– Ксай, – предложил Тор, – что значит «царь». Царевичей так и звали: Колоксай, Арпоксай, Липоксай.
Он умолк, истощив запас знаний по скифской истории ровно на половину. Крылов снова ощутил, что на стуле сидит и держит в ладонях пустую кружку его тело, а душа перескочила на ту сторону и сидит рядом с Яной, ревниво отпихнув Алексея.
Она не просто восхитительная, пискнуло в мозгу. В ней природа сумела воплотить такую чувственность, что мужчины шалеют, еще не видя ее, беспокойно поворачивают головы, оглядываются, а когда видят, морды становятся такими мечтательными, что не стоило и пытаться угадать, что они с нею проделывают в своих разнузданных видениях.
– Как вам здесь? – рискнул поинтересоваться он.
Она раздвинула полные сочные губы в провоцирующей усмешке:
– Усы делают мужчину старше, очки – мудрее, а отсутствие денег – сговорчивей. Значит, вы самый умный, да?
Он пробормотал:
– У меня еще и денег нет… Так что вам удастся меня сговорить на что угодно.
Солнце сделало полукруг, тень отодвинулась, Крылов чувствовал, с какой силой начинает припекать колени. Он сдвинулся со стулом подальше в тень.
В трех шагах по проезжей части проскакивали раскаленные, как камешки в костре, машины. В них щелкало, потрескивало. Из-под капотов летели искры. За рулем даже старые матроны сидели голые, нимало не стесняясь дряблой кожи или обвисших до пояса грудей, смотрели поверх руля, губы стиснуты зло, сигналят часто, чертовы пробки, чертова жара…
Откин спохватился:
– Ого!.. У меня собака негуляная. До завтра, ребята! Увидимся на сайте.
Черный Принц взглянул на часы:
– Да, засиделись. Со скифами кое-что решили. Остальное выложим на сайт, обсудим. Добро?
Алексей поднялся, Яна подняла к нему вопрошающие глаза. Сердце Крылова бешено заколотилось, заныло, на миг почудилось, что она останется, а Алексей уйдет… но Алексей протянул руку, Яна замедленно коснулась его ладони. Встала легко, словно невесомое облачко, сердце Крылова оборвалось, рухнуло и долго-долго летело в бездну.
– До встречи, – пропела она музыкальным голосом.
Алексей одарил всех сверкающей улыбкой государственного деятеля.
– До встречи, – сказал он. – Мне нравится с вами, ребята. Но у вас это игра ума, ролевуха. Эрпэгэшка. Вечные игры русской интеллигенции… даже той, что уже и не считает себя интеллигенцией! А надо бы что-то реальное…
Он стиснул пальцы с такой силой, что, будь в ладони яблоко, во все стороны брызнул бы сок.
Все же возвращался в приподнятом настроении. Он и раньше участвовал в ролевухах, или, как их называют официально – RPG, role-play game, когда участники устанавливают правила игры, разбирают роли, а потом несколько дней, даже месяцев живут в новых образах. Часто получалось довольно забавно и всегда интересно. Но эта ролевуха получается самая интересная, необычная…
Дед спал в кресле, газета на коленях. Крылов убрал газету, ноги укрыл пледом, дед иногда мерзнет даже в зной, задернул штору. Спи, дед. Досыпай за те бессонные ночи, когда ты на брюхе полз под выстрелами к рейхстагу.
На кухне Крылов остановился в задумчивости: горячий кофе или холодное пиво?
В это время в дверь позвонили. Через «глазок» был виден кругленький человек с портфелем в руке, явный клерк. Крылов отворил дверь, даже не спросив: «Хто?»
– Уполномоченный района по квартирному вопросу, – вежливо представился человечек. – Разрешите войти?
– Входите, – пробормотал Крылов. – Прошу…
Он отступил, кругленький вошел уверенно, деловито. Взгляд его был быстрым, цепким, но если люди из тайных служб больше смотрят на собеседника, читая его подсознательные реакции, то этого уполномоченного Крылов абсолютно не интересовал.
Аккуратно прижимая к боку портфель, уполномоченный прошелся по обеим комнатам, выглянул на балкон, вернулся в прихожую. Крылов ходил за ним следом, встревоженный, но из-за чертовой интеллигентности никак не решаясь спросить в лоб: какого черта надо?
Уполномоченный открыл и закрыл двери в туалет, ванную, придирчиво пощелкал выключателями, сказал укоризненно:
– Тугие… И почему так высоко? Теперь принято ставить на уровне пояса, чтобы даже ребенок мог сам зажечь себе свет… да и погасить. Если сумеет, конечно.
Он продефилировал на кухню, там так же придирчиво проверил, как работает газовая колонка. Заглянул в духовку, покачал головой:
– М-да, не совсем удачная конструкция… Впрочем, это неважно.
– Я тоже так думаю, – сказал Крылов язвительно.
– Неважно потому, – изрек уполномоченный, – что все это придется заменить.
– Почему? – удивился Крылов.
– Газовая небезопасна, – объяснил уполномоченный снисходительно. – Куда проще в обращении электроплита.
– Ну и что? – удивился Крылов. – Я как-то справляюсь.
– Вы? – удивился уполномоченный. – При чем здесь вы?
Крылов пробормотал:
– Потому что плитой занимаюсь я. Мой дед предпочитает, чтобы кофе готовил я. У меня это получается лучше.
Уполномоченный открыл окно, выглянул, озабоченно покачал головой. Крылов подумал, что с точки зрения уполномоченного надо и окно забить наглухо, чтобы случайно не выпасть с десятого этажа прямо на головы несчастных прохожих.
– Окна тоже придется забить наглухо, – подтвердил уполномоченный.
Он наконец вытащил из портфеля длинный узкий блокнот, из нагрудного кармана выловил нужную ручку. Щелкнул, выдвигая поршень. Крылов с недоумением смотрел, как тот водил ручкой по бумаге, перечисляя и расположение выключателей, розеток, плиту, окна, незастекленный балкон…
– Что вы пишете? – не выдержал он. – Что за бред? Какие еще решетки на балконе? Я не собираюсь выпадать через перила!.. А тот, кто хочет покончить с собой, способ найдет!
Уполномоченный на миг оторвался от блокнота. В глазах росло удивление.
– А вы, простите, тут при чем?
Крылов оцепенел. Вздрогнул, сгоняя наваждение, проснуться бы, мелькнула мысль. Спросил уже с неловкостью:
– Я что-то недопонял?
– Да, – ответил уполномоченный. Он долго ничего не говорил, писал и, лишь когда упрятал блокнот в портфель, застегнул все замки и принял вид человека на государственной службе, объяснил снисходительно: – Ваши соседи по лестничной клетке напротив нуждаются в улучшении жилищных условий. Я доступно объясняю?.. Но они несколько… замедленны. Так это называется, а во всем остальном они нормальные законопослушные граждане России. Даже более нормальные и законопослушные, чем всякие там студенты, что устраивают митинги и беспорядки. Потому мы должны относиться к ним с предельным вниманием и заботой. Я объясняю доступно?
– Нет, – ответил Крылов. – Наверное, у меня эта замедленность. Это ведь моя квартира? У меня на нее ордер? Или у вас есть полномочия отменить этот ордер?
Уполномоченный даже отшатнулся от такого посягательства на государственные устои.
– Что вы, что вы! Никто не смеет отменить ордер, окромя суда. Но вы-то, вы!.. Вы ведь интеллигентный человек, вон даже очки…
Крылов указал на вешалку:
– Вон там даже шляпа висела. Сейчас ее нет, но висела. У меня есть свидетели.
– Верю, – ответил уполномоченный с сомнением в голосе, – потому и говорю: разве вы добровольно не уступите свою жилплощадь своим соседям? А вам выделим квартиру в новом районе!
Крылов спросил, медленно накаляясь:
– В новостройках, где грязи по колено? Где в размокшей глине увязают самосвалы? Где ни телефона, ни Интернета, ни метро?..
Уполномоченный укоризненно покачал головой:
– Вы же интеллигентный человек, как вы можете?.. Торгуетесь, это же стыдно!.. Наша интеллигенция, если вам это неизвестно, никакой грязи не боится. А лиц с замедленным развитием мы должны беречь, они в этой жизни совсем беспомощные. Здесь дом университетский, а жильцы в основном преподаватели университета, так что ваших соседей никто не обидит, а вот вы в районе новостроек сможете благотворно влиять на местную… местных. Сейчас как раз сдается в эксплуатацию дом завода ликеро-водочных изделий, есть свободные квартиры…
Ярость ударила Крылову в голову с такой силой, что в глазах потемнело. Кулаки сжались, налились горячей тяжестью. В мозгу замелькали сладостные картинки, как он бьет этого уполномоченного головой о стену до тех пор, пока вместо головы не останется красная теплая лепешка, а потом врывается к дебилам и вышвыривает их всех из окон…
Нет, пробилась трезвая мысль. Ему нельзя. Это им можно, у них и справка есть, что им можно все, а за последствия не отвечают, а вот ему нельзя. Он должен по всем канонам цивилизованного человека отступить, отдать эту квартиру быстро растущей семье дебилов. Здесь поставят электроплиту вместо газовой, заменят всю электрику, забьют наглухо окна и балкон, здесь будет грязь и вонь, испражнения станут выползать под дверь на лестничную площадку. Не выдержав смрада и растущего поголовья дебилов, продаст или поменяет квартиру семья профессора Медникова, что этажом ниже, побегут и остальные, как в Штатах пустеют от белых целые районы, когда туда переселяется семья негров…
Через багровый туман прорвался голос уполномоченного, а затем проявился и он сам, нормальный чиновник, нормальный человек этого мира, этой цивилизации, забредшей в тупик.
– Вы, конечно же, понимаете…
Крылов выдохнул горячий воздух, сглотнул ком, ответил сквозь зубы, но бесстрастно, как машина:
– Нет.
– Но вы же интеллигентный человек! – воскликнул уполномоченный в ужасе. – Как вы можете? Мы должны относиться с предельной бережностью к таким людям! Они обделены природой, и кто, как не мы, интеллигентные люди, можем… и должны!.. возместить им?
– Что?
– Все, – ответил уполномоченный твердо. – Согласно общепринятым и общечеловеческим ценностям, всякая жизнь священна. Все возместить, все отдать! Разве не так? Разве вы не интеллигентный человек?
Посмотрел бы я на того, подумал Крылов зло, кто посмел бы сказать «нет». И кто откажется признавать «общечеловеческие ценности, обязательные для каждого человека». Это уже выглядит хуже, чем плюнуть в суп соседа.
– Нет, – сказал он, заставил себя нагло усмехнуться, добавил с нажимом: – Я скиф!
Уполномоченный выпучил глаза:
– Скиф?.. Это что, религия такая?
Крылов взял его за плечи, грубо развернул и толкнул в спину. Уполномоченный не противился, слишком ошеломленный, чтобы даже пикнуть. Он шел, сверившись со справкой, к доктору наук, явно же интеллигенту, который без спора, даже с предупредительной готовностью освободит квартиру и уберется черт-те куда, только бы помочь обделенным умом, только бы им жилось лучше. Даже оттуда, из медвежьего угла, если выживет, будет переводить им всю зарплату, как уже у него отбирают на этих замедленных половину жалованья, половину услуг и всего-всего…
– Мать-перемать, – сказал Крылов громко. – Скифизацию!.. Поголовную!.. Или хотя бы захватить власть!.. И всех этих гадов… и дебилов, и дебилозаконников…
Он задохнулся, еще не в силах представить, что надо бы сотворить со всеми этими дебилами и интеллигентами, но сердце, душа и даже холодный рациональный мозг, объединившись, требовали крови, огня, хруста костей под гусеницами танков.
– Какая ролевуха, – сказал он вслух. – Все это надо всерьез! Народ соскучился по крови. Да и не развязать все эти узлы… Только рубить, рубить, рубить!
И стало жутко и страшно, когда представил, что это вот – скифы, Великая Скифия, поклонение Черному Мечу, новые ориентиры для человечества – все это может быть реально.
Глава 11
Он умолк, истощив запас знаний по скифской истории ровно на половину. Крылов снова ощутил, что на стуле сидит и держит в ладонях пустую кружку его тело, а душа перескочила на ту сторону и сидит рядом с Яной, ревниво отпихнув Алексея.
Она не просто восхитительная, пискнуло в мозгу. В ней природа сумела воплотить такую чувственность, что мужчины шалеют, еще не видя ее, беспокойно поворачивают головы, оглядываются, а когда видят, морды становятся такими мечтательными, что не стоило и пытаться угадать, что они с нею проделывают в своих разнузданных видениях.
– Как вам здесь? – рискнул поинтересоваться он.
Она раздвинула полные сочные губы в провоцирующей усмешке:
– Усы делают мужчину старше, очки – мудрее, а отсутствие денег – сговорчивей. Значит, вы самый умный, да?
Он пробормотал:
– У меня еще и денег нет… Так что вам удастся меня сговорить на что угодно.
Солнце сделало полукруг, тень отодвинулась, Крылов чувствовал, с какой силой начинает припекать колени. Он сдвинулся со стулом подальше в тень.
В трех шагах по проезжей части проскакивали раскаленные, как камешки в костре, машины. В них щелкало, потрескивало. Из-под капотов летели искры. За рулем даже старые матроны сидели голые, нимало не стесняясь дряблой кожи или обвисших до пояса грудей, смотрели поверх руля, губы стиснуты зло, сигналят часто, чертовы пробки, чертова жара…
Откин спохватился:
– Ого!.. У меня собака негуляная. До завтра, ребята! Увидимся на сайте.
Черный Принц взглянул на часы:
– Да, засиделись. Со скифами кое-что решили. Остальное выложим на сайт, обсудим. Добро?
Алексей поднялся, Яна подняла к нему вопрошающие глаза. Сердце Крылова бешено заколотилось, заныло, на миг почудилось, что она останется, а Алексей уйдет… но Алексей протянул руку, Яна замедленно коснулась его ладони. Встала легко, словно невесомое облачко, сердце Крылова оборвалось, рухнуло и долго-долго летело в бездну.
– До встречи, – пропела она музыкальным голосом.
Алексей одарил всех сверкающей улыбкой государственного деятеля.
– До встречи, – сказал он. – Мне нравится с вами, ребята. Но у вас это игра ума, ролевуха. Эрпэгэшка. Вечные игры русской интеллигенции… даже той, что уже и не считает себя интеллигенцией! А надо бы что-то реальное…
Он стиснул пальцы с такой силой, что, будь в ладони яблоко, во все стороны брызнул бы сок.
Все же возвращался в приподнятом настроении. Он и раньше участвовал в ролевухах, или, как их называют официально – RPG, role-play game, когда участники устанавливают правила игры, разбирают роли, а потом несколько дней, даже месяцев живут в новых образах. Часто получалось довольно забавно и всегда интересно. Но эта ролевуха получается самая интересная, необычная…
Дед спал в кресле, газета на коленях. Крылов убрал газету, ноги укрыл пледом, дед иногда мерзнет даже в зной, задернул штору. Спи, дед. Досыпай за те бессонные ночи, когда ты на брюхе полз под выстрелами к рейхстагу.
На кухне Крылов остановился в задумчивости: горячий кофе или холодное пиво?
В это время в дверь позвонили. Через «глазок» был виден кругленький человек с портфелем в руке, явный клерк. Крылов отворил дверь, даже не спросив: «Хто?»
– Уполномоченный района по квартирному вопросу, – вежливо представился человечек. – Разрешите войти?
– Входите, – пробормотал Крылов. – Прошу…
Он отступил, кругленький вошел уверенно, деловито. Взгляд его был быстрым, цепким, но если люди из тайных служб больше смотрят на собеседника, читая его подсознательные реакции, то этого уполномоченного Крылов абсолютно не интересовал.
Аккуратно прижимая к боку портфель, уполномоченный прошелся по обеим комнатам, выглянул на балкон, вернулся в прихожую. Крылов ходил за ним следом, встревоженный, но из-за чертовой интеллигентности никак не решаясь спросить в лоб: какого черта надо?
Уполномоченный открыл и закрыл двери в туалет, ванную, придирчиво пощелкал выключателями, сказал укоризненно:
– Тугие… И почему так высоко? Теперь принято ставить на уровне пояса, чтобы даже ребенок мог сам зажечь себе свет… да и погасить. Если сумеет, конечно.
Он продефилировал на кухню, там так же придирчиво проверил, как работает газовая колонка. Заглянул в духовку, покачал головой:
– М-да, не совсем удачная конструкция… Впрочем, это неважно.
– Я тоже так думаю, – сказал Крылов язвительно.
– Неважно потому, – изрек уполномоченный, – что все это придется заменить.
– Почему? – удивился Крылов.
– Газовая небезопасна, – объяснил уполномоченный снисходительно. – Куда проще в обращении электроплита.
– Ну и что? – удивился Крылов. – Я как-то справляюсь.
– Вы? – удивился уполномоченный. – При чем здесь вы?
Крылов пробормотал:
– Потому что плитой занимаюсь я. Мой дед предпочитает, чтобы кофе готовил я. У меня это получается лучше.
Уполномоченный открыл окно, выглянул, озабоченно покачал головой. Крылов подумал, что с точки зрения уполномоченного надо и окно забить наглухо, чтобы случайно не выпасть с десятого этажа прямо на головы несчастных прохожих.
– Окна тоже придется забить наглухо, – подтвердил уполномоченный.
Он наконец вытащил из портфеля длинный узкий блокнот, из нагрудного кармана выловил нужную ручку. Щелкнул, выдвигая поршень. Крылов с недоумением смотрел, как тот водил ручкой по бумаге, перечисляя и расположение выключателей, розеток, плиту, окна, незастекленный балкон…
– Что вы пишете? – не выдержал он. – Что за бред? Какие еще решетки на балконе? Я не собираюсь выпадать через перила!.. А тот, кто хочет покончить с собой, способ найдет!
Уполномоченный на миг оторвался от блокнота. В глазах росло удивление.
– А вы, простите, тут при чем?
Крылов оцепенел. Вздрогнул, сгоняя наваждение, проснуться бы, мелькнула мысль. Спросил уже с неловкостью:
– Я что-то недопонял?
– Да, – ответил уполномоченный. Он долго ничего не говорил, писал и, лишь когда упрятал блокнот в портфель, застегнул все замки и принял вид человека на государственной службе, объяснил снисходительно: – Ваши соседи по лестничной клетке напротив нуждаются в улучшении жилищных условий. Я доступно объясняю?.. Но они несколько… замедленны. Так это называется, а во всем остальном они нормальные законопослушные граждане России. Даже более нормальные и законопослушные, чем всякие там студенты, что устраивают митинги и беспорядки. Потому мы должны относиться к ним с предельным вниманием и заботой. Я объясняю доступно?
– Нет, – ответил Крылов. – Наверное, у меня эта замедленность. Это ведь моя квартира? У меня на нее ордер? Или у вас есть полномочия отменить этот ордер?
Уполномоченный даже отшатнулся от такого посягательства на государственные устои.
– Что вы, что вы! Никто не смеет отменить ордер, окромя суда. Но вы-то, вы!.. Вы ведь интеллигентный человек, вон даже очки…
Крылов указал на вешалку:
– Вон там даже шляпа висела. Сейчас ее нет, но висела. У меня есть свидетели.
– Верю, – ответил уполномоченный с сомнением в голосе, – потому и говорю: разве вы добровольно не уступите свою жилплощадь своим соседям? А вам выделим квартиру в новом районе!
Крылов спросил, медленно накаляясь:
– В новостройках, где грязи по колено? Где в размокшей глине увязают самосвалы? Где ни телефона, ни Интернета, ни метро?..
Уполномоченный укоризненно покачал головой:
– Вы же интеллигентный человек, как вы можете?.. Торгуетесь, это же стыдно!.. Наша интеллигенция, если вам это неизвестно, никакой грязи не боится. А лиц с замедленным развитием мы должны беречь, они в этой жизни совсем беспомощные. Здесь дом университетский, а жильцы в основном преподаватели университета, так что ваших соседей никто не обидит, а вот вы в районе новостроек сможете благотворно влиять на местную… местных. Сейчас как раз сдается в эксплуатацию дом завода ликеро-водочных изделий, есть свободные квартиры…
Ярость ударила Крылову в голову с такой силой, что в глазах потемнело. Кулаки сжались, налились горячей тяжестью. В мозгу замелькали сладостные картинки, как он бьет этого уполномоченного головой о стену до тех пор, пока вместо головы не останется красная теплая лепешка, а потом врывается к дебилам и вышвыривает их всех из окон…
Нет, пробилась трезвая мысль. Ему нельзя. Это им можно, у них и справка есть, что им можно все, а за последствия не отвечают, а вот ему нельзя. Он должен по всем канонам цивилизованного человека отступить, отдать эту квартиру быстро растущей семье дебилов. Здесь поставят электроплиту вместо газовой, заменят всю электрику, забьют наглухо окна и балкон, здесь будет грязь и вонь, испражнения станут выползать под дверь на лестничную площадку. Не выдержав смрада и растущего поголовья дебилов, продаст или поменяет квартиру семья профессора Медникова, что этажом ниже, побегут и остальные, как в Штатах пустеют от белых целые районы, когда туда переселяется семья негров…
Через багровый туман прорвался голос уполномоченного, а затем проявился и он сам, нормальный чиновник, нормальный человек этого мира, этой цивилизации, забредшей в тупик.
– Вы, конечно же, понимаете…
Крылов выдохнул горячий воздух, сглотнул ком, ответил сквозь зубы, но бесстрастно, как машина:
– Нет.
– Но вы же интеллигентный человек! – воскликнул уполномоченный в ужасе. – Как вы можете? Мы должны относиться с предельной бережностью к таким людям! Они обделены природой, и кто, как не мы, интеллигентные люди, можем… и должны!.. возместить им?
– Что?
– Все, – ответил уполномоченный твердо. – Согласно общепринятым и общечеловеческим ценностям, всякая жизнь священна. Все возместить, все отдать! Разве не так? Разве вы не интеллигентный человек?
Посмотрел бы я на того, подумал Крылов зло, кто посмел бы сказать «нет». И кто откажется признавать «общечеловеческие ценности, обязательные для каждого человека». Это уже выглядит хуже, чем плюнуть в суп соседа.
– Нет, – сказал он, заставил себя нагло усмехнуться, добавил с нажимом: – Я скиф!
Уполномоченный выпучил глаза:
– Скиф?.. Это что, религия такая?
Крылов взял его за плечи, грубо развернул и толкнул в спину. Уполномоченный не противился, слишком ошеломленный, чтобы даже пикнуть. Он шел, сверившись со справкой, к доктору наук, явно же интеллигенту, который без спора, даже с предупредительной готовностью освободит квартиру и уберется черт-те куда, только бы помочь обделенным умом, только бы им жилось лучше. Даже оттуда, из медвежьего угла, если выживет, будет переводить им всю зарплату, как уже у него отбирают на этих замедленных половину жалованья, половину услуг и всего-всего…
– Мать-перемать, – сказал Крылов громко. – Скифизацию!.. Поголовную!.. Или хотя бы захватить власть!.. И всех этих гадов… и дебилов, и дебилозаконников…
Он задохнулся, еще не в силах представить, что надо бы сотворить со всеми этими дебилами и интеллигентами, но сердце, душа и даже холодный рациональный мозг, объединившись, требовали крови, огня, хруста костей под гусеницами танков.
– Какая ролевуха, – сказал он вслух. – Все это надо всерьез! Народ соскучился по крови. Да и не развязать все эти узлы… Только рубить, рубить, рубить!
И стало жутко и страшно, когда представил, что это вот – скифы, Великая Скифия, поклонение Черному Мечу, новые ориентиры для человечества – все это может быть реально.
Глава 11
На сайт он вломился злой, словно скиф в атаке на персидскую пехоту. На обоих форумах шло живейшее обсуждение скифскости. Как в Корчме, так и в Золотой Палате, отделении Корчмы, куда вход был только по паролям. Впервые всех удалось занять так надолго. Вообще-то проблема сайтов в том, что даже в самое жаркое и переломное время тем для дискуссий все равно не хватает.
При очных встречах вроде бы их в избытке, но очные далеко не каждый день, даже на кухнях, когда за водочкой и огурчиками соседи собираются поговорить о футболе и политике. А сайт – это место, где дискуссии и споры не прерываются ни на мгновение. Видно, как поднимается волна, как самые выдержанные оппоненты бросаются в спор, забыв о тщательности аргументации, уже переходят на личности, по всей виртуальной Корчме летают такие же виртуальные табуретки, а то и вовсе вроде бы умные и выдержанные люди договариваются о личной встрече, чтобы бить друг другу морды.
В Корчме это случалось часто, табуретки летают над головами посетителей каждый день. Лишь самые упорные сидят себе за отдельным столиком и перемывают кости древним ископаемым или же обмениваются ехидными комментариями по поводу находки загадочной Гипербореи.
Очень часто случались периоды затишья. Корчма, в отличие от любого невиртуального клуба по интересам, открыта все двадцать четыре часа без выходных и праздников, там постоянно кто-то возится, расспрашивает, гогочет, дразнит собаку или жутко ухает под разными личинами. Но сейчас, похоже, удалось бросить великолепную кость изголодавшимся умам. Скифскость обсуждают с таким жаром, с каким не обсуждали ни войну в Чечне, ни скандал с голой первой леди Империи и послом из Нигерии.
Прошла неделя после той встречи в кафе, когда он впервые выдвинул идею скифизации. В Альманахе, есть и такой раздел на сайте, начали появляться стихи, а затем и рассказы на скифскую тему. Простенькие, восторженные, примитивненькие, но пошли неожиданным косяком, а где есть масса, то появляются и орешки, изюминки, жемчужинки.
Еще за пару недель материала набралось на три альманаха. Устроили тайный рейтинг, отобрали лучшее, энтузиасты отнесли в типографию. Пришлось скинуться, но уж обойдемся пару месяцев без пива и сладкого, зато альманах…
Кто на самом деле Яна, мелькало в голове кстати и некстати. Она дважды приходила на встречи, всякий раз с Алексеем, слушала, улыбалась, кивала, снова слушала. Говорят, нет ничего печальнее жизни женщин, которые умели быть только красивыми. А Яна… она только красивая?
Как бы плохо, подумал следом, мужчины ни думали о женщинах, любая женщина думает о них еще хуже. Что думает о нас Яна, наслушавшись о скифах, трудно и представить…
– Я две недели прожил, – сказал он вслух, – не видя этой… Яны. Разве не доказал этим, что способен вынести все? Доказал. Так чего же я ною?
Страшным усилием воли бросил камень в радужную картинку, та померкла и отступила вовнутрь, как осколок голограммы.
Для большинства корчмовцев, как он видел, это стало самой увлекательнейшей из игр. Вроде бы RPG, но в то же время и real-time strategy. Корчмовцы, из которых половина уже гордо именует себя скифами, сообща создавали мир, забыв о женщинах, о пьянке и картах. Забывали о дискотеках, о травке, а в Интернете сразу же мчались к своему сайту, с разбега врывались в Корчму и, без всякого здрасьте, сразу в драку, в спор, левой пяткой аргумента в челюсть оппонента, одной рукой за пиво, другой за ножку табуретки, а третьей… в виртуальном мире, понятно, у каждого не по две руки, а столько, сколько хошь, – третьей рукой листали в другом окошке справочники б-ки Мошкова, там справочники самые полные, а нам нужны самые-самые, скифы мы, с жадными и наглыми очами!..
В кафе собирались после того, первого дня раз в неделю, а потом начали встречаться каждый день. Когда на пиво не наскребывалось денег, усаживались в скверике на мраморных ступеньках в тени у «кочерыжки», как этот памятник русско-грузинской дружбы назвала Лилия, а с ее легкой руки это название пошло сперва по молодежи, потом он встретил его даже в газетном заголовке.
С двух сайтов емэйлами предложили поставить у них «зеркала» Корчмы. Еще один поставил баннер Корчмы у себя и на подшефном сервере.
Крылов отдельным разделом в Корчме поставил «Скифскость», куда всобачил программу построения скифского общества, наметки Устава скифа. С первого же дня посыпались предложения, поправки, советы.
При очных встречах вроде бы их в избытке, но очные далеко не каждый день, даже на кухнях, когда за водочкой и огурчиками соседи собираются поговорить о футболе и политике. А сайт – это место, где дискуссии и споры не прерываются ни на мгновение. Видно, как поднимается волна, как самые выдержанные оппоненты бросаются в спор, забыв о тщательности аргументации, уже переходят на личности, по всей виртуальной Корчме летают такие же виртуальные табуретки, а то и вовсе вроде бы умные и выдержанные люди договариваются о личной встрече, чтобы бить друг другу морды.
В Корчме это случалось часто, табуретки летают над головами посетителей каждый день. Лишь самые упорные сидят себе за отдельным столиком и перемывают кости древним ископаемым или же обмениваются ехидными комментариями по поводу находки загадочной Гипербореи.
Очень часто случались периоды затишья. Корчма, в отличие от любого невиртуального клуба по интересам, открыта все двадцать четыре часа без выходных и праздников, там постоянно кто-то возится, расспрашивает, гогочет, дразнит собаку или жутко ухает под разными личинами. Но сейчас, похоже, удалось бросить великолепную кость изголодавшимся умам. Скифскость обсуждают с таким жаром, с каким не обсуждали ни войну в Чечне, ни скандал с голой первой леди Империи и послом из Нигерии.
Прошла неделя после той встречи в кафе, когда он впервые выдвинул идею скифизации. В Альманахе, есть и такой раздел на сайте, начали появляться стихи, а затем и рассказы на скифскую тему. Простенькие, восторженные, примитивненькие, но пошли неожиданным косяком, а где есть масса, то появляются и орешки, изюминки, жемчужинки.
Еще за пару недель материала набралось на три альманаха. Устроили тайный рейтинг, отобрали лучшее, энтузиасты отнесли в типографию. Пришлось скинуться, но уж обойдемся пару месяцев без пива и сладкого, зато альманах…
Кто на самом деле Яна, мелькало в голове кстати и некстати. Она дважды приходила на встречи, всякий раз с Алексеем, слушала, улыбалась, кивала, снова слушала. Говорят, нет ничего печальнее жизни женщин, которые умели быть только красивыми. А Яна… она только красивая?
Как бы плохо, подумал следом, мужчины ни думали о женщинах, любая женщина думает о них еще хуже. Что думает о нас Яна, наслушавшись о скифах, трудно и представить…
– Я две недели прожил, – сказал он вслух, – не видя этой… Яны. Разве не доказал этим, что способен вынести все? Доказал. Так чего же я ною?
Страшным усилием воли бросил камень в радужную картинку, та померкла и отступила вовнутрь, как осколок голограммы.
Для большинства корчмовцев, как он видел, это стало самой увлекательнейшей из игр. Вроде бы RPG, но в то же время и real-time strategy. Корчмовцы, из которых половина уже гордо именует себя скифами, сообща создавали мир, забыв о женщинах, о пьянке и картах. Забывали о дискотеках, о травке, а в Интернете сразу же мчались к своему сайту, с разбега врывались в Корчму и, без всякого здрасьте, сразу в драку, в спор, левой пяткой аргумента в челюсть оппонента, одной рукой за пиво, другой за ножку табуретки, а третьей… в виртуальном мире, понятно, у каждого не по две руки, а столько, сколько хошь, – третьей рукой листали в другом окошке справочники б-ки Мошкова, там справочники самые полные, а нам нужны самые-самые, скифы мы, с жадными и наглыми очами!..
В кафе собирались после того, первого дня раз в неделю, а потом начали встречаться каждый день. Когда на пиво не наскребывалось денег, усаживались в скверике на мраморных ступеньках в тени у «кочерыжки», как этот памятник русско-грузинской дружбы назвала Лилия, а с ее легкой руки это название пошло сперва по молодежи, потом он встретил его даже в газетном заголовке.
С двух сайтов емэйлами предложили поставить у них «зеркала» Корчмы. Еще один поставил баннер Корчмы у себя и на подшефном сервере.
Крылов отдельным разделом в Корчме поставил «Скифскость», куда всобачил программу построения скифского общества, наметки Устава скифа. С первого же дня посыпались предложения, поправки, советы.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента