Молчание тянулось минуты две.
– Не знал, – наконец пробормотал Николай. – Ни у кого из моих знакомых нет именного пистолета. Ордена и то чаще дают.
– Ну что, стоит моя информация вашей? – спросил Блинков-младший.
– Конечно-конечно, – рассеянно поддакнул Николай. – Только ты положи все на место.
152
Глава XX
Глава XXI
– Не знал, – наконец пробормотал Николай. – Ни у кого из моих знакомых нет именного пистолета. Ордена и то чаще дают.
– Ну что, стоит моя информация вашей? – спросил Блинков-младший.
– Конечно-конечно, – рассеянно поддакнул Николай. – Только ты положи все на место.
152
– Вы думаете, к тайнику придет преступник? – с пониманием спросил Блинков-младший.
– Какой преступник? – удивился полицейский. – Майор придет и возьмет свой пистолет.
Он еще ничего не понял!
– Майор уже никогда не придет, – с горечью сообщил Блинков-младший. И рассказал Николаю свою версию Дела о пропавшем майоре.
В двух словах повторим то, что и так должно быть известно Николаю, раз он прикомандирован к майору Снежко для связи. Прежде всего если Снежко был майором еще в восьмидесятом году, то сейчас он полковник или скорее всего пенсионер. Бывшие сослуживцы попросили его понаблюдать за особняком под медной крышей. Делу не придавали особого значения. «Оперативная проверка: то ли есть преступники, то ли нет, то ли на этой вилле, то ли на другой». В общем, самое пенсионерское занятие – живи себе на даче и поглядывай в бинокль вместо телевизора. Майор (будем называть его так) согласился, потому что скучал по настоящей оперативной работе.
Наблюдение не давало результатов. Майор уже знал в лицо всех обитателей виллы. Знал, в котором часу встает повар, чтобы приготовить завтрак, какие книжки читает Натали и какой марки пиво пьет Худышка. В их поведении ничего подозрительного не было. Майор уже давно доложил бы, что версия с виллой – ошибочная и надо снимать наблюдение. Если бы лицо одного из обитателей особняка под медной крышей не казалось ему смутно знакомым.
Потом они нос к носу столкнулись в единственном на всю округу магазине в Больших Грязкжах. Снежко узнал человека из своего прошлого – матерого преступника. Кого именно, гадать бесполезно. По возрасту подходит и пожилой охранник, которого Блинков-младший видел в «Контроле за периметром», и пузатый Палыч, и повар, и отец Дэнни.
Майор против этого человека не имел никаких улик. Он только знал, что у него преступное прошлое, и решил продолжать наблюдение.
Время от времени они сталкивались в магазине. Казалось, преступник не узнает майора Снежко в постаревшем пенсионере. Они заново познакомились, и майор получил приглашение на ужин. Наверное, и катер за ним прислали, как вчера за Блинковым-младшим с Иркой.
Опытный оперативник Снежко, разумеется, предполагал, что его станут проверять. Скажем, позовут в бассейн поплавать, а тем временем кто-нибудь обыщет его одежду. В такой ситуации оружие не спасет, а только выдаст оперативника. Снежко убрал пистолет в тайник и отплыл на белопенном катере, не подозревая, что чем-то уже выдал себя. Может, случайной оговоркой или отблеском стекол бинокля на чердаке бабулиного дома. А может, преступник давно узнал майора, только виду не подавал.
Так погиб ветеран правоохранительных органов майор Снежко. Его тело покоится где-то на дне Псковского озера. А преступник, заметая следы, явился к бабуле. «Вашему постояльцу стало плохо за ужином, – сказал он, – и его увезли в больницу. А меня он просил заехать к вам за вещами».
Он должен был забрать вещи майора, потому что в них могли оказаться уличающие его записи.
Пистолет остался в тайнике. О нем не знали ни преступник, ни бабуля, ни даже те, кто послал майора Снежко на задание. Ведь это было не служебное, а наградное оружие. Снежко мог никому и не докладывать, что взял его с собой в деревню.
Без пистолета Дело о пропавшем майоре не стоило выеденного яйца. Подумаешь, объелся пенсионер за ужином и угодил в больницу. Поболеет и вернется. Поэтому полковник Кузин, не колеблясь, отправил в Малые Грязюки Блинкова-млад-шего с Иркой. Пускай помогут бабуле, а заодно и разузнают, что говорят о майоре Снежко в особняке под медной крышей.
Но теперь, когда Блинков-младший нашел пистолет, все выглядело совершенно иначе!
Ни один офицер, если он жив и в сознании, не бросит свое личное оружие. Он слишком хорошо знает, что может случиться, если оно попадет в руки преступника или просто дурака.
Майор Снежко должен был сам вернуться за пистолетом или позвонить в милицию, чтобы его забрали из тайника.
А если не вернулся и не позвонил, – значит, его нет в живых.
– Какой преступник? – удивился полицейский. – Майор придет и возьмет свой пистолет.
Он еще ничего не понял!
– Майор уже никогда не придет, – с горечью сообщил Блинков-младший. И рассказал Николаю свою версию Дела о пропавшем майоре.
ДЕЛО О ПРОПАВШЕМ МАЙОРЕ
(Версия Блинкова-младшего)
В двух словах повторим то, что и так должно быть известно Николаю, раз он прикомандирован к майору Снежко для связи. Прежде всего если Снежко был майором еще в восьмидесятом году, то сейчас он полковник или скорее всего пенсионер. Бывшие сослуживцы попросили его понаблюдать за особняком под медной крышей. Делу не придавали особого значения. «Оперативная проверка: то ли есть преступники, то ли нет, то ли на этой вилле, то ли на другой». В общем, самое пенсионерское занятие – живи себе на даче и поглядывай в бинокль вместо телевизора. Майор (будем называть его так) согласился, потому что скучал по настоящей оперативной работе.
Наблюдение не давало результатов. Майор уже знал в лицо всех обитателей виллы. Знал, в котором часу встает повар, чтобы приготовить завтрак, какие книжки читает Натали и какой марки пиво пьет Худышка. В их поведении ничего подозрительного не было. Майор уже давно доложил бы, что версия с виллой – ошибочная и надо снимать наблюдение. Если бы лицо одного из обитателей особняка под медной крышей не казалось ему смутно знакомым.
Потом они нос к носу столкнулись в единственном на всю округу магазине в Больших Грязкжах. Снежко узнал человека из своего прошлого – матерого преступника. Кого именно, гадать бесполезно. По возрасту подходит и пожилой охранник, которого Блинков-младший видел в «Контроле за периметром», и пузатый Палыч, и повар, и отец Дэнни.
Майор против этого человека не имел никаких улик. Он только знал, что у него преступное прошлое, и решил продолжать наблюдение.
Время от времени они сталкивались в магазине. Казалось, преступник не узнает майора Снежко в постаревшем пенсионере. Они заново познакомились, и майор получил приглашение на ужин. Наверное, и катер за ним прислали, как вчера за Блинковым-младшим с Иркой.
Опытный оперативник Снежко, разумеется, предполагал, что его станут проверять. Скажем, позовут в бассейн поплавать, а тем временем кто-нибудь обыщет его одежду. В такой ситуации оружие не спасет, а только выдаст оперативника. Снежко убрал пистолет в тайник и отплыл на белопенном катере, не подозревая, что чем-то уже выдал себя. Может, случайной оговоркой или отблеском стекол бинокля на чердаке бабулиного дома. А может, преступник давно узнал майора, только виду не подавал.
Так погиб ветеран правоохранительных органов майор Снежко. Его тело покоится где-то на дне Псковского озера. А преступник, заметая следы, явился к бабуле. «Вашему постояльцу стало плохо за ужином, – сказал он, – и его увезли в больницу. А меня он просил заехать к вам за вещами».
Он должен был забрать вещи майора, потому что в них могли оказаться уличающие его записи.
Пистолет остался в тайнике. О нем не знали ни преступник, ни бабуля, ни даже те, кто послал майора Снежко на задание. Ведь это было не служебное, а наградное оружие. Снежко мог никому и не докладывать, что взял его с собой в деревню.
Без пистолета Дело о пропавшем майоре не стоило выеденного яйца. Подумаешь, объелся пенсионер за ужином и угодил в больницу. Поболеет и вернется. Поэтому полковник Кузин, не колеблясь, отправил в Малые Грязюки Блинкова-млад-шего с Иркой. Пускай помогут бабуле, а заодно и разузнают, что говорят о майоре Снежко в особняке под медной крышей.
Но теперь, когда Блинков-младший нашел пистолет, все выглядело совершенно иначе!
Ни один офицер, если он жив и в сознании, не бросит свое личное оружие. Он слишком хорошо знает, что может случиться, если оно попадет в руки преступника или просто дурака.
Майор Снежко должен был сам вернуться за пистолетом или позвонить в милицию, чтобы его забрали из тайника.
А если не вернулся и не позвонил, – значит, его нет в живых.
Глава XX
Майор Снежко раскрывается
Блинков-младший закончил свое печальное повествование и умолк. Ему было жалко майора, пропавшего так нелепо. – Все? – спросил Николай. Он вытащил из пистолета обойму и стал вылущивать из нее патроны. Боевыми были только два верхних, а под ними показался патрон с пластиковой тренировочной пулей.
– Все, – удивился Блинков-младший.- А что еще тут добавить?
Полицейский снова зарядил обойму, с лязгом вогнал ее в рукоятку пистолета и прицелился в облупленный таз на стене сарая. Мама Блинкова-младшего точно дала бы ему по рукам за такие игры с оружием.
– Ну, если все, то пошли со мной. Сейчас увидишь, что такое межведомственные интриги.
Сунув пистолет в шкатулку, полицейский лихо спрыгнул с сеновала и пошел. Блинков-младший догнал его уже во дворе.
– Держи, – Николай на ходу сунул ему шкатулку. – Ты нашел, ты и вернешь.
Бабуля так и не сняла замок с двери. Не останавливаясь, Николай направился известным путем – к выходящему на озеро окошку и через него в дом.
– Не топай, – шепнул он, за руку втягивая Блинкова-младшего на подоконник. – С поличным брать будем!
С поличным! Ничего себе! Блинков-младший понял, что сейчас не время для вопросов, и молча кивнул.
С этой минуты они объяснялись жестами.
Николай на цыпочках подошел к обеденному столу и кивком показал: берись за тот край. Еще кивок: поднимаем, несем туда… Ставим.
В потолке над столом был квадратный люк на чердак. Блинков-младший начал кое о чем догадываться.
Полицейский без единого шороха влез на стол и втащил за собой Блинкова-младшего. Потолок был невысокий. Митьке пришлось наклонить голову, а Николай вообще согнулся в три погибели. Крышка люка лежала у него на плечах и уже приподнялась на полпальца. Стоило полицейскому выпрямиться, и он по грудь высунулся бы на чердак.
Сцепив руки на животе, Николай корчил непонятные гримасы. Блинков-младший не мог сообразить, что от него требуется.
– Ногу! – прошипел полицейский.
Теперь понятно: Блинков-младший поставил ногу на его сцепленные в замок руки и сам шепотом скомандовал:
– Три-четыре!
Бабах! Крышка люка откинулась, Блинков-младший как стратегическая ракета из шахты взлетел на чердак, и в то же мгновение из люка выскочил Николай.
У полукруглого чердачного окошка стояла тренога с огромным биноклем, выкрашенным в зеленый армейский цвет. Он весил, наверное, килограммов десять. Конечно, смотреть в такой бинокль с рук было невозможно – только сидя у треноги. Наблюдатель, застигнутый на чердаке Николаем и Блинковым-младшим, поставил себе для этого пляжный шезлонг и даже не сидел, а полулежал. Из-за спинки шезлонга были видны только его растопыренные локти. Наблюдатель носил спортивную куртку с тремя полосками на рукаве. Блинков-младший не верил своим глазам!
– Думаете, вас не было видно, когда вы шли через двор? – не оборачиваясь, произнес наблюдатель, и Блинков-младший узнал его окончательно и несомненно. – О ваших фокусах, младший лейтенант Столетов, я доложу по команде. Устроили, понимаешь, игру в казаки-разбойники! Николай ничуть не смутился.
– Докладывайте, докладывайте, – ответил он таким тоном, как будто наблюдатель спрашивал его разрешения. – Тут Митек вам подарочек припас, так вы и о нем не забудьте доложить!
Наблюдатель встал и наконец обернулся.
Да, это была бабуля. С кислой гримасой она смотрела на шкатулку в руках Блинкова-младшего.
– Именными пистолетами разбрасываемся, Валентина Степанна? – укорил ее Николай. – Вы бы еще на Поле Чудес его зарыли.
Вот так! Валентина Степановна, а никакая не Мария Петровна! Майор В. С. Снежко!
– От него и прятала, – кивнув на Блинкова-младшего, пробурчала майор Снежко. – Мальчишки везде суют свой нос.
– Он уже не мальчишка, – возразил Николай. – Мальчишка бы сцапал ваш пистолет и побежал в овраг стрелять.
– Ладно, мир, – предложила майор Снежко. – Я больше не буду писать, чтобы ребят отозвали, а ты не пиши про пистолет. А то неудобно: у опера с двадцатипятилетним стажем чуть пистолет не свистнули.
– Вот и я говорю: зачем было писать? – продолжал сводить счеты Николай. – Мы с вами, кажется, все решили на своем уровне: если ребята вам будут мешать, устроим им «дизентерию» и увезем на «Скорой». Так нет, вы пишете своему начальнику отдела, начальник отдела пишет вашему генералу, ваш генерал пишет нашему, и в итоге влетает моему полковнику.
– Уже влетело? – без тени раскаяния поинтересовалась майор Снежко. – Оперативненько сработали.
– Да, с кляузами ваше ведомство оперативненько срабатывает. Оно только с преступниками три месяца топчется, – вставил шпильку Николай. Блинков-младший понял, что это и есть межведомственные интриги.
Майор Снежко развернула свой шезлонг спиной к биноклю, уселась и разочарованно сказала:
– Да нет никаких преступников, Коля. Все лето здесь торчу, и без толку. У меня вторую неделю лежит рапорт, что наблюдение нужно снимать. Поставлю сегодняшнюю дату и отошлю с тобой. А то скоро первое сентября, нужно внука собирать в первый класс. Как думаешь, до осени наши решат меня отозвать?
– Не знаю. Это же ответственное решение, не то что жалобы запуливать в налоговую полицию, – еще раз подковырнул Николай.
Майор Снежко подняла руки вверх.
– Ну, виновата! Я просто устала здесь жить, прятаться от приятельниц твоей бабули и целыми днями сидеть на чердаке. Это не работа и не отдых, а не пойми что. Конечно, не стоило жаловаться на твоего полковника. Я просто злость на нем сорвала.
– «Виновата» к делу не подошьешь, – заявил полицейский. – Валентина Степанна, сделайте одолжение, повремените с рапортом еще недельку. Митек вам будет докладывать, что происходит на вилле, а вы его упомянете в одном донесении, в другом. Вот и выйдет, что полковник-то мой не зря подключил ребят к этому делу.
– Очковтирательство, – буркнула майор Снежко. Было видно, что ей ужасно не хочется торчать здесь лишнюю неделю.
– Восстановление справедливости, – возразил Николай. – Митек уже свой человек на вилле, а вы еще ни разу там не были.
– А передо мной и не ставили такую задачу. Мое дело – наблюдать и докладывать.
– Ага, – поддакнул Николай. – «С девяти тридцати до десяти сорока трех повар играл с лакеем в дурачка». Очень содержательная информация!
Майор Снежко засмеялась. У нее была яркая белозубая улыбка, и Блинков-младший подумал, что не так уж ей много лет.
– А я должна возмутиться и закричать: «Нет, я совсем не за поваром наблюдала!» Профессионально играешь, Коля, только я тоже чуть-чуть знакома с тактикой допроса.
«Чуть-чуть» она произнесла таким тоном, что было ясно: ох, не чуть-чуть, а много-много.
– А за кем вы наблюдали? – влез Блинков-младший, прекрасно понимая, что выглядит наивным. Если майор Снежко не ответила на поставленный исподтишка вопрос Николая, то уж ему-то… В том-то и дело, что может ответить! Потому что майору уже все равно. Она хочет снимать наблюдение.
И лжебабуля ответила своему лжевнуку. Именно такими словами:
– А, теперь уже все равно. Я наблюдала за катером.
Блинков-младший посмотрел на Николая. Какое экономическое преступление, да еще в особо крупных размерах, можно совершить на катере?
– Сто восемьдесят восьмая? – вместо того чтобы сказать по-человечески, назвал номер уголовной статьи Николай.
Майор Снежко ответила такой же тарабарщиной:
– По сто восемьдесят восьмой они вряд ли пройдут. А вот сто восемьдесят шестая, пункт третий, – в чистом виде.
– Если вы нарочно, то я пойду, – обиделся
Блинков-младший.
Оперативники переглянулись.
– Мы нарочно? – спросил Николай.
– Как хочешь, – пожала плечами майор Снежко. – Я могу и сказать. Отработанная версия, служебной тайны здесь уже нет.
– Ну так скажите, пускай парень знает, как строятся версии. А то он уже сочинил «Балладу о геройской гибели майора Снежко».
Блинков-младший покраснел. Он ошибался во всем, кроме возраста майора Снежко, и то мысленно прибавлял ему (ему, а не ей!) лет десять.
– Потом расскажешь. Интересно, что ты про меня насочинял, – подмигнула ему невыдуманная майор Снежко. -Подержи-ка бинокль.
Блинков-младший двумя руками взял тяжелый бинокль. Он был привинчен к треноге, но майору и нужна была тренога. Точнее, одна ее
нога.
– Подними повыше… Наклони… – командовала она, вытягивая из ноги складные трубки. Из самой тонкой трубки майор вытряхнула свернутую в рулон бумагу. – Готово, ставь на место.
Бумага оказалась картой, от руки срисованной на полупрозрачную кальку. В центре – Псковское озеро, к северу – Чудское, а вокруг – реки и города. Чем дальше от центра, тем чаще попадались на карте длинные цифры, вписанные тонюсенькими гелевыми ручками, синей и черной. Особенно много их было рядом с названиями крупных городов.
– Невелики суммы, – заметил Николай. Он все уже понял, потому что знал, что такое сто восемьдесят шестая статья, пункт третий. А Блинков-младший изнывал от любопытства!
– Это в долларах, – пояснила майор Снежко и стала показывать Блинкову-младшему: – Первые две цифры – день, вторые – месяц, следующие четыре – время суток, если оно установлено, а если не установлено, то стоят прочерки, остальные цифры – сумма.
– Очень интересно, – сказал Блинков-младший, – но давайте начнем с того, что такое сто восемьдесят шестая статья.
– Извини. Это «Изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг», в нашем случае – долларов. Попросту говоря, фальшивомонетничество. – Палец майора с коротко остриженным ногтем заскользил по карте. – Цифры этого года синие, прошлогодние – черные. Вот дата первого появления фальшивок из этой партии: Петербург, шестое июля прошлого года. А вот последний случай: Великие Луки, ровно неделю назад, в прошлую субботу. На чем строилась версия? В разное время фальшивки появлялись в Ленинградской, Великолукской и Новгородской областях, но чаще всего – в Эстонии. А в Псковской области ни одного случая не было.
– Волк у своего логова не охотится, – вставил Николай. Опять он забежал вперед!
– Совершенно верно, – кивнула майор Снежко. – Только шантрапа побежит грабить соседа, когда на водку не хватает. А матерый уголовник не совершает преступлений там, где живет. Он уедет в другой район или в город, где его никто не знает, сделает свое дело и ляжет на дно. Его будут искать в Новгороде, а он во Пскове. Он совершенно точно во Пскове или где-то поблизости, потому что переосторожничал и выдал себя! – Палец майора обвел Псковскую область. – К северу от Пскова он сбывал фальшивки, к югу сбывал, к западу и востоку сбывал. А в середине чистенько! Значит, его логово здесь.
– В Латвии тоже чистенько, – заметил Блинков-младший.
Майор Снежко откинулась в шезлонге и снизу вверх посмотрела на него.
– А почему? Вопрос был простой.
– Потому что заграница, без документов не въедешь, – ответил Блинков-младший, вглядываясь в карту. Территория Эстонии (тоже ведь не Россия) рябила от меленько вписанных цифр. Было понятно, о чем будет второй вопрос майора. И Блинков-младший нашел ответ даже раньше, чем она успела спросить.
– Катер! – сказал он.
– Умница! – Майор так обрадовалась, будто сама решила эту задачу. Хотя она и решила ее, только давно. – Как ты догадался?
– Вы же сами сказали, что наблюдали за катером. А Эстония на том берегу озера, – Блинков-младший ткнул пальцем в ту сторону, где, по его расчетам, была Эстония. – Катер почти бесшумный, с подводным выхлопом. Идет на полном ходу, и слышно только, как волны разбегаются.
– Не знала, – призналась майор Снежко. – В бинокль смотришь – как немое кино: все без звука.
– Вот, уже ценная информация! Вы вставьте Митьку в донесение, вставьте! – влез Николай, переживавший, что его полковнику влетело несправедливо.
– Да вставлю, Коля! Только без толку, – вздохнула майор. – Еще одна не подтвердившаяся красивая версия… Не сходятся мои циферки. Может быть, у других сойдутся.
– У каких других?! – изумился Блинков-младший. Ему представилось, как все малогрязю-кинские дачники, включая младенцев, сидят на чердаках и смотрят в бинокли.
– А как, по-твоему, я вычислила этот катер? – начала объяснять майор Снежко. – Узнала в водной милиции, кто прошлым летом регистрировал новые катера. Отмела тихоходные, потому что по озеру пограничники плавают, а от них не на всякой посудине удерешь. Потом просмотрела донесения пограничников: да, замечали катер в таких-то и таких-то числах, скрылся на большой скорости. Но даже цвет определенно не указывают: светлый, и все. Осталось у меня восемь светлых быстроходных катеров. Я отмела еще три: один принадлежит отставному адмиралу, другой – вице-мэру, а хозяин третьего сам не знает, зачем купил катер – ни разу его на воду не спускал. А за последними пятью катерами наблюдаю я и еще четверо таких же старых дураков из секции ветеранов милиции. Сами понимаете: действующего оперативника не загонишь на три месяца на чердак.
– Это мы очень хорошо понимаем, – сказал Николай. – Действующий оперативник три месяца у вас на подхвате: продукты возит.
– Я же не могла сама ходить в магазин. Знакомые твоей настоящей бабушки моментально меня раскрыли бы, – возразила майор Снежко.
Замечание полицейского, похоже, окончательно испортило ей настроение. Она поджала губы, как будто застегнула рот на «молнию», и явно не собиралась продолжать.
– Бабуля, – подлизнулся Блинков-младший, – то есть Валентина Степановна, а какие циферки у вас не сходятся?
– Даты. Это просто – сам подумай или у «внучка» моего спроси, – холодно сказала лжебабуля и стала сворачивать свою карту.
Блинков-младший помог ей спрятать карту в треногу. Майор Снежко не проронила больше ни
слова.
– Я перекушу да поеду, – сказал ей на прощание Николай. – Будете свой рапорт передавать?
– Через неделю. Ты же сам просил повременить, – отрезала майор Снежко. – Иди, служивый, не раздражай. Все сделаю, как договорились: и Митьку в донесениях отмечу, и даже перед полковником твоим лично извинюсь. А ты нахал. Нашел, чем попрекнуть: продукты он возил!
– Все, – удивился Блинков-младший.- А что еще тут добавить?
Полицейский снова зарядил обойму, с лязгом вогнал ее в рукоятку пистолета и прицелился в облупленный таз на стене сарая. Мама Блинкова-младшего точно дала бы ему по рукам за такие игры с оружием.
– Ну, если все, то пошли со мной. Сейчас увидишь, что такое межведомственные интриги.
Сунув пистолет в шкатулку, полицейский лихо спрыгнул с сеновала и пошел. Блинков-младший догнал его уже во дворе.
– Держи, – Николай на ходу сунул ему шкатулку. – Ты нашел, ты и вернешь.
Бабуля так и не сняла замок с двери. Не останавливаясь, Николай направился известным путем – к выходящему на озеро окошку и через него в дом.
– Не топай, – шепнул он, за руку втягивая Блинкова-младшего на подоконник. – С поличным брать будем!
С поличным! Ничего себе! Блинков-младший понял, что сейчас не время для вопросов, и молча кивнул.
С этой минуты они объяснялись жестами.
Николай на цыпочках подошел к обеденному столу и кивком показал: берись за тот край. Еще кивок: поднимаем, несем туда… Ставим.
В потолке над столом был квадратный люк на чердак. Блинков-младший начал кое о чем догадываться.
Полицейский без единого шороха влез на стол и втащил за собой Блинкова-младшего. Потолок был невысокий. Митьке пришлось наклонить голову, а Николай вообще согнулся в три погибели. Крышка люка лежала у него на плечах и уже приподнялась на полпальца. Стоило полицейскому выпрямиться, и он по грудь высунулся бы на чердак.
Сцепив руки на животе, Николай корчил непонятные гримасы. Блинков-младший не мог сообразить, что от него требуется.
– Ногу! – прошипел полицейский.
Теперь понятно: Блинков-младший поставил ногу на его сцепленные в замок руки и сам шепотом скомандовал:
– Три-четыре!
Бабах! Крышка люка откинулась, Блинков-младший как стратегическая ракета из шахты взлетел на чердак, и в то же мгновение из люка выскочил Николай.
У полукруглого чердачного окошка стояла тренога с огромным биноклем, выкрашенным в зеленый армейский цвет. Он весил, наверное, килограммов десять. Конечно, смотреть в такой бинокль с рук было невозможно – только сидя у треноги. Наблюдатель, застигнутый на чердаке Николаем и Блинковым-младшим, поставил себе для этого пляжный шезлонг и даже не сидел, а полулежал. Из-за спинки шезлонга были видны только его растопыренные локти. Наблюдатель носил спортивную куртку с тремя полосками на рукаве. Блинков-младший не верил своим глазам!
– Думаете, вас не было видно, когда вы шли через двор? – не оборачиваясь, произнес наблюдатель, и Блинков-младший узнал его окончательно и несомненно. – О ваших фокусах, младший лейтенант Столетов, я доложу по команде. Устроили, понимаешь, игру в казаки-разбойники! Николай ничуть не смутился.
– Докладывайте, докладывайте, – ответил он таким тоном, как будто наблюдатель спрашивал его разрешения. – Тут Митек вам подарочек припас, так вы и о нем не забудьте доложить!
Наблюдатель встал и наконец обернулся.
Да, это была бабуля. С кислой гримасой она смотрела на шкатулку в руках Блинкова-младшего.
– Именными пистолетами разбрасываемся, Валентина Степанна? – укорил ее Николай. – Вы бы еще на Поле Чудес его зарыли.
Вот так! Валентина Степановна, а никакая не Мария Петровна! Майор В. С. Снежко!
– От него и прятала, – кивнув на Блинкова-младшего, пробурчала майор Снежко. – Мальчишки везде суют свой нос.
– Он уже не мальчишка, – возразил Николай. – Мальчишка бы сцапал ваш пистолет и побежал в овраг стрелять.
– Ладно, мир, – предложила майор Снежко. – Я больше не буду писать, чтобы ребят отозвали, а ты не пиши про пистолет. А то неудобно: у опера с двадцатипятилетним стажем чуть пистолет не свистнули.
– Вот и я говорю: зачем было писать? – продолжал сводить счеты Николай. – Мы с вами, кажется, все решили на своем уровне: если ребята вам будут мешать, устроим им «дизентерию» и увезем на «Скорой». Так нет, вы пишете своему начальнику отдела, начальник отдела пишет вашему генералу, ваш генерал пишет нашему, и в итоге влетает моему полковнику.
– Уже влетело? – без тени раскаяния поинтересовалась майор Снежко. – Оперативненько сработали.
– Да, с кляузами ваше ведомство оперативненько срабатывает. Оно только с преступниками три месяца топчется, – вставил шпильку Николай. Блинков-младший понял, что это и есть межведомственные интриги.
Майор Снежко развернула свой шезлонг спиной к биноклю, уселась и разочарованно сказала:
– Да нет никаких преступников, Коля. Все лето здесь торчу, и без толку. У меня вторую неделю лежит рапорт, что наблюдение нужно снимать. Поставлю сегодняшнюю дату и отошлю с тобой. А то скоро первое сентября, нужно внука собирать в первый класс. Как думаешь, до осени наши решат меня отозвать?
– Не знаю. Это же ответственное решение, не то что жалобы запуливать в налоговую полицию, – еще раз подковырнул Николай.
Майор Снежко подняла руки вверх.
– Ну, виновата! Я просто устала здесь жить, прятаться от приятельниц твоей бабули и целыми днями сидеть на чердаке. Это не работа и не отдых, а не пойми что. Конечно, не стоило жаловаться на твоего полковника. Я просто злость на нем сорвала.
– «Виновата» к делу не подошьешь, – заявил полицейский. – Валентина Степанна, сделайте одолжение, повремените с рапортом еще недельку. Митек вам будет докладывать, что происходит на вилле, а вы его упомянете в одном донесении, в другом. Вот и выйдет, что полковник-то мой не зря подключил ребят к этому делу.
– Очковтирательство, – буркнула майор Снежко. Было видно, что ей ужасно не хочется торчать здесь лишнюю неделю.
– Восстановление справедливости, – возразил Николай. – Митек уже свой человек на вилле, а вы еще ни разу там не были.
– А передо мной и не ставили такую задачу. Мое дело – наблюдать и докладывать.
– Ага, – поддакнул Николай. – «С девяти тридцати до десяти сорока трех повар играл с лакеем в дурачка». Очень содержательная информация!
Майор Снежко засмеялась. У нее была яркая белозубая улыбка, и Блинков-младший подумал, что не так уж ей много лет.
– А я должна возмутиться и закричать: «Нет, я совсем не за поваром наблюдала!» Профессионально играешь, Коля, только я тоже чуть-чуть знакома с тактикой допроса.
«Чуть-чуть» она произнесла таким тоном, что было ясно: ох, не чуть-чуть, а много-много.
– А за кем вы наблюдали? – влез Блинков-младший, прекрасно понимая, что выглядит наивным. Если майор Снежко не ответила на поставленный исподтишка вопрос Николая, то уж ему-то… В том-то и дело, что может ответить! Потому что майору уже все равно. Она хочет снимать наблюдение.
И лжебабуля ответила своему лжевнуку. Именно такими словами:
– А, теперь уже все равно. Я наблюдала за катером.
Блинков-младший посмотрел на Николая. Какое экономическое преступление, да еще в особо крупных размерах, можно совершить на катере?
– Сто восемьдесят восьмая? – вместо того чтобы сказать по-человечески, назвал номер уголовной статьи Николай.
Майор Снежко ответила такой же тарабарщиной:
– По сто восемьдесят восьмой они вряд ли пройдут. А вот сто восемьдесят шестая, пункт третий, – в чистом виде.
– Если вы нарочно, то я пойду, – обиделся
Блинков-младший.
Оперативники переглянулись.
– Мы нарочно? – спросил Николай.
– Как хочешь, – пожала плечами майор Снежко. – Я могу и сказать. Отработанная версия, служебной тайны здесь уже нет.
– Ну так скажите, пускай парень знает, как строятся версии. А то он уже сочинил «Балладу о геройской гибели майора Снежко».
Блинков-младший покраснел. Он ошибался во всем, кроме возраста майора Снежко, и то мысленно прибавлял ему (ему, а не ей!) лет десять.
– Потом расскажешь. Интересно, что ты про меня насочинял, – подмигнула ему невыдуманная майор Снежко. -Подержи-ка бинокль.
Блинков-младший двумя руками взял тяжелый бинокль. Он был привинчен к треноге, но майору и нужна была тренога. Точнее, одна ее
нога.
– Подними повыше… Наклони… – командовала она, вытягивая из ноги складные трубки. Из самой тонкой трубки майор вытряхнула свернутую в рулон бумагу. – Готово, ставь на место.
Бумага оказалась картой, от руки срисованной на полупрозрачную кальку. В центре – Псковское озеро, к северу – Чудское, а вокруг – реки и города. Чем дальше от центра, тем чаще попадались на карте длинные цифры, вписанные тонюсенькими гелевыми ручками, синей и черной. Особенно много их было рядом с названиями крупных городов.
– Невелики суммы, – заметил Николай. Он все уже понял, потому что знал, что такое сто восемьдесят шестая статья, пункт третий. А Блинков-младший изнывал от любопытства!
– Это в долларах, – пояснила майор Снежко и стала показывать Блинкову-младшему: – Первые две цифры – день, вторые – месяц, следующие четыре – время суток, если оно установлено, а если не установлено, то стоят прочерки, остальные цифры – сумма.
– Очень интересно, – сказал Блинков-младший, – но давайте начнем с того, что такое сто восемьдесят шестая статья.
– Извини. Это «Изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг», в нашем случае – долларов. Попросту говоря, фальшивомонетничество. – Палец майора с коротко остриженным ногтем заскользил по карте. – Цифры этого года синие, прошлогодние – черные. Вот дата первого появления фальшивок из этой партии: Петербург, шестое июля прошлого года. А вот последний случай: Великие Луки, ровно неделю назад, в прошлую субботу. На чем строилась версия? В разное время фальшивки появлялись в Ленинградской, Великолукской и Новгородской областях, но чаще всего – в Эстонии. А в Псковской области ни одного случая не было.
– Волк у своего логова не охотится, – вставил Николай. Опять он забежал вперед!
– Совершенно верно, – кивнула майор Снежко. – Только шантрапа побежит грабить соседа, когда на водку не хватает. А матерый уголовник не совершает преступлений там, где живет. Он уедет в другой район или в город, где его никто не знает, сделает свое дело и ляжет на дно. Его будут искать в Новгороде, а он во Пскове. Он совершенно точно во Пскове или где-то поблизости, потому что переосторожничал и выдал себя! – Палец майора обвел Псковскую область. – К северу от Пскова он сбывал фальшивки, к югу сбывал, к западу и востоку сбывал. А в середине чистенько! Значит, его логово здесь.
– В Латвии тоже чистенько, – заметил Блинков-младший.
Майор Снежко откинулась в шезлонге и снизу вверх посмотрела на него.
– А почему? Вопрос был простой.
– Потому что заграница, без документов не въедешь, – ответил Блинков-младший, вглядываясь в карту. Территория Эстонии (тоже ведь не Россия) рябила от меленько вписанных цифр. Было понятно, о чем будет второй вопрос майора. И Блинков-младший нашел ответ даже раньше, чем она успела спросить.
– Катер! – сказал он.
– Умница! – Майор так обрадовалась, будто сама решила эту задачу. Хотя она и решила ее, только давно. – Как ты догадался?
– Вы же сами сказали, что наблюдали за катером. А Эстония на том берегу озера, – Блинков-младший ткнул пальцем в ту сторону, где, по его расчетам, была Эстония. – Катер почти бесшумный, с подводным выхлопом. Идет на полном ходу, и слышно только, как волны разбегаются.
– Не знала, – призналась майор Снежко. – В бинокль смотришь – как немое кино: все без звука.
– Вот, уже ценная информация! Вы вставьте Митьку в донесение, вставьте! – влез Николай, переживавший, что его полковнику влетело несправедливо.
– Да вставлю, Коля! Только без толку, – вздохнула майор. – Еще одна не подтвердившаяся красивая версия… Не сходятся мои циферки. Может быть, у других сойдутся.
– У каких других?! – изумился Блинков-младший. Ему представилось, как все малогрязю-кинские дачники, включая младенцев, сидят на чердаках и смотрят в бинокли.
– А как, по-твоему, я вычислила этот катер? – начала объяснять майор Снежко. – Узнала в водной милиции, кто прошлым летом регистрировал новые катера. Отмела тихоходные, потому что по озеру пограничники плавают, а от них не на всякой посудине удерешь. Потом просмотрела донесения пограничников: да, замечали катер в таких-то и таких-то числах, скрылся на большой скорости. Но даже цвет определенно не указывают: светлый, и все. Осталось у меня восемь светлых быстроходных катеров. Я отмела еще три: один принадлежит отставному адмиралу, другой – вице-мэру, а хозяин третьего сам не знает, зачем купил катер – ни разу его на воду не спускал. А за последними пятью катерами наблюдаю я и еще четверо таких же старых дураков из секции ветеранов милиции. Сами понимаете: действующего оперативника не загонишь на три месяца на чердак.
– Это мы очень хорошо понимаем, – сказал Николай. – Действующий оперативник три месяца у вас на подхвате: продукты возит.
– Я же не могла сама ходить в магазин. Знакомые твоей настоящей бабушки моментально меня раскрыли бы, – возразила майор Снежко.
Замечание полицейского, похоже, окончательно испортило ей настроение. Она поджала губы, как будто застегнула рот на «молнию», и явно не собиралась продолжать.
– Бабуля, – подлизнулся Блинков-младший, – то есть Валентина Степановна, а какие циферки у вас не сходятся?
– Даты. Это просто – сам подумай или у «внучка» моего спроси, – холодно сказала лжебабуля и стала сворачивать свою карту.
Блинков-младший помог ей спрятать карту в треногу. Майор Снежко не проронила больше ни
слова.
– Я перекушу да поеду, – сказал ей на прощание Николай. – Будете свой рапорт передавать?
– Через неделю. Ты же сам просил повременить, – отрезала майор Снежко. – Иди, служивый, не раздражай. Все сделаю, как договорились: и Митьку в донесениях отмечу, и даже перед полковником твоим лично извинюсь. А ты нахал. Нашел, чем попрекнуть: продукты он возил!
Глава XXI
След преступника
Николай стал ворчать, как только они с Блинковым-младшим вылезли через окно на задворки дома. Похоже, он чувствовал свою вину и готов был перевалить ее с больной головы на здоровую.
– Тоже мне, ветеран сыска. Циферки у нее не сходятся! Три месяца пустышку тянула… Она хоть какой-нибудь супчик сготовила, или мне опять всухомятку питаться?
– Вчерашний мы съели, – дипломатично ответил Блинков-младший.
Николай сел на огородную грядку, начинавшуюся прямо под окном, и выдернул перезрелую одеревеневшую морковку.
– Хочешь?
– Нет, спасибо, – отказался Блинков-младший.
– Я тоже не хочу, – сказал Николай, обтирая морковку о рукав, – но жрать-то надо.
И захрустел морковкой с таким звуком, как будто ломал через колено палки. Места с налипшей землей он отгрызал и сплевывал.
– Вы забыли сказать: «Вот я заболею дизентерией и умру, а она будет виновата», – заметил Блинков-младший.
– Да, – подтвердил Николай, – именно это
я и забыл сказать.
– Из-за чего вы злитесь? – спросил Блинков-младший. – Сами же говорили: отсеять девяносто девять ошибочных версий и оставить одну настоящую. Вот она и отсеяла.
– У меня родная бабуля преет в Москве, в деревню просится, – начал загибать пальцы Николай. – У меня любимая девушка гуляет со студентом финансового техникума и поет ему песню «Бухгалтер, милый мой бухгалтер». У меня по службе два устных выговора, а третий с занесением будет. И все потому, что я целое лето без роздыху пахал на фальшивую бабулю. А у нее циферки не сходятся!
– Я так и не понял, какие циферки, – признался Блинков-младший.
– Тебе же было сказано: даты! Сегодня вечером катер отплыл, а завтра утром должны вынырнуть фальшивые доллары, – пояснил Николай. – Несколько таких совпадений, и станет ясно, кто из пяти подозреваемых самый перспективный. Тогда можно начинать серьезную разработку: установить плотное наблюдение с инфракрасной оптикой и микрофонами, телефоны послушать, покопаться в мусоре. Выброшенная тряпка со следами типографской краски может стать неопровержимой уликой. Но все это требует людей и денег. А ба-булины бдения на чердаке – от бедности.
– А нельзя сделать обыск?
– У пяти подозреваемых сразу? – вопросом на вопрос ответил полицейский. – Тогда почему не у всех граждан России? Нет, Митек, для обыска сначала нужно собрать улики, хотя бы и косвенные. И потом, обыск дает результат только если он сделан в нужном месте и в нужное время. Фальшивомонетчик печатает деньги часа два в неделю. А остальное время станок скорее всего лежит на дне озера в непромокаемом мешке. Ты его не найдешь, а если найдешь, то не докажешь, что его спрятал твой подозреваемый.
Николай зашвырнул в огород огрызок морковки и встал.
– Ладно, я поеду. Может, еще девушку застану дома, пока «милый мой бухгалтер» на танцы ее не увел.
Блинков-младший как привязанный пошел за полицейским. Ему нужно было выяснить все до конца.
– Почему только два часа в неделю?
Николай отвечал механически. Наверное, уже мысленно разбирался с «милым бухгалтером».
– Потому что у фальшивомонетчика главная проблема – сбыт. Он может напечатать хоть миллион, хоть сто, но обменять сто миллионов фальшивых долларов невозможно. Ему приходится выпускать фальшивки тонким ручейком, чтобы не привлекать к себе внимания: в один обменный пункт сдал пятьсот «зеленых», в другой – тысячу. Поэтому только дурак станет печатать сразу сто миллионов. За несколько фальшивых купюр могут и не посадить: «Нашел, не знал, что поддельные» – и весь разговор. А если найдут сто миллионов, дадут пятнадцать лет!
Они подошли к рыжему «Москвичу», и Николай стал ковыряться ключом в замке дверцы. Что-то там заклинило или сорвалось. Николай впустую крутил ключ и ругал себя за то, что вообще запер машину – здесь ее никто не угнал бы.
У Блинкова-младшего на душе было препакостно. Раньше он хоть думал, что будет «докладывать о действиях объекта», а иначе говоря, стучать на Дэнни, чтобы обезвредить преступника, затаившегося в особняке под медной крышей. А теперь, как справедливо заметила майор Снеж-ко, начинается очковтирательство. Все уверены, что преступника в особняке нет. Но докладывать о действиях объекта все равно придется, потому что та же Снежко нажаловалась на полковника, и нужно загладить это дело.
– Ты чего грустный такой? – заметил его кислое лицо Николай. – Хочешь, байку расскажу? Один инженер решил стать фальшивомонетчиком. Десять лет он учился мастерству гравера, по крохам собирал в библиотеках сведения о том, как делать специальную бумагу, и портил настоящие деньги, чтобы определить химический состав красок. Наконец он выгравировал клише, сделал бумагу и подобрал краски. Всю ночь он печатал деньги. Набил ими чемоданы, шкафы, обувные коробки и пустые банки от варенья. А наутро, чувствуя себя богачом, вышел купить сигарет, и его тут же задержали. Десятка, которой он заплатил киоскерше, была сделана безупречно. Только банковский специалист смог бы раскрыть подделку. Но эта десятка еще не просохла и пачкалась краской.
– Зеленой, – механически добавил Блинков-младший. На краешке сознания брезжила какая-то догадка, увертливая и скользкая, как головастик.
– Красной, – поправил его полицейский, снова принимаясь крутить ключ в дверце машины. – Тогда десятки были красные, с Лениным.
Блинков-младший просиял.
– Ага, Ленин, десятый том. Первопечатник Гутенберг!
– Дарвин, «Происхождение видов», космонавт Гагарин, – передразнил его Николай. – Агент Блинков, у вас крыша поехала?
– Младший лейтенант Столетов, – кротким голосом ответил агент Блинков, – а что, если я сейчас принесу вам тряпку, испачканную типографской краской?
– А где ты ее взял? На дне Псковского озера, рядом с телом майора Снежко? – без удовольствия пошутил Николай. – Хватит, Митек. Это серьезное взрослое дело.
Блинков-младший совершенно не обиделся. Он был уверен, что правота на его стороне.
– У вас есть пять минут? – спросил он, и не подумав оправдываться.
– Боюсь, что у меня есть полчаса, если не больше, – мрачно сказал полицейский и показал Блинкову-младшему головку ключа. Отломанная половинка осталась торчать в замке дверцы.
Случайность может изменить мировую историю, не говоря уже о судьбах отдельно взятых полицейских и восьмиклассников. Случайно упавшее на голову яблоко подсказало Ньютону закон всемирного тяготения, случайно забытый на лабораторном столе бутерброд помог открыть сильное лекарство, а Наполеон из-за случайного насморка проиграл сражение при Ватерлоо. Во всяком случае, так считал сам Наполеон. Иначе ему пришлось бы признать, что он не самый великий в мире полководец.
– Тоже мне, ветеран сыска. Циферки у нее не сходятся! Три месяца пустышку тянула… Она хоть какой-нибудь супчик сготовила, или мне опять всухомятку питаться?
– Вчерашний мы съели, – дипломатично ответил Блинков-младший.
Николай сел на огородную грядку, начинавшуюся прямо под окном, и выдернул перезрелую одеревеневшую морковку.
– Хочешь?
– Нет, спасибо, – отказался Блинков-младший.
– Я тоже не хочу, – сказал Николай, обтирая морковку о рукав, – но жрать-то надо.
И захрустел морковкой с таким звуком, как будто ломал через колено палки. Места с налипшей землей он отгрызал и сплевывал.
– Вы забыли сказать: «Вот я заболею дизентерией и умру, а она будет виновата», – заметил Блинков-младший.
– Да, – подтвердил Николай, – именно это
я и забыл сказать.
– Из-за чего вы злитесь? – спросил Блинков-младший. – Сами же говорили: отсеять девяносто девять ошибочных версий и оставить одну настоящую. Вот она и отсеяла.
– У меня родная бабуля преет в Москве, в деревню просится, – начал загибать пальцы Николай. – У меня любимая девушка гуляет со студентом финансового техникума и поет ему песню «Бухгалтер, милый мой бухгалтер». У меня по службе два устных выговора, а третий с занесением будет. И все потому, что я целое лето без роздыху пахал на фальшивую бабулю. А у нее циферки не сходятся!
– Я так и не понял, какие циферки, – признался Блинков-младший.
– Тебе же было сказано: даты! Сегодня вечером катер отплыл, а завтра утром должны вынырнуть фальшивые доллары, – пояснил Николай. – Несколько таких совпадений, и станет ясно, кто из пяти подозреваемых самый перспективный. Тогда можно начинать серьезную разработку: установить плотное наблюдение с инфракрасной оптикой и микрофонами, телефоны послушать, покопаться в мусоре. Выброшенная тряпка со следами типографской краски может стать неопровержимой уликой. Но все это требует людей и денег. А ба-булины бдения на чердаке – от бедности.
– А нельзя сделать обыск?
– У пяти подозреваемых сразу? – вопросом на вопрос ответил полицейский. – Тогда почему не у всех граждан России? Нет, Митек, для обыска сначала нужно собрать улики, хотя бы и косвенные. И потом, обыск дает результат только если он сделан в нужном месте и в нужное время. Фальшивомонетчик печатает деньги часа два в неделю. А остальное время станок скорее всего лежит на дне озера в непромокаемом мешке. Ты его не найдешь, а если найдешь, то не докажешь, что его спрятал твой подозреваемый.
Николай зашвырнул в огород огрызок морковки и встал.
– Ладно, я поеду. Может, еще девушку застану дома, пока «милый мой бухгалтер» на танцы ее не увел.
Блинков-младший как привязанный пошел за полицейским. Ему нужно было выяснить все до конца.
– Почему только два часа в неделю?
Николай отвечал механически. Наверное, уже мысленно разбирался с «милым бухгалтером».
– Потому что у фальшивомонетчика главная проблема – сбыт. Он может напечатать хоть миллион, хоть сто, но обменять сто миллионов фальшивых долларов невозможно. Ему приходится выпускать фальшивки тонким ручейком, чтобы не привлекать к себе внимания: в один обменный пункт сдал пятьсот «зеленых», в другой – тысячу. Поэтому только дурак станет печатать сразу сто миллионов. За несколько фальшивых купюр могут и не посадить: «Нашел, не знал, что поддельные» – и весь разговор. А если найдут сто миллионов, дадут пятнадцать лет!
Они подошли к рыжему «Москвичу», и Николай стал ковыряться ключом в замке дверцы. Что-то там заклинило или сорвалось. Николай впустую крутил ключ и ругал себя за то, что вообще запер машину – здесь ее никто не угнал бы.
У Блинкова-младшего на душе было препакостно. Раньше он хоть думал, что будет «докладывать о действиях объекта», а иначе говоря, стучать на Дэнни, чтобы обезвредить преступника, затаившегося в особняке под медной крышей. А теперь, как справедливо заметила майор Снеж-ко, начинается очковтирательство. Все уверены, что преступника в особняке нет. Но докладывать о действиях объекта все равно придется, потому что та же Снежко нажаловалась на полковника, и нужно загладить это дело.
– Ты чего грустный такой? – заметил его кислое лицо Николай. – Хочешь, байку расскажу? Один инженер решил стать фальшивомонетчиком. Десять лет он учился мастерству гравера, по крохам собирал в библиотеках сведения о том, как делать специальную бумагу, и портил настоящие деньги, чтобы определить химический состав красок. Наконец он выгравировал клише, сделал бумагу и подобрал краски. Всю ночь он печатал деньги. Набил ими чемоданы, шкафы, обувные коробки и пустые банки от варенья. А наутро, чувствуя себя богачом, вышел купить сигарет, и его тут же задержали. Десятка, которой он заплатил киоскерше, была сделана безупречно. Только банковский специалист смог бы раскрыть подделку. Но эта десятка еще не просохла и пачкалась краской.
– Зеленой, – механически добавил Блинков-младший. На краешке сознания брезжила какая-то догадка, увертливая и скользкая, как головастик.
– Красной, – поправил его полицейский, снова принимаясь крутить ключ в дверце машины. – Тогда десятки были красные, с Лениным.
Блинков-младший просиял.
– Ага, Ленин, десятый том. Первопечатник Гутенберг!
– Дарвин, «Происхождение видов», космонавт Гагарин, – передразнил его Николай. – Агент Блинков, у вас крыша поехала?
– Младший лейтенант Столетов, – кротким голосом ответил агент Блинков, – а что, если я сейчас принесу вам тряпку, испачканную типографской краской?
– А где ты ее взял? На дне Псковского озера, рядом с телом майора Снежко? – без удовольствия пошутил Николай. – Хватит, Митек. Это серьезное взрослое дело.
Блинков-младший совершенно не обиделся. Он был уверен, что правота на его стороне.
– У вас есть пять минут? – спросил он, и не подумав оправдываться.
– Боюсь, что у меня есть полчаса, если не больше, – мрачно сказал полицейский и показал Блинкову-младшему головку ключа. Отломанная половинка осталась торчать в замке дверцы.
Случайность может изменить мировую историю, не говоря уже о судьбах отдельно взятых полицейских и восьмиклассников. Случайно упавшее на голову яблоко подсказало Ньютону закон всемирного тяготения, случайно забытый на лабораторном столе бутерброд помог открыть сильное лекарство, а Наполеон из-за случайного насморка проиграл сражение при Ватерлоо. Во всяком случае, так считал сам Наполеон. Иначе ему пришлось бы признать, что он не самый великий в мире полководец.