Страница:
- Не кажется ли тебе, господин, что мне следует отправиться на поиски становища своей сестры? - спросила у Даго Зифика. - Мне показалось, что ты собираешься ударить на мардов.
- Не пытайся отгадывать мои намерения, - довольно грубо отрезал тот. Радуйся, что этой ночью ты не стала моею. Руки ты держала под щекой, а не на ноже. Впрочем, ты все равно не смогла бы дать отпор моей силе.
- Так почему же ты струсил? - спросила девушка с издевкой.
- Потому что гораздо более твоего тела жажду я повозки с золотом.
Зифика открыла зубы в кокетливой улыбке.
- Если ты одолеешь мардов, то получишь свой воз золота, Но я попрошу свою мать, чтобы она разрешила мне переспать с тобою. Сына убью, но вот дочка от тебя станет повелительницей Города Женщин, ибо я верю, что в жилах твоих течет кровь древних спалов.
- Нет, Зифика, не станет по-твоему. Лучше уж переспи с моим белым жеребцом, - захохотал Даго и пустил коня галопом, оставляя разгневанную девушку за спиной.
На следующий день Палука с тридцатью воинами направился на поиски поляны неподалеку от лагеря мардов. Он должен был оградить эту поляну жердями, чтобы оттуда не смогли сбежать лошади. Было решено, что в полночь Палука встретится с Авданцем и Даго возле того места, где марды держали своих коней.
- Лошади - это их жизнь. Марды любят их как себя самих, - объяснял Даго. - Лошадей стерегут всего лишь два десятка воинов. Мы ударим на них всей силой, одолеем, а затем ты, Палука, и тридцать твоих воинов погоните их лошадей на нашу поляну. Вот тогда, как мне кажется, вождь Арпад во главе сорока воинов, потому что ровно столько лошадей насчитал я в их лагере, пойдет по нашему следу. Остальные марды останутся в лагере, потому что там их женщины и дети. В пешем строю они навряд ли умеют сражаться. На Арпада мы устроим в лесу засаду. Старайтесь никого не убивать, хватайте арканами. Я хочу всех их иметь живыми. Если они не получат лошадей. им придется сдаваться без боя.
Так и случилось. Спрятавшись на заснеженном склоне оврага, невидимые среди сосен и елей, видели они, как Палука гнал по оврагу мардских лошадей в сторону огороженной поляны. Лошади оставили в снегу глубокий след. Через какое-то время увидали они сорок всадников, и Даго без труда догадался кто из них Арпад. У него был позолоченный шлем и под седлом великолепный буланый жеребец. Рядом с ним ехала женщина в большой меховой шапке на голове и с луком в руках. Скорее всего, это была его жена, женщина из рода русов.
Даго крикнул и, ударив Виндоса шпорами, одним скачком очутился на дне оврага, и белый жеребец так сильно ударил свой грудью в бок буланого жеребца, что тот даже осел на задние ноги. Тогда Даго ударил ножнами своего меча по золоченому шлему, и арпад без сознания грохнулся с седла. То же самое Авданец сделал с женой Арпада. С другими пошло чуть похуже, так что двое кочевников пало от копий воинов Даго, одного же из них смертельно ранила мардская стрела.
Сражение продолжалось недолго. Двенадцать мардов, связанных веревками, лежало на снегу, воины Даго вылавливали в лесу их лошадей.
- Кто ты такой, господин? - спросила женщина из края русов на своем певучем языке, понятном и для лендицов, поскольку оба языка были родом от древнего спальского.
- Я Даго, которого называют Пестователем. Весь народ за рекой Висулой взял я в свое пестование, - горделиво отвечал тот, держа белого жеребца под уздцы.
Женщина сказала Арпаду что-то непонятное, он тут же ответил ей, а та повторила:
- Мы не враги народа, живущего за рекой Висулой. Мы никогда туда не ходили.
Даго снял с головы Арпада позолоченный шлем и натер ему голову снегом, чтобы тот не испытывал боли после удара ножнами.
- Скажи ему, - обратился Даго к женщине, - что за помощью против вас обратились ко мне воинственные женщины из Страны Квен. Вы уже получили от них сундук золота, а теперь затребовали уже два сундука. Ваша жадность безгранична, и потому будете вы перебиты, а ваши лошади станут нашими. Ваши дети станут нашими невольниками, а ваши женщины - нашими служанками.
Когда женщина переводила эти слова Арпаду, Даго внимательно приглядывался к нему. Это был молодой человек его возраста, самое большее двадцати двух лет, с раскосыми глазами, смуглым гладким лицом и длинными черными усами.
- Это Арпад II, сын великого вождя мардов, За его жизнь и свободу ты получишь множество табунов лошадей и все то золото, которое дали нам воительницы из Страны Квен.
Арпад что-то высокомерно добавил, и женщина перевела:
- Если же ты сохранишь жизнь и свободу и другим мардам, Арпад II готов возвратиться к своему отцу на Понт.
Даго поглядел на женщину из края русов, на ее длинные светлые волосы, белое лицо и прекрасные голубые глаза. Этот темнолицый вождь, по-видимому, сильно любил ее, ибо она так сильно отличалась от женщин племени мардов. Даго вынул из-за пояса нож и разрезал веревки на руках женщины и Арпада.
- Мне не нужно ваше золото. Коней я вам отдам, - заявил он. - Вы уедете отсюда ранней весной, как только начнут сходить снега. Эти земли не подходят для кочевий. Здесь мало пастбищ, а только леса и болота. Мне не хочется ни войны, ни мертвецов на своем пути. Хочу же я с мардами братства.
С этими словами он вынул из седельной сумки металлический кубок, надрезал ножом безымянный палец на своей левой руке и слил в кубок немного крови. После этого он подал нож Арпаду.
- Ты выпьешь мою кровь, а я выпью твою кровь, - радостно подхватил Арпад и надрезал и свой безымянный палец, глядя потом, как капли крови стекают в кубок.
Затем он отпил этой крови и подал кубок Даго. Тот осушил кубок до дна, а затем торжественно сказал:
- Ты возвратишься на Понт, но когда очутишься в нужде, мои воины придут к тебе с помощью. Если же я, Даго, повелитель народов за рекой Висулой, буду в нужде, твои воины подадут руку помощи мне. Пусть нашим свидетелем в этом станет ворон. Клянись же!
Авданец поднял руку, на которой сидел его ворон, и черная птица закружила над ними, а потом вновь вернулась на плечо хозяина.
- Клянусь! - произнес Арпад.
Даго, Господин и Пестователь, лично перерезал путы на руках каждого из схваченных мардов, затем приказал вернуть им лошадей и позволил забрать двоих, убитых в стычке.
- Завтра я отдам всех ваших остальных лошадей, - пообещал он. - Но остерегайтесь Диких Женщин, что воспылали к вам ненавистью и прячутся на правом берегу реки.
Марды отбыли в свой лагерь, а Даго усмехнулся Хериму и Авданцу:
- Их стан неприступен. В нем укрыты более четырех сотен воинов. Они очень храбры, и даже если бы мы одолели их, мало кто из нас возвратился бы за Висулу.
- Жалко мне этого сундука с золотом, - вздохнул Авданец.
- Но мы же получим целый воз золота, - Даго все еще был весел.
Тут вмешалась Зифика, заикаясь от распирающей ее грудь гнева:
- Ты проговорился, господин, что лагерь наших женщин находится на другом берегу замерзшей реки. Зачем?
- Потому что я не желаю продолжения этой войны. Пусть ранней весной марды уходят отсюда. Мне не хочется, чтобы они возвратились сюда с новыми силами. Ты немедленно переберешься на другой берег и передашь княжне Люгии, что марды мирно уйдут отсюда. Таким образом, я выполнил то, о чем просила меня королева Айтвар. Мардов я победил. Теперь же мне следует получить с вас воз золота, и я буду ждать его в Высоком Граде.
Зифика стиснула губы и, ударив коня шпорами, галопом умчалась в лес. После этого Даго отдал приказ оставить деревушку, где они до сих пор жили. Утром же, вместе с Палукой и его людьми он погнал лошадей со своей тайной поляны в лагерь мардов. Навстречу к ним выехпл вождь Арпад с женой. Марды забрали своих лошадей.
- Не желаешь ли ты, Даго, заехать в мой стан и выпить кумыса? пригласил вождь.
Даго опасался измены. С ним был только Палука и его тридцать воинов, а в лагере находилось около четырехсот мардов.
- Благодарю тебя, вождь, - вежливо, но решительно сказал он. - Мое войско уже отправилось в обратную дорогу, ибо я поверил твоим клятвенным заверениям. Не мне тебе объяснять, насколько труден зимний марш для почти что тысячи воинов, - солгал он. - Мне следует поспешить за ними и проследить, чтобы не было какого насилия здешним людям, чтобы воины силой не отбирали себе и своим лошадям корма. Может статься, я и вернусь сюда весной, чтобы убедиться, ушел ли ты на родину.
После этого Даго соскочил с коня и, стоя на земле, широко открыл объятия. Арпад понял этот жест и тоже сошел на землю. Они обнялись, как пристало братьям, что прощаются, скорее всего, навсегда.
Через два дня, когда Даго с войсками шел по направлению к Высокому Граду, чтобы там дождаться конца зимы, до Херима дошло известие, что три сотни Диких Женщин ночью напали на лагерь мардов. Те, прячась за своими повозками, перебили из луков почти сотню женщин, а после того рискнули совершить конную вылазку и убили еще пару десятков напавших на них. Остальных Диких Женщин спасла темнота ночи и знание лесов на правом берегу реки Буцк. Поговаривали, будто княжна Люгия погибла, о судьбе же Зифики никто сказать ничего не мог.
После того Авданец вновь льстиво начал:
- Никогда, о Пестователь, не стану я сражаться с тобою на молотах, ибо ненароком мог бы повредить твою разумнейшую голову. Ты одолел мардов, что были в четыре раза сильнее нас, а погиб всего один наш воин.
Один лишь Херим все время опасался, что королева Айтвар может быть такой же жадной крови как ее дочка Люгия. И отдаст ли она обещанный ею воз золота только лишь за уход мардов?
Через неделю Даго с войском добрался под палисады Высокого Града.
- Открой нам свой град, староста по имени Псарь! - крикнул Даго мазовянам, спрятавшимся за палисадом. Если по доброй воле предоставишь ты мне теплое жилье и корм для лошадей, я возьму тебя в свое пестование. Если же ты не сделаешь этого, мы спалим твой город, а тебя самого повесим.
Через несколько лет Херим записал:
"Видя могучий отряд Даго, староста по имени Псарь, открыл ворота града своего, дал укрытие воинам и был взят в пестование. И таким вот образом во власти Даго Пестователя очутился расположенный над рекою Висулой первый град мазовян, что до сих пор выплачивал дань Диким Женщинам".
В тот год в месяце лютом ударили злейшие морозы, но холода стояли недолго. Оттепель началась еще до наступления месяца березня. Снег растаял совершенно, и уже можно было выпускать лошадей на пастбища с остатками прошлогодней травы. Разведчики Херима вернулись уже известным путем и увидали, что с первой же оттепелью марды уложили свои шатры на повозки и, отмечая путь свой глубокими колеинами, ушли на юг.
- Он выполнил свое обещание, - передал их сообщение Херим.
И Даго согласно кивал головой, хотя и не верил он ни в какие обещания, присяги и клятвы. Он давно уже пришел к выводу, что отряд мардов под предводительством Арпада, сына великого вождя, был выслан на север только лишь на разведку. Марды не нашли здесь земель, пригодных и привычных для кочевников, и поэтому повернули. В подходящем для них климате Паннонии им будет легче врываться в богатые провинции империи ромеев или же бить по восточным франкам.
Вскоре после того в Высоком Граде появилась Зифика. При виде Даго ее хмурое лицо вроде бы даже прояснилось.
- Королева Айтвар оплакала свою дочь Люгию, как оплакала и почти полторы сотни своих воительниц. Поначалу она злилась на тебя, господин, что ты позволил мардам уйти, ничего не взяв с них за смерть ее подданных. Только ты ведь предупреждал Люгию, чтобы та не нападала на лагерь мардов. Я тоже предостерегала ее. Она совершила ошибку, ты же, господин, свое обещание выполнил. Марды оставили наши границы. Посему, возьми с собою пятнадцать воинов и направляйся со мной в Страну Квен. Только, когда подойдем мы к первой же плотине, твои воины останутся на месте. Тебя же одного, с завязанными глазами, я проведу в Город Женщин, откуда ты заберешь обещанный воз золота. Так будет, ибо ни один мужчина не должен узнать дорогу в Город Женщин и после того уйти оттуда живым.
Очень долго Авданец, Палука, а также Куи, который во время войны с мардами как-то не нашел способности вернуть к себе доверия и милости, уговаривали Даго отказаться от поездки за золотом.
- Там будет засада, господин мой, - объяснял Авданец. - Королева Айтвар захочет отомстить за смерть своей дочери Люгии.
Куи же повторял рассказы об ужасных жестокостях, которые, якобы, творили Дикие Женщины.
- В самом лучшем случае, господин, они тебя кастрируют, - пугал он. Я слыхал, будто в городе этом проживает множество кастратов. Когда Женщины поимеют мужчину и чувствуют себя оплодотворенными, то заставляют своих невольников выбирать: смерть или кастрацию.
Даго и сам боялся, хотя тщательно скрывал свой страх. Он не верил людским обещаниям и клятвам, поскольку и сам не собирался когда-либо выполнять свои собственные, чему научила его "Книга Громов и Молний". Нарушение клятв входило в науку управления людьми. Потому-то он долго разговаривал с Зификой, пытаясь вытянуть из нее хотя бы словечко об истинных намерениях королевы Айтвар.
- Ты, господин, носишь на волосах Священную Андалу, - заявила та. - Я сама присутствовала при том, как Пепельноволосый по доброй воле передал ее тебе. Неужели ты считаешь, что моя мать захотела бы убить того, кто станет владеть державой, соседствующей с ее собственной? Тебе обещали воз золота, и ты его получишь.
Ее слова не убедили Даго. Держава Пепельноволосого распалась на три удела с крепостями в Гнезде, Крушвице и Познании. Не лучше ли иметь соседями три перессорившихся меж собою и слабых удела, чем одну сильную державу, под управлением одного государя? На месте королевы Айтвар Даго сам бы избавился от такого как он человека.
Но мысль о целом возе золота манила и не позволяла заснуть. Его собственные мешки с солидами и денарами уже показывали дно. А в Высокий Град все время прибывали и прибывали новые воины из краев лендицов и гопеланов, готовые служить Даго за большую плату. Прибыл даже самый старший сын старосты Повалы, сидящего в Крушвице, и попросил помощи против своего же отца. Старый Повала обещал молодому передать всю власть, но потом взял себе в жены молодку, а та посоветовала мужу убить наследника. Трижды пробовали отравить молодого Ольта Повалу, пока тот не сбежал в Высокий Град. Он торжественно встал перед Даго на колени и, положив руку на его щите, отдался в пестование.
Но в Даго было нечто большее, чем просто жажда золота и власти. Как сказала об этом когда-то Зелы - в глубине мыслей скрывал он сомнение: а взаправду ли зачал его великан?
- Вы всего лишь карлы, - с презрением сказал Даго своим воеводам. - Во мне же течет кровь великанов. Поэтому вы, будучи на моем месте, возможно, и струсили бы. Я же - великан, сын великана Бозы, отправлюсь к королеве Айтвар и заберу обещанный воз золота.
Под утро, когда запели первые петухи, Даго разделся донага и алой краской нарисовал на руках, на груди и бедрах магические знаки, чтобы те защитили его от стрелы, меча, копья и воды. Утром он объявил Зифике, что готов в путь.
Авданец с четырнадцатью всадниками сопровождали их до места, где сливались реки Нарвия и Буцк, и там, на обширных болотах, прорезанных каналами и насыпями-дамбами, скрывался от посторонних глаз Город Женщин.
На полях уже сошел снег, солнце пригревало днем довольно-таки сильно, но достаточно было очутиться в тени, чтобы почувствовать холод. По вечерам землю еще сковывали заморозки. Развилку рек Нарвии и Буцка окружали громадные пастбища - пока еще рыжие и покрытые талой влагой, слившейся в огромное озеро. На самом краю разлива Зифика остановила весь отряд и приказала воинам сойти с лошадей.
- Здесь будете вы ждать, потому что именно здесь начинается первая насыпь, ведущая в Город Женщин. Насыпи эти скрещиваются одна с другой, поворачивают, некоторые ведут в болота, и только одна ведет к цели. Более двух десятков мостов защищают доступ в город, причем каждый из них можно очень быстро разобрать или поджечь. Все эти дамбы и каналы творят огромный магический знак, обещающий смерть прибывшему со злыми намерениями, Посему до сих пор никому не удалось встать хотя бы перед защитным валом с семью башнями, стерегущим Город.
Даго хотелось показаться перед королевой Айтвар в самом лучшем виде. Как и всегда на нем был белый плащ и позолоченный панцирь; на бедрах он застегнул белый пояс и одел красные сапоги из вавилонской кожи.
Он обнял Авданца, и чтобы не выдавать своего волнения, так сильно хлопнул кузнеца по спине, что сидящий у того на плече ворон взлетел вверх и какое-то время кружил над ними, что было добрым предзнаменованием.
Зифика завязала глаза Даго красной повязкой, взяла белого жеребца под уздцы и повела к первой подмокшей насыпи.
Но весьма скоро Даго услыхал, что копыта лошадей ступают по драницам, значит насыпи были выложены деревом. Еще слыхал он, как с громким стуком проходили они по мостам из деревянных стволов. Таких мостов он насчитал уже ровно десять, как вновь раздался голос Зифики:
- Наступила ночь, господин, хотя для тебя уже давным-давно темно. Но не беспокойся, что нам не удастся попасть в город, так как я вижу зажженный на одной из башен огонь. Скажи мне, испытываешь ли ты страх?
Немного подумав, Даго ответил:
- Я слышу вокруг себя вздохи духов моих предков, давно ушедших спалов. Моя спина чуть ли не сгибается под охраняющей меня дланью какого-то великана. И кто-то нарисовал на руках моих пурпурный знак солнца.
Зифика остановила лошадей и вынула из седельной сумки факелы. Даго услыхал удары кремня по кресалу и почувствовал запах горящей лучины. Девушка разрезала ножом рукав кожаного кафтана Даго в том месте, где кончался панцирь, и увидала алый знак.
- Ты сказал правду, господин. Кто-то нарисовал на твоей руке пурпурный знак.
Даго обрадовался, так как в голосе Зифики он уловил тревожную нотку. Когда же они отъехали еще на какое-то расстояние, он сказал:
- Кто-то нарисовал пурпурные знаки на моей груди и на бедрах. Станешь ли ты проверять их?
- Нет, господин. Оставь свои чары. Я знаю, что ты обладаешь колдовской силой. Помню, как лечил ты рану у меня на спине, и от нее остался почти незаметный шрам. Херим говорил мне, что и твой меч тоже зачарован.
Издалека до них долетел крик, похожий на крик какой-то птицы. Зифика ответила точно так же. На какое-то мгновение они приостановились, а затем Даго услыхал грохот и скрип широко распахиваемых ворот. Когда они проехали через них, Зифика сняла с глаз Даго красную повязку.
- Мы в Городе Женщин, откуда до сих пор не вышел живым ни один мужчина.
Они ехали по узенькой улочке, выложенной драницами. По обеим ее сторонам сбились дома с крутоскатными крышами, что Даго видал, не смотря на темень. Свет падал на улицу сквозь затянутые рыбьим пузырем окошки. На воткнутых в землю шестах горели освещающие путь факелы. По дороге им не встретилось ни одной женщины-воина, вообще ни единого человека. Даже собаки не лаяли. И вообще, город казался вымершим и безлюдным.
Четыре громадных факела, прикрепленные к деревянным столбам, освещали площадь, где на самой средине высился дом, выше всех других. Перед ступенями, ведущими в дом, Зифика спрыгнула с коня и приказала Даго сделать то же самое. Коней она привязала к специальной перекладине.
- Будь спокоен, о твоем Виндосе позаботятся, - заверила его Зифика.
Они вошли в темные сени, и через несколько шагов Зифика открыла дверь в боковое помещение, где горела масляная лампа, стояло покрытое оленьими шкурами ложе и стол, на котором Даго увидал золотую миску для мытья и золотой же жбан, наполненный водой. На позолоченной тарелке, украшенной чеканными крылатыми животными, лежало несколько кусков холодной баранины.
- Поешь и ложись спать. Завтра утром тебя примет королева Айтвар. Не пытайся выйти отсюда, так как я сразу же закрою двери на засов, а окна заперты ставнями.
Зифика ушла, а Даго повалился на ложе, держа меч в руках. Хотя он был голоден и хотел пить, Даго не коснулся ни воды, ни мяса. В еде или питье мог быть отвар, вызывающий безумие, усыпляющий или даже убивающий человека. При ромейском дворе, во дворце Василия, а еще раньше - Зелы, учили его готовить подобное питье.
И вновь почувствовал он гложущий его страх. В помещении, куда не доходило ни одного звука, никакой человеческий голос, Даго почувствовал себя одиноким и бессильным. Но потом его посетили более радостные мысли и страх начал отступать. Разве на своем пути по свету не видал он, что повсюду рождаются государи, и появляются могучие державы. Разве не чувствовал он явственно, что племена, живущие между Вядуей и Висулой, живущие в раздробленности и ссорах, буквально кричат, требуя для себя единого правителя, пусть даже и не ведая о том осознанно? Королева Айтвар всего лишь человек. "Книга Громов и Молний" говорит: "отдельные люди могут спутывать нити истории, но не могут их рвать".
Королева Айтвар была уже очень стара. Настолько стара, что желтая кожа, иссохшая будто пергамент, обтянула скулы, как бывает с мертвецами, нечто вроде белого парика из овечьего руна покрывало ее голову и уши. Когда-то среднего роста, теперь она съежилась до размеров малолетней девочки, и когда приходилось сидеть на высоком золоченом троне, под ноги приходилось подставлять обитую бархатом скамеечку. На королеве был обшитый мехом обширный кафтан, с вышитыми на рукавах и груди крылатыми драконами. На ее голове была золотая королевская диадема, буквально слепящая глаза сиянием множества драгоценных камней огромной величины. В правой руке она держала золотой скипетр. На груди у королевы Айтвар висело золотое ожерелье-пектораль с изображениями львов, пожирающих коня. У ее ног лежал золотой колчан, наполненный золотыми же стрелами, и меч в золотых ножнах. Она казалась покойницей, в особенности же, когда опускала веки. Но когда поднимала их, наполненные разумом черные блестящие глаза глядели на пришедшего. И тут же вся ее фигура оживала. Понятно, что она не могла быть матерью ни Люгии, ни Зифики, так как была слишком стара для этого. Лишь позднее Даго узнал, что женщины Страны Квен лишь рожали самостоятельно, а детей воспитывали сообща. Каждый ребенок называл королеву "матерью", так как в их представлении та была матерью всех, населявших Город женщин. Королева приняла Даго в длинном помещении с множеством деревянных колонн. Его обогревали четыре глиняные печи. На стенах висели посеребренные щиты и десятки драгоценных колчанов и луков с золотыми оковками. От дверей до самого возвышения, на котором стоял трон, вел толстый и мягкий пурпурный ковер, а возле колонн, по каждой стороне помещения стояло на страже по десять вооруженных женщин.
В приемный зал Даго привела Зифика, а возле самых дверей отошла в сторону и там же остановилась. Даго же в своих красных сапогах вавилонской кожи и золоченом панцире, со своим белым поясом и в белом плаще направился вперед. В трех шагах от возвышения он остановился, встал на одно колено и слегка склонил голову с белыми волосами, поддерживаемыми кожаным ремешком с Андалой.
- Приветствую тебя, Священная Андала, лежащую на голове этого человека, - услыхал Даго медленный и скрипучий голос старухи.
Он поднял голову и гневно наморщил брови:
- Отчего, королева, ты приветствуешь Андалу, а не меня, ее носящего?
- Потому что носить ее должен только повелитель. Ибо, разве отпускает мардов просто так, не мстя им и не требуя выкупа, знающий искусство власти человек? Я знаю, что молодой Арпад был в твоих руках. Почему ты не отнял у него жизнь?
И ответил ей Даго:
- На твоей груди вижу я изображения львов, пожирающих коня. Искусство правления говорит, что во встреченного льва не мечут копье сразу же, ибо он может быть сытым и сейчас уходит в свое логово. При дворе цесаря ромеев говорили мне, что на берегах Понта поселились тысячи мардов. Не хотелось мне, чтобы они явились сюда искать мести за убитого Арпада. Ты, королева, просила меня, чтобы я изгнал мардов из границ твоих владений. За это мне обещали воз золота.
Веки королевы Айтвар упали, и какое-то время походила она на умершую. Но потом глянула она на Даго и заявила:
- Людьми управлять трудно. Я хочу знать, имеешь ли ты право носить Священную Андалу. Скажи мне свое мнение: хорош или плох по сути своей человек?
И отвечал ей Даго:
- Человек по сути своей и добр, и зол одновременно. Он бывает плохим по сути своей, но его можно заставить творить добро. И это обязан сделать повелитель, так лишь он знает, что для народа хорошо, а что плохо.
И вновь спросила его королева Айтвар:
- Как же повелитель должен творить зло, а как - добро?
И отвечал ей Даго:
- Зло следует отмерять сразу и во всей его полноте, чтобы подданные страдали как можно короче. Добро же следует отмерять понемножку, чтобы подданные могли подольше радоваться.
Искривились сухие, бледные губы королевы Айтвар, что означало довольную улыбку.
- Где учился ты искусству правления, Даго? - Впервые назвала она его по имени.
- У цесаря ромеев, а еще у короля франков.
- Встань, Даго. Ты получишь свой воз золота. Сегодня будет лунная ночь. Мы наполним воз золотыми украшениями савроматов и запряжем в него четверку лошадей. Ночью, с завязанными глазами ты уедешь отсюда. Вплоть до самых границ Страны Квен груз будет сопровождать Зифика, но потом она возвратится. Ты же воспользуешься этим золотом так, чтобы камень у тебя на голове заблестел еще ярче.
Она ударила золотым скипетром о поручень трона, и две воительницы внесли для Даго обитый бархатом стул.
- Не пытайся отгадывать мои намерения, - довольно грубо отрезал тот. Радуйся, что этой ночью ты не стала моею. Руки ты держала под щекой, а не на ноже. Впрочем, ты все равно не смогла бы дать отпор моей силе.
- Так почему же ты струсил? - спросила девушка с издевкой.
- Потому что гораздо более твоего тела жажду я повозки с золотом.
Зифика открыла зубы в кокетливой улыбке.
- Если ты одолеешь мардов, то получишь свой воз золота, Но я попрошу свою мать, чтобы она разрешила мне переспать с тобою. Сына убью, но вот дочка от тебя станет повелительницей Города Женщин, ибо я верю, что в жилах твоих течет кровь древних спалов.
- Нет, Зифика, не станет по-твоему. Лучше уж переспи с моим белым жеребцом, - захохотал Даго и пустил коня галопом, оставляя разгневанную девушку за спиной.
На следующий день Палука с тридцатью воинами направился на поиски поляны неподалеку от лагеря мардов. Он должен был оградить эту поляну жердями, чтобы оттуда не смогли сбежать лошади. Было решено, что в полночь Палука встретится с Авданцем и Даго возле того места, где марды держали своих коней.
- Лошади - это их жизнь. Марды любят их как себя самих, - объяснял Даго. - Лошадей стерегут всего лишь два десятка воинов. Мы ударим на них всей силой, одолеем, а затем ты, Палука, и тридцать твоих воинов погоните их лошадей на нашу поляну. Вот тогда, как мне кажется, вождь Арпад во главе сорока воинов, потому что ровно столько лошадей насчитал я в их лагере, пойдет по нашему следу. Остальные марды останутся в лагере, потому что там их женщины и дети. В пешем строю они навряд ли умеют сражаться. На Арпада мы устроим в лесу засаду. Старайтесь никого не убивать, хватайте арканами. Я хочу всех их иметь живыми. Если они не получат лошадей. им придется сдаваться без боя.
Так и случилось. Спрятавшись на заснеженном склоне оврага, невидимые среди сосен и елей, видели они, как Палука гнал по оврагу мардских лошадей в сторону огороженной поляны. Лошади оставили в снегу глубокий след. Через какое-то время увидали они сорок всадников, и Даго без труда догадался кто из них Арпад. У него был позолоченный шлем и под седлом великолепный буланый жеребец. Рядом с ним ехала женщина в большой меховой шапке на голове и с луком в руках. Скорее всего, это была его жена, женщина из рода русов.
Даго крикнул и, ударив Виндоса шпорами, одним скачком очутился на дне оврага, и белый жеребец так сильно ударил свой грудью в бок буланого жеребца, что тот даже осел на задние ноги. Тогда Даго ударил ножнами своего меча по золоченому шлему, и арпад без сознания грохнулся с седла. То же самое Авданец сделал с женой Арпада. С другими пошло чуть похуже, так что двое кочевников пало от копий воинов Даго, одного же из них смертельно ранила мардская стрела.
Сражение продолжалось недолго. Двенадцать мардов, связанных веревками, лежало на снегу, воины Даго вылавливали в лесу их лошадей.
- Кто ты такой, господин? - спросила женщина из края русов на своем певучем языке, понятном и для лендицов, поскольку оба языка были родом от древнего спальского.
- Я Даго, которого называют Пестователем. Весь народ за рекой Висулой взял я в свое пестование, - горделиво отвечал тот, держа белого жеребца под уздцы.
Женщина сказала Арпаду что-то непонятное, он тут же ответил ей, а та повторила:
- Мы не враги народа, живущего за рекой Висулой. Мы никогда туда не ходили.
Даго снял с головы Арпада позолоченный шлем и натер ему голову снегом, чтобы тот не испытывал боли после удара ножнами.
- Скажи ему, - обратился Даго к женщине, - что за помощью против вас обратились ко мне воинственные женщины из Страны Квен. Вы уже получили от них сундук золота, а теперь затребовали уже два сундука. Ваша жадность безгранична, и потому будете вы перебиты, а ваши лошади станут нашими. Ваши дети станут нашими невольниками, а ваши женщины - нашими служанками.
Когда женщина переводила эти слова Арпаду, Даго внимательно приглядывался к нему. Это был молодой человек его возраста, самое большее двадцати двух лет, с раскосыми глазами, смуглым гладким лицом и длинными черными усами.
- Это Арпад II, сын великого вождя мардов, За его жизнь и свободу ты получишь множество табунов лошадей и все то золото, которое дали нам воительницы из Страны Квен.
Арпад что-то высокомерно добавил, и женщина перевела:
- Если же ты сохранишь жизнь и свободу и другим мардам, Арпад II готов возвратиться к своему отцу на Понт.
Даго поглядел на женщину из края русов, на ее длинные светлые волосы, белое лицо и прекрасные голубые глаза. Этот темнолицый вождь, по-видимому, сильно любил ее, ибо она так сильно отличалась от женщин племени мардов. Даго вынул из-за пояса нож и разрезал веревки на руках женщины и Арпада.
- Мне не нужно ваше золото. Коней я вам отдам, - заявил он. - Вы уедете отсюда ранней весной, как только начнут сходить снега. Эти земли не подходят для кочевий. Здесь мало пастбищ, а только леса и болота. Мне не хочется ни войны, ни мертвецов на своем пути. Хочу же я с мардами братства.
С этими словами он вынул из седельной сумки металлический кубок, надрезал ножом безымянный палец на своей левой руке и слил в кубок немного крови. После этого он подал нож Арпаду.
- Ты выпьешь мою кровь, а я выпью твою кровь, - радостно подхватил Арпад и надрезал и свой безымянный палец, глядя потом, как капли крови стекают в кубок.
Затем он отпил этой крови и подал кубок Даго. Тот осушил кубок до дна, а затем торжественно сказал:
- Ты возвратишься на Понт, но когда очутишься в нужде, мои воины придут к тебе с помощью. Если же я, Даго, повелитель народов за рекой Висулой, буду в нужде, твои воины подадут руку помощи мне. Пусть нашим свидетелем в этом станет ворон. Клянись же!
Авданец поднял руку, на которой сидел его ворон, и черная птица закружила над ними, а потом вновь вернулась на плечо хозяина.
- Клянусь! - произнес Арпад.
Даго, Господин и Пестователь, лично перерезал путы на руках каждого из схваченных мардов, затем приказал вернуть им лошадей и позволил забрать двоих, убитых в стычке.
- Завтра я отдам всех ваших остальных лошадей, - пообещал он. - Но остерегайтесь Диких Женщин, что воспылали к вам ненавистью и прячутся на правом берегу реки.
Марды отбыли в свой лагерь, а Даго усмехнулся Хериму и Авданцу:
- Их стан неприступен. В нем укрыты более четырех сотен воинов. Они очень храбры, и даже если бы мы одолели их, мало кто из нас возвратился бы за Висулу.
- Жалко мне этого сундука с золотом, - вздохнул Авданец.
- Но мы же получим целый воз золота, - Даго все еще был весел.
Тут вмешалась Зифика, заикаясь от распирающей ее грудь гнева:
- Ты проговорился, господин, что лагерь наших женщин находится на другом берегу замерзшей реки. Зачем?
- Потому что я не желаю продолжения этой войны. Пусть ранней весной марды уходят отсюда. Мне не хочется, чтобы они возвратились сюда с новыми силами. Ты немедленно переберешься на другой берег и передашь княжне Люгии, что марды мирно уйдут отсюда. Таким образом, я выполнил то, о чем просила меня королева Айтвар. Мардов я победил. Теперь же мне следует получить с вас воз золота, и я буду ждать его в Высоком Граде.
Зифика стиснула губы и, ударив коня шпорами, галопом умчалась в лес. После этого Даго отдал приказ оставить деревушку, где они до сих пор жили. Утром же, вместе с Палукой и его людьми он погнал лошадей со своей тайной поляны в лагерь мардов. Навстречу к ним выехпл вождь Арпад с женой. Марды забрали своих лошадей.
- Не желаешь ли ты, Даго, заехать в мой стан и выпить кумыса? пригласил вождь.
Даго опасался измены. С ним был только Палука и его тридцать воинов, а в лагере находилось около четырехсот мардов.
- Благодарю тебя, вождь, - вежливо, но решительно сказал он. - Мое войско уже отправилось в обратную дорогу, ибо я поверил твоим клятвенным заверениям. Не мне тебе объяснять, насколько труден зимний марш для почти что тысячи воинов, - солгал он. - Мне следует поспешить за ними и проследить, чтобы не было какого насилия здешним людям, чтобы воины силой не отбирали себе и своим лошадям корма. Может статься, я и вернусь сюда весной, чтобы убедиться, ушел ли ты на родину.
После этого Даго соскочил с коня и, стоя на земле, широко открыл объятия. Арпад понял этот жест и тоже сошел на землю. Они обнялись, как пристало братьям, что прощаются, скорее всего, навсегда.
Через два дня, когда Даго с войсками шел по направлению к Высокому Граду, чтобы там дождаться конца зимы, до Херима дошло известие, что три сотни Диких Женщин ночью напали на лагерь мардов. Те, прячась за своими повозками, перебили из луков почти сотню женщин, а после того рискнули совершить конную вылазку и убили еще пару десятков напавших на них. Остальных Диких Женщин спасла темнота ночи и знание лесов на правом берегу реки Буцк. Поговаривали, будто княжна Люгия погибла, о судьбе же Зифики никто сказать ничего не мог.
После того Авданец вновь льстиво начал:
- Никогда, о Пестователь, не стану я сражаться с тобою на молотах, ибо ненароком мог бы повредить твою разумнейшую голову. Ты одолел мардов, что были в четыре раза сильнее нас, а погиб всего один наш воин.
Один лишь Херим все время опасался, что королева Айтвар может быть такой же жадной крови как ее дочка Люгия. И отдаст ли она обещанный ею воз золота только лишь за уход мардов?
Через неделю Даго с войском добрался под палисады Высокого Града.
- Открой нам свой град, староста по имени Псарь! - крикнул Даго мазовянам, спрятавшимся за палисадом. Если по доброй воле предоставишь ты мне теплое жилье и корм для лошадей, я возьму тебя в свое пестование. Если же ты не сделаешь этого, мы спалим твой город, а тебя самого повесим.
Через несколько лет Херим записал:
"Видя могучий отряд Даго, староста по имени Псарь, открыл ворота града своего, дал укрытие воинам и был взят в пестование. И таким вот образом во власти Даго Пестователя очутился расположенный над рекою Висулой первый град мазовян, что до сих пор выплачивал дань Диким Женщинам".
В тот год в месяце лютом ударили злейшие морозы, но холода стояли недолго. Оттепель началась еще до наступления месяца березня. Снег растаял совершенно, и уже можно было выпускать лошадей на пастбища с остатками прошлогодней травы. Разведчики Херима вернулись уже известным путем и увидали, что с первой же оттепелью марды уложили свои шатры на повозки и, отмечая путь свой глубокими колеинами, ушли на юг.
- Он выполнил свое обещание, - передал их сообщение Херим.
И Даго согласно кивал головой, хотя и не верил он ни в какие обещания, присяги и клятвы. Он давно уже пришел к выводу, что отряд мардов под предводительством Арпада, сына великого вождя, был выслан на север только лишь на разведку. Марды не нашли здесь земель, пригодных и привычных для кочевников, и поэтому повернули. В подходящем для них климате Паннонии им будет легче врываться в богатые провинции империи ромеев или же бить по восточным франкам.
Вскоре после того в Высоком Граде появилась Зифика. При виде Даго ее хмурое лицо вроде бы даже прояснилось.
- Королева Айтвар оплакала свою дочь Люгию, как оплакала и почти полторы сотни своих воительниц. Поначалу она злилась на тебя, господин, что ты позволил мардам уйти, ничего не взяв с них за смерть ее подданных. Только ты ведь предупреждал Люгию, чтобы та не нападала на лагерь мардов. Я тоже предостерегала ее. Она совершила ошибку, ты же, господин, свое обещание выполнил. Марды оставили наши границы. Посему, возьми с собою пятнадцать воинов и направляйся со мной в Страну Квен. Только, когда подойдем мы к первой же плотине, твои воины останутся на месте. Тебя же одного, с завязанными глазами, я проведу в Город Женщин, откуда ты заберешь обещанный воз золота. Так будет, ибо ни один мужчина не должен узнать дорогу в Город Женщин и после того уйти оттуда живым.
Очень долго Авданец, Палука, а также Куи, который во время войны с мардами как-то не нашел способности вернуть к себе доверия и милости, уговаривали Даго отказаться от поездки за золотом.
- Там будет засада, господин мой, - объяснял Авданец. - Королева Айтвар захочет отомстить за смерть своей дочери Люгии.
Куи же повторял рассказы об ужасных жестокостях, которые, якобы, творили Дикие Женщины.
- В самом лучшем случае, господин, они тебя кастрируют, - пугал он. Я слыхал, будто в городе этом проживает множество кастратов. Когда Женщины поимеют мужчину и чувствуют себя оплодотворенными, то заставляют своих невольников выбирать: смерть или кастрацию.
Даго и сам боялся, хотя тщательно скрывал свой страх. Он не верил людским обещаниям и клятвам, поскольку и сам не собирался когда-либо выполнять свои собственные, чему научила его "Книга Громов и Молний". Нарушение клятв входило в науку управления людьми. Потому-то он долго разговаривал с Зификой, пытаясь вытянуть из нее хотя бы словечко об истинных намерениях королевы Айтвар.
- Ты, господин, носишь на волосах Священную Андалу, - заявила та. - Я сама присутствовала при том, как Пепельноволосый по доброй воле передал ее тебе. Неужели ты считаешь, что моя мать захотела бы убить того, кто станет владеть державой, соседствующей с ее собственной? Тебе обещали воз золота, и ты его получишь.
Ее слова не убедили Даго. Держава Пепельноволосого распалась на три удела с крепостями в Гнезде, Крушвице и Познании. Не лучше ли иметь соседями три перессорившихся меж собою и слабых удела, чем одну сильную державу, под управлением одного государя? На месте королевы Айтвар Даго сам бы избавился от такого как он человека.
Но мысль о целом возе золота манила и не позволяла заснуть. Его собственные мешки с солидами и денарами уже показывали дно. А в Высокий Град все время прибывали и прибывали новые воины из краев лендицов и гопеланов, готовые служить Даго за большую плату. Прибыл даже самый старший сын старосты Повалы, сидящего в Крушвице, и попросил помощи против своего же отца. Старый Повала обещал молодому передать всю власть, но потом взял себе в жены молодку, а та посоветовала мужу убить наследника. Трижды пробовали отравить молодого Ольта Повалу, пока тот не сбежал в Высокий Град. Он торжественно встал перед Даго на колени и, положив руку на его щите, отдался в пестование.
Но в Даго было нечто большее, чем просто жажда золота и власти. Как сказала об этом когда-то Зелы - в глубине мыслей скрывал он сомнение: а взаправду ли зачал его великан?
- Вы всего лишь карлы, - с презрением сказал Даго своим воеводам. - Во мне же течет кровь великанов. Поэтому вы, будучи на моем месте, возможно, и струсили бы. Я же - великан, сын великана Бозы, отправлюсь к королеве Айтвар и заберу обещанный воз золота.
Под утро, когда запели первые петухи, Даго разделся донага и алой краской нарисовал на руках, на груди и бедрах магические знаки, чтобы те защитили его от стрелы, меча, копья и воды. Утром он объявил Зифике, что готов в путь.
Авданец с четырнадцатью всадниками сопровождали их до места, где сливались реки Нарвия и Буцк, и там, на обширных болотах, прорезанных каналами и насыпями-дамбами, скрывался от посторонних глаз Город Женщин.
На полях уже сошел снег, солнце пригревало днем довольно-таки сильно, но достаточно было очутиться в тени, чтобы почувствовать холод. По вечерам землю еще сковывали заморозки. Развилку рек Нарвии и Буцка окружали громадные пастбища - пока еще рыжие и покрытые талой влагой, слившейся в огромное озеро. На самом краю разлива Зифика остановила весь отряд и приказала воинам сойти с лошадей.
- Здесь будете вы ждать, потому что именно здесь начинается первая насыпь, ведущая в Город Женщин. Насыпи эти скрещиваются одна с другой, поворачивают, некоторые ведут в болота, и только одна ведет к цели. Более двух десятков мостов защищают доступ в город, причем каждый из них можно очень быстро разобрать или поджечь. Все эти дамбы и каналы творят огромный магический знак, обещающий смерть прибывшему со злыми намерениями, Посему до сих пор никому не удалось встать хотя бы перед защитным валом с семью башнями, стерегущим Город.
Даго хотелось показаться перед королевой Айтвар в самом лучшем виде. Как и всегда на нем был белый плащ и позолоченный панцирь; на бедрах он застегнул белый пояс и одел красные сапоги из вавилонской кожи.
Он обнял Авданца, и чтобы не выдавать своего волнения, так сильно хлопнул кузнеца по спине, что сидящий у того на плече ворон взлетел вверх и какое-то время кружил над ними, что было добрым предзнаменованием.
Зифика завязала глаза Даго красной повязкой, взяла белого жеребца под уздцы и повела к первой подмокшей насыпи.
Но весьма скоро Даго услыхал, что копыта лошадей ступают по драницам, значит насыпи были выложены деревом. Еще слыхал он, как с громким стуком проходили они по мостам из деревянных стволов. Таких мостов он насчитал уже ровно десять, как вновь раздался голос Зифики:
- Наступила ночь, господин, хотя для тебя уже давным-давно темно. Но не беспокойся, что нам не удастся попасть в город, так как я вижу зажженный на одной из башен огонь. Скажи мне, испытываешь ли ты страх?
Немного подумав, Даго ответил:
- Я слышу вокруг себя вздохи духов моих предков, давно ушедших спалов. Моя спина чуть ли не сгибается под охраняющей меня дланью какого-то великана. И кто-то нарисовал на руках моих пурпурный знак солнца.
Зифика остановила лошадей и вынула из седельной сумки факелы. Даго услыхал удары кремня по кресалу и почувствовал запах горящей лучины. Девушка разрезала ножом рукав кожаного кафтана Даго в том месте, где кончался панцирь, и увидала алый знак.
- Ты сказал правду, господин. Кто-то нарисовал на твоей руке пурпурный знак.
Даго обрадовался, так как в голосе Зифики он уловил тревожную нотку. Когда же они отъехали еще на какое-то расстояние, он сказал:
- Кто-то нарисовал пурпурные знаки на моей груди и на бедрах. Станешь ли ты проверять их?
- Нет, господин. Оставь свои чары. Я знаю, что ты обладаешь колдовской силой. Помню, как лечил ты рану у меня на спине, и от нее остался почти незаметный шрам. Херим говорил мне, что и твой меч тоже зачарован.
Издалека до них долетел крик, похожий на крик какой-то птицы. Зифика ответила точно так же. На какое-то мгновение они приостановились, а затем Даго услыхал грохот и скрип широко распахиваемых ворот. Когда они проехали через них, Зифика сняла с глаз Даго красную повязку.
- Мы в Городе Женщин, откуда до сих пор не вышел живым ни один мужчина.
Они ехали по узенькой улочке, выложенной драницами. По обеим ее сторонам сбились дома с крутоскатными крышами, что Даго видал, не смотря на темень. Свет падал на улицу сквозь затянутые рыбьим пузырем окошки. На воткнутых в землю шестах горели освещающие путь факелы. По дороге им не встретилось ни одной женщины-воина, вообще ни единого человека. Даже собаки не лаяли. И вообще, город казался вымершим и безлюдным.
Четыре громадных факела, прикрепленные к деревянным столбам, освещали площадь, где на самой средине высился дом, выше всех других. Перед ступенями, ведущими в дом, Зифика спрыгнула с коня и приказала Даго сделать то же самое. Коней она привязала к специальной перекладине.
- Будь спокоен, о твоем Виндосе позаботятся, - заверила его Зифика.
Они вошли в темные сени, и через несколько шагов Зифика открыла дверь в боковое помещение, где горела масляная лампа, стояло покрытое оленьими шкурами ложе и стол, на котором Даго увидал золотую миску для мытья и золотой же жбан, наполненный водой. На позолоченной тарелке, украшенной чеканными крылатыми животными, лежало несколько кусков холодной баранины.
- Поешь и ложись спать. Завтра утром тебя примет королева Айтвар. Не пытайся выйти отсюда, так как я сразу же закрою двери на засов, а окна заперты ставнями.
Зифика ушла, а Даго повалился на ложе, держа меч в руках. Хотя он был голоден и хотел пить, Даго не коснулся ни воды, ни мяса. В еде или питье мог быть отвар, вызывающий безумие, усыпляющий или даже убивающий человека. При ромейском дворе, во дворце Василия, а еще раньше - Зелы, учили его готовить подобное питье.
И вновь почувствовал он гложущий его страх. В помещении, куда не доходило ни одного звука, никакой человеческий голос, Даго почувствовал себя одиноким и бессильным. Но потом его посетили более радостные мысли и страх начал отступать. Разве на своем пути по свету не видал он, что повсюду рождаются государи, и появляются могучие державы. Разве не чувствовал он явственно, что племена, живущие между Вядуей и Висулой, живущие в раздробленности и ссорах, буквально кричат, требуя для себя единого правителя, пусть даже и не ведая о том осознанно? Королева Айтвар всего лишь человек. "Книга Громов и Молний" говорит: "отдельные люди могут спутывать нити истории, но не могут их рвать".
Королева Айтвар была уже очень стара. Настолько стара, что желтая кожа, иссохшая будто пергамент, обтянула скулы, как бывает с мертвецами, нечто вроде белого парика из овечьего руна покрывало ее голову и уши. Когда-то среднего роста, теперь она съежилась до размеров малолетней девочки, и когда приходилось сидеть на высоком золоченом троне, под ноги приходилось подставлять обитую бархатом скамеечку. На королеве был обшитый мехом обширный кафтан, с вышитыми на рукавах и груди крылатыми драконами. На ее голове была золотая королевская диадема, буквально слепящая глаза сиянием множества драгоценных камней огромной величины. В правой руке она держала золотой скипетр. На груди у королевы Айтвар висело золотое ожерелье-пектораль с изображениями львов, пожирающих коня. У ее ног лежал золотой колчан, наполненный золотыми же стрелами, и меч в золотых ножнах. Она казалась покойницей, в особенности же, когда опускала веки. Но когда поднимала их, наполненные разумом черные блестящие глаза глядели на пришедшего. И тут же вся ее фигура оживала. Понятно, что она не могла быть матерью ни Люгии, ни Зифики, так как была слишком стара для этого. Лишь позднее Даго узнал, что женщины Страны Квен лишь рожали самостоятельно, а детей воспитывали сообща. Каждый ребенок называл королеву "матерью", так как в их представлении та была матерью всех, населявших Город женщин. Королева приняла Даго в длинном помещении с множеством деревянных колонн. Его обогревали четыре глиняные печи. На стенах висели посеребренные щиты и десятки драгоценных колчанов и луков с золотыми оковками. От дверей до самого возвышения, на котором стоял трон, вел толстый и мягкий пурпурный ковер, а возле колонн, по каждой стороне помещения стояло на страже по десять вооруженных женщин.
В приемный зал Даго привела Зифика, а возле самых дверей отошла в сторону и там же остановилась. Даго же в своих красных сапогах вавилонской кожи и золоченом панцире, со своим белым поясом и в белом плаще направился вперед. В трех шагах от возвышения он остановился, встал на одно колено и слегка склонил голову с белыми волосами, поддерживаемыми кожаным ремешком с Андалой.
- Приветствую тебя, Священная Андала, лежащую на голове этого человека, - услыхал Даго медленный и скрипучий голос старухи.
Он поднял голову и гневно наморщил брови:
- Отчего, королева, ты приветствуешь Андалу, а не меня, ее носящего?
- Потому что носить ее должен только повелитель. Ибо, разве отпускает мардов просто так, не мстя им и не требуя выкупа, знающий искусство власти человек? Я знаю, что молодой Арпад был в твоих руках. Почему ты не отнял у него жизнь?
И ответил ей Даго:
- На твоей груди вижу я изображения львов, пожирающих коня. Искусство правления говорит, что во встреченного льва не мечут копье сразу же, ибо он может быть сытым и сейчас уходит в свое логово. При дворе цесаря ромеев говорили мне, что на берегах Понта поселились тысячи мардов. Не хотелось мне, чтобы они явились сюда искать мести за убитого Арпада. Ты, королева, просила меня, чтобы я изгнал мардов из границ твоих владений. За это мне обещали воз золота.
Веки королевы Айтвар упали, и какое-то время походила она на умершую. Но потом глянула она на Даго и заявила:
- Людьми управлять трудно. Я хочу знать, имеешь ли ты право носить Священную Андалу. Скажи мне свое мнение: хорош или плох по сути своей человек?
И отвечал ей Даго:
- Человек по сути своей и добр, и зол одновременно. Он бывает плохим по сути своей, но его можно заставить творить добро. И это обязан сделать повелитель, так лишь он знает, что для народа хорошо, а что плохо.
И вновь спросила его королева Айтвар:
- Как же повелитель должен творить зло, а как - добро?
И отвечал ей Даго:
- Зло следует отмерять сразу и во всей его полноте, чтобы подданные страдали как можно короче. Добро же следует отмерять понемножку, чтобы подданные могли подольше радоваться.
Искривились сухие, бледные губы королевы Айтвар, что означало довольную улыбку.
- Где учился ты искусству правления, Даго? - Впервые назвала она его по имени.
- У цесаря ромеев, а еще у короля франков.
- Встань, Даго. Ты получишь свой воз золота. Сегодня будет лунная ночь. Мы наполним воз золотыми украшениями савроматов и запряжем в него четверку лошадей. Ночью, с завязанными глазами ты уедешь отсюда. Вплоть до самых границ Страны Квен груз будет сопровождать Зифика, но потом она возвратится. Ты же воспользуешься этим золотом так, чтобы камень у тебя на голове заблестел еще ярче.
Она ударила золотым скипетром о поручень трона, и две воительницы внесли для Даго обитый бархатом стул.