Мы проворно вскарабкиваемся на его покатое пузо и расхаживаем взад-вперед. В узких местах уступаем друг другу дорогу. Клиент заглядывает нам под юбки и тянется туда руками.
– Нет, лежи смирно!
– А как на счет секса?
– Интим исключен! – говорю я довольно строго. Но внутренне вся вздрагиваю. Такой натянет, и пикнуть не успеешь. Карина бледнеет. Мне становится смешно.
Положенный час заканчивается. И мы вежливо сообщаем об этом «посетителю». Он опять предлагает заняться сексом, но видит наши неподвижные лица. Надевает туфли, кладет деньги на стол.
– Ладно, это… Я еще позвоню, если что.
Идет к двери.
Карина судорожно закрывает за ним и закатывает глаза:
– Я чуть не поседела! Вот засада была!
– Да ладно, не бери в голову. Давай поедим! Есть хочу, помираю!
Карина пересчитывает деньги и удивленно восклицает:
– Ой, тут тысяча долларов!
– Видимо, компенсация за стресс, – с довольным видом поясняю я.
Какое счастье, что этот день закончился…
С чувством блаженства падаю на кровать. Сейчас спать. Уже поздно.
Звонит домашний. Поднимаю трубку.
– Оксан… Как у тебя дела?
Сразу узнаю голос Егора, хотя прошло уже больше полугода. Я удивлена.
– У меня отлично дела. Как у тебя?
– Я очень по тебе соскучился.
– Молодец.
– Давай, может быть, увидимся?
– Мы же недавно виделись…
– Да, я понимаю, ты сердишься…
– Я давно уже не сержусь, Егор.
– Ты хорошая. Прости, что я тогда пропал. Побоялся к тебе привязаться сильно.
– А сейчас уже не боишься?
– Я понял, что у меня без тебя жизнь неполная.
– Ты, по ходу, тугодум.
– Да, я просто идиот.
– Егор, ты с какой целью звонишь?
– Хочу с тобой встретиться. Я стою возле твоего дома.
– Мимо проезжал?
– Ну…
– Заходи…
Мне любопытно посмотреть на него.
Внимательно прислушиваюсь к себе. Что я испытываю? А он подурнел… Мы пьем чай. Я слушаю его… Говорит, я самая лучшая. Виновато глядит в пол. Когда он перестал звонить, я два месяца мечтала об этом. Представляла, как буду торжествовать. А сейчас ничего – пусто. Как там говорят: «Месть – это блюдо, которое подают холодным»? Какой бред. Холодным тебе совершенно не хочется его есть.
Мы еще какое-то время говорим с Егором, а потом занимаемся быстрым сексом. Просто потому, что мне хочется секса.
В КАСТРАЦИИ ОТКАЗАТЬ
УДОВЛЕТВОРИ МЕНЯ ОРАЛЬНО
– Нет, лежи смирно!
– А как на счет секса?
– Интим исключен! – говорю я довольно строго. Но внутренне вся вздрагиваю. Такой натянет, и пикнуть не успеешь. Карина бледнеет. Мне становится смешно.
Положенный час заканчивается. И мы вежливо сообщаем об этом «посетителю». Он опять предлагает заняться сексом, но видит наши неподвижные лица. Надевает туфли, кладет деньги на стол.
– Ладно, это… Я еще позвоню, если что.
Идет к двери.
Карина судорожно закрывает за ним и закатывает глаза:
– Я чуть не поседела! Вот засада была!
– Да ладно, не бери в голову. Давай поедим! Есть хочу, помираю!
Карина пересчитывает деньги и удивленно восклицает:
– Ой, тут тысяча долларов!
– Видимо, компенсация за стресс, – с довольным видом поясняю я.
Какое счастье, что этот день закончился…
С чувством блаженства падаю на кровать. Сейчас спать. Уже поздно.
Звонит домашний. Поднимаю трубку.
– Оксан… Как у тебя дела?
Сразу узнаю голос Егора, хотя прошло уже больше полугода. Я удивлена.
– У меня отлично дела. Как у тебя?
– Я очень по тебе соскучился.
– Молодец.
– Давай, может быть, увидимся?
– Мы же недавно виделись…
– Да, я понимаю, ты сердишься…
– Я давно уже не сержусь, Егор.
– Ты хорошая. Прости, что я тогда пропал. Побоялся к тебе привязаться сильно.
– А сейчас уже не боишься?
– Я понял, что у меня без тебя жизнь неполная.
– Ты, по ходу, тугодум.
– Да, я просто идиот.
– Егор, ты с какой целью звонишь?
– Хочу с тобой встретиться. Я стою возле твоего дома.
– Мимо проезжал?
– Ну…
– Заходи…
Мне любопытно посмотреть на него.
Внимательно прислушиваюсь к себе. Что я испытываю? А он подурнел… Мы пьем чай. Я слушаю его… Говорит, я самая лучшая. Виновато глядит в пол. Когда он перестал звонить, я два месяца мечтала об этом. Представляла, как буду торжествовать. А сейчас ничего – пусто. Как там говорят: «Месть – это блюдо, которое подают холодным»? Какой бред. Холодным тебе совершенно не хочется его есть.
Мы еще какое-то время говорим с Егором, а потом занимаемся быстрым сексом. Просто потому, что мне хочется секса.
В КАСТРАЦИИ ОТКАЗАТЬ
24 года, июль
В последнее время кто-то звонит на домашний телефон и молчит. Сперва не обращала внимания. Но постепенно начала раздражаться. Что за манера? Неужели человеку больше нечего делать? Если тайный поклонник, то выбрал неудачный способ знакомиться. Пару раз пыталась вынудить его сказать хоть слово. Может быть, я по голосу его узнаю. Безрезультатно. Надо купить телефон с определителем. Вчера телефон молчал. Я вздохнула с облегчением.
Утром, проснувшись, обнаруживаю, что нет света. Выглядываю в окно. Восемь, на улице темно. В соседних окнах мерцают лампы. Очень странно. Выхожу на лестничную площадку. Металлическая дверца щитка открыта, рубильник моей квартиры опущен. Поднимаю. Холодильник вздрагивает и тихо урчит. Хулиганы, что ли, ночью баловались? Мир полон моральных уродов. Иду на работу. Вечером возвращаюсь и щелкаю выключателем. А электричество опять кто-то отключил.
– Василис, слушай, что это может быть, а? – звоню подруге.
– Даже не знаю. Если бы один раз… Можно было б подумать на каких-нибудь недоумков. Накурились и не знают, куда деть энергию. Но ты говоришь, уже второй раз?
– Я пару месяцев коммунальные услуги не оплачивала. Вдруг инспектор приходил пальчиком погрозить?
– Да нет, бред. У меня приятель уже два года за электричество не платит. И ничего. Кроме того, даже если и предположить такое… Наверняка или бумажку какую прислали бы, или стучались в дверь. Что-то мне подсказывает – они здесь ни при чем.
– Утешила… Лучше б это представители госучреждения… чем неизвестно кто, —запинаюсь я, потому что в комнате гаснет свет.
– Алле, Оксана?
– Вась… За моей дверью кто-то ходит. Я слышу шаги. И этот кто-то только что опустил рубильник. У меня же как на зло дверь хлипкая такая и глазка нет. Че-то мне страшновато, – мне действительно не по себе.
– Слушай, может тебе спросить «кто там»?
– Ага, чтоб он понял, что я дома одна? Ну уж нет. Лучше я посижу тихо… Завтра же договорюсь с конторой, которая стальными дверями занимается. Пусть ставят. Мне поспокойней будет.
– Тебе же все равно надо будет выйти. У тебя же все пропадет, в холодильнике-то.
– Он еще там, – говорю я шепотом. – Ходит. Плохо бабе одной без мужика.
– Оксана, ты не расстраивайся.
– Постараюсь.
Мы болтаем с подругой еще час. Я решаю выйти из убежища. Звуков снаружи уже не слышу. Осторожно открываю дверь. Никого.
Ложусь спать. На всякий случай кладу под подушку нож. Глупость. Но мне так спокойнее. Среди ночи вскакиваю: в квартиру звонят. Долго. Без перерыва. Набираю по мобильному номер милиции. Звук обрывается. Внезапно мне становится холодно. Пищит домашний телефон. Не беру трубку.
Вчера мне поставили железную дверь. Еще бы испортить дверной звонок. И я буду как в берлоге. Отлично. Уже не так тревожно, как в последние дни. Выхожу из лифта, достаю ключи. Устала на работе. Поскорей бы нырнуть в ванную. А потом в постель. Открываю замок, потом второй. Включаю свет, лампочка загорается. Хорошая новость.
Кидаю сумку на пол, снимаю сапоги. Открываю дверь в ванную. Вскрикиваю. Прямо в лицо мне глядят чьи-то глаза. Проносятся сотни мыслей. «Грабитель… Лишь бы не убил… Дверь заперла, выбежать не успею… Орать без толку, мои соседи сами орут каждый вечер… Если изнасилует, надо будет срочно в аптеку… как же там подруга называла таблетки для мгновенного прерывания беременности… или к врачу… или в милицию… если ему пальцем ткнуть в глаз… блин, как же он потом будет… слепым… не смогу… в пах надо точно… а в журнале читала, если не попадешь в самое болезненное место, то только разозлишь… как он попал в квартиру… это он, наверно… это он звонил… кто он… с ума сойти, потом кому расскажу– не поверят… что ему надо… почему я не купила электрошокер или газовый баллончик… дура… дура… думай… думай… как надо себя вести». Прямо в лицо мне глядят чьи-то глаза. Начинаю пятиться назад.
Мужчина кидается ко мне и подносит нож к горлу. Успеваю его разглядеть. Не знаю его. Высокий. В черной куртке. Глаза грязно-карие, белки с лопнувшими капиллярами. А джинсы у него дорогие. Какие отличные джинсы! Стоп… При чем здесь джинсы? Надо взять себя в руки.
Мужчина держит лезвие в миллиметре от моей шеи. Я даже ощущаю покалывание в том месте.
– Молчи, поняла? Молчи, – голос у него на удивление приятный.
–Да, хорошо, – я говорю спокойно. Сама себе удивляюсь. Стучит в висках и груди. Очень страшно.
– Сядь, – указывает на стул возле кухонного стола.
Не свожу с него взгляда. Сажусь. Не пойму, это, что ли, разделочный нож? Такой большой. Если попытается меня изуродовать, то все же выколю ему глаза. Двумя пальцами. Указательным и средним одновременно. Только одновременно!
Мужчина достает из кармана наручники. Кидает мне на колени.
– Пристегни одну руку к батарее.
– Я все равно не убегу. И в окно не выпрыгну. Пятнадцатый этаж.
Повышает голос:
– Делай сейчас же! Пристегиваю левую руку.
– Затяни туже!
Затягиваю на последнее деление. Нестрашно. У меня маленькая кисть, могу освободиться. Но нужно хотя бы несколько секунд. Мужчина садится на корточки, облокачивается на стену. Достает сигарету, чиркает зажигалкой. Затягивается. Выпускает дым. Вверх. Вверх? Не может быть… Как там в книжке про язык телодвижений… Он в прекрасном расположении духа? Радует. Чего же молчит? Сказал бы что-нибудь.
– Эл Эл!
Мурашки по спине:
– Да, Эл Эл. Откуда вы знаете? А вас как зовут? Вы чего-то хотите от меня? (Надо быть вежливой.)
– Не бойся. Не убью.
– Спасибо. Но я все равно боюсь. (Он извращенец. Иначе бы не знал моего псевдонима. Хотя, может, он маньяк? «Очищает» общество от подобных мне?)
Мужчина гасит сигарету. Встает. Идет в ванную. Возвращается с пакетом. Достает оттуда белое полотенце. Расстилает на полу. У меня пересохло в горле. Сейчас сверху положит нож, скальпель… Вынимает руку из пакета. В ней зажат скальпель.
– Что вы хотите делать?
Не отвечает. Достает молоток, гвозди, небольшую дощечку, моток веревок. У меня темнеет в глазах. А почему в фильмах в такие моменты женщины плачут? Совсем не хочется плакать. Глотнуть бы водички. Мужчина достает маленький пузырек. Серная кислота?
– Спирт, – объяснят он, – чтобы продезинфицировать. Смерть в мои планы не входит.
Да что же он собрался делать? На мгновение мне кажется, будто потолок уходит резко влево. Потом вправо. Затем занимает прежнее место. Накатывает необыкновенная бодрость. Просто так я не сдамся. Я не жертва!
– Чай попьем?
Недоуменно смотрю на него:
–Давайте. Вот чайник. (Я не буду пить, тогда в чайнике останется больше кипятка. Схватить и плеснуть в лицо. Три секунды, чтоб вытащить руку из браслета, подобрать скальпель. Да-да, скальпелем, а не пальцами…)
Он очень долго пьет чай. Нож держит в руке.
– Ты же садистка?
Ну все… Точно. Народный мститель. Как же ему объяснить, что ведь все по доброй воле.
– Ну…
–Да, я давно тебя приметил. Ты молодец.
Такого оборота я не могла ожидать.
– Ты искренняя, поэтому я тебя выбрал. Заставляю себя поинтересоваться:
– Выбрал для чего? Замерев, жду ответа.
– Писал тебе много раз на электронный адрес. Ты мне ни разу не ответила. Если гора не идет к Магомету… (Он сумасшедший!) Вот я и пришел к тебе в гости. Ты, дорогая, реализуешь мою мечту. Ждать у меня больше сил нет. (О чем он? О боже…) Поднимается на ноги и расстегивает ширинку. Брюки падают на линолеум. Белые трусы следом.
– Ты отрежешь мне яйца.
– Что?!
– Я уже два года назад решил: хочу быть кастрированным.
К стыду моему, точно падает камень с души. Он не собирается причинять мне вреда. У мужчины просто навязчивая идея. Желающих избавиться от своего хозяйства в мире не так уж мало. Как минимум раз в месяц мне обязательно приходит письмо с просьбами лишить достоинства. На такие послания не отвечаю.
– Ты уверен в своем намерении? – незаметно перехожу на ты.
Пульс становится ровнее.
– Разумеется.
– У меня нет медицинского образования. Не знаю, как надо делать.
–Все объясню, – он поднимает с пола веревку. – Перевяжешь мне мошонку крепко, чтоб туда не поступала кровь. Через час яички омертвеют. Потом ты прибьешь мошонку гвоздями к доске и ровно отрежешь скальпелем.
Сглатываю слюну. Не могу понять: мужчина адекватен или нет? Надеюсь, он просто шутит. Что ему ответить? Если я откажусь?
– Если я откажусь?
– Нет. Ты сама жаждешь этого, тебе понравится. Я тебя хорошо знаю. Ты жестокая.
– Мне не доставит удовольствие кастрировать мужчину. – говорю тихо и медленно.
– Ты лжешь, – он кидает мне ключи от наручников.
Отстегиваю руку и остаюсь сидеть на стуле. Уже не паникую. Но предчувствую долгий тяжелый разговор.
– Как тебя зовут?
– Раб. Неважно.
– Мне важно. Как тебя зовут?
– Я сказал, неважно!
– Не ори на Госпожу! – вырывается случайно, по инерции. Но его реакция меня успокаивает.
– Извините. Семен.
Он перешел на вы? Чувствую облегчение. Маленький шажок в спасительное русло.
– Сема, если бы я жаждала исполнить данную процедуру, то ответила бы тебе на письмо? Да?
Молчит.
– Логично?
– Вы не были уверены в моей реальности. Но вот я здесь у ваших ног. В здравом уме. Уйду отсюда, только оставив здесь ненужный хлам, – с силой ударяет себя по промежности. – Нате!
– Не нужна мне твоя веревка! Я не буду ничего делать.
– Обвяжите мне мошонку.
– Нет.
– Давайте же, смелее.
– Нет.
– Обвяжите мне мошонку!
Начинаю волноваться. Парень не в своем уме. Что ж такое…
– Прикажите мне, я сам тогда все сделаю.
– Можешь делать все, что угодно, но только не у меня дома.
Берет в руки свое хозяйство и туго обматывает его веревкой. Слой за слоем. Не могу отвести взгляд. Внезапно осознаю: он на самом деле собирается осуществить свою затею прямо здесь на моей кухне.
– Не желаю это видеть! Мужчина меня не слышит.
– Раб, повторяю: я не желаю это видеть!
– Не разочаровывайте меня! – он стоит передо мной полуголый. С перетянутой синей мошонкой и эрегированным пенисом. Мне становится дурно. Срочно соображаю, как разруливать ситуацию.
– Надо как-то время скоротать, пока некроз не начнется. Попьем еще чай?
Лихорадочно ищу способы прекратить происходящее безумие. Семен наливает себе кипятка. Прихлебывает из чашки. Достаю из холодильника гранатовый сок. Пью из пакета.
– Скажи, почему у тебя такое желание?
Темные зрачки внимательно смотрят на меня из-за чашки.
– Большинство мужчин предпочтут умереть, чем стать скопцом, – продолжаю монолог. Наверно, я не то сказала. Только подчеркнула его уникальность. Дурочка. – Неужели ты не хочешь больше никогда в жизни испытать оргазм?
– Единственное, чего я хочу, это чтобы вы меня кастрировали.
– Но…
– Нет, не будьте как все. Подумаешь – оттяпать яйца. Мужчина, кастрированный в зрелом возрасте, сохраняет половое влечение. Он способен к сношениям и переживанию оргазма, – такое впечатление, что Семен цитирует выдержку из научной статьи.
– Тогда тем более ничего не понимаю. Какой смысл? Ну если ничего не изменится?
– Какой смысл в жизни? Кругом одни рассуждения о смыслах! Надоело! – он краснеет от гнева и сжимает кулаки. – Давайте, берите молоток.
Комок подступает к горлу. Подозреваю, что у меня близится истерика. Попробовать другой подход? Какой?
Мужчина подкладывает под мошонку доску и берет гвоздь.
– Я желаю, чтоб ты долго страдал, – мои слова раздаются в абсолютной тишине. Семен поднимает на меня вопросительный взгляд.
Продолжаю:
– Сейчас ты развяжешь свое барахло. Сложишь инструменты и пойдешь домой. И больше не предпримешь попыток что-либо сделать. Пока я не позволю. Будешь постоянно мучиться от ожидания. И тем самым доставлять мне удовольствие.
Мужчина громко смеется. Закашливается. Резко вбивает гвоздь в свою плоть. Раздается вой. Откидывает молоток в сторону. Кидаюсь к нему, пытаюсь вытащить гвоздь. Поддеваю шляпку скальпелем, готово. Семен трясется. На полу кровь. По моим щекам текут слезы.
– Что же ты… Эх вы… Я-то думал… – он бормочет, пытаясь подняться.
Бегу в комнату, возвращаюсь с пластырем и бинтом. У меня трясутся руки. Перебинтовываю кое-как. Плохо вижу из-за слез. Мужчина встает на ноги.
– Ошибся… Ошибся в тебе… Обычная баба… Ты… – он не договаривает. Натягивает штаны, хватает пакет и идет в коридор.
– Анальгин?
– Спасибо, не надо. На, ключи от твоих апартаментов, будут запасные. У слесарей купил. На будущее: впредь не пользуйся услугами той фирмы. Не бойся, больше не потревожу.
– Что ты теперь будешь делать? – всхлипываю от жалости к себе и к нему.
– Не ваше дело, – хлопает дверью.
Вытираю тряпкой пол. Мою ее в раковине. Вода розовая. Почему-то трудно дышать. Открываю окно, вздрагиваю от холода.
На следующий день на всякий случай меняю все замки. Хотя я уверена: вчерашний гость больше не вернется.
В последнее время кто-то звонит на домашний телефон и молчит. Сперва не обращала внимания. Но постепенно начала раздражаться. Что за манера? Неужели человеку больше нечего делать? Если тайный поклонник, то выбрал неудачный способ знакомиться. Пару раз пыталась вынудить его сказать хоть слово. Может быть, я по голосу его узнаю. Безрезультатно. Надо купить телефон с определителем. Вчера телефон молчал. Я вздохнула с облегчением.
Утром, проснувшись, обнаруживаю, что нет света. Выглядываю в окно. Восемь, на улице темно. В соседних окнах мерцают лампы. Очень странно. Выхожу на лестничную площадку. Металлическая дверца щитка открыта, рубильник моей квартиры опущен. Поднимаю. Холодильник вздрагивает и тихо урчит. Хулиганы, что ли, ночью баловались? Мир полон моральных уродов. Иду на работу. Вечером возвращаюсь и щелкаю выключателем. А электричество опять кто-то отключил.
– Василис, слушай, что это может быть, а? – звоню подруге.
– Даже не знаю. Если бы один раз… Можно было б подумать на каких-нибудь недоумков. Накурились и не знают, куда деть энергию. Но ты говоришь, уже второй раз?
– Я пару месяцев коммунальные услуги не оплачивала. Вдруг инспектор приходил пальчиком погрозить?
– Да нет, бред. У меня приятель уже два года за электричество не платит. И ничего. Кроме того, даже если и предположить такое… Наверняка или бумажку какую прислали бы, или стучались в дверь. Что-то мне подсказывает – они здесь ни при чем.
– Утешила… Лучше б это представители госучреждения… чем неизвестно кто, —запинаюсь я, потому что в комнате гаснет свет.
– Алле, Оксана?
– Вась… За моей дверью кто-то ходит. Я слышу шаги. И этот кто-то только что опустил рубильник. У меня же как на зло дверь хлипкая такая и глазка нет. Че-то мне страшновато, – мне действительно не по себе.
– Слушай, может тебе спросить «кто там»?
– Ага, чтоб он понял, что я дома одна? Ну уж нет. Лучше я посижу тихо… Завтра же договорюсь с конторой, которая стальными дверями занимается. Пусть ставят. Мне поспокойней будет.
– Тебе же все равно надо будет выйти. У тебя же все пропадет, в холодильнике-то.
– Он еще там, – говорю я шепотом. – Ходит. Плохо бабе одной без мужика.
– Оксана, ты не расстраивайся.
– Постараюсь.
Мы болтаем с подругой еще час. Я решаю выйти из убежища. Звуков снаружи уже не слышу. Осторожно открываю дверь. Никого.
Ложусь спать. На всякий случай кладу под подушку нож. Глупость. Но мне так спокойнее. Среди ночи вскакиваю: в квартиру звонят. Долго. Без перерыва. Набираю по мобильному номер милиции. Звук обрывается. Внезапно мне становится холодно. Пищит домашний телефон. Не беру трубку.
Вчера мне поставили железную дверь. Еще бы испортить дверной звонок. И я буду как в берлоге. Отлично. Уже не так тревожно, как в последние дни. Выхожу из лифта, достаю ключи. Устала на работе. Поскорей бы нырнуть в ванную. А потом в постель. Открываю замок, потом второй. Включаю свет, лампочка загорается. Хорошая новость.
Кидаю сумку на пол, снимаю сапоги. Открываю дверь в ванную. Вскрикиваю. Прямо в лицо мне глядят чьи-то глаза. Проносятся сотни мыслей. «Грабитель… Лишь бы не убил… Дверь заперла, выбежать не успею… Орать без толку, мои соседи сами орут каждый вечер… Если изнасилует, надо будет срочно в аптеку… как же там подруга называла таблетки для мгновенного прерывания беременности… или к врачу… или в милицию… если ему пальцем ткнуть в глаз… блин, как же он потом будет… слепым… не смогу… в пах надо точно… а в журнале читала, если не попадешь в самое болезненное место, то только разозлишь… как он попал в квартиру… это он, наверно… это он звонил… кто он… с ума сойти, потом кому расскажу– не поверят… что ему надо… почему я не купила электрошокер или газовый баллончик… дура… дура… думай… думай… как надо себя вести». Прямо в лицо мне глядят чьи-то глаза. Начинаю пятиться назад.
Мужчина кидается ко мне и подносит нож к горлу. Успеваю его разглядеть. Не знаю его. Высокий. В черной куртке. Глаза грязно-карие, белки с лопнувшими капиллярами. А джинсы у него дорогие. Какие отличные джинсы! Стоп… При чем здесь джинсы? Надо взять себя в руки.
Мужчина держит лезвие в миллиметре от моей шеи. Я даже ощущаю покалывание в том месте.
– Молчи, поняла? Молчи, – голос у него на удивление приятный.
–Да, хорошо, – я говорю спокойно. Сама себе удивляюсь. Стучит в висках и груди. Очень страшно.
– Сядь, – указывает на стул возле кухонного стола.
Не свожу с него взгляда. Сажусь. Не пойму, это, что ли, разделочный нож? Такой большой. Если попытается меня изуродовать, то все же выколю ему глаза. Двумя пальцами. Указательным и средним одновременно. Только одновременно!
Мужчина достает из кармана наручники. Кидает мне на колени.
– Пристегни одну руку к батарее.
– Я все равно не убегу. И в окно не выпрыгну. Пятнадцатый этаж.
Повышает голос:
– Делай сейчас же! Пристегиваю левую руку.
– Затяни туже!
Затягиваю на последнее деление. Нестрашно. У меня маленькая кисть, могу освободиться. Но нужно хотя бы несколько секунд. Мужчина садится на корточки, облокачивается на стену. Достает сигарету, чиркает зажигалкой. Затягивается. Выпускает дым. Вверх. Вверх? Не может быть… Как там в книжке про язык телодвижений… Он в прекрасном расположении духа? Радует. Чего же молчит? Сказал бы что-нибудь.
– Эл Эл!
Мурашки по спине:
– Да, Эл Эл. Откуда вы знаете? А вас как зовут? Вы чего-то хотите от меня? (Надо быть вежливой.)
– Не бойся. Не убью.
– Спасибо. Но я все равно боюсь. (Он извращенец. Иначе бы не знал моего псевдонима. Хотя, может, он маньяк? «Очищает» общество от подобных мне?)
Мужчина гасит сигарету. Встает. Идет в ванную. Возвращается с пакетом. Достает оттуда белое полотенце. Расстилает на полу. У меня пересохло в горле. Сейчас сверху положит нож, скальпель… Вынимает руку из пакета. В ней зажат скальпель.
– Что вы хотите делать?
Не отвечает. Достает молоток, гвозди, небольшую дощечку, моток веревок. У меня темнеет в глазах. А почему в фильмах в такие моменты женщины плачут? Совсем не хочется плакать. Глотнуть бы водички. Мужчина достает маленький пузырек. Серная кислота?
– Спирт, – объяснят он, – чтобы продезинфицировать. Смерть в мои планы не входит.
Да что же он собрался делать? На мгновение мне кажется, будто потолок уходит резко влево. Потом вправо. Затем занимает прежнее место. Накатывает необыкновенная бодрость. Просто так я не сдамся. Я не жертва!
– Чай попьем?
Недоуменно смотрю на него:
–Давайте. Вот чайник. (Я не буду пить, тогда в чайнике останется больше кипятка. Схватить и плеснуть в лицо. Три секунды, чтоб вытащить руку из браслета, подобрать скальпель. Да-да, скальпелем, а не пальцами…)
Он очень долго пьет чай. Нож держит в руке.
– Ты же садистка?
Ну все… Точно. Народный мститель. Как же ему объяснить, что ведь все по доброй воле.
– Ну…
–Да, я давно тебя приметил. Ты молодец.
Такого оборота я не могла ожидать.
– Ты искренняя, поэтому я тебя выбрал. Заставляю себя поинтересоваться:
– Выбрал для чего? Замерев, жду ответа.
– Писал тебе много раз на электронный адрес. Ты мне ни разу не ответила. Если гора не идет к Магомету… (Он сумасшедший!) Вот я и пришел к тебе в гости. Ты, дорогая, реализуешь мою мечту. Ждать у меня больше сил нет. (О чем он? О боже…) Поднимается на ноги и расстегивает ширинку. Брюки падают на линолеум. Белые трусы следом.
– Ты отрежешь мне яйца.
– Что?!
– Я уже два года назад решил: хочу быть кастрированным.
К стыду моему, точно падает камень с души. Он не собирается причинять мне вреда. У мужчины просто навязчивая идея. Желающих избавиться от своего хозяйства в мире не так уж мало. Как минимум раз в месяц мне обязательно приходит письмо с просьбами лишить достоинства. На такие послания не отвечаю.
– Ты уверен в своем намерении? – незаметно перехожу на ты.
Пульс становится ровнее.
– Разумеется.
– У меня нет медицинского образования. Не знаю, как надо делать.
–Все объясню, – он поднимает с пола веревку. – Перевяжешь мне мошонку крепко, чтоб туда не поступала кровь. Через час яички омертвеют. Потом ты прибьешь мошонку гвоздями к доске и ровно отрежешь скальпелем.
Сглатываю слюну. Не могу понять: мужчина адекватен или нет? Надеюсь, он просто шутит. Что ему ответить? Если я откажусь?
– Если я откажусь?
– Нет. Ты сама жаждешь этого, тебе понравится. Я тебя хорошо знаю. Ты жестокая.
– Мне не доставит удовольствие кастрировать мужчину. – говорю тихо и медленно.
– Ты лжешь, – он кидает мне ключи от наручников.
Отстегиваю руку и остаюсь сидеть на стуле. Уже не паникую. Но предчувствую долгий тяжелый разговор.
– Как тебя зовут?
– Раб. Неважно.
– Мне важно. Как тебя зовут?
– Я сказал, неважно!
– Не ори на Госпожу! – вырывается случайно, по инерции. Но его реакция меня успокаивает.
– Извините. Семен.
Он перешел на вы? Чувствую облегчение. Маленький шажок в спасительное русло.
– Сема, если бы я жаждала исполнить данную процедуру, то ответила бы тебе на письмо? Да?
Молчит.
– Логично?
– Вы не были уверены в моей реальности. Но вот я здесь у ваших ног. В здравом уме. Уйду отсюда, только оставив здесь ненужный хлам, – с силой ударяет себя по промежности. – Нате!
– Не нужна мне твоя веревка! Я не буду ничего делать.
– Обвяжите мне мошонку.
– Нет.
– Давайте же, смелее.
– Нет.
– Обвяжите мне мошонку!
Начинаю волноваться. Парень не в своем уме. Что ж такое…
– Прикажите мне, я сам тогда все сделаю.
– Можешь делать все, что угодно, но только не у меня дома.
Берет в руки свое хозяйство и туго обматывает его веревкой. Слой за слоем. Не могу отвести взгляд. Внезапно осознаю: он на самом деле собирается осуществить свою затею прямо здесь на моей кухне.
– Не желаю это видеть! Мужчина меня не слышит.
– Раб, повторяю: я не желаю это видеть!
– Не разочаровывайте меня! – он стоит передо мной полуголый. С перетянутой синей мошонкой и эрегированным пенисом. Мне становится дурно. Срочно соображаю, как разруливать ситуацию.
– Надо как-то время скоротать, пока некроз не начнется. Попьем еще чай?
Лихорадочно ищу способы прекратить происходящее безумие. Семен наливает себе кипятка. Прихлебывает из чашки. Достаю из холодильника гранатовый сок. Пью из пакета.
– Скажи, почему у тебя такое желание?
Темные зрачки внимательно смотрят на меня из-за чашки.
– Большинство мужчин предпочтут умереть, чем стать скопцом, – продолжаю монолог. Наверно, я не то сказала. Только подчеркнула его уникальность. Дурочка. – Неужели ты не хочешь больше никогда в жизни испытать оргазм?
– Единственное, чего я хочу, это чтобы вы меня кастрировали.
– Но…
– Нет, не будьте как все. Подумаешь – оттяпать яйца. Мужчина, кастрированный в зрелом возрасте, сохраняет половое влечение. Он способен к сношениям и переживанию оргазма, – такое впечатление, что Семен цитирует выдержку из научной статьи.
– Тогда тем более ничего не понимаю. Какой смысл? Ну если ничего не изменится?
– Какой смысл в жизни? Кругом одни рассуждения о смыслах! Надоело! – он краснеет от гнева и сжимает кулаки. – Давайте, берите молоток.
Комок подступает к горлу. Подозреваю, что у меня близится истерика. Попробовать другой подход? Какой?
Мужчина подкладывает под мошонку доску и берет гвоздь.
– Я желаю, чтоб ты долго страдал, – мои слова раздаются в абсолютной тишине. Семен поднимает на меня вопросительный взгляд.
Продолжаю:
– Сейчас ты развяжешь свое барахло. Сложишь инструменты и пойдешь домой. И больше не предпримешь попыток что-либо сделать. Пока я не позволю. Будешь постоянно мучиться от ожидания. И тем самым доставлять мне удовольствие.
Мужчина громко смеется. Закашливается. Резко вбивает гвоздь в свою плоть. Раздается вой. Откидывает молоток в сторону. Кидаюсь к нему, пытаюсь вытащить гвоздь. Поддеваю шляпку скальпелем, готово. Семен трясется. На полу кровь. По моим щекам текут слезы.
– Что же ты… Эх вы… Я-то думал… – он бормочет, пытаясь подняться.
Бегу в комнату, возвращаюсь с пластырем и бинтом. У меня трясутся руки. Перебинтовываю кое-как. Плохо вижу из-за слез. Мужчина встает на ноги.
– Ошибся… Ошибся в тебе… Обычная баба… Ты… – он не договаривает. Натягивает штаны, хватает пакет и идет в коридор.
– Анальгин?
– Спасибо, не надо. На, ключи от твоих апартаментов, будут запасные. У слесарей купил. На будущее: впредь не пользуйся услугами той фирмы. Не бойся, больше не потревожу.
– Что ты теперь будешь делать? – всхлипываю от жалости к себе и к нему.
– Не ваше дело, – хлопает дверью.
Вытираю тряпкой пол. Мою ее в раковине. Вода розовая. Почему-то трудно дышать. Открываю окно, вздрагиваю от холода.
На следующий день на всякий случай меняю все замки. Хотя я уверена: вчерашний гость больше не вернется.
УДОВЛЕТВОРИ МЕНЯ ОРАЛЬНО
24 года, октябрь
Никогда не любила покупать бессмысленные вещи. В разряд бессмысленных всегда попадали типично женские атрибуты. Бусы, брошки, колечки. Красиво, не спорю. Но не настолько необходимо, чтоб тратиться на них.
Мимо этого перстня я ходила ровно год. Раз в неделю останавливалась возле витрины и две минуты любовалась чудом. Изящный леопард с гранатовыми камешками на белой серебряной шкурке должен был плотно и трепетно обнимать палец передними лапами. Цена у колечка была та еще. Но дело не в этом. Просто нецелесообразно. Я вздыхала и шла дальше.
За эти месяцы перстень стал мне почти как родной. Как знакомое лицо в окне напротив. Однажды, проходя мимо, я его не увидела. И так перепугалась, что стало страшно: неужели купили? Оказалось, перстень лишь переложили – чуть правее. Фух…
Уже вторую неделю у меня депрессия. Ненавижу октябрь. Холодно и одиноко. Приходишь домой – никто не ждет. Болеешь ангиной – никто не беспокоится. Задерживаешься на работе – никто не звонит. «Столько людей рядом, но на помощь никто не придет», – вспоминаю строчки из стихотворения пионервожатого в детском лагере.
Прохожу мимо ювелирного. Говорю кольцу:
«Привет. Все лежишь, ждешь, пока тебя купят? Ну-ну, жди…»
Почему-то вспоминается Куприн и его «Гранатовый браслет»… «Может быть, твой жизненный путь, Верочка, пересекла именно такая любовь, о которой грезят женщины и на которую больше неспособны мужчины». Может быть, и пересекла. А я не за метила? А может быть, еще и не пересекала вовсе… Если так, то когда же это наконец случится?
К черту целесообразность! Рационализм? Да пошел ты на! Хочется что-то изменить и измениться.
Захожу в магазин, примеряю кольцо. Подходит. Покупаю.
«Теперь нам не будет так одиноко, да? – в свете фонарей камни блестят, как артериальная кровь. – Ты обязательно притащишь за уши того, кто мне нужен здесь и сейчас!»
…Сегодня вечером мне позвонил Вова. Понятия не имею, откуда у него мой номер. Сама дала и забыла? Вот всегда так. Дам и забуду.
Так… Вова, Вова… Виделись мы с ним раза два. На встрече Клуба любителей женских ног. Хотя это громко сказано – про ноги. Любят они преимущественно ступни: пятки там, пальчики. Официально зовутся футфе-тишистами. Общаются большею частью в Интернете, но иногда выбираются в реал. Не так давно решили собраться в одном из городских кафе.
Помню: приезжаю. Сидят. Пьют пиво. Раз два три…Десять парней. А дев что-то негусто. Василиса да я. А это у нас кто? Двоих не знаю.
– Этот – Дима, я тебе про него рассказывала. Ну помнишь, он на берегу речки изображал собачку и бегал за палкой? – шепчет мне Василиса на ухо. – А вон Вовочка, хороший мальчик. Обрати внимание.
Внимание там обращать особо не на что. Тихий такой незаметный парень. Со светлыми волосами (фу). С серыми глазами (банально). Сидит, молчит. Ну сиди, молчи.
– Девы, дайте фут зафотать!– у Садомастера голос прорезался. Такой нежный мальчик с длинными ресницами. И ротиком, созданным для минета. Прямо олицетворение пассива. Однако отчаянно создает себе имидж мачо. Иногда получается. Но чаще – нет. Без Поляриса ему туго бы пришлось. Тот его постоянно поддерживает и ободряет, (Они так хорошо вместе смотрятся! Жаль, что гомофобы). Кстати, про Поляриса. Очень привлекательный мэн. Его все девы в клубе хотят. Брутальный такой.
– Да на, фотай! – вытаскиваю ногу из-под стола, снимаю сапог. И сую ему в нос.
Парочка за соседним столиком косится с интересом. Или с негодованием? А, да какая разница. Пока Садом фотографирует мой фут, Вася не теряется и тоже кладет ноги на стол. Аккурат между бутылками пива. Котик и Коврик накидываются на ее лодыжку голодными ртами. Парочка наблюдателей уже не косится, а в открытую пялится. Кажется, они подозревают, что мальчики хотят съесть девочкину ногу. Но по какой-то причине не откусывают сразу помногу. Растягивают удовольствие. Официантка меняет пепельницу и краснеет. Мне хочется ущипнуть ее за мягкое место и сказать грудным голосом: «Пойдем в номера!» Вероятно, я слегка опьянела. Кто-то предлагает поехать в сауну. Рассаживаемся по машинам. Я оказываюсь на заднем сиденье вместе с Вовой. Несу какой-то пьяный бред. Он очень заинтересованно слушает.
– Я совершенно не футфетишистка, – доверительно сообщаю. – Садистка я. Типа люблю делать больно. Вот. Но в этом клубе пацаны такие забавные. Весело с ними. Им пятку покажешь, они и рады. Прямо как дети. А че я тебя раньше не видела у нас?
– Я обычно в других тусовках общаюсь… Например в «XXX».
– Да? А я там тоже есть! Ты наверняка видел мою анкету. Там мой ник Эл Эл.
Вова удивленно приподнимает брови:
– Эл Эл? Да, я видел! У тебя там фотография. Где ты возле компьютера, да?
– Угу.
– Надо же, девочка с такой зловещей анкетой оказывается такая милая и безобидная в жизни!
Характеристика «безобидная» меня задевает:
– Так ты, собственно, кто в «теме»? ФФ?
– Ну… не только… Я sub… He могу сказать, что это стиль моей жизни, скорее, игра…
Какая пошлость! У меня на эту фразу скоро аллергия начнется. «Это игра», «Я воспринимаю это как игру», «В жизни я такой-растакой, но иногда хочется поиграть».
– А для меня это не игра, а стиль жизни! Всё, приехали!
Настроение у меня немного испортилось. Заваливаемся всей оравой в сауну. Уютная. Все голубое. Иду в парилку греться.
Так вот, сегодня вечером мне позвонил Вова. И предложил поехать в Питер на выходные. Я слегка в растерянности. С какой стати я должна ехать куда-то с малознакомым мужчиной?
– Будем считать это выездной сессией нашего клуба. Поедем я, Кот, Василиса. Давай с нами!
– Нууу, не знаю… Вася поедет, говоришь? А какая у нас культурная программа?
– Да какая пожелаешь!
– Нуууу…
– Поехали, Оксан, будет весело! Выезжаем в пятницу вечером. Я за тобой заеду. Чтоб тебе самой не тащиться на вокзал.
Что ж… Надо же когда-то побывать в Санкт-Петербурге.
…Солнце бьет в окна вагона так агрессивно, что страшно за стекло. А ну как не выдержит и треснет? Люблю такую погоду – морозно и солнечно. Встречает нас Джентл. Все-таки я его хочу. Было дело, мы с ним долго и упорно флиртовали. Так ничем и не кончилось.
Размещаемся в шикарной квартире на Невском. Вова снял ее заранее через Интернет.
Джентл и Кот сваливают по своим делам, а мы втроем идем гулять. Вечером решаем собраться у нас.
Гости уже разошлись. Вечеринка удалась на славу. Мы с Василисой пытаемся заснуть.
– Мне жалко Вовочку, лежит там один… Пойди к нему сходи! – шикаю на Васю.
– Я бы пошла. Только, по-моему, он будет не рад.
– Ну конечно, ему гораздо радостнее мастурбировать на двух дев в соседней комнате, да?
– Не на двух дев, а на одну. Ты заметила, как он вокруг тебя крутится? Как щенок бегает, хвостиком виляет. Меня даже не замечает.
– Да ну… Ну да… Че-то я сама в непонятках. Че, пойти к нему, пусть куни сделает? Как думаешь?
– А че тут думать. Иди давай.
– Ну ладно, я ненадолго, – хихикаю. И спрыгиваю с кровати.
Тихонько открываю дверь, на ощупь пробираюсь к дивану.
– Вов, я с визитом, ты не спишь?
– Нет, конечно, Оксана.
Залезаю под одеяло, пристраиваюсь рядом. Лежу молча. Борюсь с непонятно откуда взявшейся неловкостью.
– Ладно, Вов, сделай мне куни! – резким движением стягиваю штаны. Не то, чтобы я очень хочу оргазма. Ну раз уж пришла, почему бы нет?
– Оксан, ну зачем? Я же к тебе испытываю нежные дружеские чувства. Не нужно портить это. Давай просто полежим рядом…
Первые пару минут я не понимаю. Меня что, действительно послали? Типа, Оксана, а не пошла бы ты куда подальше? Потом осознаю, что даже рада. Фух, а я-то подумала, что он в меня влюбился по уши. Как камень с души. Мучился бы только зря. Он-то мне безразличен. Вернее, не так: он хороший человек, и с ним интересно.
Десять минут молчания. Соглашение о взаимозачете считаю подписанным.
– Ну я пошла, ладно? Спокойной ночи. Возвращаюсь в свою комнату. Вася удивленно шепчет:
– Ты че так быстро?
– Да че-че. Меня не захотели. Сказали: «Знаешь, Оксана, мне категорически не хочется удовлетворять тебя орально. А переступать через свои желания я не считаю корректным по отношению к себе».
– Так-таки прямо и сказал?
– Именно так. и не иначе, – больше не могу сдерживаться. И начинаю смеяться. – А ты говорила, я ему нравлюсь. Вишь, какое дело оказалось.
– И чего?
– А чего? Теперь давай иди ты к нему, ха-ха-ха! Может быть, тебе обломится!
– Вот дура!
Хихикаем, как две истерички.
– Ну почему дура? – смахиваю слезы. – Ты, главное, тактику измени. Я была грубая и прямая. А ты так скромно потупи глазки… И просящее: «Воооов, а Вооов, сделай мне пожалуйста, куни, ну пожа-а-алуйста». Авось и пожалеет тебя Вова!
Еще минут пять извращаемся в различных вариантах и решаем спать…
…Утром мы уже будем в Москве. Поезд икает и шатается, как пьяный. За окнами плавно меняются силуэты деревьев, домиков, фонарей. В нашем купе темно и уютно. Я сижу рядом с Васей. Напротив Котик и Вова. Заливаю подругу абсентом: она заболела и деп-рессует. Остальные потягивают белое вино. Все немного захмелели. Странная атмосфера. Как будто ты внутри шерстяного клубка. Такая бывает только ночью в поездах.
Хочется откровенности.
– Давайте поиграем в игру, – предлагаю. – Каждый по очереди задает вопрос, и все на него отвечают. Спрашивать можно что угодно. Отвечать нужно правду. В этом весь смысл.
Сначала задаются невинные бессмысленные вопросы. Потом мне это надоедает. Любопытно узнать что-то более пикантное. За что тебе стыдно? Когда ты лишился невинности? Самая сильная боль, которую ты испытывал?
– Кого вы хотите в нашем клубе? – спрашиваю.
– Никого не хочу. Я бы не отказалась посмотреть, как Садомастер делает минет Полярису, – скулит Васька.
– Мне нравится Таис… Не секрет, – потупляет глаза Кот.
– Я хочу Оксану. И это тоже не секрет, – Вова смотрит с вызовом.
Никогда не любила покупать бессмысленные вещи. В разряд бессмысленных всегда попадали типично женские атрибуты. Бусы, брошки, колечки. Красиво, не спорю. Но не настолько необходимо, чтоб тратиться на них.
Мимо этого перстня я ходила ровно год. Раз в неделю останавливалась возле витрины и две минуты любовалась чудом. Изящный леопард с гранатовыми камешками на белой серебряной шкурке должен был плотно и трепетно обнимать палец передними лапами. Цена у колечка была та еще. Но дело не в этом. Просто нецелесообразно. Я вздыхала и шла дальше.
За эти месяцы перстень стал мне почти как родной. Как знакомое лицо в окне напротив. Однажды, проходя мимо, я его не увидела. И так перепугалась, что стало страшно: неужели купили? Оказалось, перстень лишь переложили – чуть правее. Фух…
Уже вторую неделю у меня депрессия. Ненавижу октябрь. Холодно и одиноко. Приходишь домой – никто не ждет. Болеешь ангиной – никто не беспокоится. Задерживаешься на работе – никто не звонит. «Столько людей рядом, но на помощь никто не придет», – вспоминаю строчки из стихотворения пионервожатого в детском лагере.
Прохожу мимо ювелирного. Говорю кольцу:
«Привет. Все лежишь, ждешь, пока тебя купят? Ну-ну, жди…»
Почему-то вспоминается Куприн и его «Гранатовый браслет»… «Может быть, твой жизненный путь, Верочка, пересекла именно такая любовь, о которой грезят женщины и на которую больше неспособны мужчины». Может быть, и пересекла. А я не за метила? А может быть, еще и не пересекала вовсе… Если так, то когда же это наконец случится?
К черту целесообразность! Рационализм? Да пошел ты на! Хочется что-то изменить и измениться.
Захожу в магазин, примеряю кольцо. Подходит. Покупаю.
«Теперь нам не будет так одиноко, да? – в свете фонарей камни блестят, как артериальная кровь. – Ты обязательно притащишь за уши того, кто мне нужен здесь и сейчас!»
…Сегодня вечером мне позвонил Вова. Понятия не имею, откуда у него мой номер. Сама дала и забыла? Вот всегда так. Дам и забуду.
Так… Вова, Вова… Виделись мы с ним раза два. На встрече Клуба любителей женских ног. Хотя это громко сказано – про ноги. Любят они преимущественно ступни: пятки там, пальчики. Официально зовутся футфе-тишистами. Общаются большею частью в Интернете, но иногда выбираются в реал. Не так давно решили собраться в одном из городских кафе.
Помню: приезжаю. Сидят. Пьют пиво. Раз два три…Десять парней. А дев что-то негусто. Василиса да я. А это у нас кто? Двоих не знаю.
– Этот – Дима, я тебе про него рассказывала. Ну помнишь, он на берегу речки изображал собачку и бегал за палкой? – шепчет мне Василиса на ухо. – А вон Вовочка, хороший мальчик. Обрати внимание.
Внимание там обращать особо не на что. Тихий такой незаметный парень. Со светлыми волосами (фу). С серыми глазами (банально). Сидит, молчит. Ну сиди, молчи.
– Девы, дайте фут зафотать!– у Садомастера голос прорезался. Такой нежный мальчик с длинными ресницами. И ротиком, созданным для минета. Прямо олицетворение пассива. Однако отчаянно создает себе имидж мачо. Иногда получается. Но чаще – нет. Без Поляриса ему туго бы пришлось. Тот его постоянно поддерживает и ободряет, (Они так хорошо вместе смотрятся! Жаль, что гомофобы). Кстати, про Поляриса. Очень привлекательный мэн. Его все девы в клубе хотят. Брутальный такой.
– Да на, фотай! – вытаскиваю ногу из-под стола, снимаю сапог. И сую ему в нос.
Парочка за соседним столиком косится с интересом. Или с негодованием? А, да какая разница. Пока Садом фотографирует мой фут, Вася не теряется и тоже кладет ноги на стол. Аккурат между бутылками пива. Котик и Коврик накидываются на ее лодыжку голодными ртами. Парочка наблюдателей уже не косится, а в открытую пялится. Кажется, они подозревают, что мальчики хотят съесть девочкину ногу. Но по какой-то причине не откусывают сразу помногу. Растягивают удовольствие. Официантка меняет пепельницу и краснеет. Мне хочется ущипнуть ее за мягкое место и сказать грудным голосом: «Пойдем в номера!» Вероятно, я слегка опьянела. Кто-то предлагает поехать в сауну. Рассаживаемся по машинам. Я оказываюсь на заднем сиденье вместе с Вовой. Несу какой-то пьяный бред. Он очень заинтересованно слушает.
– Я совершенно не футфетишистка, – доверительно сообщаю. – Садистка я. Типа люблю делать больно. Вот. Но в этом клубе пацаны такие забавные. Весело с ними. Им пятку покажешь, они и рады. Прямо как дети. А че я тебя раньше не видела у нас?
– Я обычно в других тусовках общаюсь… Например в «XXX».
– Да? А я там тоже есть! Ты наверняка видел мою анкету. Там мой ник Эл Эл.
Вова удивленно приподнимает брови:
– Эл Эл? Да, я видел! У тебя там фотография. Где ты возле компьютера, да?
– Угу.
– Надо же, девочка с такой зловещей анкетой оказывается такая милая и безобидная в жизни!
Характеристика «безобидная» меня задевает:
– Так ты, собственно, кто в «теме»? ФФ?
– Ну… не только… Я sub… He могу сказать, что это стиль моей жизни, скорее, игра…
Какая пошлость! У меня на эту фразу скоро аллергия начнется. «Это игра», «Я воспринимаю это как игру», «В жизни я такой-растакой, но иногда хочется поиграть».
– А для меня это не игра, а стиль жизни! Всё, приехали!
Настроение у меня немного испортилось. Заваливаемся всей оравой в сауну. Уютная. Все голубое. Иду в парилку греться.
Так вот, сегодня вечером мне позвонил Вова. И предложил поехать в Питер на выходные. Я слегка в растерянности. С какой стати я должна ехать куда-то с малознакомым мужчиной?
– Будем считать это выездной сессией нашего клуба. Поедем я, Кот, Василиса. Давай с нами!
– Нууу, не знаю… Вася поедет, говоришь? А какая у нас культурная программа?
– Да какая пожелаешь!
– Нуууу…
– Поехали, Оксан, будет весело! Выезжаем в пятницу вечером. Я за тобой заеду. Чтоб тебе самой не тащиться на вокзал.
Что ж… Надо же когда-то побывать в Санкт-Петербурге.
…Солнце бьет в окна вагона так агрессивно, что страшно за стекло. А ну как не выдержит и треснет? Люблю такую погоду – морозно и солнечно. Встречает нас Джентл. Все-таки я его хочу. Было дело, мы с ним долго и упорно флиртовали. Так ничем и не кончилось.
Размещаемся в шикарной квартире на Невском. Вова снял ее заранее через Интернет.
Джентл и Кот сваливают по своим делам, а мы втроем идем гулять. Вечером решаем собраться у нас.
Гости уже разошлись. Вечеринка удалась на славу. Мы с Василисой пытаемся заснуть.
– Мне жалко Вовочку, лежит там один… Пойди к нему сходи! – шикаю на Васю.
– Я бы пошла. Только, по-моему, он будет не рад.
– Ну конечно, ему гораздо радостнее мастурбировать на двух дев в соседней комнате, да?
– Не на двух дев, а на одну. Ты заметила, как он вокруг тебя крутится? Как щенок бегает, хвостиком виляет. Меня даже не замечает.
– Да ну… Ну да… Че-то я сама в непонятках. Че, пойти к нему, пусть куни сделает? Как думаешь?
– А че тут думать. Иди давай.
– Ну ладно, я ненадолго, – хихикаю. И спрыгиваю с кровати.
Тихонько открываю дверь, на ощупь пробираюсь к дивану.
– Вов, я с визитом, ты не спишь?
– Нет, конечно, Оксана.
Залезаю под одеяло, пристраиваюсь рядом. Лежу молча. Борюсь с непонятно откуда взявшейся неловкостью.
– Ладно, Вов, сделай мне куни! – резким движением стягиваю штаны. Не то, чтобы я очень хочу оргазма. Ну раз уж пришла, почему бы нет?
– Оксан, ну зачем? Я же к тебе испытываю нежные дружеские чувства. Не нужно портить это. Давай просто полежим рядом…
Первые пару минут я не понимаю. Меня что, действительно послали? Типа, Оксана, а не пошла бы ты куда подальше? Потом осознаю, что даже рада. Фух, а я-то подумала, что он в меня влюбился по уши. Как камень с души. Мучился бы только зря. Он-то мне безразличен. Вернее, не так: он хороший человек, и с ним интересно.
Десять минут молчания. Соглашение о взаимозачете считаю подписанным.
– Ну я пошла, ладно? Спокойной ночи. Возвращаюсь в свою комнату. Вася удивленно шепчет:
– Ты че так быстро?
– Да че-че. Меня не захотели. Сказали: «Знаешь, Оксана, мне категорически не хочется удовлетворять тебя орально. А переступать через свои желания я не считаю корректным по отношению к себе».
– Так-таки прямо и сказал?
– Именно так. и не иначе, – больше не могу сдерживаться. И начинаю смеяться. – А ты говорила, я ему нравлюсь. Вишь, какое дело оказалось.
– И чего?
– А чего? Теперь давай иди ты к нему, ха-ха-ха! Может быть, тебе обломится!
– Вот дура!
Хихикаем, как две истерички.
– Ну почему дура? – смахиваю слезы. – Ты, главное, тактику измени. Я была грубая и прямая. А ты так скромно потупи глазки… И просящее: «Воооов, а Вооов, сделай мне пожалуйста, куни, ну пожа-а-алуйста». Авось и пожалеет тебя Вова!
Еще минут пять извращаемся в различных вариантах и решаем спать…
…Утром мы уже будем в Москве. Поезд икает и шатается, как пьяный. За окнами плавно меняются силуэты деревьев, домиков, фонарей. В нашем купе темно и уютно. Я сижу рядом с Васей. Напротив Котик и Вова. Заливаю подругу абсентом: она заболела и деп-рессует. Остальные потягивают белое вино. Все немного захмелели. Странная атмосфера. Как будто ты внутри шерстяного клубка. Такая бывает только ночью в поездах.
Хочется откровенности.
– Давайте поиграем в игру, – предлагаю. – Каждый по очереди задает вопрос, и все на него отвечают. Спрашивать можно что угодно. Отвечать нужно правду. В этом весь смысл.
Сначала задаются невинные бессмысленные вопросы. Потом мне это надоедает. Любопытно узнать что-то более пикантное. За что тебе стыдно? Когда ты лишился невинности? Самая сильная боль, которую ты испытывал?
– Кого вы хотите в нашем клубе? – спрашиваю.
– Никого не хочу. Я бы не отказалась посмотреть, как Садомастер делает минет Полярису, – скулит Васька.
– Мне нравится Таис… Не секрет, – потупляет глаза Кот.
– Я хочу Оксану. И это тоже не секрет, – Вова смотрит с вызовом.