Страница:
– Сам-то ты что предлагаешь? – спросил Беланов.
– Ничего я не предлагаю, Артур. Я, в конце концов, не ученый и не политик, я скромный муниципальный служащий. По-моему, раз уж мы ничего не можем с ним поделать, надо срочно эвакуировать город, обнести его колючей проволокой и жить так, как будто ничего не случилось.
– Но ведь случилось же, Карл!
– Ты меня не понял. Ученые пусть исследуют, пусть изучают. В конце концов, он растет, и это вынуждает нас действовать. Но всем остальным не должно быть до этого дела! Мы ничего не можем изменить, так незачем трепать нервы себе и окружающим. После эвакуации города я поместил бы во всех газетах интервью с крупнейшими учеными и протоколы комиссий по тему: «Туман перестал расти». Это будет ложь, но это будет ложь во спасение. Миллиарды людей во всем мире вздохнут с облегчением и вернутся к привычным занятиям. В конце концов, какая польза от того, что они будут сходить с ума, спиваться, кончать самоубийством? Это не остановит Туман. Мы, черт возьми, не заслужили, не должны нести ответственность за этот чертов серый кисель!
– Кстати, об ответственности, – вмешался Петер. – Вы знаете, мне, как врачу, приходится сталкиваться с весьма разнообразными концепциями моих пациентов. Сейчас, когда у всех на уме Туман, попадаются очень интересные. Один пациент высказал теорию, что Туман, мол – это материализованное абстрактное зло.
– Не понял, – переспросил Кромвальд.
– На протяжении многих тысячелетий люди совершали дурные поступки, и количество зла в мире возрастало. Наконец в двадцатом веке, за который было совершено зла больше, чем за всю предыдущую историю, был достигнут некий критический порог… или критическая масса… и зло из категории идеальной, не существующей вне нашего сознания, перешло в категорию материальную. Изучать Туман бесполезно, это все равно что анатомировать дьявола или пытаться понять, почему привидения не падают на землю под действием силы тяжести. Пока мировое зло увеличивается, Туман растет.
– А почему он возник именно у нас? В старой доброй демократической Европе… – произнес Артур.
– Демократия тут не имеет значения. Просто у нас был совершен тот последний злой поступок, после которого критический порог был превзойден. Какой-нибудь мальчишка кинул камнем в кошку, а в результате мы имеем Туман.
– Он действительно сумасшедший, этот ваш пациент? – спросил Генрих.
– Что значит «сумасшедший»… Люди, далекие от психиатрии, обычно представляют себе психически больных в виде двух категорий: идиот, который сидит на полу и булькает, воображая себя чайником, и маньяк, совершающий зверские изнасилования. На самом деле все куда многообразнее… Да, этот человек серьезно болен, но он умен и с ним бывает интересно побеседовать.
– А сами вы что думаете? – спросил Артур.
– Не знаю, – пожал плечами Петер. – Что бы это ни было, это далеко от моей специальности. Нет никаких оснований считать Туман массовой галлюцинацией. Говорят о нем все что угодно, и объяснения дают разные, от космических пришельцев до кары небесной. В последнее не верю, ибо атеист, а что до первого, то почему бы нет? Я не столь категоричен, как доктор Кромвальд. Межзвездные полеты нецелесообразны? Так это с нашей точки зрения. Инопланетная логика может совершенно не походить на нашу. Обычный представитель вида homo sapiens, полностью принадлежащий к нашей культуре, в результате ничтожной аномалии в мозгу становится нам совершенно непонятен. Что такое сумасшедший, не с медицинской, а с философской точки зрения? Это человек, рассуждающий по иным, нежели мы, законам. Строго говоря, мы не можем судить, правильны эти законы или нет. Мы знаем только, что они ненормальны, то есть не такие, как у абсолютного большинства и в наших условиях не годятся для жизни. Но почему не допустить, что где-то есть мир, в котором именно эти законы обеспечивают выживание? Да и вообще, восприятие чего-нибудь как ненормального может вытекать из нашей отсталости. Я уверен, что в восемнадцатом веке Эйнштейна с его теорией относительности наверняка упрятали бы в желтый дом.
– Не понимаю, как можно быть психиатром с такими воззрениями, – усмехнулся Карл.
– Ну, не следует впадать в другую крайность и считать всех сумасшедших непризнанными гениями. Болезнь есть болезнь, и больному не легче, если где-нибудь его патология является нормой. Когда у человека температура поднимается до сорока, его надо срочно лечить, хотя для птиц эта температура нормальная.
В этот момент раздался телефонный звонок. Генрих снял трубку и с удивлением передал ее майору. Тот с минуту слушал с нахмуренным лицом, потом сказал «Есть!» и положил трубку.
– Сожалею, господа, но вынужден вас покинуть. Приказ срочно явиться в штаб.
– Что там стряслось? – недовольно пробурчал Карл.
– Не знаю, а если бы и знал, вряд ли имел бы право сказать.
– Послушайте, майор, как они вас нашли? – спросил Генрих.
– Служба! Я обязан сообщать им, куда отлучаюсь.
Едва Грэбс вышел, телефон снова зазвонил.
– Это меня, – сказал Кромвальд. – Я тоже информировал, куда иду…
Доктор говорил по телефону несколько дольше майора.
– Да!.. Вы уверены?.. Когда началось?! И сколько?! Что значит «не телефонный разговор»?! Вы понимаете, чем это может кончиться? Да! Конечно, еду!!
Кромвальд вскочил. От его благодушного спокойствия не осталось и следа.
– Туман! С ним что-то происходит. Приборы как взбесились. Советую всем отправляться по домам, собирать вещи и слушать радио. Возможна срочная эвакуация.
4
5
– Ничего я не предлагаю, Артур. Я, в конце концов, не ученый и не политик, я скромный муниципальный служащий. По-моему, раз уж мы ничего не можем с ним поделать, надо срочно эвакуировать город, обнести его колючей проволокой и жить так, как будто ничего не случилось.
– Но ведь случилось же, Карл!
– Ты меня не понял. Ученые пусть исследуют, пусть изучают. В конце концов, он растет, и это вынуждает нас действовать. Но всем остальным не должно быть до этого дела! Мы ничего не можем изменить, так незачем трепать нервы себе и окружающим. После эвакуации города я поместил бы во всех газетах интервью с крупнейшими учеными и протоколы комиссий по тему: «Туман перестал расти». Это будет ложь, но это будет ложь во спасение. Миллиарды людей во всем мире вздохнут с облегчением и вернутся к привычным занятиям. В конце концов, какая польза от того, что они будут сходить с ума, спиваться, кончать самоубийством? Это не остановит Туман. Мы, черт возьми, не заслужили, не должны нести ответственность за этот чертов серый кисель!
– Кстати, об ответственности, – вмешался Петер. – Вы знаете, мне, как врачу, приходится сталкиваться с весьма разнообразными концепциями моих пациентов. Сейчас, когда у всех на уме Туман, попадаются очень интересные. Один пациент высказал теорию, что Туман, мол – это материализованное абстрактное зло.
– Не понял, – переспросил Кромвальд.
– На протяжении многих тысячелетий люди совершали дурные поступки, и количество зла в мире возрастало. Наконец в двадцатом веке, за который было совершено зла больше, чем за всю предыдущую историю, был достигнут некий критический порог… или критическая масса… и зло из категории идеальной, не существующей вне нашего сознания, перешло в категорию материальную. Изучать Туман бесполезно, это все равно что анатомировать дьявола или пытаться понять, почему привидения не падают на землю под действием силы тяжести. Пока мировое зло увеличивается, Туман растет.
– А почему он возник именно у нас? В старой доброй демократической Европе… – произнес Артур.
– Демократия тут не имеет значения. Просто у нас был совершен тот последний злой поступок, после которого критический порог был превзойден. Какой-нибудь мальчишка кинул камнем в кошку, а в результате мы имеем Туман.
– Он действительно сумасшедший, этот ваш пациент? – спросил Генрих.
– Что значит «сумасшедший»… Люди, далекие от психиатрии, обычно представляют себе психически больных в виде двух категорий: идиот, который сидит на полу и булькает, воображая себя чайником, и маньяк, совершающий зверские изнасилования. На самом деле все куда многообразнее… Да, этот человек серьезно болен, но он умен и с ним бывает интересно побеседовать.
– А сами вы что думаете? – спросил Артур.
– Не знаю, – пожал плечами Петер. – Что бы это ни было, это далеко от моей специальности. Нет никаких оснований считать Туман массовой галлюцинацией. Говорят о нем все что угодно, и объяснения дают разные, от космических пришельцев до кары небесной. В последнее не верю, ибо атеист, а что до первого, то почему бы нет? Я не столь категоричен, как доктор Кромвальд. Межзвездные полеты нецелесообразны? Так это с нашей точки зрения. Инопланетная логика может совершенно не походить на нашу. Обычный представитель вида homo sapiens, полностью принадлежащий к нашей культуре, в результате ничтожной аномалии в мозгу становится нам совершенно непонятен. Что такое сумасшедший, не с медицинской, а с философской точки зрения? Это человек, рассуждающий по иным, нежели мы, законам. Строго говоря, мы не можем судить, правильны эти законы или нет. Мы знаем только, что они ненормальны, то есть не такие, как у абсолютного большинства и в наших условиях не годятся для жизни. Но почему не допустить, что где-то есть мир, в котором именно эти законы обеспечивают выживание? Да и вообще, восприятие чего-нибудь как ненормального может вытекать из нашей отсталости. Я уверен, что в восемнадцатом веке Эйнштейна с его теорией относительности наверняка упрятали бы в желтый дом.
– Не понимаю, как можно быть психиатром с такими воззрениями, – усмехнулся Карл.
– Ну, не следует впадать в другую крайность и считать всех сумасшедших непризнанными гениями. Болезнь есть болезнь, и больному не легче, если где-нибудь его патология является нормой. Когда у человека температура поднимается до сорока, его надо срочно лечить, хотя для птиц эта температура нормальная.
В этот момент раздался телефонный звонок. Генрих снял трубку и с удивлением передал ее майору. Тот с минуту слушал с нахмуренным лицом, потом сказал «Есть!» и положил трубку.
– Сожалею, господа, но вынужден вас покинуть. Приказ срочно явиться в штаб.
– Что там стряслось? – недовольно пробурчал Карл.
– Не знаю, а если бы и знал, вряд ли имел бы право сказать.
– Послушайте, майор, как они вас нашли? – спросил Генрих.
– Служба! Я обязан сообщать им, куда отлучаюсь.
Едва Грэбс вышел, телефон снова зазвонил.
– Это меня, – сказал Кромвальд. – Я тоже информировал, куда иду…
Доктор говорил по телефону несколько дольше майора.
– Да!.. Вы уверены?.. Когда началось?! И сколько?! Что значит «не телефонный разговор»?! Вы понимаете, чем это может кончиться? Да! Конечно, еду!!
Кромвальд вскочил. От его благодушного спокойствия не осталось и следа.
– Туман! С ним что-то происходит. Приборы как взбесились. Советую всем отправляться по домам, собирать вещи и слушать радио. Возможна срочная эвакуация.
4
Артур и Генрих сидели у окна, не зажигая света. На улице темнело. Три только что собранных чемодана стояли на полу. По радио передавали легкую музыку. Неожиданно глухой треск прервал передачу. «Внимание! – донеслось сквозь помехи. – Экстренное сообщение Исследовательского Центра…» Долгий треск. «…отмечено…» Свист, шипение. «…продолжает повышаться…» Приемник смолк. Беланов вскочил, как ужаленный.
– Господи! Какой же я идиот!
– Что случилось? – испугался Генрих.
– Эльза! Роберт! Они же в трехстах метрах оттуда! Их же не предупредили!
Вскочил и Генрих:
– Быстрее в машину! Мы еще успеем!
– Бери чемоданы! Вряд ли нам придется вернуться.
Они бросились вниз по ступенькам. Едва они сели в автомобиль, ослепительная молния сверкнула над центром города. Удар грома расколол воздух.
– Часто здесь такое? – спросил Артур.
– Было только на первой неделе. Уже три месяца ничего подобного. Действительно что-то творится!
Да, творилось что-то неладное. Моросящий дождь усиливался с каждой минутой и перешел в настоящий ливень. Над центром полыхали лиловые зарницы. Генрих гнал машину на полной скорости. Вдруг впереди в лучах фар метнулась какая-то тень. Генрих резко затормозил. Из пелены дождя выскочил человек с рюкзаком за плечами и упал на капот. Убедившись, что машина не пытается уехать, он бросился к правой передней дверце.
– Вы едете из города?! Из города?!!
Только совершенно обезумевший человек мог задать такой вопрос: ведь машина направлялась к центру.
– Возьмите меня с собой!
– К сожалению, мы едем в центр, – ответил Артур.
– Нет!!! Только не туда! Там катастрофа! Возьмите меня, я заплачу! – человек сделал движение снова лечь на капот, потом метнулся обратно к дверце.
– Мы едем в центр и очень спешим. И, кстати, не понимаем вашего волнения: вы первый, кого мы встретили, все сидят по домам.
– Они не знают! Не знают!!! Я сотрудник Исследовательского Центра! У меня нет машины! Там что-то невероятное! Наука с таким не сталкивалась! Помогите мне спастись! Я дам деньги, много денег! – Он судорожно стал шарить в карманах.
– У нас нет времени. Если вы согласны ехать в центр, садитесь.
– Нет! Из города! Вы же не знаете! Я дам вам все деньги! – он совал в окно мятые ассигнации. Артур оттолкнул его руку. Генрих дал газ. Сотрудник Центра остался на месте, с бессмысленным видом протягивая вслед машине купюры, сразу размокшие под дождем.
Этот человек оказался первой ласточкой. Вскоре еще несколько попытались броситься под колеса. Генрих объехал их, не останавливаясь.
– Быстрее! – подгонял его Артур. Он испытывал все больший страх за Эльзу и Роберта.
Навстречу им проносились автомобили. Воя сиреной, пролетел полицейский «мерседес». Следом за ним мчалась длинная черная машина. За бронированными стеклами мелькнуло белое лицо бургомистра. Чем ближе к центру, тем больше было людей на улице, так что ехать становилось все труднее. Уже недалеко от дома Эльзы дорогу им преградил военный грузовик. Артур выскочил из машины. Навстречу ему уже бежал офицер, размахивая не то жезлом, не то дубинкой.
– Вам что, жить надоело? – закричал он на Артура. – Поворачивай, поворачивай! – он махнул жезлом-дубинкой в сторону, противоположную центру, и побежал дальше.
– Артур, в машину! – крикнул Генрих, перекрывая вой сирен. – Объедем кругом!
Из кузова грузовика посыпались солдаты и принялись перегораживать улицу железными турникетами. Машина свернула в переулок. Там не горел ни один фонарь. Люди в полной темноте выбегали из подъездов, волоча за собой чемоданы, сумки, тюки. На следующей улице образовался затор. Несколько автомобилей, столкнувшись, создали пробку, задерживая десятки других. Воздух дрожал от разноголосых гудков. На улицу вылетел военный джип, забрызганный грязью так, что с трудом различались маскировочные разводы.
– Всем очистить улицу! – заорал резкий мегафонный голос. – Тем, кто не может уехать, выйти из машин! Идет танковая колонна!
Взревели двигатели, автомобили попятились задним ходом. Не могли уехать только виновники пробки. Несмотря на отчаянное сопротивление, их вытащили из машин солдаты. Послышался нарастающий рев и лязг. Сплющивая и корежа корпуса оставшихся автомобилей, кроша траками асфальт, прошли танки. Генрих вывел машину из переулка и поехал вниз по улице, надеясь найти другой путь к центру. Но все улицы были или запружены толпой, или заняты военными. По одной из них в сопровождении полицейских машин тащилась колонна переполненных автобусов – очевидно, шла эвакуация. Мигалки меркли в сверкании молний, раскаты грома заглушали рев двигателей. Наконец Генриху удалось выехать на улицу, где жила Эльза. Толпа, валившая навстречу, сделала совершенно невозможным продвижение вперед. Еле удалось загнать машину в какую-то подворотню. Артур выскочил из автомобиля и принялся пробиваться сквозь толпу. Безногий инвалид, которому в давке сломали костыли, сидел у стены на тротуаре и умолял прохожих взять его с собой. Он хватал их за ноги, за чемоданы, а они вырывались, отпихивались, ругались и шли дальше. Какой-то долговязый человек стоял посреди улицы на коленях, лицом в сторону Тумана, и громко читал благодарственную молитву. Об него спотыкались, его пинали, толкали, а он все молился, стараясь перекричать раскаты грома.
На то, чтобы преодолеть триста метров, у Артура ушло минут двадцать. Затем толпа стала быстро редеть, и вскоре он остался на улице один. Мимо, разбрызгивая сапогами лужи, пробежало несколько солдат. Один из них обернулся и что-то крикнул Беланову. Тот не расслышал слов, но смысл, видимо, был: «Куда прешь, придурок!» Эти слова словно подстегнули уставшего в борьбе с толпой Артура, и он побежал. Он понимал, что это совершенно бессмысленно: хотя он и не видел Эльзу и Роберта в толпе, они наверняка уже ушли или были эвакуированы. Тем не менее, он все бежал, бежал сквозь ливень мимо пустых домов, пока не достиг нужного. У самого подъезда навстречу ему промчалась кошка – пронеслась пулей, словно за ней гнался бульдог. Было что-то противоестественное в этом зрелище. «Кошки же терпеть не могут воды, – понял Беланов. – А эта даже не пытается спрятаться в какой-нибудь подворотне». Нет, не бульдог гнал ее сквозь дождь по улице. Страх, иррациональный панический ужас, свойственный животным в моменты катастроф.
Из подъезда дома выбежал офицер, на ходу застегивая плащ, и дико уставился на Беланова:
– Куда вас несет, черт подери?!
– В доме кто-нибудь есть?
– Никого, кроме одной ненормальной. Э, да вы хотите составить ей компанию? Господи, сплошные психи! Бар-рдак!
Но Артур уже поднимался бегом по лестнице. Вот и квартира. Дверь распахнута, света нет. Значит, ушли. На всякий случай он шагнул внутрь. Послышались торопливые шаги.
– Роберт?!
В проеме дверей комнаты возник темный силуэт Эльзы. За ней тускло мерцало темно-багровое зарево.
– Эльза! Господи! Ты с ума сошла! Ты что, не видишь, что делается?! Ты собрала вещи? Быстрее, Генрих ждет в машине!
– Это ты, Артур… Вы напрасно приехали. Я никуда не пойду, пока не дождусь Роберта.
– Он что, ушел?
– Примерно за час до того, как все это началось.
– Идем скорее. Он вряд ли сюда вернется. На всякий случай оставим записку.
– Свет погас полчаса назад. Как же он найдет записку? Правда, это светит все ярче…
– Что это?
– Туман. Ты разве не видишь?
Теперь Артур обратил внимание на источник багрового света и подошел к окну. Туман совершенно преобразился. Он утратил свою однородность. Медленно шевелящиеся клубы полыхали изнутри багровым светом. Теперь Туман походил на дым пожара или замедленный в тысячи раз взрыв. Иногда внутри проносились смутные тени, словно адские привидения бросались друг на друга. Воздух непрерывно вспарывали молнии. Над Туманом росло бесформенное лиловое зарево.
– Господи… – прошептал Беланов и обернулся к Эльзе:
– Скорее! Дорога каждая минута!
– Но Роберт…
Артур быстрыми шагами пересек комнату и остановился у двери Роберта. Она оказалась не заперта.
– Он не вернется сюда, Эльза.
Даже в тусклом багровом свете видно было, что у комнаты нежилой вид. Ни одной вещи, нужной хозяину. Гостиничный номер, покинутый постояльцем.
– Идем. Может быть, встретим его на улице.
Он взял ее чемоданы. Она больше не противилась, взяла зонт и шагнула за Артуром в темноту лестничной клетки.
На улице несколько солдат устанавливали крупнокалиберное орудие. Грозная пушка казалась ничтожной игрушкой на фоне гигантских багровых клубов Тумана. По-прежнему хлестал ливень. Артур и Эльза подошли к подворотне, где осталась машина. Войдя под арку, они обнаружили там одного Генриха, сидевшего на чемоданах.
– А где же автомобиль? – воскликнул Артур.
– Так получилось, – виновато ответил Генрих. – Их было человек двадцать, и всем нужна была машина. Я еле успел вытащить наши вещи.
– Что же делать? – прошептала Эльза. По лицу ее текли не то слезы, не то капли дождя.
– Только без паники! – воскликнул Беланов. – Из любой ситуации есть выход. Даже целых два. Вариант «а»: подняться в какую-нибудь квартиру, сидеть и ждать, что будет. Вариант «б»: идти из города пешком. Лично я за второе. Покорное бездеятельное ожидание меня не устраивает.
– Неизвестно, можно ли теперь выйти, – возразил Генрих. – В центре города остались одни военные, все оцеплено и перегорожено. Может быть, уже отдан приказ никого не выпускать.
– Смотрите, вон человек идет! – сказала Эльза, выглянув из подворотни. – Давайте у него спросим.
– Военный? – поинтересовался Генрих.
– Нет, не военный, – ответил Артур, подойдя к Эльзе. – И вообще… странный какой-то.
Человек был действительно странный. Он брел по середине мостовой, худой, долговязый и нескладный. Собственно, в этом еще ничего странного не было. Однако, во-первых, он шел под проливным дождем без плаща или зонта. Во-вторых, шел он не в сторону окраины, а прямо по направлению к Туману. Артуру пришлось набраться решимости, прежде чем окликнуть его.
Незнакомец обернулся и подошел к ним. Очередная вспышка молнии вырвала из темноты его лицо, и Артур узнал его. Это был тот самый человек, что молился посреди улицы.
– Скажите, – спросил Артур, – вы идете оттуда, верно ли, что там оцепление?
– Оцепление? – удивленно переспросил незнакомец охрипшим голосом. – Да, там, кажется, есть оцепление. А что?
– Как – что? Значит, отсюда нельзя уйти?
– Уйти? Вы тоже хотите уйти? Тогда почему вы еще здесь? Я-то думал, вы тоже поняли…
– Что – поняли? Что мы должны были понять?! – почти крикнула Эльза. Ее била дрожь.
– То, что уйти отсюда – невозможно. На наших глазах сбывается Апокалипсис.
– Апокалипсис? Конец света? – переспросил Беланов.
– Так вы атеисты, – произнес незнакомец с сожалением. – Вы не знаете, что предрекает Апокалипсис. Не конец света, а конец тьмы. Побежден будет дьявол, и низвержен. Погибнут нечестивые, принявшие знак его на чело и на руку, и прочие, погрязшие во грехе. Но спасутся праведные, чьи имена записаны в книге Агнца, и настанет царство Божие.
– И почему вы думаете, что это произойдет сейчас? – осведомился Артур.
– Не сейчас, но вскоре. Ибо уже вышел дым из кладезя бездны, и выйдет из дыма железная саранча Авадонны, и будет вредить людям пять месяцев…
– И вы туда идете? – перебил Беланов.
– То, что происходит, происходит по воле Господа, и надо принимать это с благодарностью. Храмы закрыты, а в некоторых, грешно сказать, расположились военные. Я иду в Собор.
– Собор?! Он же на Дворцовой площади, в самом сердце Тумана! – воскликнул Генрих.
– Вот именно, – ответил незнакомец и снова вышел под дождь. – И призываю вас последовать за мной, пока не поздно.
– Нет уж, мы поищем другого спасения, – пробормотал Беланов. – С-сумасшедший! – добавил он с брезгливостью, когда неизвестный скрылся.
– Нет, такая позиция тоже по-своему логична, – возразил Генрих. – Разве мы, со всей нашей наукой, знаем, что там происходит на самом деле? А если нет – какое у нас право объявлять других психами? Но, однако, что нам делать, если там действительно оцепление?
– Оцепление – для того, чтобы никого не впускать, – ответил Артур. – Почему они должны нас не выпустить?
– Сколько можно стоять и рассуждать?! – взорвалась вдруг Эльза. – Идемте же, наконец, хоть куда-нибудь!
Они вышли из подворотни и быстро пошли вниз по улице. Теперь им часто попадались военные, сотрудники Центра в блестящих белых комбинезонах, тащившие и устанавливавшие какую-то аппаратуру, и даже простые горожане, которых почему-то не захватила первая волна паники. Пробежал в сторону Тумана человек с видеокамерой. По тротуару навстречу прошел седой благообразный господин с сигарой в зубах. В одной руке он держал зонт, другой опирался на трость.
– Вот человек, – пробормотал Генрих, – вокруг конец света, а он совершает себе вечерний моцион, словно ничего не случилось.
– Стойте! – воскликнул Артур и сам остановился. – Я знаю, что делать.
– Что? – осведомилась Эльза без особого интереса.
– Надо позвонить Грэбсу! Сейчас в городе распоряжаются военные. Это единственный человек, способный вытащить нас отсюда.
– И куда ты намерен звонить? – поинтересовался Генрих, опуская чемодан на мостовую. – Ты знаешь телефон штаба?
– Для начала… ну хотя бы в магистратуру.
– А если там уже никого нет?
– Подождите! – прервала их Эльза. – Дождь…
Ливня уже не было. Не было и мелкого моросящего дождя последних месяцев: падали крупные капли, становясь с каждой секундой все реже. Словно кто-то в небесах заворачивал кран душа.
– Такое уже было? – хрипло спросил Беланов.
– Нет, – ответил Генрих. – Дождь кончается, и… и я бы дорого дал, чтобы он продолжался.
Все трое обернулись назад, где в конце улицы светились два зарева: внизу – тускло-багровое Тумана, вверху – ярко-лиловое неизвестного происхождения. Упали последние капли. Они были теплые, значительно более теплые, чем полагается быть дождевым каплям. Зарево над Туманом сверкнуло ослепительно. Порыв горячего ветра промчался по улицам, стряхивая брызги с деревьев, волоча по мостовой размокший мусор. Ветер вырвал зонт из рук Эльзы и покатил его по улице. Никто не двинулся с места. Лиловое зарево разгоралось. Пронесся новый порыв ветра, еще резче и горячей первого. С грохотом захлопали незакрытые окна, посыпалось разбитое стекло. Сверкали гигантские молнии – теперь было видно, что все они бьют прямо в Туман. Эльза медленно опустилась на чемоданы. Зарево становилось все ярче.
– Неужели… это… конец? – прошептал Генрих.
Туман взорвался.
Никто не успел шевельнуться. Багровое зарево вспыхнуло, точно стремясь догнать лиловое. Туман стал быстро расти и лопнул, разметавшись клубящимися багровыми щупальцами, которые ринулись в улицы и переулки прямо на оцепеневших от ужаса людей – и вдруг бесследно растаяли. Лиловое зарево как-то сразу потускнело, съежилось, но в свете его было явственно видно, что скрывал в себе Туман.
– Господи! Какой же я идиот!
– Что случилось? – испугался Генрих.
– Эльза! Роберт! Они же в трехстах метрах оттуда! Их же не предупредили!
Вскочил и Генрих:
– Быстрее в машину! Мы еще успеем!
– Бери чемоданы! Вряд ли нам придется вернуться.
Они бросились вниз по ступенькам. Едва они сели в автомобиль, ослепительная молния сверкнула над центром города. Удар грома расколол воздух.
– Часто здесь такое? – спросил Артур.
– Было только на первой неделе. Уже три месяца ничего подобного. Действительно что-то творится!
Да, творилось что-то неладное. Моросящий дождь усиливался с каждой минутой и перешел в настоящий ливень. Над центром полыхали лиловые зарницы. Генрих гнал машину на полной скорости. Вдруг впереди в лучах фар метнулась какая-то тень. Генрих резко затормозил. Из пелены дождя выскочил человек с рюкзаком за плечами и упал на капот. Убедившись, что машина не пытается уехать, он бросился к правой передней дверце.
– Вы едете из города?! Из города?!!
Только совершенно обезумевший человек мог задать такой вопрос: ведь машина направлялась к центру.
– Возьмите меня с собой!
– К сожалению, мы едем в центр, – ответил Артур.
– Нет!!! Только не туда! Там катастрофа! Возьмите меня, я заплачу! – человек сделал движение снова лечь на капот, потом метнулся обратно к дверце.
– Мы едем в центр и очень спешим. И, кстати, не понимаем вашего волнения: вы первый, кого мы встретили, все сидят по домам.
– Они не знают! Не знают!!! Я сотрудник Исследовательского Центра! У меня нет машины! Там что-то невероятное! Наука с таким не сталкивалась! Помогите мне спастись! Я дам деньги, много денег! – Он судорожно стал шарить в карманах.
– У нас нет времени. Если вы согласны ехать в центр, садитесь.
– Нет! Из города! Вы же не знаете! Я дам вам все деньги! – он совал в окно мятые ассигнации. Артур оттолкнул его руку. Генрих дал газ. Сотрудник Центра остался на месте, с бессмысленным видом протягивая вслед машине купюры, сразу размокшие под дождем.
Этот человек оказался первой ласточкой. Вскоре еще несколько попытались броситься под колеса. Генрих объехал их, не останавливаясь.
– Быстрее! – подгонял его Артур. Он испытывал все больший страх за Эльзу и Роберта.
Навстречу им проносились автомобили. Воя сиреной, пролетел полицейский «мерседес». Следом за ним мчалась длинная черная машина. За бронированными стеклами мелькнуло белое лицо бургомистра. Чем ближе к центру, тем больше было людей на улице, так что ехать становилось все труднее. Уже недалеко от дома Эльзы дорогу им преградил военный грузовик. Артур выскочил из машины. Навстречу ему уже бежал офицер, размахивая не то жезлом, не то дубинкой.
– Вам что, жить надоело? – закричал он на Артура. – Поворачивай, поворачивай! – он махнул жезлом-дубинкой в сторону, противоположную центру, и побежал дальше.
– Артур, в машину! – крикнул Генрих, перекрывая вой сирен. – Объедем кругом!
Из кузова грузовика посыпались солдаты и принялись перегораживать улицу железными турникетами. Машина свернула в переулок. Там не горел ни один фонарь. Люди в полной темноте выбегали из подъездов, волоча за собой чемоданы, сумки, тюки. На следующей улице образовался затор. Несколько автомобилей, столкнувшись, создали пробку, задерживая десятки других. Воздух дрожал от разноголосых гудков. На улицу вылетел военный джип, забрызганный грязью так, что с трудом различались маскировочные разводы.
– Всем очистить улицу! – заорал резкий мегафонный голос. – Тем, кто не может уехать, выйти из машин! Идет танковая колонна!
Взревели двигатели, автомобили попятились задним ходом. Не могли уехать только виновники пробки. Несмотря на отчаянное сопротивление, их вытащили из машин солдаты. Послышался нарастающий рев и лязг. Сплющивая и корежа корпуса оставшихся автомобилей, кроша траками асфальт, прошли танки. Генрих вывел машину из переулка и поехал вниз по улице, надеясь найти другой путь к центру. Но все улицы были или запружены толпой, или заняты военными. По одной из них в сопровождении полицейских машин тащилась колонна переполненных автобусов – очевидно, шла эвакуация. Мигалки меркли в сверкании молний, раскаты грома заглушали рев двигателей. Наконец Генриху удалось выехать на улицу, где жила Эльза. Толпа, валившая навстречу, сделала совершенно невозможным продвижение вперед. Еле удалось загнать машину в какую-то подворотню. Артур выскочил из автомобиля и принялся пробиваться сквозь толпу. Безногий инвалид, которому в давке сломали костыли, сидел у стены на тротуаре и умолял прохожих взять его с собой. Он хватал их за ноги, за чемоданы, а они вырывались, отпихивались, ругались и шли дальше. Какой-то долговязый человек стоял посреди улицы на коленях, лицом в сторону Тумана, и громко читал благодарственную молитву. Об него спотыкались, его пинали, толкали, а он все молился, стараясь перекричать раскаты грома.
На то, чтобы преодолеть триста метров, у Артура ушло минут двадцать. Затем толпа стала быстро редеть, и вскоре он остался на улице один. Мимо, разбрызгивая сапогами лужи, пробежало несколько солдат. Один из них обернулся и что-то крикнул Беланову. Тот не расслышал слов, но смысл, видимо, был: «Куда прешь, придурок!» Эти слова словно подстегнули уставшего в борьбе с толпой Артура, и он побежал. Он понимал, что это совершенно бессмысленно: хотя он и не видел Эльзу и Роберта в толпе, они наверняка уже ушли или были эвакуированы. Тем не менее, он все бежал, бежал сквозь ливень мимо пустых домов, пока не достиг нужного. У самого подъезда навстречу ему промчалась кошка – пронеслась пулей, словно за ней гнался бульдог. Было что-то противоестественное в этом зрелище. «Кошки же терпеть не могут воды, – понял Беланов. – А эта даже не пытается спрятаться в какой-нибудь подворотне». Нет, не бульдог гнал ее сквозь дождь по улице. Страх, иррациональный панический ужас, свойственный животным в моменты катастроф.
Из подъезда дома выбежал офицер, на ходу застегивая плащ, и дико уставился на Беланова:
– Куда вас несет, черт подери?!
– В доме кто-нибудь есть?
– Никого, кроме одной ненормальной. Э, да вы хотите составить ей компанию? Господи, сплошные психи! Бар-рдак!
Но Артур уже поднимался бегом по лестнице. Вот и квартира. Дверь распахнута, света нет. Значит, ушли. На всякий случай он шагнул внутрь. Послышались торопливые шаги.
– Роберт?!
В проеме дверей комнаты возник темный силуэт Эльзы. За ней тускло мерцало темно-багровое зарево.
– Эльза! Господи! Ты с ума сошла! Ты что, не видишь, что делается?! Ты собрала вещи? Быстрее, Генрих ждет в машине!
– Это ты, Артур… Вы напрасно приехали. Я никуда не пойду, пока не дождусь Роберта.
– Он что, ушел?
– Примерно за час до того, как все это началось.
– Идем скорее. Он вряд ли сюда вернется. На всякий случай оставим записку.
– Свет погас полчаса назад. Как же он найдет записку? Правда, это светит все ярче…
– Что это?
– Туман. Ты разве не видишь?
Теперь Артур обратил внимание на источник багрового света и подошел к окну. Туман совершенно преобразился. Он утратил свою однородность. Медленно шевелящиеся клубы полыхали изнутри багровым светом. Теперь Туман походил на дым пожара или замедленный в тысячи раз взрыв. Иногда внутри проносились смутные тени, словно адские привидения бросались друг на друга. Воздух непрерывно вспарывали молнии. Над Туманом росло бесформенное лиловое зарево.
– Господи… – прошептал Беланов и обернулся к Эльзе:
– Скорее! Дорога каждая минута!
– Но Роберт…
Артур быстрыми шагами пересек комнату и остановился у двери Роберта. Она оказалась не заперта.
– Он не вернется сюда, Эльза.
Даже в тусклом багровом свете видно было, что у комнаты нежилой вид. Ни одной вещи, нужной хозяину. Гостиничный номер, покинутый постояльцем.
– Идем. Может быть, встретим его на улице.
Он взял ее чемоданы. Она больше не противилась, взяла зонт и шагнула за Артуром в темноту лестничной клетки.
На улице несколько солдат устанавливали крупнокалиберное орудие. Грозная пушка казалась ничтожной игрушкой на фоне гигантских багровых клубов Тумана. По-прежнему хлестал ливень. Артур и Эльза подошли к подворотне, где осталась машина. Войдя под арку, они обнаружили там одного Генриха, сидевшего на чемоданах.
– А где же автомобиль? – воскликнул Артур.
– Так получилось, – виновато ответил Генрих. – Их было человек двадцать, и всем нужна была машина. Я еле успел вытащить наши вещи.
– Что же делать? – прошептала Эльза. По лицу ее текли не то слезы, не то капли дождя.
– Только без паники! – воскликнул Беланов. – Из любой ситуации есть выход. Даже целых два. Вариант «а»: подняться в какую-нибудь квартиру, сидеть и ждать, что будет. Вариант «б»: идти из города пешком. Лично я за второе. Покорное бездеятельное ожидание меня не устраивает.
– Неизвестно, можно ли теперь выйти, – возразил Генрих. – В центре города остались одни военные, все оцеплено и перегорожено. Может быть, уже отдан приказ никого не выпускать.
– Смотрите, вон человек идет! – сказала Эльза, выглянув из подворотни. – Давайте у него спросим.
– Военный? – поинтересовался Генрих.
– Нет, не военный, – ответил Артур, подойдя к Эльзе. – И вообще… странный какой-то.
Человек был действительно странный. Он брел по середине мостовой, худой, долговязый и нескладный. Собственно, в этом еще ничего странного не было. Однако, во-первых, он шел под проливным дождем без плаща или зонта. Во-вторых, шел он не в сторону окраины, а прямо по направлению к Туману. Артуру пришлось набраться решимости, прежде чем окликнуть его.
Незнакомец обернулся и подошел к ним. Очередная вспышка молнии вырвала из темноты его лицо, и Артур узнал его. Это был тот самый человек, что молился посреди улицы.
– Скажите, – спросил Артур, – вы идете оттуда, верно ли, что там оцепление?
– Оцепление? – удивленно переспросил незнакомец охрипшим голосом. – Да, там, кажется, есть оцепление. А что?
– Как – что? Значит, отсюда нельзя уйти?
– Уйти? Вы тоже хотите уйти? Тогда почему вы еще здесь? Я-то думал, вы тоже поняли…
– Что – поняли? Что мы должны были понять?! – почти крикнула Эльза. Ее била дрожь.
– То, что уйти отсюда – невозможно. На наших глазах сбывается Апокалипсис.
– Апокалипсис? Конец света? – переспросил Беланов.
– Так вы атеисты, – произнес незнакомец с сожалением. – Вы не знаете, что предрекает Апокалипсис. Не конец света, а конец тьмы. Побежден будет дьявол, и низвержен. Погибнут нечестивые, принявшие знак его на чело и на руку, и прочие, погрязшие во грехе. Но спасутся праведные, чьи имена записаны в книге Агнца, и настанет царство Божие.
– И почему вы думаете, что это произойдет сейчас? – осведомился Артур.
– Не сейчас, но вскоре. Ибо уже вышел дым из кладезя бездны, и выйдет из дыма железная саранча Авадонны, и будет вредить людям пять месяцев…
– И вы туда идете? – перебил Беланов.
– То, что происходит, происходит по воле Господа, и надо принимать это с благодарностью. Храмы закрыты, а в некоторых, грешно сказать, расположились военные. Я иду в Собор.
– Собор?! Он же на Дворцовой площади, в самом сердце Тумана! – воскликнул Генрих.
– Вот именно, – ответил незнакомец и снова вышел под дождь. – И призываю вас последовать за мной, пока не поздно.
– Нет уж, мы поищем другого спасения, – пробормотал Беланов. – С-сумасшедший! – добавил он с брезгливостью, когда неизвестный скрылся.
– Нет, такая позиция тоже по-своему логична, – возразил Генрих. – Разве мы, со всей нашей наукой, знаем, что там происходит на самом деле? А если нет – какое у нас право объявлять других психами? Но, однако, что нам делать, если там действительно оцепление?
– Оцепление – для того, чтобы никого не впускать, – ответил Артур. – Почему они должны нас не выпустить?
– Сколько можно стоять и рассуждать?! – взорвалась вдруг Эльза. – Идемте же, наконец, хоть куда-нибудь!
Они вышли из подворотни и быстро пошли вниз по улице. Теперь им часто попадались военные, сотрудники Центра в блестящих белых комбинезонах, тащившие и устанавливавшие какую-то аппаратуру, и даже простые горожане, которых почему-то не захватила первая волна паники. Пробежал в сторону Тумана человек с видеокамерой. По тротуару навстречу прошел седой благообразный господин с сигарой в зубах. В одной руке он держал зонт, другой опирался на трость.
– Вот человек, – пробормотал Генрих, – вокруг конец света, а он совершает себе вечерний моцион, словно ничего не случилось.
– Стойте! – воскликнул Артур и сам остановился. – Я знаю, что делать.
– Что? – осведомилась Эльза без особого интереса.
– Надо позвонить Грэбсу! Сейчас в городе распоряжаются военные. Это единственный человек, способный вытащить нас отсюда.
– И куда ты намерен звонить? – поинтересовался Генрих, опуская чемодан на мостовую. – Ты знаешь телефон штаба?
– Для начала… ну хотя бы в магистратуру.
– А если там уже никого нет?
– Подождите! – прервала их Эльза. – Дождь…
Ливня уже не было. Не было и мелкого моросящего дождя последних месяцев: падали крупные капли, становясь с каждой секундой все реже. Словно кто-то в небесах заворачивал кран душа.
– Такое уже было? – хрипло спросил Беланов.
– Нет, – ответил Генрих. – Дождь кончается, и… и я бы дорого дал, чтобы он продолжался.
Все трое обернулись назад, где в конце улицы светились два зарева: внизу – тускло-багровое Тумана, вверху – ярко-лиловое неизвестного происхождения. Упали последние капли. Они были теплые, значительно более теплые, чем полагается быть дождевым каплям. Зарево над Туманом сверкнуло ослепительно. Порыв горячего ветра промчался по улицам, стряхивая брызги с деревьев, волоча по мостовой размокший мусор. Ветер вырвал зонт из рук Эльзы и покатил его по улице. Никто не двинулся с места. Лиловое зарево разгоралось. Пронесся новый порыв ветра, еще резче и горячей первого. С грохотом захлопали незакрытые окна, посыпалось разбитое стекло. Сверкали гигантские молнии – теперь было видно, что все они бьют прямо в Туман. Эльза медленно опустилась на чемоданы. Зарево становилось все ярче.
– Неужели… это… конец? – прошептал Генрих.
Туман взорвался.
Никто не успел шевельнуться. Багровое зарево вспыхнуло, точно стремясь догнать лиловое. Туман стал быстро расти и лопнул, разметавшись клубящимися багровыми щупальцами, которые ринулись в улицы и переулки прямо на оцепеневших от ужаса людей – и вдруг бесследно растаяли. Лиловое зарево как-то сразу потускнело, съежилось, но в свете его было явственно видно, что скрывал в себе Туман.
5
С такого расстояния, на котором находились Артур, Генрих и Эльза, нельзя было разобрать детали, но отчетливо было видно, что центр города застроен странными блестящими конструкциями, похожими на набор геометрических фигур из школьного кабинета математики, вокруг которых шло непрестанное движение. Стремительно и беззвучно на высоте черепичных крыш пронеслись странные тела, подобные граненым каплям размером с грузовой вертолет. Со всех сторон выли сирены, по небу шарили прожектора, где-то ударила пулеметная очередь. Артур опомнился первым. Он схватил за руки Эльзу и Генриха и буквально силой увлек их в ближайший подъезд. Остановились они только на площадке второго этажа, не сразу сообразив, что чемоданы остались на улице. Артур хотел уже бежать за ними, но в это время послышался топот множества шагавших в ногу людей, приближавшихся со стороны центра. Все трое прильнули к окну.
По улице шла неведомая армия. В том, что это была армия, не могло быть сомнений – штатские так не ходят. Строевой выучке пришельцев могла бы позавидовать любая воинская часть Республики. Они шли идеально правильной колонной по десять бойцов в ряд. Казалось, им нет конца. Все они были облачены в блестящие доспехи, отливавшие лиловым в сверкании молний. Их лица скрывали яйцевидные зеркальные шлемы. За плечами у каждого торчал ствол неизвестного оружия.
Неожиданно Эльза схватила Беланова за руку.
– Артур! Боже! Эмблемы!
Беланов вгляделся. На левой стороне груди каждого из пришельцев красовался знак: в черном овале белая буква М.
В этот момент, повинуясь неслышной команде, вся колонна остановилась. Навстречу ей по улице шли танки Республиканской Армии. Над колонной замерла граненая капля, из нижней части ее выдвинулись три иглообразных отростка.
– Отойдите от окна! – крикнул Артур. – Быстрее в квартиру!
Но не успели они сдвинуться с места, как прогремел взрыв. Это выстрелил передний танк, а сорвавшийся с одного из отростков луч уничтожил снаряд прямо в воздухе. Взрывной волной вышибло стекла в окне, один из осколков врезался в стену над головой Генриха. В тот же миг три луча ударили в ближайшие танки. Ослепительный свет залил все вокруг. Когда Беланов и его спутники вновь обрели способность видеть, танков уже не было. На месте их осталось три неправильной формы ямы, заполненные еще ярко светящимся расплавленным металлом. Боевая машина пришельцев протянула к ним членистое щупальце, и свет померк. Металл моментально остыл. Ревя двигателями, уцелевшие танки удирали на полной скорости. Печатая шаг, колонна продолжила путь.
Артур, Эльза и Генрих спрятались в пустой квартире. За стенами гремели далекие взрывы – армия пыталась оказать сопротивление. Электричества не было. Неожиданно, перекрывая шум боя, зазвучал Голос. Голос был, несомненно, человеческий, хотя трудно было представить, что человеческий голос может звучать столь внушительно. Он гремел над городом, разносился по улицам, дробился эхом в переулках. Невозможно было указать его источник: казалось, он шел отовсюду.
– Жители города! Граждане Республики! К вам обращается командующий Миссией Градон Брог. Мы прибыли из будущего. Цель нашей Миссии – поставить человечество на правильный путь и дать ему силу и знания нашей эпохи. Таким образом, прогресс цивилизации ускорится на несколько столетий, отделяющих ваш мир от нашего. Как видите, мы руководствуемся благими целями. Ваш город – это пробный плацдарм, после освоения которого мы высадимся на всех континентах и начнем глобальную перестройку человечества, дабы привести его к процветанию. Не препятствуйте нам, и мы не причиним вам вреда. Всякое сопротивление бесполезно. Мы призываем всех военных немедленно сложить оружие. Жители должны вернуться по своим домам. Город окружен защитным экраном, и покинуть его или вступить в контакт с внешним миром невозможно. В двухдневный срок все оружие должно быть сдано. Все жители должны иметь при себе документы. Выпуск прессы, радио– и телепередачи временно запрещаются. Все должностные лица должны в тридцатичасовой срок подготовить дела к передаче. Соблюдайте порядок и спокойствие. Помните, что наши цели гуманны. Через час будет включена электроэнергия. Повторяю: жители города!..
И многое еще было в ту жуткую ночь. Где-то щелкали выстрелы тех, что решили сопротивляться до конца; где-то полыхали брошенные дома, которые некому было тушить; с окраин возвращались беженцы, не успевшие покинуть город и уткнувшиеся в непроходимую серую преграду; вдоль стен бочком пробирались горожане, возвращавшиеся, согласно приказу новой власти, по домам – были среди них и Артур, Генрих и Эльза; и до утра еще взревывали сирены, заводские и автомобильные гудки, и суетились военные, растерянные и жалкие, и сновали возле бронированных пришельцев какие-то отважные люди, не то репортеры запрещенных газет, не то просто любители острых ощущений, а к утру город затих, словно вымер, спрятался за стенами домов, такими прочными вчера и такими ненадежными сегодня.
По улице шла неведомая армия. В том, что это была армия, не могло быть сомнений – штатские так не ходят. Строевой выучке пришельцев могла бы позавидовать любая воинская часть Республики. Они шли идеально правильной колонной по десять бойцов в ряд. Казалось, им нет конца. Все они были облачены в блестящие доспехи, отливавшие лиловым в сверкании молний. Их лица скрывали яйцевидные зеркальные шлемы. За плечами у каждого торчал ствол неизвестного оружия.
Неожиданно Эльза схватила Беланова за руку.
– Артур! Боже! Эмблемы!
Беланов вгляделся. На левой стороне груди каждого из пришельцев красовался знак: в черном овале белая буква М.
В этот момент, повинуясь неслышной команде, вся колонна остановилась. Навстречу ей по улице шли танки Республиканской Армии. Над колонной замерла граненая капля, из нижней части ее выдвинулись три иглообразных отростка.
– Отойдите от окна! – крикнул Артур. – Быстрее в квартиру!
Но не успели они сдвинуться с места, как прогремел взрыв. Это выстрелил передний танк, а сорвавшийся с одного из отростков луч уничтожил снаряд прямо в воздухе. Взрывной волной вышибло стекла в окне, один из осколков врезался в стену над головой Генриха. В тот же миг три луча ударили в ближайшие танки. Ослепительный свет залил все вокруг. Когда Беланов и его спутники вновь обрели способность видеть, танков уже не было. На месте их осталось три неправильной формы ямы, заполненные еще ярко светящимся расплавленным металлом. Боевая машина пришельцев протянула к ним членистое щупальце, и свет померк. Металл моментально остыл. Ревя двигателями, уцелевшие танки удирали на полной скорости. Печатая шаг, колонна продолжила путь.
Артур, Эльза и Генрих спрятались в пустой квартире. За стенами гремели далекие взрывы – армия пыталась оказать сопротивление. Электричества не было. Неожиданно, перекрывая шум боя, зазвучал Голос. Голос был, несомненно, человеческий, хотя трудно было представить, что человеческий голос может звучать столь внушительно. Он гремел над городом, разносился по улицам, дробился эхом в переулках. Невозможно было указать его источник: казалось, он шел отовсюду.
– Жители города! Граждане Республики! К вам обращается командующий Миссией Градон Брог. Мы прибыли из будущего. Цель нашей Миссии – поставить человечество на правильный путь и дать ему силу и знания нашей эпохи. Таким образом, прогресс цивилизации ускорится на несколько столетий, отделяющих ваш мир от нашего. Как видите, мы руководствуемся благими целями. Ваш город – это пробный плацдарм, после освоения которого мы высадимся на всех континентах и начнем глобальную перестройку человечества, дабы привести его к процветанию. Не препятствуйте нам, и мы не причиним вам вреда. Всякое сопротивление бесполезно. Мы призываем всех военных немедленно сложить оружие. Жители должны вернуться по своим домам. Город окружен защитным экраном, и покинуть его или вступить в контакт с внешним миром невозможно. В двухдневный срок все оружие должно быть сдано. Все жители должны иметь при себе документы. Выпуск прессы, радио– и телепередачи временно запрещаются. Все должностные лица должны в тридцатичасовой срок подготовить дела к передаче. Соблюдайте порядок и спокойствие. Помните, что наши цели гуманны. Через час будет включена электроэнергия. Повторяю: жители города!..
И многое еще было в ту жуткую ночь. Где-то щелкали выстрелы тех, что решили сопротивляться до конца; где-то полыхали брошенные дома, которые некому было тушить; с окраин возвращались беженцы, не успевшие покинуть город и уткнувшиеся в непроходимую серую преграду; вдоль стен бочком пробирались горожане, возвращавшиеся, согласно приказу новой власти, по домам – были среди них и Артур, Генрих и Эльза; и до утра еще взревывали сирены, заводские и автомобильные гудки, и суетились военные, растерянные и жалкие, и сновали возле бронированных пришельцев какие-то отважные люди, не то репортеры запрещенных газет, не то просто любители острых ощущений, а к утру город затих, словно вымер, спрятался за стенами домов, такими прочными вчера и такими ненадежными сегодня.