Страница:
Лора, стоявшая рядом с Джулией, в ужасе отпрянула.
– Он сумасшедший!
– Он пьяный, – с отвращением проговорила их мать, которая провела Лору, готовую впасть в истерику, мимо попрошайки и благополучно усадила ее в карету. Потом протянула руку Джулии. – Садись быстрее.
Джулия не могла сдвинуться с места. Этот человек был таким истощенным. Одежда висела на нем так, словно под ней не было ничего, кроме дребезжащих костей.
– Джулия!
– Вы ничего не можете ему дать? – спросила она, отворачиваясь.
Мать крепко сжала ее руку и чуть ли не втащила в карету.
– На него не стоит тратить ни свою жалость, ни фартинги.
– Кто-нибудь должен позвать констебля, чтобы прогнать его, – с содроганием сказала Лора, устраиваясь в роскошно обитой карете Крейвенсмуров.
Сев напротив матери и сестры, Джулия выглянула в окно. Старик все еще стоял на том же месте, с жапким видом озираясь в поисках какого-нибудь благодетеля.
В этот момент на ступенях особняка появились четверо мужчин. Одним из них был виконт де Фонвийе.
Лора тихонько вскрикнула:
– Мама, вот он! Маркиз Стратфорд. Видите? Вон там! Среди них!
Она наклонилась вперед, чтобы лучше видеть маркиза, но Джулия не сводила глаз с другой, более широкоплечей и высокой фигуры. Фонвийе сбежал по ступенькам вниз и помахал своему кучеру, сидевшему на козлах кареты в длинной веренице карет.
Старик заковылял к Фонвийе. Он что-то сказал виконту, вероятно, сообщил о том, что ему предстоит аудиенция у короля и что ему необходимо украсить цветами своих женщин. Фонвийе отозвался на его слова, откинув голову назад и рассмеявшись громким глубоким смехом. Порывшись в кармане, он вытащил монету и швырнул ее старику, после чего он и его друзья направились к экипажу.
Джулия резко выдохнула воздух, когда их карета тронулась с места. Она не сознавала, что все это время сидела затаив дыхание.
Она в последний раз бросила взгляд на старика, когда тот раскрыл ладонь и посмотрел на милостыню. Потом снова сжал руку в кулак и поднял ее.
– Спасибочки, славный господин! – восторженно прокричал он, подпрыгивая.
«Должно быть, сумма изрядная», – подумала Джулия.
– Ты должен мне пару новых сапог, – проворчал Стратфорд. – Эта девчонка оттоптала мне все ноги.
– Будет сделано, – великодушно отозвался Рафаэль. Карета ухнула в яму, отчего всех четверых сильно подкинуло. Мартинвейл выругался, а Фонвийе продолжал улыбаться.
– Ты что-то в очень хорошем настроении, – заметил Стратфорд. – Это меня пугает.
– Не буду отрицать. Мартинвейл пробормотал:
– Ах, по-видимому, преследование невинных действует на тебя бодряще?
– Я не желаю, чтобы мне портили настроение, так что прекратите ваши замечания. Вы напоминаете мне мою бабушку.
Этверз рассмеялся:
– Ты же знаешь, она терпеть не может, когда ты ее так называешь.
– Да, я знаю.
– А как насчет девицы? Что она сказала, как себя вела?
– Девица… интересна. И на удивление привлекательна. Я полагаю, она прекрасно подходит для этого небольшого приключения.
Мартинвейл прикрыл глаза рукой и покачал головой. Стратфорд откинул голову на бархатную спинку сиденья.
– А я завяз в ее глупенькой сестрице. Мне повезет, если я выберусь из этой причуды благополучно.
– Посмотрим, купит ли тебе Фонвийе новую пару сапог! – загоготал Этверз.
– Просто не верится, что вы занимаетесь такими вещами, – сказал Мартинвейл. – Это слишком даже для тебя, Фонвийе.
– Возможно, ты утратил вкус к забавам. – В насмешливых словах Рафаэля слышалось что-то едкое. – Но мне кажется, что мы еще даже не начали измерять глубину нашей моральной развращенности.
– Похоже, ты доволен проведенным вечером, – заметил Мартинвейл.
Да, так оно и было. Эта девочка удивила его. Очаровательная, с восхитительно подвижным лицом и глазами, которые оказались цвета топаза – он никогда таких не видел. Прямая, разумная, ничего глупого или жеманного, как это обычно бывает с барышнями, считающими себя влюбленными. Жаль причинять ей боль, но об этом он не желает раздумывать. Ему нужно выиграть пари.
Мартинвейл мямлил что-то насчет развращенности. Этверз заинтересованно наклонился вперед:
– Что ты будешь делать дальше?
– Я устрою с ней встречу – вроде бы случайную, конечно. И обнаружится, что у нас много общего.
– А это так? – протяжно спросил Стратфорд.
– Понятия не имею. – Рафаэль вздохнул, как если бы объяснять свои поступки внезапно показалось ему скучным. – Вряд ли она разделяет мои интересы. Немногие женщины ее типа получают наслаждение от веселого партнера в постели, хорошего виски и высокой ставки в двадцать одно. Вот здесь-то твоя задача и становится важной, Стратфорд.
– Моя? Какое я имею к этому отношение?
– А как ты думаешь, почему я настоял, чтобы ты танцевал с ее сестрой? Эта девица станет ценным источником информации.
– Не хочешь же ты сказать, что я должен за ней ухаживать? Она простушка!
– Завтра ты нанесешь визит Лоре. Во время вашего разговора упомяни Джулию. Я уверен, ее не потребуется слишком подталкивать, чтобы заставить разговориться.
– Я не могу нанести ей визит. Мои родители собираются обручить меня с Люси Гленкоу.
Рафаэль долго изучал ноготь на своем большом пальце.
– Ты боишься, что я выиграю, если ты мне поможешь? На мгновение все затаили дыхание. Стратфорд колебался.
– У меня на завтра другие планы.
– Планы? – Это прозвучало скорее как вызов, чем как вопрос.
– Я собираюсь отоспаться после ночи, проведенной между пухлыми бедрами восхитительной шлюхи в заведении мадам Дельвины.
– Не будь смешным. – В голосе Рафаэля слышалась скука. – Ты не поедешь в заведение Дельвины.
– А куда мы едем? – спросил Этверз, совсем как взволнованный ребенок.
– На Бонд-стрит, номер тринадцать.
– В клуб Джексона?
– Заниматься боксом? – раздраженно протянул Стратфорд. – В такое время? Черт бы тебя побрал.
– Сегодня ночью я склонен заняться наиболее жестоким видом спорта. И, – добавил он, награждая Стратфорда ледяной улыбкой, – моим партнером на тренировке будешь ты.
Глава 3
– Он сумасшедший!
– Он пьяный, – с отвращением проговорила их мать, которая провела Лору, готовую впасть в истерику, мимо попрошайки и благополучно усадила ее в карету. Потом протянула руку Джулии. – Садись быстрее.
Джулия не могла сдвинуться с места. Этот человек был таким истощенным. Одежда висела на нем так, словно под ней не было ничего, кроме дребезжащих костей.
– Джулия!
– Вы ничего не можете ему дать? – спросила она, отворачиваясь.
Мать крепко сжала ее руку и чуть ли не втащила в карету.
– На него не стоит тратить ни свою жалость, ни фартинги.
– Кто-нибудь должен позвать констебля, чтобы прогнать его, – с содроганием сказала Лора, устраиваясь в роскошно обитой карете Крейвенсмуров.
Сев напротив матери и сестры, Джулия выглянула в окно. Старик все еще стоял на том же месте, с жапким видом озираясь в поисках какого-нибудь благодетеля.
В этот момент на ступенях особняка появились четверо мужчин. Одним из них был виконт де Фонвийе.
Лора тихонько вскрикнула:
– Мама, вот он! Маркиз Стратфорд. Видите? Вон там! Среди них!
Она наклонилась вперед, чтобы лучше видеть маркиза, но Джулия не сводила глаз с другой, более широкоплечей и высокой фигуры. Фонвийе сбежал по ступенькам вниз и помахал своему кучеру, сидевшему на козлах кареты в длинной веренице карет.
Старик заковылял к Фонвийе. Он что-то сказал виконту, вероятно, сообщил о том, что ему предстоит аудиенция у короля и что ему необходимо украсить цветами своих женщин. Фонвийе отозвался на его слова, откинув голову назад и рассмеявшись громким глубоким смехом. Порывшись в кармане, он вытащил монету и швырнул ее старику, после чего он и его друзья направились к экипажу.
Джулия резко выдохнула воздух, когда их карета тронулась с места. Она не сознавала, что все это время сидела затаив дыхание.
Она в последний раз бросила взгляд на старика, когда тот раскрыл ладонь и посмотрел на милостыню. Потом снова сжал руку в кулак и поднял ее.
– Спасибочки, славный господин! – восторженно прокричал он, подпрыгивая.
«Должно быть, сумма изрядная», – подумала Джулия.
– Ты должен мне пару новых сапог, – проворчал Стратфорд. – Эта девчонка оттоптала мне все ноги.
– Будет сделано, – великодушно отозвался Рафаэль. Карета ухнула в яму, отчего всех четверых сильно подкинуло. Мартинвейл выругался, а Фонвийе продолжал улыбаться.
– Ты что-то в очень хорошем настроении, – заметил Стратфорд. – Это меня пугает.
– Не буду отрицать. Мартинвейл пробормотал:
– Ах, по-видимому, преследование невинных действует на тебя бодряще?
– Я не желаю, чтобы мне портили настроение, так что прекратите ваши замечания. Вы напоминаете мне мою бабушку.
Этверз рассмеялся:
– Ты же знаешь, она терпеть не может, когда ты ее так называешь.
– Да, я знаю.
– А как насчет девицы? Что она сказала, как себя вела?
– Девица… интересна. И на удивление привлекательна. Я полагаю, она прекрасно подходит для этого небольшого приключения.
Мартинвейл прикрыл глаза рукой и покачал головой. Стратфорд откинул голову на бархатную спинку сиденья.
– А я завяз в ее глупенькой сестрице. Мне повезет, если я выберусь из этой причуды благополучно.
– Посмотрим, купит ли тебе Фонвийе новую пару сапог! – загоготал Этверз.
– Просто не верится, что вы занимаетесь такими вещами, – сказал Мартинвейл. – Это слишком даже для тебя, Фонвийе.
– Возможно, ты утратил вкус к забавам. – В насмешливых словах Рафаэля слышалось что-то едкое. – Но мне кажется, что мы еще даже не начали измерять глубину нашей моральной развращенности.
– Похоже, ты доволен проведенным вечером, – заметил Мартинвейл.
Да, так оно и было. Эта девочка удивила его. Очаровательная, с восхитительно подвижным лицом и глазами, которые оказались цвета топаза – он никогда таких не видел. Прямая, разумная, ничего глупого или жеманного, как это обычно бывает с барышнями, считающими себя влюбленными. Жаль причинять ей боль, но об этом он не желает раздумывать. Ему нужно выиграть пари.
Мартинвейл мямлил что-то насчет развращенности. Этверз заинтересованно наклонился вперед:
– Что ты будешь делать дальше?
– Я устрою с ней встречу – вроде бы случайную, конечно. И обнаружится, что у нас много общего.
– А это так? – протяжно спросил Стратфорд.
– Понятия не имею. – Рафаэль вздохнул, как если бы объяснять свои поступки внезапно показалось ему скучным. – Вряд ли она разделяет мои интересы. Немногие женщины ее типа получают наслаждение от веселого партнера в постели, хорошего виски и высокой ставки в двадцать одно. Вот здесь-то твоя задача и становится важной, Стратфорд.
– Моя? Какое я имею к этому отношение?
– А как ты думаешь, почему я настоял, чтобы ты танцевал с ее сестрой? Эта девица станет ценным источником информации.
– Не хочешь же ты сказать, что я должен за ней ухаживать? Она простушка!
– Завтра ты нанесешь визит Лоре. Во время вашего разговора упомяни Джулию. Я уверен, ее не потребуется слишком подталкивать, чтобы заставить разговориться.
– Я не могу нанести ей визит. Мои родители собираются обручить меня с Люси Гленкоу.
Рафаэль долго изучал ноготь на своем большом пальце.
– Ты боишься, что я выиграю, если ты мне поможешь? На мгновение все затаили дыхание. Стратфорд колебался.
– У меня на завтра другие планы.
– Планы? – Это прозвучало скорее как вызов, чем как вопрос.
– Я собираюсь отоспаться после ночи, проведенной между пухлыми бедрами восхитительной шлюхи в заведении мадам Дельвины.
– Не будь смешным. – В голосе Рафаэля слышалась скука. – Ты не поедешь в заведение Дельвины.
– А куда мы едем? – спросил Этверз, совсем как взволнованный ребенок.
– На Бонд-стрит, номер тринадцать.
– В клуб Джексона?
– Заниматься боксом? – раздраженно протянул Стратфорд. – В такое время? Черт бы тебя побрал.
– Сегодня ночью я склонен заняться наиболее жестоким видом спорта. И, – добавил он, награждая Стратфорда ледяной улыбкой, – моим партнером на тренировке будешь ты.
Глава 3
Дверь в кабинет резко распахнулась, и Джулия быстро обернулась, спрятав за спину книгу, которую читала. Одна из ее младших сестер, Лия, хорошенькая девочка с блестящими каштановыми волосами и большими карими глазами, стояла в дверях, приоткрыв ротик. Ей было шестнадцать лет – на три года меньше, чем Джулии, между ними была восемнадцатилетняя Лора. Дальше шла Хоуп, двенадцати лет, затем Мария, восьми.
– Ты ни за что не догадаешься, кто пришел! – с воодушевлением сообщила Лия.
– Тогда и пытаться не стоит.
– Маркиз Стратфорд!
Джулия уронила книгу. Книга со стуком упала позади нее. Она уже знала, что маркиз был одним из закадычных друзей Фонвийе. Четверо друзей повсюду бывали вместе.
– Он один? – спросила она.
– Да, конечно. Он пришел с визитом к Лоре! Она наверху, прихорашивается. Мама провела его в гостиную, встретив очень любезно. – Она замолчала, упершись кулачком в свое плоское бедро. – А ты что здесь делаешь? Ты же знаешь, мама не любит, когда ты роешься в книгах герцога.
– Герцог не возражает, – пожала плечами Джулия. Герцог и герцогиня Крейвенсмур не имели ничего против того, чтобы дети Броуди пользовались чем-то в их доме. Мистер и миссис Броуди, однако, придерживались иного мнения. Пять девочек получили строгие указания находиться по большей части в своих красиво убранных спальнях и спускаться вниз только ко второму завтраку и чаю. И во время трапез хранить молчание. Если кто-то обращался непосредственно к ним, им разрешалось давать лишь короткие ответы, чтобы не привлекать к себе всеобщего внимания.
Особенно миссис Броуди была против того, чтобы Джулия пользовалась библиотекой герцога, несмотря на то что этот общительный человек искренне поощрял интерес девушки к чтению. Она считала, что книги забивают молодым леди головы такими вещами, знать о которых им опасно.
– Я только вытирала пыль.
Лия быстро наклонилась и схватила книгу, лежащую за спиной сестры.
– Отдай, – сказала Джулия.
– А это что? Что такое фэ-а-рэ-о-эн-ы? Мама знает, что ты это читаешь?
– Лия, прошу тебя, отдай мою книгу – то есть книгу герцога.
Лия пожала плечами и протянула сестре книгу. Джулия взяла ее и благоговейно провела рукой по кожаному переплету.
– Это фараоны.
– Ой, да ладно. Ты выйдешь поздороваться с маркизом? Интересно, что он скажет. Я знаю, как можно узнать, что происходит, так, чтобы никто ничего не заметил. – Она замолчала, широко раскрыв глаза и осознав, что выдала себя. Ее лукавый хитрый взгляд многозначительно указал на книгу, которую держала в руках Джулия. – Ты ведь никому не скажешь, правда?
– Господи, моя сестрица – шантажистка.
Но на самом деле Джулия была рада согласиться на предложенные условия.
– Мисс Джулия, – просунула голову в дверь Бетти, горничная. – Мистер Саймон спрашивает, примете ли вы его.
– А маркиз еще не ушел? – осведомилась Лия. Бетти ответила вежливо:
– Кажется, маркиз добился разрешения сопровождать мисс Лору в парк.
– Матушка позволила ей отправиться с ним в парк! – воскликнула Лия в ту минуту, когда в библиотеку вошел Саймон.
Вид у него был смущенный. Младшая сестра Джулии тут же выпорхнула из библиотеки. Горничная вежливо присела и последовала за ней. Джулия стояла с чопорным видом, прижимая к груди книгу о фараонах.
– Здравствуйте, Саймон.
Тот поклонился – тоже чопорно. Потом спросил, нахмурившись:
– Кто это идет в парк?
– Если это вас так интересует, маркиз Стратфорд нанес визит Лоре. Мама разрешила им прогуляться.
Ее холодный тон заставил его одуматься.
– Простите меня за дерзость. Я пришел сюда не для… Я пришел, чтобы… Понимаете, я решил… что… я… я должен извиниться перед вами.
– Извиниться? – Она крайне удивилась. – Я думала, что вы все еще сердитесь.
Саймон улыбнулся.
– Ну да, признаюсь, я нелегко переношу такие вещи. Но и вы тоже были не правы, – заметил он, поднимая руку в знак того, что хочет предупредить всякое проявление благодарности за свое великодушное раскаяние, – потому что я по-прежнему считаю, что Фонвийе и его дружки – один из которых, должен добавить, в данный момент разгуливает с вашей сестрицей – люди самого дурного сорта. Но я согласен, что моя реакция была слишком сильной, поскольку вы никак не могли знать, какой это ужасный человек. Если бы вы это знали, то, конечно же, не вели бы себя так необдуманно.
Такое извинение очень сильно походило на выговор. Однако Джулия была слишком рада, что эта маленькая буря улеглась, и удержалась от замечания.
– Извинения приняты, – сказала она.
– Приняты? Вот и хорошо. – Он снова улыбнулся и шагнул к ней.
Джулия быстро отодвинулась от него.
– Моя младшая сестрица сообщила, что умеет подслушивать так, что ее при этом никто не видит, – тактично объяснила она. – Когда вы вошли, мы как раз обсуждали эту ее способность.
– Лия? Вот лисичка!
– Могу я предложить вам чаю?
– С удовольствием. Мы можем пить его здесь.
– Вот и чудно. Мне нравится находиться в обществе этих старых томов. Я позвоню Бетти.
И Джулия пошла к звонку, которым вызывают слуг. Когда она вернулась, Саймон был серьезен.
– Сегодня у меня как-то нет настроения вести светские разговоры с вашей матушкой и герцогиней. – Он бросил на нее почти укоризненный взгляд. – Дело в том, что я не очень хорошо спал сегодня.
– Очень жаль, – сказала Джулия вместо извинения, которого от нее ждали. Ей было решительно неловко, что она не произнесла этих двух слов – «прошу прощения», – но она и не чувствовала себя виноватой.
Принесли чай. Ожидая, пока Бетти накроет на стол, Саймон сказал:
– Понимаете, мне не нравится, что Стратфорду приглянулась ваша сестра. От них одно беспокойство, от этих четверых негодяев, и ваши родители хорошо бы сделали, если бы отказались принимать их.
– А что именно плохого сделали Фонвийе и его друзья? – спросила Джулия, усаживаясь в старое кожаное кресло и протягивая руку за чайником.
– Джулия, дело не в том, что они делают. – От снисходительного тона Саймона ей стало неловко, в особенности в присутствии Бетти. – Дело в том, каковы они. Я знаю, что вы никогда не сталкивались с такого рода вещами, и это хорошо, но, к сожалению, в этом мире существует зло, а люди, подобные Фонвийе, просто пропитаны им.
Зло? Наливая Саймону чай и опуская в чашку три куска сахара, Джулия вспомнила, как Фонвийе бросил безумному нищему монету. Была ли это гинея? Или шиллинг?
– Зло во всем, что они делают, – продолжал Саймон, откидываясь к спинке своего кресла. Он протянул руку за чашкой. Джулия подала ее. – Фонвийе посвятил себя беспутному образу жизни. Если он, Джулия, будет продолжать в том же духе, никто из порядочных людей не станет с ним знаться.
Джулия наклонила голову над своей чашкой, рассеянно глядя в пар, клубящийся над янтарным напитком. Она услышала тяжелый вздох Саймона.
– Прошу прощения, я снова читаю вам лекцию. Мне бы хотелось чем-то расплатиться за это. – его звучал теперь мягко, почти покаянно. – Скажите, вам не хотелось бы пойти куда-нибудь? Я подумал, что мы могли бы сходить в Королевскую академию искусств.
Джулия удивленно подняла на него глаза.
Саймон улыбнулся, глядя на нее приветливо и ласково, и ее переполнила нежность к этому человеку.
– Сейчас там выставлено собрание из Италии! – воскликнула она. – Откуда вы узнали, что я люблю искусство Возрождения?
– Любите? – Он поставил чашку на стол и встал. – Вообще-то я этого не знал. – Он протянул девушке руку и помог встать. – Наверное, это одно из тех мгновений, когда у мужчины появляется ясновидение в отношении той, которую он… высоко ценит. – И он прикоснулся к ее лицу.
Саймон уже наклонялся к ней, как вдруг она вспомнила.
– Лия, – прошептала она. – Вдруг она подсматривает?
Он замешкался, словно взвешивая последствия, к которым приведет его уступка себе. С явным усилием он отстранился.
– Вы правы. Наверное, нам все же следует присоединиться к дамам в гостиной. Игра в вист может оказаться приятным способом провести эти послеполуденные часы. – Саймон согнул руку в локте. – Пойдемте?
Джулия дрожала всем телом. Она испытывала странное облегчение от того, что он ее не поцеловал, и сказала себе, что причиной тому – опасение, не подсматривают ли за ними. Но все же… ей было как-то не по себе.
Тревожные мысли кружили в ее голове, вызывая непроходящее беспокойство, когда она сидела за партией роббера, потом за еще одной. По мере того как день клонился к вечеру, у нее появилось волнующее ощущение, будто что-то изменилось, – и почему-то ей казалось, что изменилась она сама.
Рафаэль стоял, прислонившись плечом к стене, сложив руки на груди и глядя на вход в музей. Вынув из кармана часы, он проверил время. Какая-то пара медленно прошла мимо, мужчина поднял на Рафаэля лорнет. Тот в ответ сердито взглянул на него, и когда мужчина отвел глаза, почувствовал удовлетворение.
«Опаздывают», – мысленно проворчал он. Он терпеть не мог, когда его заставляли ждать.
И без того у него дурное настроение. Обернувшись через плечо на разноцветную тумбу, рекламирующую выставку флорентийской живописи, он почувствовал, как мускулы у него напряглись. Почему, черт побери, вышло так, что Италия стала родиной искусства?
Подъехала карета с гербом Крейвенсмуров, и Рафаэль выпрямился. Повернувшись, он медленно пересек двор, заплатил за вход и вошел в Королевскую академию искусств. Потом быстро смешался с посетителями, бродившими по первому залу.
Он делал вид, что рассматривает картины, и не спешил. Вскоре вновь прибывшие тоже вошли в зал. Наконец Рафаэль услышал голос Стратфорда, с достаточно натуральным удивлением окликнувший его по имени. Он стер с лица всякое выражение и оглянулся.
Стратфорд был единственным мужчиной, сопровождавшим трех женщин – Лору, Джулию и герцогиню Крейвенсмур, опекавшую молодых девушек. Саймона Блейка, разумеется, с ними не было. Полученной в последнюю минуту записки от его поверенного – не очень-то щепетильного малого, имевшего склонность к определенному развлечению, о чем Рафаэль узнал случайно, – оказалось достаточно, чтобы избавиться от этой помехи. Иногда собственная изобретательность казалась Рафаэлю поразительной.
Он твердо решил, не теряя времени, сблизиться с Джулией Броуди.
Она стояла под руку с герцогиней. Ее глаза цвета топаза стали огромными и испуганными, когда она его узнала. Их красота подействовала на него странным образом – как хорошо направленный прямой удар в живот.
Рафаэль притворился, что не узнает ее. Отведя взгляд, он обратился к другу:
– Стратфорд, какая неожиданная встреча!
– Неужели? Но ведь я, кажется, говорил, что собираюсь сопроводить младшую мисс Броуди в академию.
– Ах да, теперь припоминаю. Видимо, именно это и подсказало мне идею посетить выставку, хотя тогда я этого не осознал. Странно, как иногда все получается.
Стратфорд сделал вид, что вспомнил о приличиях, и представил его дамам.
Единственной вольностью, которую Рафаэль позволил себе, когда его знакомили с Джулией, было то, что он слегка прищурил глаза и выгнул уголки рта. Их предыдущая встреча была тайной, принадлежащей только им двоим, – первая из множества подобных тайн, которые он планировал.
Девушка слегка зарделась, на ее высоких скулах появился весьма идущий ей румянец. Рафаэль задержал на ней взгляд на долю секунды дольше, чем полагалось, потом обратился к ее сестре, а затем к герцогине. Низко склонившись над хрупкой ручкой этой последней, он слегка коснулся ее губами. Подняв голову, он улыбнулся, глядя в ее изборожденное морщинами лицо.
– Рафаэль Жискар, виконт де Фонвийе, ваша светлость. К вашим услугам.
Глаза старой дамы сверкнули, она улыбнулась:
– Вот уж воистину удовольствие, молодой денди. Выпрямившись, он обратился к Стратфорду:
– Мой дорогой друг, как вам удалось окружить себя таким количеством красавиц? Просто завидно.
Лора хихикнула. Джулия опустила взгляд на свои сложенные руки, которые выдавали ее волнение. Рафаэлю страшно захотелось двинуться дальше. С несвойственным ему нетерпением он подумал: «Ну давай же, Стратфорд, пригласи меня присоединиться к вам, быстрее».
Как и было условлено, Стратфорд сказал:
– Полагаю, вы могли бы присоединиться к нам, если хотите.
Рафаэль улыбнулся с таким видом, будто эта мысль не приходила ему в голову. Склонив голову перед герцогиней, он спросил:
– Вы не возражаете, ваша светлость? – Его глаза были устремлены на старую даму, но каждый его нерв ощущал смятение ее рыжеволосой спутницы.
Если такое морщинистое, иссохшее лицо и могло покраснеть, то это явно произошло. Рафаэль предложил ей опереться о его руку.
– Мы хотим посмотреть кое-какие картины, – зачем-то сказала она, просунув свои костлявые пальцы под его согнутый локоть.
– Это будет замечательно, – заверила ее Джулия. В ее голосе слышалось нетерпеливое предчувствие. – Мне просто не верится. Итальянское собрание, ваша светлость.
Вид у герцогини был растерянный.
– Но я не знаю, куда идти. Спросите у него.
Джулия огляделась и нежно погладила старуху по руке. Рафаэль проскользнул между нею и герцогиней и предложил девушке свободную руку.
– Мисс Броуди, окажите мне честь.
Ее охватило смятение. Он не мог не понимать, что ведет себя с непростительной дерзостью. И она это понимала. Джулия отвела глаза, словно выискивая кого-то, кто объяснил бы ей, что делать с этой загадкой. Но Стратфорд уже увлек ее сестру – вихрь голубых юбок и развевающихся белокурых локонов.
Рафаэлю хотелось, чтобы она согласилась.
– Конечно, – промямлила в конце концов Джулия.
Ее рука в перчатке легко легла на его локоть. Он остро ощутил это легчайшее прикосновение, когда они направились к первой стене с живописью.
Герцогиня огляделась и прищурилась.
– Ах, это старый дом Берлингтона. Я часто бывала здесь девушкой. – Лицо у нее погрустнело. – Да, то было чудное время.
– Теперь здесь музей, – довольно громко проговорила Джулия. – Здесь уже многие годы никто не живет. Берлингтона уже нет.
– Шампанского нет? – переспросила герцогиня смущенно. – Здесь подают шампанское? Нет, я не буду его пить. От него я засыпаю.
– Мы пришли сюда смотреть картины, ваша светлость, – напомнила ей Джулия. – Пойдемте. Сюда.
Когда Рафаэль понял, что дама плохо слышит, он чуть было не расхохотался во весь голос. Воистину судьба на его стороне! Во-первых, мисс Джулия Броуди оказалась девушкой необычайно привлекательной – особенно сегодня, когда ее волосы цвета бледной меди прямо-таки пылают при свете солнца, а от ее потрясающего цвета лица просто пышет энергией. А кроме того, дама, сопровождающая девушек, оказалась глухой, вероятно, даже полубезумной старой матроной, которую он очаровал так легко, словно это была шестнадцатилетняя барышня, только что покинувшая детскую.
Он подвел их к первой картине. Это была «Весна».
– Вы любите Боттичелли, ваша светлость? – спросил он. Герцогиня наморщила нос:
– Нет, итальянская кухня мне не нравится.
– Да, – сказал Рафаэль, кивая с умным видом. – Я бы сказал – они слишком увлекаются помидорами.
– И они, и французы очень уж увлекаются чесноком, – отозвалась герцогиня с решительным кивком.
Рафаэль бросил на Джулию понимающий взгляд и усмехнулся.
– А кто все эти люди? – поинтересовалась герцогиня, щурясь на произведение искусства.
– Это Венера, – указала Джулия на центральную фигуру. – Видите, как она главенствует над всеми? А вот это Весна, она разбрасывает цветы. И Флора, которую преследует противный Зефир. – Ее волнение возросло, когда она взглянула на следующую фигуру. – А это возлюбленный Венеры, Марс, он не обращает на нее никакого внимания! А вот Грации, они танцуют, став в круг. – Она подошла к картине ближе, рассматривая двух из трех сестер, изображенных смотрящими друг на друга с серьезным и таинственным видом. – Лица у Боттичелли необычайно красивы. Видите, как он уловил спокойствие и таинственность.
Джулия посмотрела на Рафаэля и тут же отвела взгляд.
– Как чудесно вы анализируете, – сказал он. – Вы согласны, ваша светлость?
Герцогиня снова смешалась и стала внимательнее вглядываться в картину.
Рафаэль наклонился к ее уху:
– Если хотите, можете отдохнуть вон там, пока мы будем осматривать выставку.
Он подвел герцогиню к диванчику и бросил многозначительный взгляд на Стратфорда, чтобы заставить того повести Лору совсем не в том направлении, куда они шли.
И оставить его наедине с Джулией.
Удобно устроив герцогиню на мягком диванчике, он вернулся к девушке, и они снова пошли по залу. Она держалась скованно, но Рафаэль чувствовал ее волнение.
– А что вы думаете о флорентийских художниках, мисс Броуди? – вежливо осведомился он.
– Их работы, разумеется, великолепны.
Они перешли к следующему ряду картин и остановились.
– Я один раз ездила в Италию с отцом. Рафаэль незаметно придвинулся к ней.
– Похоже, вам известно об итальянском искусстве куда больше, чем туристу-верхогляду. Вы очень проницательны, мисс Броуди.
Как и следовало ожидать, Джулия сделала то, что делают все хорошо воспитанные леди, услышав смелый комплимент, – переменила тему разговора.
– Вы очень добры к герцогине.
– Она славная женщина. Кроме того, как утверждает молва, главный мой порок очаровывать невинных. Вероятно, это необходимо перед тем, как я их развращу. Вы, разумеется, уже наслышаны об этом.
Они остановились перед скульптурой Донателло, и ее взгляд выдал сообразительность, которой не положено обладать женщинам ее круга.
– Какие странные вещи вы говорите. Рафаэль пожал плечами.
– Я не скрываю своих пороков, мисс Броуди. Я также знаю, что не принадлежу к тем людям, которых одобряет ваш сэр Саймон.
Она отвела глаза, ровно настолько соглашаясь с этим, насколько ему хотелось. И он продолжал:
– Полагаю, он не был доволен, найдя вас в моем обществе вчера вечером. Вам следовало бы послушаться его, мисс Броуди. Судя по тому, что я слышал, Саймон Блейк – хороший человек.
Джулия склонила голову набок, словно обдумывая его слова. Результат был очень приятен ему, Рафаэль не мог в этом не признаться. Он почувствовал, как сердце у него екнуло.
– Но герцогиня не возражает против вас, не так ли?
– Герцогиня Крейвенсмур – добрая душа, которая может простить самого Сатану. – Тут он улыбнулся.
После неуверенного молчания Джулия тоже улыбнулась.
И вдруг он представил себе, как она лежит под ним, не отрывая от него взгляда, раскрыв, как сейчас, свои пухлые губы, и это подействовало на него как удар, от которого захватило дух.
Рафаэль быстро отвернулся и стал рассматривать висящую перед ним картину. Это было волнующее изображение огромного орла, парящего над человеком в цепях. Обреченный на постоянные муки Прометей. Прилетавший каждый день орел расклевывал его печень, снова отраставшую за ночь. Таким было наказание мифического героя, укравшего огонь у богов и передавшего его людям.
Джулия содрогнулась и отвернулась от этой драматической сцены.
– Ты ни за что не догадаешься, кто пришел! – с воодушевлением сообщила Лия.
– Тогда и пытаться не стоит.
– Маркиз Стратфорд!
Джулия уронила книгу. Книга со стуком упала позади нее. Она уже знала, что маркиз был одним из закадычных друзей Фонвийе. Четверо друзей повсюду бывали вместе.
– Он один? – спросила она.
– Да, конечно. Он пришел с визитом к Лоре! Она наверху, прихорашивается. Мама провела его в гостиную, встретив очень любезно. – Она замолчала, упершись кулачком в свое плоское бедро. – А ты что здесь делаешь? Ты же знаешь, мама не любит, когда ты роешься в книгах герцога.
– Герцог не возражает, – пожала плечами Джулия. Герцог и герцогиня Крейвенсмур не имели ничего против того, чтобы дети Броуди пользовались чем-то в их доме. Мистер и миссис Броуди, однако, придерживались иного мнения. Пять девочек получили строгие указания находиться по большей части в своих красиво убранных спальнях и спускаться вниз только ко второму завтраку и чаю. И во время трапез хранить молчание. Если кто-то обращался непосредственно к ним, им разрешалось давать лишь короткие ответы, чтобы не привлекать к себе всеобщего внимания.
Особенно миссис Броуди была против того, чтобы Джулия пользовалась библиотекой герцога, несмотря на то что этот общительный человек искренне поощрял интерес девушки к чтению. Она считала, что книги забивают молодым леди головы такими вещами, знать о которых им опасно.
– Я только вытирала пыль.
Лия быстро наклонилась и схватила книгу, лежащую за спиной сестры.
– Отдай, – сказала Джулия.
– А это что? Что такое фэ-а-рэ-о-эн-ы? Мама знает, что ты это читаешь?
– Лия, прошу тебя, отдай мою книгу – то есть книгу герцога.
Лия пожала плечами и протянула сестре книгу. Джулия взяла ее и благоговейно провела рукой по кожаному переплету.
– Это фараоны.
– Ой, да ладно. Ты выйдешь поздороваться с маркизом? Интересно, что он скажет. Я знаю, как можно узнать, что происходит, так, чтобы никто ничего не заметил. – Она замолчала, широко раскрыв глаза и осознав, что выдала себя. Ее лукавый хитрый взгляд многозначительно указал на книгу, которую держала в руках Джулия. – Ты ведь никому не скажешь, правда?
– Господи, моя сестрица – шантажистка.
Но на самом деле Джулия была рада согласиться на предложенные условия.
– Мисс Джулия, – просунула голову в дверь Бетти, горничная. – Мистер Саймон спрашивает, примете ли вы его.
– А маркиз еще не ушел? – осведомилась Лия. Бетти ответила вежливо:
– Кажется, маркиз добился разрешения сопровождать мисс Лору в парк.
– Матушка позволила ей отправиться с ним в парк! – воскликнула Лия в ту минуту, когда в библиотеку вошел Саймон.
Вид у него был смущенный. Младшая сестра Джулии тут же выпорхнула из библиотеки. Горничная вежливо присела и последовала за ней. Джулия стояла с чопорным видом, прижимая к груди книгу о фараонах.
– Здравствуйте, Саймон.
Тот поклонился – тоже чопорно. Потом спросил, нахмурившись:
– Кто это идет в парк?
– Если это вас так интересует, маркиз Стратфорд нанес визит Лоре. Мама разрешила им прогуляться.
Ее холодный тон заставил его одуматься.
– Простите меня за дерзость. Я пришел сюда не для… Я пришел, чтобы… Понимаете, я решил… что… я… я должен извиниться перед вами.
– Извиниться? – Она крайне удивилась. – Я думала, что вы все еще сердитесь.
Саймон улыбнулся.
– Ну да, признаюсь, я нелегко переношу такие вещи. Но и вы тоже были не правы, – заметил он, поднимая руку в знак того, что хочет предупредить всякое проявление благодарности за свое великодушное раскаяние, – потому что я по-прежнему считаю, что Фонвийе и его дружки – один из которых, должен добавить, в данный момент разгуливает с вашей сестрицей – люди самого дурного сорта. Но я согласен, что моя реакция была слишком сильной, поскольку вы никак не могли знать, какой это ужасный человек. Если бы вы это знали, то, конечно же, не вели бы себя так необдуманно.
Такое извинение очень сильно походило на выговор. Однако Джулия была слишком рада, что эта маленькая буря улеглась, и удержалась от замечания.
– Извинения приняты, – сказала она.
– Приняты? Вот и хорошо. – Он снова улыбнулся и шагнул к ней.
Джулия быстро отодвинулась от него.
– Моя младшая сестрица сообщила, что умеет подслушивать так, что ее при этом никто не видит, – тактично объяснила она. – Когда вы вошли, мы как раз обсуждали эту ее способность.
– Лия? Вот лисичка!
– Могу я предложить вам чаю?
– С удовольствием. Мы можем пить его здесь.
– Вот и чудно. Мне нравится находиться в обществе этих старых томов. Я позвоню Бетти.
И Джулия пошла к звонку, которым вызывают слуг. Когда она вернулась, Саймон был серьезен.
– Сегодня у меня как-то нет настроения вести светские разговоры с вашей матушкой и герцогиней. – Он бросил на нее почти укоризненный взгляд. – Дело в том, что я не очень хорошо спал сегодня.
– Очень жаль, – сказала Джулия вместо извинения, которого от нее ждали. Ей было решительно неловко, что она не произнесла этих двух слов – «прошу прощения», – но она и не чувствовала себя виноватой.
Принесли чай. Ожидая, пока Бетти накроет на стол, Саймон сказал:
– Понимаете, мне не нравится, что Стратфорду приглянулась ваша сестра. От них одно беспокойство, от этих четверых негодяев, и ваши родители хорошо бы сделали, если бы отказались принимать их.
– А что именно плохого сделали Фонвийе и его друзья? – спросила Джулия, усаживаясь в старое кожаное кресло и протягивая руку за чайником.
– Джулия, дело не в том, что они делают. – От снисходительного тона Саймона ей стало неловко, в особенности в присутствии Бетти. – Дело в том, каковы они. Я знаю, что вы никогда не сталкивались с такого рода вещами, и это хорошо, но, к сожалению, в этом мире существует зло, а люди, подобные Фонвийе, просто пропитаны им.
Зло? Наливая Саймону чай и опуская в чашку три куска сахара, Джулия вспомнила, как Фонвийе бросил безумному нищему монету. Была ли это гинея? Или шиллинг?
– Зло во всем, что они делают, – продолжал Саймон, откидываясь к спинке своего кресла. Он протянул руку за чашкой. Джулия подала ее. – Фонвийе посвятил себя беспутному образу жизни. Если он, Джулия, будет продолжать в том же духе, никто из порядочных людей не станет с ним знаться.
Джулия наклонила голову над своей чашкой, рассеянно глядя в пар, клубящийся над янтарным напитком. Она услышала тяжелый вздох Саймона.
– Прошу прощения, я снова читаю вам лекцию. Мне бы хотелось чем-то расплатиться за это. – его звучал теперь мягко, почти покаянно. – Скажите, вам не хотелось бы пойти куда-нибудь? Я подумал, что мы могли бы сходить в Королевскую академию искусств.
Джулия удивленно подняла на него глаза.
Саймон улыбнулся, глядя на нее приветливо и ласково, и ее переполнила нежность к этому человеку.
– Сейчас там выставлено собрание из Италии! – воскликнула она. – Откуда вы узнали, что я люблю искусство Возрождения?
– Любите? – Он поставил чашку на стол и встал. – Вообще-то я этого не знал. – Он протянул девушке руку и помог встать. – Наверное, это одно из тех мгновений, когда у мужчины появляется ясновидение в отношении той, которую он… высоко ценит. – И он прикоснулся к ее лицу.
Саймон уже наклонялся к ней, как вдруг она вспомнила.
– Лия, – прошептала она. – Вдруг она подсматривает?
Он замешкался, словно взвешивая последствия, к которым приведет его уступка себе. С явным усилием он отстранился.
– Вы правы. Наверное, нам все же следует присоединиться к дамам в гостиной. Игра в вист может оказаться приятным способом провести эти послеполуденные часы. – Саймон согнул руку в локте. – Пойдемте?
Джулия дрожала всем телом. Она испытывала странное облегчение от того, что он ее не поцеловал, и сказала себе, что причиной тому – опасение, не подсматривают ли за ними. Но все же… ей было как-то не по себе.
Тревожные мысли кружили в ее голове, вызывая непроходящее беспокойство, когда она сидела за партией роббера, потом за еще одной. По мере того как день клонился к вечеру, у нее появилось волнующее ощущение, будто что-то изменилось, – и почему-то ей казалось, что изменилась она сама.
Рафаэль стоял, прислонившись плечом к стене, сложив руки на груди и глядя на вход в музей. Вынув из кармана часы, он проверил время. Какая-то пара медленно прошла мимо, мужчина поднял на Рафаэля лорнет. Тот в ответ сердито взглянул на него, и когда мужчина отвел глаза, почувствовал удовлетворение.
«Опаздывают», – мысленно проворчал он. Он терпеть не мог, когда его заставляли ждать.
И без того у него дурное настроение. Обернувшись через плечо на разноцветную тумбу, рекламирующую выставку флорентийской живописи, он почувствовал, как мускулы у него напряглись. Почему, черт побери, вышло так, что Италия стала родиной искусства?
Подъехала карета с гербом Крейвенсмуров, и Рафаэль выпрямился. Повернувшись, он медленно пересек двор, заплатил за вход и вошел в Королевскую академию искусств. Потом быстро смешался с посетителями, бродившими по первому залу.
Он делал вид, что рассматривает картины, и не спешил. Вскоре вновь прибывшие тоже вошли в зал. Наконец Рафаэль услышал голос Стратфорда, с достаточно натуральным удивлением окликнувший его по имени. Он стер с лица всякое выражение и оглянулся.
Стратфорд был единственным мужчиной, сопровождавшим трех женщин – Лору, Джулию и герцогиню Крейвенсмур, опекавшую молодых девушек. Саймона Блейка, разумеется, с ними не было. Полученной в последнюю минуту записки от его поверенного – не очень-то щепетильного малого, имевшего склонность к определенному развлечению, о чем Рафаэль узнал случайно, – оказалось достаточно, чтобы избавиться от этой помехи. Иногда собственная изобретательность казалась Рафаэлю поразительной.
Он твердо решил, не теряя времени, сблизиться с Джулией Броуди.
Она стояла под руку с герцогиней. Ее глаза цвета топаза стали огромными и испуганными, когда она его узнала. Их красота подействовала на него странным образом – как хорошо направленный прямой удар в живот.
Рафаэль притворился, что не узнает ее. Отведя взгляд, он обратился к другу:
– Стратфорд, какая неожиданная встреча!
– Неужели? Но ведь я, кажется, говорил, что собираюсь сопроводить младшую мисс Броуди в академию.
– Ах да, теперь припоминаю. Видимо, именно это и подсказало мне идею посетить выставку, хотя тогда я этого не осознал. Странно, как иногда все получается.
Стратфорд сделал вид, что вспомнил о приличиях, и представил его дамам.
Единственной вольностью, которую Рафаэль позволил себе, когда его знакомили с Джулией, было то, что он слегка прищурил глаза и выгнул уголки рта. Их предыдущая встреча была тайной, принадлежащей только им двоим, – первая из множества подобных тайн, которые он планировал.
Девушка слегка зарделась, на ее высоких скулах появился весьма идущий ей румянец. Рафаэль задержал на ней взгляд на долю секунды дольше, чем полагалось, потом обратился к ее сестре, а затем к герцогине. Низко склонившись над хрупкой ручкой этой последней, он слегка коснулся ее губами. Подняв голову, он улыбнулся, глядя в ее изборожденное морщинами лицо.
– Рафаэль Жискар, виконт де Фонвийе, ваша светлость. К вашим услугам.
Глаза старой дамы сверкнули, она улыбнулась:
– Вот уж воистину удовольствие, молодой денди. Выпрямившись, он обратился к Стратфорду:
– Мой дорогой друг, как вам удалось окружить себя таким количеством красавиц? Просто завидно.
Лора хихикнула. Джулия опустила взгляд на свои сложенные руки, которые выдавали ее волнение. Рафаэлю страшно захотелось двинуться дальше. С несвойственным ему нетерпением он подумал: «Ну давай же, Стратфорд, пригласи меня присоединиться к вам, быстрее».
Как и было условлено, Стратфорд сказал:
– Полагаю, вы могли бы присоединиться к нам, если хотите.
Рафаэль улыбнулся с таким видом, будто эта мысль не приходила ему в голову. Склонив голову перед герцогиней, он спросил:
– Вы не возражаете, ваша светлость? – Его глаза были устремлены на старую даму, но каждый его нерв ощущал смятение ее рыжеволосой спутницы.
Если такое морщинистое, иссохшее лицо и могло покраснеть, то это явно произошло. Рафаэль предложил ей опереться о его руку.
– Мы хотим посмотреть кое-какие картины, – зачем-то сказала она, просунув свои костлявые пальцы под его согнутый локоть.
– Это будет замечательно, – заверила ее Джулия. В ее голосе слышалось нетерпеливое предчувствие. – Мне просто не верится. Итальянское собрание, ваша светлость.
Вид у герцогини был растерянный.
– Но я не знаю, куда идти. Спросите у него.
Джулия огляделась и нежно погладила старуху по руке. Рафаэль проскользнул между нею и герцогиней и предложил девушке свободную руку.
– Мисс Броуди, окажите мне честь.
Ее охватило смятение. Он не мог не понимать, что ведет себя с непростительной дерзостью. И она это понимала. Джулия отвела глаза, словно выискивая кого-то, кто объяснил бы ей, что делать с этой загадкой. Но Стратфорд уже увлек ее сестру – вихрь голубых юбок и развевающихся белокурых локонов.
Рафаэлю хотелось, чтобы она согласилась.
– Конечно, – промямлила в конце концов Джулия.
Ее рука в перчатке легко легла на его локоть. Он остро ощутил это легчайшее прикосновение, когда они направились к первой стене с живописью.
Герцогиня огляделась и прищурилась.
– Ах, это старый дом Берлингтона. Я часто бывала здесь девушкой. – Лицо у нее погрустнело. – Да, то было чудное время.
– Теперь здесь музей, – довольно громко проговорила Джулия. – Здесь уже многие годы никто не живет. Берлингтона уже нет.
– Шампанского нет? – переспросила герцогиня смущенно. – Здесь подают шампанское? Нет, я не буду его пить. От него я засыпаю.
– Мы пришли сюда смотреть картины, ваша светлость, – напомнила ей Джулия. – Пойдемте. Сюда.
Когда Рафаэль понял, что дама плохо слышит, он чуть было не расхохотался во весь голос. Воистину судьба на его стороне! Во-первых, мисс Джулия Броуди оказалась девушкой необычайно привлекательной – особенно сегодня, когда ее волосы цвета бледной меди прямо-таки пылают при свете солнца, а от ее потрясающего цвета лица просто пышет энергией. А кроме того, дама, сопровождающая девушек, оказалась глухой, вероятно, даже полубезумной старой матроной, которую он очаровал так легко, словно это была шестнадцатилетняя барышня, только что покинувшая детскую.
Он подвел их к первой картине. Это была «Весна».
– Вы любите Боттичелли, ваша светлость? – спросил он. Герцогиня наморщила нос:
– Нет, итальянская кухня мне не нравится.
– Да, – сказал Рафаэль, кивая с умным видом. – Я бы сказал – они слишком увлекаются помидорами.
– И они, и французы очень уж увлекаются чесноком, – отозвалась герцогиня с решительным кивком.
Рафаэль бросил на Джулию понимающий взгляд и усмехнулся.
– А кто все эти люди? – поинтересовалась герцогиня, щурясь на произведение искусства.
– Это Венера, – указала Джулия на центральную фигуру. – Видите, как она главенствует над всеми? А вот это Весна, она разбрасывает цветы. И Флора, которую преследует противный Зефир. – Ее волнение возросло, когда она взглянула на следующую фигуру. – А это возлюбленный Венеры, Марс, он не обращает на нее никакого внимания! А вот Грации, они танцуют, став в круг. – Она подошла к картине ближе, рассматривая двух из трех сестер, изображенных смотрящими друг на друга с серьезным и таинственным видом. – Лица у Боттичелли необычайно красивы. Видите, как он уловил спокойствие и таинственность.
Джулия посмотрела на Рафаэля и тут же отвела взгляд.
– Как чудесно вы анализируете, – сказал он. – Вы согласны, ваша светлость?
Герцогиня снова смешалась и стала внимательнее вглядываться в картину.
Рафаэль наклонился к ее уху:
– Если хотите, можете отдохнуть вон там, пока мы будем осматривать выставку.
Он подвел герцогиню к диванчику и бросил многозначительный взгляд на Стратфорда, чтобы заставить того повести Лору совсем не в том направлении, куда они шли.
И оставить его наедине с Джулией.
Удобно устроив герцогиню на мягком диванчике, он вернулся к девушке, и они снова пошли по залу. Она держалась скованно, но Рафаэль чувствовал ее волнение.
– А что вы думаете о флорентийских художниках, мисс Броуди? – вежливо осведомился он.
– Их работы, разумеется, великолепны.
Они перешли к следующему ряду картин и остановились.
– Я один раз ездила в Италию с отцом. Рафаэль незаметно придвинулся к ней.
– Похоже, вам известно об итальянском искусстве куда больше, чем туристу-верхогляду. Вы очень проницательны, мисс Броуди.
Как и следовало ожидать, Джулия сделала то, что делают все хорошо воспитанные леди, услышав смелый комплимент, – переменила тему разговора.
– Вы очень добры к герцогине.
– Она славная женщина. Кроме того, как утверждает молва, главный мой порок очаровывать невинных. Вероятно, это необходимо перед тем, как я их развращу. Вы, разумеется, уже наслышаны об этом.
Они остановились перед скульптурой Донателло, и ее взгляд выдал сообразительность, которой не положено обладать женщинам ее круга.
– Какие странные вещи вы говорите. Рафаэль пожал плечами.
– Я не скрываю своих пороков, мисс Броуди. Я также знаю, что не принадлежу к тем людям, которых одобряет ваш сэр Саймон.
Она отвела глаза, ровно настолько соглашаясь с этим, насколько ему хотелось. И он продолжал:
– Полагаю, он не был доволен, найдя вас в моем обществе вчера вечером. Вам следовало бы послушаться его, мисс Броуди. Судя по тому, что я слышал, Саймон Блейк – хороший человек.
Джулия склонила голову набок, словно обдумывая его слова. Результат был очень приятен ему, Рафаэль не мог в этом не признаться. Он почувствовал, как сердце у него екнуло.
– Но герцогиня не возражает против вас, не так ли?
– Герцогиня Крейвенсмур – добрая душа, которая может простить самого Сатану. – Тут он улыбнулся.
После неуверенного молчания Джулия тоже улыбнулась.
И вдруг он представил себе, как она лежит под ним, не отрывая от него взгляда, раскрыв, как сейчас, свои пухлые губы, и это подействовало на него как удар, от которого захватило дух.
Рафаэль быстро отвернулся и стал рассматривать висящую перед ним картину. Это было волнующее изображение огромного орла, парящего над человеком в цепях. Обреченный на постоянные муки Прометей. Прилетавший каждый день орел расклевывал его печень, снова отраставшую за ночь. Таким было наказание мифического героя, укравшего огонь у богов и передавшего его людям.
Джулия содрогнулась и отвернулась от этой драматической сцены.