Страница:
Николай Катаев
Стальная штучка
Телефонный звонок оставил ощущение тревоги. Но не за Юльку, а скорее за себя. Объяснить это состояние она не могла. Вероника старалась забыть о прошлом и жить настоящим, но оно постоянно напоминало о себе. Хотя бы сегодняшним звонком. С тех пор как она уехала, вернее даже бежала в Нью-Йорк от прессования, которое ей устроили мстительные люди из массивного здания в центре Москвы, они с Юлькой изредка обменивалась посланиями. Иногда Вероника заходила на ее страницу, которую та открыла на сайте «Вконтакте», чтобы оставить комментарий к очередной серии фотографий счастливой и обеспеченной мамаши двух очаровательных детей и участницы московских тусовок. Нет. Конечно, не тех, куда собирается московский бомонд, а рангом пониже, но все же. Но после ее отъезда в Нью-Йорк ни она, ни Юлька никогда не звонили друг другу. Просто Вероника была включена в список рассыла в Интернете наряду с двумя десятками других адресов. И вот теперь звонок. Причем совсем не в ее стиле. Деловой звонок.
Юлька была болтушкой, которую всегда распирало от желания поделиться со слушателем информацией о последних событиях в столице. А там постоянно что-то происходило. Кто-то с кем-то сходился, кто-то расходился. Тот запил, а того лечат от наркозависимости. Единственной темой, которой она всячески избегала, был муж, которого Вероника никогда не видела. Пару раз о нем упоминалось, что он сказал то-то и то-то. И все. И сейчас, размышляя о причинах звонка, она еще и осознала, что на многочисленных фотографиях на ее странице он нигде не просматривался. Еще знала, что Юлька никогда и ничего не сделает без того, чтобы не получить одобрение мужа. Значит, он в курсе. Что же это за проблема, которую тот не смог решить в Москве, и зачем ей понадобилась Вероника? Да еще срочно.
У нее в Нью-Йорке было полно своих проблем, и она не собиралась ввязываться в чужие на другом конце света. Хватит! Тем более что у нее сложились непростые взаимоотношения с одной из самых влиятельных организаций в России, которая по непонятным ей причинам в недалеком прошлом сделала все, чтобы просто выдавить ее из Москвы.
Вероника решила отключиться от неприятных мыслей и стала собирать Аню в парк, чтобы там она поиграла на детской площадке с другими детьми. Была суббота, и надо было чем-то занять дочку. Кроме того, девочке не хватало общения. Но, как всегда, Вероника уходила из дома с тяжелым чувством. Решила сделать еще одну попытку и заглянула через открытую дверь в комнату няни.
– Елена Архиповна! Мы идем в парк. Пойдемте с нами! Погода великолепная.
Няня оторвала взгляд от открытого окна.
– Нет. Идите сами. Я посижу здесь. А потом буду варить обед.
– Не нужен обед. Возьмем пиццу. Аня давно просит.
– Нет. Пицца – это вредно. Ей нужно есть суп.
И так всегда. В последнее время няня здорово сдала и просто перестала выходить из дома. Только ездила в церковь по воскресеньям, потому что наконец-то запомнила дорогу. Весь день сидела и глядела в окно. И так изо дня в день. Еще постоянно красные глаза. Такое бывает только от слез. А пару раз Веронике показалось, что от нее пахнуло спиртным.
Тому были причины. Аня адаптировалась и окончательно перешла на английский язык, а Елена Архиповна за все время после приезда не выучила ни единого слова. А главное, в Москве девочка жила практически в изоляции. Ее отец, после неудавшейся попытки взорвать его машину, был помешан на безопасности своей семьи. Поэтому так сложилось, что ее настоящая мама и няня были единственными людьми, с которыми она общалась. И они имели для нее непререкаемый авторитет. В Америке все изменилось. Исчезла охрана и страхи перед нападениями и похищениями. Подружилась с американскими детьми и с компьютером. И в какой-то момент оказалось, что няня ей больше не нужна. А та не могла сама этого осознать и во всем винила Веронику и эту проклятую Америку, которую она не понимала. Так в квартире сложилась тягостная атмосфера, и она просто стала опасаться за психическое состояние Елены Архиповны. Подобное неподвижное сидение у окна могло однажды плохо кончиться. В нижней части окон стояли металлические решетки, предписанные законом в квартирах, где есть дети. Но разве они могли быть преградой для взрослого человека?
Вероника решила схитрить.
– Анечка! Пойди и позови ее с нами! Ну, прошу тебя!
– Не хочу. Зачем она там нужна? Будет все время кричать: «Не бегай! Осторожно!» Нет. Не пойду! Не буду!
В действительности, так было на самом деле. Веронику и саму это раздражало. Поэтому им пришлось идти в парк одним, а в мозгу осталась сидеть заноза. А что в это время делает Елена Архиповна?
Сначала наблюдала, как веселится Аня, а потом ее мысли переключились на себя, потому что второй проблемой была она сама. С момента возвращения в Америку пыталась найти себя в этом городе, чтобы занять свое время. Но устроиться на работу было проблематично. Кому нужен ее диплом, полученный почти десять лет назад? Опыта работы – ноль, а с тех пор произошло столько изменений. При нынешней ситуации в экономике специалисты со стажем с трудом находили работу. Нет. Конечно, денег, которые она получала из фонда, созданного отцом Ани, было достаточно, чтобы покрывать текущие расходы. Вернее, почти достаточно, так как все время возникали непредвиденные траты, и приходилось отщипывать из тех средств, которые ей самой удалось скопить в предыдущие годы.
Время проходило в заботах об Ане, но, когда она была в школе, приходилось придумывать для себя какие-то дела в городе, чтобы просто не находиться в одной квартире с Еленой Архиповной. Вроде бы та все время сидела в своей комнате, но тем не менее создавала атмосферу, которая просто давила на психику. Чтобы убить время, посещала выставки, показы. Хотя большинство из них ей были просто не интересны. Пару раз сходила в модные бары, куда после работы заглядывали яппи, но чувствовала себя там чужой и уходила с чувством разочарования.
По своей природе она была человеком не очень открытым. Вдобавок ко всему ее предыдущая «деятельность» наложила определенный отпечаток в подсознании. Быть всегда настороже. И в Нью-Йорке это состояние не отпускало, хотя и не в такой степени, как в Москве. Поэтому Веронику беспокоила ситуация с Еленой Архиповной, и поэтому ее так насторожила странная просьба Юльки.
Сложилась ситуация, когда у нее не стало ни друзей, ни знакомых. Она не была своей в этом городе, в этой культуре. Слишком долго отсутствовала. Не прижилась и не понимала ту культуру, те правила игры в борьбе за существование. Она повисла между двумя континентами и не могла решить для себя, где ей лучше. В спокойной сытости здесь или в постоянном напряжении там, когда приходилось просчитывать каждый шаг. Как было бы хорошо взять понемногу оттуда и отсюда. Но эта мечта несбыточна. И сейчас она будет находиться здесь и не сдвинется с места, так как несет ответственность не только за себя.
Аня начала ссориться с каким-то мальчиком, но Вероника не вмешивалась. Сами разберутся. А его мама между тем направлялась к ней, чтобы пообщаться. Они раньше пару раз обменивались ничего не значащими фразами. Тогда мама мальчика с удивлением рассматривала их двоих с Аней. Уж больно непохожими они были. И, глядя на ее приближение, Вероника с тоской подумала, что опять придется поддерживать вежливый разговор.
– Как поживаете? – начала та с традиционной фразы.
– Отлично! А вы? – пришлось ответить.
– Прекрасная погода.
Это требовалось подтвердить и еще добавить, что по прогнозу дождей не ожидается до конца следующей недели.
Женщина осталась довольна началом и решила сообщить ей свое мнение на тему счетов за мобильные телефоны и проинформировать, как ей удалось сэкономить 10 долларов ежемесячно, переключившись на другую программу. Вероника подтвердила, что и она, возможно, сделает то же самое. От продолжения нудного разговора ее спасло только то, что дети начали драться и пришлось поспешить их разнимать.
– До встречи в следующий раз! – жизнерадостно прокудахтала мама мальчика.
Вероника в ответ пожелала ей удачного дня и с горечью подумала о том, что за весь сегодняшний день это будет ее единственным разговором с посторонним человеком. Помимо Ани разговаривать было просто не с кем. Елена Архиповна не в счет. С момента приезда в Америку она окончательно замолкла, и они иногда по нескольку дней не обменивались ни единым словом.
Возвращаясь домой, заглянула в почтовый ящик. Кроме обычного рекламного мусора нашла письмо, которое возвратила российская почта. «Адресат не значится». Это Елена Архиповна во второй раз пыталась разыскать свою сестру в городе Туле.
«Опять будут слезы», – подумала Вероника и не ошиблась.
Им пришлось обедать вдвоем. Няня заперлась в своей комнате и не выходила оттуда до вечера.
«Надо что-то предпринять. Так не может больше продолжаться».
Зашла в поиск Гугл и задумалась, а что набрать. Решила начать с детективного агентства в Туле. Результат ноль. Сверилась с картой. Какой ближайший большой город? Оказалось, что Москва. Тут-то высветились два десятка агентств. Какое выбрать? Картинки могут быть обманчивы. По опыту знала, что лучшие организации в своей области не гоняются за красивыми фотографиями. Сайты у них функциональные. А все московские ей показались перегруженными мужественными персонажами и другими ненужными деталями. Требовался чей-то совет. И в голову пришла неожиданная идея. Юлька! Напрячь ее, чтобы нашла для нее надежное детективное агентство. Конечно, она! У нее же столько знакомых в городе.
Написала ей вводную, упомянув фамилию сестры няни и город.
«А вот теперь проверим, как ты станешь выполнять мои просьбы».
Предстояло решить, чем занять субботний вечер. Выйти куда-то она не могла. Аня очень болезненно воспринимала ее уходы. Почему мама оставляет ее одну? Она по-детски чувствовала напряженную атмосферу в доме и не хотела оставаться вдвоем с Еленой Архиповной. Да и куда Вероника может пойти одна в этом огромном городе? В очередной бар? Она – человек не того типа. Мюзикл или концерт? Но туда полагалось ходить вдвоем или с компанией.
Нет. Вечер, как всегда, пройдет в играх с Аней. А затем, когда она заснет, Вероника выйдет в киберпространство, чтобы погрузиться в океан информации и плавать в нем, пока не наступит изнеможение и не станут закрываться глаза.
С утра ее поджидал сюрприз… Когда она рассказала вернувшейся из церкви няне, что ее сестра найдена, та вновь расплакалась. Только на этот раз от счастья. Вероника набрала через Скайп номер телефона и оставила Елену Архиповну в комнате одну общаться со своей сестрой, голос которой та не слышала уже четверть века. Вышла она оттуда только через час. И с красными глазами. После этого разговора снова до вечера заперлась в своей комнате.
А сама Вероника все это время подсчитывала в уме часы и минуты. С учетом разницы во времени Юлька могла прочитать ее послание рано утром в воскресенье и уже к двенадцати по Москве выяснила, что сестра переехала из Тулы в Воронеж, и нашла ее новый адрес и номер телефона. Надо знать Юльку, чтобы понять, что для нее такая резвость в принципе невозможна. Тогда кто? И почему?
Она вновь открыла послание и вчиталась. Сухое перечисление данных о сестре няни. Все вроде бы на месте. Вот только от него веяло холодом. Так не пишут женщины. А в конце неожиданное «целую». Юлька никогда ее не «целовала».
«Наверное, паранойя».
Хотя, если вспомнить, в Москве она, как ей казалось, пару раз впадала в подобное состояние, но, в конце концов, в каждом случае оказывалось, что за этим действительно что-то стоит. Решила, что хватит. То было в Москве, а сейчас она в Нью-Йорке, и надо думать, как развлекать дочку. Воскресенье еще не закончилось.
Пару дней прошло в молчании, хотя Елена Архиповна явно оживилась и стала передвигаться по квартире, а не сидеть перед окном. На кухне все стало блестеть, как в прежние времена. Вероника в душе вздохнула с облегчением. Может быть, у няни, наконец, закончилось состояние депрессии, и теперь она сможет без боязни выходить и оставлять ее одну дома. Она уже наметила для себя план на предстоящую неделю.
Чтобы завершить процесс выздоровления, Вероника организовала еще один разговор с Воронежем, потом еще раз. У няни появился блеск в глазах, и все в доме повеселели.
На неделе пришло послание от Юльки, где она задавала тот же вопрос, не сможет ли Вероника приехать в Москву. Она ей срочно нужна. При других обстоятельствах ответила бы просто «нет», и все, но сейчас чувствовала себя обязанной, поэтому, сославшись на учебу дочки, дала неопределенный ответ, надеясь, что рассосется, уляжется, забудется. Но не забылось, а тут же пришел ответ, что школа заканчивается через две недели, и у нее же есть няня, которая может позаботиться об Ане в ее отсутствие.
Это послание опять заставило надолго задуматься. То, что у Ани есть няня, неоднократно ей упоминалось. А вот откуда в Москве известна дата начала летних школьных каникул в городе Нью-Йорке? Теоретически можно покопаться на сайте Отдела образования города и выяснить, но опять же Вероника не представляла Юльку в подобном качестве. И ее английский далек от совершенства. Решила, что вопрос не предполагает немедленного ответа, и отложила его до лучших времен.
А дома назрела очередная проблема. Елена Архиповна долго собиралась с силами и, наконец, выдала:
– Я хочу уехать в Воронеж.
Сказала, как будто собралась в магазин на первом этаже дома. Вероника почувствовала, что начинается новый виток драмы. Она уже знала, что Елена Архиповна упряма, как буйвол. Если она в чем-то себя убедила, то любые аргументы просто отбрасывались, как несущественные. Но все же решила попробовать:
– Как вы себе это представляете?
– Сяду на самолет и полечу.
Вероника еще помнила перелет из Москвы. Это был первый в жизни полет на самолете Елены Архиповны, и ей приходилось быть при ней в качестве няньки, вплоть до того, что учить, как закрывать дверь в кабинке туалета. И вот теперь она собралась одна лететь в Воронеж.
– Из Нью-Йорка нет рейсов до Воронежа.
Было видно, что это было для нее неприятным открытием. Елена Архиповна задумалась.
– А как же тогда?
Она ей объяснила про рейсы до Москвы и про дальнейшую пересадку на другой самолет и скорее всего в другом аэропорту. Няня молча развернулась и ушла обдумывать полученную информацию. Но Вероника уже чувствовала, что так просто ситуация не рассосется. Предстоят баталии. И не ошиблась. Они продолжались до конца недели. В ход даже шли аргументы, что, мол, «добрые люди» помогут. Приходилось доказывать, что в Москве нет «добрых людей». Их просто не существует. Каждый раз Елена Архиповна разворачивалась и уходила, чтобы потом появиться вновь с очередной бредовой идеей. Как только Вероника представляла себе няню одну в аэропорту Джона Кеннеди, ей становилось плохо.
Обстановка накалялась. Она уже проклинала тот день, когда связала ее с сестрой в Воронеже. Теперь та, видимо, делала все, чтобы вызвать к себе «богатенькую» сестренку из Америки. После каждого разговора с Воронежем Елена Архиповна становилась все более агрессивной. И объектом своей агрессии она избрала Веронику.
– Я вас сюда не привозила. Вас сюда отправил Володя, отец Ани, для того чтобы вы присматривали за девочкой. И вы не возражали. Что? Не помните? – пыталась возражать она.
Но никакие аргументы не действовали. У няни в мозгу сложился образ злодейки Вероники, которая мешает ей уехать из Нью-Йорка в Воронеж. Просто, кроме нее, не было никого, кого можно было бы обвинить в своих несчастьях.
Аня все чувствовала и мрачнела. Уже не могло быть и речи о том, чтобы выйти из дома и оставить ее одну на попечении няни.
– Мама! Пусть она уедет! – стала повторять девочка.
Вероника была бы рада. Но как?
А тут в Скайпе опять возникла Юлька. Вероника попыталась разговаривать с ней сухо. Впрочем, и та не отличалась сердечностью. Опять она отказалась объяснить причину, зачем Вероника ей понадобилась в Москве. Дошло до того, что Юлька даже предложила оплатить ее билет. Это было уже совсем странно.
А няня продолжала свое давление. Вероника уже знала из Ай-нета, что подобные перепады от апатии к агрессии – начальная форма серьезного психического заболевания. Надо было что-то предпринимать. Так просто это оставлять нельзя. В доме ребенок. И она решилась.
Да. Это будет стоить денег. Да. Придется получать российскую визу. Да. Надо будет брать с собой Аню. Ее просто не с кем оставить в Нью-Йорке. Но что делать? У нее не было другого выхода. А вот Юльке совсем незачем знать о ее решении. Уж слишком много странностей в ее просьбе.
«На месте разберемся».
И она распечатала и стала заполнять визовые бланки российского консульства.
Ночь в самолете, летящем из Америки в сторону Европы, утомила девочку. Она не выспалась и капризничала. А в Москве еще предстояла поездка на железнодорожный вокзал. Веронике хотелось как можно скорее избавиться от Елены Архиповны.
В последние дни перед отъездом няня стала просто неузнаваемой. Откуда-то появилась бурная энергия, и это утомляло. Пришлось ее везти к юристу, который вел денежные вопросы, и там она с поджатыми губками выслушала, что ежемесячные платежи из трастового фонда будут делаться на любой счет и в любой стране, которую она укажет. В свое время отец Ани сделал ошибку. Он был уверен, что няня до конца своей жизни не отойдет ни на шаг от его дочки. Но не учел, что обстоятельства меняются, и еще больше меняются люди. По документам выходило, что созданный им фонд должен выплачивать ей пособие вне зависимости от того, находится ли няня при Ане или нет.
«Какое мне дело? Это не мои деньги», – думала Вероника, добросовестно переводя слова адвоката.
Потом начались поиски подарков. Пришлось обойти с ней из конца в конец улицу дешевых китайских магазинов, где Елена Архиповна из гор тряпья вытаскивала несусветные наряды, которые не будут носить даже в поселке под Воронежем, где проживала ее сестра. Говорить с ней о чем-то было бесполезно. Они уже давно обменивались лишь отрывистыми, короткими фразами только лишь тогда, когда это было абсолютно необходимо.
На следующий день няня заявила, что ей требуется купить что-то еще, но это было уже сверх сил. Вероника грубо ответила, что в этом случае она может поехать сама. Не маленькая. Раньше ответом были лишь поджатые губки, а сейчас она встретила взгляд, полный ненависти. Все неприятие и вся нелюбовь няни к Америке сконцентрировались на Веронике, как представительнице этой проклятой страны. После этого она просто стала считать дни до их отъезда в Москву.
На удивление все складывалось удачно. Визы для нее и Ани сделали буквально в три дня, да еще и позвонили из консульства, чтобы она приехала и забрала паспорта. Юлька перестала беспокоить. С билетами не было проблем.
Но нервная встряска предстояла в аэропорту. Перед просвечиванием на контроле безопасности она вдруг осознала, что Елена Архиповна где-то при себе везет все деньги, которые она получила за время пребывания в Америке. Она практически ничего не потратила, что означало, что на ней припрятана немалая сумма незадекларированных денег. Что-то предпринимать было уже поздно. Они уже подходили к рамке, где их просвечивали. Вероника взглянула на няню. Та стояла бледная, неотрывно глядя прямо перед собой.
«Ну, будь что будет!»
Она пропустила Аню впереди себя и затем прошла сама, не глядя назад и ожидая, что услышит оттуда грозные голоса людей в белых рубашках с надписями TSA, но ничего не произошло. Служащие выглядели усталыми и отрешенными. Очевидно, их смена подходила к концу. Няня проскочила, и Вероника в очередной раз подумала:
«Господи! Ну, скорее бы!»
В самолете Елена Архиповна сидела с закрытыми глазами и за весь полет не проронила ни единого слова. Видимо, мечтала о том, как она будет жить в домике вместе с сестрой, которую не видела четверть века. И с деньгами, которыми она располагала, может быть, ее жизнь там будет вполне комфортабельной, благодаря Володе, отцу Ани.
Ну а чтобы свершилась эта идиллия, пришлось пройти очередь на паспортный контроль в московском аэропорту, ожидать багаж, брать машину и ехать прямо на вокзал. Аня устала, не находила себе места в машине, хныкала. Но Вероника была непреклонной. Она не хотела и дня больше находиться вместе с Еленой Архиповной.
Шофер вместе с ее чемоданом остался ждать на стоянке, а они все пошли к поезду. Только у вагона Елена Архиповна осознала происходящее и стала тискать Аню и плакать. Она понимала, что больше никогда ее не увидит. Девочке это не нравилось, и она всячески упиралась.
– Хватит! Мама! Поехали в гостиницу!
Елена Архиповна взмолилась, чтобы они остались. Вероника решила потерпеть еще несколько минут. Так они и стояли, не говоря ни слова, а по лицу няни текли слезы.
Когда объявили об отправлении поезда, она попросила тихим голосом:
– Пожалуйста, постойте, а я посмотрю на Анечку из окна.
Поэтому они стояли, и Аня опиралась на Веронику. Так она устала.
– Мама! Ну когда мы поедем в гостиницу?
– Сейчас, дорогая. Через три минуты.
Поезд тронулся, и Елена Архиповна махала рукой, прижавшись лбом к окну, а они, не глядя на отходящий поезд, развернулись и направились к выходу.
– It’s all over, – вслух сказала Вероника. – Наконец-то!
На стоянке никак не могла найти машину.
Вдруг прямо перед ними остановился мини-автобус и загородил дорогу. Вероника чертыхнулась и собралась его обойти, но открылась широкая боковая дверь и выскочил парень со словами:
– Вы Валеру ищите?
Она опешила.
«Какого еще Валеру?»
Между тем парень продолжал скороговоркой:
– У него смена закончилась, и он передал вас мне. И ваш чемоданчик вот тут у меня.
Он сделал приглашающий жест внутрь. Вероника с удивлением увидела внутри свой чемодан.
– Садитесь! Мы вас довезем до гостиницы.
Тут она увидела, что за рулем сидел еще один человек, и в мозгу сработал сигнал тревоги. Она сжала руку Ани и сделала шаг в сторону, но сзади ее подхватили чьи-то руки, и она мгновенно оказалась внутри.
– Мама! – услышала она вопль и дернулась, но крепкие руки держали ее, а она в свою очередь не выпускала ладонь Ани, которая тоже оказалась вместе с ней внутри.
Дверь захлопнулась, и ей дали вырваться, чтобы обхватить дочку за плечи. Аню трясло от страха.
– Все хорошо! – повторяла Вероника, обняв ее и гладя по голове. – Don’t be scared!
Внутри полукольцом расположились трое ребят лет под двадцать пять, и, глядя на них, у нее не возникало ощущения серьезной опасности. Они просто выполняли свою работу. По своему предыдущему личному опыту она знала, как берут людей с улицы бандиты и как госслужащие. Приходилось сталкиваться с методами и тех и других. В данной ситуации они явно были работниками одной из серьезных государственных организаций, с которой у нее были свои счеты. Вот только зачем их сводить подобным образом?
Мини-автобус между тем вырулил сначала на Садовую и потом стал пробиваться через поток автомобилей на юго-восток, изредка помогая себе крякалкой, а иногда и сиреной. Она была в общих чертах знакома с Москвой и поглядывала по сторонам, пытаясь определить, куда они направлялись. Одновременно Вероника успокаивала ребенка и саму себя, думая при этом:
«Они что? Совсем охренели, что ли? При нынешнем уровне отношений между двумя странами захватить на улице американку с ребенком».
Аня постепенно успокоилась, поэтому Вероника подумала, что пора переходить в наступление.
– Вы понимаете, что делаете? Я – американская гражданка, и ребенок тоже.
Ребята, как по команде, стали смотреть в сторону. Они выполняли приказ.
– Сейчас же выпустите нас отсюда!
И она сделала движение в сторону двери. Мгновенно они напряглись, и она поняла, что маневр не пройдет.
– Я все расскажу вашему…
И тут она осознала, что в своем нервном состоянии даже не может вспомнить фамилию того долдона с Лубянки, ребята которого однажды таким же образом выдернули ее с улицы, чтобы узнать про потрошителей. Но нынешнее похищение отличалось от прошлого направлением движения. Машина явно шла из Москвы.
Ребята безучастно глядели в окна, а она заботилась о ребенке. Аня легла на сиденье и положила ей голову на колени. Вероника гладила ее, успокаивая.
– Мама! Куда они нас везут?
Что она могла ей ответить? Оставалось лишь ожидать завершения поездки, отмечая про себя ориентиры, которые встречались по пути. Пошли пригороды, потом начались заводы. В этих районах она, конечно, никогда не бывала. Стало темнеть.
Наконец машина свернула и выехала на разбитую дорогу, миновала железнодорожный переезд. По пути встречалось много грузовиков. Аня опять стала хныкать. Сегодняшнее путешествие утомило ее. Но она хотя бы перестала бояться. Видимо, спокойствие Вероники передалось и ей. Еще один поворот, и они оказались перед проходной, из которой тут же вышел человек и сел на переднее сиденье, вежливо сказав:
– Здравствуйте!
Он отличался от ребят, сидевших с ней. Старше их по возрасту и явно по званию.
Ворота открылись, машина въехала внутрь и покатилась, следуя указаниям человека с переднего сиденья. Остановилась у двухэтажного здания. Все начали выбираться. Один из ребят вытащил ее чемодан. Она с Аней осталась внутри.
– Выходите! Приехали, – сказал старший.
– А если не выйду? – с вызовом спросила Вероника.
Юлька была болтушкой, которую всегда распирало от желания поделиться со слушателем информацией о последних событиях в столице. А там постоянно что-то происходило. Кто-то с кем-то сходился, кто-то расходился. Тот запил, а того лечат от наркозависимости. Единственной темой, которой она всячески избегала, был муж, которого Вероника никогда не видела. Пару раз о нем упоминалось, что он сказал то-то и то-то. И все. И сейчас, размышляя о причинах звонка, она еще и осознала, что на многочисленных фотографиях на ее странице он нигде не просматривался. Еще знала, что Юлька никогда и ничего не сделает без того, чтобы не получить одобрение мужа. Значит, он в курсе. Что же это за проблема, которую тот не смог решить в Москве, и зачем ей понадобилась Вероника? Да еще срочно.
У нее в Нью-Йорке было полно своих проблем, и она не собиралась ввязываться в чужие на другом конце света. Хватит! Тем более что у нее сложились непростые взаимоотношения с одной из самых влиятельных организаций в России, которая по непонятным ей причинам в недалеком прошлом сделала все, чтобы просто выдавить ее из Москвы.
Вероника решила отключиться от неприятных мыслей и стала собирать Аню в парк, чтобы там она поиграла на детской площадке с другими детьми. Была суббота, и надо было чем-то занять дочку. Кроме того, девочке не хватало общения. Но, как всегда, Вероника уходила из дома с тяжелым чувством. Решила сделать еще одну попытку и заглянула через открытую дверь в комнату няни.
– Елена Архиповна! Мы идем в парк. Пойдемте с нами! Погода великолепная.
Няня оторвала взгляд от открытого окна.
– Нет. Идите сами. Я посижу здесь. А потом буду варить обед.
– Не нужен обед. Возьмем пиццу. Аня давно просит.
– Нет. Пицца – это вредно. Ей нужно есть суп.
И так всегда. В последнее время няня здорово сдала и просто перестала выходить из дома. Только ездила в церковь по воскресеньям, потому что наконец-то запомнила дорогу. Весь день сидела и глядела в окно. И так изо дня в день. Еще постоянно красные глаза. Такое бывает только от слез. А пару раз Веронике показалось, что от нее пахнуло спиртным.
Тому были причины. Аня адаптировалась и окончательно перешла на английский язык, а Елена Архиповна за все время после приезда не выучила ни единого слова. А главное, в Москве девочка жила практически в изоляции. Ее отец, после неудавшейся попытки взорвать его машину, был помешан на безопасности своей семьи. Поэтому так сложилось, что ее настоящая мама и няня были единственными людьми, с которыми она общалась. И они имели для нее непререкаемый авторитет. В Америке все изменилось. Исчезла охрана и страхи перед нападениями и похищениями. Подружилась с американскими детьми и с компьютером. И в какой-то момент оказалось, что няня ей больше не нужна. А та не могла сама этого осознать и во всем винила Веронику и эту проклятую Америку, которую она не понимала. Так в квартире сложилась тягостная атмосфера, и она просто стала опасаться за психическое состояние Елены Архиповны. Подобное неподвижное сидение у окна могло однажды плохо кончиться. В нижней части окон стояли металлические решетки, предписанные законом в квартирах, где есть дети. Но разве они могли быть преградой для взрослого человека?
Вероника решила схитрить.
– Анечка! Пойди и позови ее с нами! Ну, прошу тебя!
– Не хочу. Зачем она там нужна? Будет все время кричать: «Не бегай! Осторожно!» Нет. Не пойду! Не буду!
В действительности, так было на самом деле. Веронику и саму это раздражало. Поэтому им пришлось идти в парк одним, а в мозгу осталась сидеть заноза. А что в это время делает Елена Архиповна?
Сначала наблюдала, как веселится Аня, а потом ее мысли переключились на себя, потому что второй проблемой была она сама. С момента возвращения в Америку пыталась найти себя в этом городе, чтобы занять свое время. Но устроиться на работу было проблематично. Кому нужен ее диплом, полученный почти десять лет назад? Опыта работы – ноль, а с тех пор произошло столько изменений. При нынешней ситуации в экономике специалисты со стажем с трудом находили работу. Нет. Конечно, денег, которые она получала из фонда, созданного отцом Ани, было достаточно, чтобы покрывать текущие расходы. Вернее, почти достаточно, так как все время возникали непредвиденные траты, и приходилось отщипывать из тех средств, которые ей самой удалось скопить в предыдущие годы.
Время проходило в заботах об Ане, но, когда она была в школе, приходилось придумывать для себя какие-то дела в городе, чтобы просто не находиться в одной квартире с Еленой Архиповной. Вроде бы та все время сидела в своей комнате, но тем не менее создавала атмосферу, которая просто давила на психику. Чтобы убить время, посещала выставки, показы. Хотя большинство из них ей были просто не интересны. Пару раз сходила в модные бары, куда после работы заглядывали яппи, но чувствовала себя там чужой и уходила с чувством разочарования.
По своей природе она была человеком не очень открытым. Вдобавок ко всему ее предыдущая «деятельность» наложила определенный отпечаток в подсознании. Быть всегда настороже. И в Нью-Йорке это состояние не отпускало, хотя и не в такой степени, как в Москве. Поэтому Веронику беспокоила ситуация с Еленой Архиповной, и поэтому ее так насторожила странная просьба Юльки.
Сложилась ситуация, когда у нее не стало ни друзей, ни знакомых. Она не была своей в этом городе, в этой культуре. Слишком долго отсутствовала. Не прижилась и не понимала ту культуру, те правила игры в борьбе за существование. Она повисла между двумя континентами и не могла решить для себя, где ей лучше. В спокойной сытости здесь или в постоянном напряжении там, когда приходилось просчитывать каждый шаг. Как было бы хорошо взять понемногу оттуда и отсюда. Но эта мечта несбыточна. И сейчас она будет находиться здесь и не сдвинется с места, так как несет ответственность не только за себя.
Аня начала ссориться с каким-то мальчиком, но Вероника не вмешивалась. Сами разберутся. А его мама между тем направлялась к ней, чтобы пообщаться. Они раньше пару раз обменивались ничего не значащими фразами. Тогда мама мальчика с удивлением рассматривала их двоих с Аней. Уж больно непохожими они были. И, глядя на ее приближение, Вероника с тоской подумала, что опять придется поддерживать вежливый разговор.
– Как поживаете? – начала та с традиционной фразы.
– Отлично! А вы? – пришлось ответить.
– Прекрасная погода.
Это требовалось подтвердить и еще добавить, что по прогнозу дождей не ожидается до конца следующей недели.
Женщина осталась довольна началом и решила сообщить ей свое мнение на тему счетов за мобильные телефоны и проинформировать, как ей удалось сэкономить 10 долларов ежемесячно, переключившись на другую программу. Вероника подтвердила, что и она, возможно, сделает то же самое. От продолжения нудного разговора ее спасло только то, что дети начали драться и пришлось поспешить их разнимать.
– До встречи в следующий раз! – жизнерадостно прокудахтала мама мальчика.
Вероника в ответ пожелала ей удачного дня и с горечью подумала о том, что за весь сегодняшний день это будет ее единственным разговором с посторонним человеком. Помимо Ани разговаривать было просто не с кем. Елена Архиповна не в счет. С момента приезда в Америку она окончательно замолкла, и они иногда по нескольку дней не обменивались ни единым словом.
Возвращаясь домой, заглянула в почтовый ящик. Кроме обычного рекламного мусора нашла письмо, которое возвратила российская почта. «Адресат не значится». Это Елена Архиповна во второй раз пыталась разыскать свою сестру в городе Туле.
«Опять будут слезы», – подумала Вероника и не ошиблась.
Им пришлось обедать вдвоем. Няня заперлась в своей комнате и не выходила оттуда до вечера.
«Надо что-то предпринять. Так не может больше продолжаться».
Зашла в поиск Гугл и задумалась, а что набрать. Решила начать с детективного агентства в Туле. Результат ноль. Сверилась с картой. Какой ближайший большой город? Оказалось, что Москва. Тут-то высветились два десятка агентств. Какое выбрать? Картинки могут быть обманчивы. По опыту знала, что лучшие организации в своей области не гоняются за красивыми фотографиями. Сайты у них функциональные. А все московские ей показались перегруженными мужественными персонажами и другими ненужными деталями. Требовался чей-то совет. И в голову пришла неожиданная идея. Юлька! Напрячь ее, чтобы нашла для нее надежное детективное агентство. Конечно, она! У нее же столько знакомых в городе.
Написала ей вводную, упомянув фамилию сестры няни и город.
«А вот теперь проверим, как ты станешь выполнять мои просьбы».
Предстояло решить, чем занять субботний вечер. Выйти куда-то она не могла. Аня очень болезненно воспринимала ее уходы. Почему мама оставляет ее одну? Она по-детски чувствовала напряженную атмосферу в доме и не хотела оставаться вдвоем с Еленой Архиповной. Да и куда Вероника может пойти одна в этом огромном городе? В очередной бар? Она – человек не того типа. Мюзикл или концерт? Но туда полагалось ходить вдвоем или с компанией.
Нет. Вечер, как всегда, пройдет в играх с Аней. А затем, когда она заснет, Вероника выйдет в киберпространство, чтобы погрузиться в океан информации и плавать в нем, пока не наступит изнеможение и не станут закрываться глаза.
С утра ее поджидал сюрприз… Когда она рассказала вернувшейся из церкви няне, что ее сестра найдена, та вновь расплакалась. Только на этот раз от счастья. Вероника набрала через Скайп номер телефона и оставила Елену Архиповну в комнате одну общаться со своей сестрой, голос которой та не слышала уже четверть века. Вышла она оттуда только через час. И с красными глазами. После этого разговора снова до вечера заперлась в своей комнате.
А сама Вероника все это время подсчитывала в уме часы и минуты. С учетом разницы во времени Юлька могла прочитать ее послание рано утром в воскресенье и уже к двенадцати по Москве выяснила, что сестра переехала из Тулы в Воронеж, и нашла ее новый адрес и номер телефона. Надо знать Юльку, чтобы понять, что для нее такая резвость в принципе невозможна. Тогда кто? И почему?
Она вновь открыла послание и вчиталась. Сухое перечисление данных о сестре няни. Все вроде бы на месте. Вот только от него веяло холодом. Так не пишут женщины. А в конце неожиданное «целую». Юлька никогда ее не «целовала».
«Наверное, паранойя».
Хотя, если вспомнить, в Москве она, как ей казалось, пару раз впадала в подобное состояние, но, в конце концов, в каждом случае оказывалось, что за этим действительно что-то стоит. Решила, что хватит. То было в Москве, а сейчас она в Нью-Йорке, и надо думать, как развлекать дочку. Воскресенье еще не закончилось.
Пару дней прошло в молчании, хотя Елена Архиповна явно оживилась и стала передвигаться по квартире, а не сидеть перед окном. На кухне все стало блестеть, как в прежние времена. Вероника в душе вздохнула с облегчением. Может быть, у няни, наконец, закончилось состояние депрессии, и теперь она сможет без боязни выходить и оставлять ее одну дома. Она уже наметила для себя план на предстоящую неделю.
Чтобы завершить процесс выздоровления, Вероника организовала еще один разговор с Воронежем, потом еще раз. У няни появился блеск в глазах, и все в доме повеселели.
На неделе пришло послание от Юльки, где она задавала тот же вопрос, не сможет ли Вероника приехать в Москву. Она ей срочно нужна. При других обстоятельствах ответила бы просто «нет», и все, но сейчас чувствовала себя обязанной, поэтому, сославшись на учебу дочки, дала неопределенный ответ, надеясь, что рассосется, уляжется, забудется. Но не забылось, а тут же пришел ответ, что школа заканчивается через две недели, и у нее же есть няня, которая может позаботиться об Ане в ее отсутствие.
Это послание опять заставило надолго задуматься. То, что у Ани есть няня, неоднократно ей упоминалось. А вот откуда в Москве известна дата начала летних школьных каникул в городе Нью-Йорке? Теоретически можно покопаться на сайте Отдела образования города и выяснить, но опять же Вероника не представляла Юльку в подобном качестве. И ее английский далек от совершенства. Решила, что вопрос не предполагает немедленного ответа, и отложила его до лучших времен.
А дома назрела очередная проблема. Елена Архиповна долго собиралась с силами и, наконец, выдала:
– Я хочу уехать в Воронеж.
Сказала, как будто собралась в магазин на первом этаже дома. Вероника почувствовала, что начинается новый виток драмы. Она уже знала, что Елена Архиповна упряма, как буйвол. Если она в чем-то себя убедила, то любые аргументы просто отбрасывались, как несущественные. Но все же решила попробовать:
– Как вы себе это представляете?
– Сяду на самолет и полечу.
Вероника еще помнила перелет из Москвы. Это был первый в жизни полет на самолете Елены Архиповны, и ей приходилось быть при ней в качестве няньки, вплоть до того, что учить, как закрывать дверь в кабинке туалета. И вот теперь она собралась одна лететь в Воронеж.
– Из Нью-Йорка нет рейсов до Воронежа.
Было видно, что это было для нее неприятным открытием. Елена Архиповна задумалась.
– А как же тогда?
Она ей объяснила про рейсы до Москвы и про дальнейшую пересадку на другой самолет и скорее всего в другом аэропорту. Няня молча развернулась и ушла обдумывать полученную информацию. Но Вероника уже чувствовала, что так просто ситуация не рассосется. Предстоят баталии. И не ошиблась. Они продолжались до конца недели. В ход даже шли аргументы, что, мол, «добрые люди» помогут. Приходилось доказывать, что в Москве нет «добрых людей». Их просто не существует. Каждый раз Елена Архиповна разворачивалась и уходила, чтобы потом появиться вновь с очередной бредовой идеей. Как только Вероника представляла себе няню одну в аэропорту Джона Кеннеди, ей становилось плохо.
Обстановка накалялась. Она уже проклинала тот день, когда связала ее с сестрой в Воронеже. Теперь та, видимо, делала все, чтобы вызвать к себе «богатенькую» сестренку из Америки. После каждого разговора с Воронежем Елена Архиповна становилась все более агрессивной. И объектом своей агрессии она избрала Веронику.
– Я вас сюда не привозила. Вас сюда отправил Володя, отец Ани, для того чтобы вы присматривали за девочкой. И вы не возражали. Что? Не помните? – пыталась возражать она.
Но никакие аргументы не действовали. У няни в мозгу сложился образ злодейки Вероники, которая мешает ей уехать из Нью-Йорка в Воронеж. Просто, кроме нее, не было никого, кого можно было бы обвинить в своих несчастьях.
Аня все чувствовала и мрачнела. Уже не могло быть и речи о том, чтобы выйти из дома и оставить ее одну на попечении няни.
– Мама! Пусть она уедет! – стала повторять девочка.
Вероника была бы рада. Но как?
А тут в Скайпе опять возникла Юлька. Вероника попыталась разговаривать с ней сухо. Впрочем, и та не отличалась сердечностью. Опять она отказалась объяснить причину, зачем Вероника ей понадобилась в Москве. Дошло до того, что Юлька даже предложила оплатить ее билет. Это было уже совсем странно.
А няня продолжала свое давление. Вероника уже знала из Ай-нета, что подобные перепады от апатии к агрессии – начальная форма серьезного психического заболевания. Надо было что-то предпринимать. Так просто это оставлять нельзя. В доме ребенок. И она решилась.
Да. Это будет стоить денег. Да. Придется получать российскую визу. Да. Надо будет брать с собой Аню. Ее просто не с кем оставить в Нью-Йорке. Но что делать? У нее не было другого выхода. А вот Юльке совсем незачем знать о ее решении. Уж слишком много странностей в ее просьбе.
«На месте разберемся».
И она распечатала и стала заполнять визовые бланки российского консульства.
Ночь в самолете, летящем из Америки в сторону Европы, утомила девочку. Она не выспалась и капризничала. А в Москве еще предстояла поездка на железнодорожный вокзал. Веронике хотелось как можно скорее избавиться от Елены Архиповны.
В последние дни перед отъездом няня стала просто неузнаваемой. Откуда-то появилась бурная энергия, и это утомляло. Пришлось ее везти к юристу, который вел денежные вопросы, и там она с поджатыми губками выслушала, что ежемесячные платежи из трастового фонда будут делаться на любой счет и в любой стране, которую она укажет. В свое время отец Ани сделал ошибку. Он был уверен, что няня до конца своей жизни не отойдет ни на шаг от его дочки. Но не учел, что обстоятельства меняются, и еще больше меняются люди. По документам выходило, что созданный им фонд должен выплачивать ей пособие вне зависимости от того, находится ли няня при Ане или нет.
«Какое мне дело? Это не мои деньги», – думала Вероника, добросовестно переводя слова адвоката.
Потом начались поиски подарков. Пришлось обойти с ней из конца в конец улицу дешевых китайских магазинов, где Елена Архиповна из гор тряпья вытаскивала несусветные наряды, которые не будут носить даже в поселке под Воронежем, где проживала ее сестра. Говорить с ней о чем-то было бесполезно. Они уже давно обменивались лишь отрывистыми, короткими фразами только лишь тогда, когда это было абсолютно необходимо.
На следующий день няня заявила, что ей требуется купить что-то еще, но это было уже сверх сил. Вероника грубо ответила, что в этом случае она может поехать сама. Не маленькая. Раньше ответом были лишь поджатые губки, а сейчас она встретила взгляд, полный ненависти. Все неприятие и вся нелюбовь няни к Америке сконцентрировались на Веронике, как представительнице этой проклятой страны. После этого она просто стала считать дни до их отъезда в Москву.
На удивление все складывалось удачно. Визы для нее и Ани сделали буквально в три дня, да еще и позвонили из консульства, чтобы она приехала и забрала паспорта. Юлька перестала беспокоить. С билетами не было проблем.
Но нервная встряска предстояла в аэропорту. Перед просвечиванием на контроле безопасности она вдруг осознала, что Елена Архиповна где-то при себе везет все деньги, которые она получила за время пребывания в Америке. Она практически ничего не потратила, что означало, что на ней припрятана немалая сумма незадекларированных денег. Что-то предпринимать было уже поздно. Они уже подходили к рамке, где их просвечивали. Вероника взглянула на няню. Та стояла бледная, неотрывно глядя прямо перед собой.
«Ну, будь что будет!»
Она пропустила Аню впереди себя и затем прошла сама, не глядя назад и ожидая, что услышит оттуда грозные голоса людей в белых рубашках с надписями TSA, но ничего не произошло. Служащие выглядели усталыми и отрешенными. Очевидно, их смена подходила к концу. Няня проскочила, и Вероника в очередной раз подумала:
«Господи! Ну, скорее бы!»
В самолете Елена Архиповна сидела с закрытыми глазами и за весь полет не проронила ни единого слова. Видимо, мечтала о том, как она будет жить в домике вместе с сестрой, которую не видела четверть века. И с деньгами, которыми она располагала, может быть, ее жизнь там будет вполне комфортабельной, благодаря Володе, отцу Ани.
Ну а чтобы свершилась эта идиллия, пришлось пройти очередь на паспортный контроль в московском аэропорту, ожидать багаж, брать машину и ехать прямо на вокзал. Аня устала, не находила себе места в машине, хныкала. Но Вероника была непреклонной. Она не хотела и дня больше находиться вместе с Еленой Архиповной.
Шофер вместе с ее чемоданом остался ждать на стоянке, а они все пошли к поезду. Только у вагона Елена Архиповна осознала происходящее и стала тискать Аню и плакать. Она понимала, что больше никогда ее не увидит. Девочке это не нравилось, и она всячески упиралась.
– Хватит! Мама! Поехали в гостиницу!
Елена Архиповна взмолилась, чтобы они остались. Вероника решила потерпеть еще несколько минут. Так они и стояли, не говоря ни слова, а по лицу няни текли слезы.
Когда объявили об отправлении поезда, она попросила тихим голосом:
– Пожалуйста, постойте, а я посмотрю на Анечку из окна.
Поэтому они стояли, и Аня опиралась на Веронику. Так она устала.
– Мама! Ну когда мы поедем в гостиницу?
– Сейчас, дорогая. Через три минуты.
Поезд тронулся, и Елена Архиповна махала рукой, прижавшись лбом к окну, а они, не глядя на отходящий поезд, развернулись и направились к выходу.
– It’s all over, – вслух сказала Вероника. – Наконец-то!
На стоянке никак не могла найти машину.
Вдруг прямо перед ними остановился мини-автобус и загородил дорогу. Вероника чертыхнулась и собралась его обойти, но открылась широкая боковая дверь и выскочил парень со словами:
– Вы Валеру ищите?
Она опешила.
«Какого еще Валеру?»
Между тем парень продолжал скороговоркой:
– У него смена закончилась, и он передал вас мне. И ваш чемоданчик вот тут у меня.
Он сделал приглашающий жест внутрь. Вероника с удивлением увидела внутри свой чемодан.
– Садитесь! Мы вас довезем до гостиницы.
Тут она увидела, что за рулем сидел еще один человек, и в мозгу сработал сигнал тревоги. Она сжала руку Ани и сделала шаг в сторону, но сзади ее подхватили чьи-то руки, и она мгновенно оказалась внутри.
– Мама! – услышала она вопль и дернулась, но крепкие руки держали ее, а она в свою очередь не выпускала ладонь Ани, которая тоже оказалась вместе с ней внутри.
Дверь захлопнулась, и ей дали вырваться, чтобы обхватить дочку за плечи. Аню трясло от страха.
– Все хорошо! – повторяла Вероника, обняв ее и гладя по голове. – Don’t be scared!
Внутри полукольцом расположились трое ребят лет под двадцать пять, и, глядя на них, у нее не возникало ощущения серьезной опасности. Они просто выполняли свою работу. По своему предыдущему личному опыту она знала, как берут людей с улицы бандиты и как госслужащие. Приходилось сталкиваться с методами и тех и других. В данной ситуации они явно были работниками одной из серьезных государственных организаций, с которой у нее были свои счеты. Вот только зачем их сводить подобным образом?
Мини-автобус между тем вырулил сначала на Садовую и потом стал пробиваться через поток автомобилей на юго-восток, изредка помогая себе крякалкой, а иногда и сиреной. Она была в общих чертах знакома с Москвой и поглядывала по сторонам, пытаясь определить, куда они направлялись. Одновременно Вероника успокаивала ребенка и саму себя, думая при этом:
«Они что? Совсем охренели, что ли? При нынешнем уровне отношений между двумя странами захватить на улице американку с ребенком».
Аня постепенно успокоилась, поэтому Вероника подумала, что пора переходить в наступление.
– Вы понимаете, что делаете? Я – американская гражданка, и ребенок тоже.
Ребята, как по команде, стали смотреть в сторону. Они выполняли приказ.
– Сейчас же выпустите нас отсюда!
И она сделала движение в сторону двери. Мгновенно они напряглись, и она поняла, что маневр не пройдет.
– Я все расскажу вашему…
И тут она осознала, что в своем нервном состоянии даже не может вспомнить фамилию того долдона с Лубянки, ребята которого однажды таким же образом выдернули ее с улицы, чтобы узнать про потрошителей. Но нынешнее похищение отличалось от прошлого направлением движения. Машина явно шла из Москвы.
Ребята безучастно глядели в окна, а она заботилась о ребенке. Аня легла на сиденье и положила ей голову на колени. Вероника гладила ее, успокаивая.
– Мама! Куда они нас везут?
Что она могла ей ответить? Оставалось лишь ожидать завершения поездки, отмечая про себя ориентиры, которые встречались по пути. Пошли пригороды, потом начались заводы. В этих районах она, конечно, никогда не бывала. Стало темнеть.
Наконец машина свернула и выехала на разбитую дорогу, миновала железнодорожный переезд. По пути встречалось много грузовиков. Аня опять стала хныкать. Сегодняшнее путешествие утомило ее. Но она хотя бы перестала бояться. Видимо, спокойствие Вероники передалось и ей. Еще один поворот, и они оказались перед проходной, из которой тут же вышел человек и сел на переднее сиденье, вежливо сказав:
– Здравствуйте!
Он отличался от ребят, сидевших с ней. Старше их по возрасту и явно по званию.
Ворота открылись, машина въехала внутрь и покатилась, следуя указаниям человека с переднего сиденья. Остановилась у двухэтажного здания. Все начали выбираться. Один из ребят вытащил ее чемодан. Она с Аней осталась внутри.
– Выходите! Приехали, – сказал старший.
– А если не выйду? – с вызовом спросила Вероника.