Неудача не заставила королеву отказаться от своего злого умысла. Она вышла и принесла новый рог с медом, в который снова подмешала яд.
   - Нехорошо заставлять других пить вместо себя, Синфиотли, - сказала она. - Этот рог ты должен выпить сам.
   - Я бы выпил, да к меду что-то добавлено, - отвечал Синфиотли.
   Услышав это, Сигмунд усмехнулся и, взяв из рук жены рог, осушил его так же, как и первый.
   Разгневанная Боргхильд до боли стиснула свои пальцы.
   - Ну погоди, - прошептала она, - рано или поздно ты выпьешь то, что я тебе приготовлю!
   Она подождала немного, а потом принесла Синфиотли третий рог.
   - Ты не Вольсунг, иначе ты не был бы таким трусом, - насмешливо сказала она. - Почему ты не пьешь?
   - Потому что мед отравлен, - громко ответил Синфиотли, смотря на Сигмунда.
   Но тот уже настолько охмелел, что только улыбнулся и сказал заплетающимся языком:
   - Все хорошо, пей спокойно, сын мой!
   Синфиотли выпил и в тот же миг бездыханным упал на пол.
   Шум в зале смолк, гости поднялись со своих мест, но их опередил Сигмунд. Весь его хмель разом прошел. Он осторожно поднял Синфиотли и приложил ухо к его груди. Сердце его приемного сына не билось. Король франков медленно поднял голову и, будто не замечая ни гостей, ни побледневшую как смерть королеву, вышел из замка.
   Потеряв голову от горя, Сигмунд нес на руках Синфиотли в поисках места, где бы он мог похоронить своего любимца. Он шел, не разбирая дороги, все вперед и вперед, пока не очутился на берегу длинного и узкого морского залива. Была ночь, но светила полная луна, и при ее свете Сигмунд увидел небольшую лодку, тихо скользившую по волнам.
   - Эй, лодочник! - позвал он. - Перевези меня на другой берег, и ты получишь щедрую награду!
   Лодка приблизилась. В ней сидел старик в старой широкополой шляпе и синем плаще. Сигмунд сразу же узнал в незнакомце того, кто когда-то принес ему чудесный меч.
   - Клади труп в лодку, - сказал ему старик, - и жди меня здесь - лодка слишком мала, чтобы взять сразу двоих.
   Сигмунд послушался и положил тело Синфиотли в лодку у которая сейчас же отчалила. Однако, вместо того чтобы плыть к противоположному берегу, старик направил ее прямо в открытое море.
   - Стой, стой! - крикнул Сигмунд. - Ты не туда едешь!
   Старик, не отвечая, продолжал молча работать веслами, уплывая все дальше и дальше.
   - Это Один, сам Один! - вдруг поняв все, воскликнул Сигмунд. - Он увозит Синфиотли в Валгаллу!
   В этот миг неизвестно откуда набежавшее облачко на один миг закрыло луну, а когда она снова вынырнула, ни старика, ни лодки уже не было видно. Они исчезли.
   СМЕРТЬ СИГМУНДА
   Сигмунд вернулся к себе в замок только на рассвете. Его гости уже разошлись, а Боргхильд ушла в свою спальню и не показывалась. Король франков позвал слугу и приказал ему передать королеве, что он желает ее видеть. Спустя некоторое время в пиршественную залу тихо вошла Боргхильд.
   - Ты хотел со мной поговорить, супруг мой? - спросила она, нерешительно останавливаясь у порога.
   Сигмунд окинул ее мрачным взглядом.
   - Ты отравила моего названого сына, - сказал он. - Как же мне отплатить тебе за это?
   - Синфиотли убил моего брата, - побледнев, возразила Боргхильд, - и я ему отомстила. Неужели ты не простишь меня? Или сын твоей сестры для тебя дороже жены?
   Лицо Сигмунда побагровело от гнева.
   - Ты не жена мне больше! - прогремел он. - Твое счастье, что я не убиваю женщин. Ступай прочь из моего дома, и горе тебе, если ты еще раз попадешься мне на глаза.
   Королева хотела что-то сказать, но, взглянув в глаза мужа, молча опустила голову и вышла. Больше Сигмунд ее не видел, а несколько месяцев спустя, когда он уже вернулся к себе на родину, до него дошла весть, что Боргхильд не вынесла позора и вскоре после своего изгнания умерла.
   Король франков вновь остался один. Шли годы. Его волосы постепенно белели, он чувствовал, что начинает стареть, и, как его дед Рерир, боялся умереть, не оставив по себе наследника. Многие советовали ему еще раз жениться, но он все колебался, не зная, на ком остановить свой выбор.
   Но вот как-то раз Сигмунд посетил своего соседа, старого короля Гилими, у которого была взрослая дочь, по имени Гьердис. Умная и красивая, она отличалась спокойным и кротким нравом и с первого же взгляда пленила сердце короля франков. С каждым днем Сигмунд все сильней и сильней влюблялся в девушку, хотя и боялся, что он уже слишком стар для того, чтобы стать ее мужем. Наконец он все же решил посвататься, но в это же время к Гьердис посватался и другой жених, не менее богатый и знатный. Это был король Линги из рода Гундингов. Старый Гилими долго не мог решить, что ему делать. Он боялся, что, выбрав одного из соперников, он обидит другого и тем самым наживет себе смертельного врага. Тогда, поразмыслив хорошенько, он пригласил к себе Сигмунда и Линги, приказал позвать Гьердис и сказал:
   - Дочь моя, перед тобой два могущественных короля, которые просят у меня твоей руки. Один из них, Сигмунд, уже стар, но его слава гремит по всему свету; другой, Линги, молод и красив собой. Он не так знаменит, как Сигмунд, но впереди у него еще целая жизнь. Мне трудно решить, кто из них лучше, а поэтому выбирай сама. Кого из них ты назовешь, тот и будет твоим мужем.
   Гьердис, подумав немного, ответила:
   - Седины человека говорят о его уме, а для меня ум дороже молодости. Имя Сигмунда известно повсюду, он честен и храбр, и я выбираю его.
   - Ты и вправду разумна, дочь моя, - произнес старый Гилими. - Я одобряю твой выбор и отдаю тебя Сигмунду.
   Король франков не ожидал, что Гьердис назовет его имя, и сам не верил своему счастью. Зато гордый Линги почувствовал себя оскорбленным и тут же уехал, поклявшись, что рано или поздно дочь Гилими будет принадлежать ему.
   Еще ни одна свадьба не праздновалась так долго и так весело, как свадьба Сигмунда и Гьердис. Некоторое время оба супруга жили в замке Гилими, а потом переехали в страну франков, куда за ними последовал и старый король, не пожелавший расставаться с любимой дочерью.
   После долгих лет скорби и одиночества для Сигмунда вновь настали счастливые дни, а вскоре его ждала еще большая радость: Гьердис сказала ему, что у нее скоро родится ребенок. Радовался этому известию и старый Гилими.
   Как-то майским утром Сигмунд и его тесть собрались на охоту. В сопровождении нескольких дружинников оба короля рысью выехали за ворота замка. Вдруг какой-то человек в крестьянской одежде, запыленной от долгой ходьбы, подбежал к Сигмунду и, указывая рукой на север, воскликнул прерывающимся от усталости и волнения голосом:
   - Там... там король Линги... Он высадился на берегу со своими братьями и несметным войском и идет сюда.
   - Спасибо тебе, - ответил Сигмунд и повернулся к Гилими. - Собирай наши дружины, отец, - сказал он, - а я пойду к Гьердис.
   Он соскочил с лошади и вбежал в замок. У порога его встретила встревоженная королева.
   - Что случилось? - спросила она.
   - Линги вместе со своей родней высадился на берегу и грозит нам войной, - отвечал Сигмунд. - Я надеюсь, что нам удастся его разбить, но лучше будет, если ты все же спрячешься. Ты знаешь большой лес неподалеку от моря. Возьми свою служанку и все самое ценное из моих сокровищ и ступай туда. Если мы победим, я буду знать, где тебя найти, если же нет, то тогда отправляйся к кому-нибудь из наших соседей и проси у него приюта и помощи.
   Гьердис пыталась возразить, но Сигмунд остановил ее.
   - Ты теперь не одна, - сказал он, - и должна думать о нашем будущем ребенке.
   И, в последний раз крепко обняв жену, король франков быстро вышел.
   Принесенная крестьянином весть была не совсем верной. Высадившись на берег, Линги не стал продвигаться в глубь страны, а остался на месте, чтобы дать своим людям отдохнуть после долгого плавания. Здесь его и нашли Сигмунд и Гилими с их дружинами.
   Битва началась около полудня и продолжалась до самого захода солнца. Франков было значительно меньше, но их могучий вождь со своим мечом в руках один стойл многих. Ни один щит, ни один шлем не могли выдержать его ударов. Он не считал поверженных им врагов, да их и невозможно было сосчитать. К концу дня руки Сигмунда были в крови по самые плечи. Потеряв надежду победить короля франков в рукопашном бою, неприятельские воины стали метать в него свои копья, но две невидимые человеческому глазу валькирии, летая вокруг богатыря, ловили их на лету и бросали на землю. Дружина Линги, не выдержав натиска франков, стала отступать к кораблям. Сигмунд яростно преследовал их, как вдруг перед ним, как из-под земли, вырос одноглазый старик в широкополой шляпе и синем плаще. На этот раз в его руке был не меч, а длинное, покрытое диковинной резьбой копье, острие которого ярко сверкало в лучах солнца.
   - Настал твой час, Сигмунд! - сказал он.
   Король франков только усмехнулся и изо всех сил ударил его мечом. Но чудесный клинок Сигмунда, встретившись с копьем старика, вдруг разлетелся пополам. В тот же миг охранявшие богатыря валькирии улетели прочь, и одно из брошенных врагами копий тяжело ранило его в грудь. Кровавый туман застлал глаза Сигмунда, и он, теряя сознание, упал прямо под ноги своих врагов.
   И тут же ряды франков дрогнули. Напрасно старый Гилими пытался снова повести их в бой. Охваченная паническим страхом, дружина обратилась в бегство, а вскоре и сам Гилими с разрубленной головой уже лежал на поле невдалеке от своего зятя.
   Увидев, что франки бегут, Линги с братьями устремился к королевскому замку. Он спешил взять в плен Гьердис, а заодно прибрать к рукам и сокровища Сигмунда, которые манили его не меньше, чем прекрасная дочь Гилими. Однако его ждало разочарование - он нашел замок пустым. Молодая королева, а вместе с нею и значительная часть сокровищ бесследно исчезли. Взбешенный Линги призвал воинов и приказал им тотчас же разыскать и привести беглянку, но наступила ночь и они были вынуждены отложить свои поиски до утра.
   Повинуясь воле Сигмунда, королева и ее служанка еще до полудня ушли в лес. Там они зарыли принесенные ими драгоценности, а сами пробрались на опушку, откуда им было видно все сражение.
   Когда Гьердис увидела, что ее муж упал, она вскрикнула и, вскочив на ноги, хотела бежать к нему, но верная служанка удержала ее за платье.
   - Остановись, госпожа! - воскликнула она. - Короля ты не спасешь, а только погубишь себя и свое дитя.
   Молодая женщина вспомнила наказ Сигмунда и послушно осталась на месте, но едва последний неприятельский воин покинул поле сражения, как она уже была около своего мужа. Опустившись на колени, Гьердис осторожно приподняла руками голову Сигмунда и прижалась щекой к его широкому, испещренному морщинами лбу. Король франков вздохнул и открыл глаза.
   - Ты жив, ты только ранен! - радостно воскликнула королева. - Скажи скорей, чем я могу тебе помочь?
   - Мне не нужно ничьей помощи, Гьердис, - тихо ответил Сигмунд. - Есть люди, которые до конца цепляются за жизнь, но я сделал все, что мне было предназначено, и теперь хочу умереть. Ты видишь сама, что счастье мне изменило : мой чудесный меч сломался пополам. Сам Один призывает меня к себе, и я должен идти.
   - Нет, останься со мной, мой дорогой! - обливаясь слезами, вскричала Гьердис. - Кто же отомстит Линги за твою смерть?
   - Это сделает другой: тот, кого ты носишь под своим сердцем, - сказал Сигмунд. - Глаза умирающего смотрят в будущее, и боги открывают ему свои предначертания. Запомни же мои слова: наш сын станет богатырем, равного которому не было, нет и не будет на свете. Он совершит бессмертные подвиги, и скальды воспоют его имя в своих песнях.
   Он с трудом приподнялся и, взяв обе половинки своего меча, протянул их Гьердис.
   - Возьми их, - слабеющим голосом произнес он. - Придет время, и искусный мастер сделает из них меч для моего сына. Он будет называться "Грам" и принесет смерть тому, кто сделал тебя вдовой.
   - Скажи, как мне назвать сына? - спросила Гьердис, наклоняясь к его губам.
   - Назови его Сигурд, - прошептал король франков.
   Его голова бессильно поникла, и глаза закрылись навсегда.
   Молодой месяц уже давно скрылся за лесом, короткая майская ночь подходила к концу, а королева по-прежнему сжимала в руках голову мужа и не шевелилась.
   Вдруг к ней подбежала служанка.
   - Госпожа, - сказала она, - бежим в лес! В море показались чьи-то корабли!
   Гьердис подняла голову. Далеко-далеко, там, где бледное, предрассветное небо сливалось с еще темной полоской моря, были отчетливо видны паруса многочисленных кораблей. Она наклонилась, в последний раз крепко поцеловала побелевшее лицо Сигмунда и тихо опустила его голову на землю.
   - Пойдем, - сказала она вставая.
   Обе женщины снова ушли в лес и спрятались в кустах на опушке.
   С первыми лучами солнца с моря подул свежий ветер. Воспользовавшись этим, неизвестные корабли подошли к самому берегу. Королева и ее служанка увидели, как на берег высадились рослые воины в высоких, украшенных лебедиными крыльями шлемах.
   - Это викинги, - прошептала Гьердис и, помолчав немного, добавила: - Я пойду к ним и попрошу их помощи. Здесь мы все равно умрем с голоду, а попасться в руки Линги для меня хуже смерти.
   - Подожди, госпожа, - возразила служанка. - Давай лучше сначала поменяемся платьями и захватим из леса драгоценности. Кто знает, что может случиться.
   - А ты не боишься, что они уедут раньше, чем мы вернемся? - спросила Гьердис.
   - Нет, госпожа: ветер дует с моря, и, если они захотят отчалить, им придется здорово поработать веслами. Наверное, они подождут, пока ветер переменится.
   Служанка была права. Когда обе женщины, переодевшись и с трудом неся мешки с золотом, вышли из лесу, викинги все еще были на берегу и осматривали трупы убитых воинов. Среди приехавших особенно выделялся один. Он был выше всех ростом, и его вооружение было намного богаче, чем у остальных. Увидев служанку, переодетую в королевское платье, и сопровождающую ее Гьердис, он сделал несколько шагов им навстречу и сказал:
   - Я король Альф, сын Хиальпрека Датского. Мы возвращаемся на родину из дальнего плавания и решили немного отдохнуть на вашем берегу. Но я вижу, - тут он показал рукой на покрытый многочисленными трупами берег,- что здесь не далее чем вчера произошла жестокая битва.
   - Ты прав, - ответила служанка, стараясь подражать голосу и осанке своей госпожи. - Вчера здесь действительно была битва, и в этой битве я потеряла своего мужа, Сигмунда, сына Вольсунга. Мой замок и вся наша стража захвачены королем Линги из рода Гундингов, и теперь я вынуждена просить твоей помощи.
   - И ты ее получишь! - воскликнул король Альф. - Я много слышал о Сигмунде и знаю, что это был великий король и славный воин. Но ты не сказала мне свое имя.
   - Меня зовут Гьердис. Я дочь короля Гилими, который тоже пал в этом сражении, - отвечала мнимая королева.
   - Мы похороним их обоих с подобающими почестями! - воскликнул датчанин. - А ты вместе со своей служанкой ступай на мой корабль. Там вас накормят и напоят, и вы сможете спокойно отдохнуть.
   Гьердис и ее служанка направились к кораблям, а датский король с удивлением посмотрел им вслед. От зоркого глаза Альфа не укрылось, что та, которая выдавала себя за королеву, ступала тяжело, как человек, привыкший много работать, и была далеко не так красива, как ее служанка.
   Вскоре пламя огромного погребального костра, который развели викинги, поглотило трупы короля франков и его тестя. Все разошлись по кораблям. Ветер уже переменился, и суда датчан легко заскользили по волнам по направлению к берегам своей родины. Во время плавания король Альф внимательно разглядывал обеих женщин и все больше и больше убеждался в том, что его обманывают. Наконец он отвел в сторону мнимую королеву и спросил:
   - Скажи мне, Гьердис, дочь Гилими и супруга славного Сигмунда, как ты узнавала в длинные зимние ночи, что уже настало утро и тебе пора вставать?
   - О, - рассмеялась та, - проспать я никак не могла: отец или мать задолго до рассвета будили меня хорошим пинком в бок.
   - Странные привычки имели твои родители, королева франков, - прошептал про себя Альф. - Подожди меня здесь, - добавил он громко, а сам подошел к Гьердис.
   - Скажи мне, служанка, - повторил он свой вопрос, - как ты узнавала в длинные зимние ночи, что уже наступило утро и тебе пора вставать, чтобы прислуживать своей госпоже?
   - Мой отец подарил мне золотое кольцо, которое я носила на пальце, - ответила Гьердис. - К утру кольцо становилось холоднее, и по этому признаку я знала, что пора вставать.
   - Ну и богата же ваша страна, если даже служанки у вас носят золотые кольца! - рассмеялся датчанин. - А теперь скажи мне, королева, почему ты задумала меня обмануть?
   Гьердис сначала испугалась, а потом честно призналась Альфу, что она, не зная, как их примут викинги, послушалась совета служанки и обменялась с ней платьем.
   - Не бойся ничего, - сказал молодой король, - ты будешь почетной гостьей в доме моего отца, и твой будущий ребенок станет ему таким же внуком или такой же внучкой, как и дети его детей.
   Гьердис молча опустила голову: ей вспомнились предсмертные слова мужа.
   - Это будет мальчик, - прошептала она наконец. - И я назову его Сигурд.
   СИГУРД
   ЮНОСТЬ СИГУРДА
   Король Альф не обманул Гьердис. Его отец, Хиальпрек Датский, радушно принял вдову знаменитого Сигмунда. Он поселил ее в своем замке, приказал слугам оказывать ей королевские почести и позаботился о том, чтобы она ни в чем не нуждалась. Когда же спустя несколько месяцев предсказание покойного вождя франков сбылось и у Гьердис появился сын, старый король попросил ее принести ребенка к нему и долго любовался маленьким крепышом с голубыми глазами, нежным, красивым личиком и белокурыми локонами. Узнав, что молодая женщина назвала мальчика Сигурдом, Хиальпрек довольно усмехнулся в свою густую, начинающую седеть бороду.
   - Это хорошее имя, - сказал он. - Оно происходит от двух слов: "побеждать" и "защищать". Тот, кто его носит, должен со временем стать верным защитником своей страны и победами над врагами охранять ее мир и спокойствие. Твоему сыну предстоит славное будущее.
   С этого дня маленького Сигурда часто приносили к Хиальпреку, и он постепенно привязался к доброму старику не меньше, чем к родной матери.
   Мальчик рос удивительно быстро. В три года он был уже ростом с шестилетнего, когда же ему исполнилось восемь лег, многие принимали его за взрослого юношу. Тогда его дед, как он называл Хиальпрека, решил, что настала пора его учить.
   В замке датского короля уже много лет жил гном Регин, маленький горбун с длинной черной бородой и крохотными хитрыми глазками. Он был угрюм и молчалив, а порой злобен. Но старый король ценил его за обширные познания во всех науках и за то редкое искусство, с которым он изготовлял оружие и всевозможные украшения из серебра, золота и драгоценных камней. Ему-то и поручил Хиальпрек воспитывать своего названого внука, и Регин с обычным усердием принялся за новую работу.
   Сигурд оказался способным учеником, и спустя несколько лет он уже знал все, что надлежало знать королевскому сыну. Юноша научился читать и писать, ездить верхом, владеть оружием и играть во всевозможные игры. Он выучил также языки всех соседних народов и постиг искусство мореплавания. Предсказания Сигмунда продолжали сбываться.
   В свои пятнадцать лет Сигмунд был на голову выше самого рослого воина, а его могучие плечи и широкая грудь говорили об исполинской силе. Занимаясь с юношей, Регин был по-прежнему замкнут и молчалив, но чем старше становился Сигурд, тем внимательнее приглядывался к нему хитрый гном, словно одолеваемый тайной думой.
   - Послушай, - сказал он однажды своему воспитаннику, когда они вдвоем сидели во дворе королевского замка, - неужели тебе не стыдно так жить? Ты молод и знатен, твой отец был великий король, а здесь тебя держат на положении слуги.
   Сигурд широко раскрыл глаза.
   - На положении слуги? - повторил он удивленно. - Почему? Разве король Хиальпрек мне в чем-нибудь отказывает, разве он относится ко мне хуже, чем к другим своим внукам?
   Регин рассмеялся.
   - У нашего короля недурно живется и простым слугам, сказал он. - Но я вижу, что все внуки Хиальпрека уже давно имеют собственных лошадей, а ты ходишь пешком, как какой-нибудь пастух.
   - Я никогда не просил деда подарить мне коня, - возразил Сигурд. - А если попрошу, то будь уверен, что он мне в этом не откажет.
   С этими словами юноша поднялся и, оставив Регина, пошел прямо к Хиальпреку.
   - Дедушка, - сказал он ему, - я уже вырос и хочу иметь собственного коня.
   - Я давно жду от тебя этой просьбы, - добродушно улыбаясь, ответил старый король, - и рад ее исполнить. Ты знаешь, где пасется мой табун, ступай к нему и выбери себе любого коня, который придется тебе по нраву.
   Обрадованный юноша горячо обнял старика и, не медля ни минуты, поспешил на пастбище.
   Табун Хиальпрека пасся на опушке небольшого леса, в двух часах ходьбы от замка. В нем было несколько сот коней разной породы и масти. Сигурд долго в нерешительности ходил вокруг, не зная, на каком из них остановить свой выбор, когда вдруг увидел одноглазого старика в широкополой шляпе и синем плаще, который шел к нему из лесу.
   - Что ты тут делаешь и не могу ли я тебе чем-нибудь помочь? - приветливо спросил его незнакомец, подходя ближе.
   - Я выбираю себе коня, - ответил юноша. - Ты стар и опытен и, конечно, знаешь больше меня. Скажи, как мне узнать, какая из этих лошадей самая лучшая?
   - Это не так трудно сделать, - сказал одноглазый старик. - Поблизости отсюда течет река. Загони в нее табун и возьми себе того коня, который первым переплывет на другую сторону.
   - Спасибо за совет! - радостно воскликнул Сигурд.- Подожди меня здесь, и ты увидишь, что я не останусь неблагодарным.
   И он, громко свистя и размахивая руками, погнал табун к реке. Испуганные лошади сгоряча бросились прямо в воду, но поток был широк и стремителен, и все они вскоре повернули обратно к берегу, кроме одного серого жеребца, который, легко борясь с волнами, быстро переплыл на противоположный берег, а потом, видя, что никакой опасности больше нет, так же легко вернулся назад.
   - Вот тебе и конь! - рассмеялся одноглазый старик, который неотступно следовал за юношей. - Да к тому же лучший конь на земле, потому что, - добавил он тихо, - он происходит от самого Слейпнира, восьминогого жеребца Одина.
   Сигурд обернулся, чтобы спросить незнакомца, откуда он это знает, но, к своему изумлению, увидел, что тот уже исчез. Догадавшись, что с ним разговаривал не простой смертный, он решил никому не рассказывать об этой встрече и, позвав конюхов, приказал им отвести серого жеребца в замок.
   Таинственный незнакомец не обманул юношу. Грани - так Сигурд назвал своего скакуна - был быстрее и выносливее любой другой лошади. Он быстро привык к юноше и на каждое ласковое слово молодого хозяина отвечал ему радостным ржанием. Регин с довольной усмешкой смотрел, как Сигурд объезжает Грани, но, когда тот спросил его, похож ли он теперь на слугу, карлик лукаво прищурился и ответил:
   - Одна лошадь еще не делает воина. Настоящего воина делает добрый меч.
   - Ну, так выкуй мне его, - сказал Сигурд. - Ты искусный мастер, и для тебя это не составит труда.
   - Сковать меч для такой руки, как твоя, - большой труд, и для этого действительно требуется настоящее искусство, - отвечал Регин. - Но у тебя будет меч, и такой, лучше которого я еще не делал.
   Они пошли к кузнецу, и гном тут же принялся за работу. Несмотря на маленький рост, он был силен и крепок и, как перышком, размахивал огромным молотом. Сигурд видел много мечей, изготовленных Регином, но на этот раз гном превзошел самого себя, и скованный им клинок был намного острее всех тех, которые он делал раньше.
   - Ты доволен? - гордо спросил он юношу, внимательно разглядывавшего его работу.
   - Не знаю, - отвечал тот. - По красоте твой меч не знает себе равных. Посмотрим, каков он будет в деле.
   Он размахнулся и изо всех сил ударил мечом по железной наковальне Регина. Клинок со звоном разлетелся на куски. Сигурд молча посмотрел на гнома.
   - Да, ты силен, - покачав головой, сказал Регин. - Ты даже сильней, чем я думал. Придется мне теперь показать все мое искусство!
   И он снова застучал молотом. Его второй меч оказался еще лучше первого, но и он сломался пополам при первом же ударе Сигурда.
   - Тебе придется искать себе другого мастера, - ворчливо сказал Регин, гася горн и сердито швыряя в сторону молот и клещи. - Для твоей руки мои мечи не годятся.
   Разочарованный юноша вышел из кузницы и печально побрел в замок. Гьердис сразу заметила сдвинутые брови сына и спросила его, чем он озабочен.
   - Ах, - ответил Сигурд, - мне говорят, что тот не воин, у кого нет доброго меча, а они все ломаются в моих руках, как деревянные.
   Гьердис улыбнулась.
   - Подожди немного, - сказала она. - Может быть, мне удастся тебе помочь.
   Бывшая королева франков прошла в свою опочивальню и вскоре вернулась назад, держа в руках две половинки меча.
   - Это клинок твоего отца, Сигмунда, - сказала Гьердис, сам Один подарил ему этот меч. Он же и сломал его своим копьем. Отнеси эти половинки Регину и попроси сковать их вместе. Тогда у тебя будет меч, который выдержит все удары. Но помни, Сигурд, - добавила она. - Отец, умирая, ожидал, что ты отомстишь за него этим мечом. Этого жду от тебя и я.
   Глаза Сигурда заблестели. Он прижал к груди предсмертный дар Сигмунда и побежал обратно к Регину. Гном долго с удивлением рассматривал обломки замечательного клинка, потом, не говоря ни слова, опять разжег горн и поднял с земли брошенные инструменты. Сигурд также молчал, с замиранием сердца ожидая конца работы Регина. Все так же молча взял он немного позже из рук гнома готовый меч, молча ударил им по железной наковальне и только тут вскрикнул от восторга: чудесный подарок отца богов рассек ее пополам и глубоко ушел в землю.