Голос его упал до шепота, он уже забыл о Томасе, разговаривал сам с собой. Томас задержал дыхание. Откуда калика знает, как пороли и распинали? Или правду говорил полковой прелат, что один свидетель все еще ходит по земле?
За ночь стены замка остыли, в сумрачных каменных залах стало зябко, как часто бывает летом в пустынных странах: днем от жары истекаешь потом, яйцо, закопанное в песок, испекается, а ночью зуб на зуб не попадает. Олег нашел Чачар у жарко натопленного камина. Уже умытая, свеженькая, крепкая, как налитое сладким соком яблочко, сидела на крохотной скамеечке перед жарко пылающей печью, подбрасывала в огонь чурки. Сапожки стояли на железной решетке, босые ступни зарывались в звериную шкуру на полу. Она подняла навстречу калике раскрасневшееся от жара лицо. На пухлых щеках играли нежные ямочки.
– Милый Олег, тебе надо лежать! Такая рана…
– Зажило как на собаке, – отмахнулся Олег. – Это на благородных заживает кое-как. Мы уже два дня гостим, пора и честь знать. Горвель в замке? Или уехал на охоту?
Чачар пугливо оглянулась, прошептала:
– Слышал? Сегодня ночью прибыл таинственный гонец. Сэр Горвель заперся с ним в покоях, не допустил даже леди Ровегу.
– У Горвеля большое хозяйство, – пробормотал Олег, сердце сжалось от нехорошего предчувствия. – Да и места неспокойные! Король мог оповещать вассалов, что близится новое выступление сарацин.
– Они спорили! Кричали! – Чачар оглянулась по сторонам, прошептала еще таинственнее: – Я случайно проходила мимо двери… Гость что-то требовал, а наш хозяин не соглашался. Тогда гость заорал на него, грозил!
– Слышала хорошо?
– У меня развязался шнурок, я остановилась поправить. Так уж получилось, что, когда наклонилась, увидела сквозь замочную скважину Горвеля и гонца. Поверишь ли, у Горвеля лицо было несчастное, униженное!.. Я считаю, мужчин нельзя так унижать. Никогда! Мужчина без гордости – уже не мужчина…
– Что требовал гонец? – поторопил Олег.
– Не поняла… Видела только странный жест рукой в воздухе: круг, а потом вроде бы крест. Именно тогда Горвель побледнел, поклонился. Сперва эта дура жена с ним так обращается, все ей не так, потом случился менестрель… Я все поняла! А когда вчера леди Ровега сказала, что он не умеет выстроить замок, я едва не крикнула: дура, а ты умеешь? Настоящая женщина от мужчины ничего не требует, он и так отдаст все, что добудет. Его нужно поддерживать, помогать, утешать…
– Гонец у Горвеля? – спросил Олег напряженно.
– Говорят, уехал до рассвета.
Ее личико было безмятежным, красные блики пылающего камина прыгали, сверкающей россыпью отражались в крупных блестящих глазах. Даже румянец не поблек, словно крепко спала всю ночь. Может быть, она лунатик? Но лунатики не помнят, что с ними случается.
– Где сэр Томас?
– В большом зале, – ответила она с досадой, в глазах красные искорки сменились зелеными. – Отыскал какой-то особенный меч, рубится со старшим стражем!
Олег наконец-то понял причину доносившегося снизу грохота, лязга и натужного пыхтения. Еще голоса, грубые, довольным ревом и воплями отмечали удачные или особо мощные удары. Олег кивнул Чачар, пошел на грохот железа и запах крепкого мужского пота.
Когда вошел в зал, там стоял рев, сверкала сталь. В узкие окошки едва пробивались чистые лучи утреннего солнца, в дымном полумраке по залу прыгали и размахивали железом четверо: Томас сражался с тремя воинами Горвеля. В одной руке он держал треугольный железный щит, а огромный меч в другой двигался так, что вокруг него постоянно блистала стена холодной стали.
– Томас! – крикнул Олег настойчиво. – Нужно поговорить с хозяином!
Томас отпрыгнул от удара, принял на щит два других, крикнул весело:
– Ты такой же гость!
– Нужен ты.
Воины заворчали. Олег ощутил устремленные со всех сторон враждебные взгляды. Кто-то негромко, но так, чтобы он слышал, выругал свиномордых паломников, что лезут не в свои дела, когда вроде бы желудей в этом году уродилось вдоволь, а они все еще бурчат…
Томас с разочарованием бросил меч одному из воинов, тот успел ухватить на лету за рукоять, остальные проводили Томаса до лестницы воплями и стуком в щиты рукоятями мечей. Вдвоем поспешно поднялись на второй поверх. Возле покоев Горвеля взад-вперед прохаживался воин, зевал, сонно тер кулаками глаза. Увидев Томаса и калику, оживился:
– Смена?.. А, это вы… К хозяину?
– Да, – буркнул Томас. – Он здесь?
– Там леди Ровега. А сэр Горвель утром исчез.
Рассеянную улыбку словно сдуло с лица Томаса. Олег толкнул двери, воин не успел остановить, вбежали в спальные покои.
Леди Ровега с заплаканными красными глазами суетливо рылась в большой шкатулке. Еще две с откинутыми крышками стояли на лавке, одна лежала на полу. Она испуганно отшатнулась, заслышав топот, что-то в ее движениях было от взбешенной кошки. Увидев Томаса и Олега, за которыми вбежал страж, она всплеснула руками, сказала очень быстро, глотая слова:
– Сэр Томас, случилась беда… Мой муж и хозяин замка исчез!
Томас растерянно развел руками, покосился на мрачного, как ночь, Олега, помахал стражу:
– Все в порядке, сторожи в зале… Иди-иди!.. Леди Ровега, он не отлучился на охоту? Помню, еще и меня звал…
– Он все собирался! – ответила леди Ровега злым сдавленным голосом. – Только мечтал, ибо у него не было свободного дня. Все строил, строил… А девок для утех хватало и на кухне, в челядной. Он не выходил за ворота замка с момента, как мы прибыли на эти дикие земли!
Олег кашлянул, спросил негромко:
– Что в шкатулках?