Нестеренко Владимир. Огненное погребение

   СЕРЫЙ: Давай! На нас все стоит, все держится!
   Выпивают.
   АНДРЕЙ: Слушай, Серый, ты говорил, у вас там оружия не меряно. Помнишь, после рыбалки сидели?
   СЕРЫЙ: Был разговор. А тебе на хуя?
   АНДРЕЙ: Да надо. Прикинул, а и впрямь, придут нас татары резать, а у меня ничего.
   СЕРЫЙ: Ну так найди себе. У меня не склад, раздавать.
   АНДРЕЙ: Мне племянник вот, Сашка, денег привез, дом они продали, сестра умерла. Может, я у тебя куплю?
   СЕРЫЙ: Дорого будет стоить.
   АНДРЕЙ: Ничего. Сколько скажешь.
   СЕРЫЙ: Пошли тогда, посмотришь. Фонарь возьми.
   Серый и Андрей идут во двор к Серому, лезут на чердак.
   В свете фонаря Серый роется в хламе, раскапывает большой сверток.
   Свети сюда.
   Серый разворачивает брезентовый сверток, плащ-палатку. В свертке лежат три автомата – АКС, ППШ и немецкий, «Эрма». Кроме автоматов, там еще какой-то металлический хлам, немецкая граната на деревянной рукояти, дымовая шашка и т. п. Андрей присаживается на корточки и отдает фонарь Серому, берет каждый автомат, осматривает, разбирает.
   АНДРЕЙ: А патроны есть?
   СЕРЫЙ: Нету.
   АНДРЕЙ: Ну, и как вы воевать собрались, горемыки, без патронов?
   СЕРЫЙ: Да где ж я тебе патроны возьму? Стволы эти от ребят остались. Были тут одни. Все побережье вот так (сжимает кулак) держали!
   АНДРЕЙ: Понятно. Сгинули вместе с патронами. «Калаш» возьму. За сколько отдашь?
   СЕРЫЙ: За пятьсот.
   АНДРЕЙ: Годится. Дам штуку, ППШ еще возьму и гранату. Идет?
   СЕРЫЙ: Идет.
   АНДРЕЙ: Пойдем в дом, рассчитаюсь. И еще одно, Серый…
   СЕРЫЙ: Чего?
   АНДРЕЙ: Я тут домой отъеду, в Харьков. Ты Эльзу корми и за домом присматривай. Денег тебе оставлю.
   СЕРЫЙ Присмотрю. А надолго?
   АНДРЕЙ: Точно не знаю, может, на месяц. Утрясти там надо с наследством, долги собрать.
   СЕРЫЙ: Присмотрю, не переживай. Долги – это надо. Жаль, мне никто ни хуя не должен.

* * *

   Утро, дом Андрея. Андрей, Люба и Саша стоят во дворе.
   АНДРЕЙ: Так что, Саня, езжай себе спокойно в Москву. Скажешь там Николаю, пусть квартиру снимет, в доме попроще, без вахтера. Ну и вообще, привет ему передавай, от тезки.
   САША: Хорошо, передам.
   АНДРЕЙ: А мы с Любой сами доберемся, на поезде. Через неделю-две ждите, позвоним.
   Прощаются, Саша заводит машину и уезжает. Андрей смотрит ему вслед, сплевывает, потом достает телефон и набирает номер.
   Привет!… Узнал?… Точно, я, Колян… Ну что, шпилевой, гастроль закончил?… Давай, а как же… А там где вас искать?… Хорошо… После обеда наберу, давай.
   ЛЮБА: Мы уезжаем?
   АНДРЕЙ: Да. И сюда уже не вернемся. Иди за вещами.
   Люба уходит в дом, Андрей зовет собаку. Собака, не покидавшая будку с приезда Любы и Саши, подходит к хозяину. Андрей приседает на корточки.
   Ну, Эльза, будь здорова. Может, увидимся. А не увидимся – тоже не беда. Ты женщина молодая, здоровая, воспитанная. Зубастая. Не пропадешь.
   Собака протягивает лапу Андрею, он играет с собакой. Из дому выходит Люба с сумкой, Эльза рычит.
   Рычишь. Я б тоже рычал, да деньги нужны. Не моя это жизнь, Эльза, – так, придуривался, строил из себя хозяина.
   Андрей треплет собаку по холке, Эльза рычит и, поджимая хвост, возвращается в будку.

* * *

   Андрей с Любой в машине.
   Они едут по осеннему Крыму, деревья вдоль дороги слегка тронуты желтым и красным, золотая осень. Постепенно степь переходит в поросшие лесом горы, они проезжают мимо одинокой церкви, стоящей на скале, и спускаются вниз, к морю.
   Перед ними большой город, машина останавливается у частного дома. На заборе приколочена табличка: «ул. Мемзера, 13». Андрей достает мобильный и набирает номер.
   АНДРЕЙ: Ну, мы подъезжаем. Выходи, минут через десять.
   ЛЮБА: К кому мы приехали?
   АНДРЕЙ: Приятель мой один. Давно не виделись – может, поможет нам, а может, и нет.
   Из калитки выходит Кабан, оглядывается, видит машину, присматривается, потом смеется и идет к машине.
   КАБАН (заглядывая в салон затемненной машины через окно): Привет, дядя Коля! Узнаю прикол, кто кого первый увидит.

* * *

   Задний двор частного дома. Кабан и Андрей сидят за столом, в тени деревьев, и разговаривают.
   КАБАН: Так уже никто не работает.
   АНДРЕЙ: Знаю. Но, может, пролезть, если на рывок, быстро.
   КАБАН: А сколько там?
   АНДРЕЙ: Реально – лимон.
   КАБАН: Вообще?
   АНДРЕЙ: Десять. Реально рвануть лимон, может, два.
   КАБАН: А есть железо? Колеса? Мы вдвоем будем делать?
   АНДРЕЙ: Ну, ты начал вопросы задавать. Раньше не задавал.
   КАБАН: Раньше я у хозяйки на карьере норму не давал, девять кубов гранита, отбить и загрузить.
   АНДРЕЙ: Инструмент есть, без патронов, и не то. Колеса голимые, мутные, через границу нельзя. Вдвоем не сделаем, еще двоих нужно.
   КАБАН: Понятно. А эту ты давно знаешь?
   АНДРЕЙ: Позавчера увидел.
   КАБАН: Может, все эти миллионы – фонарь, буттер?
   АНДРЕЙ: Не буттер. Якобы она дочка одного там. Делового. Нет его, то ли разбился, то ли разбили.
   КАБАН: А того ты знал?
   АНДРЕЙ: Знал. Одноглазый, Снайпер погремуха. Работал с ним, потом потерял. Такой надежный был, как для барыги.
   КАБАН: Похожа дочка на него?
   АНДРЕЙ: Нет. На мать похожа, помню ее, цыганку. Одно лицо. Хотя, хуй знает, они мне все, индейцы, в одну масть.
   КАБАН: А с собой чего ее таскаешь?
   АНДРЕЙ: А куда ее девать? В Москву отправить – так пока соберемся, неизвестно, что ей в башню постучит. Может, передумает да вломит, от греха. Пусть пока с нами побудет, под рукой, там посмотрим. А может, и помощь от нее будет, что-то в ней есть такое, человеческое. Говорит, не хочет так просто это дело оставлять, с папашей, есть характер.
   КАБАН: Ты давно один?
   АНДРЕЙ: Всю жизнь.
   КАБАН (смеется): Без бабы?
   АНДРЕЙ: Года два. А чего?
   КАБАН: Понятно. Ну что, согласен я. Мне эти автоматы заебанные настопиздили, веришь, во! (Подносит два пальца, расставленных рогаткой, к кадыку.) Дохода нет, все вытоптано, я аж в Крым забрался, всю Россию объездил, мусора раз пять потроха отбивали, хорошо, что предъявить нечего. Три года катаю, только и хватает – на жизнь и на синьку. Мне бы жену куда-нибудь спулить, и пацан тут еще один, шпилить поехал в Севастополь, наладить их – и я хоть завтра.
   АНДРЕЙ: Завтра и надо. Пацан нормальный?
   КАБАН: Из новых, малолетка. Развести, обвести, прокинуть. В ствол заглянет – ужаснется.
   АНДРЕЙ: Не годится.
   КАБАН: Есть у меня двое. Местные, работал с ними. Эти нормальные.
   АНДРЕЙ: Посмотреть на них.
   КАБАН: Вечером наберу, подъедут.
   Раздается звонок мобильного, Кабан берет трубку.
   Нашел? Хорошо…Сейчас подключусь…(Андрею.) Я зашпилю, на полчаса где-то делов?

* * *

   Летняя кухня на веранде, накрытый стол, водка. За столом сидят Андрей, Люба и Ксения, жена Кабана.
   У Ксении вид отставной танцовщицы стриптиза, агрессивный макияж, лицо опухшее, алкоголическое, брови слишком высоко татуированные, от этого лицо Ксении приобрело кукольный, удивленный вид.
   КСЕНИЯ: Да где ж он там, блядь…
   АНДРЕЙ (Любе): Сходи позови Саню. А то вон Ксюха уже газует не на шутку.
   Люба выходит из-за стола, идет во двор. Двор, Люба подходит к сидящему на лавочке Кабану, тот держит в руке коммуникатор и смотрит на экран.
   ЛЮБА: Саша, вас там зовут…
   КАБАН: Дальше!
   ЛЮБА: Э-э… Вас там жена зовет.
   КАБАН: Дальше!
   ЛЮБА: И Андрей. А жена газует. Не на шутку.
   КАБАН: Стоп, сбрасывай! Шесть тысяч получилось, возьми у них, сколько есть, и на базу.
   Поворачивается лицом к Любе, на том ухе, которое она не могла видеть, закреплен «Bluetooth».
   Чего тебе?
   ЛЮБА: Пойдемте ужинать.
   КАБАН: Ксюха косая уже?
   ЛЮБА: Нет, вас ждут. (Показывает рукой на коммуникатор.) А это что?
   КАБАН: Игра такая. Знаешь, в шахматы, по переписке?
   ЛЮБА: Знаю.
   КАБАН: Вот то же самое, только в карты. (Протягивает Любе коммуникатор, как фокусник карту, когда предлагает ее запомнить, на экране заставка «POKER. Hattab edition».)

* * *

   Вечер, пустынный пляж, сезон окончен, от летних кафе остались каркасы из металлических труб, на набережной маленького поселка стоит автомобиль, играет музыка. На каменном парапете набережной сидят два человека: Китай, огромный, атлетического сложения, и Гитлер, маленький, худощавый. Оба в возрасте, с сединой. Они курят папиросу с травой, неторопливо беседуют.
   КИТАЙ: Ну и какого хуя мы здесь столько сидим?
   ГИТЛЕР: Кабана ждем.
   КИТАЙ: Долго он что-то.
   ГИТЛЕР: Это мы покурили, тебе долго.
   КИТАЙ: Опять с ним барыги не рассчитываются?
   ГИТЛЕР: Хорошо бы, бабла поднимем.
   КИТАЙ: Кто спорит.
   ГИТЛЕР: Ты книгу прочел?
   КИТАЙ: Начал. Херомантия сплошная.
   ГИТЛЕР: Да ну, какая там херомантия. Не живи прошлым, не живи будущим, живи сейчас. Правильная книга.
   КИТАЙ: Я так всю жизнь живу, без этого цыгана.
   ГИТЛЕР: Он не цыган, он брахман. Вон они, подъехали.
   По набережной едет машина Андрея, останавливается, из нее выходят Андрей и Кабан.
   КАБАН: Привет, пацаны!
   ГИТЛЕР: Привет.
   Китай и Гитлер медленно встают с парапета, здороваются.
   КАБАН: Это Коля.
   Андрей здоровается с Китаем и Гитлером.
   КИТАЙ: Витя.
   ГИТЛЕР: Вася.
   КАБАН: Как дела, босота?
   ГИТЛЕР: Блестяще.
   Смеются.
   Чего маяковал? Проигранные не кроятся?
   КАБАН: Не, Вася, не угадал. Серьезная делюга.

* * *

   Дом на улице Мемзера, Люба, Ксения и молодой человек, огненно-рыжий, по кличке Чижик. Ксения и Чижик пьяны, сидят за столом, допивают остатки водки.
   КСЕНИЯ: Ты, рыжий, не гони, понял? Ты меня еще не знаешь.
   ЧИЖИК: Да знаю я тебя. Чем больше узнаю, тем больше кумарит. Вон, с ней побазарь, она тебя еще не знает.
   КСЕНИЯ (Любе): Чего лыбишься, ты? Я, блядь, вижу! Ты на моего засматриваешься, курица. Смотри, коза, допрыгаешься.
   ЛЮБА: Ксюша, попустись.
   КСЕНИЯ: Чего? Ты кому это говоришь, ты, ложкомойка? (Хватает со стола вилку.) Я тебе сейчас…
   ЛЮБА: Ксюша, попустись, я мужиками не интересуюсь.
   ЧИЖИК (смеется): Опа! А кем же, а? Кем интересуешься?
   ЛЮБА: Пацанами, молодыми. Только ты чахлый, а я сильных люблю.
   КСЕНИЯ: Да хорош тут, ты, тварь! (Встает, теряет равновесие, падает на стул.)
   ЛЮБА: Слушайте, пошли спать, что ли? А то со стульев попадаете, поломаете себе.
   Люба привстает со своего стула, делает руками странное движение, как будто собирает что-то рассыпанное со стола, невидимую крупу, потом это «рассыпанное» толкает в сторону Ксении.
   КСЕНИЯ:Че ты машешь, а? Че ты…
   Внезапно Ксения падает назад вместе со стулом и остается лежать в таком положении.
   ЧИЖИК: Ха, у Ксюхи автостоп сработал. Так и будет до утра втыкать.
   ЛЮБА: Чижик, отнеси ее в комнату и сам спать ложись, я пока уберусь.

* * *

   Набережная, ночь, Гитлер, Китай, Андрей и Кабан сидят на корточках в каркасе, оставшемся от летнего кафе, в свете фар машины. Гитлер забивает папиросу травой, действует автоматически, не отвлекаясь от беседы.
   КИТАЙ: Я в такие подарки не верю.
   АНДРЕЙ: А кто сказал, что подарок?
   ГИТЛЕР: Какой там подарок… Торба.
   КАБАН: Чего ты так думаешь?
   ГИТЛЕР: Ездил уже когда-то в Питер получать… Всемером уехали, вернулись вдвоем.
   АНДРЕЙ: Бывает и так. Я тоже ездил получал и живым возвращался.
   КАБАН: Ну да… Как вспомню, чего творили, не знаю, смеяться или плакать.
   ГИТЛЕР: Смейся, раз живой.
   АНДРЕЙ: Вижу, не доверяете мне. Что напрягает?
   КИТАЙ: Ну, посуди сам, братуха. Приезжаешь на пылесосе (мотает головой в сторону машины Андрея), говоришь о лямах каких-то космических. Лямы в Москве, непонятно у кого, получить нереально, нужно по разгону выступать.
   ГИТЛЕР: По разбою можно и здесь кого-нибудь обуть, в се зон жирные клопы заезжают.
   АНДРЕЙ: Ладно, урки, еще раз жевану, сначала. Я сам из Москвы, жизнь ту знаю. С малолетки в движухе, в Европе работал, в Польше, в Венгрии, в Чехии, в Португалии. Вижу, делюга живая. У терпил средства есть, и заявлений, если чисто делать, не будет. Одного сделаем, остальные сами бабло отдадут. Принять лавэ есть кому, целая контора, так что нам всего и делов – одного закошмарить. А и заявят – не беда, рванем и свалим, пока мусора выяснять будут, кто да что. Глушить никого не будем, пуганем только.
   КИТАЙ: Ну… А говоришь, стволы нужны боевые. Может, пугачи возьмем? Раз только закошмарить?
   ГИТЛЕР: Скажи, Коля, а на расходы деньги есть или за свои все?
   АНДРЕЙ: Есть.
   ГИТЛЕР: Тоже в Москве?
   Андрей смеется, затем достает из кармана пачку долларов, показывает и снова прячет в карман.
   Уже ближе.
   АНДРЕЙ: Если согласны, дам по десятке, прямо сейчас. Не пролезет в Москве – значит, расход. Соскочите по ходу – придется вернуть.
   ГИТЛЕР: Коля, ты не понимаешь. Мы не соскочим. Непонятно, если возьмем этот космос, миллиарды, когда и как расчет будет?
   КАБАН: Пацаны, вы ж со мной работали раньше. Были вопросы?
   КИТАЙ: Мы с тобой работали как? Не платят тебе выигрыш, мы барыгу штормим. И суммы… Штука, редко – две.
   КАБАН: Че-то я тебя не понимаю, Витек. Давно для пацана сумма роль играет? Что штука, что лимон – слово есть слово.
   ГИТЛЕР: Саня, хорош за понятия растирать. Всякое видели, и мы, и вы. Вон, половина при понятиях в депутатах сейчас, а вторую половину крабы доедают.
   АНДРЕЙ: Ну, вы согласны или нет? Если согласны – кричите, не согласны – поедем с Саней дальше.
   КИТАЙ: Я согласен, просто понять нужно, с кем и во что ныряем.
   КАБАН: Давно Колька знаю. Куда угодно с ним впишусь.
   ГИТЛЕР: Я так же за Китая могу сказать. Дело в том, Саня, что тебя-то мы мало знаем.
   АНДРЕЙ: Я за себя могу намек дать. Года три назад в Москве увалили некоторых, особо мурчащих. Слышали?
   ГИТЛЕР: До нас, бывает, не доходят московские новости.
   АНДРЕЙ: Такого Васю Копейку – слышал?
   ГИТЛЕР: Допустим.
   АНДРЕЙ: Мирзу Усоева?
   ГИТЛЕР: Ну.
   АНДРЕЙ: Ну и, до кучи, Русика Ростовского.
   КИТАЙ: Вроде, их Петеля увалил. Мстил за какие-то дела, чуть ли не за бабу.
   АНДРЕЙ: Не за бабу – за беспредел и блядство. Я с ним работал, с Андрюхой. После этого жизни не стало, пришлось сюда, на Украину, перебираться. Без делов, без маз, в федеральном розыске.
   КИТАЙ: Известная канитель, не думал, что жизнь сведет… А сам Андрюха?
   АНДРЕЙ: Потерялся. Говорят, мусора увалили и в лесу каком-то прикопали.
   ГИТЛЕР: Я так понимаю, ты только исполнял? А без стрельбы работал?
   КАБАН: Пацаны, говорю вам, знаю я его. Работали вместе, у Толи Магадана, тогда еще. Я подсел на червонец, потерял из виду, а вот встретил случайно.
   АНДРЕЙ: Хватит порожняки гонять. Нужны стволы. Короткие, рабочие, с патронами. Неделю здесь будем готовиться. А может, и больше – посмотрим. Потом в Рос сию валим. Наша половина, что получим – все дерибаним сразу. С нами еще телка будет.
   ГИТЛЕР: На хуя телка? Как махновцы, с гармошкой и бабами?
   АНДРЕЙ: Надо так, оставить не с кем. По-другому не будет. Доберемся до Москвы – посмотрим, что делать. Может, ничего делать и не будем, на месте решим. Согласны?
   КИТАЙ: Вписываюсь.
   ГИТЛЕР: Согласен.
   АНДРЕЙ: Тогда сразу и поехали, заберем девчонку и за стволами. Есть у вас, где недельку пожить, чтоб никого рядом не было?
   КИТАЙ: Есть. В горах, там сторож сидит, на поле. Место тихое, раньше лагеря были, чечены тренировались.
   АНДРЕЙ: А сейчас куда подевались?
   ГИТЛЕР: А чего им здесь делать, война кончилась. В Одессу свалили или к вам, в Москву.

* * *

   Автомобиль, в нем Андрей и Кабан.
   АНДРЕЙ: Тяжелые они какие-то. Заднюю не включат в Москве?
   КАБАН: Не включат, уверен. Делали вещи. Должен мне там был один хозяин салона, в прошлом году, отказался выигрыш платить…

* * *

   Пустынная бухта, глубокая осень или зима, ветер, волны.
   По тропинке спускаются три человека, Гитлер, за ним Потерпевший, замыкает процессию Китай, в руке у Китая деревенские вилы без черенка, как только Потерпевший останавливается на крутой тропинке в скалах, Китай несильно колет его вилами, тот идет вперед.
   У Гитлера в руках спасательный круг с надписью «Эсфирь-2».
   Подведя Потерпевшего к берегу, Гитлер надевает на него спасательный круг, после чего Китай дает пинка, Потерпевший падает в воду и барахтается, пытаясь выбраться из воды на скользкие камни.
   Гитлер и Китай собирают небольшие камешки и швыряют в Потерпевшего. Тот плывет от берега, волны прибивают его обратно.
   ГИТЛЕР (кричит): Ну что, хуйло, кроиться будешь?
   ПОТЕРПЕВШИЙ: Буду!
   ГИТЛЕР: Плыви сюда!
   ПОТЕРПЕВШИЙ: Ноги свело, не могу!!!
   Китай раздевается, прыгает в воду, подплывает к посиневшему от холода Потерпевшему и буксирует его к берегу…

* * *

   Автомобиль, Андрей и Кабан. Андрей смеется.
   КАБАН: Это их сумма убила, давно забыли, когда больше трешки в руках держали. Идейные, откуда сейчас у идейных бабло?
   АНДРЕЙ: С приколом работают. Со скуки?
   КАБАН: Ну да. Вася этот, Гитлер, он больше придумать (открывает бутылку пива, делает глоток). А Китай – исполнить. С детства кенты, подельники и все такое.
   АНДРЕЙ: Пиво на хуй.
   КАБАН: Чего это?
   АНДРЕЙ: Потому что. Считай, мы уже в делюге, синька в запрете.
   КАБАН: Не вопрос (завинчивает бутылку и бросает на заднее сиденье). За такое бабло я и курить брошу.
   АНДРЕЙ: Ну, я тебя за язык не тянул.
   Смеются.

* * *

   Автомобиль, в нем Китай и Гитлер.
   ГИТЛЕР: А еще чего говорят за этого Петелю?