало по-настоящему страшно! Точно тебе говорю – если бы пожрал утром, то еще б до взлета в штаны насрал! – засмеялся Индеец. – Но поздно давать задний ход – дверь закрылась, движки взревели, и покатили... Общение с прапором-инструктором стало совсем невозможно, только при помощи жестов. Самолет неторопливо развернулся, замер на месте, взревел и рванулся вперед!.. За бортом в иллюминаторе замелькали деревья, и вдруг, в какой-то миг, я почувствовал, всё – мы в небе, двигатели запели в другой тональности, уже не надрываясь, а ровно гудя... Я тогда всем телом ощущал, что мы в воздухе, а земля хоть и не далеко еще, а нас уже не держит...
– М-да... Не самое приятное ощущение для перворазника... – подтвердил Филин.
А Индеец продолжал вспоминать, не обращая внимания на реплики Андрея:
– ...Да и полет на Ан-2 существенно отличается от полета на пассажирском самолете!.. Ты чувствуешь небо вокруг и внутри себя! Тебе ли это рассказывать, командир!..
– Да знаю-знаю! – ухмыльнулся Андрей. – Я-то свой первый сделал еще в ДОСААФе, когда в 10-м классе учился... Еще совсем пацаном был... Так я точно так же... Пожалел в тот момент, что запасных штанов с собой в самолет не взял... А прыгали тоже с «кукурузника»...
– С каждой секундой мне становилось страшнее и страшнее, Андрюха!.. А «кукурузник», мать его, стремительно набрал высоту и заложил первый крутой вираж!.. Вот тогда-то мой страх и дошел до немыслимых в обыденной жизни пределов! И тут!.. – Артур глубоко затянулся сигаретным дымом. – В какой-то миг движки почти затихли, и раздался пронзительный звонок! Ненавижу, бля, эти звонки с того самого дня! – Артур в сердцах сплюнул. – Нервы капитально можно испортить, если, конечно, они еще остались к тому времени... Выпускающий открыл дверь и показал подъем первой пятерке. Ребята повставали с лавок и начали сигать вниз!.. После этого выпускающий втянул веревки и закрыл дверь, в тот миг я был, с одной стороны, в диком возбуждении, а с другой – я боялся так, как никогда в жизни!.. И в этот момент я остро пожалел, что напросился служить в ВДВ!!!