Незнанский Фридрих Евсеевич. Долг самурая

   Когда в последний раз ее прихватил такой же приступ, она была на вокзале. В тот раз она с величайшим трудом добралась до медпункта, не надеясь найти в лице вокзального фельдшера хорошего помощника. Но, вопреки ожиданиям, фельдшер оказался настоящим профессионалом, а в его аптечке нашлись все необходимые лекарства.
   «Боже, как медлит этот лифт… — обмирая от нового приступа, подумала Ирина. — Когда же он придет?»
   Наконец они вошли в квартиру. По прихожей Ирина передвигалась медленно, с трудом. Встревоженный и озадаченный, Икэда заботливо поддерживал ее под руку.
   Доведя Ирину до двери, ведущей в комнату, Икэда остановился и быстро достал из кармана мобильный телефон и провод-зарядник, словно желая поскорее освободить Ирину от своего навязчивого присутствия. Глядя на его обеспокоенную физиономию, Ирина не удержалась от улыбки. Улыбка вышла слабой и почти не тронула ее побелевших губ.
   — Госпожа Ирина, — снова заговорил Икэда, — может быть, вы все-таки решите вызвать врача? Уверяю вас, в этом нет ничего недостойного. Вы ведете себя слишком мужественно даже для мужчины, а ведь вы — женщина, и вам незачем доказывать себе и окружающим свое мужество.
   — Я ничего не доказываю, — сказала Ирина. — Я сама понимаю в медицине… Я все-таки психотерапевт.
   — Вы уверены?
   — Да. Со мной ничего страшного. Просто поджелудочная шалит. Бывает такое изредка… Небольшой приступ панкреатита.
   Ирину снова скрутило. Держась за стенку, она направилась на кухню.
   — Лекарство сейчас приму… — пробормотала она. — Полежу., и все пройдет.
   На кухне Ирина порылась в аптечке, нашла нужное лекарство и плеснула в стакан воду из початой бутылки «Аква-минерале». Приняв лекарство, она снова вышла в прихожую.
   Икэда стоял в прежней позе, сжимая в руке мобильник и зарядное устройство. Выглядел он весьма комично.
   — Ох, простите, — смущаясь, проговорила Ирина. — Чуть не забыла. Вот тут, за зеркалом, есть розетка. Можете воспользоваться ею. Или там, на кухне…
   Икэда вежливо улыбнулся.
   — Госпожа Ирина, мне так неловко вас стеснять. Но это необходимость. Я еду в аэропорт, моя почетная обязанность — встретить вице-президента головного офиса.
   — Да-да, я поняла.
   — Да еще и самолет ночной, — продолжал оправдываться японец. — Без мобильника я, как без рук.
   — Нет проблем, — сказала Ирина, стараясь прервать этот ненужный поток извинений и оправданий.
   — Это была непростительная оплошность — забыть зарядное устройство для автомобиля, — продолжал расшаркиваться Икэда. — Я никогда не допускал такого. Прямо не знаю, как это вышло.
   Ирину снова стало мутить.
   — Простите, — пробормотала она, — я пойду лягу. А вы тут… — Она махнула рукой в сторону кухни. — Чайник включите… Чай можете заварить, какой желаете. Есть зеленый, черный… А в холодильнике — немного вермута и вина.
   «Господи, как жаль, что Сашки нет дома, — подумала она. — Вот так всегда: когда он нужен, его нет. Ну, что за народ эти мужики! Никогда на них нельзя положиться».
   Икэда между тем продолжал что-то бормотать, хотя Ирина слушала его вполуха.
   — Благодарю вас, госпожа Ирина. Но я продолжаю беспокоиться за вас. Когда придет ваш муж? Он так много работает… Все русские строительные фирмы так работают?
   — Строительные? — Ирина удивленно вскинула бровь, но тут же опомнилась. — Ах да. Все. Бизнес.
   — Да-да, бизнес, — послушно повторил Икэда. — Для семьи это всегда плохо. Это отвлекает.
   Ирина больше не могла терпеть его трескотню.
   — Знаете что, — тихо сказала она. — Я пойду, а вы располагайтесь… Зарядите телефон, попейте чаю. А когда будете уходить, просто захлопните дверь. Договорились?
   — Договорились, — кивнул Икэда. «Ну, слава Богу», — подумала Ирина.
   Она повернулась и медленно пошла по коридору в сторону спальни, держась одной рукой за стену, чтобы не потерять равновесие и не упасть.
   Дождавшись, пока Ирина скроется в спальне, Томоаки Икэда вздохнул и зашагал на кухню. Вид у него был не то чтобы расстроенный, но задумчивый.
   На кухне Икэда первым делом огляделся. Кухня была неплохая — просторная, по-европейски укомплектованная всем, что может пригодиться — от микроволновки до посудомоечной машины.
   Осмотревшись, Томоаки Икэда положил телефон с зарядным устройством на стол, но в сеть его включать не спешил. Вместо этого Икэда включил электрочайник.
   Пока закипала вода, Икэда приступил к делу. Для начала он открыл дверцы шкафчика и осмотрел полки, уставленные баночками с пряностями и крупами. Прикинув что-то в уме, Икэда извлек из кармана пальто полиэтиленовый пакетик с небольшим предметом, после чего снова пробежал взглядом по баночкам.
   Вынув из другого кармана носовой платок, господин Икэда обернул им руку и дотянулся до зеленой жестяной банки, стоявшей на самой верхней полке. Достав банку, Икэда поставил ее на стол и открыл. Банка была доверху заполнена кукурузными хлопьями.
   Оглянувшись на дверь, Икэда быстро достал из-за пазухи второй мобильный телефон. Он клацнул пальцем по клавише, поднес телефон к уху и негромко заговорил по-английски.
   — Здравствуйте, — сказал он сухим, деловым голосом. — Вас беспокоит мистер Оуэн. Да-да, мистер Оуэн. Передайте, пожалуйста, мистеру Джонсону, что я нашел отличную праздничную упаковку для подарка…
   Икэда обернулся на дверь. Удостоверившись, что в дверях никто не стоит, он, по-прежнему держа телефон возле уха, закрыл жестяную банку и поставил ее обратно на полку. Затем спрятал носовой платок в карман и сказал:
   — Да, она очень прочная. И недорогая. Подарок будет доставлен в лучшем виде. Позже я сообщу, где можно найти такую упаковку. Письменно… Всего доброго!
   На столе щелкнул кнопкой закипевший чайник.

6

   В Подмосковном лесу было темно, холодно и промозгло. Со стороны ближайшей деревни ветер доносил неистовый лай собак. И шагая по хрупкому насту, под сенью голых, сучковатых деревьев, сквозь ветви которых проглядывало синее, со свинцовыми подтеками небо, совсем не верилось, что всего в двадцати километрах от этого проклятого Богом места есть огромный многомиллионный город.
   Шагающий по лесу человек тащил за собой по насту огромный куль, похожий на свернутый в рулон ковер. Судя по тому, с какой легкостью человек тащил этот громоздкий груз, он был очень силен.
   Зайдя в лес почти на полкилометра, человек остановился и около минуты стоял, тяжело и хрипло дыша. Восстановив дыхание, он достал из похожего на свернутый в рулон ковер куля бутылку, вскрыл ее и вылил содержимое бутылки на куль. В воздухе запахло бензином.
   Из куля вывалилась голая, испачканная кровью рука с судорожно сжатыми пальцами. Мужчина хотел пнуть по ней ногой, но сдержался. Зачем пинать руку мертвеца? Ведь она уже не сможет причинить зла. Если сгорит. И он аккуратно убрал руку под облитый бензином ковер.
   Он швырнул бутылку на куль, достал из кармана дешевую пластиковую зажигалку, высек язычок пламени и бросил зажигалку на свою грузную ношу. Куль вспыхнул. К небу взметнулись языки огня.
   Мужчина немного постоял, проследив за тем, чтобы ветер не загасил пламя, понаблюдал за искрами, взлетевшими к верхушкам сосен. Затем повернулся и зашагал обратно к шоссе, утопая по щиколотку в снегу.
   Если путь от шоссе к месту, где он разжег «костер», занял у человека целых двадцать минут, то обратно он дошел всего за пять. Забравшись в машину, человек включил радио, настроил его на музыкальную станцию, затем откинулся на спинку кресла и около пяти минут сидел неподвижно, прикрыв веками глазами и слушая музыку, доносящуюся из динамика.
   Затем слегка качнул головой, словно выныривая из странного полусна, и положил руки на руль.

* * *

   Лестничная площадка перед квартирой Турецких была тускло освещена лампочкой-сороковаткой.
   Двери лифта со скрежетом открылись, и на площадку вышел Александр Борисович Турецкий. Он выглядел уставшим. Да и как не быть уставшим, когда позади целый день беготни?
   Остановившись перед дверью, Александр Борисович хотел позвонить, но передумал. Ирина могла уже лечь спать. Не стоит ее будить. Турецкий вздохнул и полез в сумку за ключами.
   За спиной у него снова лязгнули створки лифта. Турецкий как раз достал ключи.
   — Добрый вечер! — произнес у него за спиной незнакомый женский голос.
   Турецкий обернулся и увидел странную пару — мужчину и женщину, остановившихся у него за спиной.
   — Здравствуйте, если не шутите, — прищурившись на них, отозвался Турецкий. — Вы к нам?
   — К вам, Александр Борисович. Впустите?
   — О как! — усмехнулся Турецкий. — И по имени меня знаете? А вот я вас, признаться, не припомню. Вы кто ж такие будете, ребята?
   — А вы еще не поняли? — басом проговорил мужчина. Он достал из кармана куртки удостоверение, раскрыл его и поднес к лицу Турецкого.
   Турецкий глянул на гербовую печать и присвистнул.
   — У вас такое же? — поинтересовался он у женщины.
   — Разумеется, — ответила она и тоже достала из кармана удостоверение.
   — Так-так, — проговорил Александр Борисович. — Я, конечно, рад визиту коллег. Но вам не кажется, что для дружеской вечеринки уже слишком поздно?
   — Вечеринки не будет, — жестко произнесла женщина.
   — Тогда зачем я вам понадобился? — осведомился Александр Борисович. — Я ведь гражданин законопослушный. Не был, не участвовал. Лицензия на частный сыск в порядке. Закон не преступаю.
   — Охотно верю, — сказала женщина. А мужчина добавил:
   — Так мы, Александр Борисович, не к вам пришли. Нам нужен другой человек.
   — То есть, как? — не понял Турецкий.
   — Просто. Давайте войдем в квартиру и там поговорим.
   — Что ж, если вы настаиваете.
   Александр Борисович сунул ключ в замочную скважину и отпер дверь. В прихожей, кутаясь в теплый халат, уже поджидала Ирина. Лицо у нее было бледное, однако волосы Ирина — несколькими ловкими движениями руки — быстро привела в порядок.
   — Ну, наконец-то, — сказала Ирина. — А я думаю, кто это там разговаривает перед нашей дверью. Уже милицию хотела вызывать. — Она повернулась к оперативникам и улыбнулась: — Здравствуйте! Турецкий, ты чего гостей на лестнице держишь? Проходите в квартиру.
   Мужчина и женщина переглянулись.
   — Нет, гражданка Турецкая, — с вежливой улыбкой сказал мужчина, — это вы с нами пройдите, пожалуйста.
   Ирина недоуменно посмотрела на мужа.
   — Что-то я не поняла…
   — Сейчас поймете, — сказал мужчина.
   Он достал из кармана какую-то бумажку и протянул ее Ирине.
   — Ознакомьтесь. Это постановление о вашем задержании.
   Ирина глянула на бумажку, затем перевела удивленный взгляд на мужа. Лицо Турецкого оцепенело от гнева.
   — Что-о? — зловеще прорычал он, сверля лицо оперативника жестким взглядом.
   — Постановление о задержании, — повторил тот, отводя взгляд.
   Тут в разговор снова вступила женщина. Она шагнула к Ирине и спокойно, почти мягко проговорила:
   — Пройдемте, гражданка Турецкая, я помогу вам собраться.
   Турецкий вырвал из руки оперативника постановление и быстро пробежал по нему взглядом.
   — По подозрению в убийстве господина Томоаки Икэда, японского гражданина… — бормотал он под нос.
   Затем повернулся к Ирине.
   — Ты знаешь, кто такой Томоаки Икэда?
   — Боюсь, что да, — ответила Ирина, еще больше бледнея. — Но если тебя интересует, убивала я его или нет, то мой ответ — нет.

7

   Обстановка кабинета в Лефортовском следственном изоляторе была столь же аскетичной и серой, как и его хозяин — майор ФСБ Павлов. Это был мужчина лет сорока, с костлявыми плечами и худым, невыразительным лицом. На лице явственно читались усталость и полное безразличие к женщине, которая сидела напротив него.
   Еще одна подозреваемая.
   Одна из многих.
   И так же, как все, будет юлить и изворачиваться… Как все.
   А потом признается.
   Но даже если не признается — один черт: вина ее будет доказана.
   Ирина, сидевшая по другую сторону письменного стола, смотрела на следователя с некоторым удивлением. Она до сих пор не пришла в себя после процедуры ареста и обыска, и все окружающее казалось ей дурным сном, в который она погрузилась, перебрав со снотворным.
   — Значит, вы все отрицаете? — произнес следователь сухим, скрипучим голосом.
   — Не все, — возразила Ирина. — Но меня удивляет — почему вы прицепились именно ко мне? Ведь должны же у вас быть убедительные основания. Улики, наконец?
   Губы следователя изогнулись в сухой, острой усмешке.
   — Значит, «прицепились», — повторил он. — Забавное словцо. Да будет вам известно, что мы никогда и никого не «цепляем» просто так. Впрочем, вы сами должны это знать. Что вас так удивляет? Вы последняя видели Томоаки Икэду живым. Так? Так. Его машина найдена у вашего дома. Так? Так. Свидетели показали, что из здания компании вы вышли вместе. Или все это ложь и выдумки сотрудников «Ти Джей Электронике»?
   Ирина вздохнула.
   — Нет, не выдумки. Мы действительно вышли вместе. Так и было. Но в этом нет ничего криминального. Икэда довез меня до дома…
   Следователь издал горлом короткий смешок, похожий на звук треснувшей ветки.
   — Почетный председатель российского филиала крупнейшей японской фирмы-производителя электроники? — саркастически произнес он. — Сам довез вас? Не вызвал такси, не отправил одного из шоферов?
   Следователь покачал головой, как бы говоря: и вы думаете, что я поверю в эту чушь? Ирина нахмурилась. Теперь ей казалось, что она принимает участие в каком-то диком, бездарном спектакле, где ей выпала роль жертвенной овцы.
   — Меня тоже это удивило, — сказала Ирина хмуро. — Но могу объяснить.
   — Попробуйте, — сухо сказал следователь.
   — Ну… — Ирина пожала плечами. — Икэда, наверное, хотел мне помочь. Хотел удостовериться, что со мной все нормально. Я плохо себя чувствовала. К тому же он сказал, что все равно едет в аэропорт…
   Следователь вдруг сдвинул брови и резко, как пловец, прыгнувший с тумбы, подался вперед.
   — Спала с ним? — грубо и резко рявкнул он. — Любовница его? Первый раз? Или давно?
   Как ни эффектен был прием следователя, но на Ирину, похоже, он не произвел никакого впечатления.
   — Никогда, — сказала она холодно. — Я впервые его видела. Не разговаривайте, пожалуйста, таким тоном. Икэда пробыл у меня минут пятнадцать. Пил чай на кухне. Я даже посидеть с ним из вежливости не смогла — так мне плохо было.
   — Что же вы делали, пока он «пил чай»?
   — А что люди делают, когда им нездоровится? Пошла и легла. Вскоре Икэда ушел.
   — Откуда вы знаете?
   — Я слышала, как хлопнула дверь. Я же говорю — он торопился в аэропорт.
   Следователь откинулся на спинку стула и произнес с непонятной злостью в голосе:
   — Но до аэропорта не доехал! Поэтому, кстати, его и стали искать. Неудачная ночь для убийства, знаете. Если ли бы не встреча делегации в аэропорту — его бы только сейчас хватились.
   Следователь пристально смотрел на Ирину. Она оставалась спокойна. Видимо, он ждал, пока она что-то ответит, но Ирина не издала ни звука. Следователь заговорил вновь.
   — Итак, зачем он к вам заходил? Незнакомый, как вы утверждаете, человек, заходит среди ночи на чай. Вам это не кажется бредом?
   — Никакая ни ночь, был вечер. Он сказал, что забыл зарядник для мобильного, — спокойно и рассудительно объяснила Ирина. — Автомобильный зарядник. Чтобы заряжать телефон в машине. А мобильник разрядился… К тому же он сказал, что имеет ко мне конфиденциальный разговор, а в машине я сразу заснула.
   Следователь прищурил выцветшие глаза.
   — И мобильный за пятнадцать минут зарядился. А другого телефона у почетного председателя филиала «Ти Джей Электронике» не было?.. — Он покачал головой. — Ох, насмешили!
   Ирина и на этот раз ничего не сказала. Она просто сидела и смотрела на следователя, спокойно выдерживая взгляд его блеклых, как застиранный носовой платок, глаз.
   Следователь вздохнул, словно был удручен глупой несговорчивостью подозреваемой, вина которой уже практически доказана.
   — А телефон этот самый, оплавленный мобильник господина Икэды, нашли сегодня утром в подмосковном лесу, — сказал он вдруг. Помолчал секунду, сверля Ирину взглядом, и добавил: — Вместе с обгоревшим трупом. Понятно?
   — Понятно, — ответила Ирина.
   — Вы сказали, что у Икэды к вам был какой-то конфиденциальный разговор и что для разговора он не нашел лучшего места, чем салон машины. О чем Икэда хотел с вами поговорить?
   Ирина вздохнула.
   — Я же вам русским языком говорю, — устало произнесла она, — что очень плохо себя чувствовала, сразу легла. Мы едва перекинулись парой фраз.
   Некоторое время следователь молчал, буравя лицо Ирины глазами-иголками, затем тоже вздохнул и сказал:
   — Что ж, начнем все с начала.

8

   Это был закуток широкого, светлого, недавно отремонтированного коридора. Закуток выходил на лестничную площадку. На стене, чуть левее от окна, висела табличка, гласившая, что здесь располагается «Место для курения». Об этом же недвусмысленно напоминала и маленькая жестяная урна, заваленная окурками.
   У окна стояли двое. Александр Борисович Турецкий выглядел так, как выглядят люди после бессонной ночи. Замгенпрокурора Константин Дмитриевич Меркулов смотрелся ничуть не лучше.
   Меркулов и Турецкий курили и негромко переговаривались, экономя слова и эмоции, как, собственно, и следовало поступать в стенах этого здания.
   — Что еще? — спросил Александр Борисович, пуская дым и щуря красные от бессонницы глаза.
   — Еще рядом с трупом валялись ключи от машины Икэды, — ответил Меркулов.
   — Машину действительно нашли у нашего подъезда?
   Меркулов кивнул:
   — Да.
   — А что с трупом? Ты же говорил, что его сожгли. Как удалось идентифицировать?
   — Труп с помощью дактилоскопии идентифицировать невозможно, пальцы обгорели. Но фрагменты тела собрали, отправили на экспертизу.
   — Ну да, ну да, — кивнул Турецкий, задумчиво хмуря брови. Неожиданно он со злостью воткнул окурок в бортик урны и хрипло проговорил:
   — А Ира, Ира, Ира тут при чем!? На ней утром лица не было, еле двигалась.
   — Да, но…
   — Ну, довез он ее до дома, и что? — перебил Александр Борисович. — Кто-то видел, что они вместе из дома выходили?
   Меркулов сделал успокаивающий жест и быстро посмотрел по сторонам.
   — Саша, тихо, — сказал он. — Ты же сам знаешь, что волнение в данных случаях противопоказано.
   — Ирина — моя жена, — холодно проговорил Александр Борисович. — А ты предлагаешь мне не волноваться?
   — Я предлагаю тебе держать себя в руках, — в тон Турецкому ответил Константин Дмитриевич. — Ты знаешь, что… Ты постой тут. Только спокойно. Просто — стой и жди. А я кое с кем переговорю. Договорились?
   Турецкий молча кивнул.
   — И не волнуйся. Мы уладим это дело. Это я тебе как твой друг обещаю.
   Меркулов затушил окурок и вышел в коридор. В этот момент дверь одного из кабинетов открылась, и в коридор вышел пожилой, одетый в штатское генерал ФСБ Спиваков, сухой, но широкоплечий и с мускулистой загорелой шеей. Он стремительно зашагал по коридору, удаляясь от Меркулова. Но Константин Дмитриевич быстро его нагнал и зашагал с ним в ногу.
   — Чего тебе? — сухо спросил генерал, покосившись на Меркулова.
   — Объясни мне все-таки, почему она задержана? — негодующим голосом поинтересовался Константин Дмитриевич. — Почему не подписка о невыезде, почему такая мера пресечения?
   Генерал недовольно дернул щекой.
   — Задержана, потому что обвинение по сто пятой…
   — Убийство? — оторопел Константин Дмитриевич. — Да абсурд это! Просто абсурд!
   Генерал качнул головой и заметил:
   — Это не абсурд, а законы формальной логики.
   — Да какие, к черту, законы?
   — Элементарные. Сам подумай и рассуди. Она — единственная подозреваемая.
   Однако Меркулов не думал сдаваться.
   — А улики? — спросил он. — А орудие убийства? Как вообще хрупкая женщина могла сначала убить, потом сжечь тело, — и все одна?
   — Может, и не одна, — упрямо буркнул генерал. — Мы проверяем. Мы работаем. — Он вдруг остановился и четко произнес: — Костя, ты пойми, нам дело надо раскрыть. Меркулов покачал головой.
   — Вы не раскрываете, — с усмешкой сказал он, — вы стрелочника ищете.
   Лицо генерала помрачнело.
   — Вот этого, Костя, не надо, — сказал он сурово. — Войны хочешь между ведомствами?
   — Нет.
   — Ну вот, — удовлетворенно кивнул генерал. — Одно ж дело делаем. Зачем нам ссориться?
   Меркулов был хмур и бледен.
   — Это ты верно сказал: дело одно. Поэтому, как замгенпрокурора, ручаюсь, что…
   — Костя, ручайся — не ручайся, а твоя должность тут, прости, мало значит, — обрезал генерал. — И моя, кстати, тоже. Это дело знаешь, кто под контроль взял?
   Генерал красноречиво показал пальцем наверх. Затем продолжил, перейдя почти на шепот:
   — «Ти Джей Электронике» ведет переговоры с Минобороны. Эти японцы — наши стратегические партнеры.
   Меркулов вскинул брови.
   — Да-да, Костя, японцы, так тоже бывает! — заверил его генерал. — И все было на этого Икэду завязано.
   — Гм… — Меркулов был слегка обескуражен. — А вдруг в Минобороне были недовольные. Они Икэду и…
   — Эта версия тоже отрабатывается, — оборвал его генерал. Он помолчал пару секунд, потом сказал с чувством: — Костя, пойми, никому стрелочники не нужны. Всем нужен виновный, всем нужна цепочка — исполнитель, заказчик… А подозреваемый пока один. То есть — одна.
   Генерал повернулся и направился к кабинету. Возле двери он остановился, глянул на Меркулова, пожал плечами, дескать, извини, служба, и скрылся в кабинете.
   Меркулов остался один в пустом коридоре.

9

   Бог знает, чего только ни передумала Ирина за те несколько часов, что находилась в следственном изоляторе. Пытаясь отвлечься от боли и успокоить расшалившиеся нервы, она попыталась построить несколько версий того, что же все-таки произошло с Икэдой.
   Если его убили сразу после того, как он покинул квартиру, значит, за ним следили. Проследили до самого дома, подождали, пока он выйдет из подъезда, и…
   Ирина попыталась припомнить, не было ли чего-нибудь подозрительного по пути из офиса компании домой? Впрочем, вспоминать было бесполезно, ведь половину пути она просто спала.
   Следователь был прав, когда говорил о странностях и нестыковках. Вечером Ирина как-то об этом не задумалась — просто потому, что ей было не до того. А теперь… Ведь у такого человека, как Икэда, в самом деле не мог быть только один мобильный телефон. А если и так, то он мог позвонить любому из своих подчиненных, и тот примчался бы в любую точку Москвы и привез бы рассеянному боссу целую россыпь мобильных телефонов.
   У таких деловых людей, как Икэда, все схвачено. Помимо прочего, он ведь японец. То есть, человек аккуратный, обязательный и пунктуальный.
   Да и подвозить ее до дома с его стороны было нелепо. Японцы четко чтут субординацию. В принципе Ирина для него — обычный нанятый работник, а вовсе не дорогой гость, которого нужно ублажить.
   Размышляя обо всех этих вещах, Ирина почувствовала новый приступ боли. Терпеть больше было нельзя…
   В медпункт она, слава Богу, дошла сама. Под конвоем, конечно, но «своими ногами».
   Врач — крупная женщина лет сорока пяти-пятидесяти, в мешковатом халате и с лицом профессионального убийцы, уложила Ирину на кушетку и засучила рукава халата. Вид у нее при этом был такой, словно она не врач, а пыточных дел мастер.
   Ирина невольно поежилась, когда руки женщины коснулись ее кожи. Врачиха долго ощупывала и мяла Ирине живот в районе солнечного сплетения.
   «Как будто тесто месит», — подумала Ирина, сдерживаясь, чтобы не застонать. Наконец ощупывание было закончено, и врачиха гневно изрекла:
   — Хронический панкреатит, говоришь?
   — Да, — слабым голосом ответила Ирина. — Вот вчера было обострение.
   — Обострение? Часто случаются?
   — Да нет.
   Врач подозрительно посмотрела на Ирину и нахмурила выщипанные брови.
   — А поджелудочная-то спокойная… Говоришь, подташнивает?
   Ирина кивнула.
   — Так-так, — грозно произнесла врачиха. — А голова не кружится?
   — Немного.
   — Так-так, — снова сказала врачиха. — Она задумчиво посмотрела на Иринин живот и вдруг спросила: — А беременность не предполагаешь?
   Ирина усмехнулась.
   — Беременность? Нет, не предполагаю. И предполагать уже не могу. Никогда.
   Врачиха отвела взгляд, что говорило о том, что и ей не чужды человеческие чувства.
   — Ну, понятненько, — сказала она уже более мягким голосом. — Значит, скоро само пройдет.
   — Вы уверены?
   — Уверена. Для госпитализации оснований нет. Так что пойдешь в камеру.
   Врачиха испытующе посмотрела на Ирину, словно ждала от нее какой-то реакции на последнюю фразу. Не дождалась. Ирина просто кивнула, затем поднялась с кушетки и неторопливо оправила одежду. Она все еще была бледна и слегка покачивалась, словно в любой момент могла потерять сознание.
   Врачиха смотрела на нее с тревогой, но предпринимать ничего, похоже, не собиралась.
   Приведя в порядок одежду, Ирина глянула на врачиху и сказала:
   — Вы мне таблетку не забудьте дать, пожалуйста.
   — Дам, конечно. Что ж мне, жалко, что ли.