Страница:
– Ну да, – вздохнул Артур, – запрограммированные убийцы…
– Опять вы за свое, – произнес Крог без всякого раздражения. – Впрочем, я и не рассчитываю убедить вас сразу. Нам предстоит еще много бесед…
– Мне не о чем беседовать с убийцами. Все ваши попытки обратить меня в свою веру абсурдны. Может, разумнее мне было бы притвориться и соглашаться с вами, но я не намерен. Я кибернетик и привык к двоичной логике. Единица либо ноль, да либо нет, истина либо ложь. Третьего не дано.
– Я, конечно, понимаю, сейчас вы нас ненавидите. Но никто и не просит нас любить. Неужели вам не интересно – ну хотя бы из чистого любопытства! – общаться с человеком будущего, узнать информацию, которую, кроме вас, мы можем доверить лишь нескольким людям в городе? Ну хотя бы из принципа «своих врагов надо знать в лицо»?
– Я одного не пойму, – ответил Артур, – чего вы всем этим добиваетесь?
– Я же говорил вам, мы играем в открытую. Мы готовы оказать вам различные услуги, и ничего не требуем взамен.
– В таком случае, предоставьте мне квартиру. Я не могу оставаться в этой.
– Хорошо. Не хотите вернуться в свою бывшую?
– Бывшую? Но… как же Эльза? Я не думаю, что она…
– Хорошо-хорошо, – заторопился Крог. – Получите отдельную квартиру неподалеку от той.
– Неподалеку так неподалеку, – согласился Беланов, неожиданно для себя осознав, что он вовсе не против такого решения. – Завтра я туда переберусь. А теперь убирайтесь, я хочу спать.
– Пожалуйста. Да, и еще: когда ваши товарищи будут спрашивать о Генрихе, отвечайте, что не знаете. Получил повестку, ушел и не вернулся. Помните, что будет с теми, кому вы проболтаетесь.
– Вы даже не собираетесь объяснить людям, куда девались их сограждане?
– Мы распространим версию, что они добровольно остались в будущем. Спокойной ночи, господин Беланов.
9
10
– Опять вы за свое, – произнес Крог без всякого раздражения. – Впрочем, я и не рассчитываю убедить вас сразу. Нам предстоит еще много бесед…
– Мне не о чем беседовать с убийцами. Все ваши попытки обратить меня в свою веру абсурдны. Может, разумнее мне было бы притвориться и соглашаться с вами, но я не намерен. Я кибернетик и привык к двоичной логике. Единица либо ноль, да либо нет, истина либо ложь. Третьего не дано.
– Я, конечно, понимаю, сейчас вы нас ненавидите. Но никто и не просит нас любить. Неужели вам не интересно – ну хотя бы из чистого любопытства! – общаться с человеком будущего, узнать информацию, которую, кроме вас, мы можем доверить лишь нескольким людям в городе? Ну хотя бы из принципа «своих врагов надо знать в лицо»?
– Я одного не пойму, – ответил Артур, – чего вы всем этим добиваетесь?
– Я же говорил вам, мы играем в открытую. Мы готовы оказать вам различные услуги, и ничего не требуем взамен.
– В таком случае, предоставьте мне квартиру. Я не могу оставаться в этой.
– Хорошо. Не хотите вернуться в свою бывшую?
– Бывшую? Но… как же Эльза? Я не думаю, что она…
– Хорошо-хорошо, – заторопился Крог. – Получите отдельную квартиру неподалеку от той.
– Неподалеку так неподалеку, – согласился Беланов, неожиданно для себя осознав, что он вовсе не против такого решения. – Завтра я туда переберусь. А теперь убирайтесь, я хочу спать.
– Пожалуйста. Да, и еще: когда ваши товарищи будут спрашивать о Генрихе, отвечайте, что не знаете. Получил повестку, ушел и не вернулся. Помните, что будет с теми, кому вы проболтаетесь.
– Вы даже не собираетесь объяснить людям, куда девались их сограждане?
– Мы распространим версию, что они добровольно остались в будущем. Спокойной ночи, господин Беланов.
9
Медленно тянулись дни. Старые приятели уже не собирались вместе: Кромвальд днями и ночами пропадал в лаборатории, майор и Карл куда-то запропастились, иногда лишь захаживали Альберт и Петер. В глубине души Артур был даже рад: он не мог смотреть в глаза этим людям, не мог слушать их рассуждений о том, как теперь Генриху живется в будущем. Беланов не мог подыскать себе никакого занятия и мучился от безысходной тоски. Петер начал как-то странно присматриваться к нему и однажды заявил напрямик:
– Артур, ты мне положительно не нравишься. Я понимаю, все эти события действуют угнетающе… почему бы тебе не лечь ко мне в клинику?
Артур отказался в довольно резких выражениях, потом извинялся. Петер покачал головой, видимо, утвердившись в своем мнении, но настаивать не стал.
В один из таких дней Беланова снова посетил Крог. «Хоть какое-то Развлечение», – подумал Артур, впуская лейтенанта.
– Добрый день, господин Беланов, зашел вот к вам побеседовать, а то вы же скучаете. Да, кстати, – Крог протянул Артуру маленькую коробочку с кнопкой, – если я или кто-нибудь из наших вам понадобится, нажмите здесь.
– Лампа Аладдина, – усмехнулся Артур, пряча коробочку в карман.
– Что? – не понял Крог.
– Ну да, вы же сказок не читали, на формулах воспитывались… Так что вы имеете мне сообщить?
– Что пожелаете – в пределах разумного, – неопределенно произнес миссионер, устраиваясь поудобней в кресле.
– Ну, например, откуда вы взялись на нашу голову?
– Ну, этот вопрос как раз не в пределах разумного. Я могу, конечно, сообщить вам географические координаты и год от начала вашей эры, но что вам это даст? Какая разница, сколько между нами лет разницы? – Крог улыбнулся невольному каламбуру. – Я полагаю, вам будет интереснее узнать о структуре нашего общества.
Артур не стал возражать.
– Насколько я понимаю, ваше общество не слишком демократично?
– Демократия – власть народа, – проявил, наконец, эрудицию Крог. – Нет, такого у нас нет. У нас жесткая иерархия снизу доверху. Все административные должности дублированы компьютерами, часть этих должностей вообще не доверяется людям – только компьютерам. Не дублирована только верховная – ее занимает Великий Лидер Ордон Гройт.
– Так я и думал. Машины времени, благо человечества, ускорение истории – а на поверку банальная диктатура очередного ефрейтора.
– Главнокомандующий всеми родами войск не ефрейтор, – отрезал Крог. – И вообще, он не имеет ничего общего с вашими полуграмотными вождями. Он велик не по должности, а по деяниям. Именно он обобщил теории и воплотил их в практику, построив первую машину времени. Именно он впервые применил хронотехнику в военных целях.
– Вот как? – заинтересовался Артур. – С кем же еще вы воевали?
– За то время, что нас разделяет, – произнес Крог, положив ногу на ногу, – в истории цивилизации происходили многочисленные потрясения. Периоды мира и благоденствия сменялись тяжелыми кризисами. Политическая карта менялась несколько раз, и весьма существенно. Лидер Гройт пришел к власти во время Шестого Глобального Кризиса. В это время нам, то есть Радикальному Блоку, противостояли государства Демократической Коалиции. Лидер Гройт, создавший машину времени раньше наших врагов, отправил в их прошлое мощный вооруженный десант, разгромивший противника, так сказать, в зародыше. Демократическая Коалиция фактически выброшена из истории, о ней сохранилась лишь самая смутная информация. В короткий срок при помощи хронотехники все государства мира были объединены под властью Великого Лидера Гройта. Теперь вы понимаете, почему государственное устройство цивилизации, достигшей нашего уровня, может быть только авторитарным? Ведь в противном случае кто угодно окажется в состоянии изменять историю! Трудно себе представить более страшную катастрофу.
– Да, действительно катастрофа, – сказал Артур. – Никогда бы не подумал, что мечты о мировом господстве могут стать реальностью. Бред какой-то! И главное, всего этого можно было избежать. Строжайший запрет на любые хроноисследования… международный контроль… и из истории была бы выброшена не Демократическая Коалиция, а ваш поганый Радикальный Блок вместе с диктатором.
Крог, казалось, не обиделся.
– Поздно, – заметил он, – мы уже берем под контроль историю и не позволим ей отклоняться в нежелательную сторону. Однако, обратите внимание, вы в борьбе с хроноисследованиями готовы применить отнюдь не демократические методы, что лишний раз доказывает ложность ваших либеральных посылок.
– Но как можно бороться демократическими методами с врагами демократии?
– А тоталитарными методами можно бороться с врагами тоталитаризма. Повторяю, вы исходите из неверных посылок, полагая свободу априорной ценностью. В действительности свобода сама по себе имеет ценность лишь для очень небольшой прослойки людей – тех, кого в ваше время называют творческой интеллигенцией. Для большинства первостепенными являются материальные ценности, и это естественно. Вы скажете, человечество всегда стремилась к свободе? Вздор! Недовольство угнетенных классов – это не жажда свободы, а жажда материальных благ. Чем кончались все революции? После краткой эйфории свободы начинался передел имущества, и тогда куда девались все эти свободы и братства? Люди топили друг друга в крови, разрушали хозяйство, отрекались от всякой морали и закона – и в конце концов успокаивались под властью очередного тирана. Это жажда свободы? Когда народы избирали себе императоров, миллионы соглашались подчиниться одному – это жажда свободы? Да свобода не просто не нужна человеку, она ему крайне обременительна, он не знает, что с ней делать. Что такое свобода? Уже в ваше время это фикция. Свобода – это полная независимость. Но в цивилизованном мире всякий человек зависит от тысячи других. Дайте ему свободу – и он умрет с голоду, замерзнет, в лучшем случае, превратится в дикаря. Свобода – это хаос, дикость, торжество энтропии. То есть, в конечном счете, свобода – это смерть. Недаром смерть столь часто называли освобождением… Развитие цивилизации – это эволюция несвободы, путь от хаоса к порядку. Вы зря считаете нас преступниками. Люди всегда мечтали о порядке, о твердой власти, которая снимет с человека бремя ответственности за принятие решений, бремя забот о хлебе насущном в том числе. Все мировые религии суть апология такой абсолютной власти. Мы лишь воплотили в жизнь вековую мечту человечества.
– Это старая песня, – усмехнулся Артур. – Надо полагать, вы вытащили из могилы идею социализма?
– Вы зря иронизируете, – возразил Крог. – Сказать вам, почему тоталитарные идеи, в том числе идея социализма, в ваше время потерпели крах? Потому что это идеи не прошлого, а будущего. Общество еще не доросло до них. Для исправного функционирования тоталитарного общества необходима система жесткого всеобъемлющего контроля. Этот контроль должен быть постоянным и вездесущим. Его нельзя доверить людям, ибо человек слаб и несовершенен, он может уклониться от своих обязанностей. Техника нашего времени позволила создать такую систему. Эта система полностью автоматизирована. Технические устройства, образующие эту систему, невозможно ни подкупить, ни обмануть, ни вывести из строя. Бюрократия, коррупция, волокита, интриги – все беды прежних тоталитарных структур – ушли в прошлое. Развитие информационных технологий, новые компьютерные сети позволяют решать любые задачи оптимального планирования. Да, мы вполне можем утверждать, что построили социализм.
– И каково же приходится людям в этом мире электронной слежки?
– Наш технический уровень позволяет в основном удовлетворять их материальные потребности.
– А социальных проблем у вас, стало быть, не возникает?
– Для нашего общества нет неразрешимых проблем. К примеру, мы уничтожили преступность.
– Ну да, ваши детекторы сразу засекают преступников и уничтожают на месте.
– Сколько раз вам повторять: мы не практикуем насилие ради насилия, мы убиваем только в случае жесткой необходимости. Преступников у нас просто нет, они не могут появиться.
– Что же им мешает?
– Совесть.
Это было так неожиданно, что Беланов рассмеялся.
– Ну вот, вы опять все неверно понимаете, – посетовал миссионер. – Все-таки люди вашей эпохи достаточно ограничены. Вы понимаете совесть как нечто абстрактное, как моральную категорию. А меж тем всякая моральная категория имеет физическую первооснову. Мы досконально изучили человеческий мозг и знаем, какие нервные центры заведуют совестью. Каждому гражданину нашего общества по достижении шестимесячного возраста в мозг вживляется миниатюрное устройство, исправно функционирующее всю его жизнь. Надо заметить, что всякий человек, воспитанный в определенных принципах, не может стать преступником в одночасье. Первоначально мысль о преступлении вызывает в нем угрызения совести. Прибор усиливает соответствующие импульсы, и человек чувствует боль. Если он не откажется от преступных мыслей, боль увеличивается. Если же он упорствует и пытается предпринять практические шаги для воплощения замысла, прибор парализует его и посылает сигнал службе безопасности, но такое случается редко. Как видите, прибор не занимается чтением мыслей и сличением их со статьями законов: он лишь выполняет функцию усилителя совести.
– Внушительно, – сказал, помолчав, Беланов. – В каком-то смысле вы достойны восхищения. Вы добились того, что было недостижимой мечтой прежних тоталитарных режимов – вы запретили человеку думать. Отныне даже в мыслях своих он не волен. Позвольте узнать, с нами вы тоже намерены проделать такую операцию?
– Нет, – покачал головой Крог. – С вами это бесполезно. Вы уже сформировались, вас не переделаешь. Мысли, преступные с нашей точки зрения, с вашей будут едва ли не героическими. Предвижу ваш вопрос и отвечаю: никто не собирается вас уничтожать. Мы дадим вам тихо и благополучно дожить до старости, а затем вместе с вами уйдет в небытие Мир Хаоса. Те, кто придут за вами, будут выращены уже под нашим контролем – это будут поколения Мира Порядка.
– Так вот для чего вы забрали наших детей!
– Да, и незачем волноваться. Спросите любого из них, с кем ему лучше – с нами или с вами. Обратите внимание, мы забрали не всех. Выродки, безнадежно испорченные вашим миром, все эти панки-хиппи, или как там они называются, нам не нужны.
– И что же их ожидает, этих выродков? – спросил Артур, еле сдерживаясь.
– Резервации, – спокойно ответил Крог. – Как показывает компьютерный прогноз, они там довольно быстро истребят друг друга или попросту вымрут, неспособные позаботиться о себе. Но вас это не должно беспокоить. Вашего сына ждет блестящая карьера. Весьма возможно, он дослужится до генерала.
Артур почувствовал, как закипает в нем бешенство. Он вскочил и бросился на Крога. Тот метнулся в сторону, и кулак Артура врезался в спинку кресла. Артур повернулся и снова кинулся на врага. Тот парировал удар и снова отскочил.
– Прекратите, господин Беланов, – сказал миссионер. – Вот вам еще один аргумент в нашу пользу: я могу причинить вам боль, но не хочу этого делать, а вы хотите причинить боль мне, но не можете.
– Черт с вами! – Артур опустил руки и снова сел в кресло. Лейтенант немедленно последовал его примеру. – Вы меня убедили. Вы сильнее, умнее и так далее, бороться с вами бесполезно. Все, что нам осталось – это застрелиться.
– Что за вздор вы несете! – Крог, кажется, впервые рассердился. – Откуда такие мысли у нормального человека? Да самое интересное в вашей жизни только начинается! У вас будет превосходная работа…
– Работать на вас я не желаю.
– Да мало ли удовольствий в жизни? Женщины, например…
– Та-ак, – протянул Артур и усмехнулся. – Лейтенант Миссии намерен заняться сводничеством?
– Вы все примитивизируете! – Крог, казалось, смутился. – Не хотите о женщинах – не будем. Я только хочу, чтобы вы перестали воспринимать наш приход как трагедию. Да знаете вы, что будет с вашим миром, вернее, что было бы, если бы не пришли мы? Вам назвать число умерших от СПИДа за предстоящие тридцать лет? А во что обернется повышение уровня океана за счет парникового эффекта, вы знаете? А до какой широты дойдет граница северной озонной дыры – я уже не говорю о южной? А мы избавим вас от всего этого!
– Ну хорошо, допустим, вы явились нас спасать. Но спрашивается, почему вы не выбрали момент на сто лет пораньше? Почему не предотвратили все ужасы двадцатого века, который сами признаете самым кровавым в истории?
– По той же причине, по которой у вас в армию не берут двенадцатилетних. В армии не нужны мальчишки с детской психологией и детскими навыками. Так и нам для реализации нашего грандиозного плана ускорения истории нужна цивилизация, возмужавшая в огне мировых войн, научившаяся бороться с глобальными проблемами и в значительной мере избавившаяся от детского романтизма. Вы нам подходите.
– Беда в том, что вы нам не подходите, – пробурчал Артур.
– Артур, ты мне положительно не нравишься. Я понимаю, все эти события действуют угнетающе… почему бы тебе не лечь ко мне в клинику?
Артур отказался в довольно резких выражениях, потом извинялся. Петер покачал головой, видимо, утвердившись в своем мнении, но настаивать не стал.
В один из таких дней Беланова снова посетил Крог. «Хоть какое-то Развлечение», – подумал Артур, впуская лейтенанта.
– Добрый день, господин Беланов, зашел вот к вам побеседовать, а то вы же скучаете. Да, кстати, – Крог протянул Артуру маленькую коробочку с кнопкой, – если я или кто-нибудь из наших вам понадобится, нажмите здесь.
– Лампа Аладдина, – усмехнулся Артур, пряча коробочку в карман.
– Что? – не понял Крог.
– Ну да, вы же сказок не читали, на формулах воспитывались… Так что вы имеете мне сообщить?
– Что пожелаете – в пределах разумного, – неопределенно произнес миссионер, устраиваясь поудобней в кресле.
– Ну, например, откуда вы взялись на нашу голову?
– Ну, этот вопрос как раз не в пределах разумного. Я могу, конечно, сообщить вам географические координаты и год от начала вашей эры, но что вам это даст? Какая разница, сколько между нами лет разницы? – Крог улыбнулся невольному каламбуру. – Я полагаю, вам будет интереснее узнать о структуре нашего общества.
Артур не стал возражать.
– Насколько я понимаю, ваше общество не слишком демократично?
– Демократия – власть народа, – проявил, наконец, эрудицию Крог. – Нет, такого у нас нет. У нас жесткая иерархия снизу доверху. Все административные должности дублированы компьютерами, часть этих должностей вообще не доверяется людям – только компьютерам. Не дублирована только верховная – ее занимает Великий Лидер Ордон Гройт.
– Так я и думал. Машины времени, благо человечества, ускорение истории – а на поверку банальная диктатура очередного ефрейтора.
– Главнокомандующий всеми родами войск не ефрейтор, – отрезал Крог. – И вообще, он не имеет ничего общего с вашими полуграмотными вождями. Он велик не по должности, а по деяниям. Именно он обобщил теории и воплотил их в практику, построив первую машину времени. Именно он впервые применил хронотехнику в военных целях.
– Вот как? – заинтересовался Артур. – С кем же еще вы воевали?
– За то время, что нас разделяет, – произнес Крог, положив ногу на ногу, – в истории цивилизации происходили многочисленные потрясения. Периоды мира и благоденствия сменялись тяжелыми кризисами. Политическая карта менялась несколько раз, и весьма существенно. Лидер Гройт пришел к власти во время Шестого Глобального Кризиса. В это время нам, то есть Радикальному Блоку, противостояли государства Демократической Коалиции. Лидер Гройт, создавший машину времени раньше наших врагов, отправил в их прошлое мощный вооруженный десант, разгромивший противника, так сказать, в зародыше. Демократическая Коалиция фактически выброшена из истории, о ней сохранилась лишь самая смутная информация. В короткий срок при помощи хронотехники все государства мира были объединены под властью Великого Лидера Гройта. Теперь вы понимаете, почему государственное устройство цивилизации, достигшей нашего уровня, может быть только авторитарным? Ведь в противном случае кто угодно окажется в состоянии изменять историю! Трудно себе представить более страшную катастрофу.
– Да, действительно катастрофа, – сказал Артур. – Никогда бы не подумал, что мечты о мировом господстве могут стать реальностью. Бред какой-то! И главное, всего этого можно было избежать. Строжайший запрет на любые хроноисследования… международный контроль… и из истории была бы выброшена не Демократическая Коалиция, а ваш поганый Радикальный Блок вместе с диктатором.
Крог, казалось, не обиделся.
– Поздно, – заметил он, – мы уже берем под контроль историю и не позволим ей отклоняться в нежелательную сторону. Однако, обратите внимание, вы в борьбе с хроноисследованиями готовы применить отнюдь не демократические методы, что лишний раз доказывает ложность ваших либеральных посылок.
– Но как можно бороться демократическими методами с врагами демократии?
– А тоталитарными методами можно бороться с врагами тоталитаризма. Повторяю, вы исходите из неверных посылок, полагая свободу априорной ценностью. В действительности свобода сама по себе имеет ценность лишь для очень небольшой прослойки людей – тех, кого в ваше время называют творческой интеллигенцией. Для большинства первостепенными являются материальные ценности, и это естественно. Вы скажете, человечество всегда стремилась к свободе? Вздор! Недовольство угнетенных классов – это не жажда свободы, а жажда материальных благ. Чем кончались все революции? После краткой эйфории свободы начинался передел имущества, и тогда куда девались все эти свободы и братства? Люди топили друг друга в крови, разрушали хозяйство, отрекались от всякой морали и закона – и в конце концов успокаивались под властью очередного тирана. Это жажда свободы? Когда народы избирали себе императоров, миллионы соглашались подчиниться одному – это жажда свободы? Да свобода не просто не нужна человеку, она ему крайне обременительна, он не знает, что с ней делать. Что такое свобода? Уже в ваше время это фикция. Свобода – это полная независимость. Но в цивилизованном мире всякий человек зависит от тысячи других. Дайте ему свободу – и он умрет с голоду, замерзнет, в лучшем случае, превратится в дикаря. Свобода – это хаос, дикость, торжество энтропии. То есть, в конечном счете, свобода – это смерть. Недаром смерть столь часто называли освобождением… Развитие цивилизации – это эволюция несвободы, путь от хаоса к порядку. Вы зря считаете нас преступниками. Люди всегда мечтали о порядке, о твердой власти, которая снимет с человека бремя ответственности за принятие решений, бремя забот о хлебе насущном в том числе. Все мировые религии суть апология такой абсолютной власти. Мы лишь воплотили в жизнь вековую мечту человечества.
– Это старая песня, – усмехнулся Артур. – Надо полагать, вы вытащили из могилы идею социализма?
– Вы зря иронизируете, – возразил Крог. – Сказать вам, почему тоталитарные идеи, в том числе идея социализма, в ваше время потерпели крах? Потому что это идеи не прошлого, а будущего. Общество еще не доросло до них. Для исправного функционирования тоталитарного общества необходима система жесткого всеобъемлющего контроля. Этот контроль должен быть постоянным и вездесущим. Его нельзя доверить людям, ибо человек слаб и несовершенен, он может уклониться от своих обязанностей. Техника нашего времени позволила создать такую систему. Эта система полностью автоматизирована. Технические устройства, образующие эту систему, невозможно ни подкупить, ни обмануть, ни вывести из строя. Бюрократия, коррупция, волокита, интриги – все беды прежних тоталитарных структур – ушли в прошлое. Развитие информационных технологий, новые компьютерные сети позволяют решать любые задачи оптимального планирования. Да, мы вполне можем утверждать, что построили социализм.
– И каково же приходится людям в этом мире электронной слежки?
– Наш технический уровень позволяет в основном удовлетворять их материальные потребности.
– А социальных проблем у вас, стало быть, не возникает?
– Для нашего общества нет неразрешимых проблем. К примеру, мы уничтожили преступность.
– Ну да, ваши детекторы сразу засекают преступников и уничтожают на месте.
– Сколько раз вам повторять: мы не практикуем насилие ради насилия, мы убиваем только в случае жесткой необходимости. Преступников у нас просто нет, они не могут появиться.
– Что же им мешает?
– Совесть.
Это было так неожиданно, что Беланов рассмеялся.
– Ну вот, вы опять все неверно понимаете, – посетовал миссионер. – Все-таки люди вашей эпохи достаточно ограничены. Вы понимаете совесть как нечто абстрактное, как моральную категорию. А меж тем всякая моральная категория имеет физическую первооснову. Мы досконально изучили человеческий мозг и знаем, какие нервные центры заведуют совестью. Каждому гражданину нашего общества по достижении шестимесячного возраста в мозг вживляется миниатюрное устройство, исправно функционирующее всю его жизнь. Надо заметить, что всякий человек, воспитанный в определенных принципах, не может стать преступником в одночасье. Первоначально мысль о преступлении вызывает в нем угрызения совести. Прибор усиливает соответствующие импульсы, и человек чувствует боль. Если он не откажется от преступных мыслей, боль увеличивается. Если же он упорствует и пытается предпринять практические шаги для воплощения замысла, прибор парализует его и посылает сигнал службе безопасности, но такое случается редко. Как видите, прибор не занимается чтением мыслей и сличением их со статьями законов: он лишь выполняет функцию усилителя совести.
– Внушительно, – сказал, помолчав, Беланов. – В каком-то смысле вы достойны восхищения. Вы добились того, что было недостижимой мечтой прежних тоталитарных режимов – вы запретили человеку думать. Отныне даже в мыслях своих он не волен. Позвольте узнать, с нами вы тоже намерены проделать такую операцию?
– Нет, – покачал головой Крог. – С вами это бесполезно. Вы уже сформировались, вас не переделаешь. Мысли, преступные с нашей точки зрения, с вашей будут едва ли не героическими. Предвижу ваш вопрос и отвечаю: никто не собирается вас уничтожать. Мы дадим вам тихо и благополучно дожить до старости, а затем вместе с вами уйдет в небытие Мир Хаоса. Те, кто придут за вами, будут выращены уже под нашим контролем – это будут поколения Мира Порядка.
– Так вот для чего вы забрали наших детей!
– Да, и незачем волноваться. Спросите любого из них, с кем ему лучше – с нами или с вами. Обратите внимание, мы забрали не всех. Выродки, безнадежно испорченные вашим миром, все эти панки-хиппи, или как там они называются, нам не нужны.
– И что же их ожидает, этих выродков? – спросил Артур, еле сдерживаясь.
– Резервации, – спокойно ответил Крог. – Как показывает компьютерный прогноз, они там довольно быстро истребят друг друга или попросту вымрут, неспособные позаботиться о себе. Но вас это не должно беспокоить. Вашего сына ждет блестящая карьера. Весьма возможно, он дослужится до генерала.
Артур почувствовал, как закипает в нем бешенство. Он вскочил и бросился на Крога. Тот метнулся в сторону, и кулак Артура врезался в спинку кресла. Артур повернулся и снова кинулся на врага. Тот парировал удар и снова отскочил.
– Прекратите, господин Беланов, – сказал миссионер. – Вот вам еще один аргумент в нашу пользу: я могу причинить вам боль, но не хочу этого делать, а вы хотите причинить боль мне, но не можете.
– Черт с вами! – Артур опустил руки и снова сел в кресло. Лейтенант немедленно последовал его примеру. – Вы меня убедили. Вы сильнее, умнее и так далее, бороться с вами бесполезно. Все, что нам осталось – это застрелиться.
– Что за вздор вы несете! – Крог, кажется, впервые рассердился. – Откуда такие мысли у нормального человека? Да самое интересное в вашей жизни только начинается! У вас будет превосходная работа…
– Работать на вас я не желаю.
– Да мало ли удовольствий в жизни? Женщины, например…
– Та-ак, – протянул Артур и усмехнулся. – Лейтенант Миссии намерен заняться сводничеством?
– Вы все примитивизируете! – Крог, казалось, смутился. – Не хотите о женщинах – не будем. Я только хочу, чтобы вы перестали воспринимать наш приход как трагедию. Да знаете вы, что будет с вашим миром, вернее, что было бы, если бы не пришли мы? Вам назвать число умерших от СПИДа за предстоящие тридцать лет? А во что обернется повышение уровня океана за счет парникового эффекта, вы знаете? А до какой широты дойдет граница северной озонной дыры – я уже не говорю о южной? А мы избавим вас от всего этого!
– Ну хорошо, допустим, вы явились нас спасать. Но спрашивается, почему вы не выбрали момент на сто лет пораньше? Почему не предотвратили все ужасы двадцатого века, который сами признаете самым кровавым в истории?
– По той же причине, по которой у вас в армию не берут двенадцатилетних. В армии не нужны мальчишки с детской психологией и детскими навыками. Так и нам для реализации нашего грандиозного плана ускорения истории нужна цивилизация, возмужавшая в огне мировых войн, научившаяся бороться с глобальными проблемами и в значительной мере избавившаяся от детского романтизма. Вы нам подходите.
– Беда в том, что вы нам не подходите, – пробурчал Артур.
10
Подходил к концу пятый месяц со дня появления Тумана. Одна за другой рвались ниточки, связывавшие население города с прошлым. Республиканские деньги окончательно вышли из обращения: миссионеры ввели распределительную систему. Лишь для немногих горожан нашлась работа в научных центрах миссионеров; эти люди пользовались всеми благами цивилизации будущего. Остальные, бесполезные и безвредные для нового порядка, обеспечивались всем необходимым, но не более того. Система автоматизированной тотальной слежки была введена в действие. С ее помощью было ликвидировано мародерство, процветавшее в первые дни после захвата города Миссией, а затем и другие преступления стали сходить на нет. И вот в конце пятого месяца очередное достижение системы взбудоражило город. Оказалось, что в городе существовала подпольная организация, планировавшая внезапный захват или уничтожение машин времени. В число заговорщиков входили Карл и майор Грэбс. Все участники заговора были арестованы; командование Миссии готовило показательный процесс. Бывшие ассистенты были приведены к присяге, церемония транслировалась по телевидению. В ближайшее время им должны были имплантировать «усилители совести». Вообще в деятельности миссионеров произошло значительное оживление. По фразам, вскользь оброненным Крогом, Артур понял, что предварительный этап операции подошел к концу и в ближайшие дни начнется высадка миссионерских десантов по всему миру.
Никогда еще Артур не чувствовал себя так мерзко, как теперь. Арест старых друзей доконал его окончательно. Никто из прежних знакомых не навещал его – видимо, из-за встреч с Крогом и привилегий, которыми Артур пользовался, хотя нигде не работал, его считали сподвижником миссионеров. Но однажды заглянул доктор Кромвальд, растерянный и возмущенный, и заявил, что готовящийся политический процесс – это все-таки порядочное свинство, хотя он, Кромвальд, совершенно не одобряет замыслов террористов.
– Но надо же, в конце концов, делать скидку на нашу отсталость! Надо действовать разъяснением, убеждением! Тот же майор – неглупый человек, я уверен, что рано или поздно он понял бы, что бороться с Миссией нелепо! А репрессивными методами они только наживают себе врагов, увеличивают пропасть непонимания!
– Выскажите это вашему начальству, – посоветовал Артур неприязненно.
– Я говорил! Я так и заявил Конэру Гасски!
– И что же он?
Доктор смутился, как всякий человек, рассказывающий о собственном унижении.
– Посоветовал мне не лезть не в свое дело. Заявил, что нет никаких оснований сомневаться в компетентности командования и правильности принимаемых им решений.
– А что вы?
– А что я? – Кромвальд развел руками. – Что я, в конце концов, могу поделать? Все равно альтернативы Миссии нет. Не могу же я, в конце концов, примкнуть к террористам!
– Вы можете хотя бы перестать работать на миссионеров.
– Слушайте, вы! – взорвался вдруг доктор. – Какого черта вы меня учите? Сначала Гасски, теперь вы! Тоже мне праведник нашелся! Все кругом знают, что вы любимчик миссионеров! Я-то хоть работаю, а вы, спрашивается, за какие шиши?
Доктор вышел, хлопнув дверью.
Некоторое время Беланов сидел, уставившись в стену, затем поднялся и пошел в прихожую. Он решил навестить Эльзу. Артур знал, что ему нечем обрадовать ее, так же как и ей – его, но тоска и одиночество были просто непереносимы. Артур вышел на улицу и брел, погруженный в собственные мысли, не глядя по сторонам. Неожиданно визг тормозов вернул его к действительности. Артур повернул голову и увидел, что стоит посреди мостовой, а прямо на него несется большой автомобиль. Казалось, время остановилось. Беланов видел перекошенное лицо водителя, пытающегося вывернуть руль, передние колеса мчащейся машины, скользящие юзом по влажному асфальту, номерной знак, фирменную эмблему на радиаторе, наклейку на ветровом стекле, видел – и не мог сдвинуться с места. «Все. Конец», – пронеслось в мозгу.
И в этот момент произошло невероятное. Передние колеса машины оторвались от асфальта. Автомобиль поднялся на дыбы, одновременно заваливаясь набок, и, не касаясь колесами земли, отлетел в сторону, словно отброшенный невидимым препятствием. В следующий момент машина ударилась колесами о тротуар и, прокрутившись вокруг собственной оси, с грохотом врезалась в стену ближайшего дома.
Артур перевел дух и поднял глаза. Над улицей плыла граненая капля – боевая машина пришельцев.
И, глядя на эту машину, Артур вспомнил:
– осколок, врезающийся в стену над головой Генриха;
– другие опасности во время ночного штурма;
– обстоятельства убийства Генриха;
– необъяснимое внимание и расположение миссионеров;
– исключительно защитную реакцию Крога, когда Артур бросился на него с кулаками;
– озабоченность Крога его фразой о самоубийстве.
Наконец, сегодняшнее происшествие. У Артура не осталось никаких сомнений. Почти бегом он бросился домой.
Дома он достал из ящика стола маленькую коробочку и нажал кнопку. Теперь оставалось только ждать.
Крог появился через несколько минут.
– Вы, должно быть, хотите обсудить сегодняшнее происшествие?
– Нет, – Артур казался спокойным. – Я, конечно, благодарен вам за спасение, но вызвал вас не поэтому. Видите ли, я стоял у окна, и мне пришла в голову любопытная мысль… Не хотите взглянуть?
Лейтенант невольно повернулся к окну, на которое указывал Беланов. В тот же момент Артур со всей силы ударил его правой в скулу. Крог, не ожидавший нападения, отлетел к стене. Не давая врагу опомниться, Артур нанес ему прямой удар в переносицу. Миссионер ударился затылком о стену и медленно сполз вниз. Артур нагнулся, быстро отцепил от пояса лейтенанта похожее на пистолет оружие, затем перевернул Крога на живот и связал ему ремнем руки за спиной. Потом он снова повернул миссионера лицом к себе и наставил на него пистолет. Крог смотрел мутным взглядом, по лицу его текла кровь.
– Значит, так, – сказал ему Артур. – Если хочешь жить, все мне расскажешь.
– Это… бессмысленно, господин Беланов, – шевельнул губами Крог. – Вы не можете меня убить. В этом случае… наши вернут время вспять и исправят прошлое…
Артур ткнул его в лицо стволом пистолета.
– Вот сейчас я проделаю дырку в твоей башке, а там посмотрим, воскресят ли тебя ваши фокусы со временем!
В глазах миссионера Беланов увидел то, что хотел увидеть. Страх! Сложные построения хронотеорий – это одно, а такой близкий, реальный, животный страх смерти – совсем другое. И страх победил.
– Что вы хотите?
– Говори все, как есть! Ведь я нахожусь в узле?
– Да… в узле…
– Какого диаметра?
– Это самый узкий узел на протяжении пяти столетий.
– И что же это за узел?
– В ближайшее время вы должны вновь сойтись с Эльзой… У вас родится сын. Его – и ваш – прямой потомок – Великий Лидер Ордон Гройт.
– В узле нахожусь именно я или Эльза?
– Именно вы. Женщина может быть и другая.
– Вот почему вы меня опекаете…
– Мы обеспечиваем вашу полную безопасность…
За дверью послышался шум. Резкий голос произнес:
– Господин Беланов, немедленно откройте! Это бессмысленно!
Артур вскочил, выбежал в другую комнату и заперся изнутри. Его худшие опасения подтвердились. Что теперь делать? Как бороться с миссионерами, умеющими корректировать прошлое? Очевидно, выход только один – уничтожить их в зародыше. И этот зародыш – он сам, Артур…
За дверью загремели шаги. Еще немного – и они ворвутся сюда. Артур повертел пистолет в руках, заглянул в ствол и вложил его в рот.
– Господин Беланов, не делайте этого! – голос за дверью был близок к истерике. – Подумайте, в жизни столько хорошего! Мы дадим вам все, чего вам не хватает!
Почему я, думал Артур. Ведь это же несправедливо! Из миллиардов жителей Земли – именно он! И потом, разве может человек отвечать – не за сына, не за внука – за далекого потомка?
За окном повисла граненая капля. В борту машины открывались люки.
Артур плотнее сжал зубами ствол оружия и ощутил отвратительный привкус железа. Его горло сдавил спазм, он хотел сглотнуть – и не мог. На лбу его выступил холодный пот.
– Господин Беланов! – это уже кричал Крог. – Может, вы хотите стать героем? Не станете! Вспомните, что я вам рассказывал про «парадокс дедушки»! Вместе с нами будет вышвырнут из истории и ваш подвиг!
Главное – никто меня не вынуждает, пронеслось в мозгу Артура. Я вполне могу не делать этого.
Запахло горелым. Миссионеры выжигали замок в двери. «Главное – не думать. Не успеть испугаться», – и тут же Артур почувствовал, как древний ужас смерти липким холодом разливается по его животу и груди, парализуя тело. Быстрее, пока он не овладел сознанием! Артур вздохнул, зажмурился, до боли сдавил зубами ствол и каким-то неестественным, судорожным движением нажал на спуск.
* * *
Стоял теплый солнечный день. Лето в этом году выдалось сухим и безоблачным. Многие жители покинули город, чтобы, как всегда, вернуться осенью, по окончании летних отпусков.
На старом городском кладбище, возле свежевырытой могилы, стояла небольшая группа людей. Это были те, кто пришел проводить в последний путь Артура Беланова. Кроме его сына Роберта, бывшей жены Эльзы и старых друзей, здесь никого не было.
– И все-таки я не могу понять, – говорил вполголоса Генрих, – почему он это сделал. У него не было никаких оснований, чтобы застрелиться.
– И вообще в последнее время он вел себя как-то странно, – отозвался Кромвальд. – Неожиданно приехал в наш город, был чем-то обеспокоен, а потом вдруг пошел, купил револьвер и…
– Друзья мои, – тихо произнес Петер, косясь на Эльзу, – как ни печально это признать, в последнее время Артур, по-видимому, был серьезно болен. Переутомление на работе, уединенный образ жизни – все это породило психическое расстройство. Маниакально-депрессивный психоз. Очень жаль, что я не заметил этого раньше. Бедный Артур!
Никогда еще Артур не чувствовал себя так мерзко, как теперь. Арест старых друзей доконал его окончательно. Никто из прежних знакомых не навещал его – видимо, из-за встреч с Крогом и привилегий, которыми Артур пользовался, хотя нигде не работал, его считали сподвижником миссионеров. Но однажды заглянул доктор Кромвальд, растерянный и возмущенный, и заявил, что готовящийся политический процесс – это все-таки порядочное свинство, хотя он, Кромвальд, совершенно не одобряет замыслов террористов.
– Но надо же, в конце концов, делать скидку на нашу отсталость! Надо действовать разъяснением, убеждением! Тот же майор – неглупый человек, я уверен, что рано или поздно он понял бы, что бороться с Миссией нелепо! А репрессивными методами они только наживают себе врагов, увеличивают пропасть непонимания!
– Выскажите это вашему начальству, – посоветовал Артур неприязненно.
– Я говорил! Я так и заявил Конэру Гасски!
– И что же он?
Доктор смутился, как всякий человек, рассказывающий о собственном унижении.
– Посоветовал мне не лезть не в свое дело. Заявил, что нет никаких оснований сомневаться в компетентности командования и правильности принимаемых им решений.
– А что вы?
– А что я? – Кромвальд развел руками. – Что я, в конце концов, могу поделать? Все равно альтернативы Миссии нет. Не могу же я, в конце концов, примкнуть к террористам!
– Вы можете хотя бы перестать работать на миссионеров.
– Слушайте, вы! – взорвался вдруг доктор. – Какого черта вы меня учите? Сначала Гасски, теперь вы! Тоже мне праведник нашелся! Все кругом знают, что вы любимчик миссионеров! Я-то хоть работаю, а вы, спрашивается, за какие шиши?
Доктор вышел, хлопнув дверью.
Некоторое время Беланов сидел, уставившись в стену, затем поднялся и пошел в прихожую. Он решил навестить Эльзу. Артур знал, что ему нечем обрадовать ее, так же как и ей – его, но тоска и одиночество были просто непереносимы. Артур вышел на улицу и брел, погруженный в собственные мысли, не глядя по сторонам. Неожиданно визг тормозов вернул его к действительности. Артур повернул голову и увидел, что стоит посреди мостовой, а прямо на него несется большой автомобиль. Казалось, время остановилось. Беланов видел перекошенное лицо водителя, пытающегося вывернуть руль, передние колеса мчащейся машины, скользящие юзом по влажному асфальту, номерной знак, фирменную эмблему на радиаторе, наклейку на ветровом стекле, видел – и не мог сдвинуться с места. «Все. Конец», – пронеслось в мозгу.
И в этот момент произошло невероятное. Передние колеса машины оторвались от асфальта. Автомобиль поднялся на дыбы, одновременно заваливаясь набок, и, не касаясь колесами земли, отлетел в сторону, словно отброшенный невидимым препятствием. В следующий момент машина ударилась колесами о тротуар и, прокрутившись вокруг собственной оси, с грохотом врезалась в стену ближайшего дома.
Артур перевел дух и поднял глаза. Над улицей плыла граненая капля – боевая машина пришельцев.
И, глядя на эту машину, Артур вспомнил:
– осколок, врезающийся в стену над головой Генриха;
– другие опасности во время ночного штурма;
– обстоятельства убийства Генриха;
– необъяснимое внимание и расположение миссионеров;
– исключительно защитную реакцию Крога, когда Артур бросился на него с кулаками;
– озабоченность Крога его фразой о самоубийстве.
Наконец, сегодняшнее происшествие. У Артура не осталось никаких сомнений. Почти бегом он бросился домой.
Дома он достал из ящика стола маленькую коробочку и нажал кнопку. Теперь оставалось только ждать.
Крог появился через несколько минут.
– Вы, должно быть, хотите обсудить сегодняшнее происшествие?
– Нет, – Артур казался спокойным. – Я, конечно, благодарен вам за спасение, но вызвал вас не поэтому. Видите ли, я стоял у окна, и мне пришла в голову любопытная мысль… Не хотите взглянуть?
Лейтенант невольно повернулся к окну, на которое указывал Беланов. В тот же момент Артур со всей силы ударил его правой в скулу. Крог, не ожидавший нападения, отлетел к стене. Не давая врагу опомниться, Артур нанес ему прямой удар в переносицу. Миссионер ударился затылком о стену и медленно сполз вниз. Артур нагнулся, быстро отцепил от пояса лейтенанта похожее на пистолет оружие, затем перевернул Крога на живот и связал ему ремнем руки за спиной. Потом он снова повернул миссионера лицом к себе и наставил на него пистолет. Крог смотрел мутным взглядом, по лицу его текла кровь.
– Значит, так, – сказал ему Артур. – Если хочешь жить, все мне расскажешь.
– Это… бессмысленно, господин Беланов, – шевельнул губами Крог. – Вы не можете меня убить. В этом случае… наши вернут время вспять и исправят прошлое…
Артур ткнул его в лицо стволом пистолета.
– Вот сейчас я проделаю дырку в твоей башке, а там посмотрим, воскресят ли тебя ваши фокусы со временем!
В глазах миссионера Беланов увидел то, что хотел увидеть. Страх! Сложные построения хронотеорий – это одно, а такой близкий, реальный, животный страх смерти – совсем другое. И страх победил.
– Что вы хотите?
– Говори все, как есть! Ведь я нахожусь в узле?
– Да… в узле…
– Какого диаметра?
– Это самый узкий узел на протяжении пяти столетий.
– И что же это за узел?
– В ближайшее время вы должны вновь сойтись с Эльзой… У вас родится сын. Его – и ваш – прямой потомок – Великий Лидер Ордон Гройт.
– В узле нахожусь именно я или Эльза?
– Именно вы. Женщина может быть и другая.
– Вот почему вы меня опекаете…
– Мы обеспечиваем вашу полную безопасность…
За дверью послышался шум. Резкий голос произнес:
– Господин Беланов, немедленно откройте! Это бессмысленно!
Артур вскочил, выбежал в другую комнату и заперся изнутри. Его худшие опасения подтвердились. Что теперь делать? Как бороться с миссионерами, умеющими корректировать прошлое? Очевидно, выход только один – уничтожить их в зародыше. И этот зародыш – он сам, Артур…
За дверью загремели шаги. Еще немного – и они ворвутся сюда. Артур повертел пистолет в руках, заглянул в ствол и вложил его в рот.
– Господин Беланов, не делайте этого! – голос за дверью был близок к истерике. – Подумайте, в жизни столько хорошего! Мы дадим вам все, чего вам не хватает!
Почему я, думал Артур. Ведь это же несправедливо! Из миллиардов жителей Земли – именно он! И потом, разве может человек отвечать – не за сына, не за внука – за далекого потомка?
За окном повисла граненая капля. В борту машины открывались люки.
Артур плотнее сжал зубами ствол оружия и ощутил отвратительный привкус железа. Его горло сдавил спазм, он хотел сглотнуть – и не мог. На лбу его выступил холодный пот.
– Господин Беланов! – это уже кричал Крог. – Может, вы хотите стать героем? Не станете! Вспомните, что я вам рассказывал про «парадокс дедушки»! Вместе с нами будет вышвырнут из истории и ваш подвиг!
Главное – никто меня не вынуждает, пронеслось в мозгу Артура. Я вполне могу не делать этого.
Запахло горелым. Миссионеры выжигали замок в двери. «Главное – не думать. Не успеть испугаться», – и тут же Артур почувствовал, как древний ужас смерти липким холодом разливается по его животу и груди, парализуя тело. Быстрее, пока он не овладел сознанием! Артур вздохнул, зажмурился, до боли сдавил зубами ствол и каким-то неестественным, судорожным движением нажал на спуск.
* * *
Стоял теплый солнечный день. Лето в этом году выдалось сухим и безоблачным. Многие жители покинули город, чтобы, как всегда, вернуться осенью, по окончании летних отпусков.
На старом городском кладбище, возле свежевырытой могилы, стояла небольшая группа людей. Это были те, кто пришел проводить в последний путь Артура Беланова. Кроме его сына Роберта, бывшей жены Эльзы и старых друзей, здесь никого не было.
– И все-таки я не могу понять, – говорил вполголоса Генрих, – почему он это сделал. У него не было никаких оснований, чтобы застрелиться.
– И вообще в последнее время он вел себя как-то странно, – отозвался Кромвальд. – Неожиданно приехал в наш город, был чем-то обеспокоен, а потом вдруг пошел, купил револьвер и…
– Друзья мои, – тихо произнес Петер, косясь на Эльзу, – как ни печально это признать, в последнее время Артур, по-видимому, был серьезно болен. Переутомление на работе, уединенный образ жизни – все это породило психическое расстройство. Маниакально-депрессивный психоз. Очень жаль, что я не заметил этого раньше. Бедный Артур!