Нибел Флетчер. Чикагский вариант

   "Чикаго. Тридцатый республиканский конвент: Манчестер немало удивил своих поклонников, выступив накануне с антимилитаристским заявлением. Если это не окажется для него нокаутирующим ударом бумеранга, то, во всяком случае, сослужит добрую службу противникам".
   Бэррауфс закурил вторую сигарету, нахмурился, потом подошел к телефону и, сверившись со списком, набрал номер отеля "Моррисон".
   - Губернатора Пенсильвании Уилкокса, пожалуйста... Алло? Приветствую, губернатор! Это Кэл Бэррауфс... Уделите мне две минуты. Меня интересует ваше мнение по одному вопросу... Нет, это не для цитирования. Повлияет ли вчерашнее выступление министра на позицию делегатов конвента?
   - Если строго между нами, - ответил Уилкокс, - то Чарли оказал партии медвежью услугу. Эта история рождает серьезные сомнения в Манчестере. Республиканский президент не имеет права увлекаться индивидуальной игрой, прежде всего он должен быть членом команды.
   - И что вытекает из сказанного? Я имею в виду ваш выбор.
   - Кэл, мы оба реалисты. В моей делегации слишком сильны симпатии к Манчестеру. Вчера, по крайней мере, это было так.
   - А теперь?
   - Теперь, я думаю, мне лучше отсидеться. Возможно, что Пенсильвания выдвинет меня кандидатом.
   - Ракетостроители уже давят на вас?
   - Пока нет, но ведь еще не вечер, Кэл.
   Бэррауфс поблагодарил губернатора и снова сел за статью.
   "Совершенно ясно, - печатал он, - что Манчестер поставил под вопрос свою победу, и теперь она может быть вырвана лишь ничтожным перевесом голосов. Губернатор Уилкокс, например, уже решил занять на первых турах выжидательную позицию, чтобы выставить собственную кандидатуру, если ни один из соперников не сможет одержать верх. Дело не в том, что надеется получить Уилкокс. Среди профессиональных политиков неверный выбор момента считается смертным грехом. Если политический деятель допускает такие промахи, доверять ему, по мнению Белого дома, не следует".
   Дописав абзац, Бэррауфс снова подошел к телефону и заказал междугородный разговор. На этот раз он звонил в Калифорнию.
   - Уэс? Привет, это Бэррауфс. Я в Чикаго. Потому и звоню. Ты, верно, читал отчеты о вчерашней пресс-конференции Манчестера?
   - Еще бы, Кэл! - ответил голос на другом конце линии. - Я и по телевизору смотрел.
   - Вот уж не думал, что отставные генералы так интересуются партийными делами, - пошутил Бэррауфс. - Помнится, еще будучи начальником штаба ВВС, ты не раз говорил мне, что тебе нет никакого дела до политики.
   - Ну, теперь-то я в отставке и могу иметь собственное мнение.
   Бэррауфс хихикнул.
   - И то правда. Стоит тебе хоть раз выступить перед публикой...
   - Нет уж, уволь! Тебе ли не знать, на каких условиях я согласился войти в совет директоров "Юнифордж"! Я потребовал, чтобы меня избавили от необходимости произносить речи, что и было обещано. Пока что Дэвидсон свое слово держит.
   - Ну, раз так, стало быть, и я не буду втягивать тебя в эту муть. Но мне все же хотелось бы узнать твое мнение о вчерашнем. В ракетах я полный профан, сам знаешь. А ты - авторитет, особенно если дело касается "Дафны". Ответь мне, прав Манчестер или нет? Он сказал, что "Дафна" представляет лишь слегка модифицированную разновидность уже существующего оружия.
   - Думаю, Чарли недалек от истины, - нехотя ответил генерал. - Наша штучка летает чуть выше остальных, но ничего принципиально нового она в себе не несет.
   - Стало быть, Манчестер прав?
   - Боюсь, что да, Кэл.
   - А как насчет реакции Москвы?
   - Что ж... меня, помнится, тоже однажды похвалили. Видишь ли, если вести политику с единственной целью: непременно насолить русским, то рано или поздно запутаешься. Нет, Манчестер прав, как бы странно ни звучали эти слова в устах бывшего военного. Если мы не остановимся, вся наша экономика попросту зациклится на производстве вооружений, а тогда уж поздно будет исправлять дело.
   - Допустим, что контракт "Дафна" будет расторгнут. Создаст ли это сколь-нибудь существенную брешь в нашей системе обороны лет, скажем, через пять?
   - Нет, - не раздумывая ответил генерал. - Это наступательное оружие, и никакой бреши в обороне не образуется.
   - А как это отразится на делах фирмы, в которой ты работаешь?
   - Слушай, Кэл, "Юнифордж" - гигантское предприятие. У нас целая куча контрактов. Даже если мы не получим дохода от "Дафны", нет никаких оснований опасаться за судьбу пакета акций.
   - Что говорят в дирекции?
   - Наша фирма не ввязывается в политику. Сегодня, правда, выходной, но мне никто не звонил. Думаю, Дэвидсон и остальные держатся тех же взглядов, что и я.
   - Дай-то бог! Ты известишь меня, если до тебя дойдут какие-нибудь слухи?
   - Конечно, о чем разговор!
   Бэррауфс вернулся к своей пишущей машинке.
   "Сказанное выше подводит нас к еще одному важному вопросу: случайным ли было упоминание Манчестера о "Дафне" или же он с самого начала стремился сделать из проекта пункт своей программы? Многие видят за этим расчетливый ход министра, но прожженные политиканы полагают, что имела место случайность. В любом случае не умудренный политическим опытом министр поднял переполох, который отразится на самых чувствительных сторонах жизни страны - проблеме занятости, прибылях, банковской системе, местных налогах. В течение последних тридцати лет военно-промышленный комплекс получал огромные доходы, и вот теперь Манчестер нацелил свой клинок в самое его сердце.
   И все же страна должна быть благодарна министру финансов за то, что он наконец-то поднял жизненно важный вопрос. Проблема контроля военного бюджета никогда еще не стояла перед нами так остро, как сегодня. Страна требует гласности, и открытое обсуждение происходящего просто необходимо. Народ имеет полное право знать мнение своих кандидатов в президенты.
   Мгновенная реакция Москвы на слова Манчестера не имеет пропагандистской основы, а отражает истинную позицию русских. Общеизвестно, что Россия не меньше нас страдает от тяжкого гнета военных расходов, население ее встревожено гонкой вооружений, а правительство выступает с призывами сохранить мир.
   Итак, исход чикагского конвента предсказать трудно. Спокойствие партии нарушено, и теперь уже никто не знает, чем все кончится. Следует ожидать сильного давления на делегатов со стороны военно-промышленного комплекса и в связи с этим укрепления позиций Брайана Робертса".
   Бэррауфс просмотрел готовую статью, затем спустился в цокольный этаж отеля и вошел в занавешенную кабинку, стоявшую посреди превращенного в пресс-центр выставочного зала. Здесь он передал материал худощавому парню в рубахе с короткими рукавами, сидевшему за столом, заваленным бумагами.
   - Новости есть? - спросил издатель.
   - Прошел слух, что сюда, возможно, прилетел Марк Дэвидсон, президент "Юнифордж", - ответил сотрудник. - Проверяем.
   В этот миг застрекотал телетайп, и оба журналиста склонились над машиной.
   "Подкомиссия по вопросам обороны собралась сегодня в 14.00 на экстренное заседание, - гласил текст. - Этот шаг был вызван заявлением министра финансов Чарлза Манчестера о том, что проект "Дафна" представляет собой пустую трату денег".
   Кэлвин Бэррауфс усмехнулся.
   - Пожалуй, этот конвент не будет формальностью, - сказал он своему сотруднику. - Поживем - увидим.
   - Я не могу выступать с чужого голоса, Оби, - заявил Манчестер. - Речь идет не о политике, а о моей чести.
   Помощники министра финансов уже выработали тактику и решили, что Арчи Дю-Пейдж обнародует краткое заявление под своим именем. Теперь они обсуждали чисто формальные действия, и спор шел уже битый час.
   - Послушай, Чарли, - устало возразил О'Коннел. - Ты сам видел, как мы в подкомиссии по вопросам обороны из кожи вон лезли, лишь бы изменить негативное впечатление после твоего предложения пересмотреть военный бюджет. Мы проиграли. Если теперь ты обратишься к политической комиссии в ее полном составе, кончится тем же. Начнешь взывать к съезду - вообще пиши пропало.
   - Грош мне цена, если отступлю.
   - Сейчас необходимо свести потери к минимуму, - сказал Оби. - Будешь стоять на своем - толку не добьешься.
   - Я готов вынести этот вопрос на суд съезда.
   - Поверьте, господин министр, - подал голос Льюис Коэн, - никому и в голову не придет изменять пункт партийной программы, связанный с обороной. Я согласен с Оби: мы бессильны что-либо предпринять самостоятельно.
   За несколько часов до этого разговора подкомиссия в составе пятнадцати членов приняла резолюцию, в которой говорилось о необходимости развивать все виды вооружений. Заявление Манчестера было оставлено без внимания, и резолюция прошла девятью голосами против шести. Льюис Коэн присутствовал на заседании, но убедить никого не смог. Радио и телевидение уже разносили весть о "поражении" Манчестера по одному из пунктов партийной программы.
   - Да как вы не поймете, что тут дело принципа, - настаивал Манчестер. - Надо, черт возьми, изменить текст программы.
   - Чарли, поверь мне, - повысил голос О'Коннел, - делегатам нужен победитель. Если на съезде возникает стычка, в которой заведомо невозможно одержать верх, ищут новых кандидатов.
   - Оби прав, - согласился Коэн. - Такова психология голосующих.
   - А ты что думаешь, Арчи?
   - Не знаю, босс...
   - Да что там! - взорвался О'Коннел. - Вот вам один пример: вчера ты откровенничал с финансовыми воротилами, когда говорил о системах оружия. Сегодня эти твои слова у всех на устах.
   - Что? Но мы ведь договаривались с "пятитысячниками", что все останется в стенах их клуба!
   - Значит, кто-то проболтался. Богачи любят посплетничать. Как бы там ни было, но тебя уже объявили самоуверенным хлыщом!
   - Господи, Оби! Совсем недавно они клялись в своей преданности!
   - Знаю, знаю. Однако смотри, что из этого вышло. Теперь держи ухо востро.
   Арчи Дю-Пейдж внезапно вскочил.
   - Извините, я на минутку! Он бросился в отведенный ему кабинет, схватил телефонную трубку и лихорадочно набрал номер.
   - Кей, это ты?
   - Ах, Арчи! Я уже в кровати, читаю книжку про любовь.
   - Слушай, Кей, - перебил ее Дю-Пейдж. - Ты пересказывала кому-нибудь наш вчерашний разговор?
   - Да, - замявшись, ответила она, - матери. Речь Манчестера в твоем изложении была просто восхитительна, и я хотела, чтобы мама тоже разобралась, что к чему.
   - Господи, Кей! Здесь идет драка, а не студенческий семинар. Твоя мать на стороне Робертса, я - за Манчестера. Они же дерутся между собой за место в Белом доме!
   - Арчи...
   - Что Арчи? Что Арчи? Твоя матушка разболтала всем о том, что говорил Манчестер!
   - Разве он покривил душой?
   - Не в душе дело. Теперь конкуренты стремятся извратить смысл его речи. Я тебя умоляю, Кей: ни слова больше. Если я говорю с тобой доверительно, значит, все должно оставаться между нами.
   - Хорошо, Арчи, обещаю. Увидимся сегодня?
   - Не могу: дел куча. Вот что, приходи-ка завтра к нам. Один взгляд на тебя, и я готов буду ринуться в битву!
   - Я у тебя вроде устройства для подзарядки аккумулятора, да? Ладно, приду. Спокойной ночи.
   Арчи вернулся к своим и вкратце рассказал о допущенной промашке. Кандидат ответил ему теплой улыбкой, и Арчи подумал, что отношение к чужим ошибкам служит истинным мерилом масштаба личности. Министр финансов крайне редко направлял свой гнев на сплоховавших сотрудников. Возможно, он слишком верил в свою способность исправить любой чужой промах.
   Оби О'Коннел был куда менее великодушен.
   - Боже мой! - закудахтал он. - Вот к чему ведет стремление набить себе цену болтовней о политике! Довериться дочери Грейс Оркотт! Ох...
   - Мы преувеличиваем ущерб, - успокоил его Манчестер. - Вряд ли случившееся серьезно повредит нам, разве что укрепит неприязнь ко мне тех делегатов, которые и без того настроены враждебно. Покончим с этим раз и навсегда.
   Они поспорили еще с четверть часа, подготовили текст заявления, в котором говорилось о согласии Манчестера с резолюцией комиссии и о том, что он оставляет за собой право ее свободной интерпретации. Наконец все разбрелись по номерам гостиницы, а Арчи отправился в типографию.
   Запасшись тремя сотнями копий, он вошел в пресс-центр. Один листок он приколол к доске объявлений, после чего обошел все занавешенные кабинки, вручая по экземпляру дежурным операторам или, если дежурных не было, оставляя текст заявления на пишущих машинках.
   Кэлвин Бэррауфс болтал со своим помощником, когда на пороге кабинки появился Арчи и вручил ему одну из копий. Бэррауфс внимательно прочел текст и поднял глаза.
   - Значит, ваш босс умывает руки? - спросил он.
   - С чего вы взяли? Заявление пронизано духом борьбы. Мы не отступаем ни на пядь.
   - Но и не рискуете вынести вопрос на всеобщее обсуждение.
   - Это не обязательно, - возразил Арчи. - Пункт правильный, если взглянуть на него как надо.
   - Сегодня днем вы, ребята, утверждали обратное и пытались внести поправки в программу партии. Правда, ничего не вышло...
   - С тех пор много воды утекло, мистер Бэррауфс, - сказал Арчи. - А что говорят о позиции министра?
   - Что он смелый человек, - ответил издатель, стряхнув пепел прямо на пол. - И эта смелость может стоить ему победы.
   - Вы серьезно?
   - Более чем серьезно. За делегатами уже охотятся Дэвидсон из "Юнифордж" и Гэс Мэгуайр. Мы выяснили, что они оба в Чикаго и работают на Робертса. К завтрашнему вечеру в промывание делегатских мозгов включатся все военные промышленники.
   - Даже не верится...
   - Дай мне бог ошибиться. И все же не стоит недооценивать их силу, когда затронут самый чувствительный нерв - бумажник.
   - А что думаете лично вы, мистер Бэррауфс? Вы согласны с моим шефом?
   - Я много размышлял об этом, - поколебавшись, ответил издатель. - И пришел к выводу, что да, согласен. Можете передать министру, что, по крайней мере, одного газетчика он заставил пошевелить мозгами. Когда-то мы должны будем провести черту под военным бюджетом. К сожалению, Манчестер, по-моему, слишком спешит с этим.
   - Однако вы согласились с ним. Что же мешает другим?
   - Деньги. До четверга делегаты никак не успеют все хорошенько взвесить. Сейчас они способны только реагировать на состояние своего кошелька, но не осознавать всего значения проблемы.
   Оби О'Коннел сидел на высоком табурете за стойкой бара и кипел от злости. Чего ради мотался он по стране? Чего ради накрутил 75.000 миль? Один-единственный прокол на пресс-конференции, и вот уже все его труды, надежды, планы под угрозой провала. А тут еще это заявление! О'Коннел невольно поежился. Беда Манчестера в его проклятой самоуверенности. С такими людьми всегда трудно разговаривать. Ничего им не втолкуешь! Оби в сердцах брякнул о стойку пустой стакан и заказал вторую порцию виски со льдом.
   - Убери-ка свой толстый зад, Оби, он занимает два стула.
   Грузный блондин с шелковистыми волосами оттолкнул ногу О'Коннела и уселся рядом с ним. На соседнем табурете устроился еще один посетитель, костлявый коротышка со слуховым аппаратом за ухом.
   - А, Монти... - пробормотал О'Коннел. - Что слышно в Миннесоте? Э, да ты, я вижу, и банкира своего приволок! Привет, Скелет.
   Монткольм Андерсен был одним из влиятельных членов миннесотской делегации и проходил по спискам Оби в графе "возможный голос", поскольку симпатизировал Манчестеру. Его спутник Уилфред Крамер по прозвищу Скелет, делегатом не был, но в партии его хорошо знали как платного функционера. Он слыл докой по части добывания средств в случае каких-то непредвиденных расходов и уже оказал существенную помощь нескольким кандидатам. Часть добываемых им денег прилипала к пальцам самого Крамера, и все об этом знали, но никто не роптал, поскольку человеку его способностей полагался кусок пирога. В борьбе между Робертсом и Манчестером Крамер соблюдал нейтралитет, однако О'Коннел нередко советовался с ним. Скелет был прекрасно осведомлен во всех вопросах, но никто точно не знал, из каких источников он черпает свою информацию.
   - В Миннесоте много чего слышно, - ответил Монти. - Твой подопечный огорчил наших парней, всех до единого.
   - "Огорчил" - не то слово, Оби, - добавил Скелет, придвигаясь поближе и поправляя свой слуховой аппарат.
   - Чем? - простодушно спросил О'Коннел.
   - Перестань, Оби, - махнул рукой Крамер. - Речь идет о ракетах, неужели непонятно!
   - Ну и в чем же не прав мой кандидат? Он высказывает свои взгляды. У нас - свободная страна. Или, может, ему так и ходить всю неделю, воды в рот набравши?
   - Стоило ему вчера промолчать, его бы выдвинули без разговоров, возразил Андерсен. - А теперь кто знает, как оно повернется?
   - Хватит, Монти, у нас в запасе триста голосов. Никаких проблем.
   - Ты так думаешь? А вот послушай, что я тебе скажу, - проговорил Крамер и понизил голос до шепота - великое искусство для человека, пользующегося слуховым аппаратом. - Я только что беседовал с одним делегатом из Колорадо. Ему звонил из дома банкир и просил голосовать за Робертса. "С чего бы вдруг?" - подумал делегат, а потом вспомнил, что самый крупный из заводов в его городе - субподрядчик "Юнифордж". Так-то вот!
   - Ну и что? - запротестовал О'Коннел. - Мало ли кто кому звонит. Не понимаю, какое это имеет значение.
   - Мэгуайр и Дэвидсон тоже хлопочут за Робертса.
   - На нашей стороне рыбка покрупнее.
   - Вернее сказать, была на вашей стороне. А теперь - тю-тю, уплыла, поправил Крамер. - Особенно после выступления Манчестера перед "пятитысячниками".
   - Взгляни правде в лицо, Оби, - призвал Андерсен. - Твой кандидат в беде. Прав он или нет - дела не меняет.
   - Вообще, ребята, неужели вы принимаете за чистую монету всю эту болтовню о ракетах? - наигранно возмутился О'Коннел. - Мой кандидат - умный стратег, и его цель состоит в том, чтобы оживить конвент, взвинтить темп. Сейчас здесь все кипит, а ему только этого и надо.
   - Значит, говорит он одно, а думает другое? - недоверчиво спросил Крамер.
   - Все это - съездовский треп. Проникнув в Белый дом, Чарли прикажет досконально изучить "Дафну", выпустит пухлый отчет с массой доказательств необходимости этих ракет и даст проекту зеленую улицу.
   - Что-то непохоже на Чарлза Бедфорда Манчестера, - насмешливо произнес Андерсен.
   Взяв игру на себя, Оби почувствовал облегчение. Уж теперь-то он сумеет потушить пожар. Если дело идет из рук вон плохо, руководитель избирательной кампании обязан исправить положение, чего бы это ни стоило.
   - Я еще раз повторяю: все, что говорит Манчестер, - часть продуманной комбинации. Льюис Коэн не дурак.
   - Давай начистоту, Оби, - потребовал Андерсен. - Ты утверждаешь, что, став президентом, Чарли и не подумает хоронить "Дафну", так?
   - Именно.
   - Это можно цитировать от имени Манчестера?
   - Не будь ребенком, Монти. Ты же знаешь, что нельзя. Зато можешь цитировать меня; я якобы сказал, что Манчестер якобы сказал, что... и так далее. Никаких официальных заявлений, Монти. Только в частном порядке, ясно?
   - Ты и Манчестер не одно и то же, - заметил Крамер.
   - Черт возьми. Скелет! Ладно, можешь говорить всем, что я своими ушами слышал, как Чарли обещал дать добро на "Дафну".
   - Он знает, что ты распускаешь этот слух? - спросил Монти.
   - Да, - решительно сказал О'Коннел, сжигая мосты.
   - Должен признать, что это умный ход, - проговорил Крамер. - Он принесет вам голоса сторонников мира, а также почти всех женщин-делегатов. Но и риск велик.
   - А это уж моя забота, - отмахнулся Оби. - Дело в надежных руках, не волнуйся.
   Простившись с Монти и Скелетом, О'Коннел пропустил еще одну рюмочку и с легким сердцем зашагал в гостиницу.
   "Чарли ничего не знает, - думал он. - Значит, мои действия никак не обернутся ему во вред. Черт возьми, когда, наконец, мне дадут играть по своим правилам?"
   Вертолет, словно цапля с перебитым крылом, опустился на южный газон. Поток воздуха от огромного винта рвал листья с магнолий, гнул стебли цветов и розовые кусты. Мотор ревел и скрежетал. Агенты секретной службы, полицейские Белого дома и газетчики стояли поодаль и выступили вперед лишь после того, как утихомирился маленький ревущий вихрь. Ровно в девять тридцать утра дверца темно-зеленого вертолета морской пехоты США распахнулась, и на короткий трап шагнул Фредерик Стюарт, возвратившийся из своей загородной резиденции.
   Президент осторожно спустился на землю. Стюарту исполнилось шестьдесят шесть, но выглядел он, по крайней мере, десятью годами старше: мучившие его недуги потушили блеск глаз, иссушили тело.
   Аккредитованные при Белом доме журналисты почтительно окружили старца. Все лето между ними действовало джентльменское соглашение: газетчики не докучали президенту за то, что он каждый понедельник уделял им пять минут.
   - Доброе утро, господин президент. Как погода в горах?
   - Чудная. Солнце...
   - Что вы думаете о происходящем в Чикаго, сэр?
   - Похоже, намечается веселый спектакль, - с улыбкой ответил Стюарт. Во всяком случае, Белый дом и пальцем не шевельнет, чтобы повлиять на исход республиканского конвента.
   - Однако два месяца назад сенатор Флоберг заявил о вашей симпатии к Манчестеру, и вы не опровергли его слов.
   - Это так, - подтвердил президент, уже усталый, несмотря на ранний час. - Чарли Манчестер - член кабинета министров. Будь я делегатом, мой голос принадлежал бы ему, однако это вовсе не попытка диктовать съезду свою волю.
   - Вы одобряете намерение Манчестера заморозить ракетные контракты, сэр?
   - Честно говоря, я не совсем понимаю, о чем идет речь. Я ведь загорал на солнышке и с Чикаго не связывался. Надеюсь, Чарли скоро позвонит мне и объяснит, что у него на уме.
   - Вас удивило его выступление?
   - Да, такой концовки пресс-конференции я не ожидал.
   - Благодарим вас, господин президент!
   Очутившись в Овальном кабинете, Стюарт с облегчением опустился в кресло и пригласил секретаршу:
   - Сьюзи, соедините меня с Грэмом и, пожалуйста, сварите кофе.
   Грэм Реддиг, специальный советник Белого дома и личный представитель президента на съезде республиканской партии, был на другом конце провода через две минуты.
   - В чем там у вас дело, Грэм? - спросил его президент.
   - В двух словах, сэр: Манчестер устроил тут, в Чикаго, переполох. Люди Робертса распускают слух, будто Чарли вас надул. Естественно, всех интересует ваша реакция.
   - Чарли уже давно планировал поднять эту проблему, - сказал президент. - Я недоволен лишь тем, что он не посоветовался со мной, не предупредил. Даже в субботу утром - ни слова. Мы обсуждали сельскохозяйственную программу, а об этом он вообще помалкивал.
   - Ребята из "Юнифордж" начали обработку делегатов, - сообщил Реддиг. И профсоюзные функционеры Мэгуайра тоже.
   - Мне казалось, что Гэс за Манчестера.
   - Был - до вчерашнего дня. А теперь он и Дэвидсон не жалеют сил, чтобы протащить Робертса.
   - Не нравится мне это, - со вздохом сказал президент. - И в особенности позиция профсоюза. Мне стоило огромных трудов заставить Мэгуайра отвернуться от демократов на прошлых выборах, а теперь Чарли ставит под угрозу все наше дело. Если его выдвинут кандидатом в президенты, в ноябре Мэгуайр покинет нас. Перебежит к демократам и глазом не моргнет.
   - У вас будут какие-нибудь указания, сэр? - спросил Реддиг.
   - Нет, просто держите меня в курсе. - Президент положил трубку.
   Когда пять минут спустя секретарша принесла кофе, старик мирно дремал в своем кресле. Приоткрыв глаза, он вопросительно посмотрел на Сьюзи.
   - Манчестер звонил?
   Она покачала головой, и президент со вздохом потянулся к кипе бумаг на углу стола.
   На двери, обитой листом дюрали, черной жирной краской было выведено:
   "Вход воспрещен". Фасадом дом смотрел на Кларк-стрит и размещался между комиссионной лавкой и сомнительным кабаре под названием "Тропический остров".
   Грейс Оркотт на цыпочках поднялась по шатким истертым ступеням, и в нос ей ударил дух кислого пива, смешанный с запахом дешевой дезинфекции. Грейс оглянулась на сопровождавших ее троих мужчин. Один из них нажал кнопку звонка, и запретная дверь тут же отворилась. За порогом стоял низкорослый мужчина с копной рыжих волос.
   - Входите, входите, - пригласил он. - Вас четверо? Хорошо: все в сборе. Меня зовут Арт Сегунда, - представился рыжий, вводя гостей в удивительно чистый кабинет. - Я здешний руководитель и лучший друг Оскара. Сейчас покажу его.
   - А кто он такой? - спросила Грейс Оркотт.
   - Оскар - не кто, а что. Однако первым делом хочу вас предупредить: наша контора засекречена. Занимаемся мы тем же, чем испокон веку занимались все кандидаты, - слежкой за делегатами. Точнее, сбором сведений о них. Вся разница в том, что вместо картотеки у нас Оскар.
   Роджер Аббот кивнул лысой головой и широким взмахом руки указал на собравшихся.
   - Все останется между нами, Арт, - пообещал он. - Давай показывай, что у тебя там.
   Сегунда провел гостей в соседнюю комнату, где стояла машина, возле которой суетился молодой человек в футболке.
   - Знакомьтесь, это мистер Уаймер, выпускник Калифорнийского технологического и мой студент. А вот Оскар! Мистер Уаймер помогает мне общаться с ним. Оскар - лучший в мире портативный компьютер, хранящий в своей памяти нужную нам информацию и выдающий ее в режиме семьдесят строк печатного текста в минуту.
   - Очень интересно, - проговорил один из гостей. - Только зачем он нужен тут, на съезде?
   - Зачем? А вот зачем. Какие сведения содержатся в обычной картотеке? Что собой представляет эта картотека? Коробку из-под башмаков, набитую бумажками. А на бумажках написано, как зовут делегатов, где они работают, кому симпатизируют, больше ничего. Оскар же знает о каждом выборщике буквально все: адрес, вероисповедание, семейное положение, работу, банковский счет, лучших друзей, вкусы и симпатии, взгляды на жизнь, мнение о кандидатах... Вот, например, в пятницу мистер Аббот просил выяснить, сколько делегатов имеют доход менее десяти тысяч в год. Мы ответили ему мгновенно: триста семьдесят шесть человек. Обычный показатель для республиканского съезда. Зачем, кстати, вам были нужны эти сведения?