- Зато о собственной судьбе он и догадываться не может! - я весело хлопнул Баракса по плечу. - Все, что он прочел в древних исторических трудах, касается бывшего кондитера, а не его, Килиоса. Он, как и мы сейчас, стоит беспомощный перед разворачивающимися событиями. Почем ему знать, как закончится его запутанное дело? В хрониках-то не осталось и следа его собственного пребывания здесь.
Баракс был собой доволен. Я уже не впервые замечаю, что он буквально расцветает, стоит нам сделать какой-нибудь особенно удачный вывод.
- За исключением одной вероятности: если он сам не управляет ходом событий, - остудил я его энтузиазм. - Потому что может статься и такое: зная ближайшее будущее, он именно на этом построил свою затею. Зная, что Галапол отправит за ним в прошлое своих людей, он именно поэтому прячется. Именно поэтому распорядился, чтобы агенты присматривали за бывшим жилищем своего двойника. Знал, что мы обязательно сунемся туда за разрешением загадки Рамирес-Килиос сходство или тождество? Надеялся, что оттуда нам не удастся уйти живыми.
- И наверняка расставил нам еще множество других ловушек. Хотя, если он знал о покушении, зачем отпустил Рамиреса объезжать провинции, отдав прямо в наши руки?
- Текущие политические интересы требовали, чтобы новый диктатор объехал свою страну - таков обычай. И нельзя забывать, что Килиос, возможно, пока не собирается менять течение истории.
Я задумался. Все это до сих пор не давало мне покоя. Ведь что будет, если...
- Если окажется, что Килиос с самого начала рассчитывал, что мы похитим Рамиреса? - подхватил Баракс. Мы с ним думали об одном и том же.
- Тогда нашему положению не позавидуешь, - бросил я сердито. - Это означало, что мы реализовали и сейчас продолжаем реализовывать его планы.
- Килиос хочет уцелеть любой ценой, - Баракс трезво оценивал ситуацию. Правда, это был единственный отправной пункт, на который можно было с уверенностью опереться. - Он же прибыл сюда вовсе не затем, чтобы покончить с собой. Он знает, что Галапол пошлет за ним столько оперативных работников, сколько потребуется. По моему мнению, стоит принимать в расчет еще одну возможность: на этом этапе развития событий единственная цель Килиоса - надуть нас. Он до тех пор будет плутать и вилять, пока мы, наконец, не сдадимся и не покинем этот проклятый век, не вернемся в будущее и не доложим, что не нашли его.
- И думать об этом не смей!
- Конечно, конечно. Но меня не оставляет чувство, что спектакль с Рамиресом он затеял только затем, чтобы навести нас на ложный след. Килиос неизменно опережает нас на один шаг и в конце концов ускользнет из западни.
"У меня такое чувство" - в устах Баракса эти слова прозвучали по меньшей мере непривычно. Но дело не в этом.
- Пока Рамирес был при нем, он получал текущую информацию обо всех важных происшествиях. В том числе и о том, что касается его самого. Сейчас же, напротив, за ним охотятся, а информатор исчез. Возможно, он даже не в курсе происходящего в городе. Это может его дезориентировать и толкнуть на неверный шаг.
- Этим можно воспользоваться!
- Посмотрим!
Баракс замолчал, потом спросил:
- Рой, что будет с Рамиресом?
- Умрет. Завтра, - отозвался я. - Именно так записано в хрониках, и что бы там ни было, изменить этого мы не в силах.
- Каким образом? - не унимался он.
- Точно не знаю. Источники говорят только, что его нашли застреленным где-то на улице. Где именно - никто не знает. Главное, что труп найдут и опознают. Это уже не наше дело.
В условленное время я позвонил Негадесу. Он не ответил. Трубку взял секретарь, который сообщил, что его превосходительство выехал за город на войсковой смотр и до сих пор не вернулся. Он вежливо попросил позвонить еще раз, попозже.
Связаться с Негадесом удалось только поздно вечером. Он усталым голосом сообщил, что не оставил без внимания то, что я ему сообщил, но результатов пока нет. Полковник дал мне понять, что при создавшейся ситуации у него есть дела и поважнее. Тогда я позвал к телефону Баракса, и он воспроизвел перед трубкой несколько фраз, записанных на звуковой кристалл. Потом я снова взял трубку.
- Слышали, уважаемый коллега? Это ваш голос. В соборе Нуэстра Сеньора я записал все, что вы говорили. И вашу информацию о маршруте следования президента Рамиреса, и где именно удобнее совершить на него покушение. Как вы думаете, много дал бы за эту информацию генерал Кастельяно, или руководство Фронта, или зарубежные средства информации?
- Паршивец! - зашипел в бессилии полковник, словно змея под каблуком человека. - Вы что, шантажируете меня?
- Успокойтесь, коллега. Если эта запись достанется вашим политическим противникам, они без колебаний ее обнародуют. Информация послужит доказательством, что вы продали президента иностранным агентам...
Внезапно я сообразил - в руках у меня есть еще кое-какие козыри. Рамиреса ведь тоже можно использовать. Только одному мне известно, что завтра он умрет...
- Ну, и не забывайте, что у меня в руках двойник Рамиреса. Он цел и хорошо себя чувствует, и я в любую минуту могу выпустить его на свободу или послать генералу Кастельяно. Этот человек - вылитый кондитер, и только мы двое, вы и я, знаем, что это не одно и то же лицо. Поэтому категорически вам советую, полковник, не предпринимать против меня ничего.
Негадес промолчал. Трубка буквально излучала ненависть. Я хмыкнул и продолжал:
- Вам только и нужно - добыть информацию, а остальное мое дело. Я найду и вывезу настоящего Рамиреса, после чего исчезну из страны, и вы больше обо мне никогда не услышите.
Через несколько мгновений Негадес ответил:
- Сейчас комендантский час, значит, вы, Медина, все равно никуда не сунетесь. Завтра же в пять часов утра позвоните мне, к этому времени нужная вам информация, думаю, будет у меня в руках. Это вас удовлетворяет?
Я положил трубку.
Прибыл я из будущего, а своего собственного будущего не знал, да и знать не мог. Не ведал, что со мной будет в ближайшие часы. Не догадывался, что замыслил против меня новый диктатор Боливарии полковник Негадес. Случись наихудшее и закончи я здесь свое биологическое существование, хроноклазма никакого не будет. Я никто! Для моих современников - всего лишь инспектор третьего класса Медина, исполняющий обязанности ищейки. Погибни я во время операции, взамен пришлют кого-то другого.
А для живущих здесь я не значу даже и этого. Всего-навсего какой-то бродяга-иностранец, без роду и племени. В крайнем случае, швырнут в безымянную могилу, и - конец. Никто не заплачет.
Никто?
Ну, разве что Флора...
Баракс разбудил меня без четверти пять. Лоренцо и Рамирес спали. Морщины на лице незадачливого диктатора разгладились. Он спал безмятежным сном.
- С востока доносится стрельба, - доложил Баракс. Но я, как ни вслушивался, ничего не услышал.
- До источников звуков около 35 километров, - пояснил мой помощник. Он считал совершенно естественным, что воспринимает звуки, которые, как бы я ни старался, мне никогда не услышать. Чувствительность его датчиков значительно превышает возможности человеческих органов чувств.
- Танки идут. По асфальтированному шоссе. Да, еще пять или шесть вертолетов, - добавил Баракс. На таком расстоянии ни танки, ни вертолеты нам ничем пока не угрожали, поэтому он заговорил о другом:
- Что будем делать?
- Если Негадес нападет на след, пойду в условленное место.
- В одиночку?
- А Рамиреса кто будет стеречь? Пока кондитер в наших руках, полковник будет плясать под нашу дудку.
- Не очень-то на это надейся.
Ровно в пять я набрал номер. Солнечные лучи рассыпали золото. Легкий ветерок шевелил цветы и ветки живой изгороди, обрамляющей подстриженный газон. Я надеялся, что с Флорой не случилось ничего плохого.
- Медина слушает.
- Доброе утро, сеньор, - подобострастно отозвался секретарь. Сеньор президент просил вам передать...
- Слушаю!
- Вчера патруль дважды отправлялся на прочесывание верхнего этажа летней резиденции. В обоих случаях солдаты возвращались, не выполнив задания. Один из патрульных признался, что не успел он ступить на площадку верхнего этажа, как его затошнило. Сержант, старший в патруле, тут же велел вернуться, чего впоследствии никак не мог объяснить. По приказу президента дворцовая стража прекратила все операции и была удвоена. Его превосходительство сказал, что вы можете войти во дворец. Он уже распорядился, чтобы вас пропустили. Он только просил, чтобы, во избежание лишней огласки, вы шли поодиночке.
- Ясно. Все в порядке. Буду через час.
Мы с Бараксом ехали по городу. Навстречу то и дело попадались солдаты. На перекрестках пустынных улиц торчали танки и броневики. Никто меня не остановил. Хотя уже совсем рассвело, прохожих почти не было. Боливар, казалось, вымер.
Белоснежный летний дворец с множеством башенок и шпилей, со стрельчатыми окнами совсем не походил на крепость. Просто светилось веселое пятно среди зеленого парка, полного цветов. Железная кованая ограда вела вдоль плавно изгибающейся дороги. На тротуаре стояли солдаты. Я на всякий случай остановил машину в отдалении и уверенно зашагал ко входу.
- Я - Рой Медина. Командир охраны должен быть предупрежден о моем приходе.
Секретарь не солгал - меня и в самом деле ждали.
Навстречу мне вышел совсем молодой офицер, смуглый и подтянутый. Он протянул мне руку.
- Лейтенант Райас. Мне приказано сопроводить вас на верхний этаж дворца.
- Что произошло с патрулем?
- Не ясно. Во всяком случае, туда они не добрались. Говорят, что не смогли.
По всему было видно, что дело казалось лейтенанту очень странным.
С улицы к воротам подкатил черный лимузин. Райас извинился и отошел от меня. Через минуту он вернулся. Я догадался - что-то случилось. Он прятал глаза, и поведение его вроде бы изменилось, хотя он и старался это скрыть.
Я понимал, в каком положении должны были находиться армейские офицеры. В стране появился новый президент, однако никому не было известно, что стало с предыдущим, то есть Рамиресом. Люди вроде Райаса верно служат президенту - любому законному главе правительства, которому они присягали на верность.
- Что случилось? - спросил я.
- Нет, ничего, - он смешался и опять отвел глаза.
- Что бы там ни было, прошу продолжать охранять дворец. Не выпускайте никого, пока я не разрешу, - сказал я.
Лейтенант почему-то усмехнулся.
Я стоял спиной к двери и вдруг позади себя услышал какой-то шорох. Прежде чем я успел оглянуться, голову пронзила острая боль. Я лишился чувств.
Придя в себя, я сразу же отметил, что, во-первых, лежу навзничь, а, во-вторых, голова все еще болит: видимо, удар по затылку был нанесен рукой специалиста. Прежде чем открыть глаза, я некоторое время прислушивался. Вокруг было тихо. Для начала я как можно незаметнее сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Меня очень интересовало, где я нахожусь. Медленно и осторожно я открыл глаза.
Тесная каморка с беленными известью стенами. Стены близко, подозрительно близко. Потолок тоже невысоко, если встать на ноги, можно дотянуться. Я сел и увидел, что сижу на примитивной кровати, сколоченной из досок. Несомненно, это были тюремные нары, а каморка камера. До сих пор и то и другое были известны мне только по лекциям. Голова ужасно болела. Я был один. Под потолком светилось маленькое окошко. Наверное, снаружи сияло солнце. Или это был искусственный свет? Неизвестно. Прямо передо мной была железная черная дверь.
Мне никогда в жизни не было так плохо. Перед глазами все расплывалось. Я снова улегся на нары, вздохнул и потерял сознание.
Очнулся я вовремя: в камеру вошли несколько человек. Я хотел было подняться, но один из них грубо толкнул меня на нары. Лица их рассмотреть я не мог: меня все еще захлестывали волны темноты.
- Ну, птенчик, - начал один из них хриплым голосом. - Шефу хочется услышать ответы на два вопроса.
Язык с трудом ворочался у меня во рту. Мысли разбегались, я едва соображал. Но гости не дали мне времени на размышление.
- Где кондитер? - зарычал хрипатый. - И где спрятана лента с записью?
"Значит, это люди Негадеса. Полковник желает заполучить компрометирующую его запись. И в придачу Рамиреса." Словно сквозь туман я увидел у одного из них странное устройство. По-моему, раньше это называлось шприцем.
- Ничего в...вам... не скажу, - пробормотал я, не в силах в полной мере осознать грозящую опасность.
- Скажешь, - заверил меня хрипатый. - Твое счастье, что нам некогда ломать тебе кости и мы выбрали метод более скорый.
Я почувствовал укол. В голове зашумело, но это не было вызвано болью. Я вдруг стал каким-то легким - и больше уже ничего не ощущал. Летел высоко, освобожденный из мира обязанностей, из мира страхов, из мира проклятой гравитации.
- Говори! - подгонял меня чей-то голос. - Где кондитер? Где спрятана лента?
И я заговорил! Рассказал о районе Хувентул. Сказал об улице Альжерирас. Не утаил даже, что запись у моего напарника Баракса, который дожидается меня тоже на улице Альжерирас. Выбалтывая все это, я глупо посмеивался, даже хихикал. Люди Негадеса поспешно вышли. А я этого даже не заметил, паря в полутьме, без мыслей, без чувств.
Сознание ко мне вернулось только вечером. Четырехугольник окошка чернел на белой стене. Горела свисающая с потолка примитивная лампа накаливания.
Голова трещала. Я вообще ничего не чувствовал. Тело казалось пустым, я не слышал даже биения моего сердца. Только ценой значительных усилий удалось восстановить в памяти происшедшее - и меня охватили стыд и ярость: я выдал Баракса! Попался, как желторотый сопляк! Без всякого сомнения, за всем этим стоял Негадес. Только он знал о записи, только в его интересах было избавиться от нее во что бы то ни стало. И, скорее всего, только ему одному мешал кондитер Рамирес или его двойник, что, впрочем, было одно и то же.
Что происходит на вилле? Где Баракс?
Мне вспомнилось, с какой сердечностью принял меня лейтенант в летней резиденции, однако не прошло и минуты, как кто-то подъехал и отношение ко мне офицера круто изменилось. Очевидно, он получил приказ относительно моей персоны. Я ходил по камере, ненавидя самого себя, весь мир, двадцатый век. В какую гнусную западню я дал себя увлечь!
Наверное, за мной наблюдали скрытые камеры, так же, как и во время моего пробуждения здесь, так как вскоре отворилась дверь и вошли несколько человек в форме. Это были не полицейские, они скорее походили на военных. Двое из них сковали мне запястья наручниками, третий, стоя на пороге, достал листок бумаги и, строго глядя на меня, прочитал наизусть:
- Боливарский чрезвычайный военно-полевой суд приговаривает иностранного шпиона и террориста Роя Медину за покушение на бывшего президента Боливарии Рамиреса к смертной казни. Приговор привести в исполнение немедленно.
Ноги подо мной подкосились. Смерть? И вдруг я сообразил, что нахожусь в прошлом. Смерть - одна из древних форм наказания. Конечно, в наше время ее не существует, но здесь и сейчас... Они меня и впрямь готовы казнить. И не видят в этом ничего необычного. Для них это в порядке вещей. Будничная работа. У меня ведь всего одна жизнь! Я простой смертный. Только Баракс вечен!
- БАРАКС!
Я понятия не имел, где расположено здание, в котором я был заперт. А если за городом? Как далеко может быть Баракс? Наверное, телепатический сигнал ему не передать. Если бы он воспринимал мои мысли, я был бы на свободе давным-давно. Да, Баракс не близко. Преодолеть это расстояние, и быстро!
Языком я нащупал нижний восьмой справа зуб. Крайний коренной зуб. Язык отыскал маленькую кнопку. Сколько я тренировался снимать ее с предохранителя!.. Получилось! Кнопка была свободна! Код? Какой же код? Обычного маяка наведения недостаточно. При помощи миниатюрного радиопередатчика, какие в свое время вмонтировали в Галаполе в зуб каждому инспектору, мне нужно было как можно скорее передать сигнал "Спасите наши души". Три длинных, три коротких, три длинных автоматическое устройство импульс за импульсом выплескивает в эфир отчаянный призыв.
Меня ведут пустынным коридором. Резкие звуки шагов эхом отдаются от серых стен. Шагающий позади солдат сверлит взглядом мою спину. Спускается по лестнице. Еще коридор. Часовой у зарешеченной стены долго ищет ключ, вставляет его в скважину, с трудом поворачивает. Дверь раскрывается со скрежетом. За нею опять коридор, уходящий вдаль. На потолке тлеют слабые потолочные светильники. Все это напоминает декорации какого-то приключенческого видеофильма. С той разницей, что фильмы я смотрел дома, сидя в уютном кресле, а теперь конвоиры-солдаты ведут на плаху меня, Роя Медину, работника Галактической Полиции... Не знаю, долго ли мы шли...
Радиус действия микропередатчика 25-30 километров, и сейчас все зависит от того, принимает ли Баракс мои сигналы и поспеет ли он вовремя!
Я уже сбился, подсчитывая лестничные пролеты, зарешеченные двери, бесконечные коридоры и холодные запертые засовы.
Офицер приказал остановиться - мы подошли к очередной двери. Как я буду вести себя в свои последние минуты? Гордо? Отважно? А что станет с моим телом? Останется здесь, за тысячелетие до своего времени? Здесь его похоронят, хотя в соответствии с законами времени не родился еще на свет даже мой прапрадед.
- Отпереть! - скомандовал офицер. Двое солдат навалились на дверь, и она открылась. Меня вывели в окруженный со всех сторон бетонными стенами узкий коридор. Стояла ночь. Свет горел только в нескольких окнах. У стены дожидался взвод солдат. Они стояли неподвижно, словно статуи.
Я огляделся. Баракс, где ты? На тебя вся надежда...
Наручники с меня сняли. Подошел офицер. Его лицо белело во мраке.
- Есть ли какие-нибудь пожелания? - спросил он сварливым голосом.
Наверное, это и есть последнее желание приговоренного, припомнил я. Читал когда-то. Лихорадочно стал размышлять, что бы такое придумать, чтобы выиграть время, но прежде чем успел проронить хоть слово, офицер повернулся.
- Желаний нет, следовательно... Сержант!
- Есть! - из шеренги выступил солдат, заметно старше остальных по возрасту.
- Отведите приговоренного к стенке!
На подкашивающихся ногах я потащился за солдатом. Одновременно, подчиняясь отрывистой команде, замерший посреди двора взвод солдат колыхнулся и, гулко чеканя шаг, отошел к противоположной стене.
"Это и есть экзекуционный взвод!" - похолодел я.
- Повернитесь. Глаза завязывать? - спросил сержант. Спросил совершенно нормальным, спокойным голосом. Словно спрашивал, не подать ли стакан воды. Это показалось мне таким невероятным, что я растерялся и в следующие секунды не мог сосредоточиться на чем-либо. Видимо, сержант разглядел в моих глазах немой протест, потому что убрал платок и отвернулся. Прожекторы светили прямо в глаза, я стоял, как на сцене, ослепленный юпитерами, не видя зала.
А в "зале" прозвучала еще одна команда, и настала тишина. Глубокая, жуткая тишина. Немигающие лампы сияли. Мир вместе со мной погружался в небытие. Ружейного залпа еще не было слышно, еще нет! Не гремели военные башмаки. Молчание и тишина!
Я оцепенел от страха. Сейчас конец, сейчас... Потом мне показалось, что я слышу залп.
Однако было тихо-тихо.
Потом...
- Я здесь, Рой, - послышался знакомый голос.
Ужас понемногу отступал, как уходит ледяная морская волна.
- Баракс?
- Да, - отозвался он обычным своим спокойным голосом. - Я стою среди солдат.
Он был окружен неподвижными телами в форме.
- Излучение? - спросил я негромко, пытаясь унять бешено колотящееся в груди сердце.
- Ясное дело. Пускай вздремнут чуток, - отозвался он. - Но черт побери, что с тобой было, Рой?
Прежде чем я собрался с мыслями, из окна грохнул выстрел и пуля свистнула у самого моего виска. Мерзкое ощущение. Инстинктивно я кинулся за широкую спину Баракса. В это время из железной двери выскочил солдат с автоматом и прицелился в нас.
- Силовое поле! - крикнул я. Баракс, наверное, успел подумать о том же. Между принятием решения и действием прошло шесть тысячных долей секунды. Еще бы, при включении третьей ступени! В таких случаях реакция Баракса столь стремительна, что ее не уловить человеческим взглядом
Силовое поле Баракс применяет неохотно: этот способ обороны поглощает очень много энергии. Но на сей раз он решил, что другого выхода нет.
Прозвучала автоматная очередь, но нас было уже не достать. Однако несколько пуль все же попали в Баракса до того, как поле стало вокруг нас несокрушимой стеной. На пиджаке его одна за другой появилось несколько отвратительного вида дыр. Но длилось это всего миг сработало лучевое оружие, и солдат повалился ничком.
- Идем отсюда!
Баракс обхватил меня сильными руками. Я уцепился за его руку, и мы полетели. Сначала вертикально вверх: желудок у меня как бы оборвался. Одновременно Баракс поливал все вокруг снотворным излучением. Стрельба утихла. Крыши казарм провалились вниз.
Мы быстро мчались над улицами. Гравитационный двигатель бесшумно и легко нас нес. Горизонт раздвигался. Внизу светились только уличные фонари, а жилые кварталы казались черными прямоугольниками.
- Что на вилле?
Баракс ответил не сразу:
- Рамиреса убили.
- Опустись в каком-нибудь парке.
Бесшумно и мягко мы приземлились на траву.
- Рассказывай.
Мы стояли на траве меж розовых кустов и декоративных растений. Парковые деревья разделяли окутанные ночным мраком окрестности на равномерные квадратные промежутки. В отдалении блестели городские огни. В воздухе царил густой аромат цветов.
- Все утро от тебя не поступало сигналов, и я понял - что-то случилось. Однако передатчики ничего не улавливали. Наверное, расстояние было слишком велико. Лоренцо тоже беспокоился, что ты молчишь. С Рамиресом не было никаких хлопот. Шло время. Потом вдруг после 15 часов по местному времени мои датчики выхватили неясный сигнал, слишком маломощный, чтобы запеленговать источник. ("Это когда мне сделали тот проклятый укол", - подумал я.) Вскоре к вилле со всех сторон одновременно подъехали машины.
- Они окружили улицу Альжерирас, - прошептал я. - Ищейки Негадеса получили подкрепление. Машины были армейские?
- Да. Я быстро сориентировался. Наглухо заблокировал окрестности в радиусе двух или трех кварталов. Но было еще неясно, в самом ли деле они охотятся за нами. Мы вывели машину из гаража. Лоренцо сел сзади с Рамиресом, я - за руль.
- Молодец, нельзя было дожидаться, пока они начнут штурм, похвалил я Баракса.
- Они пошли цепью, словно охотились на волков. Быстро приближались прямо через дворы и сады. Я дал газ, и мы поехали вниз по улице Альжерирас.
- Но все было перекрыто?
- Естественно. Не проехали мы и ста метров, как навстречу выскочили два военных джипа. За ними бежали солдаты в полевых мундирах с нацеленными на нас ружьями. Мне пришлось включить силовое поле.
- Хорошо сделал.
- Как раз наоборот. Но заметил я это только через несколько секунд. Я вел машину так, чтобы проскользнуть между вездеходами. Они открыли по нам огонь, и наша машина остановилась.
- Да, под воздействием силового поля возникает наведенное магнитное поле.
- Электрическое зажигание машины отключилось. Двигатель заглох. Следовало немедленно принять решение: оставить поле, но тогда машина так и останется посреди дороги и рано или поздно загорится, потому что изрешечена пулями, или отключить поле и как можно скорее уносить ноги... Я убрал поле, запустил мотор и дал газ. Лоренцо что-то кричал сзади, но я его не слышал. Солдаты бросились в погоню. Я применил излучение, и это дало нам некоторое преимущество. Однако ненадолго они продырявили нам колеса. И тут же Рамирес получил две пули, одну в голову. Жить ему оставалось считанные минуты.
Лоренцо ранили в плечо. Когда машина остановилась, необходимо было что-то предпринять, потому что неприятель приближался. Нужно было выбирать: Рамирес или Лоренцо. Под колпаком моего силового поля мог поместиться только один из них. Кого же мне было взять с собой полуживого диктатора или раненого друга?
- Рамирес все равно был обречен, - прошептал я после паузы.
- Я тоже так решил, - кивнул Баракс. - У меня не было ни минуты раздумья. Биодатчики отметили, что сердечная деятельность Рамиреса прекратилась. Наступила клиническая смерть. Скончался он в ту самую минуту, когда я затащил Лоренцо под колпак своего силового поля. Потом включил третью ступень реакции и бросился вперед.
Я представил себе это зрелище со стороны. Включив третью ступень, Баракс был способен передвигаться с головокружительной скоростью. Он удаляется от точки старта, как спринтер в фильме, пущенном с ускорением.
- Я бросился вперед, а Рамирес остался на тротуаре. Я пробежал улицу Альжерирас, и лишь когда потерял солдат из виду, снизил скорость до нормальной. Слегка одурманил Лоренцо, чтобы он не сообразил, как нам удалось уйти от погони. Позже, когда он пришел в себя, я сказал ему, что это из-за раны в плечо ему привиделась всякая ерунда. Потом я перевязал Лоренцо рану и посадил в такси. Он сказал, что поедет в порт, потому что там его ждут Эстрелла и профессор. А я дождался следующего такси и велел ехать в сторону Летней резиденции. В парке неподалеку дождался темноты: думал, что ты все еще там, во дворце...
- А потом вдруг пришел сигнал со стороны?
Баракс был собой доволен. Я уже не впервые замечаю, что он буквально расцветает, стоит нам сделать какой-нибудь особенно удачный вывод.
- За исключением одной вероятности: если он сам не управляет ходом событий, - остудил я его энтузиазм. - Потому что может статься и такое: зная ближайшее будущее, он именно на этом построил свою затею. Зная, что Галапол отправит за ним в прошлое своих людей, он именно поэтому прячется. Именно поэтому распорядился, чтобы агенты присматривали за бывшим жилищем своего двойника. Знал, что мы обязательно сунемся туда за разрешением загадки Рамирес-Килиос сходство или тождество? Надеялся, что оттуда нам не удастся уйти живыми.
- И наверняка расставил нам еще множество других ловушек. Хотя, если он знал о покушении, зачем отпустил Рамиреса объезжать провинции, отдав прямо в наши руки?
- Текущие политические интересы требовали, чтобы новый диктатор объехал свою страну - таков обычай. И нельзя забывать, что Килиос, возможно, пока не собирается менять течение истории.
Я задумался. Все это до сих пор не давало мне покоя. Ведь что будет, если...
- Если окажется, что Килиос с самого начала рассчитывал, что мы похитим Рамиреса? - подхватил Баракс. Мы с ним думали об одном и том же.
- Тогда нашему положению не позавидуешь, - бросил я сердито. - Это означало, что мы реализовали и сейчас продолжаем реализовывать его планы.
- Килиос хочет уцелеть любой ценой, - Баракс трезво оценивал ситуацию. Правда, это был единственный отправной пункт, на который можно было с уверенностью опереться. - Он же прибыл сюда вовсе не затем, чтобы покончить с собой. Он знает, что Галапол пошлет за ним столько оперативных работников, сколько потребуется. По моему мнению, стоит принимать в расчет еще одну возможность: на этом этапе развития событий единственная цель Килиоса - надуть нас. Он до тех пор будет плутать и вилять, пока мы, наконец, не сдадимся и не покинем этот проклятый век, не вернемся в будущее и не доложим, что не нашли его.
- И думать об этом не смей!
- Конечно, конечно. Но меня не оставляет чувство, что спектакль с Рамиресом он затеял только затем, чтобы навести нас на ложный след. Килиос неизменно опережает нас на один шаг и в конце концов ускользнет из западни.
"У меня такое чувство" - в устах Баракса эти слова прозвучали по меньшей мере непривычно. Но дело не в этом.
- Пока Рамирес был при нем, он получал текущую информацию обо всех важных происшествиях. В том числе и о том, что касается его самого. Сейчас же, напротив, за ним охотятся, а информатор исчез. Возможно, он даже не в курсе происходящего в городе. Это может его дезориентировать и толкнуть на неверный шаг.
- Этим можно воспользоваться!
- Посмотрим!
Баракс замолчал, потом спросил:
- Рой, что будет с Рамиресом?
- Умрет. Завтра, - отозвался я. - Именно так записано в хрониках, и что бы там ни было, изменить этого мы не в силах.
- Каким образом? - не унимался он.
- Точно не знаю. Источники говорят только, что его нашли застреленным где-то на улице. Где именно - никто не знает. Главное, что труп найдут и опознают. Это уже не наше дело.
В условленное время я позвонил Негадесу. Он не ответил. Трубку взял секретарь, который сообщил, что его превосходительство выехал за город на войсковой смотр и до сих пор не вернулся. Он вежливо попросил позвонить еще раз, попозже.
Связаться с Негадесом удалось только поздно вечером. Он усталым голосом сообщил, что не оставил без внимания то, что я ему сообщил, но результатов пока нет. Полковник дал мне понять, что при создавшейся ситуации у него есть дела и поважнее. Тогда я позвал к телефону Баракса, и он воспроизвел перед трубкой несколько фраз, записанных на звуковой кристалл. Потом я снова взял трубку.
- Слышали, уважаемый коллега? Это ваш голос. В соборе Нуэстра Сеньора я записал все, что вы говорили. И вашу информацию о маршруте следования президента Рамиреса, и где именно удобнее совершить на него покушение. Как вы думаете, много дал бы за эту информацию генерал Кастельяно, или руководство Фронта, или зарубежные средства информации?
- Паршивец! - зашипел в бессилии полковник, словно змея под каблуком человека. - Вы что, шантажируете меня?
- Успокойтесь, коллега. Если эта запись достанется вашим политическим противникам, они без колебаний ее обнародуют. Информация послужит доказательством, что вы продали президента иностранным агентам...
Внезапно я сообразил - в руках у меня есть еще кое-какие козыри. Рамиреса ведь тоже можно использовать. Только одному мне известно, что завтра он умрет...
- Ну, и не забывайте, что у меня в руках двойник Рамиреса. Он цел и хорошо себя чувствует, и я в любую минуту могу выпустить его на свободу или послать генералу Кастельяно. Этот человек - вылитый кондитер, и только мы двое, вы и я, знаем, что это не одно и то же лицо. Поэтому категорически вам советую, полковник, не предпринимать против меня ничего.
Негадес промолчал. Трубка буквально излучала ненависть. Я хмыкнул и продолжал:
- Вам только и нужно - добыть информацию, а остальное мое дело. Я найду и вывезу настоящего Рамиреса, после чего исчезну из страны, и вы больше обо мне никогда не услышите.
Через несколько мгновений Негадес ответил:
- Сейчас комендантский час, значит, вы, Медина, все равно никуда не сунетесь. Завтра же в пять часов утра позвоните мне, к этому времени нужная вам информация, думаю, будет у меня в руках. Это вас удовлетворяет?
Я положил трубку.
Прибыл я из будущего, а своего собственного будущего не знал, да и знать не мог. Не ведал, что со мной будет в ближайшие часы. Не догадывался, что замыслил против меня новый диктатор Боливарии полковник Негадес. Случись наихудшее и закончи я здесь свое биологическое существование, хроноклазма никакого не будет. Я никто! Для моих современников - всего лишь инспектор третьего класса Медина, исполняющий обязанности ищейки. Погибни я во время операции, взамен пришлют кого-то другого.
А для живущих здесь я не значу даже и этого. Всего-навсего какой-то бродяга-иностранец, без роду и племени. В крайнем случае, швырнут в безымянную могилу, и - конец. Никто не заплачет.
Никто?
Ну, разве что Флора...
Баракс разбудил меня без четверти пять. Лоренцо и Рамирес спали. Морщины на лице незадачливого диктатора разгладились. Он спал безмятежным сном.
- С востока доносится стрельба, - доложил Баракс. Но я, как ни вслушивался, ничего не услышал.
- До источников звуков около 35 километров, - пояснил мой помощник. Он считал совершенно естественным, что воспринимает звуки, которые, как бы я ни старался, мне никогда не услышать. Чувствительность его датчиков значительно превышает возможности человеческих органов чувств.
- Танки идут. По асфальтированному шоссе. Да, еще пять или шесть вертолетов, - добавил Баракс. На таком расстоянии ни танки, ни вертолеты нам ничем пока не угрожали, поэтому он заговорил о другом:
- Что будем делать?
- Если Негадес нападет на след, пойду в условленное место.
- В одиночку?
- А Рамиреса кто будет стеречь? Пока кондитер в наших руках, полковник будет плясать под нашу дудку.
- Не очень-то на это надейся.
Ровно в пять я набрал номер. Солнечные лучи рассыпали золото. Легкий ветерок шевелил цветы и ветки живой изгороди, обрамляющей подстриженный газон. Я надеялся, что с Флорой не случилось ничего плохого.
- Медина слушает.
- Доброе утро, сеньор, - подобострастно отозвался секретарь. Сеньор президент просил вам передать...
- Слушаю!
- Вчера патруль дважды отправлялся на прочесывание верхнего этажа летней резиденции. В обоих случаях солдаты возвращались, не выполнив задания. Один из патрульных признался, что не успел он ступить на площадку верхнего этажа, как его затошнило. Сержант, старший в патруле, тут же велел вернуться, чего впоследствии никак не мог объяснить. По приказу президента дворцовая стража прекратила все операции и была удвоена. Его превосходительство сказал, что вы можете войти во дворец. Он уже распорядился, чтобы вас пропустили. Он только просил, чтобы, во избежание лишней огласки, вы шли поодиночке.
- Ясно. Все в порядке. Буду через час.
Мы с Бараксом ехали по городу. Навстречу то и дело попадались солдаты. На перекрестках пустынных улиц торчали танки и броневики. Никто меня не остановил. Хотя уже совсем рассвело, прохожих почти не было. Боливар, казалось, вымер.
Белоснежный летний дворец с множеством башенок и шпилей, со стрельчатыми окнами совсем не походил на крепость. Просто светилось веселое пятно среди зеленого парка, полного цветов. Железная кованая ограда вела вдоль плавно изгибающейся дороги. На тротуаре стояли солдаты. Я на всякий случай остановил машину в отдалении и уверенно зашагал ко входу.
- Я - Рой Медина. Командир охраны должен быть предупрежден о моем приходе.
Секретарь не солгал - меня и в самом деле ждали.
Навстречу мне вышел совсем молодой офицер, смуглый и подтянутый. Он протянул мне руку.
- Лейтенант Райас. Мне приказано сопроводить вас на верхний этаж дворца.
- Что произошло с патрулем?
- Не ясно. Во всяком случае, туда они не добрались. Говорят, что не смогли.
По всему было видно, что дело казалось лейтенанту очень странным.
С улицы к воротам подкатил черный лимузин. Райас извинился и отошел от меня. Через минуту он вернулся. Я догадался - что-то случилось. Он прятал глаза, и поведение его вроде бы изменилось, хотя он и старался это скрыть.
Я понимал, в каком положении должны были находиться армейские офицеры. В стране появился новый президент, однако никому не было известно, что стало с предыдущим, то есть Рамиресом. Люди вроде Райаса верно служат президенту - любому законному главе правительства, которому они присягали на верность.
- Что случилось? - спросил я.
- Нет, ничего, - он смешался и опять отвел глаза.
- Что бы там ни было, прошу продолжать охранять дворец. Не выпускайте никого, пока я не разрешу, - сказал я.
Лейтенант почему-то усмехнулся.
Я стоял спиной к двери и вдруг позади себя услышал какой-то шорох. Прежде чем я успел оглянуться, голову пронзила острая боль. Я лишился чувств.
Придя в себя, я сразу же отметил, что, во-первых, лежу навзничь, а, во-вторых, голова все еще болит: видимо, удар по затылку был нанесен рукой специалиста. Прежде чем открыть глаза, я некоторое время прислушивался. Вокруг было тихо. Для начала я как можно незаметнее сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Меня очень интересовало, где я нахожусь. Медленно и осторожно я открыл глаза.
Тесная каморка с беленными известью стенами. Стены близко, подозрительно близко. Потолок тоже невысоко, если встать на ноги, можно дотянуться. Я сел и увидел, что сижу на примитивной кровати, сколоченной из досок. Несомненно, это были тюремные нары, а каморка камера. До сих пор и то и другое были известны мне только по лекциям. Голова ужасно болела. Я был один. Под потолком светилось маленькое окошко. Наверное, снаружи сияло солнце. Или это был искусственный свет? Неизвестно. Прямо передо мной была железная черная дверь.
Мне никогда в жизни не было так плохо. Перед глазами все расплывалось. Я снова улегся на нары, вздохнул и потерял сознание.
Очнулся я вовремя: в камеру вошли несколько человек. Я хотел было подняться, но один из них грубо толкнул меня на нары. Лица их рассмотреть я не мог: меня все еще захлестывали волны темноты.
- Ну, птенчик, - начал один из них хриплым голосом. - Шефу хочется услышать ответы на два вопроса.
Язык с трудом ворочался у меня во рту. Мысли разбегались, я едва соображал. Но гости не дали мне времени на размышление.
- Где кондитер? - зарычал хрипатый. - И где спрятана лента с записью?
"Значит, это люди Негадеса. Полковник желает заполучить компрометирующую его запись. И в придачу Рамиреса." Словно сквозь туман я увидел у одного из них странное устройство. По-моему, раньше это называлось шприцем.
- Ничего в...вам... не скажу, - пробормотал я, не в силах в полной мере осознать грозящую опасность.
- Скажешь, - заверил меня хрипатый. - Твое счастье, что нам некогда ломать тебе кости и мы выбрали метод более скорый.
Я почувствовал укол. В голове зашумело, но это не было вызвано болью. Я вдруг стал каким-то легким - и больше уже ничего не ощущал. Летел высоко, освобожденный из мира обязанностей, из мира страхов, из мира проклятой гравитации.
- Говори! - подгонял меня чей-то голос. - Где кондитер? Где спрятана лента?
И я заговорил! Рассказал о районе Хувентул. Сказал об улице Альжерирас. Не утаил даже, что запись у моего напарника Баракса, который дожидается меня тоже на улице Альжерирас. Выбалтывая все это, я глупо посмеивался, даже хихикал. Люди Негадеса поспешно вышли. А я этого даже не заметил, паря в полутьме, без мыслей, без чувств.
Сознание ко мне вернулось только вечером. Четырехугольник окошка чернел на белой стене. Горела свисающая с потолка примитивная лампа накаливания.
Голова трещала. Я вообще ничего не чувствовал. Тело казалось пустым, я не слышал даже биения моего сердца. Только ценой значительных усилий удалось восстановить в памяти происшедшее - и меня охватили стыд и ярость: я выдал Баракса! Попался, как желторотый сопляк! Без всякого сомнения, за всем этим стоял Негадес. Только он знал о записи, только в его интересах было избавиться от нее во что бы то ни стало. И, скорее всего, только ему одному мешал кондитер Рамирес или его двойник, что, впрочем, было одно и то же.
Что происходит на вилле? Где Баракс?
Мне вспомнилось, с какой сердечностью принял меня лейтенант в летней резиденции, однако не прошло и минуты, как кто-то подъехал и отношение ко мне офицера круто изменилось. Очевидно, он получил приказ относительно моей персоны. Я ходил по камере, ненавидя самого себя, весь мир, двадцатый век. В какую гнусную западню я дал себя увлечь!
Наверное, за мной наблюдали скрытые камеры, так же, как и во время моего пробуждения здесь, так как вскоре отворилась дверь и вошли несколько человек в форме. Это были не полицейские, они скорее походили на военных. Двое из них сковали мне запястья наручниками, третий, стоя на пороге, достал листок бумаги и, строго глядя на меня, прочитал наизусть:
- Боливарский чрезвычайный военно-полевой суд приговаривает иностранного шпиона и террориста Роя Медину за покушение на бывшего президента Боливарии Рамиреса к смертной казни. Приговор привести в исполнение немедленно.
Ноги подо мной подкосились. Смерть? И вдруг я сообразил, что нахожусь в прошлом. Смерть - одна из древних форм наказания. Конечно, в наше время ее не существует, но здесь и сейчас... Они меня и впрямь готовы казнить. И не видят в этом ничего необычного. Для них это в порядке вещей. Будничная работа. У меня ведь всего одна жизнь! Я простой смертный. Только Баракс вечен!
- БАРАКС!
Я понятия не имел, где расположено здание, в котором я был заперт. А если за городом? Как далеко может быть Баракс? Наверное, телепатический сигнал ему не передать. Если бы он воспринимал мои мысли, я был бы на свободе давным-давно. Да, Баракс не близко. Преодолеть это расстояние, и быстро!
Языком я нащупал нижний восьмой справа зуб. Крайний коренной зуб. Язык отыскал маленькую кнопку. Сколько я тренировался снимать ее с предохранителя!.. Получилось! Кнопка была свободна! Код? Какой же код? Обычного маяка наведения недостаточно. При помощи миниатюрного радиопередатчика, какие в свое время вмонтировали в Галаполе в зуб каждому инспектору, мне нужно было как можно скорее передать сигнал "Спасите наши души". Три длинных, три коротких, три длинных автоматическое устройство импульс за импульсом выплескивает в эфир отчаянный призыв.
Меня ведут пустынным коридором. Резкие звуки шагов эхом отдаются от серых стен. Шагающий позади солдат сверлит взглядом мою спину. Спускается по лестнице. Еще коридор. Часовой у зарешеченной стены долго ищет ключ, вставляет его в скважину, с трудом поворачивает. Дверь раскрывается со скрежетом. За нею опять коридор, уходящий вдаль. На потолке тлеют слабые потолочные светильники. Все это напоминает декорации какого-то приключенческого видеофильма. С той разницей, что фильмы я смотрел дома, сидя в уютном кресле, а теперь конвоиры-солдаты ведут на плаху меня, Роя Медину, работника Галактической Полиции... Не знаю, долго ли мы шли...
Радиус действия микропередатчика 25-30 километров, и сейчас все зависит от того, принимает ли Баракс мои сигналы и поспеет ли он вовремя!
Я уже сбился, подсчитывая лестничные пролеты, зарешеченные двери, бесконечные коридоры и холодные запертые засовы.
Офицер приказал остановиться - мы подошли к очередной двери. Как я буду вести себя в свои последние минуты? Гордо? Отважно? А что станет с моим телом? Останется здесь, за тысячелетие до своего времени? Здесь его похоронят, хотя в соответствии с законами времени не родился еще на свет даже мой прапрадед.
- Отпереть! - скомандовал офицер. Двое солдат навалились на дверь, и она открылась. Меня вывели в окруженный со всех сторон бетонными стенами узкий коридор. Стояла ночь. Свет горел только в нескольких окнах. У стены дожидался взвод солдат. Они стояли неподвижно, словно статуи.
Я огляделся. Баракс, где ты? На тебя вся надежда...
Наручники с меня сняли. Подошел офицер. Его лицо белело во мраке.
- Есть ли какие-нибудь пожелания? - спросил он сварливым голосом.
Наверное, это и есть последнее желание приговоренного, припомнил я. Читал когда-то. Лихорадочно стал размышлять, что бы такое придумать, чтобы выиграть время, но прежде чем успел проронить хоть слово, офицер повернулся.
- Желаний нет, следовательно... Сержант!
- Есть! - из шеренги выступил солдат, заметно старше остальных по возрасту.
- Отведите приговоренного к стенке!
На подкашивающихся ногах я потащился за солдатом. Одновременно, подчиняясь отрывистой команде, замерший посреди двора взвод солдат колыхнулся и, гулко чеканя шаг, отошел к противоположной стене.
"Это и есть экзекуционный взвод!" - похолодел я.
- Повернитесь. Глаза завязывать? - спросил сержант. Спросил совершенно нормальным, спокойным голосом. Словно спрашивал, не подать ли стакан воды. Это показалось мне таким невероятным, что я растерялся и в следующие секунды не мог сосредоточиться на чем-либо. Видимо, сержант разглядел в моих глазах немой протест, потому что убрал платок и отвернулся. Прожекторы светили прямо в глаза, я стоял, как на сцене, ослепленный юпитерами, не видя зала.
А в "зале" прозвучала еще одна команда, и настала тишина. Глубокая, жуткая тишина. Немигающие лампы сияли. Мир вместе со мной погружался в небытие. Ружейного залпа еще не было слышно, еще нет! Не гремели военные башмаки. Молчание и тишина!
Я оцепенел от страха. Сейчас конец, сейчас... Потом мне показалось, что я слышу залп.
Однако было тихо-тихо.
Потом...
- Я здесь, Рой, - послышался знакомый голос.
Ужас понемногу отступал, как уходит ледяная морская волна.
- Баракс?
- Да, - отозвался он обычным своим спокойным голосом. - Я стою среди солдат.
Он был окружен неподвижными телами в форме.
- Излучение? - спросил я негромко, пытаясь унять бешено колотящееся в груди сердце.
- Ясное дело. Пускай вздремнут чуток, - отозвался он. - Но черт побери, что с тобой было, Рой?
Прежде чем я собрался с мыслями, из окна грохнул выстрел и пуля свистнула у самого моего виска. Мерзкое ощущение. Инстинктивно я кинулся за широкую спину Баракса. В это время из железной двери выскочил солдат с автоматом и прицелился в нас.
- Силовое поле! - крикнул я. Баракс, наверное, успел подумать о том же. Между принятием решения и действием прошло шесть тысячных долей секунды. Еще бы, при включении третьей ступени! В таких случаях реакция Баракса столь стремительна, что ее не уловить человеческим взглядом
Силовое поле Баракс применяет неохотно: этот способ обороны поглощает очень много энергии. Но на сей раз он решил, что другого выхода нет.
Прозвучала автоматная очередь, но нас было уже не достать. Однако несколько пуль все же попали в Баракса до того, как поле стало вокруг нас несокрушимой стеной. На пиджаке его одна за другой появилось несколько отвратительного вида дыр. Но длилось это всего миг сработало лучевое оружие, и солдат повалился ничком.
- Идем отсюда!
Баракс обхватил меня сильными руками. Я уцепился за его руку, и мы полетели. Сначала вертикально вверх: желудок у меня как бы оборвался. Одновременно Баракс поливал все вокруг снотворным излучением. Стрельба утихла. Крыши казарм провалились вниз.
Мы быстро мчались над улицами. Гравитационный двигатель бесшумно и легко нас нес. Горизонт раздвигался. Внизу светились только уличные фонари, а жилые кварталы казались черными прямоугольниками.
- Что на вилле?
Баракс ответил не сразу:
- Рамиреса убили.
- Опустись в каком-нибудь парке.
Бесшумно и мягко мы приземлились на траву.
- Рассказывай.
Мы стояли на траве меж розовых кустов и декоративных растений. Парковые деревья разделяли окутанные ночным мраком окрестности на равномерные квадратные промежутки. В отдалении блестели городские огни. В воздухе царил густой аромат цветов.
- Все утро от тебя не поступало сигналов, и я понял - что-то случилось. Однако передатчики ничего не улавливали. Наверное, расстояние было слишком велико. Лоренцо тоже беспокоился, что ты молчишь. С Рамиресом не было никаких хлопот. Шло время. Потом вдруг после 15 часов по местному времени мои датчики выхватили неясный сигнал, слишком маломощный, чтобы запеленговать источник. ("Это когда мне сделали тот проклятый укол", - подумал я.) Вскоре к вилле со всех сторон одновременно подъехали машины.
- Они окружили улицу Альжерирас, - прошептал я. - Ищейки Негадеса получили подкрепление. Машины были армейские?
- Да. Я быстро сориентировался. Наглухо заблокировал окрестности в радиусе двух или трех кварталов. Но было еще неясно, в самом ли деле они охотятся за нами. Мы вывели машину из гаража. Лоренцо сел сзади с Рамиресом, я - за руль.
- Молодец, нельзя было дожидаться, пока они начнут штурм, похвалил я Баракса.
- Они пошли цепью, словно охотились на волков. Быстро приближались прямо через дворы и сады. Я дал газ, и мы поехали вниз по улице Альжерирас.
- Но все было перекрыто?
- Естественно. Не проехали мы и ста метров, как навстречу выскочили два военных джипа. За ними бежали солдаты в полевых мундирах с нацеленными на нас ружьями. Мне пришлось включить силовое поле.
- Хорошо сделал.
- Как раз наоборот. Но заметил я это только через несколько секунд. Я вел машину так, чтобы проскользнуть между вездеходами. Они открыли по нам огонь, и наша машина остановилась.
- Да, под воздействием силового поля возникает наведенное магнитное поле.
- Электрическое зажигание машины отключилось. Двигатель заглох. Следовало немедленно принять решение: оставить поле, но тогда машина так и останется посреди дороги и рано или поздно загорится, потому что изрешечена пулями, или отключить поле и как можно скорее уносить ноги... Я убрал поле, запустил мотор и дал газ. Лоренцо что-то кричал сзади, но я его не слышал. Солдаты бросились в погоню. Я применил излучение, и это дало нам некоторое преимущество. Однако ненадолго они продырявили нам колеса. И тут же Рамирес получил две пули, одну в голову. Жить ему оставалось считанные минуты.
Лоренцо ранили в плечо. Когда машина остановилась, необходимо было что-то предпринять, потому что неприятель приближался. Нужно было выбирать: Рамирес или Лоренцо. Под колпаком моего силового поля мог поместиться только один из них. Кого же мне было взять с собой полуживого диктатора или раненого друга?
- Рамирес все равно был обречен, - прошептал я после паузы.
- Я тоже так решил, - кивнул Баракс. - У меня не было ни минуты раздумья. Биодатчики отметили, что сердечная деятельность Рамиреса прекратилась. Наступила клиническая смерть. Скончался он в ту самую минуту, когда я затащил Лоренцо под колпак своего силового поля. Потом включил третью ступень реакции и бросился вперед.
Я представил себе это зрелище со стороны. Включив третью ступень, Баракс был способен передвигаться с головокружительной скоростью. Он удаляется от точки старта, как спринтер в фильме, пущенном с ускорением.
- Я бросился вперед, а Рамирес остался на тротуаре. Я пробежал улицу Альжерирас, и лишь когда потерял солдат из виду, снизил скорость до нормальной. Слегка одурманил Лоренцо, чтобы он не сообразил, как нам удалось уйти от погони. Позже, когда он пришел в себя, я сказал ему, что это из-за раны в плечо ему привиделась всякая ерунда. Потом я перевязал Лоренцо рану и посадил в такси. Он сказал, что поедет в порт, потому что там его ждут Эстрелла и профессор. А я дождался следующего такси и велел ехать в сторону Летней резиденции. В парке неподалеку дождался темноты: думал, что ты все еще там, во дворце...
- А потом вдруг пришел сигнал со стороны?