Страница:
Николай Николаевич Дурново
Грамматический словарь: Грамматические и лингвистические термины
От редактора
Прошло более 75 лет со времени выхода в свет «Грамматического словаря» Н.Н. Дурново (1-е изд. – М-Пг., 1924), положившего начало отечественной традиции составления энциклопедических словарей лингвистических терминов. Издание «Словаря» было вызвано практическими целями: необходимостью систематизировать понятийный аппарат истории и теории языкознания, главным образом в грамматике для последующего использования в учебном процессе и исследовательской работе.
Настоящее издание, выпускаемое к 125-летию со дня рождения Н.Н. Дурново, – не только дань памяти и безмерного уважения к личности и ученым заслугам самобытного русского просветителя и педагога, но и насущная необходимость пополнить «лингвистический багаж» современности ярким и добротно исполненным авторским трудом, не потерявшим актуальности и теоретического значения в наши дни.
Необходимо заметить, что «Грамматический словарь» следует рассматривать не только как документ эпохи, источник наших сведений о терминологии того времени. XX век стараниями русских ученых значительно обогатил инструментарий языкознания, его методы. Многое с позиции современной науки кому-то, возможно, покажется устаревшим. И это не случайно: изменились приоритеты учебной практики и научной деятельности; обиход науки XXI века в ее терминологическом обрамлении – уже стройная, довольно хорошо разработанная система, чего не наблюдалось в 1920-е гг. Но смеем заметить, что Н.Н. Дурново и не ставил перед собой цели охватить весь строй языка, все его уровни. Поэтому «Грамматический словарь» рассчитан, в первую очередь, на тех читателей, которые способны постигать хотя бы элементарные знания самостоятельно, вчитываясь и вдумываясь в строй мысли Н.Н. Дурново, отыскивая в его взглядах прежде всего то концептуальное, что служило и будет служить не один десяток лет общему делу просвещения. В споре и как бы невольной дискуссии с почтенным автором этого труда пусть каждый найдет и свой путь «почувствовать» язык науки не как догму, а как живое, развивающееся явление. Здесь каждый механизм, даже то, что уже «выработало» свой срок, не хаотичен, а соединен общей нитью с вековыми традициями русской филологии.
При подготовке текста словарные статьи воспроизводились в авторской редакции. Наши замечания коснулись только внешней стороны издания. Так, были произведены необходимые замены устаревших форм и написаний в некоторых словах, например: мужеский («мужской), альвеолы (=альвеолы), приклеиванье (=приклеивание), при говореньи (=говорении), шол (=шел), шопот (=шепот), великорусов (=великорусов) и т. п. Вместе с тем мы посчитали целесообразным оставить без замены те случаи, которые не противоречат современным нормам (например: тожествен). Орфография и пунктуация приведены в соответствие с современными нормами, при этом в каждом примере мы стремились сохранить, насколько это возможно, «первозданный» вид текста, авторский стиль и интонацию. Для удобства пользования «Словарем» орнаментика издания приобрела более современное оформление: упорядочены отсылочный аппарат и иллюстративный материал (курсивом и выделением шрифта отдельных слов и их фрагментов), унифицированы библиографические сведения о рекомендуемой литературе, помешенной Н.Н. Дурново в конце некоторых словарных статей. Здесь мы указали место и год издания источников, уточнив исходные данные, и упорядочили их подачу. Авторские пропуски, восстановленные нами, помещены в квадратных скобках; сокращения в ряде случаев раскрыты в угловых скобках. Сохранены диакритические знаки и сопутствующие символы в примерах из иностранных языков. При подготовке текста были исправлены замеченные опечатки, фактические ошибки, повторы и типографские погрешности издания 1924 г. В Условных сокращениях, помещенных перед «Словарем», раскрываются используемые автором многочисленные сокращения и аббревиатуры, затрудняющие подчас чтение текста.
Книга открывается очерком о жизни и деятельности Н.Н. Дурново, написанном с использованием новых архивных данных. После словника приводится Указатель словарных статей. Здесь же мы поместили четыре рецензии на «Грамматический словарь».
4 них изложены в том числе и критические замечания, полезные для современного прочтения труда, в целом же содержится объективная и корректная оценка «Словаря». Мы посчитали весьма целесообразным привести в этой части забытую статью Н.Н. Дурново «В защиту логичности формальной грамматики», не переиздававшуюся со времени ее первой публикации (1924 г.). В ней дается исторический экскурс и обосновывается научно-практическая сторона формального направления Московской лингвистической школы, а также ведется полемика как с ее сторонниками, так и противниками. Помещенный далее краткий обзор основных русских лингвистических словарей XX в. предваряется рассказом о времени и некоторых обстоятельствах создания настоящего труда Н.Н. Дурново; здесь же указываются его сильные и слабые стороны, анализируются рецензии на «Словарь» и дается характеристика основных словарей лингвистических терминов. Для читателей, желающих глубже ознакомиться с наследием
Н.Н. Дурново, прилагаются библиография важнейших трудов ученого по русскому историческому и современному языкознанию, а также перечень работ исследователей о личности Н.Н. Дурново.
Приносим живейшую благодарность рецензентам настоящего издания – докторам филологических наук, профессорам Владимиру Михайловичу Алпатову и Владимиру Ивановичу Макарову, академикам РАН Юрию Сергеевичу Степанову и Наталии Юльевне Шведовой, по достоинству оценившим предпринятый труд, за полезные советы и замечания, позволившие улучшить структуру издания. Особенно мы признательны проф. В.М. Алпатову за ценные консультации и помощь в подборе фотографий и Татьяне Васильевне Андросовой за компетентные рекомендации и дружескую поддержку.
Олег Викт. Никитин, апрель 2001 г.
Настоящее издание, выпускаемое к 125-летию со дня рождения Н.Н. Дурново, – не только дань памяти и безмерного уважения к личности и ученым заслугам самобытного русского просветителя и педагога, но и насущная необходимость пополнить «лингвистический багаж» современности ярким и добротно исполненным авторским трудом, не потерявшим актуальности и теоретического значения в наши дни.
Необходимо заметить, что «Грамматический словарь» следует рассматривать не только как документ эпохи, источник наших сведений о терминологии того времени. XX век стараниями русских ученых значительно обогатил инструментарий языкознания, его методы. Многое с позиции современной науки кому-то, возможно, покажется устаревшим. И это не случайно: изменились приоритеты учебной практики и научной деятельности; обиход науки XXI века в ее терминологическом обрамлении – уже стройная, довольно хорошо разработанная система, чего не наблюдалось в 1920-е гг. Но смеем заметить, что Н.Н. Дурново и не ставил перед собой цели охватить весь строй языка, все его уровни. Поэтому «Грамматический словарь» рассчитан, в первую очередь, на тех читателей, которые способны постигать хотя бы элементарные знания самостоятельно, вчитываясь и вдумываясь в строй мысли Н.Н. Дурново, отыскивая в его взглядах прежде всего то концептуальное, что служило и будет служить не один десяток лет общему делу просвещения. В споре и как бы невольной дискуссии с почтенным автором этого труда пусть каждый найдет и свой путь «почувствовать» язык науки не как догму, а как живое, развивающееся явление. Здесь каждый механизм, даже то, что уже «выработало» свой срок, не хаотичен, а соединен общей нитью с вековыми традициями русской филологии.
При подготовке текста словарные статьи воспроизводились в авторской редакции. Наши замечания коснулись только внешней стороны издания. Так, были произведены необходимые замены устаревших форм и написаний в некоторых словах, например: мужеский («мужской), альвеолы (=альвеолы), приклеиванье (=приклеивание), при говореньи (=говорении), шол (=шел), шопот (=шепот), великорусов (=великорусов) и т. п. Вместе с тем мы посчитали целесообразным оставить без замены те случаи, которые не противоречат современным нормам (например: тожествен). Орфография и пунктуация приведены в соответствие с современными нормами, при этом в каждом примере мы стремились сохранить, насколько это возможно, «первозданный» вид текста, авторский стиль и интонацию. Для удобства пользования «Словарем» орнаментика издания приобрела более современное оформление: упорядочены отсылочный аппарат и иллюстративный материал (курсивом и выделением шрифта отдельных слов и их фрагментов), унифицированы библиографические сведения о рекомендуемой литературе, помешенной Н.Н. Дурново в конце некоторых словарных статей. Здесь мы указали место и год издания источников, уточнив исходные данные, и упорядочили их подачу. Авторские пропуски, восстановленные нами, помещены в квадратных скобках; сокращения в ряде случаев раскрыты в угловых скобках. Сохранены диакритические знаки и сопутствующие символы в примерах из иностранных языков. При подготовке текста были исправлены замеченные опечатки, фактические ошибки, повторы и типографские погрешности издания 1924 г. В Условных сокращениях, помещенных перед «Словарем», раскрываются используемые автором многочисленные сокращения и аббревиатуры, затрудняющие подчас чтение текста.
Книга открывается очерком о жизни и деятельности Н.Н. Дурново, написанном с использованием новых архивных данных. После словника приводится Указатель словарных статей. Здесь же мы поместили четыре рецензии на «Грамматический словарь».
4 них изложены в том числе и критические замечания, полезные для современного прочтения труда, в целом же содержится объективная и корректная оценка «Словаря». Мы посчитали весьма целесообразным привести в этой части забытую статью Н.Н. Дурново «В защиту логичности формальной грамматики», не переиздававшуюся со времени ее первой публикации (1924 г.). В ней дается исторический экскурс и обосновывается научно-практическая сторона формального направления Московской лингвистической школы, а также ведется полемика как с ее сторонниками, так и противниками. Помещенный далее краткий обзор основных русских лингвистических словарей XX в. предваряется рассказом о времени и некоторых обстоятельствах создания настоящего труда Н.Н. Дурново; здесь же указываются его сильные и слабые стороны, анализируются рецензии на «Словарь» и дается характеристика основных словарей лингвистических терминов. Для читателей, желающих глубже ознакомиться с наследием
Н.Н. Дурново, прилагаются библиография важнейших трудов ученого по русскому историческому и современному языкознанию, а также перечень работ исследователей о личности Н.Н. Дурново.
Приносим живейшую благодарность рецензентам настоящего издания – докторам филологических наук, профессорам Владимиру Михайловичу Алпатову и Владимиру Ивановичу Макарову, академикам РАН Юрию Сергеевичу Степанову и Наталии Юльевне Шведовой, по достоинству оценившим предпринятый труд, за полезные советы и замечания, позволившие улучшить структуру издания. Особенно мы признательны проф. В.М. Алпатову за ценные консультации и помощь в подборе фотографий и Татьяне Васильевне Андросовой за компетентные рекомендации и дружескую поддержку.
Олег Викт. Никитин, апрель 2001 г.
Жизнь и труды Николая Николаевича Дурново
В истории русской филологической науки имя и труды Николая Николаевича Дурново занимают особое место. Страстный собиратель старины и талантливый лектор, он не просто был одним из самых одаренных людей в ученом мире конца XIX – первой трети XX века. Н.Н. Дурново одинаково хорошо знал памятники старинного письма разных жанров и стилей, наречия русского языка, но и великолепно владел славянскими языками, любил и почитал малорусскую литературу. Чем бы ни занимался ученый, он всюду старался проникнуть в естество предмета, объяснить на основе многочисленных сравнений и богатых личных познаний те или иные языковые процессы и закономерности.
Н.Н. Дурново принадлежал к старинному дворянскому роду, ведущему свое начало от «муж честна рода» Индриса (при крещении Леонтия), который в 1353 г. выехал воеводой в Чернигов «из немец, из Цесарские земли». Фамилия Дурново одного происхождения с родом Толстых. Один из предков Николая Николаевича, Андрей Харитонович Толстой, находился на службе у Великого князя Московского Василия Васильевича. Отец Н.Н. Дурново в начале своей деятельности, продолжая семейную традицию, служил в армии, а затем, выйдя в отставку, занимался публицистикой[1]. Позже свое фамильное имение – деревню Парфёнки Рузского уезда Московской области – Н.Н. Дурново описал в лингвистическом очерке, сделав подробное исследование говора этого района.
Николай Николаевич Дурново родился в Москве 23 октября (4 ноября) 1876 г В 1893 г. он окончил 6-ю гимназию с серебряной медалью и в том же году поступил на историко-филологический факультет Московского университета. За сочинение «Повесть об Аккре Премудром» его удостоили золотой медали. По окончании курса обучения Н.Н. Дурново был оставлен на кафедре русского языка и литературы[2].
Н. Н. Дурново – студент Императорского Московского университета. 1890-е гг.
С начала 1900-х гт. выходят многочисленные работы ученого по славяно-русскому языкознанию, диалектологии, литературоведению, истории и палеографии. В 1902 г. его избирают членом-корреспондентом Московского археологического общества. Позже он становится приват-доцентом Московского университета, а в 1910 г. переводится на кафедру русского языка и словесности Харьковского университета.
Хотя не принято считать (может быть, в силу простого незнания) Н.Н. Дурново историком древнерусской литературы и фольклора, но именно эти области составляли основу его научных интересов в первые годы деятельности после окончания университета. Так, его перу принадлежит обширная работа «К истории сказаний о животных в старинной русской литературе» (М., 1901), где он сделал подробный разбор с публикацией памятников письменной культуры. В начале 1900-х гг. он издает также и другие легендарные сочинения древнерусских книжников, из которых необходимо отметить такие работы, как ««Приветство брачное» Сильвестра Медведева» (1904), «Легенда о заключенном бесе в византийской и старинной литературе» (1905), «Повесть о старце, просившем руки старшей дочери» (1905) и другие работы. Уже здесь проявилось стремление молодого исследователя изучать структуру древнего текста, используя при этом редкие рукописные источники и списки с них, воссоздавая колорит древнего сказания посредством обращения к языковым краскам и быту эпохи.
Дореволюционный период деятельности был плодотворным для Н.Н. Дурново. Он выпускает несколько хрестоматий для практического изучения истории русского и украинского языков, участвует в работе Московской диалектологической комиссии. В 1914 г. вместе с Д.Н. Ушаковым и Н.Н. Соколовым он издает «Диалектологическую карту русского языка в Европе».
Филипп Федорович Фортунатов на даче в дер. Косолма Петрозаводского уезда. Начало 1900-х гг.
Особое внимание ученый уделяет проблемам изучения истории русского языка. В его многочисленных курсах, «читанных» в Императорском Московском и Харьковском университетах оттачивались методология и принципы будущих крупных трудов в этой области. Н.Н. Дурново так обозначил задачу истории языка: «изучение тех последовательных изменений, каким подвергался язык со времен своего возникновения, и притом – изменений, как общих всему языку, т. е. всем говорящим на этом языке, так и касающихся отдельных говоров языка, так как дробление языка на диалекты есть тоже факт истории языка»[3].
Одним из самых значительных трудов этого периода деятельности ученого был «Очерк истории русского языка. Историческая морфология» (Вып. 2. Харьков, 1913), где подробно рассматривалась история форм склонения и спряжения. Автор указал не только изменения, перешедшие в русский язык из общеславянского, но и охарактеризовал общерусские, великорусские, белорусские и малорусские изменения форм склонения.
Так же подробно строится и вторая часть книги, посвященная разбору форм спряжения.
Н.Н. Дурново. Начало 1900-х
Как мы уже упомянули, приоритетной отраслью языкознания в дореволюционное время была диалектология, которая после известного курса А. И. Соболевского, работ А.А. Шахматова и других ученых все более приобретала целенаправленный научный характер: от многочисленных разрозненных попыток этнографического характера, целью которых были сбор и фиксация областных «речений» (XIX в.)> до фронтального описания и исследования говоров, составления диалектных атласов и карт. Все это находилось в центре внимания Н.Н. Дурново, который никогда не замыкался в ученой среде, а, наоборот, являлся страстным путешественником и собрал уникальные материалы прежде всего по великорусским говорам, издававшиеся Московской диалектологической комиссией в течение многих лет. Вот как позднее вспоминал Н.Н. Дурново о времени своего ученичества: «Когда основывался Кружок[4], я лично еще не специализировался по изучению языка, как позднее. Главные мои интересы были направлены на изучение старинной литературы и устной словесности. В изучение языка я только начинал втягиваться, обрабатывая свои записи фольклорного характера, сделанные мною у себя в деревне – в Парфёнках б. Рузского, теперь Воскресенского уезда Московской губ., затем в Калужской губ., в нижнем течении р. Угры и от случайно встретившихся крестьян других губерний. Попутно с записями фольклорного материала я делал наблюдения и над разговорным языком. Но лингвистом стать тогда я не собирался; моя лингвистическая подготовка была очень слаба. В программе магистерских экзаменов, к которым я тогда готовился, стоял и русский язык, но профессор Р.Ф. Бранят[5], дававший нам программу по русскому языку, ограничивал свои требования немногими старыми работами. В программе почти не было работ А.А. Шахматова, потому что проф. Брандт находил, что эти работы слишком трудны для усвоения. По обшим вопросам языковедения и по сравнительной грамматике индоевропейских языков не требовалось ничего. Знакомство со славянскими языками и то только с двумя, одним западным и одним южным, требовалось лишь практическое; сравнительная грамматика славянских языков не требовалась и не была нам известна даже в объеме университетского курса, так как такого курса в Университете не читалось. Понятно, что, готовясь к магистерскому экзамену, изучая народные говоры, работая над описанием старинных рукописей, я не мог довольствоваться той программой, какая была нам дана проф. Брандтом, и, конечно, читал работы Шахматова, которые боялся нам рекомендовать проф. Брандт, и др. работы по русскому, славянскому и общему языковедению, но все же моя лингвистическая подготовка оставалась очень слабой и несистематичной, а в моих познаниях по сравнительной грамматике славянских и индоевропейских языков оставались большие пробелы, не совсем восполненные даже и до сих пор. Григорьев[6] и Тарабрин[7] были от лингвистики еще дальше меня. При таких условиях ясно, какое значение для Кружка с самого его возникновения имело присутствие в нем чистого лингвиста Н.Н. Соколова[8] и слависта, уже тогда хорошо знакомого с сравнительной грамматикой славянских языков, P.P. Нахтигаля»[9]. Это редкое свидетельство, найденное нами в материалах юбилейного (1929 г.) заседания Московской диалектологической комиссии, посвященное 25-летию со дня ее основания, замечательно еще и тем, что раскрывает атмосферу научных поисков молодого поколения ученых 1900-х гг. Интересен в этом отношении и круг знакомых Н.Н. Дурново, внимание которого многие годы занимала работа в МДК. Приведем еще один любопытный фрагмент из его воспоминаний: «Не помню точно, кому из нас первому, Григорьеву или мне, кажется, что Григорьеву, пришла в голову мысль организовать кружок[10] для изучения русского языка. Я больше его чувствовал потребность поделиться своими мыслями, касающимися лингвистических вопросов, с другими, чем Григорьев, потому что в это время был занят печатаньем своей первой большой работы по диалектологии – Описания говора д. Парфёнок[11], – которая являлась как бы энциклопедией моих тогдашних знаний по языку. Попутно с этим шла подготовка к магистерским экзаменам, чтение лингвистических работ… Хотелось высказаться, посоветоваться, поучиться, и я естественно искал такую среду, в которой можно было бы высказаться. Правда, Григорьев в этом случае много дать не мог. Его интересы были больше филологические: чисто лингвистической стороной дела он не интересовался. Когда несколько позднее в наш кружок вошел Д.Н. Ушаков и стал развивать мысль, что недурно бы расширить задачи нашего кружка, сделав его лингвистическим вообще, не ограничивая его только русским языком, Григорьев был недоволен; он предпочитал, чтобы кружок остался при чисто филологических заданиях. Зато Григорьева привлекали задачи организаторского типа. Ему хотелось поскорее создать четкую классификацию старинных письменных памятников по языку, добиться экономного разделения труда по приведению в известность диалектологического материала и т. д.»[12].
Статья Н.Н. Дурново «Наречия русском языка» в «Народном энциклопедии» с автографом Л. В. Щербе
В Архиве РАН удалось обнаружить фрагменты переписки Н.Н. Дурново с членами МДК, из которых видно, насколько увлеченно и плодотворно занимался он любимым делом. В одном из письменных отчетов, отправленных, видимо, на имя Д.Н. Ушакова, он сообщал: «Н.Н. Дурново прочел доклад: «Группировка южновеликорусских говоров по характеру [их] аканья»[13]. Докладчик нашел возможным установить по различиям в характере аканья следующие группы: а) западную группу, в пределах Калужской и Смоленской губ., с аканьем диссимилятивным (выда́ – ваду́ и пр.)» тожественным[14] с аканьем соседних белорусских говоров; б) группу говоров, занимающих Курскую и Орловскую губ., область Войска Донского и часть Тульской губ.; в этих говорах старым «а» и «о» после твердых (или старых твердых) согласных соответствует в предударном слоге постоянно звук «а»; в положении же после мягкой согласной неударяемый гласный звук подвергся диссимиляции подобно тому, как и в говорах первой группы; в) группу говоров преимущественно помещичьих деревень Тульской губ. с яканьем недиссимилятивным, но стоящим в зависимости от твердости или мягкости соседних с гласною согласных; г) восточную, рязанскую группу, занимающую[15] южновеликор<усские> части Рязанской, Тамбовской и части Воронежской и Тульской губ. с очень сильным (полным) аканьем. Вне этой группировки остаются немногие единичные говоры (в некот<орых> местностях Тульской губ.).
Далее докладчик отметил, что при группировке говоров по характеру акакья приходится иметь в виду: а) факты, указывающие на смешение говора с другим, б) стремление, замечающееся во многих говорах, к переходу в говор с менее сильным аканьем; в силу этого явления предположение о более позднем сравнительно с другими типами происхождении некоторых особенностей тульского аканья (группа в)»[16].
Из заметок Н.Н. Дурново но русскому языку. Фрагмент. Автограф. 1910-е гг.
Эти и другие разработки ученого, представленные даже в таких отрывочных записях, очень ценны для нас, так как воссоздают «механизмы» его работы, раскрывают мельчайшие детали и подробности языковых изменений, наконец, в них высказываются некоторые предположения, позже выраженные в крупных трудах и проверенные практикой.
Включившись в работу Московской диалектологической комиссии, Н.Н. Дурново многократно совершает экспедиционные поездки, издает программы для собирания сведений о говорах, занимается обработкой и систематизацией материалов, полученных комиссией из разных губерний.
Дмитрий Николаевич Ушаков. 1925 г.
Кроме статей и отзывов, в эти же годы выходят в свет два труда ученого, которые в известной мере подвели практический итог его деятельности на ниве собирательства: совместно с Д.Н. Ушаковым он издает «Хрестоматию по великорусской диалектологии» (М., 1910), которая служила пособием для преподавания русского языка в высших учебных заведениях (к книге приложены также образец литературного произношения и карта); в Харькове выходят его литографированные курсы «Краткий очерк русской диалектологии» (1914) и «Записки по истории русского языка. 1. Фонетика и диалектология» (1912). В дореволюционные годы издаются лекции Н.Н. Дурново по истории русского языка, многочисленные работы, посвященные разбору памятников славянской письменности и публикации самих источников. Необходимо отметить его пунктуальность и большое внимание к тексту, великолепное знание теории и истории русского и славянских языков, серьезную научную подготовку и преподавательскую практику в сочетании с требовательностью к самому себе.
О личности ученого говорит такой факт: имея значительное количество работ и будучи уже известным языковедом, он продолжал все еше оставаться приват-доцентом. Когда однажды встал вопрос о конкурсе, в котором вместе с ним должен был участвовать Д.Н. Ушаков, Н.Н. Дурново уступил ему свое место, не считая возможным «соревноваться» со своим коллегой: «Я считаю крайне неудобным ввиду наших товарищеских отношений выступать конкурентом Дм<итрия> Н<иколаевича>, тем более, что признаю за ним старшинство и бо́льшую педагогическую опытность»[17]. «Дурново не был честолюбив и, как показали последующие события, отличался непрактичностью и плохой приспособляемостью к обстановке. Когда ситуация резко изменилась к худшему, ему пришлось особенно тяжело»[18].
В 1918 г. Н.Н. Дурново уехал преподавать в Саратовский университет, где ему предложили занять должность профессора. В эти же годы там работали видные русские филологи: Г.А. Ильинский, Н К. Пиксанов и др. Казалось бы, научная среда была вполне подходящей, да и более высокая ставка позволяла хоть как-то прокормить его многочисленную семью (у Н.Н. Дурново было два сына и дочь). Но обстановка все более ухудшалась: с осени 1920 г. в Поволжье начался голод, и он был вынужден вновь вернуться в послереволюционную Москву и перебиваться случайными заработками.
Все же в этот период (до отъезда в 1924 г. за границу) Н.Н. Дурново опубликовал более 20 работ. Несколько изменилась и направленность его деятельности (хотя по-прежнему в центре внимания были история русского языка и диалектология). Как ученик и последователь ФФ. Фортунатова он не мог не откликнуться на полемику по проблемам преподавания русского языка, даже выпускает «Повторительный курс грамматики русского языка» (вып. 1. М., 1924; вып. 2. М. – Л.» 1929). Тогда же выходят его многочисленные статьи и рецензии: «В защиту логичности формальной грамматики» (1923), «Что такое синтаксис?» (1923), «О формальной грамматике и логике» (1924) и др. В это же время ученый издает оригинальный «Грамматический словарь», где дает описание морфологической и фонетической терминологии. Как написал автор в «Предисловии» к своему труду, «новые веяния в области изучения языка делают особенно ощутительной потребность в таком справочнике, который давал бы объяснения терминов, касающихся грамматики и других отделов науки о языке, с которыми приходится иметь дело как при обучении языку, так и при самостоятельном изучении языка»[19]. К этому же периоду деятельности относится оживленная полемика «о логичности формальной грамматики», которую вел Н.Н. Дурново на страницах российских и зарубежных изданий. Он публикует целый ряд работ и рецензий, в том числе и на известные труды С.И. Карцевского и М.Н. Петерсона, в которых обосновывает системный подход к анализу грамматических явлений. В одной из программных статей, посвященных проблемам современного языкознания, Н.Н. Дурново пишет: «Противники формальной грамматики любят указывать на противоречия между различными представителями формально-грамматического направления, к которому относят А.А. Потебню, Ф.Ф. Фортунатова и их последователей и продолжателей. Но те противоречия, которые принято указывать, касаются не основного принципа – изучать формы самого языка, – а объяснения отдельных грамматических фактов или даже целых групп грамматических фактов, что, конечно, неизбежно, так как наука не дает окончательного решения стоящих перед ней вопросов, а представляет лишь подход к их решению. Иногда же замечаемые противоречия только кажущиеся, объясняемые неверным пониманием сказанного тем или другим ученым»[20].
Н.Н. Дурново принадлежал к старинному дворянскому роду, ведущему свое начало от «муж честна рода» Индриса (при крещении Леонтия), который в 1353 г. выехал воеводой в Чернигов «из немец, из Цесарские земли». Фамилия Дурново одного происхождения с родом Толстых. Один из предков Николая Николаевича, Андрей Харитонович Толстой, находился на службе у Великого князя Московского Василия Васильевича. Отец Н.Н. Дурново в начале своей деятельности, продолжая семейную традицию, служил в армии, а затем, выйдя в отставку, занимался публицистикой[1]. Позже свое фамильное имение – деревню Парфёнки Рузского уезда Московской области – Н.Н. Дурново описал в лингвистическом очерке, сделав подробное исследование говора этого района.
Николай Николаевич Дурново родился в Москве 23 октября (4 ноября) 1876 г В 1893 г. он окончил 6-ю гимназию с серебряной медалью и в том же году поступил на историко-филологический факультет Московского университета. За сочинение «Повесть об Аккре Премудром» его удостоили золотой медали. По окончании курса обучения Н.Н. Дурново был оставлен на кафедре русского языка и литературы[2].
Н. Н. Дурново – студент Императорского Московского университета. 1890-е гг.
С начала 1900-х гт. выходят многочисленные работы ученого по славяно-русскому языкознанию, диалектологии, литературоведению, истории и палеографии. В 1902 г. его избирают членом-корреспондентом Московского археологического общества. Позже он становится приват-доцентом Московского университета, а в 1910 г. переводится на кафедру русского языка и словесности Харьковского университета.
Хотя не принято считать (может быть, в силу простого незнания) Н.Н. Дурново историком древнерусской литературы и фольклора, но именно эти области составляли основу его научных интересов в первые годы деятельности после окончания университета. Так, его перу принадлежит обширная работа «К истории сказаний о животных в старинной русской литературе» (М., 1901), где он сделал подробный разбор с публикацией памятников письменной культуры. В начале 1900-х гг. он издает также и другие легендарные сочинения древнерусских книжников, из которых необходимо отметить такие работы, как ««Приветство брачное» Сильвестра Медведева» (1904), «Легенда о заключенном бесе в византийской и старинной литературе» (1905), «Повесть о старце, просившем руки старшей дочери» (1905) и другие работы. Уже здесь проявилось стремление молодого исследователя изучать структуру древнего текста, используя при этом редкие рукописные источники и списки с них, воссоздавая колорит древнего сказания посредством обращения к языковым краскам и быту эпохи.
Дореволюционный период деятельности был плодотворным для Н.Н. Дурново. Он выпускает несколько хрестоматий для практического изучения истории русского и украинского языков, участвует в работе Московской диалектологической комиссии. В 1914 г. вместе с Д.Н. Ушаковым и Н.Н. Соколовым он издает «Диалектологическую карту русского языка в Европе».
Филипп Федорович Фортунатов на даче в дер. Косолма Петрозаводского уезда. Начало 1900-х гг.
Особое внимание ученый уделяет проблемам изучения истории русского языка. В его многочисленных курсах, «читанных» в Императорском Московском и Харьковском университетах оттачивались методология и принципы будущих крупных трудов в этой области. Н.Н. Дурново так обозначил задачу истории языка: «изучение тех последовательных изменений, каким подвергался язык со времен своего возникновения, и притом – изменений, как общих всему языку, т. е. всем говорящим на этом языке, так и касающихся отдельных говоров языка, так как дробление языка на диалекты есть тоже факт истории языка»[3].
Одним из самых значительных трудов этого периода деятельности ученого был «Очерк истории русского языка. Историческая морфология» (Вып. 2. Харьков, 1913), где подробно рассматривалась история форм склонения и спряжения. Автор указал не только изменения, перешедшие в русский язык из общеславянского, но и охарактеризовал общерусские, великорусские, белорусские и малорусские изменения форм склонения.
Так же подробно строится и вторая часть книги, посвященная разбору форм спряжения.
Н.Н. Дурново. Начало 1900-х
Как мы уже упомянули, приоритетной отраслью языкознания в дореволюционное время была диалектология, которая после известного курса А. И. Соболевского, работ А.А. Шахматова и других ученых все более приобретала целенаправленный научный характер: от многочисленных разрозненных попыток этнографического характера, целью которых были сбор и фиксация областных «речений» (XIX в.)> до фронтального описания и исследования говоров, составления диалектных атласов и карт. Все это находилось в центре внимания Н.Н. Дурново, который никогда не замыкался в ученой среде, а, наоборот, являлся страстным путешественником и собрал уникальные материалы прежде всего по великорусским говорам, издававшиеся Московской диалектологической комиссией в течение многих лет. Вот как позднее вспоминал Н.Н. Дурново о времени своего ученичества: «Когда основывался Кружок[4], я лично еще не специализировался по изучению языка, как позднее. Главные мои интересы были направлены на изучение старинной литературы и устной словесности. В изучение языка я только начинал втягиваться, обрабатывая свои записи фольклорного характера, сделанные мною у себя в деревне – в Парфёнках б. Рузского, теперь Воскресенского уезда Московской губ., затем в Калужской губ., в нижнем течении р. Угры и от случайно встретившихся крестьян других губерний. Попутно с записями фольклорного материала я делал наблюдения и над разговорным языком. Но лингвистом стать тогда я не собирался; моя лингвистическая подготовка была очень слаба. В программе магистерских экзаменов, к которым я тогда готовился, стоял и русский язык, но профессор Р.Ф. Бранят[5], дававший нам программу по русскому языку, ограничивал свои требования немногими старыми работами. В программе почти не было работ А.А. Шахматова, потому что проф. Брандт находил, что эти работы слишком трудны для усвоения. По обшим вопросам языковедения и по сравнительной грамматике индоевропейских языков не требовалось ничего. Знакомство со славянскими языками и то только с двумя, одним западным и одним южным, требовалось лишь практическое; сравнительная грамматика славянских языков не требовалась и не была нам известна даже в объеме университетского курса, так как такого курса в Университете не читалось. Понятно, что, готовясь к магистерскому экзамену, изучая народные говоры, работая над описанием старинных рукописей, я не мог довольствоваться той программой, какая была нам дана проф. Брандтом, и, конечно, читал работы Шахматова, которые боялся нам рекомендовать проф. Брандт, и др. работы по русскому, славянскому и общему языковедению, но все же моя лингвистическая подготовка оставалась очень слабой и несистематичной, а в моих познаниях по сравнительной грамматике славянских и индоевропейских языков оставались большие пробелы, не совсем восполненные даже и до сих пор. Григорьев[6] и Тарабрин[7] были от лингвистики еще дальше меня. При таких условиях ясно, какое значение для Кружка с самого его возникновения имело присутствие в нем чистого лингвиста Н.Н. Соколова[8] и слависта, уже тогда хорошо знакомого с сравнительной грамматикой славянских языков, P.P. Нахтигаля»[9]. Это редкое свидетельство, найденное нами в материалах юбилейного (1929 г.) заседания Московской диалектологической комиссии, посвященное 25-летию со дня ее основания, замечательно еще и тем, что раскрывает атмосферу научных поисков молодого поколения ученых 1900-х гг. Интересен в этом отношении и круг знакомых Н.Н. Дурново, внимание которого многие годы занимала работа в МДК. Приведем еще один любопытный фрагмент из его воспоминаний: «Не помню точно, кому из нас первому, Григорьеву или мне, кажется, что Григорьеву, пришла в голову мысль организовать кружок[10] для изучения русского языка. Я больше его чувствовал потребность поделиться своими мыслями, касающимися лингвистических вопросов, с другими, чем Григорьев, потому что в это время был занят печатаньем своей первой большой работы по диалектологии – Описания говора д. Парфёнок[11], – которая являлась как бы энциклопедией моих тогдашних знаний по языку. Попутно с этим шла подготовка к магистерским экзаменам, чтение лингвистических работ… Хотелось высказаться, посоветоваться, поучиться, и я естественно искал такую среду, в которой можно было бы высказаться. Правда, Григорьев в этом случае много дать не мог. Его интересы были больше филологические: чисто лингвистической стороной дела он не интересовался. Когда несколько позднее в наш кружок вошел Д.Н. Ушаков и стал развивать мысль, что недурно бы расширить задачи нашего кружка, сделав его лингвистическим вообще, не ограничивая его только русским языком, Григорьев был недоволен; он предпочитал, чтобы кружок остался при чисто филологических заданиях. Зато Григорьева привлекали задачи организаторского типа. Ему хотелось поскорее создать четкую классификацию старинных письменных памятников по языку, добиться экономного разделения труда по приведению в известность диалектологического материала и т. д.»[12].
Статья Н.Н. Дурново «Наречия русском языка» в «Народном энциклопедии» с автографом Л. В. Щербе
В Архиве РАН удалось обнаружить фрагменты переписки Н.Н. Дурново с членами МДК, из которых видно, насколько увлеченно и плодотворно занимался он любимым делом. В одном из письменных отчетов, отправленных, видимо, на имя Д.Н. Ушакова, он сообщал: «Н.Н. Дурново прочел доклад: «Группировка южновеликорусских говоров по характеру [их] аканья»[13]. Докладчик нашел возможным установить по различиям в характере аканья следующие группы: а) западную группу, в пределах Калужской и Смоленской губ., с аканьем диссимилятивным (выда́ – ваду́ и пр.)» тожественным[14] с аканьем соседних белорусских говоров; б) группу говоров, занимающих Курскую и Орловскую губ., область Войска Донского и часть Тульской губ.; в этих говорах старым «а» и «о» после твердых (или старых твердых) согласных соответствует в предударном слоге постоянно звук «а»; в положении же после мягкой согласной неударяемый гласный звук подвергся диссимиляции подобно тому, как и в говорах первой группы; в) группу говоров преимущественно помещичьих деревень Тульской губ. с яканьем недиссимилятивным, но стоящим в зависимости от твердости или мягкости соседних с гласною согласных; г) восточную, рязанскую группу, занимающую[15] южновеликор<усские> части Рязанской, Тамбовской и части Воронежской и Тульской губ. с очень сильным (полным) аканьем. Вне этой группировки остаются немногие единичные говоры (в некот<орых> местностях Тульской губ.).
Далее докладчик отметил, что при группировке говоров по характеру акакья приходится иметь в виду: а) факты, указывающие на смешение говора с другим, б) стремление, замечающееся во многих говорах, к переходу в говор с менее сильным аканьем; в силу этого явления предположение о более позднем сравнительно с другими типами происхождении некоторых особенностей тульского аканья (группа в)»[16].
Из заметок Н.Н. Дурново но русскому языку. Фрагмент. Автограф. 1910-е гг.
Эти и другие разработки ученого, представленные даже в таких отрывочных записях, очень ценны для нас, так как воссоздают «механизмы» его работы, раскрывают мельчайшие детали и подробности языковых изменений, наконец, в них высказываются некоторые предположения, позже выраженные в крупных трудах и проверенные практикой.
Включившись в работу Московской диалектологической комиссии, Н.Н. Дурново многократно совершает экспедиционные поездки, издает программы для собирания сведений о говорах, занимается обработкой и систематизацией материалов, полученных комиссией из разных губерний.
Дмитрий Николаевич Ушаков. 1925 г.
Кроме статей и отзывов, в эти же годы выходят в свет два труда ученого, которые в известной мере подвели практический итог его деятельности на ниве собирательства: совместно с Д.Н. Ушаковым он издает «Хрестоматию по великорусской диалектологии» (М., 1910), которая служила пособием для преподавания русского языка в высших учебных заведениях (к книге приложены также образец литературного произношения и карта); в Харькове выходят его литографированные курсы «Краткий очерк русской диалектологии» (1914) и «Записки по истории русского языка. 1. Фонетика и диалектология» (1912). В дореволюционные годы издаются лекции Н.Н. Дурново по истории русского языка, многочисленные работы, посвященные разбору памятников славянской письменности и публикации самих источников. Необходимо отметить его пунктуальность и большое внимание к тексту, великолепное знание теории и истории русского и славянских языков, серьезную научную подготовку и преподавательскую практику в сочетании с требовательностью к самому себе.
О личности ученого говорит такой факт: имея значительное количество работ и будучи уже известным языковедом, он продолжал все еше оставаться приват-доцентом. Когда однажды встал вопрос о конкурсе, в котором вместе с ним должен был участвовать Д.Н. Ушаков, Н.Н. Дурново уступил ему свое место, не считая возможным «соревноваться» со своим коллегой: «Я считаю крайне неудобным ввиду наших товарищеских отношений выступать конкурентом Дм<итрия> Н<иколаевича>, тем более, что признаю за ним старшинство и бо́льшую педагогическую опытность»[17]. «Дурново не был честолюбив и, как показали последующие события, отличался непрактичностью и плохой приспособляемостью к обстановке. Когда ситуация резко изменилась к худшему, ему пришлось особенно тяжело»[18].
В 1918 г. Н.Н. Дурново уехал преподавать в Саратовский университет, где ему предложили занять должность профессора. В эти же годы там работали видные русские филологи: Г.А. Ильинский, Н К. Пиксанов и др. Казалось бы, научная среда была вполне подходящей, да и более высокая ставка позволяла хоть как-то прокормить его многочисленную семью (у Н.Н. Дурново было два сына и дочь). Но обстановка все более ухудшалась: с осени 1920 г. в Поволжье начался голод, и он был вынужден вновь вернуться в послереволюционную Москву и перебиваться случайными заработками.
Все же в этот период (до отъезда в 1924 г. за границу) Н.Н. Дурново опубликовал более 20 работ. Несколько изменилась и направленность его деятельности (хотя по-прежнему в центре внимания были история русского языка и диалектология). Как ученик и последователь ФФ. Фортунатова он не мог не откликнуться на полемику по проблемам преподавания русского языка, даже выпускает «Повторительный курс грамматики русского языка» (вып. 1. М., 1924; вып. 2. М. – Л.» 1929). Тогда же выходят его многочисленные статьи и рецензии: «В защиту логичности формальной грамматики» (1923), «Что такое синтаксис?» (1923), «О формальной грамматике и логике» (1924) и др. В это же время ученый издает оригинальный «Грамматический словарь», где дает описание морфологической и фонетической терминологии. Как написал автор в «Предисловии» к своему труду, «новые веяния в области изучения языка делают особенно ощутительной потребность в таком справочнике, который давал бы объяснения терминов, касающихся грамматики и других отделов науки о языке, с которыми приходится иметь дело как при обучении языку, так и при самостоятельном изучении языка»[19]. К этому же периоду деятельности относится оживленная полемика «о логичности формальной грамматики», которую вел Н.Н. Дурново на страницах российских и зарубежных изданий. Он публикует целый ряд работ и рецензий, в том числе и на известные труды С.И. Карцевского и М.Н. Петерсона, в которых обосновывает системный подход к анализу грамматических явлений. В одной из программных статей, посвященных проблемам современного языкознания, Н.Н. Дурново пишет: «Противники формальной грамматики любят указывать на противоречия между различными представителями формально-грамматического направления, к которому относят А.А. Потебню, Ф.Ф. Фортунатова и их последователей и продолжателей. Но те противоречия, которые принято указывать, касаются не основного принципа – изучать формы самого языка, – а объяснения отдельных грамматических фактов или даже целых групп грамматических фактов, что, конечно, неизбежно, так как наука не дает окончательного решения стоящих перед ней вопросов, а представляет лишь подход к их решению. Иногда же замечаемые противоречия только кажущиеся, объясняемые неверным пониманием сказанного тем или другим ученым»[20].