Страница:
Капитан перевелся в Хартум в конце прошлой зимы, незадолго до референдума, в котором приняло участие почти все населения Южного Судана. Между прочим, с учетом почти поголовной неграмотности, для участников референдума в бюллетенях предусмотрительно напечатали картинки: открытая ладонь символизировала отделение, а крепкое рукопожатие – единство страны. И хотя для того, чтобы регион обрел суверенитет, достаточно было простого большинства, за независимость проголосовало более девяноста восьми процентов местных жителей. И теперь Южный Судан, как суверенное государство, приняли в Организацию Объединенных Наций.
А ничего иного и не следовало ожидать.
Еще в офицерской школе Хусейну внушили, что Судан в этническом и религиозно-культурном отношении образует переходную зону от арабо-исламского мира к негроидным народам Африки. И недаром здесь уже седьмой десяток лет почти непрерывно ведется военное противостояние между этими двумя цивилизациями. Первая представлена арабами-суннитами, составляющими примерно половину суданского населения и занимающими северные районы страны. Вторая – это языческие и христианские племена юга, пользующиеся неофициальной помощью со стороны США, Ватикана и Великобритании…
Как бы то ни было, результаты прошедшего референдума окончательно закрепили раскол страны, породив при этом целый ряд проблем для обеих сторон. Не разрешенным, к примеру, остался вопрос о границах между новыми государственными образованиями – их демаркация так и не была закончена, из-за чего пять южных областей с богатейшими нефтяными месторождениями в настоящее время считаются спорными. И тут есть о чем спорить, потому что валютные поступления от добычи нефти составляют почти сто процентов дохода Южного Судана и примерно две трети национального бюджета хартумского правительства. Получилось, что в распоряжении Юга теперь имеются запасы нефти, но у него нет выхода к морю. А у Севера почти нет нефтяных месторождений, зато есть трубопроводы и порт на Красном море. Так что, рано или поздно, придется опять воевать. Или договариваться – так же, как и по поводу водных ресурсов, по-настоящему жизненно важных для этого региона, по вопросам о выплате внешнего долга, о валютной политике, безопасности, международных договорах…
Капитан Али Мохаммед Хусейн не был религиозным фанатиком и всегда причислял себя к просвещенным арабским националистам. Политика нынешнего президента страны импонировала ему куда больше, чем громогласные лозунги фундаменталистов из партии Национальный исламский фронт. Тем более что предлагаемый фундаменталистами путь насильственной исламизация и арабизации немусульманского населения не вызывал ничего, кроме роста сепаратизма и возникновения новых очагов напряженности.
Но, с другой стороны, ситуация требовала от офицеров-патриотов принятия самых жестоких и безотлагательных мер для того, чтобы удержать страну от окончательного распада…
Капитан спохватился и бросил испуганный взгляд на портрет президента, висевший напротив окна, – будто полковник Омар Хассан аль-Башир, который и сам много лет назад пришел к власти в результате военного переворота, был способен каким-то загадочным образом прочитать его мысли.
– Аллаху Акбар! – Капитан непроизвольно тряхнул головой, отгоняя опасное наваждение. Потом достал из холодильника минеральную воду, наполнил половину стакана и чуть-чуть повернул вправо ручку кондиционера, регулируя поток воздуха.
Там, на юге, в горящих деревнях и наполовину разрушенных городах, подобные блага цивилизации можно было увидеть, пожалуй, только во сне. Но и на новом месте, в новой должности – на которую ему удалось устроиться благодаря не столько служебному рвению, сколько родственным связям в министерстве юстиции, – своих проблем тоже хватало.
Взять хотя бы отношения с израильтянами.
Их разведка «Моссад» никогда не жалела ни средств, ни усилий для того, чтобы завоевать оперативные позиции в суданской политической элите. Не секрет, что поначалу ей помогали в этом представители могущественного суфийского ордена аль-Ансар, боровшегося за власть со своими соперниками из ордена аль-Хатмийа, делавшего ставку на поддержку Каира. Члены ордена аль-Ансар, образовавшие после обретения Суданом независимости партию «аль-Умма», находились даже некоторое время во главе правительства. После прихода к власти генерала аль-Башира и Национального исламского фронта официальные отношения суданских властей с Израилем, разумеется, прекратились, однако секретные связи между «Моссад» и Хартумом продолжаются до сих пор.
При этом с начала девяностых в Судане неуклонно возрастала и активность иранских спецслужб. Достаточно отметить, что на территории страны до сих пор постоянно находятся несколько тысяч солдат и офицеров Корпуса стражей Исламской революции, а также около двухсот сотрудников Министерства разведки и безопасности Ирана, опекающих тренировочные лагеря и военные базы «Хезболлы»[3].
С тех же пор здесь обосновались и активисты палестинской организации ХАМАС[4], имеющей в Хартуме свое официальное представительство. Несколько специальных операций, проведенных совместно иранскими и суданскими спецслужбами в Сомали, Танзании, Кении, Чаде, а также в Уганде, Бурунди и Заире, не так давно довольно основательно тряхнули африканский континент. Особые успехи ими были достигнуты в Кении и Уганде, где была организована серия массовых вооруженных выступлений и к власти пришли исламские фундаменталисты. Примерно тогда же, кстати, к сотрудничеству с суданской разведкой был привлечен и Осама Бен-Ладен…
Само собой, американцы тоже не дремали.
Между прочим, еще в девяносто шестом Судан предлагал им свои услуги по аресту Осамы Бен-Ладена. В Вашингтон даже прибыл тогдашний суданский министр обороны, однако администрация Клинтона не смогла или не захотела использовать предоставленный шанс – и в результате будущий «террорист номер один» спокойно перебрался в Афганистан. Кроме того, суданская разведка много раз предоставляла Белому дому исчерпывающую информацию о террористической активности в регионе и даже обеспечила доступ сотрудников ЦРУ и ФБР ко всем имеющимся в ее распоряжении оперативным материалам.
Взаимности это, впрочем, не вызвало – в ноябре девяносто седьмого американцы все-таки наложили на режим аль-Башира экономические санкции, а затем и вообще приступили к бомбардировкам суданской территории. Поводом к этому послужили полученные американской разведкой секретные материалы о многолетнем сотрудничестве Хартума с Багдадом в рамках совместной программы по разработке и производству оружия массового поражения. Выяснилось, что иракские боеголовки, ракеты и несколько килограммов высокообогащенного урана были тайно переправлены в Судан через Иорданию и упрятаны подальше от всяческих международных инспекций. К тому же, оказывается, при активном участии некоторых европейских компаний суданскими и иракскими специалистами велось строительство новой фабрики по изготовлению боевых отравляющих веществ – в дополнение к уже действующему комплексу по производству иприта.
Более того, достоянием гласности стали совсем уже неприличные вещи… Независимые немецкие журналисты установили, что, хотя ежегодно десяткам тысяч суданцев угрожает голодная смерть, режим в Хартуме экспортирует сотни тысяч тонн продовольствия, покупая на вырученные деньги в Ираке оружие и военную технику. Например, только за один год Судан получил триста тридцать пять тысяч тонн международной продовольственной помощи – и он же экспортировал в страны Европейского Союза почти сто тысяч тонн проса, основной пищевой культуры Судана, по льготным ценам в качестве корма для скота…
Тем не менее, окончательно ссориться не хотели ни американцы, ни европейцы, ни суданский президент, по приказу которого в марте две тысячи второго года был арестован и помещен под стражу Абу Анас Аль-Либи – один из руководителей «Аль-Каиды», входивший в список самых опасных террористов мира. Да и печально знаменитый Карлос Ильич Рамирес по прозвищу Шакал был задержан в Судане французами при активном содействии местных спецслужб.
А вот российская разведка давно уже не относилась здесь к числу активных игроков. Капитан много раз слышал от старших коллег поучительную историю о том, как еще в начале семидесятых годов израильтяне, заручившись поддержкой МГБ КНР, провели безупречную оперативную комбинацию по устранению конкурентов. Тогда левые офицеры попытались свергнуть президента Джафара аль-Нумейри, однако через три дня переворот был подавлен. А затем суданский лидер получил от китайцев исчерпывающие доказательства – сфабрикованные, впрочем, «Моссад», – о причастности к его подготовке советских «товарищей». Комитет государственной безопасности СССР так никогда и не смог после этого восстановить оперативные позиции в Хартуме, зато благодарный президент дал согласие на вывоз через территорию Судана в Израиль пятнадцати тысяч эфиопских евреев.
…Капитан Али Мохаммед Хусейн выпил маленькими глотками стакан минеральной воды и приступил к исполнению своих служебных обязанностей.
Перед ним на столе еще с обеда лежала пухлая папка с материалами по иностранцам, прибывшим в аэропорт за последние несколько суток. Списки авиапассажиров, ксерокопии паспортов, бланки иммиграционной службы… Если верить вчерашней ориентировке, в Хартуме со дня на день ожидалось появление группы наемников-профессионалов, завербованных то ли Суданской освободительной армией, то ли Движением за равенство и справедливость, которые вот уже несколько лет вели вооруженную борьбу с правительством и арабскими ополченцами в провинции Дарфур. Международный аэропорт значился в ориентировке всего лишь как один из возможных путей проникновения наемников на территорию страны, однако Хусейн отнесся к полученной информации очень ответственно и даже сделал необходимые пометки напротив нескольких подозрительных лиц.
К подозрительным лицам, с его точки зрения, следовало отнести всех мужчин-иностранцев – белых или чернокожих – в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет. Женщин капитан в расчет не принимал. Семейные пары, подростков и пожилых людей можно было также исключить.
Заодно, перелистывая документы, среди пассажиров авиарейса из Франции капитан обнаружил двоих палестинцев, сведения о которых уже имелись в базе данных отдела внутренней безопасности – они закупали по всему миру комплектующие для реактивных снарядов, которыми боевики постоянно обстреливали израильскую территорию.
С точки зрения государственных интересов Судана, эти двое особой опасности не представляли. Так же, собственно, как и американец с типичной и скучной фамилией Смит – установленный заместитель руководителя местной резидентуры ЦРУ, возвращающийся под крышу родного посольства из очередного отпуска. Или как этот вот китайский «инженер», личные вещи которого и багаж не досматривались на таможне по личному приказу министра обороны…
Взгляд Хусейна задержался на ксерокопии судовой роли, представленной к паспортному контролю каким-то моряком из Литвы. Любопытно… Капитан пролистнул назад несколько файлов, нашел то, что хотел, – и нажал кнопку на коммутаторе внутренней связи:
– Запросите наш отдел в Порт-Судане. Пусть проверят, находится ли у них судно… – продиктовал он по буквам: – «Профессор Пименов»… Нет, не знаю. Уточните и доложите мне, как только будет получен ответ.
Капитан Хусейн приготовился отдать еще несколько распоряжений, но не успел – в кабинете настойчиво и тревожно зазвонил телефон:
– Слушаю.
Сообщение дежурного офицера было коротким. Только что в нескольких километрах от международного аэропорта неизвестными уничтожен гражданский автомобиль. Предположительно – управляемый бомбой или крылатой ракетой. По меньшей мере два человека убиты. Требовалось немедленно выехать на место происшествия в сопровождении вооруженной охраны.
Выходя из раскаленной машины, Михаил Анатольевич с наслаждением вытер со лба струйки пота. Однако, прежде чем нырнуть за стеклянную дверь, которая обещала хотя бы относительное избавление от жары, он огляделся по сторонам. Ничего интересного: пустынная, пыльная улочка с чахлыми местными деревцами, реклама телефонов «Нокия», старый плакат с непонятными лозунгами по-арабски…
Гостиница оказалась вполне современной, довольно уютной и, на удивление, чистой.
Необходимые формальности не заняли много времени.
Лифт вознес Иванова на четвертый этаж. Едва закрыв за собой дверь номера, Михаил Анатольевич по-военному быстро разделся и принял душ – просто душ, без шампуня и мыла, для того только, чтобы смыть неприятное липкое ощущение. Сушить волосы и вытираться не стал – вместо этого обмотал себя ниже пояса полотенцем, после чего приступил к изучению нового временного пристанища.
Первое впечатление было очень даже приятным: широкая кровать, аккуратно заправленная белоснежным постельным бельем, кондиционер, телевизор, работающий холодильник… Имелся даже электрический чайник с посудой и, если верить буклету, оставленному на письменном столике, – беспроводной быстрый доступ к сети Интернет.
И все это удовольствие – меньше чем за сотню американских долларов в сутки.
Вот и рассказывай теперь кому-нибудь: отсталая, нищая Африка, страны третьего мира, окраина цивилизации… Михаил Анатольевич подошел к окну и отодвинул штору – балкон отсутствовал, но при постоянной хартумской жаре необходимости в нем особой, наверное, не было.
Михаил Анатольевич распаковал сумку и разложил по местам свои вещи. Переоделся, застегнул браслет часов, потрогал тыльной стороной ладони подбородок. Нет, пока еще можно было не бриться…
На первом этаже, у стойки регистрации, ему сразу же предложили горячего красного чая.
Улыбчивый портье, говоривший по-английски едва ли не лучше, чем сам Иванов, посетовал, что как раз сегодня закончились бесплатные путеводители по Хартуму и туристическая схема с обозначением ближайших к отелю достопримечательностей. Зато предложил помочь с прокатом автомобиля и даже устроить экскурсию в сопровождении профессионального гида.
Михаил Анатольевич сказал, что подумает. И, в свою очередь, поинтересовался, в каком номере проживают его соотечественники, прилетевшие вчера вечером. Портье сверился с монитором компьютера и написал на гостиничном бланке несколько цифр, которые среди европейцев принято называть арабскими.
– Шукран, – поблагодарил его Иванов, израсходовав почти весь свой словарный запас, обретенный во время недавней семейной поездки в Египет.
– Афуан… пожалуйста, – в очередной раз улыбнулся портье.
Прежде чем нажать на кнопку лифта, Михаил Анатольевич обернулся и вдруг поймал на себе неожиданно острый, внимательный взгляд вооруженного пистолетом охранника, расположившегося возле выхода из отеля.
…Несмотря на запрещающие таблички, развешенные по всему отелю, в номере было накурено до неприличия.
– О, привет, командор!
– Привет, – кивнул Михаил Анатольевич.
Обниматься мужчины не стали, но рукопожатие получилось по-настоящему крепким.
– Проходи, командор, гостем будешь…
Когда-то давно старший лейтенант Коля Проскурин имел удовольствие отдавать мирным жителям Афганистана интернациональный долг в качестве замполита мотострелковой роты. Долг он отдал по полной программе, получив за это два ордена «Красной звезды», высокое звание майора запаса и офицерскую пенсию, на которую прокормить семью было никак невозможно. Коммерсант из него не получился, к вымогательству и бандитизму душа не лежала. Поэтому Коля после метаний и поисков устроился в частное охранное предприятие, где и просидел – сутки через трое – много лет, оберегая от нежелательных посетителей и торговых агентов очередной магазин или офис за копеечную зарплату. На сопровождение судов по мировому океану он попал, можно сказать, совершенно случайно примерно полгода назад, но уже успел осознать себя морским волком.
– Отдыхаете?
– Расслабляемся, – подтвердил Николай. – Исключительно в рамках приличий.
Из одежды на нем не было ничего, кроме клоунских полосатых трусов до колен.
Когда бывший воин-интернационалист посторонился, чтобы пропустить Иванова, в ноздри гостю отчаянно шибанул крепкий выхлоп какого-то алкоголя.
– С приездом, командор, – поднялся с кресла навстречу Михаилу Анатольевичу второй обитатель номера.
– Здорово, – ответил на рукопожатие Иванов.
– Пиво будешь?
– Не знаю пока.
Сосед и напарник Проскурина выглядел несколько более цивилизованно – кроме фирменных шортов с карманами на нем были пляжные шлепанцы и футболка воинственных камуфляжных цветов. В судовой роли он был записан как Алексей Карцев, однако знакомые в большинстве случаев называли его не по имени и не по фамилии, а по отчеству – просто Петровичем. К своим пятидесяти годам Петрович тоже насмотрелся в жизни всякого. Был он трижды женат, дважды ранен во время так называемых «межнациональных конфликтов», поучаствовал в первой чеченской кампании. На «гражданке» Петрович сначала стремительно разбогател, продавая какую-то контрабандную черепицу, потом так же стремительно разорился, потом снова встал на ноги, купил дом, дачу, катер, еще один дом за границей… Тем не менее даже сейчас он с охотой и радостью время от времени ввязывался во всяческие авантюры.
– Пиво холодное… – сообщил Николай, закрывая дверь.
Михаил Анатольевич огляделся по сторонам. Номер, в котором обосновались Петрович и Коля, был двухместный – намного просторнее, чем его собственный, но попроще. Скомканные простыни на кроватях были кое-как, для порядка, прикрыты гостиничными покрывалами. В центре письменного стола, превращенного в стол обеденный, красовалась уже почти ополовиненная упаковка баночного пива. Вокруг нее дожидались своей неминуемой участи несколько сморщенных фиников и какое-то мясо – просоленное, прокопченное и порезанное на продолговатые ломтики.
– Это что у вас?
– Верблюжатина, – пояснил Николай. – Прикупили на местном базаре.
– А это что такое? – Иванов показал на початую бутылку с какой-то прозрачной жидкостью.
– Водка. Финиковая. Называется «аракия».
– Плеснуть на донышко, командор? – Петрович затушил сигарету и протолкнул окурок в пустую банку из-под пива, служившую теперь пепельницей. – Для дезинфекции организма?
– Нет, ребята, я лучше пивка… – Иванов аккуратно подвинул раскрытую сумку, оказавшуюся на пути, под ногами, и уселся на стул, прямо перед телевизором.
Передавали футбольный матч – кажется, между сборными Камеруна и Южной Африки. Счет в игре был пока нулевой, и арабская скороговорка комментатора воспринималась как необязательное, но и не слишком навязчивое звуковое сопровождение застольной беседы.
– Как долетел? – поинтересовался Петрович.
– Все в порядке. – Михаил Анатольевич открыл банку и сделал глоток: – Хорошо… то, что надо!
– Пиво, между прочим, древние египтяне изобрели. То ли пять, то ли шесть тысяч лет назад, – блеснул эрудицией Николай. – Специально для этого климата.
– Что с пароходом?
– Сейчас… – после непродолжительных поисков Петрович обнаружил на столе среди мусора и закусок бумажную ленту, свернувшуюся в рулон. Отряхнув от мясных крошек, он передал ее Иванову: – Прислали факс. Задерживаются из-за погоды.
– Прихватило?
– У них там шторм, в Индийском океане, – кивнул Николай. – Ползут по два узла в час.
– Моряк, блин! Узел – это и так миля в час. Надо говорить…
– Сам знаю, – отмахнулся Николай от напарника. – Нашелся, тоже…
– Сколько, значит, еще им до Порт-Судана идти? – прекратил перепалку между морскими волками Михаил Анатольевич.
– Суток пять, если не больше, – прикинул Петрович. – Повесимся тут, я уже чувствую.
– Простой должен оплачиваться как обычные суточные? – В голосе Николая зазвучали отчетливые признаки беспокойства. – Правда ведь, командор?
– Ну, обычно проблем с этим нет.
– А сейчас за гостиницу, например, чем платить?
– Ты аванс получил? – опередил Петрович ответ Иванова.
– Ну и что?
– Ничего…
Вместе с копией судовой телеграммы из агентства прислали еще последний бюллетень Международного морского бюро. По данным этой организации, число пиратских нападений в мире выросло в первом квартале текущего года более чем в два раза по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Большинство из них произошло у берегов Сомали – девяносто семь инцидентов, включая обстрелы судов, попытки взять их на абордаж, ограбления и захваты. Всего за три месяца сомалийскими пиратами было захвачено пятнадцать судов, и по состоянию на первое апреля они удерживали у себя двадцать восемь судов и почти шестьсот членов их экипажей – в качестве заложников.
Далее в бюллетене коротко излагались обстоятельства последних, самых громких инцидентов.
– «Diamante III»… – нашел знакомое название Иванов. – Мы ведь, кажется, на нем работали?
– Да, там сидели наши люди, – подтвердил Петрович. – В прошлом году, кажется, в октябре.
Михаил Анатольевич помнил, что тогда рейс прошел без проблем. Ребята из агентства поднялись на борт в Адене, сошли в Шри-Ланке, потом следующая смена сопроводила танкер обратно, до Эмиратов… Однако в этот раз судовладельцы, очевидно, решили сэкономить на охране.
Огромный нефтевоз «Diamante III», перевозивший топливо из Украины в Китай, в ночь на прошлую среду подвергся нападению пиратов в Аденском проливе. На борту этого либерийского танкера находилось более миллиона баррелей мазута. Инцидент произошел примерно в тридцати морских милях от южнойеменского побережья, пираты обстреляли танкер из гранатомета, в результате чего судно загорелось. Экипаж танкера, состоящий в основном из граждан Филиппин, покинул горящее судно в спасательных шлюпках, легко ранены капитан и еще несколько моряков… На помощь «Diamante III» почти сражу же прибыли американский фрегат, отпугнувший пиратов, и два буксира, которые занялись тушением атакованного судна. Разлива нефтепродуктов и загрязнения окружающей среды не произошло, о чем с удовлетворением информировал Международный морской бюллетень.
В конце бюллетеня, с не меньшим удовлетворением, его авторы сообщали, что захваченное сомалийскими пиратами в конце января немецкое судно «Beluga Nomination», на борту которого, среди членов экипажа, находятся двое граждан России, освобождено за выкуп в размере пяти миллионов долларов.
– Скупой, как говорится, платит дважды…
– Приличные деньги, – согласился, со вздохом, Проскурин. – Серьезный бизнес.
– Ты про пиратов?
– Нет, я про страховые компании.
Не секрет, что покончить со всем этим пиратским безобразием в районе африканского побережья можно было за считаные недели. Однако морские разбойники вполне органично «вписались» в политику международных страховых компаний, которые не имели ни малейшего желания упускать приносимые ими сверхприбыли. Каждый случай вооруженного нападения и захвата заложников неизменно приводил к очередному повышению страховых ставок, поэтому судовладельцам приходилось отдавать все больше и больше за то, чтобы заниматься морскими перевозками. Почему? Да потому, что всемогущий Ллойдовский совместный военный комитет, объединяющий страховщиков, после первых же инцидентов с сомалийскими пиратами объявил всю северную часть Индийского океана зоной военного риска – и принялся взимать соответствующие премии.
Самое интересное, что обязательное для судовладельцев страхование от военного риска не покрывает убытков, связанных с захватом судна пиратами, в том числе убытков от возможного расхищения и порчи груза. Для таких случаев существует другой вид страхования – так называемое страхование K&R, «похищение и выкуп». При этом отказаться от «военной» страховки практически невозможно. Судовладелец, который решится на такой шаг, тут же вылетит по закону из бизнеса.
Таким образом, система международного морского страхования, прикрываясь сомалийским пиратством, стала получать из ничего, из воздуха, доходы, которые в разы превышают доходы пиратов.
Более того, даже рынок переговоров с морскими пиратами практически полностью принадлежит крупным лондонским страховым компаниям и их юридическим конторам. Если судно имеет страховку от выкупа и похищения, его владелец, согласно условиям договора, вообще лишен права вести переговоры самостоятельно или назначать своего посредника – этим занимается исключительно страховая компания. И тоже, разумеется, не бесплатно. Вот и получается, что ежегодные выплаты, производимые крупными лондонскими страховыми компаниями в качестве выкупа и компенсации, исчисляются десятками миллионов долларов – но при этом объем их доходов от страхования пресловутых «военных» рисков составляет многие сотни миллионов.
А ничего иного и не следовало ожидать.
Еще в офицерской школе Хусейну внушили, что Судан в этническом и религиозно-культурном отношении образует переходную зону от арабо-исламского мира к негроидным народам Африки. И недаром здесь уже седьмой десяток лет почти непрерывно ведется военное противостояние между этими двумя цивилизациями. Первая представлена арабами-суннитами, составляющими примерно половину суданского населения и занимающими северные районы страны. Вторая – это языческие и христианские племена юга, пользующиеся неофициальной помощью со стороны США, Ватикана и Великобритании…
Как бы то ни было, результаты прошедшего референдума окончательно закрепили раскол страны, породив при этом целый ряд проблем для обеих сторон. Не разрешенным, к примеру, остался вопрос о границах между новыми государственными образованиями – их демаркация так и не была закончена, из-за чего пять южных областей с богатейшими нефтяными месторождениями в настоящее время считаются спорными. И тут есть о чем спорить, потому что валютные поступления от добычи нефти составляют почти сто процентов дохода Южного Судана и примерно две трети национального бюджета хартумского правительства. Получилось, что в распоряжении Юга теперь имеются запасы нефти, но у него нет выхода к морю. А у Севера почти нет нефтяных месторождений, зато есть трубопроводы и порт на Красном море. Так что, рано или поздно, придется опять воевать. Или договариваться – так же, как и по поводу водных ресурсов, по-настоящему жизненно важных для этого региона, по вопросам о выплате внешнего долга, о валютной политике, безопасности, международных договорах…
Капитан Али Мохаммед Хусейн не был религиозным фанатиком и всегда причислял себя к просвещенным арабским националистам. Политика нынешнего президента страны импонировала ему куда больше, чем громогласные лозунги фундаменталистов из партии Национальный исламский фронт. Тем более что предлагаемый фундаменталистами путь насильственной исламизация и арабизации немусульманского населения не вызывал ничего, кроме роста сепаратизма и возникновения новых очагов напряженности.
Но, с другой стороны, ситуация требовала от офицеров-патриотов принятия самых жестоких и безотлагательных мер для того, чтобы удержать страну от окончательного распада…
Капитан спохватился и бросил испуганный взгляд на портрет президента, висевший напротив окна, – будто полковник Омар Хассан аль-Башир, который и сам много лет назад пришел к власти в результате военного переворота, был способен каким-то загадочным образом прочитать его мысли.
– Аллаху Акбар! – Капитан непроизвольно тряхнул головой, отгоняя опасное наваждение. Потом достал из холодильника минеральную воду, наполнил половину стакана и чуть-чуть повернул вправо ручку кондиционера, регулируя поток воздуха.
Там, на юге, в горящих деревнях и наполовину разрушенных городах, подобные блага цивилизации можно было увидеть, пожалуй, только во сне. Но и на новом месте, в новой должности – на которую ему удалось устроиться благодаря не столько служебному рвению, сколько родственным связям в министерстве юстиции, – своих проблем тоже хватало.
Взять хотя бы отношения с израильтянами.
Их разведка «Моссад» никогда не жалела ни средств, ни усилий для того, чтобы завоевать оперативные позиции в суданской политической элите. Не секрет, что поначалу ей помогали в этом представители могущественного суфийского ордена аль-Ансар, боровшегося за власть со своими соперниками из ордена аль-Хатмийа, делавшего ставку на поддержку Каира. Члены ордена аль-Ансар, образовавшие после обретения Суданом независимости партию «аль-Умма», находились даже некоторое время во главе правительства. После прихода к власти генерала аль-Башира и Национального исламского фронта официальные отношения суданских властей с Израилем, разумеется, прекратились, однако секретные связи между «Моссад» и Хартумом продолжаются до сих пор.
При этом с начала девяностых в Судане неуклонно возрастала и активность иранских спецслужб. Достаточно отметить, что на территории страны до сих пор постоянно находятся несколько тысяч солдат и офицеров Корпуса стражей Исламской революции, а также около двухсот сотрудников Министерства разведки и безопасности Ирана, опекающих тренировочные лагеря и военные базы «Хезболлы»[3].
С тех же пор здесь обосновались и активисты палестинской организации ХАМАС[4], имеющей в Хартуме свое официальное представительство. Несколько специальных операций, проведенных совместно иранскими и суданскими спецслужбами в Сомали, Танзании, Кении, Чаде, а также в Уганде, Бурунди и Заире, не так давно довольно основательно тряхнули африканский континент. Особые успехи ими были достигнуты в Кении и Уганде, где была организована серия массовых вооруженных выступлений и к власти пришли исламские фундаменталисты. Примерно тогда же, кстати, к сотрудничеству с суданской разведкой был привлечен и Осама Бен-Ладен…
Само собой, американцы тоже не дремали.
Между прочим, еще в девяносто шестом Судан предлагал им свои услуги по аресту Осамы Бен-Ладена. В Вашингтон даже прибыл тогдашний суданский министр обороны, однако администрация Клинтона не смогла или не захотела использовать предоставленный шанс – и в результате будущий «террорист номер один» спокойно перебрался в Афганистан. Кроме того, суданская разведка много раз предоставляла Белому дому исчерпывающую информацию о террористической активности в регионе и даже обеспечила доступ сотрудников ЦРУ и ФБР ко всем имеющимся в ее распоряжении оперативным материалам.
Взаимности это, впрочем, не вызвало – в ноябре девяносто седьмого американцы все-таки наложили на режим аль-Башира экономические санкции, а затем и вообще приступили к бомбардировкам суданской территории. Поводом к этому послужили полученные американской разведкой секретные материалы о многолетнем сотрудничестве Хартума с Багдадом в рамках совместной программы по разработке и производству оружия массового поражения. Выяснилось, что иракские боеголовки, ракеты и несколько килограммов высокообогащенного урана были тайно переправлены в Судан через Иорданию и упрятаны подальше от всяческих международных инспекций. К тому же, оказывается, при активном участии некоторых европейских компаний суданскими и иракскими специалистами велось строительство новой фабрики по изготовлению боевых отравляющих веществ – в дополнение к уже действующему комплексу по производству иприта.
Более того, достоянием гласности стали совсем уже неприличные вещи… Независимые немецкие журналисты установили, что, хотя ежегодно десяткам тысяч суданцев угрожает голодная смерть, режим в Хартуме экспортирует сотни тысяч тонн продовольствия, покупая на вырученные деньги в Ираке оружие и военную технику. Например, только за один год Судан получил триста тридцать пять тысяч тонн международной продовольственной помощи – и он же экспортировал в страны Европейского Союза почти сто тысяч тонн проса, основной пищевой культуры Судана, по льготным ценам в качестве корма для скота…
Тем не менее, окончательно ссориться не хотели ни американцы, ни европейцы, ни суданский президент, по приказу которого в марте две тысячи второго года был арестован и помещен под стражу Абу Анас Аль-Либи – один из руководителей «Аль-Каиды», входивший в список самых опасных террористов мира. Да и печально знаменитый Карлос Ильич Рамирес по прозвищу Шакал был задержан в Судане французами при активном содействии местных спецслужб.
А вот российская разведка давно уже не относилась здесь к числу активных игроков. Капитан много раз слышал от старших коллег поучительную историю о том, как еще в начале семидесятых годов израильтяне, заручившись поддержкой МГБ КНР, провели безупречную оперативную комбинацию по устранению конкурентов. Тогда левые офицеры попытались свергнуть президента Джафара аль-Нумейри, однако через три дня переворот был подавлен. А затем суданский лидер получил от китайцев исчерпывающие доказательства – сфабрикованные, впрочем, «Моссад», – о причастности к его подготовке советских «товарищей». Комитет государственной безопасности СССР так никогда и не смог после этого восстановить оперативные позиции в Хартуме, зато благодарный президент дал согласие на вывоз через территорию Судана в Израиль пятнадцати тысяч эфиопских евреев.
…Капитан Али Мохаммед Хусейн выпил маленькими глотками стакан минеральной воды и приступил к исполнению своих служебных обязанностей.
Перед ним на столе еще с обеда лежала пухлая папка с материалами по иностранцам, прибывшим в аэропорт за последние несколько суток. Списки авиапассажиров, ксерокопии паспортов, бланки иммиграционной службы… Если верить вчерашней ориентировке, в Хартуме со дня на день ожидалось появление группы наемников-профессионалов, завербованных то ли Суданской освободительной армией, то ли Движением за равенство и справедливость, которые вот уже несколько лет вели вооруженную борьбу с правительством и арабскими ополченцами в провинции Дарфур. Международный аэропорт значился в ориентировке всего лишь как один из возможных путей проникновения наемников на территорию страны, однако Хусейн отнесся к полученной информации очень ответственно и даже сделал необходимые пометки напротив нескольких подозрительных лиц.
К подозрительным лицам, с его точки зрения, следовало отнести всех мужчин-иностранцев – белых или чернокожих – в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет. Женщин капитан в расчет не принимал. Семейные пары, подростков и пожилых людей можно было также исключить.
Заодно, перелистывая документы, среди пассажиров авиарейса из Франции капитан обнаружил двоих палестинцев, сведения о которых уже имелись в базе данных отдела внутренней безопасности – они закупали по всему миру комплектующие для реактивных снарядов, которыми боевики постоянно обстреливали израильскую территорию.
С точки зрения государственных интересов Судана, эти двое особой опасности не представляли. Так же, собственно, как и американец с типичной и скучной фамилией Смит – установленный заместитель руководителя местной резидентуры ЦРУ, возвращающийся под крышу родного посольства из очередного отпуска. Или как этот вот китайский «инженер», личные вещи которого и багаж не досматривались на таможне по личному приказу министра обороны…
Взгляд Хусейна задержался на ксерокопии судовой роли, представленной к паспортному контролю каким-то моряком из Литвы. Любопытно… Капитан пролистнул назад несколько файлов, нашел то, что хотел, – и нажал кнопку на коммутаторе внутренней связи:
– Запросите наш отдел в Порт-Судане. Пусть проверят, находится ли у них судно… – продиктовал он по буквам: – «Профессор Пименов»… Нет, не знаю. Уточните и доложите мне, как только будет получен ответ.
Капитан Хусейн приготовился отдать еще несколько распоряжений, но не успел – в кабинете настойчиво и тревожно зазвонил телефон:
– Слушаю.
Сообщение дежурного офицера было коротким. Только что в нескольких километрах от международного аэропорта неизвестными уничтожен гражданский автомобиль. Предположительно – управляемый бомбой или крылатой ракетой. По меньшей мере два человека убиты. Требовалось немедленно выехать на место происшествия в сопровождении вооруженной охраны.
* * *
К счастью для Иванова, от аэропорта до гостиницы, в которой был забронирован номер, оказалось недалеко. И минут через пятнадцать таксист уже припарковался у входа в отель с несколько необычным названием «5М».Выходя из раскаленной машины, Михаил Анатольевич с наслаждением вытер со лба струйки пота. Однако, прежде чем нырнуть за стеклянную дверь, которая обещала хотя бы относительное избавление от жары, он огляделся по сторонам. Ничего интересного: пустынная, пыльная улочка с чахлыми местными деревцами, реклама телефонов «Нокия», старый плакат с непонятными лозунгами по-арабски…
Гостиница оказалась вполне современной, довольно уютной и, на удивление, чистой.
Необходимые формальности не заняли много времени.
Лифт вознес Иванова на четвертый этаж. Едва закрыв за собой дверь номера, Михаил Анатольевич по-военному быстро разделся и принял душ – просто душ, без шампуня и мыла, для того только, чтобы смыть неприятное липкое ощущение. Сушить волосы и вытираться не стал – вместо этого обмотал себя ниже пояса полотенцем, после чего приступил к изучению нового временного пристанища.
Первое впечатление было очень даже приятным: широкая кровать, аккуратно заправленная белоснежным постельным бельем, кондиционер, телевизор, работающий холодильник… Имелся даже электрический чайник с посудой и, если верить буклету, оставленному на письменном столике, – беспроводной быстрый доступ к сети Интернет.
И все это удовольствие – меньше чем за сотню американских долларов в сутки.
Вот и рассказывай теперь кому-нибудь: отсталая, нищая Африка, страны третьего мира, окраина цивилизации… Михаил Анатольевич подошел к окну и отодвинул штору – балкон отсутствовал, но при постоянной хартумской жаре необходимости в нем особой, наверное, не было.
Михаил Анатольевич распаковал сумку и разложил по местам свои вещи. Переоделся, застегнул браслет часов, потрогал тыльной стороной ладони подбородок. Нет, пока еще можно было не бриться…
На первом этаже, у стойки регистрации, ему сразу же предложили горячего красного чая.
Улыбчивый портье, говоривший по-английски едва ли не лучше, чем сам Иванов, посетовал, что как раз сегодня закончились бесплатные путеводители по Хартуму и туристическая схема с обозначением ближайших к отелю достопримечательностей. Зато предложил помочь с прокатом автомобиля и даже устроить экскурсию в сопровождении профессионального гида.
Михаил Анатольевич сказал, что подумает. И, в свою очередь, поинтересовался, в каком номере проживают его соотечественники, прилетевшие вчера вечером. Портье сверился с монитором компьютера и написал на гостиничном бланке несколько цифр, которые среди европейцев принято называть арабскими.
– Шукран, – поблагодарил его Иванов, израсходовав почти весь свой словарный запас, обретенный во время недавней семейной поездки в Египет.
– Афуан… пожалуйста, – в очередной раз улыбнулся портье.
Прежде чем нажать на кнопку лифта, Михаил Анатольевич обернулся и вдруг поймал на себе неожиданно острый, внимательный взгляд вооруженного пистолетом охранника, расположившегося возле выхода из отеля.
…Несмотря на запрещающие таблички, развешенные по всему отелю, в номере было накурено до неприличия.
– О, привет, командор!
– Привет, – кивнул Михаил Анатольевич.
Обниматься мужчины не стали, но рукопожатие получилось по-настоящему крепким.
– Проходи, командор, гостем будешь…
Когда-то давно старший лейтенант Коля Проскурин имел удовольствие отдавать мирным жителям Афганистана интернациональный долг в качестве замполита мотострелковой роты. Долг он отдал по полной программе, получив за это два ордена «Красной звезды», высокое звание майора запаса и офицерскую пенсию, на которую прокормить семью было никак невозможно. Коммерсант из него не получился, к вымогательству и бандитизму душа не лежала. Поэтому Коля после метаний и поисков устроился в частное охранное предприятие, где и просидел – сутки через трое – много лет, оберегая от нежелательных посетителей и торговых агентов очередной магазин или офис за копеечную зарплату. На сопровождение судов по мировому океану он попал, можно сказать, совершенно случайно примерно полгода назад, но уже успел осознать себя морским волком.
– Отдыхаете?
– Расслабляемся, – подтвердил Николай. – Исключительно в рамках приличий.
Из одежды на нем не было ничего, кроме клоунских полосатых трусов до колен.
Когда бывший воин-интернационалист посторонился, чтобы пропустить Иванова, в ноздри гостю отчаянно шибанул крепкий выхлоп какого-то алкоголя.
– С приездом, командор, – поднялся с кресла навстречу Михаилу Анатольевичу второй обитатель номера.
– Здорово, – ответил на рукопожатие Иванов.
– Пиво будешь?
– Не знаю пока.
Сосед и напарник Проскурина выглядел несколько более цивилизованно – кроме фирменных шортов с карманами на нем были пляжные шлепанцы и футболка воинственных камуфляжных цветов. В судовой роли он был записан как Алексей Карцев, однако знакомые в большинстве случаев называли его не по имени и не по фамилии, а по отчеству – просто Петровичем. К своим пятидесяти годам Петрович тоже насмотрелся в жизни всякого. Был он трижды женат, дважды ранен во время так называемых «межнациональных конфликтов», поучаствовал в первой чеченской кампании. На «гражданке» Петрович сначала стремительно разбогател, продавая какую-то контрабандную черепицу, потом так же стремительно разорился, потом снова встал на ноги, купил дом, дачу, катер, еще один дом за границей… Тем не менее даже сейчас он с охотой и радостью время от времени ввязывался во всяческие авантюры.
– Пиво холодное… – сообщил Николай, закрывая дверь.
Михаил Анатольевич огляделся по сторонам. Номер, в котором обосновались Петрович и Коля, был двухместный – намного просторнее, чем его собственный, но попроще. Скомканные простыни на кроватях были кое-как, для порядка, прикрыты гостиничными покрывалами. В центре письменного стола, превращенного в стол обеденный, красовалась уже почти ополовиненная упаковка баночного пива. Вокруг нее дожидались своей неминуемой участи несколько сморщенных фиников и какое-то мясо – просоленное, прокопченное и порезанное на продолговатые ломтики.
– Это что у вас?
– Верблюжатина, – пояснил Николай. – Прикупили на местном базаре.
– А это что такое? – Иванов показал на початую бутылку с какой-то прозрачной жидкостью.
– Водка. Финиковая. Называется «аракия».
– Плеснуть на донышко, командор? – Петрович затушил сигарету и протолкнул окурок в пустую банку из-под пива, служившую теперь пепельницей. – Для дезинфекции организма?
– Нет, ребята, я лучше пивка… – Иванов аккуратно подвинул раскрытую сумку, оказавшуюся на пути, под ногами, и уселся на стул, прямо перед телевизором.
Передавали футбольный матч – кажется, между сборными Камеруна и Южной Африки. Счет в игре был пока нулевой, и арабская скороговорка комментатора воспринималась как необязательное, но и не слишком навязчивое звуковое сопровождение застольной беседы.
– Как долетел? – поинтересовался Петрович.
– Все в порядке. – Михаил Анатольевич открыл банку и сделал глоток: – Хорошо… то, что надо!
– Пиво, между прочим, древние египтяне изобрели. То ли пять, то ли шесть тысяч лет назад, – блеснул эрудицией Николай. – Специально для этого климата.
– Что с пароходом?
– Сейчас… – после непродолжительных поисков Петрович обнаружил на столе среди мусора и закусок бумажную ленту, свернувшуюся в рулон. Отряхнув от мясных крошек, он передал ее Иванову: – Прислали факс. Задерживаются из-за погоды.
– Прихватило?
– У них там шторм, в Индийском океане, – кивнул Николай. – Ползут по два узла в час.
– Моряк, блин! Узел – это и так миля в час. Надо говорить…
– Сам знаю, – отмахнулся Николай от напарника. – Нашелся, тоже…
– Сколько, значит, еще им до Порт-Судана идти? – прекратил перепалку между морскими волками Михаил Анатольевич.
– Суток пять, если не больше, – прикинул Петрович. – Повесимся тут, я уже чувствую.
– Простой должен оплачиваться как обычные суточные? – В голосе Николая зазвучали отчетливые признаки беспокойства. – Правда ведь, командор?
– Ну, обычно проблем с этим нет.
– А сейчас за гостиницу, например, чем платить?
– Ты аванс получил? – опередил Петрович ответ Иванова.
– Ну и что?
– Ничего…
Вместе с копией судовой телеграммы из агентства прислали еще последний бюллетень Международного морского бюро. По данным этой организации, число пиратских нападений в мире выросло в первом квартале текущего года более чем в два раза по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Большинство из них произошло у берегов Сомали – девяносто семь инцидентов, включая обстрелы судов, попытки взять их на абордаж, ограбления и захваты. Всего за три месяца сомалийскими пиратами было захвачено пятнадцать судов, и по состоянию на первое апреля они удерживали у себя двадцать восемь судов и почти шестьсот членов их экипажей – в качестве заложников.
Далее в бюллетене коротко излагались обстоятельства последних, самых громких инцидентов.
– «Diamante III»… – нашел знакомое название Иванов. – Мы ведь, кажется, на нем работали?
– Да, там сидели наши люди, – подтвердил Петрович. – В прошлом году, кажется, в октябре.
Михаил Анатольевич помнил, что тогда рейс прошел без проблем. Ребята из агентства поднялись на борт в Адене, сошли в Шри-Ланке, потом следующая смена сопроводила танкер обратно, до Эмиратов… Однако в этот раз судовладельцы, очевидно, решили сэкономить на охране.
Огромный нефтевоз «Diamante III», перевозивший топливо из Украины в Китай, в ночь на прошлую среду подвергся нападению пиратов в Аденском проливе. На борту этого либерийского танкера находилось более миллиона баррелей мазута. Инцидент произошел примерно в тридцати морских милях от южнойеменского побережья, пираты обстреляли танкер из гранатомета, в результате чего судно загорелось. Экипаж танкера, состоящий в основном из граждан Филиппин, покинул горящее судно в спасательных шлюпках, легко ранены капитан и еще несколько моряков… На помощь «Diamante III» почти сражу же прибыли американский фрегат, отпугнувший пиратов, и два буксира, которые занялись тушением атакованного судна. Разлива нефтепродуктов и загрязнения окружающей среды не произошло, о чем с удовлетворением информировал Международный морской бюллетень.
В конце бюллетеня, с не меньшим удовлетворением, его авторы сообщали, что захваченное сомалийскими пиратами в конце января немецкое судно «Beluga Nomination», на борту которого, среди членов экипажа, находятся двое граждан России, освобождено за выкуп в размере пяти миллионов долларов.
– Скупой, как говорится, платит дважды…
– Приличные деньги, – согласился, со вздохом, Проскурин. – Серьезный бизнес.
– Ты про пиратов?
– Нет, я про страховые компании.
Не секрет, что покончить со всем этим пиратским безобразием в районе африканского побережья можно было за считаные недели. Однако морские разбойники вполне органично «вписались» в политику международных страховых компаний, которые не имели ни малейшего желания упускать приносимые ими сверхприбыли. Каждый случай вооруженного нападения и захвата заложников неизменно приводил к очередному повышению страховых ставок, поэтому судовладельцам приходилось отдавать все больше и больше за то, чтобы заниматься морскими перевозками. Почему? Да потому, что всемогущий Ллойдовский совместный военный комитет, объединяющий страховщиков, после первых же инцидентов с сомалийскими пиратами объявил всю северную часть Индийского океана зоной военного риска – и принялся взимать соответствующие премии.
Самое интересное, что обязательное для судовладельцев страхование от военного риска не покрывает убытков, связанных с захватом судна пиратами, в том числе убытков от возможного расхищения и порчи груза. Для таких случаев существует другой вид страхования – так называемое страхование K&R, «похищение и выкуп». При этом отказаться от «военной» страховки практически невозможно. Судовладелец, который решится на такой шаг, тут же вылетит по закону из бизнеса.
Таким образом, система международного морского страхования, прикрываясь сомалийским пиратством, стала получать из ничего, из воздуха, доходы, которые в разы превышают доходы пиратов.
Более того, даже рынок переговоров с морскими пиратами практически полностью принадлежит крупным лондонским страховым компаниям и их юридическим конторам. Если судно имеет страховку от выкупа и похищения, его владелец, согласно условиям договора, вообще лишен права вести переговоры самостоятельно или назначать своего посредника – этим занимается исключительно страховая компания. И тоже, разумеется, не бесплатно. Вот и получается, что ежегодные выплаты, производимые крупными лондонскими страховыми компаниями в качестве выкупа и компенсации, исчисляются десятками миллионов долларов – но при этом объем их доходов от страхования пресловутых «военных» рисков составляет многие сотни миллионов.