Страница:
– Это судьба. Я всегда говорил Александру, что после его смерти стану царем.
А основная масса пехотинцев уже приближалась к залу приемов.
Паника охватила собравшихся на не терпящих промедления переговорах военачальников.
– Царем должен быть только законный наследник, который скоро родится!.. – настаивал Селевк.
– А воины Мелеагра считают, что царем должен быть слабо умный! – в сердцах повторял Антигон.
– Это Олимпиада довела его до слабоумия разными зельями, – с нескрываемым озлоблением выкрикнул Мелеагр.
Крики пехотинцев становились все громче и яростней, а оглушительный топот тысяч ног заглушал голоса говорящих в зале.
– Царь еще не погребен, находится рядом, в соседнем зале, а уже смута! – воскликнул Пердикка. – Необходимо выиграть время с помощью переговоров.
– Кандидатура Арридея – это твое предложение, Мелеагр, и твоих воинов. Вот иди и заткни им глотки, – приказал не терпящий возражений Антигон.
– Да, так решили мои воины. Я не могу не считаться с их мнением.
Воины начали стучать щитами в двери.
– Иди, Мелеагр, не медли, усмири пехоту, – скомандовал Пердикка.
– Не хватало в такой день кровопролития, – с ужасом подумал Птолемей.
– Вот результат великих завоеваний! – с иронией произнес Кассандр.
Едва Мелеагр покинул зал, чтобы утихомирить воинов, спокойный и рассудительный Селевк поспешил всех успокоить и взять инициативу в свои руки:
– Не стоит паниковать. Мы все – опытные и отважные воины, закаленные в боях. Нам необходимо срочно соединиться с отрядами конницы и срочно усмирить пехоту, если Мелеагру не удастся уговорить к перемирию своих воинов. Сейчас мы должны незаметно, под прикрытием телохранителей покинуть дворец и добраться до ворот богини Иштар.
Мелеагр вышел к воинам, заполонившим лестницы дворца и бешено колотящим мечами о щиты. Шум мгновенно прекратился. Все ждали, что сообщит им военачальник, с которым они выиграли не одну битву, которого любили и уважали.
– Успокойтесь, воины. Нужно найти разумное решение, кто займет трон после великого Александра. Я, как и вы, – за Арридея. Но есть и другие мнения, с которыми опасно не считаться…
Воины не дали Мелеагру договорить. Снова застучали мечи о щиты. Крики одних перехлестывались с криками других.
– Необходимо заставить Пердикку признать царем Арридея.
– Пердикка хочет стать регентом при сыне бактрийки и поса дить на трон варвара.
– Не бывать этому…
– Царем должен быть македонец!..
– Да здравствует Филипп III!..
С мечами в руках воины ворвались в зал переговоров. Он был пуст. Пустым был и зал, где лежало тело недавно умершего великого царя. Пехотинцам все же удалось настигнуть беглецов. На одной из лестниц несколько царских телохранителей были заколоты мечами.
Один из старых воинов в отчаянии воскликнул:
– Безумцы, мы же убиваем своих…
Но никто никого не слышал.
Мелеагр незаметно удалился в покои Арридея.
Селевк с небольшим отрядом мужественно прикрывал отступление Пердикки и его сторонников. Они были вытеснены из дворца, но не повержены, так как на защиту товарищей вовремя подоспели отряды конницы.
Вслед отступающим военачальникам неслись яростные крики:
– Надо покарать Пердикку.
– И всех его единомышленников.
– Берегись. Пердикка!
– Мы не дадим в обиду Арридея!
– Пердикка, тебе не долго осталось жить на этом свете!..
Вскоре высшие военачальники, возглавляемые Пердиккой, уже находились под надежным прикрытием отрядов конницы.
– Царем будет законный сын Александра! – было решение гетайров.
Никто не сомневался, что Роксана родит сына. 0 Статире, дочери Дария III Кодомана, тоже ждущей ребенка от Александра Великого, никто не вспоминал.
– Надо не допустить кровопролития и вступить в переговоры. – осторожно предложил Птолемей.
– Птолемей прав. Зачем нам убивать своих же воинов? – поддержал Птолемея мудрый Селевк.
В эти минуты Мелеагр превратился во врага хилиарха. Пердикка решил при первом же удобном случае убить недавнего боевого товарища. Он был уверен, что очень скоро одержит победу над влиянием в войске ставшего теперь его злейшим врагом Мелеагра.
Подумав, Пердикка ответил:
– Вы правы, – обе партии должны прийти к соглашению. Сейчас надо заботиться только с сохранении великого государства, от решения судьбы которого зависит благо греческого и азиатского мира.
Под прикрытием конницы высшие военачальники возвратились во дворец.
Тела убитых царских телохранителей еще лежали на лестнице, как грозное предупреждение.
На этот раз пехотинцы не оказали сопротивления.
Все ждали дальнейшего развития событий.
В зале приемов возвратившихся соратников с широкой улыбкой на хитром лице поджидал Мелеагр.
На вновь собравшемся совете сподвижников в результате ожесточенных споров был составлен договор, по которому конница признавала решение пехоты: Арридей должен принять имя своего отца Филиппа и, несмотря на слабоумие и слабоволие, стать во главе государства царем.
А пехота соглашалась с решением конницы: сына Роксаны после его рождения считать соправителем, дать ему имя своего отца Александра и, когда он достигнет совершеннолетия, передать власть ему.
Таким образом, трон передали сразу двум: слабоумному взрослому и еще неродившемуся ребенку.
Дела государства возложили на Антипатра – наместника Македонии и автономного стратега эллинского союза, Пердикку – хилиарха Азии и Кратера, находившегося с ветеранами на пути в Грецию. Кратер был объявлен защитником интересов царской власти, которую теперь получил не игравший никакой роли Арридей. После рождения законного наследника Кратер должен был стать его опекуном.
Перенесение тела царя в храм Аммона было поручено Арридею.
В этот же день воины единогласно поклялись признать этот договор.
Под предводительством Мелеагра фаланги выступили из города. Под стенами города они соединились с отрядами конницы под командованием Пердикки.
Непобедимое войско, созданное Александром и его верными соратниками, снова стало единым.
Теперь Пердикка имел возможность распоряжаться судьбами государства. Вновь избранный царь был лишен силы и самостоятельности.
Царственное происхождение Пердикки, его высокое звание хилиарха, его многолетняя служба вблизи македоиских царей Филиппа и Александра, его проницательный и повелительный характер создавали ему видимое превосходство над другими военачальниками и над всей армией.
Получив в свои руки высшую власть, Пердикка сразу же приступил к решительным мерам, чтобы показать, что при необходимости он намерен поступить по всей строгости законов даже с македонянами. Прежде всего он решил свести счеты с Мелеагром, которого ненавидел и одновременно боялся. Доверие к Мелеагру непобедимых фаланг делали его особенно опасным. Его и избрал Пердикка первым примером, на котором он должен был применить беспощадную строгость и показать, что сейчас он, Пердикка, главное лицо в государстве.
Во время бунта пехоты македоняне убили македонян. Необходимо было торжественное очищение, чтобы снять этот грех перед богами с войска.
Недалеко от неприступных стен Вавилона в открытом поле были выстроены друг против друга две линии: с одной стороны конница и слоны под предводительством нового царя Филиппа III и хилиарха Пердикки, с другой – пехота под предводительством Мелеагра. Увидев перед собой боевых слонов, воины начали беспокоиться, почувствовав, что с ними хотят сыграть зловещую шутку, – спастись в открытом поле от конницы и слонов было для пеших воинов невозможно.
Пердикка вместе с новым царем, избранником пехоты, во главе отряда конницы подскакал к Мелеагру, стоящему во главе своих фаланг.
– Именем царя Филиппа III – потребовал Пердикка, – приказываю выдать зачинщиков последнего мятежа. При малейшем неповиновении конница перейдет в наступление и пустит на фаланги слонов.
Видя, что они не в силах противостоять такой угрозе и стоящему перед ними войску, Мелеагр с согласия своих воинов, выдал тридцать человек, которые были брошены под ноги слонам и раздавлены ими.
Этой казнью было начато правление Пердикки.
Вглядываясь в суровое, непроницаемое лицо Пердикки, вершащего зверскую расправу над его воинами Мелеагр не сомневался, что и его конец близок. Он невольно вспомнил слова халдейского мудреца: «Ценится слово знатного – того, кто научился убивать…»
Сразу же после кровавой расправы Мелеагр бежал в один из вавилонских зиккуратов, надеясь, что святость этого места сможет защитить его.
Едва под покровом темной вавилонской ночи Мелеагр подошел к ступеням храма, навстречу ему приблизился человек, закутанный до самых глаз в гиматий.
Мелеагр услышал за спиной шаги и голос еще одного мужчины:
– Это он. Можно начинать?
– Бей, – крикнул незнакомец, стоящий перед Мелеагром.
Застигнутый врасплох, Мелеагр не успел выхватить из ножен меч и оказать сопротивление; на него обрушился мощный удар мечом, который пришелся по ключице. Мелеагр пошатнулся от боли и охватившего его отчаяния. Он в ужасе оглянулся по сторонам. Затем повернулся и побежал. Однако один из убийц успел еще раз ударить его и рассек ему челюсть. Второй убийца повалил Мелеагра на землю, но закаленный в боях воин медленно поднялся на ноги.
– Бей! – снова услышал Мелеагр чей-то знакомый голос, но сознание помутилось, и он не успел понять, кто это.
Мелеагр возвел глаза и небу, на лице его отразилась мука.
– О, Зевс! – взмолился он.
– Это за Арридея. Ты предложил избрать его царем, а он приказал тебя убить! – громко, победно засмеялся убийца, и последний удар меча оборвал жизнь одного из самых преданных сподвижников великого Александра.
Глядя на распростертое на ступенях храма истекающее кровью тело, один из убийц произнес:
– Приказ царя Филиппа III и хилиарха Пердикки исполнен! А жаль, прекрасный был воин! Не проиграл ни одного сражения! И так бездарно окончил жизнь!
Убийство Мелеагра должно было послужить для военачальников грозным предупреждением. Так Пердикка решил отныне поступать со своими противниками.
Военная знать Македонии всегда сохраняла гордую уверенность в себе и в своих исключительных военных способностях. После смерти Александра полководцы решили устраивать свои дела так, как этого требовали их собственные интересы. Стихийный бунт пехоты принудил военную знать сплотиться еще раз вместе и стать на сторону Пердикки. Но с той минуты, когда бунт был жестоко подавлен и особенно после гнусного убийства их сподвижника Мелеагра, сам Пердикка сделался объектом недоверия, так как один пытался сосредоточить в своих руках неограниченную власть, на которую все высшие военачальники считали себя вправе претендовать.
Через несколько дней после убийства Мелеагра друзья решили собраться во дворце Птолемея.
Дворец был расположен в одном из красивейших районов Вавилона, недалеко от царской резиденции. Фасад здания украшали ниши и ступенчатые выступы. Близость реки и пальмовая роща создавали свежесть и прохладу. Связки тростника, разложенные вокруг бассейна, выложенного яркими плитами, служили удобными сиденьями.
Птолемей любил этот дворец, в котором провел много счастливых дней с Таидой.
В одном из залов дворца находился музей, гордость хозяина. Птолемей, истинный ценитель искусства, собрал уникальную коллекцию произведений халдейских и чужеземных мастеров.
Радушно приветствовав Селевка, прибывшего первым, Птолемей тут же предложил ему до прихода остальных гостей познакомиться с собранием произведений искусства.
Внимание Селевка в первую очередь привлекли древние печати из полудрагоценных камней: сердолика, яшмы и агата. Здесь были даже печати шумерских времен очень большого размера, почти с ладонь. На одной из печатей был изображен бог луны Син на троне. Несколько печатей были вставлены в золотые кольца.
Птолемей взял в руки одно из колец, с гордостью протянул другу:
– Вот эта печать одна из самых ценных. Обрати внимание на резьбу.
Селевк был поражен. он держал в руках печать самого царя Навуходоносора.
– Великий был царь. И дела Навуходоносора были велики!.. – внимательно рассматривая царскую печать, промолвил Селевк. – Мне бы такую!.. Царскую!..
Сказал и рассмеялся своей шутке.
– А почему бы и нет? – задумчиво произнес Птолемей. – Теперь Вавилону, который Александр мечтал сделать своей столицей, очень нужен мудрый правитель…
Селевк с удивлением внимательно посмотрел на друга.
Они прошли вдоль стены, где были со вкусом расставлены бронзовые статуэтки с позолоченными лицами и вошли и зал для гостей. Здесь уже были поставлены богатые ложа с мягкими подушками, покрытые шкурами леопардов. Селевк с удовольствием занял одно из лож, огляделся вокруг. Он посетил жилище Птолемея впервые.
Уют в огромном зале создавали ковры, устилавшие полы и подвешенные к потолку на подвижных кольцах и шнурах, которые разделяли огромный зал на несколько помещений. Великолепен был потолок, украшенный резьбой из слоновой кости и причудливыми металлическими фигурами. Алебастровый рельеф с музыкантами, играющими на различных инструментах, украшал одну из стен.
Вскоре пришли Неарх, Лисимах, Антигон, Эвмен, – все знатные, уверенные в себе люди, прославленные полководцы.
Рабы принесли угощения: вино в чашах из матового стекла, рыбу, разнообразные фрукты, медовые лепешки… Ели, пили, рассуждали о последних кровавых событиях. Убийство Мелеагра потрясло всех… Что же за времена наступили, если друзья убивают друзей? Все думали об одном и том же. Еще не поздно все спасти…
Птолемей возлежал немного в стороне, чтобы видеть всех. Он незаметно скользил взглядом по лицам гостей…
… Молчаливый, мужественный Неарх с пронзительными голубыми глазами, копной непокорных вьющихся волос, в которых появились серебряные пряди, обветренным загорелым лицом морехода. Сколько вместе пережито и как дорог он ему, Птолемею… И дорог будет всегда, как и безвременно ушедший из жизни Александр. Маленький Леонтиск из всех друзей отца больше всего любит Неарха… Недавно Неарх подарил ему игрушечную пентиру, которую смастерил сам… Как счастлив был малыш…
… Рядом с Неархом – Селевк, мудрый воин, предводитель царских гипаспистов. Он блистательно отличился во главе своего отряда при походах в Индии и особенно в битве при Гидаспе. Его твердость и решительность, необычная физическая сила, а также мягкая задушевность и осторожность снискали ему особое уважение среди ближайшего окружения Александра. Птолемей очень высоко ценил Селевка и по-своему любил его. Они были почти ровесники.
… Лисимах был младше их на несколько лет. Красив, изворотлив, умен, смел до безрассудства. Будучи телохранителем Александра, часто спорил с ним. Был ярым противником сохранения мировой державы.
… Взгляд Птолемея задержался на Антигоне, самом старшем из них. «Хитер, коварен, своего не уступит никому. Неимоверно жаден!» – подумал Птолемей, наблюдая с какой жадностью Антигон поглощает пищу. По характеру он чем-то напоминал Пердикку. Властолюбив, бескомпромиссен, слышит только себя, верит только себе, но в битвах ему трудно было найти равного. Его спокойной решимостью восхищались все.
… И, наконец, Эвмен, личный секретарь Александра, изворотливый дипломат, чужеземец из Кардии. Он никогда не был близок Птолемею. Несравненный Гефестион люто ненавидел его, а Александр любил и уважал этого умного грека. Птолемей подумал, что было опрометчиво пригласить его сегодня сюда. Но Эвмен умел молчать, даже если не был с чем-то согласен.
– Разве Пердикка лучше нас? – осушив чашу с вином, осторожно поинтересовался у друзей Селевк.
Все внимательно посмотрели друг на друга. Нет, здесь не было чужих. Здесь можно было говорить открыто, не таясь.
– Его военные подвиги менее значительны, чем твои, Птолемей, – продолжал Селевк.
– Вы все одержали славные победы, – и Антигон, и Лисимах, и Неарх, – неожиданно для всех поддержал Селевка Эвмен.
– Почему он решил господствовать над нами? – теперь вопрос Селевка был обращен ко всем.
– Но он же из рода Орестидов, – уклончиво ответил Птолемей и тут же высказал свою точку зрения, – хотя теперь другие времена. Я считаю, что личные качества выше преимуществ рождения.
Всегда молчаливый Неарх заметил:
– Предпочтения могут быть только у царского дома.
– Но Арридей незаконнорожденный, – грубо оборвал Неарха Антигон.
Неарх не ответил и посмотрел на Птолемея, не задел ли Антигон вечно кровоточащую рану друга, уж он то хорошо знал, что Птолемей – сын Филиппа, но Лаг тщательно оберегал мальчика и жену от позора. И Птолемей никогда этого не забывал, и сейчас лицо его было спокойным и ясным.
В разговор вступил Лисимах:
– Если Александр передал Пердикке перед смертью свою печать, – это вовсе не означало, что он должен стать его преемником.
– Вот именно, – резко сказал Антигон, – Александр не думал о смерти. Он и раньше выживал после тяжелейших ранений…
Обстановка явно накалялась. Только Птолемей был на удивление невозмутим и сдержан.
– Пердикка за несколько дней сумел всецело завладеть верховной властью, – продолжал возмущаться Антигон. – не преждевременно ли мы дали ему такие преимущества?
Птолемей словно ожидал этого вопроса, так как у него уже созрело решение. Он снял со стены карту, нанесенную на папирус, разложил её на свободном столе.
– А выход есть!..
Все сосредоточили свои взгляды на карте.
– Поделим государство на части. Опасные времена, которые наступили, требуют, чтобы власть в каждой из сатрапий была сосредоточена в одних руках.
Никто не возражал, все внимательно слушали Птолемея.
– Я возьму себе Египет. Александрию сделаю столицей. Ты, Селевк, станешь сатрапом любимого тобою Вавилона. Лисимах – Фракии, Неарх – Ликии. Ну, а ты, Антигон – Великой Фригии, которую сам завоевал. Тебе, Эвмен, я ничего предложить не могу. Решай сам. Знаю, что ты – сторонник сохранения целостности государства.
– Каждый имеет право на свое мнение, – согласился Звмен.
– Твое предложение заслуживает внимания. Но армия сейчас на стороне Пердикки, – в раздумье произнес Селевк. – Удастся ли нам убедить его?
– Пердикка, наверняка, согласится с нашим предложением, – не колеблясь ответил Птолемей, просчитавший, как опытный политик, все ходы в сложившейся ситуации.
И, не спеша, Птолемей стал развивать свою точку зрения.
– Пердикке это сейчас выгодно. Он усилит свое могущество, удалив от непосредственной близости к новому царю всех прежних сподвижников Александра. Он будет считать, что оказал нам всем величайшую милость, которую можно с полным правом назвать изгнанием. А мы получим в независимое господство завоеванные нами страны.
Все единогласно одобрили предложение Птолемея, которого считали самым благоразумным и дальновидным из военачальников. Птолемей хладнокровно готов был пожертвовать всеми преимуществами настоящего момента, чтобы потом достигнуть своей цели и выиграть.
– Вдали от надзора хилиарха мы займем независимое положение и превратим наши страны в богатые, самостоятельные государства, чтобы потом, если понадобится, выступить против власти хилиарха.
Таковы мои планы, – закончил свое предложение мудрый Лагид.
– Мы скоро станем снова равны в славе и своих делах, – согласился с Птолемеем Антигон.
– Судьба заново распахнет ворота победителям, – Селевк отпил из чаши глоток вина и передал ее Птолемею.
Чаша вина, как в недавние славные времена, передавалась от друга к другу!..
На следующий день высшие вельможи государства вынесли предложение Птолемея на рассмотрение Пердикки. Через несколько дней военачальники были приглашены на совещание и хилиарх объявил им от имени царя Филиппа III, что их предложение одобрено.
– Принимая во внимание крупные заслуги, оказанные державе Александра многими военачальниками, признано за благо провести в сатрапиях и в распределении высших должностей в армии значительные перемены.
Новое распределение сатрапий между крупными военачальниками, предложенное Птолемеем, как он и предвидел, было полностью одобрено Пердиккой.
Не прошло и несколько недель со смерти великого царя, как его ближайшими соратниками был окончательно предан тот путь, на который Александр вступил смело и победоносно. Как вестники близкой бури наружу выступили чувства зависти и честолюбия, озлобления и открытой вражды, которые столь долго сдерживала твердая воля Александра.
Ненависть царила не только среди войска и военачальников. В один из дней Вавилон потрясла еще одна новость.
Царица Роксана, находившаяся в царском дворце в Вавилоне, спешно послала с согласия Пердикки гонцов к Статире, на которой Александр женился в Сузах, с просьбой срочно приехать в Вавилон и разделить с ней горе по случаю кончины их любимого супруга и великого царя. Пердикка и Роксана заверили Статиру, что она будет находиться под надежной охраной телохранителей. Царица приехала из Суз со своей родной сестрой Дрипетидой, молодой вдовой Гефестиона. Ночью, когда сестры спали, подосланные Роксаной убийцы перерезали несчастным горло. Роксана опасалась, что Статира раньше, чем она, родит наследника престола.
Этой же ночью тела Статиры и Дрипетиды были брошены в колодец и засыпаны землей. Это злодеяние Роксане помогал совершить Пердикка.
Так была обрублена последняя ветвь дома последнего персидского царя.
Известие с гибели Статиры, услышанное Птолемеем утром от Селевка, до глубины души потрясло его. Птолемей отчетливо вспомнил лицо Роксаны в тот памятный день, когда впервые увидел ее во дворце Оксиарта. Тогда ей было шестнадцать, сейчас – двадцать. Но сколь изощренно жестока и мстительна была она. Роксана не понравилась Птолемею с первого взгляда. В ее красоте было что-то необузданно дикое: высокий красивый лоб, идеальные арки бровей над большими сверкающими глазами, властный взгляд, вырезанный без изъяна профиль и злые тонкие губы. «Гибель Статиры предвещает великие беды в царском доме в Македонии,» – эта мысль полоснула Птолемея по сердцу.
Через несколько дней Селевк, Неарх, Лисимах, Антигон и Птолемей собрались в торжественно обставленном зале дворца, где лежал в золоченом гробу Александр Великий. Гроб стоял на помосте, обитом дорогими тканями. Вокруг гроба были разложены военные трофеи, щит и меч Ахилла.
Египтяне показали все свое искусство, бальзамируя тело царя. Его не стали пеленать бинтами, закрывать лицо маской, как делали в Египте. Тело, над которым потрудились мастера, даже не обернутое тканями, должно было на многие века охранить царские черты…
Птолемей часто приходил сюда, чтобы повидать брата и любимого царя… Теперь друзья собрались вместе, чтобы проститься со своим прославленным полководцем. Завтра им предстоял долгий путь в свои сатрапии.
Александр лежал на золотом шитье, в остром аромате благовоний. Лицо оставалось прежним: волевым и царственным, строгим в неумолимости сжатых губ. Скрещенные на груди руки покоились на обрезанных прядях волос ближайших сподвижников.
У одра царя друзья поклялись, что всякий противник идей Александра, будет повержен во имя Александра, как это делал Ахилл с троянцами во имя памяти Патрокла.
На следующий день новые сатрапы разъехались по своим владениям. Отныне им суждено было встречаться друг с другом только на поле битвы.
Наступало время междоусобных войн.
Птолемей взял тростник, опустил кончик в чернильницу с черными чернилами и крупными буквами написал на папирусе:
«Через несколько дней мне предстоит принять титул царя Египта и открыть новую династию, – династию македонских царей в стране, где учились мудрости философы и ученые древней Греции. Этому торжественному и знаменательному в моей жизни дню предшествовали долгие годы распрей и бессмысленных войн, которые продолжаются и по сей день. Но я твердой рукой правителя строил все эти годы в Египте государство, думая прежде всего о благе человека, о процветании искусства и науки, о могуществе страны.»
Птолемей положил тростник на стол и вздохнул. Память настойчиво всколыхнула события прошлого, которые, казалось, происходили с ним совсем недавно – так отчетливо он их помнил и ощущал присутствие своих друзей и недругов, очевидцев этих событий, совсем рядом.
Почему он выбрал себе Египет?
Старый и мудрый прорицатель Аристандр в разговоре с Птолемеем вскоре после смерти Александра предсказал:
– Тело царя будет одарено силой необычайной, как тело фивейского царя Эдипа, и та страна, в которой оно найдет себе последнее пристанище, будет счастливее и могущественнее всех других, а ее правитель достигнет великой славы на века.
Последняя воля Александра Великого гласила: он должен быть погребен в оазисе Сива, где жрецы некогда приветствовали его как сына Зевса – Амона и где предрекли ему господство над всей землей.
Раз Александр, любимый брат и друг, избрал своим последним пристанищем Египет, значит и он, Птолемей, должен стать владыкой этой страны, чтобы вечно быть рядом.
Глава шестая
А основная масса пехотинцев уже приближалась к залу приемов.
Паника охватила собравшихся на не терпящих промедления переговорах военачальников.
– Царем должен быть только законный наследник, который скоро родится!.. – настаивал Селевк.
– А воины Мелеагра считают, что царем должен быть слабо умный! – в сердцах повторял Антигон.
– Это Олимпиада довела его до слабоумия разными зельями, – с нескрываемым озлоблением выкрикнул Мелеагр.
Крики пехотинцев становились все громче и яростней, а оглушительный топот тысяч ног заглушал голоса говорящих в зале.
– Царь еще не погребен, находится рядом, в соседнем зале, а уже смута! – воскликнул Пердикка. – Необходимо выиграть время с помощью переговоров.
– Кандидатура Арридея – это твое предложение, Мелеагр, и твоих воинов. Вот иди и заткни им глотки, – приказал не терпящий возражений Антигон.
– Да, так решили мои воины. Я не могу не считаться с их мнением.
Воины начали стучать щитами в двери.
– Иди, Мелеагр, не медли, усмири пехоту, – скомандовал Пердикка.
– Не хватало в такой день кровопролития, – с ужасом подумал Птолемей.
– Вот результат великих завоеваний! – с иронией произнес Кассандр.
Едва Мелеагр покинул зал, чтобы утихомирить воинов, спокойный и рассудительный Селевк поспешил всех успокоить и взять инициативу в свои руки:
– Не стоит паниковать. Мы все – опытные и отважные воины, закаленные в боях. Нам необходимо срочно соединиться с отрядами конницы и срочно усмирить пехоту, если Мелеагру не удастся уговорить к перемирию своих воинов. Сейчас мы должны незаметно, под прикрытием телохранителей покинуть дворец и добраться до ворот богини Иштар.
Мелеагр вышел к воинам, заполонившим лестницы дворца и бешено колотящим мечами о щиты. Шум мгновенно прекратился. Все ждали, что сообщит им военачальник, с которым они выиграли не одну битву, которого любили и уважали.
– Успокойтесь, воины. Нужно найти разумное решение, кто займет трон после великого Александра. Я, как и вы, – за Арридея. Но есть и другие мнения, с которыми опасно не считаться…
Воины не дали Мелеагру договорить. Снова застучали мечи о щиты. Крики одних перехлестывались с криками других.
– Необходимо заставить Пердикку признать царем Арридея.
– Пердикка хочет стать регентом при сыне бактрийки и поса дить на трон варвара.
– Не бывать этому…
– Царем должен быть македонец!..
– Да здравствует Филипп III!..
С мечами в руках воины ворвались в зал переговоров. Он был пуст. Пустым был и зал, где лежало тело недавно умершего великого царя. Пехотинцам все же удалось настигнуть беглецов. На одной из лестниц несколько царских телохранителей были заколоты мечами.
Один из старых воинов в отчаянии воскликнул:
– Безумцы, мы же убиваем своих…
Но никто никого не слышал.
Мелеагр незаметно удалился в покои Арридея.
Селевк с небольшим отрядом мужественно прикрывал отступление Пердикки и его сторонников. Они были вытеснены из дворца, но не повержены, так как на защиту товарищей вовремя подоспели отряды конницы.
Вслед отступающим военачальникам неслись яростные крики:
– Надо покарать Пердикку.
– И всех его единомышленников.
– Берегись. Пердикка!
– Мы не дадим в обиду Арридея!
– Пердикка, тебе не долго осталось жить на этом свете!..
Вскоре высшие военачальники, возглавляемые Пердиккой, уже находились под надежным прикрытием отрядов конницы.
– Царем будет законный сын Александра! – было решение гетайров.
Никто не сомневался, что Роксана родит сына. 0 Статире, дочери Дария III Кодомана, тоже ждущей ребенка от Александра Великого, никто не вспоминал.
– Надо не допустить кровопролития и вступить в переговоры. – осторожно предложил Птолемей.
– Птолемей прав. Зачем нам убивать своих же воинов? – поддержал Птолемея мудрый Селевк.
В эти минуты Мелеагр превратился во врага хилиарха. Пердикка решил при первом же удобном случае убить недавнего боевого товарища. Он был уверен, что очень скоро одержит победу над влиянием в войске ставшего теперь его злейшим врагом Мелеагра.
Подумав, Пердикка ответил:
– Вы правы, – обе партии должны прийти к соглашению. Сейчас надо заботиться только с сохранении великого государства, от решения судьбы которого зависит благо греческого и азиатского мира.
Под прикрытием конницы высшие военачальники возвратились во дворец.
Тела убитых царских телохранителей еще лежали на лестнице, как грозное предупреждение.
На этот раз пехотинцы не оказали сопротивления.
Все ждали дальнейшего развития событий.
В зале приемов возвратившихся соратников с широкой улыбкой на хитром лице поджидал Мелеагр.
На вновь собравшемся совете сподвижников в результате ожесточенных споров был составлен договор, по которому конница признавала решение пехоты: Арридей должен принять имя своего отца Филиппа и, несмотря на слабоумие и слабоволие, стать во главе государства царем.
А пехота соглашалась с решением конницы: сына Роксаны после его рождения считать соправителем, дать ему имя своего отца Александра и, когда он достигнет совершеннолетия, передать власть ему.
Таким образом, трон передали сразу двум: слабоумному взрослому и еще неродившемуся ребенку.
Дела государства возложили на Антипатра – наместника Македонии и автономного стратега эллинского союза, Пердикку – хилиарха Азии и Кратера, находившегося с ветеранами на пути в Грецию. Кратер был объявлен защитником интересов царской власти, которую теперь получил не игравший никакой роли Арридей. После рождения законного наследника Кратер должен был стать его опекуном.
Перенесение тела царя в храм Аммона было поручено Арридею.
В этот же день воины единогласно поклялись признать этот договор.
Под предводительством Мелеагра фаланги выступили из города. Под стенами города они соединились с отрядами конницы под командованием Пердикки.
Непобедимое войско, созданное Александром и его верными соратниками, снова стало единым.
Теперь Пердикка имел возможность распоряжаться судьбами государства. Вновь избранный царь был лишен силы и самостоятельности.
Царственное происхождение Пердикки, его высокое звание хилиарха, его многолетняя служба вблизи македоиских царей Филиппа и Александра, его проницательный и повелительный характер создавали ему видимое превосходство над другими военачальниками и над всей армией.
Получив в свои руки высшую власть, Пердикка сразу же приступил к решительным мерам, чтобы показать, что при необходимости он намерен поступить по всей строгости законов даже с македонянами. Прежде всего он решил свести счеты с Мелеагром, которого ненавидел и одновременно боялся. Доверие к Мелеагру непобедимых фаланг делали его особенно опасным. Его и избрал Пердикка первым примером, на котором он должен был применить беспощадную строгость и показать, что сейчас он, Пердикка, главное лицо в государстве.
Во время бунта пехоты македоняне убили македонян. Необходимо было торжественное очищение, чтобы снять этот грех перед богами с войска.
Недалеко от неприступных стен Вавилона в открытом поле были выстроены друг против друга две линии: с одной стороны конница и слоны под предводительством нового царя Филиппа III и хилиарха Пердикки, с другой – пехота под предводительством Мелеагра. Увидев перед собой боевых слонов, воины начали беспокоиться, почувствовав, что с ними хотят сыграть зловещую шутку, – спастись в открытом поле от конницы и слонов было для пеших воинов невозможно.
Пердикка вместе с новым царем, избранником пехоты, во главе отряда конницы подскакал к Мелеагру, стоящему во главе своих фаланг.
– Именем царя Филиппа III – потребовал Пердикка, – приказываю выдать зачинщиков последнего мятежа. При малейшем неповиновении конница перейдет в наступление и пустит на фаланги слонов.
Видя, что они не в силах противостоять такой угрозе и стоящему перед ними войску, Мелеагр с согласия своих воинов, выдал тридцать человек, которые были брошены под ноги слонам и раздавлены ими.
Этой казнью было начато правление Пердикки.
Вглядываясь в суровое, непроницаемое лицо Пердикки, вершащего зверскую расправу над его воинами Мелеагр не сомневался, что и его конец близок. Он невольно вспомнил слова халдейского мудреца: «Ценится слово знатного – того, кто научился убивать…»
Сразу же после кровавой расправы Мелеагр бежал в один из вавилонских зиккуратов, надеясь, что святость этого места сможет защитить его.
Едва под покровом темной вавилонской ночи Мелеагр подошел к ступеням храма, навстречу ему приблизился человек, закутанный до самых глаз в гиматий.
Мелеагр услышал за спиной шаги и голос еще одного мужчины:
– Это он. Можно начинать?
– Бей, – крикнул незнакомец, стоящий перед Мелеагром.
Застигнутый врасплох, Мелеагр не успел выхватить из ножен меч и оказать сопротивление; на него обрушился мощный удар мечом, который пришелся по ключице. Мелеагр пошатнулся от боли и охватившего его отчаяния. Он в ужасе оглянулся по сторонам. Затем повернулся и побежал. Однако один из убийц успел еще раз ударить его и рассек ему челюсть. Второй убийца повалил Мелеагра на землю, но закаленный в боях воин медленно поднялся на ноги.
– Бей! – снова услышал Мелеагр чей-то знакомый голос, но сознание помутилось, и он не успел понять, кто это.
Мелеагр возвел глаза и небу, на лице его отразилась мука.
– О, Зевс! – взмолился он.
– Это за Арридея. Ты предложил избрать его царем, а он приказал тебя убить! – громко, победно засмеялся убийца, и последний удар меча оборвал жизнь одного из самых преданных сподвижников великого Александра.
Глядя на распростертое на ступенях храма истекающее кровью тело, один из убийц произнес:
– Приказ царя Филиппа III и хилиарха Пердикки исполнен! А жаль, прекрасный был воин! Не проиграл ни одного сражения! И так бездарно окончил жизнь!
Убийство Мелеагра должно было послужить для военачальников грозным предупреждением. Так Пердикка решил отныне поступать со своими противниками.
Военная знать Македонии всегда сохраняла гордую уверенность в себе и в своих исключительных военных способностях. После смерти Александра полководцы решили устраивать свои дела так, как этого требовали их собственные интересы. Стихийный бунт пехоты принудил военную знать сплотиться еще раз вместе и стать на сторону Пердикки. Но с той минуты, когда бунт был жестоко подавлен и особенно после гнусного убийства их сподвижника Мелеагра, сам Пердикка сделался объектом недоверия, так как один пытался сосредоточить в своих руках неограниченную власть, на которую все высшие военачальники считали себя вправе претендовать.
Через несколько дней после убийства Мелеагра друзья решили собраться во дворце Птолемея.
Дворец был расположен в одном из красивейших районов Вавилона, недалеко от царской резиденции. Фасад здания украшали ниши и ступенчатые выступы. Близость реки и пальмовая роща создавали свежесть и прохладу. Связки тростника, разложенные вокруг бассейна, выложенного яркими плитами, служили удобными сиденьями.
Птолемей любил этот дворец, в котором провел много счастливых дней с Таидой.
В одном из залов дворца находился музей, гордость хозяина. Птолемей, истинный ценитель искусства, собрал уникальную коллекцию произведений халдейских и чужеземных мастеров.
Радушно приветствовав Селевка, прибывшего первым, Птолемей тут же предложил ему до прихода остальных гостей познакомиться с собранием произведений искусства.
Внимание Селевка в первую очередь привлекли древние печати из полудрагоценных камней: сердолика, яшмы и агата. Здесь были даже печати шумерских времен очень большого размера, почти с ладонь. На одной из печатей был изображен бог луны Син на троне. Несколько печатей были вставлены в золотые кольца.
Птолемей взял в руки одно из колец, с гордостью протянул другу:
– Вот эта печать одна из самых ценных. Обрати внимание на резьбу.
Селевк был поражен. он держал в руках печать самого царя Навуходоносора.
– Великий был царь. И дела Навуходоносора были велики!.. – внимательно рассматривая царскую печать, промолвил Селевк. – Мне бы такую!.. Царскую!..
Сказал и рассмеялся своей шутке.
– А почему бы и нет? – задумчиво произнес Птолемей. – Теперь Вавилону, который Александр мечтал сделать своей столицей, очень нужен мудрый правитель…
Селевк с удивлением внимательно посмотрел на друга.
Они прошли вдоль стены, где были со вкусом расставлены бронзовые статуэтки с позолоченными лицами и вошли и зал для гостей. Здесь уже были поставлены богатые ложа с мягкими подушками, покрытые шкурами леопардов. Селевк с удовольствием занял одно из лож, огляделся вокруг. Он посетил жилище Птолемея впервые.
Уют в огромном зале создавали ковры, устилавшие полы и подвешенные к потолку на подвижных кольцах и шнурах, которые разделяли огромный зал на несколько помещений. Великолепен был потолок, украшенный резьбой из слоновой кости и причудливыми металлическими фигурами. Алебастровый рельеф с музыкантами, играющими на различных инструментах, украшал одну из стен.
Вскоре пришли Неарх, Лисимах, Антигон, Эвмен, – все знатные, уверенные в себе люди, прославленные полководцы.
Рабы принесли угощения: вино в чашах из матового стекла, рыбу, разнообразные фрукты, медовые лепешки… Ели, пили, рассуждали о последних кровавых событиях. Убийство Мелеагра потрясло всех… Что же за времена наступили, если друзья убивают друзей? Все думали об одном и том же. Еще не поздно все спасти…
Птолемей возлежал немного в стороне, чтобы видеть всех. Он незаметно скользил взглядом по лицам гостей…
… Молчаливый, мужественный Неарх с пронзительными голубыми глазами, копной непокорных вьющихся волос, в которых появились серебряные пряди, обветренным загорелым лицом морехода. Сколько вместе пережито и как дорог он ему, Птолемею… И дорог будет всегда, как и безвременно ушедший из жизни Александр. Маленький Леонтиск из всех друзей отца больше всего любит Неарха… Недавно Неарх подарил ему игрушечную пентиру, которую смастерил сам… Как счастлив был малыш…
… Рядом с Неархом – Селевк, мудрый воин, предводитель царских гипаспистов. Он блистательно отличился во главе своего отряда при походах в Индии и особенно в битве при Гидаспе. Его твердость и решительность, необычная физическая сила, а также мягкая задушевность и осторожность снискали ему особое уважение среди ближайшего окружения Александра. Птолемей очень высоко ценил Селевка и по-своему любил его. Они были почти ровесники.
… Лисимах был младше их на несколько лет. Красив, изворотлив, умен, смел до безрассудства. Будучи телохранителем Александра, часто спорил с ним. Был ярым противником сохранения мировой державы.
… Взгляд Птолемея задержался на Антигоне, самом старшем из них. «Хитер, коварен, своего не уступит никому. Неимоверно жаден!» – подумал Птолемей, наблюдая с какой жадностью Антигон поглощает пищу. По характеру он чем-то напоминал Пердикку. Властолюбив, бескомпромиссен, слышит только себя, верит только себе, но в битвах ему трудно было найти равного. Его спокойной решимостью восхищались все.
… И, наконец, Эвмен, личный секретарь Александра, изворотливый дипломат, чужеземец из Кардии. Он никогда не был близок Птолемею. Несравненный Гефестион люто ненавидел его, а Александр любил и уважал этого умного грека. Птолемей подумал, что было опрометчиво пригласить его сегодня сюда. Но Эвмен умел молчать, даже если не был с чем-то согласен.
– Разве Пердикка лучше нас? – осушив чашу с вином, осторожно поинтересовался у друзей Селевк.
Все внимательно посмотрели друг на друга. Нет, здесь не было чужих. Здесь можно было говорить открыто, не таясь.
– Его военные подвиги менее значительны, чем твои, Птолемей, – продолжал Селевк.
– Вы все одержали славные победы, – и Антигон, и Лисимах, и Неарх, – неожиданно для всех поддержал Селевка Эвмен.
– Почему он решил господствовать над нами? – теперь вопрос Селевка был обращен ко всем.
– Но он же из рода Орестидов, – уклончиво ответил Птолемей и тут же высказал свою точку зрения, – хотя теперь другие времена. Я считаю, что личные качества выше преимуществ рождения.
Всегда молчаливый Неарх заметил:
– Предпочтения могут быть только у царского дома.
– Но Арридей незаконнорожденный, – грубо оборвал Неарха Антигон.
Неарх не ответил и посмотрел на Птолемея, не задел ли Антигон вечно кровоточащую рану друга, уж он то хорошо знал, что Птолемей – сын Филиппа, но Лаг тщательно оберегал мальчика и жену от позора. И Птолемей никогда этого не забывал, и сейчас лицо его было спокойным и ясным.
В разговор вступил Лисимах:
– Если Александр передал Пердикке перед смертью свою печать, – это вовсе не означало, что он должен стать его преемником.
– Вот именно, – резко сказал Антигон, – Александр не думал о смерти. Он и раньше выживал после тяжелейших ранений…
Обстановка явно накалялась. Только Птолемей был на удивление невозмутим и сдержан.
– Пердикка за несколько дней сумел всецело завладеть верховной властью, – продолжал возмущаться Антигон. – не преждевременно ли мы дали ему такие преимущества?
Птолемей словно ожидал этого вопроса, так как у него уже созрело решение. Он снял со стены карту, нанесенную на папирус, разложил её на свободном столе.
– А выход есть!..
Все сосредоточили свои взгляды на карте.
– Поделим государство на части. Опасные времена, которые наступили, требуют, чтобы власть в каждой из сатрапий была сосредоточена в одних руках.
Никто не возражал, все внимательно слушали Птолемея.
– Я возьму себе Египет. Александрию сделаю столицей. Ты, Селевк, станешь сатрапом любимого тобою Вавилона. Лисимах – Фракии, Неарх – Ликии. Ну, а ты, Антигон – Великой Фригии, которую сам завоевал. Тебе, Эвмен, я ничего предложить не могу. Решай сам. Знаю, что ты – сторонник сохранения целостности государства.
– Каждый имеет право на свое мнение, – согласился Звмен.
– Твое предложение заслуживает внимания. Но армия сейчас на стороне Пердикки, – в раздумье произнес Селевк. – Удастся ли нам убедить его?
– Пердикка, наверняка, согласится с нашим предложением, – не колеблясь ответил Птолемей, просчитавший, как опытный политик, все ходы в сложившейся ситуации.
И, не спеша, Птолемей стал развивать свою точку зрения.
– Пердикке это сейчас выгодно. Он усилит свое могущество, удалив от непосредственной близости к новому царю всех прежних сподвижников Александра. Он будет считать, что оказал нам всем величайшую милость, которую можно с полным правом назвать изгнанием. А мы получим в независимое господство завоеванные нами страны.
Все единогласно одобрили предложение Птолемея, которого считали самым благоразумным и дальновидным из военачальников. Птолемей хладнокровно готов был пожертвовать всеми преимуществами настоящего момента, чтобы потом достигнуть своей цели и выиграть.
– Вдали от надзора хилиарха мы займем независимое положение и превратим наши страны в богатые, самостоятельные государства, чтобы потом, если понадобится, выступить против власти хилиарха.
Таковы мои планы, – закончил свое предложение мудрый Лагид.
– Мы скоро станем снова равны в славе и своих делах, – согласился с Птолемеем Антигон.
– Судьба заново распахнет ворота победителям, – Селевк отпил из чаши глоток вина и передал ее Птолемею.
Чаша вина, как в недавние славные времена, передавалась от друга к другу!..
На следующий день высшие вельможи государства вынесли предложение Птолемея на рассмотрение Пердикки. Через несколько дней военачальники были приглашены на совещание и хилиарх объявил им от имени царя Филиппа III, что их предложение одобрено.
– Принимая во внимание крупные заслуги, оказанные державе Александра многими военачальниками, признано за благо провести в сатрапиях и в распределении высших должностей в армии значительные перемены.
Новое распределение сатрапий между крупными военачальниками, предложенное Птолемеем, как он и предвидел, было полностью одобрено Пердиккой.
Не прошло и несколько недель со смерти великого царя, как его ближайшими соратниками был окончательно предан тот путь, на который Александр вступил смело и победоносно. Как вестники близкой бури наружу выступили чувства зависти и честолюбия, озлобления и открытой вражды, которые столь долго сдерживала твердая воля Александра.
Ненависть царила не только среди войска и военачальников. В один из дней Вавилон потрясла еще одна новость.
Царица Роксана, находившаяся в царском дворце в Вавилоне, спешно послала с согласия Пердикки гонцов к Статире, на которой Александр женился в Сузах, с просьбой срочно приехать в Вавилон и разделить с ней горе по случаю кончины их любимого супруга и великого царя. Пердикка и Роксана заверили Статиру, что она будет находиться под надежной охраной телохранителей. Царица приехала из Суз со своей родной сестрой Дрипетидой, молодой вдовой Гефестиона. Ночью, когда сестры спали, подосланные Роксаной убийцы перерезали несчастным горло. Роксана опасалась, что Статира раньше, чем она, родит наследника престола.
Этой же ночью тела Статиры и Дрипетиды были брошены в колодец и засыпаны землей. Это злодеяние Роксане помогал совершить Пердикка.
Так была обрублена последняя ветвь дома последнего персидского царя.
Известие с гибели Статиры, услышанное Птолемеем утром от Селевка, до глубины души потрясло его. Птолемей отчетливо вспомнил лицо Роксаны в тот памятный день, когда впервые увидел ее во дворце Оксиарта. Тогда ей было шестнадцать, сейчас – двадцать. Но сколь изощренно жестока и мстительна была она. Роксана не понравилась Птолемею с первого взгляда. В ее красоте было что-то необузданно дикое: высокий красивый лоб, идеальные арки бровей над большими сверкающими глазами, властный взгляд, вырезанный без изъяна профиль и злые тонкие губы. «Гибель Статиры предвещает великие беды в царском доме в Македонии,» – эта мысль полоснула Птолемея по сердцу.
Через несколько дней Селевк, Неарх, Лисимах, Антигон и Птолемей собрались в торжественно обставленном зале дворца, где лежал в золоченом гробу Александр Великий. Гроб стоял на помосте, обитом дорогими тканями. Вокруг гроба были разложены военные трофеи, щит и меч Ахилла.
Египтяне показали все свое искусство, бальзамируя тело царя. Его не стали пеленать бинтами, закрывать лицо маской, как делали в Египте. Тело, над которым потрудились мастера, даже не обернутое тканями, должно было на многие века охранить царские черты…
Птолемей часто приходил сюда, чтобы повидать брата и любимого царя… Теперь друзья собрались вместе, чтобы проститься со своим прославленным полководцем. Завтра им предстоял долгий путь в свои сатрапии.
Александр лежал на золотом шитье, в остром аромате благовоний. Лицо оставалось прежним: волевым и царственным, строгим в неумолимости сжатых губ. Скрещенные на груди руки покоились на обрезанных прядях волос ближайших сподвижников.
У одра царя друзья поклялись, что всякий противник идей Александра, будет повержен во имя Александра, как это делал Ахилл с троянцами во имя памяти Патрокла.
На следующий день новые сатрапы разъехались по своим владениям. Отныне им суждено было встречаться друг с другом только на поле битвы.
Наступало время междоусобных войн.
Птолемей взял тростник, опустил кончик в чернильницу с черными чернилами и крупными буквами написал на папирусе:
«Через несколько дней мне предстоит принять титул царя Египта и открыть новую династию, – династию македонских царей в стране, где учились мудрости философы и ученые древней Греции. Этому торжественному и знаменательному в моей жизни дню предшествовали долгие годы распрей и бессмысленных войн, которые продолжаются и по сей день. Но я твердой рукой правителя строил все эти годы в Египте государство, думая прежде всего о благе человека, о процветании искусства и науки, о могуществе страны.»
Птолемей положил тростник на стол и вздохнул. Память настойчиво всколыхнула события прошлого, которые, казалось, происходили с ним совсем недавно – так отчетливо он их помнил и ощущал присутствие своих друзей и недругов, очевидцев этих событий, совсем рядом.
Почему он выбрал себе Египет?
Старый и мудрый прорицатель Аристандр в разговоре с Птолемеем вскоре после смерти Александра предсказал:
– Тело царя будет одарено силой необычайной, как тело фивейского царя Эдипа, и та страна, в которой оно найдет себе последнее пристанище, будет счастливее и могущественнее всех других, а ее правитель достигнет великой славы на века.
Последняя воля Александра Великого гласила: он должен быть погребен в оазисе Сива, где жрецы некогда приветствовали его как сына Зевса – Амона и где предрекли ему господство над всей землей.
Раз Александр, любимый брат и друг, избрал своим последним пристанищем Египет, значит и он, Птолемей, должен стать владыкой этой страны, чтобы вечно быть рядом.
Глава шестая
Сатрап Египта
Долгая дорога из Вавилона в Египет. Прибытие Птолемея в Мемфис. Неистовый Камбис. Птолемей вступает в правление Египтом. Бог-покровитель Серапис.