Незнанский Фридрих Евсеевич. Картель правосудия

   Катя курила мало и редко, только в моменты крайнего возбуждения. Сделав одну затяжку, она раздавила сигарету в пепельнице.
   - Я хочу видеть Эльдара.
   - Боюсь, свидание при свечах не состоится, но чтобы вы не забивали свою прекрасную головку тревожными мыслями, сегодня утром мы запечатлели мужественный лик вашего возлюбленного, с помощью, увы, примитивного "Полароида". Конечно, для него, привыкшего к софитам, это было немного оскорбительно, и потому он не успел войти в образ и явить нам свою так любимую многочисленными фанатами улыбку.
   Кротков протянул Кате моментальный снимок. На фотографии Эльдар держал в руках газету, так что она закрывала нижнюю половину его лица, но зато можно было разобрать дату. Газета была сегодняшняя. Значит, по крайней мере, сегодня утром Эльдар был еще жив. Но его взгляд... Катя достаточно хорошо знала Эльдара, он мог улыбаться, даже хохотать или, наоборот, стискивать зубы и играть желваками на скулах, и все это было только маской, его подлинное настроение отражали глаза, а сейчас его взгляд не выражал абсолютно ничего, как у сомнамбулы. Кате это не понравилось. Она хотела спрятать фотографию в сумочку (еще одно доказательство для милиции), но Кротков отобрал снимок:
   - Сожалею, но отдать не могу. Уж очень хочется сохранить что-то на память о вашем талантливом друге. И хочется, знаете ли, поделиться затаенным: быть может, при расставании я преодолею природную робость и попрошу украсить фото автографом.
   Помня о диктофоне, Катя попробовала разговорить Кроткова. Раз уж она рискует, то нужно хотя бы постараться, чтобы запись была как можно более информативной.
   - Где вы его держите? Там хотя бы тепло? Вы знаете, что у него больные почки? - Катя понимала, что ее вопросы звучат глупо, но, может быть, Кротков проговорится. И по какой-то незначительной детали можно будет вычислить, где Эльдар, а значит, и освободить его.
   Но Кротков не проговорился, он расценил ее реакцию по-своему. Она испугалась, а это именно то, чего он и добивался. Боится - значит, будет платить. Главное, не перегнуть палку, а то еще помчится, куда не следует, и все испортит.
   - Вы еще спросите, что он кушает и вовремя ли ложится баиньки. Разве я или вот Сеня похожи на садистов, способных мучить невинных людей просто так, из любви к искусству? Если вы будете вести себя правильно, ничего с ним не произойдет. И хочу предупредить: никакой дурацкой милиции, это только наше сугубо личное, семейное дело - ваше и мое, и не нужно впутывать сюда посторонних, иначе я не отвечаю за последствия.
   Катя согласно кивнула, продолжая играть роль испуганной девочки, что было не слишком сложно, поскольку она действительно была здорово напугана. Кротков поднялся и подал Кате шубу, давая понять, что аудиенция закончена:
   - Сейчас вам пора домой - ведь предстоит мно-о-огое сделать. Что касается связи, милочка. Нашу следующую встречу хотелось бы провести в неформальной обстановке, так что приходить сюда больше не следует. Встретимся в субботу в двенадцать, у ресторана "Ореховый". Вы же не против, верно?
   Катя пожала плечами и направилась к выходу. Кротков вернулся в свое кресло:
   - До встречи. И берегите себя.
   ЭЛЬДАР
   9 февраля, день
   - Послушай-ка, ангел-хранитель, как тебя звать по батюшке, не Боцманом же? - спросил Эльдар.
   - Можешь Палычем, да только ее, родимой, - он кивнул в сторону бутылки "Финляндии", - все равно не получишь, сказано мне было строго: "Нельзя!"
   - Кем же это, позволь, Палыч, полюбопытствовать, тебе строго наказано? Уж не нашим ли юным другом, прыщавым Ваней-шлангистом? Он тут, похоже, большой начальник. - Сказано было, пожалуй, слишком ехидно, но старый моряк уже не мог уловить нюансов в голосе.
   - Не умничай! Я здесь начальник! Соображаешь? Я! Палыч. - Он хватил стопку как бы в подтверждение своих слов. - Знаешь, кто тебя ко мне привез?
   - Какой-то Кротков, - процедил Эльдар пренебрежительно.
   - Кротков тебе не какой-то! И он, между прочим, меня уважает, всегда по отчеству: "Есть ли проблемы, Палыч? Я вам доверяю..." Хотя жук еще тот. - Он с сожалением посмотрел на почти опустевшую бутылку. - А Ваняй думает, будто Сам его ценит. - Палыч разгорячился и в сердцах сплюнул. При первой надобности он этого сопляка бросит на амбразуру, а тот ничего и не поймет, пока пулю не схватит. Зачем еще такие желторотые дебилы нужны, спрашивается? Старый вор - он дерьмовое дело за три версты пупком чует. А скорей наш Ванька-дурачок нарвется сам и загремит под фанфары, шеф его вытаскивать не станет, нынче пацаны не в космонавты рвутся, только свистни - набегут, хрен прогонишь. Ну а на зоне, сам знаешь, таким в один день рога обламывают. - Боцман улыбнулся зажмурившись, наверное, представляя себе радостную картину Иванова унижения. Затем прикончил, наконец, бутылку и уставился на стену, о чем-то размышляя. Палыч безусловно пытался разрешить дилемму: пропустить еще шкалик и предстать утром пред чьи-то ясны очи в неприглядном виде или прервать выпивку в самом ее апогее. Второй вариант Эльдара не устраивал: если старик упьется до положения риз, толку от него не добьешься.
   - Палыч! Кончай заливать. Говоришь, меня к тебе привезли? А на кой я тебе нужен? Может, твое хобби людям байки рассказывать, а чтоб не сбежали, недослушав, запирать их на замок? Или, скажем, ты за какую-то идею работаешь? А может, озолотил тебя Кротков, шестисотый "мерседес" подарил, за свой стол на почетное место усадил, в адмиралы произвел и поставил своим флотом командовать?
   Старик, не ожидавший такого поворота в разговоре, озадаченно молчал.
   - Он же тебя в грязи подобрал, на миллиметр приподнял, даже обмыться не дал, а ты ему уже готов ботинки лизать, как щенок. Говоришь, полмира объездил, жизнь повидал? Ванька-сопляк во внуки тебе, Палыч, годится, а посылает по матери и погоняет, как салагу, а ты рад стараться услужить. Эльдар решил выдержать паузу: старческий маразм, укрепленный "Финляндией", замедлял восприятие Боцманом окружающей действительности. Но тот ответил сразу и почти без хмеля в голосе:
   - Все ты верно базаришь, как тебя?
   - Эльдар.
   - Но не все знаешь. Я раньше в коляске возил безногого афганца, он в переходе христарадничал, их целая орава на ту же контору работает. Кто как в эту компанию угодил, не знаю, но есть там стоящие мужики, хоть и в некомплекте. Некоторые бежали, один, дурачинушка, к ментам за правдой подался, другой революцию устроил. Беглецов всех скоро вернули на место или прикончили. Понял, Эльдар? - Говорил Палыч скороговоркой, как будто боялся не успеть. - Миллион ты мне не предложишь, чтоб я куда-нибудь в джунгли к папуасам мотнул или на собственный атолл, а в любом другого месте они меня завтра достанут. И в лучшем случае урекают быстро, только куда им торопиться?
   Эльдар улегся на сырой матрас и отвернулся от собеседника. Рассчитывать на помощь экс-моряка Палыча в побеге не приходилось: он, видать, уже много лет ходит с полными штанами и хозяев боится больше смерти. Остается надеяться на случай или на то, что Катя сможет уладить дела с Кротковым, но, исходя из услышанного сегодня, вряд ли он так просто оставит ее в покое.
   С утра, как и предполагалось, произошла смена караула. Ваняй, качаясь в кресле, прослушал одну кассету, потом начал проявлять признаки раздражения. Надо полагать, должность вертухая не соответствовала его представлениям о роли собственной личности в истории.
   - Эй, Боцман! Я отвалю часа на два, смотри, чтоб все было как положено, приду - проверю.
   Палыч аж позеленел от злости, ночной разговор все-таки расшевелил остатки гордости в его забитой душе. Он приблизился к обидчику с перекошенным лицом, словно не в силах выговорить ничего в ответ на оскорбительное предложение, и неожиданно ударил его коленом в промежность. Ваняй скорчился, тогда дед взял табуретку и огрел его по спине.
   - Будешь сидеть, пока я не разрешу выйти. Всосал? - Не дождавшись ответа, Палыч покинул поле брани, поспешно унося лавры победителя.
   У Эльдара под воздействием житейских коллизий последних суток и по причине отсутствия первой степени свободы (передвижения) случился творческий экстаз.
   - Палыч! Скорей неси ручку и бумагу! - крикнул он в явное нарушение правил. Боцман прибежал в абсолютном недоумении, с глазами навыкате.
   - У тебя что, крыша съехала, парень? Жалобу прокурору писать собрался?
   - Неси скорей, сейчас слова забуду!
   - Какие, блин, слова?
   - Да ты хоть знаешь, кто я? Я музыкант, я поэт, дурья твоя башка, Эльдар Назаров, слыхал? - Вопрос был задан без особой надежды на утвердительный ответ, но старику имя действительно оказалось знакомо. Лицо его расплылось в глупой улыбке, и он рысью бросился за письменным прибором. Но Назарову не отдал: решил сам принять участие в сотворении шедевра. Эльдар провозгласил:
   - Значит, пиши! Мальчик Ваня тра-та та-та та-та та...
   Мальчик Ваня вынимает финский нож,
   Что ж ты лезешь на рожон,
   Эх, пижон...
   - Тра-та та-та та-та та, - задумчиво произнес Боцман... - Мальчик Ваня пропадает ни за грош!
   - Ага, ни за грош, - прогнусавил Назаров нараспев, также задумчиво. Точно, ни за грош. Гитара есть? Сейчас музыку сочинять будем.
   - Где ж я тебе гитару возьму? Ты не в подсобке магазина "Мелодия", а... - Палыч осекся и бросил колючий взгляд на Ваняя. Тот наблюдал за творческим процессом с явной злобой. Возможно, он и сам не отказался бы поучаствовать, но натянутые после вчерашнего отношения с Эльдаром и скользкая тема предполагаемой песни отрезали все пути к сближению.
   - На кожаной флейте играй, Моцарт! Вон у Боцмана одолжи. У него знаменитый инструмент, с фирменным знаком. Небось уже хвалился? - Ваняй расхохотался гаденьким фальцетом.
   - Вань, хочешь анекдот расскажу? - спросил Назаров. - Лев Толстой очень любил играть на балалайке, но не умел. Бывало, пишет роман "Война и мир", а сам думает: "Тень-дер-день-тер-тер-день-день-день". Или: "Брам-пам-дам-дарарам-пам-пам".
   И за неимением настоящей он принялся перебирать аккорды на воображаемой гитаре, беззвучно открывая рот, с невероятным напряжением на лице, покачиваясь в такт никому, кроме него, не слышной мелодии.
   - Первая строка: ля минор, ре минор, ми мажор, ля минор. Вторая тоже. Потом: ля сэпт, ре минор ми мажор, пижон - ля минор. - Палыч, записав, изобразил работу мысли, подражая Назарову, брынькал на виртуальной гитаре, пытаясь воскресить в памяти блатной квадрат.
   На этот раз Иван хохотал до слез, как ребенок, всхлипывая и колотя себя кулаком по колену.
   - Ну ты конь, Боцман!
   Палыч, не обращая внимания на реплику молодого коллеги, сгонял к себе и притащил из анналов чекушку и две стопки.
   - За шлягер! - сказал он, наливая Назарову, и повернулся к Ваняю: Э-э, а: несение караульной службы является выполнением боевой задачи в мирное время и требует от военнослужащего выдержки, бдительности и инициативы... - Палыч опрокинул рюмку, а Ваняй прыгнул на него сзади и огрел пистолетом по голове.
   - Ты зачем старика ударил, Шаляпин? Нехорошо руки распускать. Придется доложить начальству и режим усилить. - Он вынес тело Палыча. Спустя час приехали давешние знакомые.
   - Старик совсем охренел и допился, - жаловался Иван, - пришлось в репу съездить, нянчился с этим вот, водкой его угощал, а он его схватил и об решетку - хрясь!
   - Ладно, с Боцманом без тебя разберемся. А ты куда смотрел, когда он его об дверь звезданул?
   - Да если б не я - вообще убил бы...
   "Пацаны" вкололи Эльдару нечто сильнодействующее, от чего он отключился и потерял счет времени. Единственное, в чем он был почти уверен: его ширяли неоднократно, по крайней мере остался смутный образ Ваняя со шприцем.
   КАТЯ
   11 февраля, день
   Она медленно шла по Большой Якиманке, сосредоточенно размышляя, с серьезным риском угодить под машину.
   Ну, хорошо, у нее теперь есть доказательство того, что Эльдар похищен, и в милиции ее вряд ли примут за истеричку, которую бросил любовник, а она по этому поводу решила поставить всех на уши. Однако, с другой стороны, что будет, если Кротков узнает об этом телодвижении? Эльдару определенно не поздоровится. К тому же он и сам, наверное, был бы против вмешательства органов. Где же выход? Шантажировать Кроткова пленкой в надежде, что он испугается, отпустит Эльдара и забудет обо всем? Глупо. Это открытое объявление войны, проигравший которой известен заранее...
   Или попросить отца? Если родитель со всеми своими связями и влиянием бросится ей помогать, то возможно, что проблему удастся быстро урегулировать. Таких денег у отца, конечно, нет, но Кротков, сообразив, откуда ветер дует, сразу станет скромнее и сговорчивее. Только беда в том, что отец терпеть не может Эльдара. И что гораздо важнее, он никогда и ни при каких обстоятельствах не использовал свое служебное положение в личных целях и не станет этого делать впредь. А бросить ее в беде он тоже не сможет, значит, будет опять корчиться в моральных муках...
   Вдруг у нее возникло навязчивое ощущение какого-то зуда в затылке. Ощущение, которое появляется, когда кто-то пристально, не прекращая, сверлит взглядом твою спину.
   Катя выглядела весьма эффектно - высокая, стройная молодая женщина в оранжевой лисьей шубе, по воротнику которой рассыпались ее светлые волосы. Встречные мужчины оборачивались ей вслед и провожали долгими восхищенными взглядами, в которых, впрочем, сквозило удивление: почему она ходит пешком, а, скажем, не летает. Но это обычное явление, и она давно привыкла к такой реакции. Сейчас же было что-то иное. За ней следили.
   "Пленка!" - запрыгало вдруг у нее в голове. А если они каким-то образом узнали и теперь охотятся за ней?! Первым импульсом было желание бежать со всех ног подальше отсюда. Катя взяла себя в руки, постаралась успокоиться и, лишь немного ускорив шаг, попробовала смешаться с толпой. Но взгляд "не отставал".
   Она остановилась у витрины. Достала зеркальце и, делая вид, что придирчиво анализирует свой макияж, попробовала окончательно определиться с причиной своего беспокойства.
   Никто не выстрелил в нее из пистолета с глушителем, никто не подошел и не окликнул, никто не затащил в припаркованную у тротуара машину. Вот козлы. Она предоставила им полную возможность это сделать, но никто ею почему-то не пожелал воспользоваться. Очевидно, никто и не собирался ее убирать или похищать. По крайней мере, пока не собирался. Может, показалось... Переволновалась, трусиха, и навоображала бог знает чего?
   Но нет. Метрах в пяти позади нее мужчина в зеленом кашемировом пальто тоже остановился и, отвернувшись, принялся хлопать себя по карманам, довольно натурально имитируя человека, который вдруг вспомнил что-то невероятно важное. Его лицо показалось ей смутно знакомым, но она не успела как следует рассмотреть. Значит, за ней все-таки следят. Но знают ли они о пленке или просто не хотят оставлять без присмотра - вот вопрос вопросов!
   Катя покрепче сжала сумочку с драгоценной ношей и медленно пошла дальше, делая вид, что полностью погружена в свои мысли. Зашла в небольшой салон авангардного искусства и минуты три рассматривала выставленные там картины, представляющие весьма сомнительную художественную ценность. Катя переложила диктофон во внутренний карман и продолжила осмотр вернисажа. Ее интересовали не столько произведения искусства (надо сказать, редкая чушь), сколько тонированное стекло витрины, почти непрозрачное со стороны улицы. Тип в зеленом пальто был рядом. Он с самым серьезным видом разглядывал соседнюю витрину и опять стоял вполоборота.
   Дойдя до следующего угла, Катя повернула направо и вдруг увидела, как из остановившегося такси вылезает толстенная бабища, до зубов нагруженная разнообразными пакетиками и сверточками. Катя придержала дверцу, намереваясь тут же занять ее место и хоть попытаться уйти от хвоста. А бабища копалась и копалась, роняя и подбирая свои пакетики. Когда, наконец, путь был свободен, чья-то тяжелая рука легла на Катино плечо. Она обреченно оглянулась.
   - Катька? Масленникова? А я все гадаю, ты или не ты. - Преследователь широко улыбался.
   - Володя? - Катя вгляделась в его лицо. В располневшем, раздавшемся в плечах, слишком тщательно выбритом мужике с трудом угадывался ее когда-то худющий и застенчивый одноклассник Вовка Долгов.
   - Так вы садитесь или нет? - Таксист был крайне недоволен.
   - Нет-нет. Спасибо большое, поезжайте. - Катя с трудом разомкнула пальцы, все еще удерживавшие дверцу машины.
   - Что за народ пошел. То еду, то не еду. А кто мне за простой заплатит? - Не переставая бурчать, шофер клацал счетчиком.
   - Не ворчи, шеф. - Володя бросил на сиденье десятитысячную бумажку. Не видишь, людям поговорить надо. - Он взял Катю под руку. - Ну, какая ты стала, Катерина, просто топ-модель, честное слово. У меня тут офис рядом. Он неопределенно махнул рукой, указывая куда-то на противоположную сторону улицы. - Стою я, это, курю, в окно смотрю. Глядь, вроде ты. Ну, я хвать пальто и за тобой. Неудобно сразу за полу дергать - вдруг обознался. Вот и пошел следом, следы распознавал.
   Начинало темнеть, пошел мелкий колючий снежок. Они медленно двигались в плотном людском потоке, то и дело подталкиваемые вечно спешащими куда-то москвичами. Володя болтал не переставая. Что-то об армии, о том, как его турнули из института, о бизнесе и своей роли в нем. Катя слушала вполуха, даже не пытаясь вникнуть в подробности. Изредка кивала и хмыкала, не заботясь о том, к месту ли. Но Володя, казалось, не обращал внимания. Его несло. От былой застенчивости не осталось и следа.
   Изложив конспективно все произошедшее с ним за последние десять лет, он теперь ждал того же от Кати. А ее совершенно не тянуло на разговоры. Что-то похолодевшее и сжавшееся в комок у нее внутри постепенно теплело и распрямлялось. Она почувствовала, что смертельно устала и хочет сейчас одного - вернуться домой и влезть в горячую ванну. И еще - жутко жалела, что в целях конспирации и запутывания следов решила оставить машину на автостоянке.
   Чтобы не показаться совсем уж невежливой, Катя записала Долгову номер телефона:
   - Позвони как-нибудь. Встретимся, потрещим...
   - Нет, но выглядишь ты потрясно. Хоть скажи, замужем или нет, а то я уже в соискатели записываюсь.
   - Извини, все места заняты.
   - Жаль, - искренне огорчился Володя. - Проводить тебя?
   - Нет, спасибо, недалеко.
   Долгов попрощался и скрылся в подземном переходе. Но не прошла она и двадцати метров, как снова пришлось остановиться.
   - Катя! - Сложив рупором ладони и перекрикивая шум движения, Володя орал с противоположной стороны улицы. - Слушай! У нас же в этом году десять лет окончания школы, придешь?
   Катя энергично закивала головой.
   ТУРЕЦКИЙ
   14 февраля
   Турецкий стеснялся своей секретарши. И на то были свои причины. При некоторой натяжке она годилась Турецкому в матери. Пятидесятипятилетняя Изида Сигизмундовна была "рождественским подарком" зама генерального прокурора (К. Меркулова) "важняку" Генпрокуратуры (А. Турецкому), который со всеми ее молоденькими (и не очень) предшественницами нажил кучу неприятностей. Вообще-то секретарш у "важняков" нет, но ввиду загрузки последнего времени Меркулов выделил Турецкому один кадр из резерва канцелярии Генпрокуратуры.
   Изида Сигизмундовна отличалась удивительным девичьим голосом. Она курила не трубку и не "травку", а нормальные сигареты "Голуаз". Она не пила в рабочее время, и, видимо, вне его тоже. Она не вязала бесконечных носков для нескончаемых внуков. Она четко отвечала на поставленные вопросы, касались ли они кометы Галлея или сокращения поголовья крокодилов в устье Амазонки. И самое потрясающее - она никогда не обсуждала вчерашнюю серию "Санта-Барбары"! Методом исключения оставалось только одно занятие - она работала. Первое время Турецкого это здорово выбивало из колеи. Но когда Изида Сигизмундовна навела идеальный порядок в делопроизводстве и наладила безупречный конвейер необходимой оперативной информации, он несколько пересмотрел взгляды на жизнь и на проблемы эмансипации в частности.
   Единственной ее страстью оказались безжалостно и молниеносно раскалываемые кроссворды. Турецкому пришлось около трех недель внимательно следить за секретаршей, чтобы заметить эту маленькую слабость.
   Почему-то общественным мнением было решено, что эта чуть полная шатенка с россыпью веснушек на носу и немного великоватыми ушами сильно смахивает на Агату Кристи (если только кто-то видел, как выглядела знаменитая писательница), и потому за спиной Изида Сигизмундовна прозывалась "мисс Марпл". Оставалось лишь тайной, где Меркулов раскопал такое чудо.
   Так вот, Турецкий стеснялся своей секретарши, когда оказывался в ситуации подобно этой. Продолжая сжимать в руке пустой стакан и лежа на чем-то жестком (на полу? на столе? Турецкий боялся открывать глаза), он услышал, как где-то рядом хлопнула дверь. Очевидно, "мисс Марпл" пришла на работу. Очевидно, начался новый рабочий день. Сейчас она зайдет навести порядок в кабинете шефа и увидит его самого в совершенно непотребном виде. Окончательное падение авторитета.
   Турецкий предпринял чудовищное усилие, чтобы приподнять одно веко, и на секунду задумался: правое оно или левое? Так ничего и не решив, он открыл и второй глаз. Было темновато. Стол, на котором он возлежал (или это все-таки пол?) почему-то подпрыгнул. Или ему показалось? Турецкий смутно припомнил, что намедни у них с Грязновым все вроде бы закончилось не то землетрясением, не то... Он осмотрелся. Что за черт? Все явственно подпрыгивало, и в то же время за окном стремительно проносились темные пятна деревьев. Турецкий на всякий случай прочистил горло.
   - Ну наконец-то, дядя Саша, - бодро произнес молодой и хорошо знакомый мужской голос. - Давно уже ждем-с вашей реанимации-с.
   Наконец до Турецкого дошло. Это был Денис, племянник Грязнова, он сидел за рулем собственного джипа скромной марки "форд". А сам Турецкий возлежал на заднем сиденье его джипа скромной марки "форд". А раз так, то... Секундочку!
   Турецкий окончательно пришел в себя и заорал:
   - Какого черта? Ты что, меня украл?!
   - Дядя Саша, успокойтесь, - хладнокровно сообщил Денис. - Я только выполняю приказ своего руководящего родственника, а вашего ближайшего друга.
   - Какой, к лешему, приказ?! Останови немедленно!
   - Именно, - не отрывая взгляда от дороги, с искренним восхищением отреагировал Денис. - Именно так! Точно! Как раз - к лешему. Как раз туда мы и едем.
   - Что?!
   - Охотиться. На кабана. У моего дядьки под Калугой знакомый классный егерь есть, Мишка Колчанов. Уже ждет нас.
   - Да вы сдурели! Какая охота! У меня же работа, срочное дело! Останови, я кому сказал?!
   - Дядя Саша, успокойтесь, ради бога. Какая может быть работа в выходные?
   - В выходные?!
   - Конечно. Да не волнуйтесь. Семью вашу предупредили, Ирина Генриховна не возражала, даже приветствовала, можно сказать.
   Турецкий, наконец, сдался:
   - Могу себе представить... Сейчас... у нас что? Вечер пятницы?
   - Субботнее утро.
   Турецкий глянул в окно. Действительно, рассветало. Под колесами похрустывал свежий, целинный еще снежок.
   - А где сам-то, дядя твой замечательный?
   - Сзади.
   - В багажнике?! - ужаснулся Турецкий.
   Денис укоризненно глянул в зеркальце заднего обзора: - Ну какой же здесь багажник? Сзади он едет. Хмель за рулем прогоняет.
   КАТЯ
   11 февраля, день
   В РУОПе, на Огарева, 6, хмурый, с красными глазами и огромными волосатыми руками капитан Лихачев вот уже десять минут изучал Катино заявление о похищении Эльдара. Создавалось впечатление, что он или не умеет читать вовсе, или читает между строк.
   Кабинет его выглядел весьма заурядно, чтобы не сказать типично: тесный, с обшарпанными голыми стенами, кое-где прикрытыми старыми глянцевыми календарями, видавшим виды канцелярским столом и несколькими раздолбанными стульями.
   - Ну, рассказывайте, - он отложил исписанные листки и, подперев подбородок руками, устало посмотрел на Катю.
   - Там же все написано.
   - А я хочу еще раз послушать. - Видимо, он все-таки не умел читать.
   Катя медленно и внятно изложила свою историю, стараясь не перегружать ее эмоциями. Капитан закурил и, откинувшись в кресле, разглядывал посетительницу из-под приспущенных век. Пожалуй, надежная барышня. Такая не станет визжать и бухаться в обморок при виде царапины. И говорит хорошо, толково говорит, по сути.
   - Вот пленка, - закончила свой рассказ Катя и протянула руоповцу диктофон. В его огромной ладони он казался совершенно несерьезным. Лихачев нажал кнопку "play", из динамика вырывался только невнятный шелест. Он сделал погромче и поднес диктофон прямо к уху.
   - Так тут же нет ничего. - Капитан разочарованно уставился на Катю.
   - Перемотайте немного. Я его еще в машине включила.
   Нужное место действительно было найдено.
   - В принципе все ясно. - Лихачев осторожно поставил диктофон на край стола. - Только я не понял из заявления, этот Назаров, он вам кто, муж?
   - Нет, он мне не муж, пока, по крайней мере, - и продолжила про себя: "И я рискую овдоветь, не выйдя замуж".
   - Значит, так и запишем, сожитель. - Капитан сделал пометку на последней странице заявления. Катю немного покоробило от такой формулировки. Впрочем, хоть калачом называй, только в печь не ставь.
   - Фотография у вас имеется?