Незнанский Фридрих Евсеевич. Лекарство для покойника

   - Многоуважаемый Константин Дмитриевич! - начал Сапожников, поворачивая один из вентиляторов на Меркулова, очевидно в знак гостеприимства. - Ни в коем случае не стану отнимать вашего драгоценного времени! Прекрасно понимаю: надо как можно скорее заканчивать затянувшиеся дела трех-, а то и пятилетней давности. Поэтому сразу беру быка за рога...
   Сейчас пойдет какая-нибудь гнусная просьба помочь "попавшему в беду троюродному племяннику бывшей жены", сообразил Меркулов.
   - Так вот, дорогой Константин Дмитриевич. Плохо работаете. Я бы даже сказал, отвратительно!
   Меркулов ушам своим не поверил. Ну и наглость! И это после совершенно благополучно прошедшего доклада?! Или у него такая манера шутить?
   - Преступность вконец обнаглела, - гнул свое спикер, - а вы даже не считаете нужным обратить на это...
   Меркулову показалось, что он находится на партсобрании где-нибудь эдак году в 80-м. Пора было это прекратить. Нервы дороже хороших отношений со спикером, которого через полгода переизберут, а еще через год про него никто и не вспомнит. Кроме троюродного племянника бывшей жены.
   - Позвольте спросить, дражайший Иван Максимович, что вас так разгневало, кроме плохой погоды, разумеется? И то ведь жара уже потихоньку спадает.
   - Убийство, дорогой мой, убийство! Убит хороший человек - это раз, крупный бизнесмен, работающий не только на свой карман, но и на благо Отечества, - это два, и мой близкий друг, наконец, - это три.
   - Так что, три человека убиты?
   - Это не повод для шуток, - пожурил спикер. - В том-то и тяжесть утраты, что все три великолепных качества присутствовали в одном... э-ээ... организме, так сказать. Ныне покойном.
   - Фамилия? - коротко потребовал Меркулов.
   - Богачев.
   - Вот оно что. Владелец фармацевтического концерна, если не ошибаюсь. Но он был убит на территории другого государства. И всего два дня назад. Так что немудрено, что...
   - Богачев был гражданином России, - отчеканил Сапожников.
   - Скорее всего, в этом деле принимает участие Московская городская прокуратура. И никакого неуважения к погибшему тут нет, абсолютно нормальная практика, соответствующая нашим правилам. Скажите лучше, почему вы заговорили об этом в приватной беседе? Почему не сделали запрос еще полчаса назад, в зале, во время моего доклада? Набрали бы очки, так сказать...
   - Во-первых, я не ношу очков, - без тени улыбки заявил Сапожников. - А во-вторых, мы с вами - два крупных должностных лица, так что частная беседа в данном случае совершенно исключена. Кроме того, я уже направил соответствующее письмо вашему шефу. А сейчас просто воспользовался случаем лично пожелать вам удачи.
   Политик, ничего не скажешь, оценил про себя Меркулов. Хотя и сукин сын первостатейный. Действительно, без очков видно.
   "Важняк" Турецкий. Москва. 23 августа
   С похмелья самое главное было удержаться и не закурить. Тем не менее рука автоматически нашарила в кармане пачку "Парламента". Отродясь их не курил, довольно странно... Поднатужившись, Турецкий вспомнил, что вчера Демидов забыл в кабинете у "важняка" свои сигареты. Что дало повод Грязнову с Солониным заподозрить в этом скрытую форму подарка.
   Дел, слава богу, на работе не было никаких и вряд ли предвиделось (если что-то из минувшего дня Турецкий помнил наверняка, так это подарок Меркулова: гуманное обещание не посылать дальше Зеленограда), так что можно было спокойно отходить с помощью холодного кваса.
   Скандала с Ириной не произошло, поскольку, когда ночью Солонин с Грязновым привезли его домой и аккуратно выгрузили, она уже спала, а утром, вернее в 11.35, когда он наконец открыл глаза, жены уже не было. Зато была головная боль, несмотря на качественное давешнее спиртное. Надо бы поинтересоваться у Славки, где он его взял?
   На кухне Турецкий обнаружил приклеенный к холодильнику зеленый квадратик бумаги с красноречивой надписью "Здесь!". Он последовал совету и обнаружил почти совершенно замороженную полуторалитровую бутылку кваса. Супруга о нем таки позаботилась. Все-таки в днях рождения есть свои плюсы. Хотя нет, день рождения у него завтра. Но тогда какого хрена они вчера его отмечали? Турецкий немного поднатужился, и голова затрещала сильнее. Вот же черт... А! Или, как говорит новый Генеральный, ага! Витька Солонин завтра отбывает в отпуск. Кажется, на острова Фиджи. А что ему? Молодой. Холостой. И не совсем бедный.
   После первой же кружки кваса пришлось тащиться в переднюю, поскольку в дверь настойчиво звонили. Не иначе Ирка забыла ключи. Или, наоборот, оставила их дома в профилактических целях: чтобы расшевелить похмельного мужа. Или...
   Пока Турецкий додумывал свою мысль, руки его уже успели справиться с замком, и он увидел того, кто настойчиво звонил. И чуть не упал.
   - Ага! - сказал нежданный посетитель. Иначе говоря, Генеральный прокурор Демидов.
   За спиной у него виновато маячил Костя Меркулов.
   Сгинь, нечистая, захотелось сказать Турецкому. Но проблема заключалась в том, что говорить не было никаких сил, а кроме того... Турецкий вяло махнул рукой: проходите, мол. Но все еще не слишком верил в происходящее. Генеральный прокурор Российской Федерации приехал утром к своему сотруднику? Зачем? Чтобы разбудить?! Проверить бытовые условия?!
   Все трое прошли на кухню. Демидов похлопал себя по карманам и пробормотал:
   - Ага... Сигареты в машине оставил... или дома.
   Турецкий протянул ему его же "Парламент". Демидов с удовлетворением затянулся. Турецкого тут же замутило. А Меркулов начал разговор. Очень вкрадчиво.
   - Саша, как ты относишься к самолетам?
   Турецкому стало нехорошо, и это было видно по его лицу. Меркулов понял, что загнул, и решил зайти с другого края.
   - Саша, у тебя ведь сейчас дочь в Крыму, верно?
   Турецкий пробормотал что-то нечленораздельное.
   Меркулов оглянулся на Демидова и продолжил чуть официальнее:
   - Александр Борисович, у нас с тобой был недавно разговор, который, к сожалению... В общем, Саша, надо срочно взяться за расследование убийства Леонида Богачева. Кроме тебя, сейчас просто некому. Уж извини. В противном случае у Генпрокуратуры могут быть серьезные проблемы.
   Демидов молчал, всем видом подчеркивая свою заинтересованность. Турецкого мутило все сильнее, он готов был бы взяться даже за поиски Янтарной комнаты, если бы его голова и внутренности через минуту пришли в нормальное состояние. Господи, что же такое было в этом "Ахтамаре"?!
   - Саша, я понимаю твои чувства, день рождения и все такое, но ведь мы прежде всего - профессионалы. О черт! - вдруг остановился Меркулов и взялся за виски. - Как прихватывает с утра...
   - Ага, - безо всяких эмоций сказал Генеральный.
   - А, - подхватил Турецкий, будучи не в силах стесняться Демидова, так тебя тоже? И как ты лечишься?
   - Да как... Пью вот. - Меркулов, не глядя ему в глаза, достал из внутреннего кармана легкого льняного пиджака упаковку "алка-зельцер" и бросил в стакан воды сразу две таблеточки. - Тебе тоже дать? Быстро действует.
   Через четверть часа Турецкий обрел некоторую уверенность и понял, что совершил непоправимую ошибку, когда пошел открывать дверь. Надо было не реагировать, черт возьми! Пусть бы искали его. Не нашли бы и, в конце концов, послали бы кого другого.
   Инструктаж начальства и вводная в курс дела заняли еще некоторое время, после чего на кухонный стол лег конверт, в котором лежали билет на самолет, вылетающий через два с половиной часа из Внукова в Симферополь, командировочные и прочая лабуда. Турецкий смотрел на это и думал, что еще час назад спал и был счастливейшим из смертных, только вот не знал об этом.
   А теперь влип.
   И ведь не откажешься.
   А как же обещание не поручать никаких дел за пределами Москвы?
   А как же завтрашний день рождения?
   В общем, жизнь прекрасна и удивительна.
   - Машина ждет, - напомнил лаконичный Демидов, забивая последним окурком пепельницу.
   Ирка будет в бешенстве.
   Надо удрать, пока ее нет. Это единственный выход. Вернее, исход.
   ...Через час они были во Внукове. В аэропорт приехали на машине Меркулова, Генеральный уехал в прокуратуру.
   - Чего ты тут торчишь? - огрызнулся Турецкий в зале ожидания. - Я же улетаю, так езжай в контору, обойдусь без проводов.
   Меркулов промолчал, но через семь минут стало ясно, чего именно он ждал. Прибыл курьер из Московской городской прокуратуры с пакетом лично для господина Турецкого.
   - Теперь я спокоен, - сказал Меркулов. - Здесь материалы по Богачеву, которые украинцы передали в Москву. Почитаешь в самолете. Думаю, что ты с этим быстро разберешься. Весь фокус в том, что нужно продемонстрировать участие нашей конторы, ну и еще та закавыка, о которой Демидов уже говорил. Н-да... Все равно завидую тебе, все-таки в Крым летишь. - С этими словами он и отбыл.
   Через полчаса Турецкий прошел паспортный контроль и еще через двадцать пять минут погрузился в ТУ-154 с двумя широкими полосами через весь фюзеляж - желтого и голубого цвета. На трапе у Турецкого сработал сотовый телефон. Он обреченно покрутил головой, понимая, что жена успела-таки обнаружить его исчезновение и нажал на клавишу "talk". А ведь Меркулов обещал взять ее на себя. Не успел, значит.
   Но это была не Ирина.
   - Саша, - сказал слабый голос Солонина. - Ты как себя чувствуешь?
   - Как в мышеловке.
   - У меня голова разламывается, просто ужас.
   - А, - обрадовался Турецкий. - У тебя тоже?
   - Ну. Что это мы такое вчера...
   Сзади на трапе уже напирали, стюардесса смотрела на него укоризненно.
   - Витя, нету времени, бутылка осталась в кабинете, хочешь - проведи экспертизу без меня, а я еду купаться.
   - О! Ты в баню? Точно, это то, что нам сейчас надо, чтобы выбить заразу из организма. Подожди, я тоже хочу.
   - Вот и иди туда, - из последних сил выругался Турецкий и, отключив телефон, поднялся в салон самолета. Потом схватился за вновь разболевшуюся голову, что-то вспомнил, снова вытащил телефон, но тут он не работал. Чертыхаясь и невзирая на протесты стюардессы, Турецкий снова вылез на трап, набрал рабочий номер Грязнова. Занято. Тогда позвонил ему домой и, дождавшись, пока включится автоответчик, прокричал: "Славутич, мерзавец, офигенный коньяк мы вчера пили, сохрани для меня еще одну бутылочку, приеду, вставлю тебе в..."
   Турецкий забросил свой замечательный кейс наверх, плюхнулся на свое место возле иллюминатора. Соседнее пока что пустовало. Хорошо бы так было до самого приземления.
   Он вытянул ноги и закрыл глаза. Почему-то немедленно появилась ухмыляющаяся физиономия Славы Грязнова. Ну нет, так не заснешь. Турецкий поднапрягся и представил себе дочь. На пляже. В какой-нибудь дурацкой веселенькой шапочке. В компании таких хохочущих девчушек. С резиновым кругом. Она ведь все еще не умеет плавать. Решено - надо обязательно заехать к ней в лагерь и украсть ее на денек-другой. Н-да, легко сказать украсть. Для этого надо сперва хотя бы в общих чертах разобраться с этим гребаным убийством...
   Детские черты лица вдруг немного исказились, вытянулись, и дочь превратилась в дражайшую супругу. Турецкий подумал, сколько всего Ирка наготовила к его завтрашнему дню рождения, сколько хлопотала, и вот все псу под хвост.
   Отвратительно.
   Разве можно так поступать с близкими людьми? Почему это мы считаем, что близкие всегда поймут, простят, примут наше скотское поведение, подумалось ему. Да какого черта?! Это пусть посторонние стараются нас понять, принять и так далее. А к близким надо относиться с вниманием и заботой. Вот, например, сейчас надо бы забраться в кабину пилота и угнать самолет назад, во Внуково. Или, еще лучше, посадить его прямо на Фрунзенской набережной. Если только она не прогнется.
   ...У Ирки вдруг непостижимым образом выросла жесткая щетка усов и появился неподражаемо угрюмый взгляд. Она... превратилась в Грязнова?! Но это был еще не конец. У Славки стремительно светлели волосы, и он в свою очередь мутировал в Солонина... Интересно, интересно, когда же дойдет очередь до Меркулова...
   Он давно и прочно спал.
   "Важняк" Турецкий. Крым, Симферополь.
   23 августа
   Леонид Богачев, глава концерна "Махаон" и самый крупный производитель и продавец лекарственных препаратов в России, был убит у себя в доме в ночь с 18-го на 19-е августа. Выстрелом в голову.
   Поскольку Турецкий благополучно проспал весь полет от Москвы до Симферополя, то содержимое пакета просмотреть не успел, а эти вышеперечисленные, а также другие полезные сведения узнал от встречавшего его долговязого паренька, лет двадцати на вид, не больше, представителя Ялтинской городской прокуратуры, расследовавшей дело. Долговязый беспрерывно курил, балагурил с таксистами, "вылавливающими клиентов, и размахивал самодельным мини-транспарантом с надписью: "А. Б. Торецкий".
   Торецкий. Однако...
   Турецкий хотел сесть на заднее сиденье белой "Нивы" (несолидный транспорт, отметил он про себя), но долговязый предложил:
   - Садитесь рядом, легче будет общаться.
   - Так я и хотел рядом, - удивился Турецкий. - Разве справа от водителя в этой машине два места?
   - Так я и есть водитель, - простодушно объяснил долговязый. - А больше никого с нами не будет.
   Отлично, с сарказмом подумал Турецкий, бросая свой замечательный кейс назад и располагаясь рядом с ним. Отлично! Местные власти с ходу демонстрируют свое отношение. Ладно, еще поглядим, что они тут сами наворотили. Тут, правда, Турецкий спохватился, что, собственно, еще понятия не имеет, что же на самом деле случилось. Выручил долговязый.
   - Господин Торецкий, - сказал он, - запамятовал, как вас по имени-отчеству? Я - Аркаша, а вот ваши А. Б. - это что значит?
   - Александр Борисович. Но почему - Торецкий? Я - Турецкий.
   - Ну да, - засмеялся шофер, выруливая из города. - Бросьте заливать.
   Турецкий пожал плечами и стал смотреть в окно. Живописный крымский пейзаж того заслуживал.
   - Бросьте, бросьте. Мы все про вас знаем, - продолжал долговязый.
   Турецкий снова удивился и снова промолчал.
   - Меня предупредили, сказали, заберешь в Симферополе лучшего московского следователя!
   - Что за бред?! - через силу возразил польщенный Турецкий. - Откуда здесь кто-то что-то может про меня знать?
   - А нам из Москвы звонили и все про вас рассказали, Сан Борисыч. Сказали, едет самый крутой следователь Генпрокуратуры! Говорят, мол, если кто к нему на допрос попадает, сразу раскалывается. Отца родного тут же закладывает. Ну а если не сразу, так он, то есть вы, бах - и в торец, бах и в торец! А вы еще говорите, что не Торецкий.
   Тут до Турецкого начало что-то доходить.
   - Но тогда это у меня была бы не фамилия, а кличка, - хмуро заметил он.
   - Хм, действительно, - после паузы согласился долговязый. - Как-то не подумал... Но тогда... - В лице его появилось явное разочарование: - Разве вы в торец им не лупите?
   - Не луплю, - сказал Турецкий. И чтобы окончательно не разрушать иллюзии, добавил: - Нет нужды. И так раскалываются, гады. А теперь вот что, Аркаша. Во-первых, кури в сторону, потому что меня от этого мутит, во-вторых, дай мне тоже сигарету, так будет легче, а в-третьих, расскажи-ка, откуда у тебя обо мне такая подробная информация.
   - Так ведь звонили сегодня из Москвы.
   - Понятно. Из Генпрокуратуры, конечно?
   - Не. Из уголовного розыска.
   - Из уг... - Турецкий поперхнулся.
   Вот теперь действительно все было понятно. Славка, мерзавец, нахулиганил. Услышал на автоответчике его, Турецкого, сообщение, узнал у Меркулова, куда он исчез, и опередил события.
   - Ну и что сказали доблестные работники МУРа?
   - Сказали, что вы категорически не любите пышных приемов и чтобы прислали за вами самую скромную машину и только одного водителя, потому что вы терпеть не можете общаться с провинциальными следователями. Чуть что не так - сразу в торец!
   Долговязый Аркаша был не просто водитель, а студент-юрист, так что извоз работников Ялтинской прокуратуры являлся для для него делом сверхпрофессиональным. Следователь, ведущий дело, снабдил Аркашу инструкциями, что говорить господину "Торецкому", хотя, как подозревал последний, в этом не было особой нужды. Убийство Богачева оказалось событием в однообразной крымской жизни настолько значительным, что о его подробностях знала каждая собака, а непосредственно в окрестностях Ялты каждый щенок. В этом Турецкий смог убедиться позднее.
   А пока что он вскрыл наконец пакет, присланный из Московской прокуратуры, и сопоставлял его содержимое со сведениями Аркаши.
   У Богачева был в Ялте большой дом, в котором он вместе с семьей проводил обычно значительную часть лета. Это лето, последнее в его жизни, не стало исключением. Кроме жены и дочки на вилле жили работники его службы безопасности, общим числом семь человек. А также гувернер дочери, обучающий ее иностранным языкам, и его... дед. Именно этот момент представлял наибольший интерес для следствия.
   Обрусевшие немцы Артур Карлович Гукк и его внук Виктор были уже несколько лет тесно связаны с семьей Богачевых. Артур Карлович, судя по всему, был неплохим специалистом по ювелирным украшениям, во всяком случае, именно на этой почве у него были некоторые деловые отношения с женой, вернее, вдовой Богачева. Не то до, не то после убийства Богачева Гукк-старший исчез, и одновременно из дома пропали драгоценности. Совпадения в высшей степени подозрительные. Тем более, что все остальные домочадцы остались на вилле. Если, конечно, Богачева не пришил кто-то из внешнего мира. Или, с другой стороны, его могли убить и домашние, а заодно отправить на тот свет Гукка-старшего, а тело его, допустим, утопить. Дескать...
   Нет-нет, оборвал этот поток сознания Турецкий. Слишком рано делать выводы. Еще неизвестна даже половина фактов. Итак, пока что есть три значимых события. Правда, хронологический порядок их неясен.
   1. Убийство Л. Богачева.
   2. Исчезновение А. Гукка.
   3. Пропажа драгоценностей.
   Кстати!
   Что за драгоценности?
   - Что там сперли такое у Богачевых? - небрежно спосил он у водителя в тот момент, когда их "Нива" пересекала знаменитый крымский перевал.
   - А! - обрадовался Аркаша. - В этом все дело! Там какие-то жутко ценные камешки были, которые старый Гукк уволок...
   - Подожди. Как это уволок, откуда это известно? Есть свидетели?
   - Ну, как же, он смылся, камешки исчезли, у Гукка долги были большие, это все знают. Чувствуете связь?
   - Слушай, студент, ты слыхал что-нибудь про презумпцию невиновности? То, что этот ваш Гукк уехал или убежал, подозрительно, но ровным счетом ничего не доказывает. Это мы должны доказывать, что он - преступник, а не он - оправдываться. Иначе было только в тридцать седьмом году.
   - Да бросьте, Сан Борисыч, - безапелляционно заявил Аркаша. - Вся Ялта знает, что Артур Карлович крупно проигрался Семе Барабану в карты. Вот вам и мотив. Так что он это, сто пудов, он!
   Было бы неплохо, промелькнуло у Турецкого. Тогда остается только найти деда и - за решетку. Хотя бумаги, которые Турецкий просмотрел, ровным счетом ни о чем не говорили. Поверхностная информация о показаниях всех домочадцев, снятых 19 августа.
   Московская прокуратура никаких принципиально иных выводов не сделала. Вмешиваться в украинское следствие она особо не стремилась. И если бы не повышенная активность спикера Госдумы Сапожникова, то и его, Турецкого, здесь бы сейчас не было. Сапожников с покойником, очевидно, были закадычные корефаны, но и это не являлось достаточным, чтобы привлечь к делу Генпрокуратуру.
   Богачев, само собой, крупный бизнесмен, но хлопнули его за границей, так что, в общем, до поры до времени не наше это дело. Если бы не один маленький нюанс. Оказалось, что начальником охраны Богачева был некто Дмитрий Трофимов, племянник... Демидова. Выходит, Меркулов, когда наобум предположил, что спикер будет просить за какого-нибудь родственника, попавшего в беду, был недалек от истины, а вернее, стоял к ней спиной: спикер вполне мог знать о родственных связях Трофимова с Демидовым и давить на последнего. Ведь теперь, когда его племянничек оказался вовлечен в этот скандал, возникала неприятная ситуация для свежеиспеченного Генерального прокурора. И он просто обязан был держать руку на пульсе.
   Впрочем, до всех этих политически-семейных тонкостей Турецкому не было особого дела, лишь бы они не мешали поскорее разобраться и свалить отсюда к дочке.
   Вилла Богачевых располагалась на самом побережье в пяти километрах от Гурзуфа. Решено было заехать посмотреть на нее со стороны, поскольку, кроме как проезжая мимо Гурзуфа, в Ялту все равно не попасть.
   - Отлично! - с энтузиазмом сказал Аркаша. - Искупаемся!
   - Да вот фиг вам, - пробурчал Турецкий. - Я плавки дома забыл.
   - Ну это ничего. Придумаем что-нибудь. Напрокат возьмем, - хохотнул Аркаша.
   Заехали в Гурзуф, миновали военный санаторий, остановились. Дальше начинался режимный участок, в который на машине можно было пробраться только с соответствующим пропуском в виде пяти гривен. Но дело было даже не в столь смешной сумме, просто Турецкий не хотел светиться раньше времени. Так что к морю спустились пешком. Перекусили в чебуречной и двинулись в западном направлении.
   Жара была приличная, и они разделись до пояса, сняли обувь. Турецкого поразило, что, несмотря на обилие загорающей публики, купающихся практически не было.
   - Холодное течение пришло, - догадался Аркаша. - Вчера обещали, я совсем забыл. Так что не переживайте насчет плавок, все равно не вышло бы. Там градусов тринадцать, не больше.
   Но Турецкий не мог в такое поверить. Он попробовал воду босой ногой и рефлекторно отскочил. Водичка отрезвляла и приводила в чувство похлеще, чем "алка-зельцер". Кстати, надо бы все-таки позвонить Грязнову, не забыть... Да, но если вода такая холодная, значит, его Нинка в своем лагере не купается совсем?! Хорошенький отдых.
   - А если течение пришло, значит, везде так холодно? - спросил он.
   - Понятия не имею. Может, на Балтийском море еще хуже, - хохотнул Аркаша.
   - Ты не паясничай. У меня дочка в лагере отдыхает.
   - Где именно?
   - Где-то под Севастополем, точно не знаю.
   - Ну, - протянул Аркаша, - это ж отсюда километров сто. И берег меняется, заливы, бухты, мысы. Там, может, парилка совсем. Вот она.
   - Кто? - не понял Турецкий.
   - Вилла ваша. Богачевых то есть.
   Турецкий невольно присвистнул. Зрелище действительно было достойное. Трехэтажный дом стоял на взморье. Метрах в двадцати перед ним следовал довольно крутой спуск к бухте, а скорее, к небольшому заливу. Вечером, при закате, наверное, дом смотрелся очень красиво, но и сейчас выглядел впечатляюще.
   Широкий фасад, две башенки по краям, имитирующие сторожевые посты средневековых крепостей. Широченные веранды на первом и третьем этажах. Красная черепичная крыша, веселые флюгера. Во всем этом была типичная эклектика новых русских. Впрочем, без особой дурновкусицы. Не иначе, дом Богачева был местной достопримечательностью. Слева от Гурзуфа - дача Чехова, справа - дом Богачева. Кстати, на крыше у него развевался небольшой белый флажок с зеленым крестом - аптечная символика.
   Территорию вокруг дома фиксировал внушительный двухметровый забор. Наверняка все поползновения проникнуть через ограду должны были пресекаться охраной.
   Турецкий внимательно оглядел ландшафт. К дому следовала только одна дорога. С одной стороны его окружал небольшой для такой громадины, но насыщенный сад. Ясно было, что он тут не урожая для, а колорита ради. С другой - прямо перед домом был бассейн. И барским излишеством там не смотрелся. Дело в том, что с моря к дому можно подняться (и соответственно, спуститься) по лестнице. Но, учитывая в высшей степени скалистый берег, сделать это тоже крайне непросто, если только не вплыть в бухту на подводной лодке.
   ...В 17.05 "Нива" остановилась у Ялтинской городской прокуратуры, и Аркаша проводил Турецкого на второй этаж, где в крайнем слева кабинете обедал следователь Макаров. Обедал по полной программе. Он уже приканчивал окрошку и бросал плотоядные взгляды на второе - дымящиеся макароны по-флотски. Оба блюда располагались на рабочем столе, более того, прямо на каких-то документах.
   Турецкий, несмотря на уговоры Аркаши, что у них тут никогда ничего не пропадает (кроме драгоценностей мадам Богачевой, разумеется), захватил свой новенький кейс. Он совсем недавно потерял бумажник, и, кроме того, ему просто чрезвычайно нравилось таскать чемоданчик с собой.
   Следователь Макаров, нимало не смущенный тем, что его застали в столь интимной обстановке, широким жестом предложил Турецкому, да, вероятно, и Аркаше (он тут явно был своим человеком) присоединиться к трапезе. Правда, где это все готовилось и кем доставлялось, понять было сложно. Если только Макаров не вынимал готовые блюда прямо из рабочего стола.
   - У нас тут рядом любимая кафешка, - подсказал Аркаша, словно прочитав мысли Турецкого. - "Раковина". Оттуда это все. Они нам доставляют. Там для прокуратуры организовали даже специальную службу. Вроде разносчиков пиццы. Обязательно вас свожу.
   - Аркан, - сказал Макаров, - мой стажер, а теперь - ваш личный шофер. И референт, так сказать. Решит любые технические вопросы. - Он вытер руки и протянул Турецкому папку. - Вот материалы, в том числе протоколы допросов. И здесь, кстати, постановление Генпрокуратуры Украины о вашем участии в расследовании. И вот еще прислали из Киева для вас удостоверение, где вы числитесь специальным помощником Генпрокурора Украины в расследовании дела об убийстве Богачева. Хочу, кстати, предупредить, что есть еще одно расследование, которое проводится м-мм... негосударственной структурой.