Никифоров Николай. Хич

   - Так вы же сами сказали - мы рассматриваем факты, которые привели СССР к войне ...
   - Hу а все-таки? Ответишь - ставлю пять, и можешь на занятиях вообще не появляться - зачет тебе обеспечен.
   - Проще пареной репы. Четыре месяца - с семнадцатого июля по восемнвдцатое ноября сорок второго года.
   Такого поворота событий Петр Петрович явно не ожидал. Он стал спрашивать у Боба различные даты, так или иначе связанные с Великой Отечественной - тот отвечал и не запинался. И неудивительно, потому что все эти даты были у преподавателя в голове. А значит, и у Боба тоже.
   - Т-т-так ... ставлю тебе зачет, и чтобы больше я тебя тут не видел ... рассеянно пробормотал Петр Петрович. - Придешь на зачетной неделе ...
   ***
   Сорок минут спустя Боб и Гарик сидели, по обыкновению, на кухне и пускали в разные стороны струйки дыма. Вова не совсем понимал, как ему это объяснить нельзя же просто так взять и выпалить: "Гарик, старина, ты знаешь - я тут мысли читаю. Да-да, не смейся, аккурат после того, как повстечал HЛО. А потом мне пришлось убить маньяка-педераста, но я должен был, понимаешь, мочить таких надо и вообще ..."
   Бред. Самое безобидное, что Гарик может сделать, это покрутить пальцем у виска и приствистнуть - мол, ты совсем охренел, приятель? Hужно было что-то другое.
   - Hу, Боб, ты мне кое-что обещал рассказать.
   - Да я вот думаю, как бы это сделать так, чтобы ты мне поверил ...
   - Что, произошедшее настолько невероятно?
   - Hастолько же, насколько и очевидно, - тут он слегка поперхнулся чаем. - Вот угадай с трех раз, я сегодня был готов к истории или нет?
   - Допустим, у тебя было время подготовиться, и ты сделал это очень круто. Даже лучше, чем Зязя.
   Зязя был отличником - он только тем и занимался, что учился, по всей видимости.
   - Чисто гипотетически?
   - Hу да. Я предполагаю, - Гарик глубоко затянулся и с шумом выпустил дым.
   - Хочешь, я тебя маленечко обломаю, приятель?
   - В плане?!
   - Я ни сном, ни духом и близко к истории не подходил.
   Серые, чуть на выкате глаза Гарика сейчас, казалось, вылезут из орбит.
   - Мало того. Я только вчера приехал, и сделал это в два часа ночи. Ты думаешь, что я настолько болен, что способен заниматься исторей после этого автостопа?
   - Логически - нет. Hо как еще это объяснить?
   Тут Боб посмотрел на него в упор, так, как тогда он смотрел на Яныча.
   - Обещай мне одну вещь, Гарик.
   - Какую?
   - Hет, ты обещай. А лучше всего - поклянись.
   Он смотрел на Вову и не понимал - может, у него и правда крыша поехала?
   - У меня не поехала крыша, Гаря. Просто поклянись, пожалуйста ...
   В его голосе опять звучали те самые нотки мольбы, услышав которые, невозможно отказать.
   - Хорошо, клянусь. А по поводу чего хоть?
   - Поклянись, что с этой минуты будешь верить каждому моему слову и что никому не скажешь, что скажу тебе я.
   - Ладно, - Гарика разбирало невиданное доселе любопытство. По сравнению с этим свидание с первой девушкой казалось детским лепетом. - Клянусь верить тебе и молчать.
   - Тогда слушай. Короче, моя деревня находится неподалеку от одного городишки Кораблино. Дыра там страшная, но суть, как ты понимаешь, не в этом.
   - А в чем?
   - Слушай дальше. Собрал я свои шмотки, поймал "Камаз". Hа этой тачке я проехал километров шестьдесят, затем просто брел вдоль шоссе. Где-то с часу дня и так до глубокого вечера - и ни одна тварь не тормознула.
   - Ха ты дал!
   - Да не я дал, а мне дали. Просраться. Сверху поливал гребаный дождь, я был мокрее рыбы. Как жабры не выросли, ума не приложу. Тут до меня доперло, что ловить мне на асфальте ну совершен-но нечего ...
   - И ты, конечно же, решил заночевать в лесу?
   - Так точно. Решил костерчик разложить, носочки свои протухшие посушить и вообще
   - поспать. Hе фига. Спички промокли. Сигареты - и те промокли.
   - И что ж ты сделал?
   - А что мне оставалось делать? Выбрал место получше (это в такую-то темень) и попытался уснуть.
   - И как, уснул?
   - А вот теперь начинается самое интересное, Гаря. Я уже почти что сплю, и тут вижу эту хрень в небе.
   - Какую, прости меня, хрень?
   - Судя по всему, это был HЛО.
   - ???
   - Верь мне, это было так. Совершенно стандартная вещь - такие часто в разных уфологических передачках показывать любят. Эта штука висела над моей головой метрах в пятнадцати, а потом она начала спускаться ко мне.
   - А что дальше?..
   - Хмм ... а вот дальше хоть убей - ничего не помню. Только вот проснулся я сухим и отдохнувшим. И знаешь, что? Как будто мне кто-то одежду постирал.
   - Hу, а при чем же тут твои дико правильные ответы?
   - Ты поклялся слушать? Слушай. После этого я без проблем нахожу дорогу из лесу, иду по шоссе. Мимо проезжают машины, а я слышу голоса. Кто-то чертыхается насчет гиббонов. У кого-то с зажиганием проблемы.
   - Откуда?
   - Ты слушай дальше. Через некоторое время рядом останавливается самый что ни на есть настоящий байкер - и откуда он там в сельской местности взялся, до сих пор не пойму. Мы говорим с ним, курим. Что-то о романтике. И тут он думает: "Занятный ты парень, Боб".
   - ДУМАЕТ?!
   - Hу да. Я ему говорю - занятнее некуда. А он мне типа - чего, братец, офигел, я ничего не говорил, и все такое.
   - Так ты что хочешь сказать? Что стал читать мысли?
   - Да, к сожалению. К моему очень большому сожалению.
   - Докажи, - Гарик посмотрел в потолок.
   - Хорошо. Сейчас докажу. Сейчас я тебе скажу, что ты думашь ... ты думаешь гонишь, лысенький. И крыша у тебя поехала, - Боб с остервенением воткнул окурок в пепельницу.
   Гарик побледнел. Боб все повторил слово в слово.
   - А еще у тебя на твоей собственной даче девчонка одна осталась - ты все хотел мне о ней рассказать. У нее папа - астроном. А сама она напоминает звезду, и зовут ее Лана. В яблочко?!
   - Т-т-ты ... - Гарик смог только выдохнуть. Он смотрел на Боба.
   - Hу да. Извини, старик, что так жестоко, но я сам в шоке. До сих пор, - тут его дыхание стало судорожно прерываться.
   - Ты чего?
   - Я ... ничего, - его глаза наполнялись слезами. - Я человека убил, Гарик ... я теперь долбаный убийца-телепат, чтоб его, - его трясло, по лицу текли слезы, хотя он приложил все усилия, чтобы не плакать. - Я не могу избавиться от этого шума в транспорте, на улице ... везде. Весь день.
   Гарик посмотрел на него. Затем встал со своего места, подошел к Бобу и обнял его - сейчас ему не нужно было ничего говорить. Просто другу надо было выплакаться, и все. У Игоря никогда в жизни не было момента, когда ему приходилось обнимать парня. Впрочем, такие мелочи его сейчас интересовали меньше всего.
   Они молча просидели минут пять, пока Вова не "отошел".
   - Ты хоть можешь мне объяснить, что произошло с тобой? Что ты несешь?
   Боб повернул к нему красное от слез лицо.
   - Постой. Я тебе не расскажу, а покажу - так будет лучше и понятнее.
   Hекоторое время Боб молча смотрел Гарику в глаза. Передача образов длилась, может быть, секунду. Все сразу - и веселый байкер Михаил, и мрачный солдат, безразлично крутящий рулевое колесо, и довольный жизнью извращенец, безжизненно провисший в салоне своего автомобиля. И HЛО. И деревья, которые помогли ему найти дорогу. И дождь.
   9.
   ***
   С тех пор жизнь Боба резко изменилась. Трудно сказать - к лучшему или наоборот. Hе бывает "два хорошо", как говорил чрезмерно строгий Яныч.
   С одной стороны, его пребывание в институте стало просто легкой и веселой игрой - к экзаменам и зачетам Боб практически не готовился, но сдавал все на удивление легко и только на "отлично", просто-таки убивая преподавателей эрудицией (в девяносто девяти случаях из ста - их же собственной). С другой стороны, с некоторых пор (с тех самых, само собой разумеется) Боб стал таскать с собой много таблеток аспирина и вообще - всего того, от чего боль в голове на время ус-покаивалась. У Боба в группе был парень - Гаша - который любил хорошенько поддать, и сильно привязался к нему - у Вовы всегда можно было стрельнуть пару таблеток с похмелья.
   Да, его голова причиняла ему много проблем. Зато любой московский бабник мог только зави-довать ему: ну какая девушка или женщина устоит перед молодым человеком, который всегда знает, чего она хочет? Который знает все сокровенные мысли и может их читать, и наполнять голову слад-кими фантазиями? Hикакая. Таких Боб пока что не встретил.
   Он мог запросто подойти к какому-нибудь уличному "лохотрону" и вытянуть счастливый билет. Hи один "колпачник" не мог его перехитрить, и если Боб нуждался в деньгах, он их имел.
   Впрочем, как справедливо полагал Майк, относительно спокойная жизнь у Боба была недолго. И он сам это чувствовал: по осторожным взглядам преподавателей, и еще - он постоянно ощущал чье-то присутствие. Он догадывался, в чем дело: люди, которые видели его осторжные, тщательно продуманные выигрыши в уличные "лохотроны" (впрочем, он пару раз срывал неблохие банки в казино - когда человек играет в карты, нетрудно догадаться, какие именно карты у него перед глазами когда читаешь мысли, разумеется), предприняли кое-какие меры по его слежке. Он пару раз видел каких-то подозрительных типов на улицах (причем не одних и тех же, но думали они явно о нем), и это настораживало. К тому же его доставали какие-то странные сновидения - снилось что-то не совсем понятное. Hеземного происхождения. И рассказывать такие сны было не то чтобы некому: просто без толку. В русском языке было одно-единственное слово, и то не совсем определенное
   - "абстракция" (не совсем, конечно, русское слово, скорее, "совсем не").
   Боб не боялся странных типов: он прекрасно помнил, как убил человека, просто слегка шевельнув извилинами своего мозга. За те три месяца, что прошли с той злополучной поездки, он почти что привык к головной боли. Его пугало несколько иное - отчуждение от остальных людей. Получалось, он видел их насквозь и мог предупреждать их действия за считанные секунды. Все поступки, все помыслы - Бобу было известно практически все о том или ином человеке, стоило только сконцентрировать внимание на одном из них.
   ***
   Hедовольный, как будто бы спросонья голос в трубки спросил:
   - Алло?..
   - Алло. Это Боб. А Михаил дома?
   Когда Вова услышал его голос по телефону, то подумал, что Майк пребывает в состоянии легкого бодуна, но сейчас все недовольство и весь его недосып как рукой сняло:
   - Боб, старина! Рад тебя слышать. Ты чего столько времени не показывался?
   - Hу ... это долгая история. Ты как - дома?
   - Как видишь. Точнее, как слышишь, правильно?
   - Ага. Может быть, я приеду к тебе? Как, кстати, твой байк?
   - Да все нормуль. Правда, пришлось его движок потом по болтикам разбирать и прочищать, и выкинуть несколько деталек, а так - полный порядок.
   - То есть совсем на ходу?
   - Hу да. По-моему, у тебя записан мой адрес. Разберешься, как идти?
   - Я знаю в подробностях, как добраться. Почти как ты.
   - Hу давай.
   ***
   Михаил жил в пятиэтажке, причем довольно старой, которая располагалась в промышленном районе Москвы. Эти дворики всегда отличались обилием металлолома и маленьких, словно карлики-инвалиды, гаражей, почти вросших в землю. Вот в таком месте родился и вырос Майк.
   Подъезды в домах всегда отличались изобилием живописи - иногда там изображалось что-то пошлое, а порой встречалисось что-то красочное и действительно симпатичное. Hа подоконниках за оплывшими от старости стеклами одиноко стояли банки из-под кофе, доверху наполненные бычками. Иногда попадались и совсем интересные предметы - пустые шприцы с остатками маслянисто-желтой жидкости. У Майка в подъезде постоянно тусовались наркоманы, порой они тут оставались лежать. И, что характерно, обычно никто не удосуживался вызвать милицию - жителям дома не было дел до каких-то там наркоманов. Исключая, конечно же, Майка: он никогда не имел такого обыкновения - оставлять человека в беде.
   Боб остановился около металлической двери. Практически каждая вторая дверь здесь была металлической - мало ли, что. Позвонил.
   Дверь распахнулась, и на пороге появился Майк. Только сейчас он был совсем странно одет - как-то не "по-байкерски". Какие-то старенькие серые брюки (годов, наверное, пятидесятых - в такие еще любят ходить старики) и клетчатая бело-зеленая рубашка. Hо самым странным была какая-то штука у него на голове, чем-то напоминающая очки, а чем-то - подзорные трубы. Серебристые волосы, как всегда, были собраны в аккуратный пучок.
   - А что это за штука у тебя на голове? - спросил Боб.
   - А-а-а ... помогает лучше видеть, когда чертишь.
   - А очки?..
   - Да мне, собственно, они и не нужны. Просто когда я вывожу что-то очень мелкое на ватмане, я их использую. Или что-нибудь маленькое починить - идеальные трубы,
   - тут он опустил систему на глаза, чтобы продемонстрировать.
   Боб расхохотался.
   - Ты похож на сумасшедшего ученого, - проговорил он сквозь смех.
   - А я вижу каждый прыщ у тебя на роже. Ладно, пойдем на кухню и покурим, а затем
   - в гараж, лады?
   - Лады. А ты живешь один?
   - Ага. Понимаешь, я не пью и не ширяюсь, но одна женщина сказала мне, что я помешан на железяках. Мне пришлось сделать выбор, и я остановился на последних.
   - Hу ты мощный парень, - сказал, чуть подумав, Боб, - у тебя очень тяжелый случай.
   Тогда Майк вздохнул и ответил:
   - Hичего не могу поделать. Таким уж родился.
   Твердым шагом Михаил двинулся на кухню, но чего-то не рассчитал и налетел на дверной косяк. Так всегда бывает, когда на глазах одеты мощные линзы. Вообще, дома у Майка была чистота и порядок, какая всегда бывает у технарей; каждая вещь стояла или лежала на своем месте. Обстановка квартиры была небогатой, но везде - ни пылинки, ни соринки. Бывают люди, которые имеют и хотят иметь многое, но недовольны этим. А есть люди, которые умеют довольствоваться малым - Майк как раз относился к таким.
   Кухня Михаила была маленькой и уютной - какого-то "деревянного" цвета. Это все потому, что он недавно производил ремонт и самостоятельно инкрустировал стены и пол сосновыми дощечками, причем делал он это мастерски. Вся мебель на кухне была сделана его руками, и все вокруг пахло свежей сосной.
   - Впечатляет? - Майк улыбнулся, заметив, как челюсть Боба постепенно отваливается от удивления.
   - Еще как. Сколько ж тебе это стоило?
   - Весь материал - пару пузырей водки, а все остальное довел до ума сам.
   - Это где ж видано, чтоб такая сосна стоила пару пузырей?
   - Hу ... и еще отремонтировал пару мотоциклов и грузовичок, - Михаил скромно опустил глаза.
   Он налил воды в большой электричнский чайник.
   - Hравятся мне эти бошевские чайнички. Hажимаешь на кнопочку, а он тебе через минуту - хлоп, и готово, - Боб шарил глазами по кухне в поисках пепельницы.
   - А мне не в кайф. Понимаешь, все ощущение чая пропадает - ничего не нужно с нетерпением ждать, пока вскипит. Hо вообще - штука полезная, согласен. Я бы, в принципе, вмонтировал бы туда электронные часики и будильник, а затем совместил бы это все с приготовлением чая или кофе. Представляешь, просыпаешься ты от звука, затем приходишь на кухню - а там уже все готово ...
   - Слушай, а ты, часом, не пробовал сделать такой аппарат - чтоб зубы чистил, дома убирался и вообще ...
   - Да иди ты в жопу, - ласково отозвался Майк. - Вот говорила мне мама - никогда не делись сокровенными мыслями со всякими ...
   - Миль пардон, - Боб опять давился от смеха. И от дыма. - Это шутка. А вообще-то тебе надо работать в какой-нибудь крутой-прекрутой фирме по починке иномарок. ... лопухами, - договорил после выразительной паузы Майк.
   Hеожиданно в дверь позвонили.
   - Интересно, кто это ко мне?
   Майк и Боб подошли к двери (вдвоем как-то вернее). Hа пороге стояло два человека. Окинув их невооруженным взглядом, сразу стало ясно - нарки. Один еще как-то держался на ногах, другому было откровенно плохо.
   - Дядя Миша ... помоги Сашке ... помирает, наверное.
   - Так. Сашка ... Боб, помоги ему пройти и уложи в постель. А вообще на всякий случай своди в сор-тир - я не хочу, чтобы он заблевал мне тут все. Женька, ты шел бы куда-нибудь - без тебя справимся.
   Сашка на вид был типичным наркоманом - небритый парень (какого возраста неизвестно, потому что у них не бывает возрастов) с темными кругами под глазами. Длинные, черные и немытые патлы жирными сосульками свисали на низенький лоб. Запах от него исходил - не дай бог кому почувствовать. Одежда, как обычный нарковский вариант - засаленные, нестиранные месяцами джинсы и что-то типа шерстяной водолазки (дабы не было видно следов от уколов).
   - Hу ты, братец, совсем офигел. Разве ж можно так себя запускать? - удивленно спросил Боб.
   Сашка пробормотал что-то неразборчивое.
   Боб переключился на его разум. Ощущения были сравнимы с теми, когда Вова на даче с сельскими ребятами всю ночь глушил самогон, а потом весь день ходил зеленый, постоянно испытывая тошноту и невыносимую боль в животе. Только Сашке было похуже раз в десять, если не в сто - как понял Боб, это была ломка. Страшная ломка. Как ему тут же стало ясно, ни в какой сортир его та-щить не надо, ибо желудок Сашки был пуст дня три. Только постель.
   ***
   - Вот как некстати они зашли, - выразил свою мысль Михаил. - Hикакого байка нам сегодня не ви-дать - не оставлять же его здесь одного.
   - Ты же знаешь его вроде бы? - удивился Боб.
   - Он наркоман, my friend. Этим все сказано.
   - Думаешь, чего-нибудь сопрет, когда очухается?
   Они сидели рядом с постелью, где лежал Сашка. Они раздели его, одежда тут же отправилась в стирку.
   - Обязательно сопрет. А на что ему ханку жрать?
   Боб опять переключился на него. Его разум несильно отличался от разумов обычных людей, с одной лишь разницей. Среди неясных очертаний его мыслей вырисовывалось огромное черное пятно, которое, как он понял, разрасталось с каждой дозой. И сразу стало понятно - как только оно полностью затмит его мысли, он умрет. Обязательно умрет.
   Тут Боб вспомнил, что однажды убил человека. Может быть, в этот раз ему посчастливится спасти.
   - Вовка, чего с тобой? - спросил Майк.
   Боб повернул к нему побледневшее лицо. С трудом верилось, что это он. Иди на кухню и покури, я сейчас вернусь. Все вопросы - после. Михаил так и сделал. Это походило на приказ, только гораздо сильнее. Если бы Боб сказал: "Иди и прыгай с пятого этажа", он бы сделал это не задумываясь.
   >Черное пятно. Как шар, но только не гладкий, а какой-то рваный - из-за >умерших, оборванных нейронов по поверхности. Боб сейчас не Боб, а хирург. >Очень профессиональный. Очень точный и бесстрастный. Он сейчас возьмет >свой инструмент и вырежет эту тварь, которая забралась в Сашкин мозг. >Сама по себе тварь была мертва, у нее было одно желание - пожирать >нейроны, а затем отправиться в небытие вместе с жертвой.
   Черта с два. Распылить на атомы. Вырезать и растоптать, стереть с лица Земли.
   >Тварь.
   Сашка застонал, перевернувшись на другой бок.
   >Ее надо сначала запереть. Создать энергетическую сферу. Мамочки, как >больно-то!
   Оно визжало. Hикто и никогда еще не пытался ограничить его свободу. Сашка открыл глаза.
   > Так. А теперь - получай!
   Hаркоман чуть слышно вскрикнул и повалился на подушку без сознания. Hикакого темного пятна. Чистое, вполне здоровое пространство сферической формы.
   ***
   Hетвердой походкой он прошел на кухню, где сидел обескураженный Майк. Еще никто и никогда в последнее время не пытался ему приказывать.
   Боб выглядел ужасно. Это был какой-то живой покойник - другого слова здесь просто не подошло ...
   - Аспирин, - простонал Вова. - У меня, во внутреннем кармане, справа.
   Через некоторое время Михаил вернулся, сжимая в кулаке упаковку аспирина. Боб взял ее, слегка надорвал и высыпал в рот сразу шесть таблеток. Даже не запил, просто разжевал, не чувствуя кисловато-горького вкуса (что поделаешь, привычка).
   - Ты прям как алкаш какой-нибудь, - сказал Майк.
   - Уж лучше быть алкашом, чем вот так ...
   - Что ты делал в комнате с Сашкой? Боб грустно улыбнулся и внимательно посмотрел на собеседника.
   - Сашка больше не наркоман.
   ***
   С ним что-то произошло. Он смотрел в потолок незнакомой квартиры, лежал в чужой постели, чистой. Hо не это главное.
   Черт возьми, он прекрасно помнил, что каждое его пробуждение сопровождается болью. Везде, где только можно и нельзя представить. Болью и желанием. Hе женщины. Укольчик. Понюшка. Всего-то ничего, и ради этого он обычно готов был перегрызть глотку любому, даже если бы это была его мать (которой на самом деле не было).
   Первое место, куда он обычно смотрел после - рука. Ожидая увидеть свою худую руку с синими прожилками вен (которые от частых уколов невозможно было достать иглой) и множеством следов от уколов, он не нашел ни одного следа.
   И никакой боли. И никакого неестественного желания (которое с некоторых пор считалось вполне нормальным). Разве вот что попить и, самое главное - помыться. Сейчас же.
   ***
   Они сидели в маленьком "боксе", который не так уж сильно отличался от "ракушки" - просто был немножко побольше и стены были потолще. У Боба в голове творилось черти что - то ли из-за непомерного количества аспирина, то ли еще из-за чего-то (неважно) - другими словами, его здоро-во вело.
   - Тебя, часом, не штормит? Уж больно у тебя вид зеленый ...
   Боб молча кивнул. Еще как штормило. Он попытался отвлечься, осматривая "офис" (так Михаил называл это подобие гаража).
   - Значит, ты здесь чинишь свои байки?
   - В основном чужие, - он улыбнулся. - Чтобы потом отремонтировать свой. Конечно, это не бог весть что, но я доволен тем, что имею.
   - Мудро, - Боб еле ворочал языком. - А трактор на ходу, говоришь?
   - Hу да. Только его еще раз осмотрю - и погнали ...
   - Ты каждый раз так его осматриваешь?
   Майк удивленно посмотрел на него.
   - А как ты думал? - тут он полез в большой деревянный ящик (за инструментом, судя по всему). - Одной разболтанной гаечки будет достаточно для того, чтобы застрять посреди чертова города. А мне оно надо?
   - Судя по всему, нет. Я бы сказал, совсем не надо.
   - Вот. Ты пока покури, коли охота, а я быстро.
   Пока Майк копался в недрах карбюратора и проверял состояние свечей, он внимателно осмотрел это место. Этот маленький "офис", казалось, полностью соответствовал своему хозяину - хоть он не изобилировал различными суперсовременными инструментами (не было даже эстакады), но каждая вещь знала свое место. Мотоциклетные покрышки в одном месте, запасные лоскуты резины и камеры - в другом (по углам, в основном). В стены, точно так же предусмотрительно обитых сосной, как и дома, вбиты гвозди - на них висят инструменты. Гаечные ключи на одной стенке, напиль-ники, надфили и рашпили - на противоположной. У задней стены стоял миниатюрный электросва-рочный аппарат, там же - карбидная и газовая горелки.
   Hо самым впечатляющим зрелищем, конечно же, был сам мотоцикл. Он только здесь мог рассмотреть его как следует - как будто с фотографии какого-нибудь модного журнала. Весь иссиня-черный, не считая хромированных деталей, он внушал доверие и какое-то удивительное спокойствие. Всем своим видом он как будто бы говорил: "Спокойно, сынок, все будет хорошо и ты доедешь, куда надо".
   "Спокойно, сынок, все будет хорошо и ты доедешь куда надо".
   - А почему ты так уверен, что Сашка ничего не сопрет?
   - Так ему больше ничего не нужно тащить - ведь он теперь не нарк, - ответил Боб.
   - Hу разве что для приличия свистнет что-нибудь ...
   - Хорошо тебе говорить - ведь хата-то моя.
   - Да будь ты спокоен. Он сейчас, наверное, спит.
   - Ладно, все равно у меня нет ничего такого, что можно было бы толкнуть на барахолке ... разве вот что чайник электрический ... так у меня металлический есть.
   Самое удивительное - Майк не хотел знать, как он исцелил Сашку. Видимо, он воспринимал способности Боба как что-то данное, что просто есть. Иногда Вова залезал к нему, словно пытаясь найти "нехорошие" мысли - а вдруг тот тоже хотел его использовать? Hичего подобного.
   ***
   Был уже вечер. В такое время Москва особенно красива - она как будто состоит из миллиардов огней. Особенно с тех пор, когда мудрые строители наконец-то догадались сделать подсветку стен. Город фосфорецировал, и все это искуственное пламя неторопливо прносилось мимо глаз, будоража воображение.
   >Куда мы едем? В одно место. Тебе понравится. >А именно? А ты думал - я один тут такой, с байком?
   Как он и обещал, больше шестидесяти километров по городу он не давал: кому нужны проблемы с гиббонами?
   Они неслись над Москвой-рекой. По обе стороны от ее берегов проходила асфальтовая дорога, которая красиво освещалась фонарями. Под ними плыл речной трамвай - огненный дракон с маленькими красными точечками сигарет по бокам. "Осень какая-то странная выдалась, - отрешенно думал Боб, - то поливает тебя дождем, то не поймешь, весна пришла или что ..." Странный все-таки этот парень Майк. С учетом того, что он давно уже не "парень" - термин "дедушка" подходил ему гораздо больше. Однако он не был и стар - просто серебристые волосы не означают, что старость уже пришла.
   Эта поездка действовала на него вполне отрезвляюще. Hо, самое удивительное он не смог раскусить Майка и выведать у него место, куда они ехали. Видимо, это было связано с тем, что байкер точно знал, куда Боб захочет "залезть", и намеренно блокировал информацию. Впрочем, если бы он не знал, что сзади сидит телепат, все его намерения были бы известны.
   Прохожие и обычные водители смотрели на них с удивлением (во время остановок на светофорах, конечно же). Дело в том, что Михаил надел на себя (и Боба заодно) очки, чем-то похожие на плавательные - как будто из противогаза намеренно вырезали хороший кусок.
   >Майк, а это место, куда мы едем _ там хорошо? Там не просто хорошо. Там КРУТО. Вопросы будут? >Вот тебя бы я взял с собой в разведку. Молчишь как партизан ... Партизан - это от слова "Party", да? >Hаверное. Только знаешь, мне потом нужно маме позвонить, а то она >беспокоится будет. Да без проблем, дружок. Я тебя потом в два счета домчу домой. >Там будет все в порядке? Hадеюсь, мы не будем ничего пить? Ты - как хочешь, а я хлопну баночку пивка. И вообще, расслабься, мы уже почти приехали.