Незнанский Фридрих Евсеевич. Список ликвидатора

   Убийцы быстро сели в машину. Они уже не смотрели в сторону «Волги» и не заметили, что генерал пошевелился на своем сиденье, чуть повернул голову и открыл глаза. Каким-то чудом он остался в живых. Мухин потрогал рукой голову, но вдруг понял, что покушавшиеся на него до сих пор находятся рядом и ему лучше не двигаться. Однако рука была уже поднята, и ее надо было как-то незаметно опустить…
   – Поехали! – сказал Жорик, и «ауди» тронулась с места. Но стоило ей проехать метра три, как сидевшим в ней стало ясно, что у машины пробито колесо.
   – Только этого не хватало! – в сердцах сказал Жорик и повернулся к Тимохе: – Надо ставить запаску!
   Они вылезли наружу и подскочили к багажнику.
   – Смотри! – воскликнул вдруг Тимоха и показал пальцем в сторону «Волги». – Он пошевелился!
   Жорик скакнул к двери, схватил автомат, подбежал к генералу и в упор дал в него длинную очередь. Голова мертвого Мухина свесилась набок…
   За считанные секунды убийцы заменили колесо. Вдруг Тимоха поднял что-то с земли и сказал:
   – Вот эта фиговина и пробила нам баллон…
   – Какая? – наклонился к нему Жорик.
   – А вот… – и Тимоха показал ему металлическую фигурку таиландского воина с длинным копьем.
   У старшего следователя Управления по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры Российской Федерации, государственного советника юстиции третьего класса Александра Борисовича Турецкого отстегнулась от брюк задняя левая подтяжка. Снова пристегнуть ее к поясу не было никакой возможности, потому что Александр Борисович сидел в кабинете генерального прокурора России Николая Ильича Филиппова, прямо через стол от него, а противная подтяжка задралась так высоко, что достать ее теперь можно было, только сняв пиджак и пошарив руками за спиной. Что, конечно, нарушило бы всю серьезность разговора, который в данный момент шел в кабинете.
   Кроме них двоих участие в нем принимал Константин Дмитриевич Меркулов – заместитель генерального прокурора по следствию, непосредственный начальник и старый друг Турецкого. Полчаса назад Филиппов вызвал его и Александра к себе на беседу.
   Впрочем, смысла этой беседы Турецкий пока не понимал. В течение всего этого времени генпрокурор зачем-то рассказывал им о президенте.
   Лишь секунду назад его речь была прервана телефонным звонком.
   – Да, – ответил генеральный. – А, это вы… Насчет раскрываемости? Вы не могли бы позвонить мне попозже, или лучше я сам позвоню… Просто у меня сейчас очень важное совещание… До свидания. – И он положил трубку.
   «Чем же это „совещание“ так важно? – внутренне усмехнувшись, подумал Турецкий. – Ведь ничего ценного он пока не сказал. Только и твердит, что президенту сейчас тяжело и надо ему помочь…»
   Генпрокурор кашлянул, закурил сигарету и продолжил:
   – В настоящее время наш президент ведет ни много ни мало три войны, – сказал он, цепко глядя на подчиненных.
   Те сосредоточенно молчали.
   – Да-да, именно три. – Филиппов встал из-за своего широкого стола и принялся прохаживаться вдоль него, попыхивая сигаретой. – Первая война – в Чечне.
   Меркулов посмотрел на свои лежащие на столе руки и потер друг о друга большие пальцы. Кажется, ему все это начало надоедать.
   – Вторая война, – продолжал генпрокурор, – идет с губернаторами. Формально это происходит в Совете Федерации, но фактически, – Николай Ильич понизил голос, – фактически мы имеем дело с заговором региональных руководителей против Кремля.
   Меркулов забыл про свои пальцы и уставился на генпрокурора. Турецкий тоже заметно оживился.
   – Да-да, вы не ослышались, – тем же тоном сказал Филиппов. – Существует такой заговор. И его цель как минимум одержать верх в схватке с президентом…
   – А как максимум? – спросил Турецкий.
   – А как максимум – убрать его с политической сцены. Любым способом. – И генпрокурор многозначительно посмотрел на Александра.
   – Откуда у вас такие сведения? – заинтересовался Меркулов.
   – Неважно, – довольно грубо произнес Филиппов. – Но за то, что они соответствуют действительности, я ручаюсь.
   Александр и Константин Дмитриевич переглянулись. Несмотря на скверный, можно даже сказать – сволочной характер, генпрокурор все-таки не осмелился бы пойти на откровенную ложь в таком вопросе.
   – В своем противостоянии с президентом губернаторы тесно сотрудничают с олигархами. – Николай Ильич снова уселся в свое кресло и постучал краешком сигареты по находящейся перед ним хрустальной пепельнице. – Поэтому третью войну президент ведет именно против них. – Он затянулся, выпустил дым и начал загибать пальцы на правой руке: – Таким образом, Чечня – раз, губернаторы – два, олигархи – три. Три войны.
   Генпрокурор сделал паузу и затушил сигарету. Прямо над ним, на стене, висел портрет президента – Владимира Васильевича Буланова.
   «Что– то ты не упомянул о четвертой войне -против свободной прессы…» – ехидно подумал Турецкий. Прошло совсем немного времени с того дня, когда Филиппов выдал санкцию на арест владельца влиятельнейшего телеканала, который начал резко выступать против Буланова. Телемагната, впрочем, вскоре выпустили, и он в отместку обнародовал на своем канале информацию, что незадолго до подписания санкции генпрокурор, оказывается, получил от Управления делами президента роскошную квартиру в самом центре Москвы.
   – Так зачем вы нас вызвали, Николай Ильич? – спросил вдруг Меркулов.
   Николай Игнатьевич внимательно посмотрел на него, потом на Александра и, не отреагировав на вопрос, продолжил:
   – Президент за то, чтобы решить все эти проблемы в рамках действующего законодательства. Однако существование заговора губернаторов ставит ситуацию в тупик.
   – То есть? – не понял Турецкий.
   – Вполне возможно, что Владимир Васильевич вынужден будет прибегнуть к силовым методам…
   – Как это? – поднял вверх брови Меркулов.
   – Не валяйте дурака, Константин Дмитриевич! – резко сказал Филиппов. – Все вы прекрасно понимаете!
   Меркулов с недовольным лицом покачнулся на стуле. Было такое ощущение, что он сейчас встанет и уйдет.
   – Так что вы от нас хотите? – вмешался Турецкий.
   Но генпрокурор снова не ответил прямо.
   – Идет схватка царя-батюшки с непокорными боярами, – сказал он. – Бояре защищают свои интересы, а царь – интересы миллионов россиян…
   – Так, так… – глядя перед собой в одну точку, согласно кивнул Турецкий, как бы надеясь, что Филиппов наконец подойдет к сути.
   И Николай Ильич действительно решил более не тянуть.
   – Поэтому мы должны определиться, с кем мы, – просто заявил генпрокурор и посмотрел на подчиненных.
   От неожиданности те не нашлись, что ответить.
   – Так что? – спросил Филиппов.
   – Погодите… – выставил вперед ладонь Меркулов. – Вы хотите сказать…
   – Я хочу сказать, – перебил его Николай Ильич, что мы можем воевать либо за президента, либо против него. Как вы, наверное, уже поняли – я за.
   – И я за, – вдруг быстро сказал Турецкий.
   Меркулов повернулся и ошарашенно посмотрел на друга.
   – И Константин Дмитриевич – за, – добавил Александр, по лицу которого было совершенно непонятно, смеется он или говорит серьезно.
   – Стоп, стоп… – вмешался Меркулов.
   – Что такое? – спросил генпрокурор.
   – Мне неясно, куда вы клоните, Николай Ильич. Что в данном случае означает это «за»?
   Филиппов молча посмотрел на него и снова закурил.
   – Ответьте, пожалуйста! – настаивал Меркулов.
   – Вы свободны! Оба! – резко сказал генпрокурор. – Идите!
   – Вы не ответили…
   – Я сказал – вы свободны!
   Меркулов и Турецкий поднялись с кресел и пошли к выходу.
   – Постойте! – окликнул их Филиппов.
   Подчиненные обернулись.
   Генпрокурор поиграл желваками и сказал:
   – Сегодня утром убили генерала Мухина из ФСБ. Этим делом придется заняться вам, Александр Борисович. Под контролем Константина Дмитриевича, разумеется…
   Турецкий хотел что-то спросить, но настроение Филиппова было заметно испорчено, и он не пожелал продолжать беседу:
   – Подробности узнаете позже… – Кончик носа генпрокурора слегка покраснел, как всегда бывало, когда он нервничал. – А сейчас идите!
   Пожав плечами, Меркулов и Турецкий снова двинулись к выходу.
   – И все-таки решите для себя – за кого вы! – крикнул им вдогонку Филиппов, до того как они успели закрыть за собой дверь.
   – Ну и чего ты там вякал «я за, я за»? – набросился Меркулов на Турецкого, когда они вышли в коридор.
   – Костя, а что я еще должен был ему сказать? – развел тот руками. – Что я против президента, что ли?
   Меркулов хотел как-то возразить, но только махнул рукой:
   – Ладно, проехали…
   Однако было видно, что он недоволен.
   – Ну все, надо идти… – Константин Дмитриевич повернулся и зашагал по коридору.
   – Подожди… – пробормотал Турецкий и начал стаскивать с себя пиджак.
   – Ты что делаешь? – удивился обернувшийся Меркулов.
   – Да подтяжка у меня отцепилась…
   – Что?…
   – Подтяжка у меня отцепилась, говорю… – И Турецкий принялся шарить руками за спиной. – Задняя левая…
   – Подтяжка?
   – Ну да, да! – Александр все никак не мог поймать противную резинку. – А что ты смеешься-то?
   Меркулов действительно широко улыбался, еле сдерживая себя, чтобы не расхохотаться в голос.
   – Смеется он… – обиженно пробормотал Турецкий. – Я тут мучаюсь, а он смеется…
   – Давай помогу, что ли… – сказал наконец Меркулов, подошел к Александру и пристегнул подтяжку к его штанам.
   – Вот спасибо… – обрадовался Александр.
   Меркулов посмотрел на него и примирительно произнес:
   – Ладно… Ну его в баню… – Он шевельнул рукой в сторону кабинета Филиппова. – Наше дело работать… По закону!
   Получилось несколько пафосно, но Александр не стал подкалывать друга, потому что тот сказал правду. Работы у них было много. А тут еще и новое дело Филиппов подбрасывает…
   – Пошли! – Меркулов потянул Турецкого за рукав, и они зашагали вместе по длинному коридору Генеральной прокуратуры.
   Трупы генерала и водителя обнаружил работник котельной того самого поселка, где находилась мухинская дача, Михаил Шпанько. Отдыхая после смены, он сидел у расположенного неподалеку озерца с удочкой и вытаскивал очередного пескаря, как вдруг услышал доносящуюся из перелеска стрельбу. Будучи человеком не робкого десятка, Шпанько оставил своих пескарей и, пригибаясь, подкрался к месту убийства.
   Он же и вызвал милицию.
   Через некоторое время из близлежащего отделения в лесок примчался «уазик» с нарядом, из которого вылез худой лейтенант, увидел трупы и изуродованную «Волгу», сказал «етить твою…» и доложил по рации дежурному, что так, мол, и так – двое убитых. Вскоре Главное управление внутренних дел Московской области прислало бригаду в составе дежурного следователя Мособлпрокуратуры, оперуполномоченного угро, судмедэксперта, эксперта-криминалиста и кинолога с ищейкой. На другой машине приехали начальник РОВД, его зам по розыску и местный участковый. Выставив оцепление, дежурная оперативно-следственная бригада начала проводить осмотр места происшествия.
   Сразу же было обнаружено множество гильз, один почему-то нестреляный патрон и какая-то металлическая безделушка. Кроме того, на поляне хорошо сохранились следы еще одного автомобиля, на котором, судя по всему, и уехали преступники.
   – Судя по ширине колеи, – заявил эксперт-криминалист, проведя замеры, – это была машина иностранного производства. Точнее пока сказать не могу.
   Личности убитых удалось установить очень скоро. Расположение генеральской дачи тоже. Старший следователь прокуратуры Московской области, который из-за своей загруженности чуть опоздал, сказал, что, пока идет осмотр, он наведается в коттедж Мухина. И, взяв милицейскую машину, уехал.
   Дежурная оперативно-следственная бригада продолжала осмотр, стараясь успеть до уже вот-вот собирающегося пролиться дождя.
   Сын генерала, подполковник ФСБ в отставке Сергей Федорович Мухин, ехал в это время в своей «тойоте» на деловую встречу. О том, что совсем недавно погиб его отец, Сергей ничего не знал.
   Отставной подполковник был импозантным мужчиной сорока пяти лет, любящим дорогие костюмы, французские одеколоны и хорошие машины. Когда-то он закончил Четвертый факультет Высшей школы КГБ (который переименовали потом в Академию криптографии ФСБ), служил в центральном аппарате своей грозной организации, затем неожиданно ушел в отставку и работал начальником аналитического управления службы безопасности одного из крупнейших банков. Но вскоре уволился и оттуда, чтобы создать собственную фирму, в должности директора которой благополучно пребывал до сих пор.
   Рядом с ним на правом сиденье лежала белая кожаная папка, в которой находились важные бумаги. Он должен был передать их одному сотрудничавшему с ним человеку. До встречи оставалось еще достаточно времени и Сергей не очень-то торопился.
   Вдруг, когда он в очередной раз посмотрел в зеркало заднего вида, его внимание привлекла движущаяся за ним белая «копейка». Ему показалось, что он уже видел ее двумя кварталами раньше, когда она, как будто прячась за другими машинами, вот так же следовала по маршруту его «тойоты».
   Сергей притормозил. «Копейка» тоже замедлила ход. Он свернул в ненужный ему переулок – и она увязалась за ним, нагло подрезав мешавший ей «Запорожец». Мухин снова выехал на оживленную улицу, и белая бестия выскочила туда следом за его «тойотой».
   Это был «хвост».
   Мухин нахмурился. Уйти от преследовавшей его машины было трудно: дороги загружены, и реализовать свое преимущество в скорости Сергею все равно не удалось бы. Что же делать?…
   Герман Редников был человеком хилым и болезненным. Три месяца назад он увидел красотку Таню – студентку параллельного курса в его экономическом институте – и влюбился в нее с первого взгляда. Но Герман прекрасно видел, какая пропасть лежит между этой шикарной девицей, привыкшей к богатым и красивым ухажерам, и собой – вечно сморкающимся, бледным юношей в роговых очках и без гроша в кармане. Три месяца он ходил возле нее кругами, все не решаясь познакомиться.
   И вот вчера, собрав всю свою решимость, он узнал номер телефона Тани у ее подруги и позвонил-таки ей. Таня долго не могла понять, с кем она разговаривает, и поэтому, когда Редников пригласил ее в кафе, она пришла больше из любопытства – выяснить, что же это за бекающий и мекающий персонаж ей звонил вчера.
   Увидев Германа, она широко раскрыла свои синие глаза и хотела уже развернуться и уйти, но Герман выглядел так жалостливо, что она согласилась составить ему компанию за столиком в одной из открытых арбатских пиццерий.
   Герман щедро истратил всю скопленную за три месяца наличность, купив даме большую «Лазанью» с грибами, мороженое и две чашки кофе.
   И в конце концов признался ей в любви.
   – Я никогда не буду встречаться с тобой, Редников, – ничуть не удивившись такому повороту событий, сказала Таня, дожевывая пиццу.
   – Но почему? – краснея и бледнея, спросил Герман. – Потому что я бедный?
   – Нет. Совсем не поэтому.
   – А почему же?…
   – Потому что ты не личность! – рубанула она.
   – Как это – я не личность? – растерялся Редников.
   – Да вот так! – нагло сказала Таня. – Нерешительный ты какой-то. Неспособный на поступок.
   – На какой еще поступок?… – вконец стушевался Редников.
   – На смелый… – мечтательно сказала Таня.
   – А что значит «на смелый»?
   Девушка посмотрела на него и совершенно серьезно сказала:
   – Залезь на наш столик и спляши.
   – Зачем это?
   – А просто так. Чтобы меня удивить.
   Редников покосился по сторонам. В пиццерии было довольно много посетителей, а у выхода сидел здоровенный охранник.
   – Он же меня за это в дугу согнет, – кивнул в его сторону Герман.
   – Ну вот! – победно сказала Таня. – Что и требовалось доказать.
   И она поднялась со стула, намереваясь уйти.
   – Ну подожди! – взмолился Редников.
   – Что еще?
   – Но ведь я… – пробормотал Герман, – я же люблю тебя…
   Таня усмехнулась и надменно произнесла:
   – Мою любовь надо завоевать!
   Редников хотел еще что-то сказать, но она резко развернулась и пошла на улицу.
   Герман осел на стул и безжизненно опустил руки. Однако через несколько мгновений в его глазах все-таки зажегся какой-то огонек. Редников вскочил и побежал вслед за девушкой:
   – Таня, подожди! Таня!
   Несмотря на трудновыполнимость затеи, Сергей Мухин все же предпринял ряд попыток оторваться от ехавшей за ним «копейки». Он вдруг сворачивал с дороги в самых неожиданных местах, резко менял направление движения, пересекая две сплошные полосы, пытался затеряться среди других машин, смело ныряя в какой-нибудь затор, но ничего не получалось. Белый «жигуль» неотрывно держался у него на хвосте. Судя по всему, за рулем «копейки» тоже сидел ас.
   Тогда Сергей решил оставить машину и проделать дальнейший путь пешком. Встреча, на которую он ехал, должна была состояться в Филевском парке, а он сейчас находился в районе «Третьяковской». В принципе не особо долго ехать, если пересесть на общественный транспорт, тем более что так будет значительно легче уйти от преследования.
   Сергей присмотрел участок тротуара, где толпа была пооживленней, и решительно воткнул свою «тойоту» между двумя припаркованными к бордюру машинами. Схватив папку, он выскочил наружу, хлопнул дверью и пискнул кнопкой брелка, закрывающего автомобиль.
   Как раз в это время навстречу шла толпа иностранных туристов во главе с экскурсоводом. Их было человек пятьдесят, и Мухин вклинился в самую гущу этой иноязыкой массы, вызывая изумленные возгласы увешанных фотоаппаратами, улыбчивых гостей России.
   Прорвавшись через иностранцев, он на ходу снял с себя легкую летнюю куртку, вытащил из кармана черные очки и быстро надел их.
   Несколько поменяв таким образом внешность, он снова смешался с толпой на этот раз других приезжих – делегатов какого-то то ли конгресса, то ли съезда – серьезных мужчин с пластиковыми визитками на рубашках. И сразу же после этого влез в переполненный троллейбус.
   Двери закрылись, и Сергей Мухин, прижимая к себе папку, поехал в сторону «Арбатской».
   С Германом что-то случилось. Всю жизнь ему не везло, начиная с роддома, где пьяная нянечка случайно положила его на сквозняке, оставив на всю жизнь с больными легкими, и заканчивая сегодняшним днем, когда девушка, в которую он по-настоящему, без памяти влюбился, издевательски указала ему его место.
   Сильнее чем когда-либо раньше Редников чувствовал сейчас свою ущербность.
   Но впервые за все время он не захотел смириться со своим жребием. Поэтому Герман побежал за Таней, еще сам толком не зная, что будет ей говорить, но совершенно ясно решив для себя – он добьется ее любви. Добьется!
   – Таня! – догнал он ее наконец. – Постой!
   Девушка остановилась и с выражением глубочайшей скуки на лице повернулась к Редникову:
   – Ну что тебе?
   На секунду он опешил, но тут же взял себя в руки и сказал:
   – Ты должна дать мне шанс!
   – Какой шанс? – не поняла Таня.
   – Шанс проявить себя!
   – Редников, иди ты на фиг! – очень отчетливо произнесла девушка и двинулась в прежнем направлении.
   Герман застыл на месте, но через несколько секунд уже снова бежал за ней:
   – Таня! Таня!
   Старший следователь прокуратуры Московской области Валентин Михайлович Попков остановился у дачи генерала Мухина, вышел из машины и увидел стоящую возле калитки седую, усталую женщину. Прежде чем он открыл рот, она спросила:
   – Что случилось?
   За свои десять лет работы в прокуратуре Валентину не раз приходилось сообщать родственникам погибших страшные новости. Он знал, что после этого у людей обычно начинается истерика и поэтому добиться от них каких-то вразумительных показаний первое время не представляется возможным.
   – Меня зовут Валентин Михайлович, – начал он.
   – Так что случилось? Вы ведь из милиции?
   Он приехал на милицейской машине с синей полосой по борту.
   – Из прокуратуры, – поправил Попков.
   – Неважно, – сказала женщина. – Что произошло? – снова задала она вопрос, на который он так не любил отвечать в подобных случаях.
   – Вы жена Федора Петровича Мухина?
   – Да.
   В этот момент с неба обрушился дождь.
   – Пройдемте в дом! – сказала она и засеменила впереди, ежась под густыми струями ливня.
   Как только они зашли на веранду, Наталья Павловна сцепила ладони и напряженно посмотрела на Валентина:
   – Я вас слушаю!
   Тянуть дальше было невозможно.
   – Ваш муж погиб, – сказал Попков.
   – А? – словно не поняв сказанного, переспросила она.
   – Федор Петрович Мухин застрелен около часа назад неизвестными людьми. Вместе со своим шофером.
   Наталья Павловна опустилась на оттоманку и закрыла лицо руками. Попков стал искать взглядом графин с водой или, на худой конец, водопроводный кран.
   – Но за что?… – подняла она красные, потрясенные глаза.
   На столе, который стоял в углу, Валентин заметил бутылку минералки. Он быстро шагнул в ее сторону, налил полный стакан и принес его Наталье Павловне.
   – Спа-а-а… – Слово благодарности перешло у нее в крик, в настоящий вой существа, доведенного до последней степени отчаяния. Стакан упал на пол и разбился.
   Выйдя из троллейбуса недалеко от Арбата, Мухин решил продвигаться в сторону метро. «Хвост» конечно же отстал – Сергей был в этом абсолютно уверен. Он снял очки, надел куртку и, приободрившись, зашагал вдоль красочных магазинных витрин.
   Вдруг метров через сорок, когда он мельком глянул на уличные часы, чтобы сверить их со своими, его боковое зрение выловило из окружающей толпы мужское лицо со сплющенным, очевидно перебитым, носом. В первый момент Сергей даже подумал, что ему померещилось. Ведь именно этот человек некоторое время назад сидел за рулем преследовавшей его «копейки»!
   Мухин был в шоке. Нет, профессионализм, конечно, не подвел Сергея и он заметил слежку, но ведь и тот, кто шел сейчас за ним, сумел просто намертво приклеиться к нему и удержался на «хвосте» после всех финтов бывшего фээсбэшника.
   Сергей понял, что оторваться ему уже не удастся. Поэтому на встречу он не поедет. К тому же ему нужно решить, как быть с папкой. Лучше всего встретиться с отцом и с его помощью переправить ее в безопасное место.
   Он достал мобильник и сначала набрал номер телефона, установленного в служебном «мерседесе» отца.
   Отец не взял трубку.
   Тогда Сергей решил, что Мухин-старший уже на даче, и принялся звонить туда…
   От резкого телефонного звонка Попков вздрогнул.
   – Прошу вас, возьмите трубку, – мягко сказал он Наталье Павловне.
   Мухина, у которой уже прошли первые слезы, сняла трубку:
   – Алло…
   – Это я, мама, – сказал на другом конце Сергей. – Отец далеко?
   Услышав последнюю фразу, Наталья Павловна схватилась рукой за лоб и снова заплакала:
   – Это Сергей… – только и сумела она произнести. – Сын…
   Попков перехватил трубку:
   – Здравствуйте…
   – Вы кто? – послышался с другого конца настороженный голос. – Где мама?
   – Я старший следователь Московской областной прокуратуры Попков… – начал Валентин.
   – Что с отцом? – тут же спросил Сергей.
   Попков даже не ожидал, что сын задаст этот вопрос так быстро. Тем не менее отвечать было надо.
   – Случилось несчастье…
   – Он жив? – По голосу было понятно, как напрягся где-то вдали Сергей.
   – К сожалению, нет…
   В трубке повисла тишина.
   – Алло, Сергей, вы меня слышите? – спросил Валентин.
   – Да, – хрипло ответил тот.
   – Вы можете сюда приехать?
   С заметным усилием Сергей выдавил из себя:
   – Могу…
   – Через какое время вас ждать?
   Пауза.
   – Где-то минут через сорок… – донеслось издалека.
   В трубке послышались гудки, и Попков положил ее на рычаги.
   «Может быть, что-то выясню у этого Сергея», – подумал он и принялся успокаивать плачущую Наталью Павловну.
   Таня шла в сторону метро. Она уже перестала реагировать на просьбы Редникова остановиться, и поэтому он шагал за ней молча, раскрыв рот, чтобы лучше дышалось, потому что выдержать ее темп Герману было нелегко. Пару раз Таня поворачивала голову и раздраженно говорила:
   – Хватит меня преследовать!
   Редников ничего не отвечал.
   – Отстань, я говорю!
   Но он все преследовал ее, шумно вдыхая жаркий воздух и, стараясь не отстать от длинноногой красавицы, которая шла прямо посреди тротуара. Двигавшиеся навстречу мужики восторженно пропускали Татьяну и, едва она проходила мимо, тут же оборачивались, чтобы оценить ее вид сзади. При этом на них неизменно наталкивался Редников, который не успевал обогнуть очередного застывшего на месте ценителя женской красоты, и тыкался своим острым носом в его плечо или спину.
   – Извините… – бормотал он и двигался дальше.
   – Смотреть надо, придурок! – кричал вслед мужик.
   – Сам такой… – тихо шипел под нос Герман и, набирая воздух, ускорял шаг, чтобы через секунду опять врезаться в чью-то спину.
   Так они дошли до метро.
   Таня наконец остановилась, дождалась его и сказала:
   – Я не понимаю, чего тебе от меня надо.
   – Апффф… Апффф… Апффф… – вместо ответа выдали легкие задыхающегося Редникова.
   – О боже! – закатила глаза девушка и, тяжело толкнув стеклянную дверь, зашла в метро.