Страница:
— Но его я не зову, он сам приходит, — попробовал возразить Эсвэ.
— Сережа, — улыбнулась Тамара, — надо быть честным мальчиком.
Эсвэ опустил голову.
— Дальше. Щенок никогда не должен подходить к столу, когда мы едим. А уж тем более ты не должен ничего давать ему со стола…
— Даже в том случае, если он выполняет команды «сидеть» или «голос», — добавил Сережа и, улыбнувшись, посмотрел на маму.
— Признаю свою ошибку, — согласилась Тамара. — Но это бывает так редко.
— А не должно быть никогда, верно, папа? — повернулся он ко мне.
Что греха таить, и я мог со стола дать Айку незаметно кусочек колбаски или мяса.
— Ошибка наша еще и в том, — продолжала Тамара, — что с раннего возраста мы не ограждали Айка от посторонних ласк. Разрешали родственникам, знакомым, детям во дворе гладить и ласкать его. То, что он добрый, — это хорошо, но он не должен ласкаться к посторонним, не должен быть доверчивым к чужим. И, наконец, еще об одной ошибке: заранее Айк не был обучен основным командам. Поэтому-то сейчас на занятиях и приходится трудно и ему и папе.
— Не хватит ли критики, мама? — предложил Эсвэ. — Пусть теперь папа скажет, что, на его взгляд, мы делали правильно.
— Хорошо, — согласилась Тамара.
— Главное, что приобрели именно доберман-пинчера, — проговорил я.
— Но уж это ты скорее себя хвалишь, чем его, — заметила Тамара.
— Почему себя? По-моему, все решили, когда еще года два назад обсуждали, собаку какой породы нам стоило бы приобрести. Мне кажется, что мы правильно кормили щенка. Много гуляли с ним.
— Можно мне добавить? — поднял руку Сережа.
— Конечно.
— Мы правильно делали, что регулярно записывали все наши замеры и следили за тем, чтобы он был не перекормленным щенком. Ведь если бы мы его перекармливали, у него могла бы провиснуть спина.
— И нарушиться обмен веществ, — добавила Тамара.
— Верно, — согласился Сережа.
Айк тем временем сидел в дверях и, казалось, очень внимательно слушал наш разговор. Во всяком случае, каждый раз, когда произносили его кличку, он шевелил то одним ухом, то другим и наклонял голову. Вероятно, ему очень уж хотелось вникнуть в суть разговора и понять, что же это такое сегодня происходит.
Во время нашего обсуждения мы, естественно, не забыли вспомнить о Жене. Человека более отзывчивого, доброго и бескорыстного в советах, как Женя, нам еще не приходилось встречать. В том, что мы растили хорошую, по оценкам специалистов, собаку, огромная заслуга принадлежала ему. Его терпению просто можно было позавидовать: ведь порой, особенно в первые месяцы после появления у нас щенка, мы звонили ему по нескольку раз в день. И каждый раз получали исчерпывающие ответы на наши многочисленные вопросы. Нам повезло: дом Жени находится в четырех троллейбусных остановках от нас и поэтому бывали случаи, и нередкие, когда он говорил: «Знаете, вопрос действительно серьезный. Я лучше сейчас к вам подъеду, посмотрю, а потом уж вместе решим, что нужно делать». От Жени мы, например, узнали, что доберманов лучше не мыть, а протирать тряпкой, смоченной специальным составом. Нужно смешать в определенной пропорции воду, водку и немного уксуса. Состав этот уничтожает специфический запах, который возникает у собак. А кроме того, способствует блеску шерсти. Собака становится чистой.
Ну, а как же правильно растить, воспитывать, содержать собаку, — возможно спросите вы, — если рядом нет такого вот Жени, да к тому же в городе или рабочем поселке нет клуба собаководства? Есть разные книги: и учебники по собаководству и художественная литература. В каждой из них вы найдете ответы на волнующие вас вопросы. Наконец, с какими-то наиболее сложными вопросами вы можете обратиться в письме, адресованном в клуб. И я уверен, что вам обязательно ответят. Кстати, и собаку лучше всего приобрести через такой клуб. Но самое главное заключается в том, что вы должны любить своего четвероногого друга, уделять ему много внимания, и тогда у вас вырастет хорошая собака. Почувствуете и сами, насколько четким и точным стал у вас распорядок дня.
С первых же дней появления в нашей квартире Айка мы завели тетрадь, куда записывали не только данные замеров, но и все волновавшие нас вопросы, а также ответы, полученные на них. Там же у нас были записаны телефоны ветеринарной поликлиники, клуба собаководства, хозяев собак, которые гуляли с нами на пустыре.
Празднование дня рождения Айка закончилось семейной прогулкой.
ВЫСТАВКА
ЧАСТЬ IV
АЙК ПОМОГАЕТ МНЕ УБЕРЕЧЬСЯ ОТ НЕПРИЯТНОСТЕЙ НА РАБОТЕ
Настало время, когда Тамара должна была снова уезжать с Сережей в санаторий. Айку было больше года. И это обстоятельство чуть-чуть облегчало мои задачи и по его кормлению, и уходу за ним. Однако я еще не знал, как выдержит он без еды и прогулок целых девять часов.
День отъезда всегда бывает наполнен хлопотами. Посредине комнаты стояли два чемодана, которые постепенно заполнялись вещами: один — Сережиными, другой — Тамариными. На стульях, диване, даже на столе лежали вещи. В доме царила какая-то неразбериха. Айк сидел на своем месте и с любопытством наблюдал за происходящим. Казалось, он силился понять, что же на самом деле происходит. На него не обращали внимания, с ним не играли, никто не говорил ему ласковых слов.
И это еще больше озадачивало. Он несколько раз подходил то к Тамаре, то ко мне, то к Сереже, но каждый раз слышал лишь одно: «Не мешай! На место!» И он покорно возвращался на свою подстилку, чтобы снова наблюдать за нашей суетой.
Перед отъездом на вокзал мы все присели. Сел и Айк, поочередно переводя взгляд на каждого из нас. Потом Тамара и Сережа простились с питомцем: пожали на прощание лапу, почесали за ушком. Он проводил нас до двери.
— Совсем не переживает, — сказала Тамара, когда мы ехали в такси.
— А что же он должен делать, — грустно заметил Эсвэ, — плакать или говорить: возьмите меня с собой?
— Ну хотя бы поскулил…
Это последнее слово я вспомнил, когда вернулся с вокзала домой. Айк ходил по квартире и поскуливал. Потом он залез на Сережину кровать, чего до этого никогда не случалось с ним, уткнул морду в лапы и так пролежал минут двадцать. Затем снова начал бродить из комнаты в комнату и подскуливать. Он просто не находил себе места. Когда же я указал ему на подстилку, он так выразительно посмотрел на меня, что мне стало его жаль. Казалось, его глаза говорили: «Ну неужели ты ничего не понимаешь? Или, может быть, ты совсем не переживаешь их отъезд? Стыдно. А вот мне так грустно». Я подозвал его к себе и принялся гладить по спине, почесывать за ухом. Он с каким-то особым смирением положил мне голову на колени и так стоял не шевелясь. Даже когда я позвал его гулять, он не выразил по этому поводу бурного восторга, а принял это, как необходимость, от которой никуда не уйти, и надо выполнять, что велят. В этот вечер он не играл ни с одной из собак, которых, как обычно, было на пустыре предостаточно.
Однако меня волновало другое: я совершенно не реагирую на звонок будильника, где бы он ни стоял — на столе или на стуле, у самого моего уха. И обычно меня будила Тамара. А как быть теперь? Ложиться спать, как говорится, засветло? Но старая журналистская привычка работать ночами давала плохую надежду на то, что я быстро изменю свой режим. А вдруг проснусь сам?
Кажется, с этой мыслью о чуде, которое должно свершиться завтра утром, я и заснул.
Разбудило меня очень настойчивое царапание чем-то тяжелым по боку. Я открыл глаза и тут же встретился со взглядом Айка. Это он проводил по мне своей когтистой лапой. Щенок стоял рядом с низким диваном и пристально смотрел на меня. Стрелки на часах показывали 6 часов 30 минут, то есть то самое время, когда я должен был вставать, чтобы успеть покормить его, вывести на улицу, умыться, позавтракать и отправляться на работу. Я взял в руки стоявший рядом будильник. Завод звонка был свободным. Значит, будильник звонил, но я его не слышал. Так неужели Айк?…
На следующее утро все повторилось вновь. И так продолжалось весь месяц. Он будил меня точно в установленное время. И тогда я понял, в чем дело. Тамара просыпалась по звонку будильника. Это было сигналом для щенка и к завтраку, и к прогулке. Теперь же, когда ее не было, рефлекс сыграл свою спасительную роль для меня. Айк, услышав звон будильника, будил меня. В пятницу я решил провести эксперимент. Вечером поставил будильник не как обычно — на 6.30, а на 8 часов. Однако ровно в 6 часов 30 минут Айк разбудил меня, настойчиво тыча носом в бок. Оказывается, он и без будильника точно определял время подъема. «Но будильник есть будильник, — думал я. — А вдруг случится так, что Айк проспит. Звонок же должен разбудить его». И, не мудрствуя лукаво, я стал оставлять заведенный будильник не в спальне, а в комнате, где находился Айк. Иными словами, для него. Уж если он так честно выполняет свои функции «будителя», то пусть часы и помогают ему делать это в строго установленное время.
Так у нашего питомца появилась еще одна кличка «Айк-будильник».
ЭКЗАМЕН
РАДОСТНАЯ ВСТРЕЧА
— Сережа, — улыбнулась Тамара, — надо быть честным мальчиком.
Эсвэ опустил голову.
— Дальше. Щенок никогда не должен подходить к столу, когда мы едим. А уж тем более ты не должен ничего давать ему со стола…
— Даже в том случае, если он выполняет команды «сидеть» или «голос», — добавил Сережа и, улыбнувшись, посмотрел на маму.
— Признаю свою ошибку, — согласилась Тамара. — Но это бывает так редко.
— А не должно быть никогда, верно, папа? — повернулся он ко мне.
Что греха таить, и я мог со стола дать Айку незаметно кусочек колбаски или мяса.
— Ошибка наша еще и в том, — продолжала Тамара, — что с раннего возраста мы не ограждали Айка от посторонних ласк. Разрешали родственникам, знакомым, детям во дворе гладить и ласкать его. То, что он добрый, — это хорошо, но он не должен ласкаться к посторонним, не должен быть доверчивым к чужим. И, наконец, еще об одной ошибке: заранее Айк не был обучен основным командам. Поэтому-то сейчас на занятиях и приходится трудно и ему и папе.
— Не хватит ли критики, мама? — предложил Эсвэ. — Пусть теперь папа скажет, что, на его взгляд, мы делали правильно.
— Хорошо, — согласилась Тамара.
— Главное, что приобрели именно доберман-пинчера, — проговорил я.
— Но уж это ты скорее себя хвалишь, чем его, — заметила Тамара.
— Почему себя? По-моему, все решили, когда еще года два назад обсуждали, собаку какой породы нам стоило бы приобрести. Мне кажется, что мы правильно кормили щенка. Много гуляли с ним.
— Можно мне добавить? — поднял руку Сережа.
— Конечно.
— Мы правильно делали, что регулярно записывали все наши замеры и следили за тем, чтобы он был не перекормленным щенком. Ведь если бы мы его перекармливали, у него могла бы провиснуть спина.
— И нарушиться обмен веществ, — добавила Тамара.
— Верно, — согласился Сережа.
Айк тем временем сидел в дверях и, казалось, очень внимательно слушал наш разговор. Во всяком случае, каждый раз, когда произносили его кличку, он шевелил то одним ухом, то другим и наклонял голову. Вероятно, ему очень уж хотелось вникнуть в суть разговора и понять, что же это такое сегодня происходит.
Во время нашего обсуждения мы, естественно, не забыли вспомнить о Жене. Человека более отзывчивого, доброго и бескорыстного в советах, как Женя, нам еще не приходилось встречать. В том, что мы растили хорошую, по оценкам специалистов, собаку, огромная заслуга принадлежала ему. Его терпению просто можно было позавидовать: ведь порой, особенно в первые месяцы после появления у нас щенка, мы звонили ему по нескольку раз в день. И каждый раз получали исчерпывающие ответы на наши многочисленные вопросы. Нам повезло: дом Жени находится в четырех троллейбусных остановках от нас и поэтому бывали случаи, и нередкие, когда он говорил: «Знаете, вопрос действительно серьезный. Я лучше сейчас к вам подъеду, посмотрю, а потом уж вместе решим, что нужно делать». От Жени мы, например, узнали, что доберманов лучше не мыть, а протирать тряпкой, смоченной специальным составом. Нужно смешать в определенной пропорции воду, водку и немного уксуса. Состав этот уничтожает специфический запах, который возникает у собак. А кроме того, способствует блеску шерсти. Собака становится чистой.
Ну, а как же правильно растить, воспитывать, содержать собаку, — возможно спросите вы, — если рядом нет такого вот Жени, да к тому же в городе или рабочем поселке нет клуба собаководства? Есть разные книги: и учебники по собаководству и художественная литература. В каждой из них вы найдете ответы на волнующие вас вопросы. Наконец, с какими-то наиболее сложными вопросами вы можете обратиться в письме, адресованном в клуб. И я уверен, что вам обязательно ответят. Кстати, и собаку лучше всего приобрести через такой клуб. Но самое главное заключается в том, что вы должны любить своего четвероногого друга, уделять ему много внимания, и тогда у вас вырастет хорошая собака. Почувствуете и сами, насколько четким и точным стал у вас распорядок дня.
С первых же дней появления в нашей квартире Айка мы завели тетрадь, куда записывали не только данные замеров, но и все волновавшие нас вопросы, а также ответы, полученные на них. Там же у нас были записаны телефоны ветеринарной поликлиники, клуба собаководства, хозяев собак, которые гуляли с нами на пустыре.
Празднование дня рождения Айка закончилось семейной прогулкой.
ВЫСТАВКА
Как-то утром я вместе с газетами вынул из почтового ящика открытку. В ней говорилось о том, что Клуб любителей собаководства приглашает нас принять участие во 2-й Московской городской выставке. Проходить она будет в Лефортовском парке. До выставки оставалось еще около месяца. А тут снова позвонил Женя.
— В субботу в Ногинске районная выставка, — сказал он. — Вы можете принять в ней участие. Это и для него и для вас будет как бы репетиция перед главным московским смотром.
— Как, поедем? — спросил я Тамару.
— Страшно что-то, — ответила она.
— Посмотрим, что и как. Нужно же узнать, как водят собак, вообще познакомиться со всеми процедурами.
Решено было ехать. За три дня до выставки я съездил в районную ветеринарную лечебницу и взял справку о том, что клинических признаков заразных заболеваний у собаки не обнаружено, в районе нет опасных эпидемий у животных, а Айку сделаны все необходимые прививки. Без такой справки собака на выставку допущена не будет. Кроме этого при регистрации на выставке нужно иметь с собой родословную карточку, регистрационное удостоверение на собаку с отметками о времени проведения прививок и членский билет клуба.
С вечера мы приготовили все необходимое, что посоветовал нам взять с собой Женя: немного мяса, порезанного на кусочки, банку, в которой можно было бы принести Айку воду, его миску, подстилку, щетку. Для себя приготовили несколько бутербродов.
На следующий день, как и обычно, мы вывели в шесть утра Айка на прогулку. Он, естественно, и не подозревал, сколько волнений предстоит ему пережить. И первое из них было связано с поездкой в такси. Во-первых, он никак не мог понять, почему это после прогулки и небольшой порции еды ему вдруг надели намордник. Его глаза, кажется, говорили: «Это еще что такое? Вроде бы я ни в чем не провинился, съел все, что положено, вел на прогулке себя хорошо, дома даже тапочки Сережины не утащил, хотя они так соблазнительно лежали возле его кровати. За что же намордник?» Но без намордника, как известно, ни один таксист собаку в машину не пустит, а кроме того, нужно еще подстилкой накрыть сиденье, чтобы собака не поцарапала его когтями.
Машина стояла у подъезда, я открыл дверцу, приглашая питомца, но он не захотел влезать. Не помогли никакие уговоры. Тогда я попробовал потянуть за поводок. Но не тут-то было. Он уперся всеми четырьмя лапами и даже попытался выскользнуть головой из ошейника. Айк явно волновался. Я присел с ним рядом, погладил его по спине, почесал за ушком, приговаривая: «Хороший Айк, хороший». Оттянул намордник и дал ему кусочек мяса. Мясо он с удовольствием съел, а вот в машину лезть по-прежнему не желал.
— Знаешь что, — предложила Тамара, — давай я сяду в машину, возьму поводок и попробую потянуть, а ты его подсади.
Так мы и сделали. Перед тем, как подсадить Айка, я спросил:
— А где Тамара?
Он на секунду расслабился, заинтересованно заглянул в дверцу, и я его подсадил. К удивлению, он легко вскочил в машину, уселся рядом с ней на сиденье и осмотрелся.
Машина тронулась. Айк лег. Для него были неприятными и толчки, и движение, и мелькание за окном, и шум мотора. Он даже на несколько минут уткнул мордочку в Тамарины колени. Но любопытство взяло вскоре верх, и он стал с интересом смотреть то в боковое окно, то в заднее, придавливая нас своим телом на поворотах. Расхрабрился он к концу поездки до того, что даже попытался положить лапу на плечо водителя.
— Только без объятий, — улыбнулся паренек-шофер. — Может, тебе еще дать и порулить?
Так мы добрались до вокзала.
В электричке наш питомец, свернувшись у ног на подстилке, спал.
Необычное множество собак самых разнообразных пород у входа на стадион ошеломило Айка. В наморднике он чувствовал себя беззащитным и поэтому постоянно крутил головой на проходящих то слева, то справа догов, боксеров, ньюфаундлендов, пуделей, колли и собратьев — доберманов. Они были незнакомыми, и кто знает, откуда стоило ждать подвоха. Но все прошло без инцидентов.
Мы выбрали место на траве, неподалеку от ринга, под развесистым тополем. Те, кто не успел занять место в тени, накрыли своих коричневых питомцев тряпочками, плащами, чтобы они не выгорели под лучами яркого летнего солнца.
Выставка собак — зрелище необычайное, красочное, шумяще-колготное, бурлящее, полное драматизма и всплеска буйной радости. Это зрелище сложно описать, его необходимо видеть, прочувствовать и понять.
Сначала мы смотрели на все окружающее нас с улыбкой. Вот, мол, глупость: три-четыре часа на солнце, неужели за это время шерсть может выгореть? Но своего Айка почему-то при этом настойчиво держали в тени. Неподалеку молодой человек регулярно менял большие марлевые салфетки, которые смачивал в воде и накрывал ими черного гиганта дога. Кто-то сказал, что от этого шерсть лучше блестит.
— А что у доберманов делают? — тут же поинтересовался я.
Оказывается, просто-напросто слегка протирают спинку и бока… газетной бумагой, чтобы шерсть блестела. И почему-то мы тоже проделали это. Но самое главное было в другом. Мы узнали, что по рингу, во время оценки собак судьями, лучше всего самим собаку не водить. Объяснение было простым и логичным. Когда владелец сам ведет собаку, она чувствует себя спокойно, расслабляется, идет вяло. Тем более, если по рингу приходится порой ходить более часа. Если же ее ведет посторонний человек, скажем, другой собаковод, знакомый инструктор, а вы находитесь за рингом, да еще изредка даете о себе знать, громко называя кличку собаки, ваш питомец преображается. Особенно это относится к доберманам, боксерам — собакам возбудимым, восприимчивым. Поэтому мы и решили с Тамарой попросить кого-то провести нашего Айка. Женя был на этой выставке просто зрителем. И он познакомил нас с Верой — молодой женщиной, улыбающейся, веселой. Казалось, что вся эта выставка, шумная разноголосица доставляет ей огромную радость. Вера приехала на выставку без своей собаки.
— Хорошо, — согласилась она. — Только разрешите я с ним немного познакомлюсь.
Она погладила его по спине, говоря добрым ласковым голосом какие-то слова, потом взяла поводок и прошлась немного с ним вдоль забора, у которого мы сидели. Отойдя немного от нас, Айк остановился и обернулся, как бы спрашивая: «Что мне делать, милые хозяева? Идти дальше с этим незнакомым человеком или же возвращаться на место?»
— Гуляй, гуляй. Хорошо, — спокойно проговорила Тамара.
И это спокойствие передалось ему. Он без излишней нервозности еще немного прогулялся с Верой.
— Хорошо, — еще раз проговорила она, передавая нам поводок. — На ринге я подойду к вам.
— Доберманы младшей возрастной группы на ринг, — услышали мы через несколько минут.
— Ой! — вздохнула Тамара. — Уже!
По всему ее виду я понял: Тамара сильно волнуется. Да и я сам, признаться, растерялся.
На ринге уже было несколько собак. Эксперт подходил к каждой из них и смотрел зубы.
— Направо, — прозвучала команда. — Начинайте движение по рингу.
Я искал глазами Веру, но ее не было. У меня же явно ничего не получалось. Айк шел, наклонив голову, как-то странно переваливаясь из стороны в сторону. Останавливался, что-то вынюхивая на земле, потом ему вдруг вздумалось поиграть со мной, и он начал теребить зубами поводок и подскакивать. Он, видно, чувствовал мою растерянность и делал все, что хотел.
И тут подбежала Вера. Она накинула ему на шею изящный поводок.
— Уходите за ринг, только идите вперед, чтобы Айк видел, как вы уходите.
Я сделал все, как она велела. За канатом я остановился и стал из-за спин стоящих следить за собаками на ринге. Айк преобразился. Прежде я никогда не видел его таким. Он гордо вышагивал, высоко подняв голову. Его тело было напряжено, видны были натренированные мышцы. Он видел, что я ушел, и теперь все его внимание было сосредоточено на том, чтобы найти, отыскать меня среди сотен тех, кто плотным кольцом окружал ринг. В этой цепочке идущих по рингу Вера с Айком были седьмыми.
— Ну вот, — на седьмом месте, — шепотом проговорила Тамара, подойдя ко мне.
В это время эксперт что-то сказал Вере, и она перешла на четвертое место.
— На каком? — нарочно переспросил я.
— Теперь на четвертом.
Собаки прошли еще несколько кругов. Теперь Айк шел вторым.
— Ой! — тихо вскрикнула жена.
Гордо выступая, наш питомец шествовал первым.
— Сейчас кто-нибудь обгонит его, — снова тихо сказала Тамара.
Но в этот момент движение собак на ринге остановили. Женщина-эксперт проговорила в микрофон:
— Первое место на ринге с оценкой очень хорошо и малую золотую медаль за породность и экстерьер в младшей возрастной группе — это высшая оценка для собак младшей группы до полутора лет, — пояснила она, — получает доберман-пинчер коричнево-подпалый, кличка Айк. Владелец… — Она назвала мою фамилию.
Первое, что мне захотелось сделать в эту минуту, так это броситься на ринг и расцеловать коричневую, горбоносую морду моего питомца. Но я сдержал себя. А он по-прежнему искал меня взглядом.
К Вере и Айку я подошел лишь после того, как было произведено описание собаки, которое проводится на каждой выставке. Кажется, наша с Айком радость при встрече была обоюдной и ярко выраженной.
Это была первая победа Айка на выставке. Мы отвели его на наше место под тополем, угостили мясом, которое он проглотил с невиданной быстротой, и дали воды. Можно было перекусить и самим, но, не сговариваясь, мы отдали наши бутерброды своему питомцу.
Впереди был московский смотр.
— В субботу в Ногинске районная выставка, — сказал он. — Вы можете принять в ней участие. Это и для него и для вас будет как бы репетиция перед главным московским смотром.
— Как, поедем? — спросил я Тамару.
— Страшно что-то, — ответила она.
— Посмотрим, что и как. Нужно же узнать, как водят собак, вообще познакомиться со всеми процедурами.
Решено было ехать. За три дня до выставки я съездил в районную ветеринарную лечебницу и взял справку о том, что клинических признаков заразных заболеваний у собаки не обнаружено, в районе нет опасных эпидемий у животных, а Айку сделаны все необходимые прививки. Без такой справки собака на выставку допущена не будет. Кроме этого при регистрации на выставке нужно иметь с собой родословную карточку, регистрационное удостоверение на собаку с отметками о времени проведения прививок и членский билет клуба.
С вечера мы приготовили все необходимое, что посоветовал нам взять с собой Женя: немного мяса, порезанного на кусочки, банку, в которой можно было бы принести Айку воду, его миску, подстилку, щетку. Для себя приготовили несколько бутербродов.
На следующий день, как и обычно, мы вывели в шесть утра Айка на прогулку. Он, естественно, и не подозревал, сколько волнений предстоит ему пережить. И первое из них было связано с поездкой в такси. Во-первых, он никак не мог понять, почему это после прогулки и небольшой порции еды ему вдруг надели намордник. Его глаза, кажется, говорили: «Это еще что такое? Вроде бы я ни в чем не провинился, съел все, что положено, вел на прогулке себя хорошо, дома даже тапочки Сережины не утащил, хотя они так соблазнительно лежали возле его кровати. За что же намордник?» Но без намордника, как известно, ни один таксист собаку в машину не пустит, а кроме того, нужно еще подстилкой накрыть сиденье, чтобы собака не поцарапала его когтями.
— Знаешь что, — предложила Тамара, — давай я сяду в машину, возьму поводок и попробую потянуть, а ты его подсади.
Так мы и сделали. Перед тем, как подсадить Айка, я спросил:
— А где Тамара?
Он на секунду расслабился, заинтересованно заглянул в дверцу, и я его подсадил. К удивлению, он легко вскочил в машину, уселся рядом с ней на сиденье и осмотрелся.
Машина тронулась. Айк лег. Для него были неприятными и толчки, и движение, и мелькание за окном, и шум мотора. Он даже на несколько минут уткнул мордочку в Тамарины колени. Но любопытство взяло вскоре верх, и он стал с интересом смотреть то в боковое окно, то в заднее, придавливая нас своим телом на поворотах. Расхрабрился он к концу поездки до того, что даже попытался положить лапу на плечо водителя.
— Только без объятий, — улыбнулся паренек-шофер. — Может, тебе еще дать и порулить?
Так мы добрались до вокзала.
В электричке наш питомец, свернувшись у ног на подстилке, спал.
Необычное множество собак самых разнообразных пород у входа на стадион ошеломило Айка. В наморднике он чувствовал себя беззащитным и поэтому постоянно крутил головой на проходящих то слева, то справа догов, боксеров, ньюфаундлендов, пуделей, колли и собратьев — доберманов. Они были незнакомыми, и кто знает, откуда стоило ждать подвоха. Но все прошло без инцидентов.
Мы выбрали место на траве, неподалеку от ринга, под развесистым тополем. Те, кто не успел занять место в тени, накрыли своих коричневых питомцев тряпочками, плащами, чтобы они не выгорели под лучами яркого летнего солнца.
Выставка собак — зрелище необычайное, красочное, шумяще-колготное, бурлящее, полное драматизма и всплеска буйной радости. Это зрелище сложно описать, его необходимо видеть, прочувствовать и понять.
Сначала мы смотрели на все окружающее нас с улыбкой. Вот, мол, глупость: три-четыре часа на солнце, неужели за это время шерсть может выгореть? Но своего Айка почему-то при этом настойчиво держали в тени. Неподалеку молодой человек регулярно менял большие марлевые салфетки, которые смачивал в воде и накрывал ими черного гиганта дога. Кто-то сказал, что от этого шерсть лучше блестит.
— А что у доберманов делают? — тут же поинтересовался я.
Оказывается, просто-напросто слегка протирают спинку и бока… газетной бумагой, чтобы шерсть блестела. И почему-то мы тоже проделали это. Но самое главное было в другом. Мы узнали, что по рингу, во время оценки собак судьями, лучше всего самим собаку не водить. Объяснение было простым и логичным. Когда владелец сам ведет собаку, она чувствует себя спокойно, расслабляется, идет вяло. Тем более, если по рингу приходится порой ходить более часа. Если же ее ведет посторонний человек, скажем, другой собаковод, знакомый инструктор, а вы находитесь за рингом, да еще изредка даете о себе знать, громко называя кличку собаки, ваш питомец преображается. Особенно это относится к доберманам, боксерам — собакам возбудимым, восприимчивым. Поэтому мы и решили с Тамарой попросить кого-то провести нашего Айка. Женя был на этой выставке просто зрителем. И он познакомил нас с Верой — молодой женщиной, улыбающейся, веселой. Казалось, что вся эта выставка, шумная разноголосица доставляет ей огромную радость. Вера приехала на выставку без своей собаки.
— Хорошо, — согласилась она. — Только разрешите я с ним немного познакомлюсь.
Она погладила его по спине, говоря добрым ласковым голосом какие-то слова, потом взяла поводок и прошлась немного с ним вдоль забора, у которого мы сидели. Отойдя немного от нас, Айк остановился и обернулся, как бы спрашивая: «Что мне делать, милые хозяева? Идти дальше с этим незнакомым человеком или же возвращаться на место?»
— Гуляй, гуляй. Хорошо, — спокойно проговорила Тамара.
И это спокойствие передалось ему. Он без излишней нервозности еще немного прогулялся с Верой.
— Хорошо, — еще раз проговорила она, передавая нам поводок. — На ринге я подойду к вам.
— Доберманы младшей возрастной группы на ринг, — услышали мы через несколько минут.
— Ой! — вздохнула Тамара. — Уже!
По всему ее виду я понял: Тамара сильно волнуется. Да и я сам, признаться, растерялся.
На ринге уже было несколько собак. Эксперт подходил к каждой из них и смотрел зубы.
— Направо, — прозвучала команда. — Начинайте движение по рингу.
Я искал глазами Веру, но ее не было. У меня же явно ничего не получалось. Айк шел, наклонив голову, как-то странно переваливаясь из стороны в сторону. Останавливался, что-то вынюхивая на земле, потом ему вдруг вздумалось поиграть со мной, и он начал теребить зубами поводок и подскакивать. Он, видно, чувствовал мою растерянность и делал все, что хотел.
И тут подбежала Вера. Она накинула ему на шею изящный поводок.
— Уходите за ринг, только идите вперед, чтобы Айк видел, как вы уходите.
Я сделал все, как она велела. За канатом я остановился и стал из-за спин стоящих следить за собаками на ринге. Айк преобразился. Прежде я никогда не видел его таким. Он гордо вышагивал, высоко подняв голову. Его тело было напряжено, видны были натренированные мышцы. Он видел, что я ушел, и теперь все его внимание было сосредоточено на том, чтобы найти, отыскать меня среди сотен тех, кто плотным кольцом окружал ринг. В этой цепочке идущих по рингу Вера с Айком были седьмыми.
— Ну вот, — на седьмом месте, — шепотом проговорила Тамара, подойдя ко мне.
В это время эксперт что-то сказал Вере, и она перешла на четвертое место.
— На каком? — нарочно переспросил я.
— Теперь на четвертом.
Собаки прошли еще несколько кругов. Теперь Айк шел вторым.
— Ой! — тихо вскрикнула жена.
Гордо выступая, наш питомец шествовал первым.
— Сейчас кто-нибудь обгонит его, — снова тихо сказала Тамара.
Но в этот момент движение собак на ринге остановили. Женщина-эксперт проговорила в микрофон:
— Первое место на ринге с оценкой очень хорошо и малую золотую медаль за породность и экстерьер в младшей возрастной группе — это высшая оценка для собак младшей группы до полутора лет, — пояснила она, — получает доберман-пинчер коричнево-подпалый, кличка Айк. Владелец… — Она назвала мою фамилию.
Первое, что мне захотелось сделать в эту минуту, так это броситься на ринг и расцеловать коричневую, горбоносую морду моего питомца. Но я сдержал себя. А он по-прежнему искал меня взглядом.
К Вере и Айку я подошел лишь после того, как было произведено описание собаки, которое проводится на каждой выставке. Кажется, наша с Айком радость при встрече была обоюдной и ярко выраженной.
Это была первая победа Айка на выставке. Мы отвели его на наше место под тополем, угостили мясом, которое он проглотил с невиданной быстротой, и дали воды. Можно было перекусить и самим, но, не сговариваясь, мы отдали наши бутерброды своему питомцу.
Впереди был московский смотр.
ЧАСТЬ IV
ЗА ПОРОГОМ ДЕТСТВА
АЙК ПОМОГАЕТ МНЕ УБЕРЕЧЬСЯ ОТ НЕПРИЯТНОСТЕЙ НА РАБОТЕ
День отъезда всегда бывает наполнен хлопотами. Посредине комнаты стояли два чемодана, которые постепенно заполнялись вещами: один — Сережиными, другой — Тамариными. На стульях, диване, даже на столе лежали вещи. В доме царила какая-то неразбериха. Айк сидел на своем месте и с любопытством наблюдал за происходящим. Казалось, он силился понять, что же на самом деле происходит. На него не обращали внимания, с ним не играли, никто не говорил ему ласковых слов.
И это еще больше озадачивало. Он несколько раз подходил то к Тамаре, то ко мне, то к Сереже, но каждый раз слышал лишь одно: «Не мешай! На место!» И он покорно возвращался на свою подстилку, чтобы снова наблюдать за нашей суетой.
Перед отъездом на вокзал мы все присели. Сел и Айк, поочередно переводя взгляд на каждого из нас. Потом Тамара и Сережа простились с питомцем: пожали на прощание лапу, почесали за ушком. Он проводил нас до двери.
— Совсем не переживает, — сказала Тамара, когда мы ехали в такси.
— А что же он должен делать, — грустно заметил Эсвэ, — плакать или говорить: возьмите меня с собой?
— Ну хотя бы поскулил…
Это последнее слово я вспомнил, когда вернулся с вокзала домой. Айк ходил по квартире и поскуливал. Потом он залез на Сережину кровать, чего до этого никогда не случалось с ним, уткнул морду в лапы и так пролежал минут двадцать. Затем снова начал бродить из комнаты в комнату и подскуливать. Он просто не находил себе места. Когда же я указал ему на подстилку, он так выразительно посмотрел на меня, что мне стало его жаль. Казалось, его глаза говорили: «Ну неужели ты ничего не понимаешь? Или, может быть, ты совсем не переживаешь их отъезд? Стыдно. А вот мне так грустно». Я подозвал его к себе и принялся гладить по спине, почесывать за ухом. Он с каким-то особым смирением положил мне голову на колени и так стоял не шевелясь. Даже когда я позвал его гулять, он не выразил по этому поводу бурного восторга, а принял это, как необходимость, от которой никуда не уйти, и надо выполнять, что велят. В этот вечер он не играл ни с одной из собак, которых, как обычно, было на пустыре предостаточно.
Однако меня волновало другое: я совершенно не реагирую на звонок будильника, где бы он ни стоял — на столе или на стуле, у самого моего уха. И обычно меня будила Тамара. А как быть теперь? Ложиться спать, как говорится, засветло? Но старая журналистская привычка работать ночами давала плохую надежду на то, что я быстро изменю свой режим. А вдруг проснусь сам?
Кажется, с этой мыслью о чуде, которое должно свершиться завтра утром, я и заснул.
Разбудило меня очень настойчивое царапание чем-то тяжелым по боку. Я открыл глаза и тут же встретился со взглядом Айка. Это он проводил по мне своей когтистой лапой. Щенок стоял рядом с низким диваном и пристально смотрел на меня. Стрелки на часах показывали 6 часов 30 минут, то есть то самое время, когда я должен был вставать, чтобы успеть покормить его, вывести на улицу, умыться, позавтракать и отправляться на работу. Я взял в руки стоявший рядом будильник. Завод звонка был свободным. Значит, будильник звонил, но я его не слышал. Так неужели Айк?…
На следующее утро все повторилось вновь. И так продолжалось весь месяц. Он будил меня точно в установленное время. И тогда я понял, в чем дело. Тамара просыпалась по звонку будильника. Это было сигналом для щенка и к завтраку, и к прогулке. Теперь же, когда ее не было, рефлекс сыграл свою спасительную роль для меня. Айк, услышав звон будильника, будил меня. В пятницу я решил провести эксперимент. Вечером поставил будильник не как обычно — на 6.30, а на 8 часов. Однако ровно в 6 часов 30 минут Айк разбудил меня, настойчиво тыча носом в бок. Оказывается, он и без будильника точно определял время подъема. «Но будильник есть будильник, — думал я. — А вдруг случится так, что Айк проспит. Звонок же должен разбудить его». И, не мудрствуя лукаво, я стал оставлять заведенный будильник не в спальне, а в комнате, где находился Айк. Иными словами, для него. Уж если он так честно выполняет свои функции «будителя», то пусть часы и помогают ему делать это в строго установленное время.
Так у нашего питомца появилась еще одна кличка «Айк-будильник».
ЭКЗАМЕН
Однажды во время занятий на площадке нам объявили: через неделю экзамены. Нам объяснили, как нужно сдавать рапорт, как выводить собаку на площадку. Но все мы, собаководы, без исключения, были растеряны: просто не ожидали, что все это произойдет так быстро, хотя занятия шли уже три месяца.
Оставшуюся неделю решил посвятить интенсивным тренировкам. Возвратившись после работы домой, я выводил Айка на часовую прогулку, давал ему вволю набегаться, а затем шел на площадку и повторял с ним весь курс упражнений, которые ему предстояло выполнить во время испытаний.
Площадка была большая, огороженная со всех сторон сеткой. Справа от входа стоял бум, за ним лестница, невысокий штакетник и барьер. Из всей полосы препятствий Айк больше всего любил бум и барьер. Набегавшись по площадке, он мог затем сам без команды прыгнуть несколько раз через барьер, пройтись туда и обратно по буму. Но это были прогулки и прыжки, так сказать, по собственной инициативе. Мне же было нужно, чтобы преодолевал он полосу препятствий в определенной последовательности.
Очень часто, как я успел заметить, Айк работал по настроению. Это следовало мне учесть. С одной стороны, нужно было переупрямить собаку, заставить ее сделать то, что я велю, а с другой, не переборщить с командами. И если говорить честно, то не всегда удавалось мне найти эту самую «золотую середину». А время шло.
В назначенный день я, как обычно, отправился с ним на прогулку. В это время собак на пустыре не было, но именно на этот раз мы встретили там одного из его любимых друзей. Я знал, что перед испытаниями собаку необходимо хорошо выгулять, чтобы во время экзамена она не рвалась побегать. И поэтому дал Айку вволю набегаться с другом. Но это было, как выяснилось позднее, моей ошибкой: Айк перевозбудился. Еще больше разнервничался он, увидев около площадки своих «соклассников».
Нас вызвали четвертыми. По пути Айк все время оглядывался, не понимая, почему это вдруг уводят его от такой хорошей компании. Я сдал рапорт судье. Снял с Айка намордник, показал его зубы.
— Отстегните поводок, — прозвучала команда.
Щелкнул карабин и по едва уловимому движению собаки я понял: Айк в любую секунду может сорваться с места и убежать за пределы площадки. А это означало, что собака с испытаний снимается. Я заволновался, и мое волнение мгновенно почувствовал Айк. Первая половина испытаний прошла буквально на нервах. Обычно четко выполняя команды на расстоянии «сидеть», «лежать», «стоять», теперь он проделывал все это медленно, как бы через силу, без желания. И вдруг — хорошее выполнение команды «место». Заключается это упражнение в том, что рядом с собакой укладывается какой-то предмет, обозначающий место. Затем, отойдя от собаки метров на двадцать, подзываете ее к себе. Она должна подбежать и сесть у левой ноги. Следует команда «место», и собака возвращается к оставленному предмету, ложится возле него. Так вот все это Айк проделал четко и быстро. Мое волнение прошло. Но самое интересное, что с этой минуты я вдруг почувствовал настоящий контакт с собакой. Айк смотрел на меня в ожидании новых команд, чтобы по первому же требованию начать выполнять их. Он легко прошел по буму, быстро поднялся и спустился по лестнице. Чисто перепрыгнул через штакетник, даже не перепрыгнул, а перелетел, распластавшись в полете во всю свою длину. Легко взял барьер. Однако во время выстрела, который прозвучал у него за спиной, Айк повернул голову.
Наконец мы покинули площадку. И тут я почувствовал, как неимоверно устал за эти короткие десять или пятнадцать минут. Казалось, не он, а я ходил с ним рядом по команде, садился, ложился, вставал, бегал за апортом, не брал предлагаемый чужим человеком корм, шел по буму, прыгал через барьер.
— Что ж это ты? — проговорил я, опускаясь на траву. Айк посмотрел на меня, вздохнул и лег рядом. Я дал ему несколько кусочков мяса. Налил в миску воды. Но он не стал пить и отвернулся. Он понимал, что я чем-то недоволен, чем-то расстроен, но чем именно, Айк, разумеется, не знал. И мне вдруг стало жаль его.
— Ну, хорошо, хорошо. Молодец, ты все же умная у меня собака. Хорошая собака. Сейчас пойдем домой, и я вкусно покормлю тебя.
Он повернул ко мне свою морду, несколько мгновений смотрел не моргая, а затем молниеносно поднялся и лизнул меня в ухо. Это означало, что все в порядке, а упреки и огорчения в прошлом — забыты. По общему курсу дрессировки Айк в тот день получил диплом второй степени и серебряный жетон.
Из этих испытаний я сделал один, и главный, вывод. Занятия на площадке, которые проводятся раз в неделю, служат, скорее, уроком для владельцев собак, нежели для четвероногих. Необходимы ежедневные повторения пройденного, систематические занятия каждый день. Только это принесет успех. Что же касается самих испытаний, то свои волнения и растерянность нужно оставить в стороне. Собака чувствует все нюансы ваших переживаний, как чуткий барометр реагирует на них по вашему взволнованному голосу, неуверенным жестам. Просто необходимо научиться владеть собой, и тогда вам и питомцу успех будет обеспечен.
Вечером того же дня я послал Тамаре и Эсвэ письмо. Начиналось оно так: «С завтрашнего дня начинаю тренировать себя…»
Оставшуюся неделю решил посвятить интенсивным тренировкам. Возвратившись после работы домой, я выводил Айка на часовую прогулку, давал ему вволю набегаться, а затем шел на площадку и повторял с ним весь курс упражнений, которые ему предстояло выполнить во время испытаний.
Площадка была большая, огороженная со всех сторон сеткой. Справа от входа стоял бум, за ним лестница, невысокий штакетник и барьер. Из всей полосы препятствий Айк больше всего любил бум и барьер. Набегавшись по площадке, он мог затем сам без команды прыгнуть несколько раз через барьер, пройтись туда и обратно по буму. Но это были прогулки и прыжки, так сказать, по собственной инициативе. Мне же было нужно, чтобы преодолевал он полосу препятствий в определенной последовательности.
Очень часто, как я успел заметить, Айк работал по настроению. Это следовало мне учесть. С одной стороны, нужно было переупрямить собаку, заставить ее сделать то, что я велю, а с другой, не переборщить с командами. И если говорить честно, то не всегда удавалось мне найти эту самую «золотую середину». А время шло.
В назначенный день я, как обычно, отправился с ним на прогулку. В это время собак на пустыре не было, но именно на этот раз мы встретили там одного из его любимых друзей. Я знал, что перед испытаниями собаку необходимо хорошо выгулять, чтобы во время экзамена она не рвалась побегать. И поэтому дал Айку вволю набегаться с другом. Но это было, как выяснилось позднее, моей ошибкой: Айк перевозбудился. Еще больше разнервничался он, увидев около площадки своих «соклассников».
Нас вызвали четвертыми. По пути Айк все время оглядывался, не понимая, почему это вдруг уводят его от такой хорошей компании. Я сдал рапорт судье. Снял с Айка намордник, показал его зубы.
— Отстегните поводок, — прозвучала команда.
Щелкнул карабин и по едва уловимому движению собаки я понял: Айк в любую секунду может сорваться с места и убежать за пределы площадки. А это означало, что собака с испытаний снимается. Я заволновался, и мое волнение мгновенно почувствовал Айк. Первая половина испытаний прошла буквально на нервах. Обычно четко выполняя команды на расстоянии «сидеть», «лежать», «стоять», теперь он проделывал все это медленно, как бы через силу, без желания. И вдруг — хорошее выполнение команды «место». Заключается это упражнение в том, что рядом с собакой укладывается какой-то предмет, обозначающий место. Затем, отойдя от собаки метров на двадцать, подзываете ее к себе. Она должна подбежать и сесть у левой ноги. Следует команда «место», и собака возвращается к оставленному предмету, ложится возле него. Так вот все это Айк проделал четко и быстро. Мое волнение прошло. Но самое интересное, что с этой минуты я вдруг почувствовал настоящий контакт с собакой. Айк смотрел на меня в ожидании новых команд, чтобы по первому же требованию начать выполнять их. Он легко прошел по буму, быстро поднялся и спустился по лестнице. Чисто перепрыгнул через штакетник, даже не перепрыгнул, а перелетел, распластавшись в полете во всю свою длину. Легко взял барьер. Однако во время выстрела, который прозвучал у него за спиной, Айк повернул голову.
Наконец мы покинули площадку. И тут я почувствовал, как неимоверно устал за эти короткие десять или пятнадцать минут. Казалось, не он, а я ходил с ним рядом по команде, садился, ложился, вставал, бегал за апортом, не брал предлагаемый чужим человеком корм, шел по буму, прыгал через барьер.
— Что ж это ты? — проговорил я, опускаясь на траву. Айк посмотрел на меня, вздохнул и лег рядом. Я дал ему несколько кусочков мяса. Налил в миску воды. Но он не стал пить и отвернулся. Он понимал, что я чем-то недоволен, чем-то расстроен, но чем именно, Айк, разумеется, не знал. И мне вдруг стало жаль его.
— Ну, хорошо, хорошо. Молодец, ты все же умная у меня собака. Хорошая собака. Сейчас пойдем домой, и я вкусно покормлю тебя.
Он повернул ко мне свою морду, несколько мгновений смотрел не моргая, а затем молниеносно поднялся и лизнул меня в ухо. Это означало, что все в порядке, а упреки и огорчения в прошлом — забыты. По общему курсу дрессировки Айк в тот день получил диплом второй степени и серебряный жетон.
Из этих испытаний я сделал один, и главный, вывод. Занятия на площадке, которые проводятся раз в неделю, служат, скорее, уроком для владельцев собак, нежели для четвероногих. Необходимы ежедневные повторения пройденного, систематические занятия каждый день. Только это принесет успех. Что же касается самих испытаний, то свои волнения и растерянность нужно оставить в стороне. Собака чувствует все нюансы ваших переживаний, как чуткий барометр реагирует на них по вашему взволнованному голосу, неуверенным жестам. Просто необходимо научиться владеть собой, и тогда вам и питомцу успех будет обеспечен.
Вечером того же дня я послал Тамаре и Эсвэ письмо. Начиналось оно так: «С завтрашнего дня начинаю тренировать себя…»
РАДОСТНАЯ ВСТРЕЧА
Теперь я знаю точно, что собаки очень чутки к переживаниям человека. Даже в том случае, когда внешне эти переживания, казалось бы, и не выражаются.
В день возвращения Тамары и Сережи я был разбужен Айком в положенные 6.30 утра. Чтобы не тратить после прогулки время на приготовление еды для питомца, я все сделал с вечера, поставил в холодильник, так что утром мне нужно было лишь подогреть содержимое кастрюли. Готовясь к прогулке, я заметил, что Айк необычно возбужден. Он несколько внимательнее, чем обычно, прислушивался к каждому стуку двери лифта, несколько раз подбегал к двери и замирал возле нее.
Перед самым выходом на прогулку я застал Айка за весьма интересным занятием: он стоял на задних лапах, положив передние на подоконник, и смотрел на улицу.
На пустыре он не столь охотно играл с собаками и, как мне казалось, был не прочь поскорее вернуться домой. А когда я взял его за поводок и скомандовал: «Домой!» — он потянул с такой силой, что мне пришлось несколько раз одернуть поводок и заставить его идти рядом. Обычно Айк после прогулок не входит в комнату из коридора до тех пор, пока сырой тряпкой мы не протрем ему лапы. Это уже стало у нас законом, этому мы приучили его с самых первых дней жизни. Но в этот раз впервые он изменил правилу. Стоило мне отстегнуть поводок, как Айк рванулся в комнату, на бегу оглядывая ее, потом забежал в другую, осмотрел кухню. Я даже подумал, уж не вор ли забрался к нам, пока мы гуляли, и не прячется ли где-то. Настолько возбуждена была собака.
В день возвращения Тамары и Сережи я был разбужен Айком в положенные 6.30 утра. Чтобы не тратить после прогулки время на приготовление еды для питомца, я все сделал с вечера, поставил в холодильник, так что утром мне нужно было лишь подогреть содержимое кастрюли. Готовясь к прогулке, я заметил, что Айк необычно возбужден. Он несколько внимательнее, чем обычно, прислушивался к каждому стуку двери лифта, несколько раз подбегал к двери и замирал возле нее.
Перед самым выходом на прогулку я застал Айка за весьма интересным занятием: он стоял на задних лапах, положив передние на подоконник, и смотрел на улицу.
На пустыре он не столь охотно играл с собаками и, как мне казалось, был не прочь поскорее вернуться домой. А когда я взял его за поводок и скомандовал: «Домой!» — он потянул с такой силой, что мне пришлось несколько раз одернуть поводок и заставить его идти рядом. Обычно Айк после прогулок не входит в комнату из коридора до тех пор, пока сырой тряпкой мы не протрем ему лапы. Это уже стало у нас законом, этому мы приучили его с самых первых дней жизни. Но в этот раз впервые он изменил правилу. Стоило мне отстегнуть поводок, как Айк рванулся в комнату, на бегу оглядывая ее, потом забежал в другую, осмотрел кухню. Я даже подумал, уж не вор ли забрался к нам, пока мы гуляли, и не прячется ли где-то. Настолько возбуждена была собака.