Незнанский Фридрих Евсеевич. Лекарство для покойника

   - Извините, - начал он полушепотом, в тон окружающим, - я ищу Нонну Алешину.
   - А чего искать? Вон ее на подиуме Мишунин терзает, - ответила ближайшая брюнетка, стриженная под мальчика. Оценивающе взглянула на Софрина и демонстративно отвернулась, потеряв к нему всякий интерес.
   Володя пересел поближе к выходу.
   В этот момент в зал вошел "кофейный" мужчина. Постоял, рассматривая помещение и сцену, и сразу же вышел. Взгляд его безразлично скользнул по Софрину.
   А на подиуме происходила смена действий. Мужичок что-то восхищенно говорил девушке, как оказалось, Алешиной, и проводил ее чуть ли не до спуска в зал. На сцену уже поднималась другая модель в блестящем вечернем платье.
   Нонна пошла по проходу, ни на кого не глядя. Она двигалась, как будто и сейчас была на сцене. Софрин залюбовался. Высокая, стройная, с ногами, как говорят, от шеи, узкие бедра и маленькая грудь - ее фигура была создана для такой работы. А откровенное платье только сильнее это подчеркивало. Оно представляло собой легкую, по колено сетку в крупный квадрат с высоким вырезом по левому бедру, без рукавов, но с закрытым горлом. Коричневое, в тон платью, белье легко просматривалось под ним. Но все это не выглядело вульгарно. Софрин долго искал подходящее слово и наконец нашел. Экзотично. Да именно, эк...
   Со своими филологическими поисками он чуть не прохлопал Нонну у выхода. Вырос перед ней, как ванька-встанька, представился. Симпатичное лицо девушки застыло в удивлении, большие карие глаза широко распахнулись.
   - А что, собственно... - начала она.
   - Не волнуйтесь. У меня к вам пара вопросов. Я не отниму и пяти минут, - успокоил Софрин.
   - Ну, если так, - протянула она.
   - Именно так, - поспешил заверить Володя.
   - Давайте вот здесь и присядем.
   Софрин был несколько удивлен таким предложением. Неужели в этом огромном здании нет другого, более уединенного места? Но сел рядом, в свободном последнем ряду.
   - Скажите, Нонна, вы близкие подруги с Екатериной Богачевой?
   - Да. А что? - она непонимающе посмотрела на него.
   - Как часто вы видитесь?
   Девушка увидела, что он ничего не записывает, и сразу осмелела.
   - Раньше, когда вместе работали, часто. Почти каждый день. Потом она вышла замуж и оставила работу. Но встречаться продолжали, хотя и реже. Она и сюда к нам заглядывала. А что такое?
   - Это вы познакомили ее с Артуром Карловичем Гукком?
   - Н-да. Давно.
   - А сами вы с ним видитесь?
   - Довольно редко.
   - Не могли бы вы подсказать, где я бы мог его найти? - невинным тоном поинтересовался Софрин.
   - Ну, дома, надо полагать.
   - А где-нибудь еще, кроме московской квартиры, он мог бы находиться?
   - Нет. Я и на этой-то была у него пару раз. А что, это связано как-то со смертью Леонида Георгиевича?
   - Так вам, Нонна, известно об этом?
   - А как же. Катя моя подруга. Да и так половина Москвы знает. А что?
   Эти ее постоянные "а что?" начинали Софрина раздражать. Сообщать, что Гукка ищут как подозреваемого в убийстве, он не собирался. Но и чувствовал уже, что сейчас из нее ничего больше не вытащить. И сделал последнюю попытку.
   - Нет, что вы. Просто Катя переживает. У них были очень дружеские отношения. А тут пропал человек. Нет его нигде. А такого за Гукком раньше не замечалось. - Девушка понимающе кивала головой. Софрин продолжал: Возраст. Мало ли что могло случиться. А найти человека - это наша работа. Вот и делаем все возможное.
   Нонна сочувственно и, как показалось Софрину, искренне развела руками.
   - Но это действительно все, чем я могу вам помочь.
   - А кто вас познакомил с Артуром Карловичем? - задал он приготовленный напоследок вопрос и уставился на нее, с нетерпением ожидая ответа.
   С ответом она помедлила.
   - Один мой хороший старый знакомый.
   - И как зовут вашего хорошего старого знакомого?
   Девушка молчала.
   - Такой хороший и старый, что вы даже имя забыли?
   - Геннадий... Карамышев.
   Вот тут Софрин достал ручку и блокнот.
   - Извините за бестактность, работа такая... Как найти вашего знакомого? Я бы хотел и с ним поговорить о Гукке. Может, он поможет нам?
   Девушка явно смутилась. Опустила огромные ресницы, что-то быстро соображая. Софрин пришел на помощь. Достал визитную карточку.
   - Вот, возьмите. Пусть перезвонит мне сам. - Он поднялся. - Не буду больше задерживать. Спасибо за беседу.
   - Так я же вроде ничем и не помогла. - Она тоже поднялась, опять превратившись в диву подиума.
   - Ничего, это тоже результат, - своим ответом Софрин поверг спутницу в новую волну смущения.
   Они вышли из зала. Прошли к бару. Мраморная лестница напротив уводила вниз.
   - Нравится ваша работа? - вежливо поинтересовался Софрин.
   Девушка просияла.
   - Очень. Другой не представляю... До свидания, мистер Холмс. - И вплыла в открытую дверь полутемного бара, тряхнув напоследок роскошными каштановыми волосами.
   Немного обескураженный таким обращением, Софрин все же успел заметить "кофейного" незнакомца, одиноко восседавшего за столиком. К нему и направлялась Нонна Алешина.
   На улице у самого входа в дом моделей Софрин заметил черный "БМВ". Когда он входил, машины не было. Рядом покуривал, облокотившись на раскрытую переднюю дверь, здоровый парень. Бритая наголо голова пускала солнечные зайчики. Другой сидел внутри. Из салона доносился затасканный хит группы "Руки вверх": "Ну где же вы, девчонки, девчонки, девчонки, короткие юбчонки, юбчонки, юбчонки..."
   Софрина уже мутило от этой песни, и он поспешил к метро.
   В конторе он задержался допоздна. Прокручивал в голове разговор с моделью. Ничего нового и интересного не находил. Хотя, скорее всего, это и не последняя встреча.
   То, что старика Гукка нет дома, стало известно еще вчера. Грязнов первым делом послал туда людей. Везде пока только нулевой результат. Знакомый Алешиной, естественно, так и не позвонил.
   "Магнитофонная звукозапись допроса в качестве свидетеля начальника охраны семьи Богачевых. Крым, Гурзуф. 24 августа, 13.00 - 13.35
   Турецкий. Какие функции вы осуществляли при Богачеве?
   Трофимов. Был начальником его службы безопасности.
   Турецкий. Звучит громко. И сколько у вас было сотрудников?
   Трофимов. Вы имеете в виду в доме? Поскольку в концерне Леонида Георгиевича существует отдельная структура, собственно там работает целая охранная фирма.
   Турецкий. К этому вернемся позднее. Так сколько у вас было сотрудников в гурзуфском доме Богачева?
   Трофимов. Кроме меня - еще шесть человек.
   Турецкий. Как давно работала ваша команда?
   Трофимов. Почти полтора года.
   Турецкий. Состав менялся? Кого-то увольняли, приходили новые люди?
   Трофимов. Ни разу.
   Турецкий. Каковы были ваши функции?
   Трофимов. Абсолютно стандартные. Охрана членов семьи. К дочери был прикреплен постоянный человек, а сам Леонид Георгиевич и его жена персональных телохранителей не имели. У нас просто была посменная система. Не меньше двух человек всегда дежурили в доме.
   Турецкий. И в ночь убийства Богачева?
   Трофимов. 19 августа - трое. Я, Раструба и Кныш.
   Турецкий. Опишите подробней, как это происходило.
   Трофимов. Да чего там описывать?! Сидели в караульном помещении, ну есть у нас такая комната на первом этаже. Каждый час Кныш или Раструба выходили во двор и проверяли, все ли спокойно. На это уходило минут по пять.
   Турецкий. Вы можете уточнить, кто и когда выходил в интервале между тремя и пятью часами утра?
   Трофимов. Сейчас посмотрю график... Значит так. Раструба выходил в 3.40, а Кныш - в 4.15. Но это была простая формальность.
   Турецкий. Почему?
   Трофимов. Да потому что мы были оснащены всеми необходимыми средствами слежения. Не скажу, чтобы Леонид Георгиевич был сильно подозрительный человек, но зайти в дом так, чтобы это не отразилось на наших экранах, нереально. Но и это еще не все. Все входы были оборудованы идентификационной дактилоскопической системой.
   Турецкий. Это еще что такое?!
   Трофимов. Ну, ведь чисто теоретически телевизоры, на которые попадает вся видеосъемка, можно заблокировать...
   Турецкий. Да?
   Трофимов. Я же сказал: чисто теоретически. Вы кино смотрите? Американские боевики. Так вот, в доме был заведен такой порядок: если ночью кто-то выходил из дому или, наоборот, появлялся, он прикладывал свою ладонь на входе к специальной идентификационной пластине. Естественно, все отпечатки ладоней домочадцев были занесены в память, так что это являлось своеобразным паролем, пропуском. А если они нарушены, моментально поднимается тревога.
   Турецкий. Ничего себе. А вы говорите, Богачев не был подозрительным человеком.
   Трофимов. Не был. Эту систему я ему посоветовал внедрить.
   Турецкий. Чем мотивировали?
   Трофимов. У сослуживца Богачева похитили сына.
   Турецкий. Вот как? Расскажите об этом случае.
   Трофимов. Ну, я особо не в курсе. Знаю только, что его удалось вернуть.
   Турецкий. Выкупили или освободили?
   Трофимов. Как-то договорились. Этим занималась СБ "Махаона".
   Турецкий. Вот как, а официальные органы привлекались к этой операции?
   Трофимов. Нет, таково было условие переговоров с похитителями.
   Турецкий. Как зовут сослуживца? И когда это было?
   Трофимов. Лапин. Петр Евдокимович. С полгода назад.
   Турецкий. И после этой истории Богачев решил усилить охрану своей семьи?
   Трофимов. Видимо, так.
   Турецкий. " Последний вопрос. Вы знали, что в сейфе у Богачева хранятся драгоценности и деньги?
   Трофимов. Знаете, когда у богатого человека в комнате сейф, немудрено предположить, что он хранит в нем что-то ценное.
   Турецкий. Спрашиваю еще раз. Вы знали, что в сейфе Богачева бриллиантовые подвески и восемь с половиной тысяч долларов?
   Трофимов. " Про деньги - знал, про подвески - нет. Насчет денег у нас был заведен такой порядок. Леонид Георгиевич обычно сообщал мне, какие суммы хранятся в доме. Думаю, он мне доверял.
   Оперуполномоченный МУРа Владимир Софрин. Москва. 24 августа, 20.10
   Дверь без стука отворилась, и на пороге возник Грязнов.
   - Ты бы раскладушкой обзавелся, что ли, - начал он, проходя в кабинет, - если не можешь прерывать процесс движения мысли.
   - Добрый вечер, Вячеслав Иванович! - очнулся Софрин.
   Грязнов плюхнулся на стул.
   - Кому как. Вот тебе, Вовка, например, как?
   - По нашему... моему заданию - никак... Пока.
   - Что, ничего путного у этой супермодели, как там ее...
   - Алешина.
   - Ну, не важно. Ничего не узнал?
   - Не знает она, где его еще искать можно и с кем компанию водит. Вот. Но ее саму познакомил с Гукком один знакомый. Я оставил Алешиной свой телефон. Служебный.
   - Гм-м, - иронически протянул Грязнов. - И он тебе, конечно, тут же перезвонил и назвал точный адрес, где Гукк прячется.
   - Нет, - честно признался Софрин. - Может, завтра.
   - Ну, удивил ты меня, Володя. Ты хоть именем поинтересовался?
   - А как же! - не без гордости выпалил сыщик. - Геннадий Карамышев. Не позвонит сам, наведу справки. Найду.
   - Повтори.
   - Карамышев Геннадий.
   Грязнов откинулся на спинку стула.
   - Не думаю, что позвонит.
   Софрин предположил:
   - Министр какой-нибудь? Она меньшего не стоит. Видели бы сами.
   - А мне и видеть не надо, - Грязнов заулыбался. - У тебя до сих пор слюнки текут. А насчет министра - почти в "яблочко". Только с обратной стороны медали. Так что можешь не искать, я тебе сам за справку отвечу.
   Володя Софрин был полностью деморализован всезнающим шефом. Его хватило только на:
   - Ну и?
   - Про бабушкинскую группировку слыхал?
   Софрин утвердительно закивал головой.
   - Кличка лидера - Призер. Он и есть твой Карамышев.
   Володя сразу вспомнил элегантного "кофейного" мужчину, подходящую к нему Нонну. И ему стало нехорошо.
   - Я, кажется, видел его сегодня там. Блин... Ну кто ж мог знать, а?!
   Магнитофонная звукозапись допроса
   в качестве свидетеля охранника семьи
   Богачевых гр-на Кныша. Крым, Гурзуф.
   24 августа, 14.10 - 14.39
   Турецкий. Расскажите, чем вы занимались, работая охранником в семье Богачева.
   Кныш. Так вы же сами все и сказали. Охранял семью Богачева.
   Турецкий. У вас были конкретные функции?
   Кныш. Нет, они были только у двух человек. Трофимов нами всеми командовал, а Жора Мальцев охраняет Юльку. То есть дочь Богачевых. Наследницу, так сказать. Принцессу.
   Турецкий. Вы сказали: "функции были...", "Трофимов командовал", а "Жора охраняет..." О всех - в прошедшем времени, а о Мальцеве - в настоящем.
   Кныш. Так мы же все, кроме него, и уволены.
   Турецкий. Кроме Мальцева?
   Кныш. Ну да! На следующий день после гибели Леонида Георгиевича его мадам нас рассчитала. Кроме Мальцева.
   Турецкий. Интересно. И как она это объяснила? Служебным несоответствием?
   Кныш. Не знаю. Меня аудиенции не удостоили.
   Турецкий. А от кого вы узнали о своем увольнении. От шефа?
   Кныш. От Трофимова. Он нас всех собрал и сказал, что свободны, кроме Жоры. Свободны от работы то есть. Но надо подождать, пока приедет следователь из Москвы и быстренько проведет свое следствие. Потому что хохлам это убийство - до одного места.
   Турецкий. Так и сказал - "быстренько"?
   Кныш. Не помню, честно говоря. Может, я это от себя добавил. Хотя нет, кажется, Дмитрий именно так высказался. Да что тут такого, собственно?
   Турецкий. Разберемся. Это не ваше дело.
   Кныш. Да?! А что - мое дело?
   Турецкий. Охранять своего босса. Но это вы прохлопали, так что теперь ваше дело - помогать следствию.
   Кныш. В гробу я его видал, ваше следствие. Все равно не найдете ни хрена.
   Турецкий. Да? Откуда такая уверенность?
   Кныш. А вы меня на слове не ловите.
   Турецкий. Когда я буду это делать, вы ничего не заметите, можете не сомневаться. Лучше отвечайте на вопросы, если действительно хотите поскорее вернуться в Москву.
   Кныш. Валяйте.
   Турецкий. В ночь, когда произошло убийство, дежурили вы, Трофимов и Раструба, так? Вы можете припомнить что-нибудь необычное? Любой пустяк, который отличал бы это дежурство от всех остальных.
   Кныш. Не могу. Мне эти вопросы уже задавали.
   Турецкий. Буду с вами откровенен, господин Кныш. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, смерть Богачева наступила между 3.30 и 4.20 утра. В это время вы все втроем сидели в караульном помещении. Это частично подтверждает видеосъемка. Но когда именно, с точностью до минуты, произошло убийство, определить пока нет возможности. По свидетельству вашего начальника Трофимова, вы с Раструбой несколько раз по очереди выходили, как из комнаты, так и из дома. Так что вы автоматически попадаете в число подозреваемых. Это доступно? Замечательно. А теперь поймите, наконец, что любая мелочь, которую вы припомните, может оказаться очень важной для следствия. То есть для вас или для ваших друзей.
   Кныш. Ну, это мне до одного места, Трофимов мне - не брат родной.
   Турецкий. И давно у вас с ним плохие отношения?
   Кныш. Не слишком.
   Турецкий. Ладно, а с Раструбой?
   Кныш. Это другое дело. С Игорьком мы ладим.
   Турецкий. Так вот подумайте, чем можете ему помочь. И себе.
   Кныш. А не пошли бы вы...
   Турецкий. Это все?
   Кныш. Ага.
   Оперуполномоченный Софрин. Москва.
   24 августа, 14.10
   Утром следующего дня Софрин подъехал к загородной резиденции Призера, в Глаголево. Для этой отчаянной вылазки Грязнов выделил ему служебную машину не самого худшего качества - "форд". Пусть знают бандюки, что и менты на приличных автомобилях могут кататься, а не только на раздолбанных "москвичах" или "жигуленках".
   Софрин со слов своего шефа уже знал, что в прошлом Призер неоднократный чемпион России по биатлону. Но на международных соревнованиях он занимал только вторые и третьи места. Был, правда, даже олимпийским чемпионом - но лишь в командной гонке, в эстафете.
   Разочаровался, небось, обозлился, рассуждал Софрин, и подался на большую дорогу жизни. Во всяком случае, эта тропа для него оказалась удачливей. Трехэтажный особняк, окруженный высоким бетонным забором, который, наверное, и базука не возьмет, был лучшим подтверждением удачи и благополучия владельца. В архитектуре дома Софрин отметил полную безвкусицу, чему не слишком удивился. Подобных монстров он не раз наблюдал в ближнем и дальнем Подмосковье. Здесь красного кирпича не жалели, возводя средневековые башенки рядом с современной крышей и террасой. Крыльцо вносило еще один штрих в этот дисбаланс. Нагромождение стилей и эпох навело на мысль, что крышу нужно было бы выполнить на древнекитайский манер. Это сделало бы творение завершенным.
   У ворот Софрину пришлось прождать какое-то время. После представления и объяснения цели визита перед переговорным устройством он промаялся минут десять. Наконец ворота отъехали в сторону и впустили его машину в просторный двор.
   Из открытых ворот гаража торчал нос, похоже, того самого черного "БМВ", что он видел вчера у дома моделей.
   Софрина встретил долговязый жилистый парень со скуластой физиономией и жестким ежиком на голове. Маленькие злые глазки зыркнули подозрительно. Дескать, чего приплелся, ментяра, внаглую, да еще в такую рань?!
   На крылечко вышел вчерашний бритоголовый детина и добродушно заулыбался. У Софрина отпали последние сомнения.
   - Этот что ли, Шум? - обратился бритоголовый к долговязому, с интересом рассматривая гостя.
   - Других, как видишь, нет. - Долговязый по кличке Шум обернулся и зашагал к гаражу.
   - Прошу, господин начальник, - пригласил встречающий, пропуская Софрина вперед. - В этом доме гостям всегда рады, даже незваным.
   Софрин подумал, что с черным юмором у этого парня все в полном порядке. Уже на пороге их догнал голос Шума:
   - Али, будешь возвращаться, прихвати термос со льдом.
   Просьба осталась без ответа.
   Странные имена, решил Софрин, Шум какой-то, а этот - с совершенно рязанской физиономией - и вовсе Али.
   В лифте они поднялись на третий этаж. У одной из трех комнат бритоголовый, он же Али, остановился.
   - Сюда. Геннадий Андреевич ждет вас.
   Карамышев действительно оказался тем самым "кофейным" незнакомцем. А впрочем, другого Софрин и не ожидал увидеть. Спортивно сложенный, подтянутый мужчина, чуть старше средних лет. Жестковато-привлекательное лицо, из тех, что нравятся женщинам, с тонкими губами и ямочкой на подбородке. Черные волосы аккуратно уложены назад, наверное, с помощью геля или мусса. Он явно напоминал итальянского мафиози из так полюбившихся братве фильмов. Вот только одежда в этот раз никак не подходила к образу дона. Спортивные брюки и футболка, долларов по пятьдесят каждые, придавали несколько дачный вид.
   Софрин являл собой полную противоположность, но ему не стало неловко за свою джинсовую двойку и футболку, купленные на вещевом рынке в Лужниках, да к тому же не первой свежести. Он лишь проверил, бросив вниз взгляд, подняты ли манжеты на рукавах.
   Карамышев разглядывал его в упор.
   - Мы, кажется, встречались, - сказал он. Голос оказался бархатным, приятным.
   - И совсем недавно, - потвердил Софрин.
   - Присаживайтесь, Владимир Андреевич, - пригласил хозяин, указывая на кресло напротив себя.
   - Вижу, запомнили мое имя. Значит, видели визитку и все же не позвонили. - Софрин старался держаться спокойно, даже с некоторой наглецой.
   Карамышев премило улыбнулся.
   - Запомнил, потому что мы с вами тезки по отчеству. А звонить собирался сегодня. Дел много, знаете ли. Я человек занятой. А ваше дело, как мне объяснила Нонна, пустяковое.
   - Пустяковое? - Софрин искренне удивился.
   - Ну, исчезновение старины Гукка - не тот случай, чтобы поднимать из-за этого на ноги МУР. Не так ли, Владимир Андреевич? - И он пристально взглянул прямо в глаза Софрину. Тот весь подобрался.
   - Что вы хотите этим сказать?
   - А что вы хотите от меня услышать?
   - Где, по-вашему, еще, кроме своей квартиры, он может находиться?
   - Понятия не имею. - Карамышев перевел дух. - Прямо как на допросе. Как это где? У себя дома!
   - Поймите, Геннадий Андреевич, мы ищем пропавшего человека. - Софрин остыл.
   - Да бросьте, Владимир Андреевич. Вешаете лапшу на уши, прямо как младенцу. Не стыдно? Эти сказки могут с Нонной пройти. Выпить хотите?
   - Нет, спасибо, - поспешно ответил сыщик, вспоминая, чем заканчиваются застолья с персонажами, подобными хозяину дома, пусть даже и с пользой для дела. И тут же добавил: - Я при исполнении. И за рулем.
   - Тогда кофе?
   Карамышев разлил из серебряного кофейника по маленьким фарфоровым чашечкам ароматный напиток. Указал рукой на журнальный столик между их креслами.
   - Сахар, сливки. Угощайтесь. - Отпив глоток, блаженно прикрыл веки. Кофе готовлю сам. Никому не доверяю. Это, если поверите, настоящая наука.
   Софрину действительно кофе понравился, и он не замедлил сказать об этом.
   - А старик Гукк вам нужен по двум причинам, - внезапно вернулся к прерванной теме Карамышев. - Вы его ищете или как подозреваемого в убийстве Лени Богачева, или как возможного свидетеля.
   Софрин молча пил кофе. Его удивило умение Карамышева менять направление разговора, причем в интересном для него направлении. А зная о смерти Богачева, связи Гукка с его семьей и розыске последнего МУРом, нетрудно было догадаться об истинных причинах. Тут большого ума не надо. Тем более с его опытом. Но посвящать кого бы то ни было в подробности расследования Володя не собирался.
   Карамышев между тем продолжал:
   - Но, возможно, вам стоит продолжить поиски... Только уже его трупа.
   При последних словах Софрин подскочил, чуть не вылив на себя кофейную гущу.
   Карамышев удовлетворенно наблюдал за его реакцией. И цедил информацию:
   - Не так давно старик жаловался мне на карточные долги.
   - Он что, играл?
   - Редко, но, как говорится, метко. Видимо, на тот раз ему сильно не повезло.
   Софрин поднялся.
   - А вот за это спасибо, Геннадий Андреевич.
   - Всегда рады помочь.
   - И мы также.
   Каждый понял свою фразу по-своему.
   Магнитофонная звукозапись допроса
   охранника семьи Богачевых гр-на Раструбы.
   Гурзуф. 24 августа, 15.05 - 15.55
   Турецкий. По-вашему, можно было проникнуть в дом незаметно для охраны?
   Раструба. Разве что с воздуха. На вертолете.
   Турецкий. Вы серьезно?
   Раструба. Да нет конечно.
   Турецкий. А если с моря?
   Раструба. Шутите? Во-первых, надо еще суметь заплыть в бухту. Во-вторых, без лестницы по этому обрыву на равнину не подняться никакому альпинисту. Ну а даже если найдется такой уникум, то все равно, любое проникновение в дом было бы нами зафиксировано.
   Турецкий. Значит, вы считаете, что Богачева застрелил кто-то из находящихся в доме?
   Раструба. Выводы - это ваша работа.
   Турецкий. Ваш намек был достаточно недвусмысленным, Раструба. Расскажите о своих подозрениях.
   Раструба. Нет никаких подозрений. Просто я знаю то же самое, что и все. Что подвески пропали, а вместе с ними и старый немец.
   Турецкий. Вы имеете в виду Артура Карловича Гукка? Но ведь он уехал в Москву за одиннадцать дней до убийства и ограбления.
   Раструба. Мог и вернуться. Хотя я лично этого не видел. Но по крайней мере, он и его племянник - два человека из домочадцев, которые вроде как отсутствовали 19 августа.
   Турецкий. Вы хотите сказать, из тех, чьи отпечатки ладоней занесены в компьютер системы безопасности. А кто еще имел свободный доступ в дом, кроме охранников и Гукков? Ведь за таким домом кто-то наверняка должен был смотреть.
   Раструба. Две женщины. Повар и горничная. Они обе местные, причем сестры. В доме Богачевых не жили никогда на моей памяти.
   Турецкий. Вы меня удивили. Об этих дамах слышу впервые. В протоколах допросов свидетелей их никто не упоминал.
   Раструба. А я знаю почему. У них обеих стопроцентное алиби. У них еще третья сестра была. В Симферополе. Умерла 17 августа. Они сразу туда и уехали. Так еще и не возвращались. Соответственно их никто и не допрашивал.
   Турецкий. Логично. А еще? К примеру, садовник? Во дворе же сад большой?
   Раструба. Да какой это сад? Вы посмотрите внимательней. Это ж роща. За ней отродясь никто не смотрел. Это у Леонида Георгиевича был пунктик. Имитация живой природы. И жена его переубедить не смогла. Так что не было садовника. А уж Богачевы - не те люди, чтобы фрукты с овощами себе на стол выращивать. Они бы уж как-нибудь прокормились.
   Турецкий. Убедили. Теперь расскажите, чем вы все-таки так были заняты ночью 19 августа? И что произошло между Трофимовым и вашим приятелем, Кнышем.
   Раструба. Откуда вы знаете?
   Турецкий. Просто я гениальный сыщик.
   Раструба. Ну да? А с виду не скажешь.
   Турецкий. В этом весь фокус.
   Раструба. Ну ладно, скажу. Мы играли в карты.
   Турецкий. Это во время дежурства-то?
   Раструба. А что такого? Это в порядке вещей, ничему не мешает. И Леонид Георгиевич знал и ничего против не имел. Иногда даже сам к нам подсаживался.
   Турецкий. А во что играли-то?
   Раструба. В покер. Это Дмитрия вообще-то увлечение. Его немец научил, Карлович то есть. А уж он - всех остальных. Ну и пошло. Ужасно заразительная вещь.
   Турецкий. И что, кто-то жульничал, почему они поссорились?
   Раструба. Да не ссорился никто, это перебор вышел. Просто я спасовал, а у Дмитрия с Кнышем оказались одинаковые комбинации. У обоих по две пары. Только у одного - две десятки и два короля, а у другого - две девятки и два туза. Вот они чуть друг друга не перегрызли, у кого старше. Но я бы, конечно, с Трофимовым из-за десяти баксов сильно спорить не стал. У него родственник знаете кто?
   Турецкий. Догадываюсь.
   Раструба. Ну да, вам ли не знать.