ЛЕТОПИСЬ КАРТЛИ
Перевод, введение и примечания
Г. В. ЦУЛАЯ
ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
ВВЕДЕНИЕ
«Летопись Картли» является частью известного свода средневековых грузинских летописей «Картлис цховреба»[1]. Очевидно, еще первые составители свода[2] (не позже XII в.) включили в него этот памятник грузинского летописания.
«Летопись Картли» начинается с рассказа о погибших в борьбе с арабами наследниках «царя картлийского Арчила (VIII в.), на которых безымянный автор проецирует взаимоотношения Картли с хазарами. Историк говорит об этом предельно лаконично, но видно, что он вполне реально представлял себе сложность и противоречивость указанных взаимоотношений, имевших место за три века до него. Затем столь же кратко повествует аноним о росте военной экспансии арабов и ослаблении персов, которых он именует по названию династии Хосроидов, в чем, очевидно, проявилась его зависимость от исторической традиции древней Грузии.
Завоевание арабами Закавказья в середине VII в. окончательно довершило падение в Картли древнегрузинской династии Фарнавазианов. В описании обострившейся в этой связи феодальной усобицы автор «Летописи Картли» проводит идею родства и преемственности современных ему Багратидов, апологетом которых он является, с древнегрузинской династией. И этот, составленный в стиле устных традиций рассказ, как выясняется, вполне вписывается в историческую реальность.
Содержание текста «Летописи Картли» показывает, что ее автор находился в гуще современных ему исторических событий, являлся их активным участником и был, как и многие передовые люди его времени, горячим поборником объединения Грузии в единое государство. Центробежные силы пока еще не были до конца преодолены, борьба против них не всегда бывала успешной. Прогрессивным деятелям, естественно, подчас было трудно разобраться в злободневных общественных проблемах, их неясном и противоречивом характере. Но они в общем находили правильный путь для своей практической деятельности и в соответствии с этим давали оценку происходившим событиям и главным действующим лицам эпохи.
«Летопись Картли» написана простым, _ясным и деловым языком, свободным от замысловатой риторики, столь характерной для средневекового летописания; при описании событий и характеристике героев автор не злоупотребляет метафорической фразеологией и мифологическими образами, чем так увлеклись последующие летописцы, жившие в пору расцвета грузинской феодальной монархии в XII – XIII вв. («Жизнеописание царя царей Давида», произведения историков царицы Тамар и др.).
«ЛЕТОПИСЬ КАРТЛИ» И НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ ГРУЗИИ
Основную тему своего произведения – историю политического объединения Грузии – автор «Летописи Картли» начинает с повествования об объявлении в конце VIII в. владетелем Абхазского княжества Леоном II с помощью хазар независимости от Византии и возникновении под его главенством Абхазского царства[3].
Вторым по значению событием после образования Абхазского царства на раннем этапе объединительного процесса Грузии автор летописи считает возвышение в Юго-Западной Грузии Тао-Кларджетского княжества во главе со скрывавшимся от преследований арабов картлийским эриставом Адарнасе потомком владетельного князя (мтавара) Стефаноза I, в роду которых никогда не угасала идея независимости Картлийского государства. Начало расцвета Тао-Кларджети автор связывает с именем сына Адарнасе Ашота. В связи с культурным и политическим ростом названной части исторической Грузии в «Летописи Картли» не забыто и о выдвижении княжества Кахети. Это наиболее раннее сведение о данном этно-политическом образовании, игравшем видную роль в событиях не только своего региона, но и за его пределами.
Вот все те три основные этно-политические единицы исторической Грузии, владетели которых, движимые легитимными претензиями, вели отчаянную междоусобную борьбу, лишь через полтора века завершившуюся образованием политически объединенного феодального Грузинского царства.
Автор «Летописи Картли» хорошо представляет реальную расстановку сил, отводя таким политическим образованиям, как Эрети и Тбилисский эмират, если не второстепенное, то, безусловно, подчиненное место в описываемых им событиях. Политический вес эмирата и Эрети во многом зависел от привлечения их в качестве союзников основными противоборствующими феодальными владетелями.
Главным объектом борьбы в IX – X вв. была Картли. Она представляла собой стратегически и экономически важную область, и тот, кто завладевал ею, мог рассчитывать на значительные преимущества не только в собственно Грузии, но и в значительной части всего закавказского региона[4]. Когда с IX в. в эту, по определению автора летописи, «борьбу из-за Картли» активно включились армянские правители, она приняла общекавказские масштабы. «Летопись Картли» посвящена описанию преимущественно этого процесса, проходившего в сложной внутренней и международной обстановке.
Начав историю объединения грузинских земель с образования Абхазского царства, автор «Летописи Картли» не оставляет сомнения в том, что в данном акте необходимо видеть объединение западногрузинских земель. Это был один из этапов консолидации картвельских племен. Данное обстоятельство способствовало тому, что Абхазское царство с момента своего возникновения долго оставалось главной силой в движении, приведшем к объединению отдельных грузинских этно-политических единиц в единое феодальное государство[5] и поэтому в определенный период даже находилось в авангарде борьбы за политическую гегемонию в Закавказье. В конце IX – первой половине X вв. оно достигло своего расцвета. Энергичный Георгий II (ум. 957) усилил контроль над Картли, сделав своего старшего сына Константина ее эриставом, а свою дочь Гурандухт выдал замуж за правителя северной части Тао (в Юго-Западной Грузии) Гургена; именно от этого брака и родился будущий первый царь объединенной Грузии Баграт III. Одновременно с активизацией фамильных связей с правителями Юго-Западной Грузии. Георгий II распространяет свое влияние и на Северный Кавказ; его деятельность получает признание и в международных отношениях того времени и т. д. В период правления его ближайших преемников в Абхазском царстве наступил династический кризис. Георгий II, предвидя распри между своими сыновьями, двух из них – Феодосия и Баграта – отправил в Византию. Однако уже в период правления Деметрэ III (967 – 975) оппозиционно к нему настроенная часть феодалов призвала из Константинополя Феодосия. В затянувшейся борьбе Деметрэ одержал верх: он обманным путем схватил Феодосия и по византийскому обычаю ослепил брата. После смерти Деметрэ враги его сумели взять реванш: они посадили на престол Абхазского царства слепого Феодосия и тем самым фактически освободились от жесткой регламентации со стороны центральной власти. Это обстоятельство усугубило феодальный партикуляризм и политический разброд в масштабах всей Грузии и поставило часть местной общественности, заинтересованную в централизации власти, перед необходимостью принять решительные меры.
Описания событий данного времени в «Летописи Картли» легли в основу современной концепции истории формирования единого Грузинского феодального государства. Отправным моментом этой концепции, впервые сформулированной И. А. Джавахишвили[6], является рассказ о том, как в 975 г. сторонник единодержавной власти картлийский эристав Иоанн Марушис-дзе, получивший этот сан из рук правителя Абхазского царства, обратился к «великому царю Давиду куропалату» (ум. 1001) с предложением, или присоединить Картли к своим владениям, или пожаловать ее своему воспитаннику Баграту – сыну правителя северной части Тао Гургена и дочери царя абхазов Георгия Гурандухт. Таким образом, возникла возможность, объединения Грузии, в ходе которого воссоединение Картли и Тао-Кларджети объективно становилось начальным этапом данного процесса.
Против Иоанна Марушис-дзе выступили – и довольно успешно – владетели Кахетского княжества, имевшие собственные виды на Картли. В возникшей схватке Иоанну Марушис-дзе удалось отстоять лишь центр Картли Уплисцихе, которую он отдал Давиду куропалату, а этот, в свою очередь, передал ее Баграту. Давид созвал картлийских вельмож-азнауров, которых он обязал подчиниться Баграту как наследнику Тао, Картли и Абхазии[7]. Именно таким образом, согласно «Летописи Картли», и основанной на ее данных концепции И. А. Джавахишвили, произошло воцарение в Картли Баграта – первого государя объединенной Грузии,
Эта концепция подверглась обстоятельной критике со стороны Г. А. Меликишвили. Он отрицает установившуюся в грузинской историографии, с его точки зрения, преувеличенную оценку Тао-Кларджети в исторических событиях периода объединительного движения в Грузии в IX – X вв. Г. А. Меликишвили считает, что это мнение грузинских историков связано с недостаточной разработанностью истории социально-экономического развития отдельных этно-политических областей средневековой Грузии, нивелировкой их общественного уклада и, прежде всего Абхазского царства, Картли и Тао-Кларджети[8].
Согласно Г. А. Меликишвили, процесс образования грузинской феодальной монархии в IX – X вв. проходил не по инициативе Тао-Кларджети, а в соответствии с планами правителей Абхазского царства. Данному обстоятельству, подчеркивает Г. А. Меликишвили, способствовали прежде всего различные уровни социально-экономического развития указанных этно-политических образований на территории Грузии.
В сравнении с развитыми областями Восточной Грузии низменные районы Колхиды, ввиду ряда внешних и внутренних причин, в социально-экономическом отношении стояли на значительно более низком уровне. Это отставание усугублялось разорением равнинных областей Колхиды в период римско-понтийских войн (I в. до н. э.). В результате еще в первые века нашей эры племена горной Колхиды получили почти неограниченные возможности для набегов по всей территории Восточного Причерноморья. Потеснив местное население, горцы установили над ним гегемонию, начался процесс варваризации социально более развитых, но экономически уже разорившихся и переживших политический кризис равнинных областей. Эти племена омолодили колхское общество, укрепили прослойку местных свободных общинников, а аборигенное население в свою очередь подняло пришельцев до уровня раннеклассового общества[9].
Известно, что «господство над покоренными несовместимо с родовым строем»[10]. И действительно, уже на рубеже I – II вв. на территории Колхиды, вдоль всего восточного Причерноморья одно за другим возникают раннегосударственные образования во главе с правителями местного происхождения (царство Лазика, полугосударства абазгов и апсилов). В условиях низкого социально-экономического уровня эволюция названных этно-политических образований была задержана под воздействием внешних факторов, в частности, длительных войн между Ираном и Византией в VI – VII вв. Когда эти государства пришли к взаимному ослаблению и затем были подвергнуты опустошительному разорению арабами, на политическую арену Закавказья выступило Абхазское царство, образование которого, судя по «Летописи Картли», произошло весьма стремительно[11].
Г. А. Меликишвили указывает, что в отличие от Картли и Тао-Кларджети, где феодальные отношения были достаточно развиты, а местные феодалы вели ослаблявшие центральную власть междоусобицы, сравнительная недифференцированность социальной организации Абхазского царства была основой его политической силы. Здесь пока еще не было крупного землевладения, а представители господствующей прослойки находились непосредственно на царской службе. Поэтому Абхазское царство, по существу, не знало внутренних центробежных процессов, раздиравших Картли и Тао-Кларджети. Это обстоятельство и явилось залогом монолитности, политической целостности Абхазского царства и дало ему возможность стать гегемоном в объединительном движении в масштабах всей Грузии в IX – X вв.[12].
Г. А. Меликишвили утверждает, что характер взаимоотношений между Византией и Тао-Кларджети вызывает сомнения относительно самостоятельной роли последней в ходе объединительного движения в Грузии[13]. Тао-Кларджетское княжество «фактически было креатурой Византии и возникло под ее покровительством» и, наоборот, образование Абхазского царства (т. е. процесс объединения Западной Грузии) было актом, направленным против Византии и по существу являлось отторжением от нее[14]
Вместе с тем, несмотря на такую, казалось бы, независимость в силу правителей Западной Грузии, нельзя не заметить, что автор «Летописи Картли» постоянно подчеркивает их привязанность к правителям Тао-Кларджети и ведущую роль последних.
О возникновении Тао-Кларджетского княжества («Картвельское царство») Сумбат Давитис-дзе пишет следующее: Ашот «обосновался там (в Артанудже – Г. Ц.) и ниспослал господь ему победы, и сделал его государем в Шавшет-Кларджети. И дал господь и утвердил царствование его по воле греческого (византийского) царя»[15]. Из приведенного текста исследователи обычно выделяют указание на «волю греческого царя» и оставляют без внимания слова о «ниспослании» Ашоту побед «по всевышнему промыслу». Но если перенести эту сакральную часть сведения на историческую реальность, воссоздаваемую первоисточниками, то она вполне вписывается в общий смысл сообщения. По свидетельству Сумбата Давитис-дзе, Ашот ведет в Тао-Кларджети довольно успешную вооруженную борьбу против господствоваших в Восточной Грузии арабов; еще более успешно проводит он мероприятия по обновлению своего обширного края: возрождает древнегрузинский город Артануджи и делает его своей резиденцией; организует культурные очаги (монастыри, церкви и т. д.). Судя по сведениям источников, он удачно использует международную обстановку[16]. Словом, правитель Тао-Кларджети добивается того, что данную ему императором номинальную власть он, явно вопреки планам своего сюзерена, постепенно наполняет реальным содержанием. Г. А. Меликишвили выражает сомнение относительно реальности присвоенных картлийским эриставом Иоанном Марушис-дзе прав самолично распоряжаться данным ему в управление владением[17]. Но описанный в «Летописи Картли» случай, как факт проявления тенденции картлийских эриставов-наместников к партикуляризму, не был единичным. Иоанн Марушис-дзе имел несколько прецедентов, в том числе и пример Константина, выступившего против своего могущественного отца[18]. Стремление к автономии в Картли со временем должно было развиться, а в период правления в Абхазском царстве слепого Феодосия этот «партикуляризм» принял принципиально иные качества. Иоанн Марушис-дзе, как мы уже говорили и, как это хорошо известно, выступал не за автономию Картли, а за воссоединение ее с остальными грузинскими землями, о чем в источнике сказано довольно ясно. Другое дело, что автор летописи недостаточно обстоятельно обрисовал ситуацию в Картли того времени, составив лишь схему сложившейся обстановки.
Г. А. Меликишвили подчеркивает, что условия феодальной дифференциации Тао-Кларджети, равно как и зависимость от иноземной державы, лишали ее значения ведущей силы в процессе политического объединения Грузии IX – XI вв.
Действительно, вассальную зависимость Тао-Кларджети («Царства Картвельского») от Византии отрицать не приходится[19]. Но, как известно, при многообразии своих форм вассалитет не обязательно предполагает безоговорочного и абсолютного подчинения сюзерену. В отношении Грузии, и, в частности, Тао-Кларджети это особенно можно проследить, например, по византийским источникам. Так, одним из условий «благорасположения» византийских императоров к правителям Тао-Кларджети было воздержание последних от попыток переступать через свои рубежи с целью проводить самостоятельный внешнеполитический курс[20]. В данном случае правители Тао-Кларджети предупреждались в том, чего не без оснований ждали от них византийские императоры. Важная роль Тао-Кларджети заключалась в том, что именно в нем в сложный период господства арабов и борьбы против них были сохранены и получили дальнейшее развитие этническая самобытность и культура населения древней Грузии. В процессе этого развития (IX – XI вв.) в Тао-Кларджети были созданы политическая традиция, материальные и духовные ценности, которые в дальнейшем (XII – XIII вв.) легли в основу грузинской государственности с центром в Тбилиси.
*
**
Ведущая роль восточногрузинского («картвельского») элемента в объединительном движении грузинских племен IX – XI вв. была вполне закономерной и своими корнями уходила в отдаленные от этого периода времена.
Уже на рубеже нашей эры активная интеграция картвельских (грузинских) племен насчитывала не одно столетие[21]. Особенности внутреннего развития и ряд внешних факторов стали причиной того, что картвельские племена консолидировались вокруг Картли-Иберии и Лазики-Эгриси (соответственно Восточная и Западная Грузия). Превращение христианства в господствующую религию в течение IV – VI вв. свидетельствовало о новом этапе процесса консолидации единой древнегрузинской народности и открывало этому процессу новые перспективы. Вместе с тем известно, что ведущее место в нем принадлежало Восточной Грузии. Об этом свидетельствует не только зафиксированная в КЦ историческая традиция – об этом говорят и иноземные источники. Однако окончательное сближение двух названных объединений грузинских племен было задержано в значительной степени из-за внешних причин (вооруженное вмешательство Ирана, Византии и др.). Установление в Закавказье в VII – VIII вв. арабского господства задержало дальнейшее развитие грузинской народности. Окончательное утверждение арабов в Картли было оформлено образованием здесь эмирата с центром в Тбилиси, и с этого периода начался было процесс культурной «денационализации» основного ядра древнегрузинской народности. Но на данном этапе борьба за независимость грузинских земель, объективно приводившая к их объединению, переместилась в Южную Грузию, в Тао-Кларджети. То обстоятельство, что Тао-Кларджетское княжество как политическая единица было создано «с благословения» константинопольского двора, не исключало обострения традиционной враждебности византийцев к грузинам, рассматривавших последних (наряду с другими православными народами) как объект ромеизации. Наоборот, их территориальная близость и стремление византийских политиков и духовенства к подчинению окружающих империю стран и народов к безоговорочной гегемонии над ними обостряли эту враждебность. В период ослабления арабского господства в Закавказье (VIII – IX вв.) началась новая эпоха борьбы грузин против великой державы за собственную этническую самобытность[22]. На этот раз грузины вели борьбу, наученные опытом сопротивления персидско-арабской экспансии в предшествующий период. В дошедших до нас литературных памятниках, таких, как «Мученичество Шушаник» (V в.), «Мученичество Евстафия Мцхетского» (VI в.), «Мученичество Або Тбилисского» (VIII в.) и др. приведены яркие свидетельства о характере и движущих силах освободительной борьбы грузин против иноземного засилья. Высокий уровень этнической консолидации, которого грузины достигли в раннем средневековье, создание письменной литературы различных жанров и т. д.[23] свидетельствовали о высоком общественном развитии и политической жизнеспособности грузинской народности после ликвидации персами в Картли государственности (VI в.) и накануне арабского нашествия (середина VII в.).
Грузины, как и все народы, исторически примыкавшие к византийскому культурному миру (армяне, болгары, русские и др.), брали из культурного арсенала Византии лишь в меру нужд их самобытного развития. Такой отбор объективно был направлен прежде всего против стремления византийцев к гегемонии во всех сферах духовного развития христианских народов. В итоге происходил процесс непрерывного интеллектуального сопротивления, успех его способствовал и во многом предрешал исход борьбы против того политического деспотизма, который характеризовал Византию в течение всей ее тысячелетней истории, особенно в отношении малых стран и народов, а культурное развитие последних становилось часто единственным средством сохранения и этнической их самобытности, и в значительной мере политической независимости. Естественно, в сложившихся условиях менялась специфика борьбы: если, прежде (против персов и арабов) она проходила под девизом защиты христианства, то отныне борьба велась за отвоевание самостоятельного места и равные с византийцами права в христианском мире в соответствии с «апостольскими учениями».
Уже один тот факт, что византийцы отказывали грузинам в праве излагать и толковать на своем языке «божественные писания», свидетельствовал о реальности острого соперничества грузин с византийцами на восточной окраине православного мира. Это обстоятельство приводило нередко, а в описанные в «Летописи Картли» периоды в особенности, к существенным изменениям процесса этнической эволюции и культурного развития в смежных с Византией восточных областях именно благодаря культурной гегемонии Тао-Кларджети в этом регионе средневекового мира[24].
В Тао-Кларджети сконцентрировались все общественно-политические и культурные силы Восточной Грузии. Здесь укреплялась та духовная основа феодальной грузинской народности, которая была заложена еще в середине I тыс. н. э. Именно здесь, в Тао-Кларджети в IX – X вв. окончательно оформилась идея единства грузинской народности, основанная прежде всего на общности языка и духовной культуры. Здесь же эта идея вылилась в известную формулу: «Картлией считается обширная страна, именно (вся та), где на грузинском языке служат обедню и совершают всякую молитву»[25]. Это определение, уже давно ставшее предметом многочисленных комментариев, свидетельствует о том значении, какое имело для судеб объединения разрозненных картвельских племен историческая Картли, вокруг которой стягивались также различные этнографические группы неродственных грузинам кавказских племен и народов и традиции которой в полной мере были продолжены и развиты в Тао-Кларджети.
Методы борьбы грузин против византийцев в IX – XI вв. в основном укладывались в старые формы, испытанные в ходе сопротивления иноземному засилию в предшествующую эпоху. Поэтому не случайно, что именно у деятелей Тао-Кларджети в IX – XI вв. особенно обострился интерес к памятникам письменности раннего периода, связанных с освободительным движением против персов и арабов.
В период своего расцвета Тао-Кларджети дала мощный импульс грузинскому церковному колонизационному движению далеко за пределами собственно Грузии. Из Тао-Кларджети в IX – X вв. грузинские монастырские колонии рассеялись в различных частях известного в ту пору культурного мира. Деятельность грузин на Синае, Черной горе (близ Антиохии), на Афоне, в Ерусалиме, Болгарии и т. д. была органически связана с культурной жизнью в самой Грузии и отражала реальную действительность не какой-либо одной ее части, а страны в целом. Все это является надежным свидетельством монолитности (мыслимой в условиях феодальной формации) грузинской народности того периода и, в конечном счете именно в Тао-Кларджети окончательно оформился термин «Сакартвело» (Грузия), «по смыслу означающий национально-культурную Грузию»[26].
Борьба грузин за культурную независимость (будь то против винзантийцев, арабов, персов и пр.) носила в конечном счете политический характер. В древнегрузинской литературе нет, пожалуй, ни одного памятника (где бы он ни был создан – собственно в Грузии или далеко за ее пределами), который не представлял бы собой повествования о борьбе за независимость и в котором не давались бы свидетельства о тех или конкретных ее результатах. Наиболее сконцентрировано идея общности грузинской феодальной народности и степени ее политической независимости представлена в «Гимне грузинскому языку», автор которого Иоанн-Зосим (X в.), – глава зарубежной монастырской колонии грузин – принадлежал к культурным деятелям кларджетской школы[27]. Именно в Тао-Кларджети на рубеже IX – X вв. возникла легендарная генеалогия грузинских Багратидов, возводящая их к библейскому Давиду[28]. Библейская «родословная» грузинских Багратидов являлась своеобразной санкцией политических претензий правителей Тао-Кларджети, закрепившей за ними право представлять объединенную Грузию.
Правда, в сложной титулатуре грузинских монархов на первом месте стоял «царь абхазов», под которым подразумевалось население Западной Грузии в целом, а уж затем следовало: «царь картвелов», т. е. населения в целом Восточной Грузии. Кроме того, центром (столицей) Абхазского царства был город Кутатиси) совр. Кутаиси), в котором находилась резиденция правителя объединенной Грузии в течение более чем одного века. Отсюда они, опираясь на внутренние силы Абхазского царства, вели длительную и тяжелую борьбу за присоединение собственно Тао-Кларджети[29].
Не подлежит сомнению, что автор «Летописи Картли» (как и грузинская историческая традиция вообще) считал, что образование Абхазского царства (т. е. объединение Западной Грузии) было первым актом в ходе собирания грузинских земель в единое государство. Именно этим обстоятельством и определялось прежде всего, по мнению автора «Летописи Картли», значение Абхазского царства в истории формирования общегрузинского культурно-исторического единства, и в этом древнегрузинские летописцы не сомневались.