Никки Логан. Клятва у озера

   – Ты живешь в Обероне? – спросила она.
   – Нет. Я живу в десяти километрах отсюда. В местечке, которое называется Баньип-Рич.
   – А почему мы здесь остановились?
   – Мне показалось, тебе не помешает отдохнуть. И еще нам надо согласовать наши версии.
   Бел удивленно посмотрела на него:
   – Но у нас было на это двадцать четыре часа.
   – Мне казалось, что ты… – Флинн пытался подобрать правильное слово.
   Недоступна? Нет, наверное, не так. Большую часть дороги она слушала музыку, звучавшую в наушниках, погруженная в чтение электронной книги. Словно была незнакома со своим соседом. Хотя, наверное, с незнакомцем она заговорила бы.
   – Не готова к разговору, – закончил он.
   К разговору? С мужчиной, который не произнес и пятидесяти слов с тех пор, как выкрутил ей руки в больнице? Бел вдохнула прохладный горный воздух:
   – Что ты имеешь в виду, говоря о наших версиях?
   Флинн предложил:
   – Давай выпьем что-нибудь согревающее. И учти, тебе действительно придется одеваться гораздо теплее.
   В его голосе прозвучали уже знакомые ей командные нотки. Неужели он всегда так разговаривает?
   – Я одеваюсь сама с четырех лет, Флинн. Не волнуйся, я справлюсь.
   Они миновали несколько домов и наконец очутились в кафе.
   Флинн заговаривал с прохожими, кивал кому-то, а она ловила на себе любопытные взгляды. Он был довольно популярен среди местных жителей, и это не делало им чести, раз их любимчиком являлся высокомерный грубиян.
   Только когда они оказались за столиком и Бел получила свой травяной чай, а Флинн – кофе, он снова заговорил:
   – Итак, я хотел бы обозначить несколько основных правил.
   Она приподняла брови:
   – Правда?
   – Есть вещи, о которых моей семье знать пока не надо. Но у них, естественно, возникнут вопросы…
   – Ты возвращаешься домой с невестой, беременной детьми их погибшего сына. Наверное, им будет любопытно.
   Флинн сжал губы и посмотрел в окно.
   – Так они не знают об эмбрионах? – пролепетала Бел.
   – Нет. Я – единственный, кто читал письмо.
   – Ты серьезно? И как ты собираешься объяснить им… про нас?
   – Мы скажем, что отец – я.
   – Неужели? И что? Мы встретились во время твоего путешествия в Лондон, быстренько переспали, и ты сразу надел кольцо мне на палец? Отлично сработано, Брэдли!
   – Нет. – Флинн был в некотором замешательстве. – Они ни за что не поверят. Они слишком хорошо знают меня. Думаю, мы познакомились в Мельбурне год назад, – начал фантазировать он, – когда ты проводила там отпуск.
   – Но я не была в Мельбурне.
   – А потом мы случайно встретились в Лондоне. Пару раз сходили на свидание, памятуя о старых добрых временах. Так все и закрутилось.
   Она нахмурилась:
   – И ты сделал мне предложение?
   – Ну, что еще сказать? Я парень влюбчивый.
   – Ого. При этом ты никогда не рассказывал родственникам обо мне, прелестной девушке, которая свела тебя с ума в Мельбурне. Им не покажется это странным?
   – Дело в том, что именно год назад у меня был роман в Мельбурне. Просто не с тобой. Но об этом им знать не следует.
   Бел нечего было возразить. Значит, у Брэдли может быть подруга. Девушка, которая будет болезненно переживать то, что он привез из Англии беременную невесту. Боже, неужели проблемы только начинаются?
   – О нет… А она…
   – Она в прошлом, – развеял ее сомнения Флинн.
   – Хорошо, пусть будет Мельбурн, – согласилась Бел. – В прошлом году. Место встречи: вечеринка, футбол или паб?
   – Надо придумать место, более подходящее для девушки твоего… воспитания. – В его устах это прозвучало как оскорбление. – Кубок Мельбурна. Наверное, скачки наиболее убедительны. Что скажешь?
   – Представления не имею. Никогда на них не была.
   Флинн прищурился:
   – Ты никогда не была на скачках?
   – Варварский спорт.
   – Но ты родилась в Челси.
   Бел пожала плечами:
   – И что?
   – А поло?
   – Поло – более гуманный вид спорта. Но довольно глупый.
   – Насколько я понимаю, охота на лис тоже исключается. Стипль-чез?
   Бел как можно выразительнее посмотрела на Флинна:
   – Так мы ни к чему не придем. Давай вообще исключим версию, связанную с издевательствами над бедными животными. Ты считаешь, твоя семья настолько наивна, что поверит в такое совпадение? Второй их сын встретил девушку по фамилии Рочестер чисто случайно, да?
   Флинн внимательно смотрел на нее:
   – Поэтому мы не будем называть твою настоящую фамилию. Как твое второе имя?
   – О нет. Только не это.
   Он наклонился к ней:
   – Почему?
   – Потому что оно мне не нравится. Давай лучше что-нибудь придумаем.
   – И все же… Какое оно?
   – Не твое дело.
   Можно было бы соврать, но серьезное выражение его голубых глаз остановило Бел. Он так на нее смотрел…
   – Ладно, сдаюсь. Белаква.
   – Белинда Белаква…
   – Теперь понимаешь?
   Он нахмурился:
   – Похоже на псевдоним порнозвезды.
   – Ну, спасибо большое.
   – Хорошо, выбери другое имя.
   Бел принялась фантазировать:
   – Дэпп?
   – Белинда…
   Она не была готова к тому, как отреагирует ее тело на то, каким голосом Флинн произнесет ее имя. И здесь нельзя было свалить все на Дрю, потому что тот всегда называл ее Бел. Каким образом столь неприятный тип, как Флинн, умудрился заставить семь букв звучать так красиво?
   Бел лукаво улыбнулась:
   – Тогда Клуни.
   – Белинда Клуни. Должен признать, звучит правдоподобно. Мои родители не слишком часто ходят в кино. Но на всякий случай мы назовем тебя Клюни. Белинда Клюни.
   Это случилось опять. Ее сердце забилось часто-часто, отозвавшись на его голос. Некоторое время она колебалась, но затем сказала:
   – Честно говоря, ты немного похож на Дрю.
   – Совсем нет.
   – Одинаковая верхняя часть лица. А еще твоя улыбка. Но хотя у тебя такие же глаза…
   И в ту же секунду Бел пожалела, что завела об этом речь. На лице Флинна появилось выражение такой глубокой печали, что она застыла, не смея продолжить.
   Он прокашлялся:
   – Точнее, у нас у обоих глаза бабушки.
   Печаль сменилась добродушием. И он показался ей более человечным.
   – А я с ней познакомлюсь?
   – Более того, ты будешь жить с ней – по крайней мере, до свадьбы.
   Бел не могла поверить:
   – Ты спроваживаешь меня к своей бабушке?
   Флинн как-то странно посмотрел на нее. Грустно и одновременно сконфуженно.
   – Дрю тебе ничего не рассказывал?
   – Возможно, его попросила Гвен. Правду мы уже не узнаем. – Бел продолжала помешивать чай, просто для того, чтобы чем-то занять руки.
   – Я живу в Баньип-Рич с бабушкой и дедушкой и еще с родителями.
   – У вас что-то вроде коммуны? – поинтересовалась девушка.
   Флинн засмеялся, и впервые его смех был искренним и лишенным ноток сарказма.
   – Это не коммуна. Это семья. А Рич – поместье площадью сто семьдесят акров.
   Бел продолжала недоумевать:
   – И вы все живете вместе?
   В ее семье подобное было недопустимо. Она уехала из дома, когда ей исполнилось семнадцать лет, перебравшись в небольшую квартиру, доставшуюся ей по наследству от бабушки.
   – Не совсем, – сказал Флинн. – У меня свой дом на отдельном участке земли. Он был предназначен для нас с Дрю, когда мы повзрослеем. Ты будешь жить с моей семьей.
   – Но ведь они для меня совершенно чужие люди! – воскликнула она. – Не считая того, что они являются бабушкой и дедушкой детей, которые родятся. – Бел опустила руку на живот. – Почему я не могу сразу поселиться с тобой?
   Он всплеснул руками так, словно она не желала понимать очевидное:
   – Потому что мы не женаты.
   Бел заморгала:
   – Но ведь они скоро поймут, что я беременна. Наверное, они догадаются, что мы спали вместе.
   Его глаза снова превратились в кусочки льда.
   – Мы допускаем, что ты беременна. Но не поженимся, пока не получим точного подтверждения. Иначе нет смысла.
   Флинн был прав. Если она не забеременела, он сразу же отпустит ее. Они это обсуждали. Бел поерзала на стуле:
   – Итак, подведем итоги. Я назовусь вымышленным именем. Совру насчет нашего знакомства. Совру, что собираюсь выйти за тебя замуж. А потом, когда придет окончательное решение суда, я во всем признаюсь твоей семье и позволю им высмеять меня.
   Флинн поджал губы:
   – Я представлял себе все немного не так. Если помнишь, меня вынудили обстоятельства.
   Бел захлебнулась от возмущения:
   – Тебя вынудили обстоятельства? Это говоришь ты, человек, который шантажировал меня жизнью двух эмбрионов? Назови мне хотя бы одну вескую причину, по которой мне нельзя рассказать всю правду.
   – Потому что моя семья ненавидит твою семью. И ты не дождешься радушного приема.
   – Что ты сказал?
   – Моя семья не жалует Рочестеров.
   – Хорошо, я им не понравлюсь. Это не беда. Но если я совру, то все равно вызову их ненависть, только немного позже. – Она начала понимать, к чему он клонит, и прищурилась. – Тебе на это наплевать, так?
   Флинн задумался. Стоит ли сказать ей правду?
   – А в чем проблема? Ты вернешься в Англию, поэтому никакого значения это иметь не будет.
   – Почему ты считаешь, что я соглашусь участвовать в этом цирке?
   – Потому что ты потеряла свою сестру – так же, как моя мать потеряла своего любимого сына. И известие о том, что у сына, которого она никогда больше не сможет обнять, появятся дети, разорвет ей сердце.
   Бел искренне любила своего зятя, несмотря на тайны, которые хранил Дрю. Он был достоин ее любимой сестры, к тому же принадлежал к тому типу мужчин, о котором она и сама мечтала. Бел не могла не сочувствовать матери, глубоко переживающей смерть такого прекрасного человека.
   – Если ты выиграешь дело в суде, что ты собираешься делать? – спросила она.
   – Если выиграю, я расскажу родителям правду.
   – А если выиграю я?
   – Тогда я им ничего не скажу. Мы разведемся, и ты уедешь в Англию.
   Бел совсем не знала его и, наверное, не имела права задавать подобные вопросы. И все же она поинтересовалась:
   – Почему ты считаешь, что потеря твоих детей доставит родителям меньше огорчения, чем потеря детей Дрю?
   – Это дело прошлое… Ты сможешь высылать им снимки со дня рождения детишек. Это больше, чем мы получали в последние годы от Дрю.
   Раздался телефонный звонок. Флинн ответил:
   – Алло! Да, мы скоро приедем. – Ему задали какой-то вопрос. Он поднял глаза на Бел. – Да, я сказал «мы». Как только приеду, все объясню. Пожалуйста, убедись, что комната для гостей убрана и в ней не валяются рыболовные снасти папы. Спасибо, мам. Я тебя люблю.
   Последние слова Флинн пробормотал немного смущенно. Итак, этот мужчина любил свою мать. Бел это не очень удивило: она видела, как он яростно боролся за то, чтобы уберечь мать от новой боли. Но от этого он не стал для Бел святым.
   – Ну что? Мы договорились? – Его глаза снова были безжалостными.
   – Договоренность подразумевает согласие обеих сторон. Пока ты диктуешь мне, что именно я должна соврать.
   – Я уже согласился с твоими условиями.
   – Какими?
   – Я не прикоснусь к тебе. Иначе ты меня покалечишь.
   – Таково было мое условие до приезда сюда, но я не готова врать людям, с которыми собираюсь жить. Кроме того, ты упомянул о ненависти, питаемой твоими родственниками к Рочестерам. Мне кажется, что пункт о неприкосновенности неравноценен твоим требованиям.
   – И чего ты хочешь?
   Бел задумалась.
   Один год. Ей нужен один год. И даже меньше, если суд состоится быстро или если эмбрионы не приживутся. Не вся жизнь. Не вечность. Флинн предлагает великолепное решение: когда она вернется домой, у нее на руках будут близнецы, рожденные в законном браке, что очень обрадует родителей.
   Или она вернется одна, если проиграет дело в суде.
   Более одинокая, чем раньше.
   Бел уже наняла целый взвод лучших адвокатов, которые занимались ее делом и с которыми она держала связь по электронной почте. Все, что требовалось от нее в настоящий момент, – благополучно выносить детей в первом триместре. А это можно осуществить в любом месте земного шара.
   Она немного расслабилась.
   – Как только я придумаю, сразу сообщу. А пока давай договоримся, что ты задолжал мне выполнение одного требования.
   Он невесело рассмеялся:
   – Почему ты считаешь, что я соглашусь играть вслепую?
   – Потому что ты можешь потерять больше, чем я. Я не знаю твою семью. Для меня не составит проблемы причинить им боль.
   Грубо, но честно.
   Он внимательно рассматривал Бел.
   – Не понимаю, как мой брат ладил с тобой. Когда ты придешь ко мне со своей просьбой, Белинда, не забудь, что у тебя всего лишь один шанс.
   Бел выпрямилась, отставив полупустую кружку с чаем.
   – Хорошо. Я исполню роль Белинды Клюни, любительницы скачек и противницы контрацепции. Думаю, мы обсудили все детали предстоящего фарса. – Она понизила голос. – Но я отдаю себе отчет в том, что ложь служит прикрытием твоей неприглядной роли в этой игре. Судебное дело, угрозы, шантаж. Что скажет твоя семья, узнав об этом?
   Его глаза заволокла печаль.
   – Не думаю, что они ждут от меня чего-то другого. Даже не рассчитывай, что это станет твоим основным козырем.
   «Не думаю, что они ждут от меня чего-то другого»…
   Внезапная боль в его голосе заставила Бел задуматься. Видимо, не все прекрасно в поместье Брэдли. И хотя ей следовало размышлять о том, во что она ввязалась, в голове девушки крутились странные мысли по поводу того, что, возможно, не она одна жила изгоем в собственной семье.
   И что она была не единственным человеком, стремящимся доказать свою состоятельность.
   И как ни странно, Бел не вздрогнула, почувствовав его теплую ладонь у себя на спине, когда он пропускал ее вперед, выходя из кафе.

Глава 4

   Белинда чувствовала себя не в своей тарелке, когда четыре часа спустя семейство Брэдли в полном составе собралось за ужином. Ее усадили на единственное свободное место – рядом с бабушкой Флинна, Элис. Учитывая тот факт, что присутствовало пять человек, а стол был рассчитан на шестерых, несложно было догадаться, чей стул заняла Бел. Сидя на месте, предназначенном для Дрю, она испытала неожиданное умиротворение. Словно он стоял сейчас сзади и пытался ободрить, положив руки на плечи.
   – Ну, разве же это не прекрасно? – восторженно спросила Дениз Брэдли, улыбаясь. – Что тебе подсказывает твой организм, Белинда?
   Девушка бросила взгляд на настенные часы, висящие над столом, сделала в уме беглые расчеты и ответила матери Флинна:
   – Что все в порядке. У меня на родине сейчас время обеда.
   Флинн накладывал в свою тарелку разнообразные блюда, его примеру последовали и остальные, но Бел не спешила. Пожалуй, не стоило обвинять в отсутствии аппетита растущих внутри ее близнецов. Скорее это было связано с беспокойством, которое она испытывала. Родственники Флинна приняли Бел как долгожданного и более чем желанного гостя, не позволив и на миг усомниться в том, что ей рады.
   И Бел обнаружила, что врать им будет намного сложнее, чем она предполагала изначально.
   – У тебя большая семья, дорогая? – спросила бабушка Флинна.
   – А… нет. Только я и моя… – Бел засомневалась, стоит ли посвящать хозяев в подробности своей родословной. Она закашлялась, чтобы оправдать паузу, и сделала глоток воды. Наконец девушка приняла твердое решение. – Две сестры и родители.
   Честно говоря, она была готова ответить просто «две сестры», потому что родители большую часть времени проводили на званых ужинах и роскошных вечеринках.
   Бел бросила взгляд на Флинна и заметила, как напряженно ходят его желваки, пока он накладывает в тарелку картофельное пюре. Видимо, он не ожидал, что вопросы о семье начнутся так скоро.
   – Билл, пожалуйста, объясните, откуда появилось название вашего поместья, – обратилась она к отцу Флинна. – Что оно означает?
   – Баньип – одно из самых известных мифических существ австралийских аборигенов, – начал свой рассказ Билл Брэдли, и Бел сразу поняла, что угодила в точку. Именно Билл был заядлым рассказчиком. Внезапно она представила, как он сидит перед камином с двумя мальчиками на коленях и рассказывает им сказки о баньипах и других сказочных существах.
   – Все это чепуха, – встряла бабушка Флинна, – россказни для туристов.
   – Вы работаете с туристами?
   – Мы построили несколько шале ближе к горам, – сообщил Билл. – Там ловят форель, поднимаются в горы. Экологические туры.
   Бел вопросительно подняла брови и посмотрела на Флинна:
   – Шале? Не может быть.
   Она была готова убить Флинна. Все, чего она хотела, – свернуться калачиком в уютном кресле перед камином и посмотреть какую-нибудь мелодраму в тишине и спокойствии, а вместо этого вынуждена врать и изворачиваться на семейном ужине.
   – В это время года они все заняты, – поспешил оправдаться Флинн.
   Бел обратила внимание на то, что от присутствующих не ускользнуло напряжение, существующее между ними.
   – О, я благодарна вам за гостеприимство. Я чувствую себя как дома.
   – Мы очень рады тебе, Белинда. Просто все немного неожиданно. – Дениз бросила многозначительный взгляд на сына, который делал вид, что поглощен процессом поедания мяса.
   – Прошу вас, называйте меня Бел. Мне так привычнее.
   – Но Флинн не называет тебя так.
   Удивленная Бел повернулась к Элис.
   – Он называет тебя Белинда.
   И в тот же момент Бел поняла, кто был настоящей хозяйкой в семье. Флинн не спешил отвечать на реплики мамы, но вопросы бабушки не оставлял без спокойных уважительных ответов.
   – Только из-за того, что все остальные зовут ее Бел, – пояснил он.
   Элис улыбнулась:
   – Теперь понимаю. Очень мило. Это делает ее особенной.
   – Ничего особенного, бабушка.
   Элис повернулась к девушке:
   – А ты как ласково зовешь Флинна, дорогая? Настал момент сладостной мести: за печаль, за злость, за оскорбленное самолюбие. Бел не могла упустить подобный шанс.
   – Ну, сначала я называла его мистер Много-шума-из-ничего.
   Флинн чуть не подавился горошком.
   – Но ему это не особо понравилось. Поэтому я перешла на прозвище Флинн-Павлин и наконец остановилась на Мармеладном Зайце.
   Все члены семьи разразились неудержимым хохотом. У Билла Брэдли изо рта выпало несколько кусочков картошки.
   Это было не очень приятно.
   Но так чудесно!
   За столом в семействе Рочестеров никогда не смеялись. Только они с сестрой иногда хихикали, за что тут же изгонялись из столовой.
   Итак, Бел сидела на месте Дрю и смотрела на Флинна с улыбкой триумфатора.
   Он единственный не улыбался.
   Когда он заговорил, его голос прозвучал нежно и сексуально, заставив ее почувствовать, что в животе порхают бабочки.
   – Белинда, ты совсем не ешь.
   Как он и рассчитывал, все сразу переключили внимание на нее, и обе женщины, следуя материнскому инстинкту, принялись наполнять тарелку Бел овощами, кусочками жаркого и ломтиками свежеиспеченного домашнего хлеба. Девушка попыталась объяснить, что не голодна, но количество еды на тарелке продолжало расти, и, переведя взгляд на Флинна, она впервые заметила на его лице улыбку.
   Совсем незаметную.
   Отлично, она принимает правила. Внезапно Бел ощутила азарт.
   Игра началась, Мармеладный Заяц.
 
   – Прошу меня извинить. – Флинн очень торопился и чуть не уронил вилку в мусорное ведро, когда сбрасывал с тарелки остатки еды, но он не мог позволить Бел закончить ужин первой. Ему нужно было время, чтобы все обдумать. – Я собираюсь проверить утконосов.
   – Утконосов? – переспросила удивленная Бел.
   – Это такое животное, дорогая. Никогда не слышала? – сказала бабушка.
   Флинн через кухню вышел на свежий воздух.
   – Слышала, но считала, что они так же неправдоподобны, как баньипы.
   Брэдли снова рассмеялись, а отец ответил:
   – Нет, утконосы реальны. Хотя такие же странные, как мифические существа.
   Флинн захлопнул за собой кухонную дверь и больше не слышал речь Белинды, слишком длинные гласные которой дразнили его слух. Ее манера говорить была очень схожа с манерой сестры. Неужели никто не заметил этого?
   Он считал, что все сразу проявят враждебность по отношению к ней, как только она произнесет первые слова. Но Белинда очаровала их, поддерживая шутливый разговор и громко смеясь над шутками папы. Она не была похожа на свою сестру, с ее постоянной высокомерной улыбкой, которая сильно обидела всех в тот единственный раз, когда Гвен приезжала в гости.
   Когда отец испачкал стол кусочками еды, вылетевшими изо рта, сердце Флинна ушло в пятки.
   Но ему пришлось признать, что она повела себя довольно странно. Ей это даже понравилось. Несмотря на то что ее нервы были напряжены до предела, она прекрасно вписалась в семью Брэдли.
   Это казалось нереальным.
   В их семье нет места для Белинды Рочестер. Флинн чуть не сошел с ума, увидев ее сидящей на стуле Дрю. Он сразу вспомнил, что они потеряли его задолго до гибели. И не важно, что Эндрю сам уехал от них. Виноваты были Рочестеры.
   Дрю явно лебезил перед сестрой Белинды после того, как совершенно неожиданно женился на ней во время отпуска на острове Корфу, лишив мать счастливой возможности присутствовать на свадьбе любимого сына. Мама тщательно скрывала свою боль, но после десяти минут общения с Гвен Рочестер ни у кого не осталось сомнений насчет истинного положения вещей. Дрю заявил, что причина, по которой они поженились так быстро и втайне от всех, заключалась в том, что они не хотели пышного торжества. Однако Флинн и его родственники предполагали, что Дрю был против встречи двух семейств.
   А теперь в их дом проникла замаскировавшаяся Рочестер. Какая ирония судьбы!
   Флинн медленно прошел к ручью и остановился, чтобы вдохнуть прохладный свежий воздух. Ему требовалось немного расслабиться, потому что утконосы – очень чувствительные существа и сразу почувствуют негативную энергию, исходящую от него.
   Он опустился на скамью и закрыл глаза.
   Они с Белиндой врали, но это была ложь во спасение.
   Странно, но он никогда не видел, чтобы человек оживал прямо на глазах, как это произошло с Белиндой. Он до сих пор видел перед собой ее потухший равнодушный взгляд в больнице и во время путешествия на самолете. А теперь, когда Флинн увидел ее с легким макияжем, когда увидел ее милую улыбку… Он был очень удивлен, что его тело отреагировало, как только она начала дразнить его за ужином, придумывая глупые прозвища. Белинда притягивала его к себе, и он поспешил сбежать.
   Из-за облаков показалась луна, посеребрившая ручей. Стало светлее, и Флинн заметил, как по мелководью к нему приближаются две маленькие фигурки. Этот утконос и его самка свили гнездо за пределами поместья, но частенько наведывались к водоемам в Баньип-Рич, где искали пищу.
   – Эй!
   Животные моментально исчезли, как только появилась Белинда, освещающая себе путь фонарем. Кончилось его одиночество.
   – Твоя бабушка предложила мне присоединиться к тебе. Посмотреть утконосов.
   Так он и думал.
   Обмануть Элис будет непросто. В течение многих лет она убеждала внука найти хорошую девушку и остепениться. И теперь бабуля сделает все, чтобы ее план осуществился, – с помощью Белинды. И поскольку девушка смеялась над старомодными шутками Билла Брэдли, она сразу победила в конкурсе на звание идеальной жены для внука.
   «Пока они не узнали правду», – подсказал внутренний голос.
   – Видимо, они хотят, чтобы мы побыли одни, – сказала Бел.
   – Даже не сомневайся.
   Через несколько секунд она произнесла:
   – Может, нам стоит решиться на совместное проживание, чтобы им не приходилось постоянно вмешиваться в ситуацию?
   Флинн не желал видеть Белинду разумной и сообразительной. Он предпочел бы, чтобы она оставалась глупой и раздражительной. И конечно, он совсем не желал проводить с ней время наедине.
   – Ты можешь приходить ко мне в гости и оставаться там, пока я работаю. Все будут думать, что мы вместе.
   – А я ничем не могу… помочь?
   – Держись от меня подальше. Это главное.
   Девушка выдержала удар, переведя взгляд на серебристую воду, а затем снова взглянув на него.
   – Я быстро соскучусь, ничего не делая, и стану беспокоиться. А когда я беспокоюсь, то всех достаю, – улыбнулась она.
   – А я считал, что ничегонеделание – любимое занятие Рочестеров.
   – Почему? – спросила Бел. – Разве Гвен вам не помогала?
   – Нет. И не оставляла времени Дрю делать это.
   – Неудивительно. У них был тогда медовый месяц.
   – Теоретически у нас с тобой тоже.
   – Но ведь должно быть что-то, с чем я справлюсь. Я не люблю бездельничать.
   – Но ты никогда не работала.
   – Потому что мне не надо зарабатывать на жизнь. Но это не значит, что я не хочу.
   – Работа на ферме совсем не похожа на шитье одеял для бедных детей из Африки, или посещение благотворительных аукционов, или… – Флинн пытался придумать, какие еще причуды бывают у богатых.
   Она посмотрела на него, как на безумца:
   – Я не умею шить и ненавижу толпы людей.
   Он вздохнул:
   – Поговори с бабушкой. У нее всегда что-нибудь найдется. Я уверен, она не упустит возможности расспросить тебя о деталях нашего знакомства.
   – Понятно, не лучшая идея.
   Флинн пожал плечами:
   – Мне показалось, тебе понравилась игра за ужином.
   – Ты это заслужил. Бросив меня на произвол судьбы. Если бы я не знала ситуацию, решила бы, что ты хочешь моего проигрыша.
   Она говорила прямолинейно. Как Дрю.
   – Я не хочу твоего проигрыша. Я вообще не хочу игр.
   – Тогда не провоцируй меня. И вообще, почему ты сидел за столом мрачнее тучи? Как они поверят нам, если ты едва смотришь в мою сторону?
   – Мне показалось, что для тебя игра не составляет труда.
   – Все дело в практике, – бросила Бел.
   – О чем ты говоришь?
   Она посмотрела на руки, собираясь с мыслями:
   – В моей семье принято постоянно заботиться о внешнем лоске. Мы с раннего детства должны были выглядеть блестяще и счастливо. Ты много знаешь блестящих счастливых подростков? Я очень рано научилась создавать видимость.
   Почему она рассказывает об этом ему? Тень печали, промелькнувшая на ее лице, отозвалась болью в груди Флинна. Он знал, о чем идет речь. Ему тоже приходилось испытывать тоску.
   – А твоя сестра?
   – Гвен была другая. Она больше подходила под стандарты. Ей не приходилось особо притворяться.
   Неужели она наконец готова признать, что Гвен была истинной последовательницей своих родителей?
   – Мне странно, что вы хорошо ладили, будучи такими разными, – заметил Флинн.
   – Гвен было легко любить, – тихо проговорила Бел. – Возможно, поэтому мы с Дрю нашли общий язык. У нас обоих была Гвен.
   – А теперь?
   Она посмотрела на журчащий ручей, затем перевела взгляд на живот:
   – А теперь мне нужно воспитать новое поколение Рочестеров. И если они будут похожи на своих родителей, я буду счастлива.
   Если у нее будет право воспитывать их.
   – Ты собираешься воспитать их, как сделали бы это Гвен и Дрю, и не хочешь, чтобы они были похожи на тебя?
   Бел подняла голову:
   – Ни за что. Я добивалась подсадки не для этого.
   Флинн придвинулся к ней:
   – Зачем это все, Белинда?
   – Потому что у них есть полное право остаться в семье. Остаться вместе. Они – Рочестеры.
   – И Брэдли.
   – Верно. Но еще неделю назад я ничего о вас не знала. Дрю говорил, что его изгнали из семьи.
   Флинн возмущенно поджал губы.
   – Что случилось между вами, ребята? – рискнула спросить Бел. – Почему он уехал?
   – Из-за твоей сестры. – Он ответил слишком быстро. И неуклюже.
   – Но они встретились в Лондоне после того, как он туда перебрался.
   – Для сотрудников банка в Обероне работы нет.
   – Сидней не так далеко.
   – Жажда приключений? – предположил Флинн.
   – Возможно. Но здесь есть что-то еще. Гвен была не из тех, кто готов отдать королевство без боя.
   – Королевство? – поразился он.
   Бел окинула взглядом величественные зеленые просторы:
   – Все это. Твою семью.
   Неужели она именно так представляет себе настоящую семью? Нет, он не поддастся желанию изменить отношение к ней.
   – Может, ты заблуждалась на ее счет?
   – Я познакомилась с твоей семьей и не верю, что они плохо приняли Гвен. Она повела себя ужасно?