Неизвестен Автор. По водным просторам

   - У меня будет водиться! - раздраженно ответил Захарыч.
   - Да у тебя и так, наверно, ее девать некуда. Иной раз из лесу тухлой рыбой несет. Хоть бы разок карасиком угостил.
   Захарыч рассердился.
   - А ты что ж свининкой не угощаешь?
   - Свининка еще поросенком называется. За 1К'й походить надо.
   - А караси из грязи вылезают?
   - Даровое добро!
   - Пу тогда пойди да набери!-Захарыч резко встал.
   - Мне лодыря гонять некогда,- с важной миной закончил счетовод и принялся выстукивать на счетах.
   Захарыч вышел на улицу. Решив во что бы то ни стало дождаться председателя, он подошел к пожарной каланче, что стояла невдалеке между правлением и колхозными амбарами. Долго и терпеливо сидел на скамейке. Время тянулось медленно и нудно.
   Клонило ко сну. Захарыч изредка перебрасывался короткими фразами с пожарником, маячившим на невысокой каланче.
   - Не видать? - все чаще спрашивал его Захарыч.
   - Нету,- неизменно отвечал тот.
   - А может проглядел?
   - Проглядеть никак нельзя. У меня все село как на ладони.
   Приехал Иван Петрович с поля только поздно вечером и пошел не в правление, а к амбарам и там стал давать какие-то указания работающим колхозникам,
   Чтобы не потерять его из виду, Захарыч поспешил туда.
   - Иван Петрович, у меня разговор к тебе есть.
   - Ну выкладывай.
   Захарыч посмотрел па колхозников и неуверенно сказал:
   - Мне бы лично. По-серьезному поговорить надо.
   - Тогда обожди минутку. Сейчас в правление зайду.
   В правлении Изан Петрович сел на скамью, устало облокотился на стол и, не глядя на старика, равнодушно спросил:
   - Что у тебя за секреты?
   Ему, видимо, хотелось спать. Захарыч тоже устал от ожидания. За день, мысленно споря со счетоводом, он уверил себя в правоте своего дела так, что ему казалось: стоит теперь только намекнуть председателю о важности задуманного дела, как тот сейчас же согласится, а возможно, и поможет рабочей силой.
   Да и нс терпелось скорее попасть на озеро; мало ли что там могло произойти без догляду. Поэтому он нс стал вдаваться в подробности и сказал прямо:
   - Секретов у меня никаких нету. А насмешек над собой я не хочу терпеть... Я насчет Захаркина ключа поговорить хотел. Ничего там расти не будет, мочажинистое место. А для рыбы - золотое дно. Отдай эту полянку мне, я ее под разведение рыбы приспособлю.
   - Что же тебе, озера мало стало? Или там не особо густо?
   - Вот об этом и речь веду. У меня не густо, а в других озерах совсем пусто - одни лягушки водятся.
   - Не только у нас, по всему Алатырю не лучше,- проговорил председатель,- это, дорогой мой, большая проблема и не нам ее решать. Пустяками заниматься нам некогда да и некому.
   Рабочих рук в колхозе и так не хватает, а мы ершей разводить станем.
   Иван Петрович встал, считая разговор законченным, но Захарыч схватил его за рукав.
   - Нет, подожди. Не такую линию взял. Выходит, будем ждать, когда из центра бумажка поступит, вроде как с кукурузой?
   Иван Петрович нахмурился.
   - Бестолковый у пас разговор получается! - проговорил он решительно.Вопрос этот обсуждался на правлении и я не могу менять планы ради твоей затеи.
   - Ради моей? Мне рыбы до скончания века хватит! А вот для людей она привозным фруктом стала. До каких же пор в водоемах одни головастики жировать будут? Загородился ты планом, а что само в руки плывет, брать не хочешь. А река тогда глубока, когда много в себя ручьев вбирает.
   Чтобы поскорее отделаться от надоедливого старика, председатель сказал:
   - Придет время и рыбой займемся. А пока я бы тебе посоветовал: заступай сторожем к амбарам. Работа легкая, стариковская, времени и на рыбалку хватать будет.
   Даже отказ председателя организовать рыбоводство не так обидел Захарыча, как его совет. Он стремительно вскочил со стула и глубоко надвинул картуз.
   - Крыс боюсь! И из ружья стрелять не умею! - зло проговорил он и, не попрощавшись, выскочил на улицу.
   На дворе уже стояла ночь, было прохладно, небо обволокло тучами, и тьма сгустилась так, что нс видно вытянутой руки.
   Захарыч шагал, не разбирая дороги и давая волю чувствам:
   "Буду я тебе замки по ночам стеречь! На, выкуси! А насчет рыбки забудь, какой она вкус имеет. Хвоста больше не дам!"
   Дойдя до высшей точки раздражения, Захарыч вдруг завернул в глухой переулок, подошел к крайней избе, перелез через изгородь палисадника и. громко постучал в окно.
   - Мария, отопри!
   Девушка впустила старика, зажгла лампу и выжидающе посмотрела на него. Она недоумевала, зачем в такую пору пожаловал он к ней. Хотела было предложить постелить постель, но Захарыч опередил:
   - У тебя тетрадка есть?
   - Есть,-удивленно ответила Мария.
   - Садись, пиши! - категорически заявил он, присаживаясь к столу.
   Мария приготовилась, а Захарыч уперся узловатыми руками в колени, наклонил голову и молчал.
   - Что писать-то?
   - А ты не мешай. Это тебе не здравствуй да прощай. Дело изложить надо. Чтоб в сознание в полной мере взошло.
   Прошло еще несколько минут. Захарыч сидел неподвижно, лишь шевелились косматые брови.
   - А ну, что раздумывать! Пиши по простому, как оно есть,- наконец проговорил он, вытер рукавом мокрый лоб и начал диктовать:
   "Уважаемый Афанасий Ильич, товарищ Пинясов! Во-первых строках сообщаю, что дело у меня большой пользы и отлагательства не терпит. Я как есть колхозник "Памяти Ленина" решил на старости лет поставить для колхоза водяное хозяйство, а иначе говоря, обрыбить водоемы. Но наши начальники нс хотят взять это в соображение и думают без рыбы коммунизм построить, а для рыбы вроде время не пришло. А без этого ни хрепа не выйдет".
   Мария остановилась.
   - А может этого не надо? Ведь председателю райисполкома пишешь.
   - Пиши все. Что ты понимаешь?
   Диктовал он то быстро, и тогда Мария еле успевала записывать, то останавливался и, морща лоб, мучительно думал.
   Письмо получилось длинное. Он заставил Марию два раза перечитать все, что-то соображал, потом взял у нее исписанные листки и долго сам рассматривал их.
   - А это что у тебя тут в конце? - ткнул он пальцем в последние строчки.
   - А это для авторитета. Я, как депутат сельсовета, от себя приписала, что предложение поддерживаю и обещаю тебе комсомольскую помощь.
   Захарыч подумал и согласился:
   - Ну, если для авторитета, пускай остается.
   Он взял ручку, поставил внизу корявую подпись, сам заклеил конверт и, не поблагодарив Марию, торопливо зашагал обратно к центру села, где жил письмоносец.
   Со дня на день Захарыч поджидал ответа и часто посматривал на тропинку: не идет ли Мария.
   Вначале он был уверен, что Пинясов тотчас же вызовет к себе председателя колхоза и закатит ему выговор за бесхозяйственность. Но вот проходят дни, председателя, видимо, никто не вызвал, к Захарычу никто не приходил и надежда постепенно гасла.
   Иногда в грустных размышлениях он бросал работу, садился на пенек и молча смотрел на озеро. Но приближение нереста не давало покою, и он снова уезжал на лодке в заводь, часами копошился там, готовя места для икрометания рыбы.
   Стояли погожие дни, вода быстро прогревалась. Пройдет еще несколько таких дней и будет уже поздно, если даже Пинясов и прикажет осуществить его идею.
   - Похоже и в верхах ни черта не понимают! - негодовал Захарыч. Иногда у него появлялась мысль бросить эту затею и жить по-старому, но теперь внутри у него будто что-то сдвинулось, чего он уже никак не мог поставить на место.
   Наконец, Мария прнщла. Захарыч сидел у ручья и стирал рубаху. Впереди лежало озеро, оно казалось огромным. Правого берега не было видно, а лишь стояли полукругом, словно выбеленные, частые стволы берез, а слева, освещенные, солнцем, опрокинулись верхушками вниз в бездонную глубь прибрежные деревья.
   Озеро словно заснуло: ни вода не плеснет, ни кустик не шелохнется. Вдруг на мелководье, поросшем камышом, с шумом плеснулась рыба.
   - Ишь, проклятущая, разгулялась! - пробормотал Захарыч.
   Он заметил, как недалеко от коряги закачался камыш. Всмотрелся. Огромная щука, лениво пошевеливая хвостом, тихо скользит в воде. Подплыв к коряге, остановилась, как бы в раздумье, и выпучила неподвижные глаза на человека.
   Долго они глядели друг на друга. Но вот щука чуть заметно шевельнула хвостом и, как потом уверял Захарыч, по-своему, пощучьи, приоткрыв пасть, беззвучно засмеялась и прямо мимо него спокойно пошла под берегом.
   - Ах ты, тварь! - выругался старик и в сердцах бросил в нее ком земли. Щука стрелой метнулась вглубь.
   Захарыч и до этого не раз видел, как она играла на просторе пли по зорям гонялась за мальками по мелководью.
   Давно возненавидел он ее, как лютого врага. Сколько труда вложил в охоту за ней, сколько сетей она порвала, сколько крючков утащила! Как пи ухищрялся, а перехитрить старуху не мог.
   Встреча со щукой взбудоражила Захарыча. Он погрозил кулаком.
   - Погоди, я до тебя доберусь!
   При каждом всплеске Захарыч хмуро поглядывал на заводь и с досадой бормотал:
   - Ишь, тварь, близко ходит.
   В озере ее поджидала поставленная им снасть.
   - Даи-ка я.- Мария взяла у Захарыча рубаху. А то сейчас к тебе гости нагрянут.
   - Это кто же? - равнодушно спросил Захарыч и прилег на траву.
   - Пинясов приехал. В правлении с ним разговаривала, обещал зайти.
   Захарыч приподнялся и возбужденно посмотрел на нее.
   - Я так и знал: обязательно должны заинтересоваться. Дело не шуточное!
   - Вроде не заинтересовался. На правление письмо передал.
   Захарыч снова опустился на траву, насупился и замолчал.
   Мария искоса взглянула на него и поняла, какая буря бушевала в душе старика.
   - А ты нс расстраивайся. Похожа, председатель со счетоводом его сбивают. А вот когда сам посмотрит, может по-другому все обернется.
   Но Захарыч разразился бранью.
   - К черту в зубы, раз такая петрушка! Ничего я делать не буду и разговоров больше не желаю!
   Он схватил весло и хотел было вскочить в лодку, но Мария взяла его за руку.
   - Не горячись раньше времени. Дело твое не пропадет. Я с ребятами говорила, согласны хоть ночью работать. Если что, так и без председателей обойдемся.
   Захарыч так же быстро остыл, как и вскипел. Взглянув на Марию, уже другим тоном проговорил:
   - А ну-ка давай мы начальство "на живца" попробуем. Берн ведро!
   Он направился к садку и стал ловить черпаком линей, одних пускал обратно, других выкидывал на берег. Лини упруго подпрыгивали на траве. Тупоголовые, толстые, они выскальзывали из рук Марии, трепыхались и норовили снова бултыхнуться в воду.
   Пока варилась рыба, Захарыч то и дело выходил на пригорок и посматривал на тропинку, а потом, чтобы скоротать время, принялся чинить сеть.
   Пинясов и Иван Петрович остановились у шалаша.
   - Здорово, Захарыч, пойди сюда! - окликнул его Иван Петрович.
   Захарыч бросил работу и не спеша подошел к ним.
   - Вот Афанасий Ильич по твоей жалобе на меня пришел поговорить. Покажи нам, что ты тут надумал.
   - Что тут показывать? Вот все на виду,- развел он руками.- Конечно, насчет рыбы нам еще никто директивы не присылал,- подкинул он гостям шпильку.
   - Дело не в директивах,-обиженно проговорил Иван Петрович.- Из хозяйственных возможностей исходить нужно. Вот поглядим...
   - А что ты увидишь? Вон вода, а в ней головастики плавают,-сорвал зло Захарыч и пригласил к сбитому из досок столу:- Давай-ка вначале на вкус попробуем, тогда может больше увидишь.
   Мария наложила в большую деревянную чашку еще горячен рыбы, и гости принялись за еду.
   Пинясов с аппетитом уплетал толстые ароматные куски и похваливал.
   - А ведь не плохо было бы размножить таких поросяток во всех водоемах? - обратился он к Ивану Петровичу.
   - Дело хорошее, но специалиста требует.
   А где его взять? Без научной основы ничего не получится.
   Захарыч нахмурил броси.
   - Ты отдай мне полянку, а потом думай об ученых рыбоводах.
   - А разве тебе озера мало? - спросил Пинясов.
   - В этом озере мальков водить, что цыплят в лесу.
   - Что же ты на это скажешь?-обратился Пинясов к председателю колхоза.
   - Я не сторонник в мутной воде клады искать. Выскочим, нашумим, а потом в район носу не показывай, засмеют. Если дело делать, то надо как следует, для этого и капитальные затраты и рабочие руки нужны. А без того и рублевому делу грош цена будет.
   - Какие затраты?-вспылил Захарыч.-Да что мне твои капиталы! Мне воды из озера на полянку налить надо.
   - Нечего из пустого в порожнее переливать. Огород посадим-дело вернее будет.
   Иван Петрович собрался было уходить, но Пинясов предложил пройтись и посмо1реть па месте. Захарыч провел их по б регу и с жаром рассказывал, что нужно будет сделать. Пинясов подробно расспрашивал. Иван Петрович ходил следом и молчал.
   - Ну, так какое же ваше решение будет? - спросил Захарыч у Пинясова, когда они возвратились к шалашу.
   - Я ничего нс могу решить. Хозяин колхоза - правление.
   А вы обсудите,- обратился он к Ивану Петровичу.
   - Какой же ты тогда председатель району, ежели такого дела решить не можешь! - вышел из терпения Захарыч.- Имение что ли я себе выпрашиваю? Со своим трудом навязываюсь на общую пользу, а тут свет клином сошелся, кроме полянки огорода в колхозе негде развести стало. Если на ю пошло, так я к самому партийному секретарю района пойду. Пока ваши ученые рыбаки объявятся, так у меня тут рыбы будет, что галушек в котле.
   Иван Петрович понял, что старик своего дела так не оставит.
   - Ты погоди,- примирительно проговорил он.- Денег и рабочую силу я тебе не обещаю, а насчет огорода завтра на правлении обсудим. Приходи вечерком.
   На берегу около коряги тихонько звякнул колокольчик. Захарыч, не говоря ни слова, неожиданно сорвался с места и что было духу побежал к озеру.
   Он нащупал спрятанный в траве конец шнура, отмотал его от сука и сразу почувствовал, что он натянулся так, что стало больно рукам. Шнур со свистом резал поверхность воды.
   - Гостья пожаловала,- еле переводя дух, сообщил он подошедшим Пинясову и Ивану Петровичу.
   Где-то в глубине рыба металась из стороны в сторону, то на минуту затихала, тогда шнур ослабевал и Захарыч осторожно выбирал его на себя, то снова делала рывок в сторону, и шнур опять скользил из рук.
   - Тащи скорее! Давай помогу! - в азарте крикнул Иван Петрович, когда щука чуть не наполовину выбросилась из воды.
   Но Захарыч легонько оттолкнул его, поотпустил шнур, и рыба, вспенив воду, нырнула вниз.
   - Не мешай, Петрович, сам управлюсь. Крепко села!
   Борьба продолжалась долго. Наконец, щука стала сдавать, и Захарыч повел ее на отлогий берег. Рыба покорно шла, прижимаясь ко дну. И только у самого берега, когда уже показалась на поверхности ее спина, она вдруг изогнулась, прыгнула вверх, хотела было снова повернуться головой к озеру, но Захарыч придержал шнур и выволок ее по илистой отмели.
   Изгибаясь, щука подпрыгивала иа траве, потом затихла, лениво шевеля жабрами. Она раскрыла усаженную шипами пасть и неподвижно уставила налитые яростью немигающие глаза.
   Захарыч снял картуз и вытер рукавом вспотевший лоб.
   - Бери, завтра в бригаду отправишь,- обратился он к Ивану Петровичу.
   - Что ж, колхозники не откажутся, благодарны будут.
   - Благодарить пока рановато. Годика три-четыре подождать придется,-улыбнулся Захарыч, и глаза его просветлели, словно он уже видел, как растут и нагуливают вес жирные лещи и золотые лини в новом питомнике...
   * * *
   Юрий Александров
   Случай у Городища
   До слуха мальчика донеслись один за другим три глухих взрыва.
   "Опять",- у Глеба даже невольно сжались кулаки. Хотел было встать и идти туда, откуда загремело, потом безнадежно махнул рукой.
   Скоро мимо поплыла рыба. Сотни мальков, десятки серебристых плотичек, верховодок, несколько довольно крупных голавликов. Некоторые из рыб были еще живые, слабо двигали хвостами и жабрами, бессильные уже бороться с течением.
   Глеб невольно вспомнил: в прошлом году хорек забрался в колхозный птичник и передушил сотни цыплят. Мальчик видел эту груду загубленной птичьей молоди. Но там разбойничал зверек, а здесь?
   Скоро вернулся Игорь. Он был весел и... почти гол. Рубашку держал в руке высоко над головой.
   - Гляди, удильщик! Это тебе не над поплавком киснуть!
   Я вот руками больше твоего наловил - килограмма два!
   Он расстелил на траве мокрую рубаху. Действительно, в ней было завернуто несколько десятков небольших рыбок.
   Глеб молча сворачивал удочки.
   - Понимаешь? - рассказывал Игорь.- Приехали какието двое на велосипедах... они не первый раз уже. У них тол. Стал помогал рыбу собирать, и мне всю мелочь за работу отдали.
   Теперь мы с ухой!
   Глеб поднял голову. Только сейчас Игорек увидал, до чего сердит его товарищ.
   - Заработал подачку?.. А сколько они своим толом рыбы сгубили? Так только свинья в поле делает: на копейку сожрет, на сто рублей напакостит. Ты смотри - еще до сих пор глушеная плывет...
   Игорь с удивлением смотрел на необычно злое лицо Глеба.
   - Тысячи! - прошептал уже Глеб.- Вредители твои велосипедисты, вот они кто. Преступники!
   - Ну, а я тут при чем? Я только глушеную рыбу собирал.
   Все равно она пропала бы.
   Глеб досадливо махнул рукой:
   - Значит, если бандиты будут людей резать, а ты убитых раздевать, ты тоже не виноват... мол, все равно люди уже мертвые, а одежда на них пропадет?!
   - Пу, сравнил тоже!
   - Заработал... к преступникам примазался,- не щадил друга разгневанный Глеб.
   Игорь уже понимал, что глупо и необдуманно поступил, связавшись с глушителями. Но самолюбие мешало ему в этом сознаться.
   - Развел мораль! Просто тебе обидно, что у меня улов.
   больше твоего. Брось, Глеб! Давай ссыпать рыбу "до кучи". Пошли на городище. Хватит.
   Глеб домотал удочки. Игорек спокойно глянул на вынутую товарищем из воды снизку с четырьмя окуньками и одиноким голавликом - его, Игорева, добыча солиднее этой пятерки.
   Но вот большая щука трепеща повисла в воздухе на кукане.
   - Ого! - Игорь был неприятно поражен.
   Конечно, нехороша вся эта история с помощью глушителям.
   Но до сих пор он старался утешить себя тем, что "зато они с ухой", теперь же уха могла быть и без его рыбы.
   Мальчик понуро опустил голову и поплелся вслед за Глебом на Кудеяров стан...
   Нехороший день был вчера у Игорька: он, действительно, позарился на подачку... Но и сегодня нс лучше.
   Археолог, всегда такой точный, аккуратный, на этот раз заставил себя долго ждать: он приехал не в три часа, как обещал.
   а перед вечером. Конечно, без него обедать не садились.
   За ухой дернула деда нелегкая рассказать ученому о том, что снова были взрывы на реке. При этом старик очень крепко и нелестно честил вредителей.
   ^Всегда спокойный и выдержанный, Дмитрий Павлович в тон деду назвал глушителей мерзавцами, по которым плачет решетка, и добавил что добьется привлечения их к судебной ответственности.
   Игорек вспыхнул. Ему подумалось, что Глеб все рассказал, что дед и Дмитрий Павлович, понося глушителей, имеют в виду именно его, помогавшего браконьерам. Плохо отдавая себе отчет в том, что говорил, он выпалил какую-то глупость, вроде того, что святых изображать из себя легче всего, а покопаться да разобраться, так никто никого не хуже и не лучше.
   Разволновавшись, он вскочил, бросил ложку и убежал. И не вернулся, несмотря на зов Дмитрия Павловича. Убежал с твердым намерением никогда не возвращаться на городище. Пасмурно, сумеречно было у него па сердце.
   В селе Игорь и до десяти часов не усидел. Не нашел себе ни дела, ни места. Поплелся к реке, побродил бесцельно вдоль берега, против воли поминутно посматривая на высокий мыс городища. Потом искупался на тихой золотой отмели, лег на песок.
   Отсюда хорошо были видны площадка, курень, бугры выброшенной из раскопа земли. У куреня возле костра сидел дед, р.идпо кулеш варил. Глеб, примостившись у раскопа с планшетом, чертил что-то или рисовал. Вера орудовала веником. Дмитрия Павловича не видать. Никто нс копал. Неужели потому, что он, Игорек, не явился на работу?
   Вот Вера приложила руку ко лбу, защищая глаза от солнца, и посмотрела в его сторону.
   - А, ну их! Подумают, что нарочно торчу перед курганом и глаза им мозолю: жду, чтобы позвали!
   Игорь вскочил и, на ходу одеваясь, ушел вверх по реке, дальше от городища. Долго сидел, полный невеселых дум, у глубокого омута, смотрел, как кружит по поверхности воды и не может никуда вырваться из водоворота легкое утиное перышко.
   Захватило... Затянуло...
   Встал, и ушел еще дальше... Эх! Велика река, а тесно. Нет, места нс найти спокойного, когда в себе неспокойно.
   Зол. На кого? На себя и на "тех" чертей.
   И как раз "черти" свой голос опять подали: снова загремели взрывы в стороне городища. Верно, у того омута, где только-что кружило перышко там рыбно.
   Игорь постоял на месте и бросился к омуту.
   Они были действительно здесь. Двое - те самые. Один - долговязый, с длинным носом, голый плескался поодаль омута:
   складным сачком на короткой ручке собирал полуживую рыбу.
   Другой стоял у омута в светлой рубашке в полосочку. При галстуке даже, а колени голые! Стоял, одной рукой ухватясь за ствол прибрежной ивы, а в другой держал зеленую ветку и подгребал ею рыбу к бг-регу.
   В омуте кружило десятка два оглушенных крупных рыбин, ни мелочи вокруг - нс счесть.
   На высоком берегу над омутом лежали новенькие велосипеды п одежда глушителей. Рядом Игорь увидел два кирпичика тола.
   Полуодетый мужчина услыхал шум шагов, повернул к мальчику полное коротконосос лицо. Смешно топорщились куцые усики. Углы рта в довольной улыбке:
   - А! Старый знакомый! Помогай, паренек, забегай пониже, перехватывай. Одного сегодня возьмем!
   Да, Игорь и сам видел - удача. Рыбы сегодня набили против вчерашнего вдвое.
   И вдруг он поднял с травы желтый, похожий на мыло кусок взрывчатки, размахнулся и с силой швырнул им в человека с веткой. Тот шарахнулся в сторону, полетел в воду.
   Игорь рассвирепел... Что им еще сделать? Поломать велосипеды? Потоптать спнцы в колесах? Или вот... утоплю их барахло!
   Он сгреб руками одежду, поднял ее высоко над головой, что-то сообразил и, сорвавшись с места, кинулся по лугу, к городищу.
   Сзади послышались крики, брань, угрозы. Игорь некоторое время бежал, не оборачиваясь. Потом остановился, чтобы перевести дух, и оглянулся.
   Рано еще торжествовать! Глушители гнались за ним на велосипедах. Эх, маху дал! Надо было бы бежать в обход, кустами!
   До городища было еще с полкилометра. И с этой стороны, с раскопа, его никто не видел: заслоняли кусты по краю мыса.
   Преследователи отстали шагов па двести, но они на велосипедах. Хоть и не очень ровна дорога, а все же велосипедисты катят и здесь быстро. Догонят!
   - Глеб! - закричал Игорь.- Глеб! На помощь!
   Далеко еще. И ветер от городища - не услышит друг... А бежать уже тяжело, и преследователи близко...
   - Глеб! Глеб!
   Глеб был возле городища, в овраге: он пришел по воду.
   Место чудесное! Над студеной струёй родника с двух сторон опускались ольховые ветви. Возле самого источника лежал громадный камень, под струёй - другой. В нем углубление, выбитое очень давно. И Глеб, и Игорь были убеждены, что выбили его древние обитатели городища. И Дмитрий Павлович не отрицал такой возможности.
   Глеб наполнил у ключа ведро. Он очень торопился: его ждали с водой; только что на городище приехали на двух машинах экскурсанты из района несколько служащих и ребята из ремесленного училища. Сейчас там, наверху, Дмитрий Павлович досказывал о раскопках, о славянах, населявших некогда Кудеяров стан.
   Но как ни спешил мальчик, с полным ведром не разбежишься в чаще. Вышел он на тропу и шел в обход городишенского склона. И тут послышалось ему, что его кто-то зовет. Прислушался: опять отчаянный призывной крик:
   - Глеб! Выручай!
   "Игорь"! - Глеб узнал голос товарища. Он бросился на зов, расплескивая воду, обогнул мыс и увидел Игорька и его странных голых преследователей.
   - Это они! - тяжело дыша, крикнул Игорек.- Глушители...
   Вот их одежда!
   Мальчик споткнулся, чуть не упал, велосипедисты уже шагах в тридцати.
   Глеб бросился наперерез:
   - Беги! Я их задержу! - Не то в кино, не то в одном из фронтовых рассказов так говорил герой, солдат, готовый, если нужно, пожертвовать собой, спасая в бою товарища.
   И гордый своим решением, Глеб через несколько секунд оказался между Игорем и его врагами. Он вдруг выплеснул воду из ведра в лицо переднему, странно одетому велосипедисту. Тот от неожиданности потерял равновесие и упал. На него сналета наехал второй. Глеб выронил ведро и побежал вслед за Игорем.
   Преследователи бросили велосипеды, но продолжали погоню.
   Конечно, Глеб легко спрятался бы от них в кустах. Но Игорек карабкался на склон из последних сил, спотыкался, цеплялся за кусты, не выпуская, однако, из рук похищенной одежды.
   Глеб схватил пригоршню голубоватой мсргслевой щебенки и швырнул ее в лица разъяренным мужчинам. Те, громко и отвратительно ругаясь, упрямо лезли вверх.
   Спасла ребят громкая брань браконьеров. Ее услыхали на раскопе. Сверху послышались голоса, смех, удивленные возгласы.
   Игорь поднял голову. У края обрыва стояли Дмитрий Павлович и почти все экскурсанты. Женщины, правда, сразу отошли.
   - Спасены! - облегченно вздохнул Глеб.
   Миг - и возле него несколько шустрых ребят-ремесленников.
   Они с любопытством и очень бесцеремонно стали рассматривать опешивших преследователей,
   - Никак первобытные? - удивился один.
   - Дикие...- предположил другой.- Кольца бы им еще в ноздри,- и дабавил солидно, обращаясь к долговязому: - Хоть ветками прикрылся бы,- женщины увидят.