Страница:
– Увы. Вот только не всякий может прочитать «Служебник», для этого надо обладать особым зрением – астральным, иначе ничего подходящего для себя в этой книге без этой способности человек не найдет.
– А что это за зрение? – недовольно буркнул я, полагая, что Баал Берита ищет предлог, чтобы не давать мне заветную книгу.
Старичок положил книжки на лавку, на которой, словно на обычной уличной скамейке у рабочего общежития, какой-то студент Антон, крестьянский сын родом из Быдлово, уже успел вырезать ножичком признание в любви некой, наивной и ни в чем не повинной, горожанке Вере. Он расположил кисти рук на уровне груди и наставил пальцы друг против друга на расстоянии нескольких сантиметров.
– Посмотри, ты видишь что-нибудь между моими пальцами? – спросил он.
– Нет, ничего не вижу.
– А так? Только смотри внимательней, расслабь мысли, не думай ни о чем, только смотри.
Баал Берита начал смещать кисти рук одну относительно другой и разводить их в стороны и сводить почти до соприкосновения. Я последовал его совету и кое-что заметил.
– Знаете, между кончиками пальцев пробегает как бы туман, как бы паутинка. У самих кончиков пальцев она шире, а между ними сужается.
– Молодец, правильно. Это астральная энергия, мои руки работают здесь как приемо-передающие устройства. А теперь попробуй и ты так поделать со своими руками.
Я проделал рекомендуемые мне манипуляции и обнаружил то же самое, возможно даже, эти потоки энергии были более явственно заметны. И я сказал собеседнику об этом.
– Отлично! – воскликнул Баал Берита. – У тебя сильная энергетика, это очень значимый фактор. А теперь посмотри на людей в зале, видишь ли ты кроме них самих еще что-то?
– Нет…
– Хорошо, я дам тебе подсказку: люди – это не только физическая плоть, они имеют еще и астральные и эфирные тела. Особенно хорошо заметна аура над их головами, это – как нимб над головами святых на иконах. Расслабься мысленно, как и в прошлый раз, посмотри сначала на меня, потом на других.
Я опять последовал совету старичка и увидел вокруг его головы едва различимый серый туман, который, как бы, раздваивался на макушке темной осью, образуя два полушария. Потом я перевел бездумный взгляд на людей, стоящих и прохаживающихся в фойе, и заметил то же самое, только в меньшей степени явственности и меньших и, при этом, неодинаковых размеров. Я доложил старичку и об этих своих наблюдениях.
– Превосходно! – резюмировал старик. – Теперь, Коля, ответь мне на такой вопрос: эти ауры ты видишь в цвете или нет?
– Нет, в виде очень прозрачного серебристо-серого тумана.
– Ладно, зачатки астрального зрения у тебя есть, а если ты захочешь развить эти способности, то для этого есть специальная система тренировок. Кстати, я тебе дам адресок одного человечка, он тебя подучит. Но, на данный момент, этих твоих задатков может оказаться недостаточно, поэтому сделаем так: я тебе сейчас дам книжку, ты выбери то, что тебе нужно и запомни или запиши. Я же схожу пока пороюсь в каталоге, а через полчасика вернусь и объясню тебе, если что будет непонятно.
С этими словами, Баал Берита всучил мне заветную книгу, а сам, подпрыгивающей юношеской походкой и прямой, как могильная кость, удалился вглубь коридора. Было довольно странным то, что он не побоялся оставить столь бесценную книгу в руках незнакомца, или он, все же, читал меня, как «Азбуку»?
Я взял в руки «Служебник Дьявола», переплет которой был мягким, серым и ворсистым, как шкура волка, и казался прохладным, будто я взял книгу с нижней полки холодильника. Открыл ее на титульном листе, прочел имя автора, выписанное бардовыми буквами, словно засохшей кровью: ЛЮЦИФУГ РОФОКАЛЬ. Затем старославянским шрифтом было крупно написано название книги, в самом низу листа размещались две строчки: верхняя – «Издательство «Зазеркалье» и чуть ниже, и более мелкими, совсем уж витиеватыми буковками: «Выпущено по заказу и на средства сэра Эдвина Пеструхина-Хэга» Последняя строчка оповещала о месте и годе издания: Париж 1913.
В этой предпоследней строчке была тоже некая странность: ведь Софья тоже имела девичью фамилию Хэг! И пробабка ее, помнится, она говорила, была из какого-то русского княжеского рода. Может, даже и этих самых Пеструхиных. Уж не ее ли это родственник, а то и прямой предок, этот английский дворянин? Что-то много совпадений в какой-то замысловатой цепи Бытия получалось…
Я стал листать книгу. В ней было не так-то и много страниц – она не дотягивала и до сотни, и была напечатана крупным шрифтом с большими межстрочными интервалами. Поэтому бегло я просмотрел ее довольно быстро, но конкретно того, что искал – так и не нашел. Там были разные наставления ведьмам и колдунам: как попасть на шабаш ведьм, как приготовить всякие зелья для полета на шабаш, как навести порчу, как превратиться в оборотня, как поклоняться Сатане, как намертво приворожить и прочее, и прочее. Конечно, все это было весьма интересно и необычно, но не было для меня главным. Я еще раз внимательно перелистал книгу, проверил, все ли в ней сохранились страницы, но – увы, нужной темы так не нашел, чем был несказанно разочарован.
Между тем, вечер спешил в библиотеку, заходящее солнце перекрасило белые стены в апельсиновый цвет. Появился и Баал Берита, сел около меня на скамью, не поворачиваясь ко мне, спросил усталым голосом:
– Ты удовлетворен, Коля?
Я с неудовольствием посмотрел на его профиль – его глаза были совершенно обесцвечены заходящим солнцем и казались двумя прозрачными ледышками.
– Товарищ Берита, это, все-таки, не та книга, которую я ищу…
– Нет, та, именно та! – снисходительно улыбнулся старик. – Обряд вызова Дьявола и текст Договора с Ним находятся прямо на центральном развороте. Открой!
Я открыл в том месте, где указал мне старик.
– Ну вот, смотрите, – сказал я Баал Берите, – на левой странице «Вызов покойника на кладбище», на правой – «Обретение оккультной силы с помощью Мертвой Воды».
– Коля, ты когда-нибудь видел радиоактивные лучи или слышал ультразвук?
– Ну, человек это не может, только приборам доступно.
– То есть, оттого, что наши органы чувств ограничены и не могут что-то воспринять, это не значит, что тех вещей, которых мы не можем увидеть или пощупать – не существует. Они есть, но не доступны нашим чувствам. Так и здесь. Посмотри на разворот астральным зрением, как я тебя учил, и ты найдешь желаемое. В астрале видится истинный мир, как он есть, а не его жалкое подобие, которое доступно человеческому глазу. Сравню так: обычным зрением мы видим семечко, а астральным – подсолнух. Понимаешь меня? – Баал Берита коснулся моей кисти своею – холодной и жесткой, как поднятая со снега наждачка. А его безымянный палец блеснул золотой печаткой с изображением козьей морды.
– Угу…
Я уставился на разворот «Служебника», все более внутренне отключаясь от окружающего и сам, как бы, растворяясь в оном.
– Что теперь видишь, Коля? – голос Баал Бериты, казалось, теперь доносился откуда-то из замогильного далека. – Такого же белого цвета страницы на развороте, как и остальные?
– Нет. Вижу, чуть ли не всю книгу насквозь, а каждый ее лист, если его рассматривать отдельно, и с той и с другой стороны, будто листочки сделаны из прозрачной кальки. Но все это очень нечетко, как в мутной воде. Также вижу, что левая страница, вроде красноватого цвета, а правая – темная какая-то.
– Правильно! Левая страница – алая, а правая – черная.
– А буквы какие? Буквы видишь?
– Буквы, вроде, все те же…
– А теперь вглядись между строк на развороте, что там видно?
– О, да! – воскликнул я с изумлением. – Там идут какие-то еще строчки, какой-то золотистой вязью писанные, но очень неразборчиво, все сливается.
– Это и есть те строчки, которые ты ищешь! Но астральное зрение твое пока слабо, не развито. Придется тебе помочь.
С этими словами старик водрузил мне на голову какой-то металлический обруч. С этого момента мои ощущения начали радикально меняться.
– Вот теперь все в порядке, ты попал в астральный мир, – напутствовал меня старик.
В межбровье у меня что-то как будто взорвалось, и с этого момента начинало происходить, как мне подумалось, раздвоение личности. Я увидел самого себя, как бы, со стороны, словно посторонний наблюдатель, сидящего рядом со стариком и склонившегося над книгой.
И все мироощущение резко поменялось. Я видел все не так, как обычно глазами – строго направленно, а сразу одновременно всё – всё, что меня окружало. Причем каждую вещь я видел со всех сторон. Например, если это была пуговица, то я видел и ее лицевую сторону и оборотную, если это были мои туфли, то я видел их сверху и, одновременно, снизу их подошвы. Человека я обозревал и со спины и спереди, мало того, я видел все его внутренние органы, словно тело просвечивалось рентгеном, читал его мысли, принимающие живые образы и разлетающиеся от человека в разные стороны и подлетающие к нему чужие, словно невообразимые птицы.
И, вообще, дуалистический мир, в который я попал, оставался похожим на наш привычный в пределах лишь нескольких метров от меня. А далее он превращался в неузнаваемый. Он был полон каких-то посторонних сущностей, похожих на маленьких дракончиков, морских коньков и прочих невиданных существ различной плотности, размеров и формы. Неживое тут представлялось живым, думающим, со своими мыслями и прочим. Фойе библиотеки хранило память и мысли тысяч людей, которые когда-то ходили здесь. Они были видны и ощутимы. О геометрических формах и времени здесь трудно говорить и описывать обычным языком, это все невозможно, для сего, в этом астральном пространстве, надо побывать самому в моем состоянии.
– Не увлекайся посторонним, Коля. У тебя не так уж и много времени, слишком долго здесь без специальной подготовки находиться нельзя. Можешь не вернуться вообще назад, и тогда тебя отсюда отправят прямехонько в психушку. Прочти и запомни лишь «Заклинание Вызова» и «Договор» – я знаю, память у тебя хорошая, – услышал я голос Баал Бериты, словно откуда-то из-за стены бормотал телевизор.
Я мгновенно переключился на волшебные строчки, которые плясали огненными, словно неоновыми буковками, и они врезались мне в память неожиданно крепко, будто уже были в моей голове с тех пор, когда я родился.
– Пора! – с этим восклицанием, Баал Берита снял с меня обруч.
Я отходил несколько минут, возвращаясь в обычное состояние, словно после глубокого сна. Старик, терпеливо и молча, все это время сидел около меня. Наконец, я смог говорить:
– Товарищ Берита, а в этом сеансе, ну, вызова Люцифуга, есть один нюанс такой: там надо наступить на икону, повесить на себя перевернутый крест и еще несколько моментов, которые попирают веру во Христа. Надо ли мне все это делать, коли я некрещеный?
– Ну, если некрещеный – то не обязательно.
– И вот еще что: мне понадобятся там разные свечи, воскурения, козлиная моча и прочее. Я все это достану. Но в сеансе вызова, для выхода в астрал, рекомендуется надеть на голову – Диадему Иуды. Это, наверное, обруч, который вы надевали сейчас на меня?
– Да.
– А почему ее так называют, она что – на самом деле принадлежала Иуде?
– Говорят, что да. Христос возложил ее на голову апостола, когда брал его с собой показать Рай и Ад.
– А в Библии об этом пишут?
– Нет, то Евангелие, где повествуется об этом, не вошло в число четырех, избранных Императором Константином для народов Империи.
– Ну, я в тонкостях религии и истории слабоват, все равно ничего не знаю. А откуда она у Вас?
– Взял по случаю у одного коллекционера…
– И она, в самом деле, настоящая!? – с недоверием спросил я.
– Такая же настоящая, как и Копье Судьбы, – невозмутимо ответил собеседник
– Могу я на нее взглянуть повнимательнее? Ведь на базаре такую диадему не купишь.
– Пожалуйста…
Старик передал мне обруч. Ничего особенного в нем не было. Обычная железяка, вышарканная до блеска, видимо, от частого употребления, склепанная на тыльной стороне двумя заклепками, зачищенных заподлицо. На лобной части ее, выгравирован треугольник, внутри которого находился человеческий глаз. По обе стороны треугольника нанесены две руны – простые и легко запоминающиеся.
– Так его можно сделать из простого железа, которым бондари оковывают бочки? – спросил я, возвращая железяку. – У меня есть знакомый парень, Димка Печатников, он чеканщик, замастырит, поди, мне такую штуковину.
– Конечно, с виду диадема обычна, как обычны колесо или шарикоподшипник. Только сколько тысячелетий понадобилось, чтобы изобрести колесо? Диадема проста, как и все гениальное. Но самому тебе ее не создать, даже, если ты найдешь подходящего коваля.
– Почему?
– Здесь нужен металл и мастер – особый! – писарь сделал ударение на последнем слове и как-то странно посмотрел на меня. – Но ты можешь взять ее взаймы. Нет, не сейчас, без разрешения хозяина я тебе Диадему дать не могу, ведь я ее тоже взял на время. Но я тебе дам тут одну наводку с инструкцией, там все прописано: когда, где и как её получить… у коллекционера. Конечно, в этом деле без сложностей не обойтись, но если ты твердо решил добиться своей цели, то они тебя не испугают.
Баал Берита вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный в несколько раз лист старой пожелтевшей бумаги, похожей на оберточную, и передал мне. Его я, не глядя, положил в свой портфель.
– А если я не получу Диадему, тогда что?
– Получишь, обязательно получишь! Но для успокоения твоей души, вот тебе один адресок, который я тебе обещал. Так, на всякий случай, обратись туда, если что. Там тебя проинструктируют, – писарь, словно фокусник, не глядя, вытащил из другого кармана еще одну бумаженцию, гораздо меньших размеров, чем предыдущая – казалось, он весь был нашпигован этими листочками. – Правда, там процесс подготовки долгий, можешь к сроку не успеть, одна надежда – на твои природные способности.
– Ну, спасибо вам за помощь, товарищ Берита!
Я напоследок еще раз пролистал книгу и остановил взгляд на последней ее странице. Там, в самом ее низу был обозначен тираж – 39 штук – и еще одна надпись: «Редактор и составитель г-н Баал-берита».
– Так это вы?! – вскинул я на собеседника изумленные глаза, будто увидел перед собой историческую личность, значением никак не меньшим, нежели, некогда заблудившийся в лесных дебрях, Иван Сусанин.
Старик только скромно кивнул:
– Да – я, ваш покорный слуга, милостивый государь…
Если предположить, что ему сейчас лет семьдесят пять, то, выходит, он составлял и редактировал ее в таком же примерно возрасте, в каком пребывал я сейчас. Откуда в эти годы он получил такие знания, и не просто знания – а чистой воды тайны!? Нет, точно, ему никак не меньше ста лет!
Пока я в замешательстве таращил на него глаза, старик бережно, как грудного ребенка, взял из моих рук книгу и сказал, глянув на меня глазами душевнобольного:
– Ну вот, Коля, теперь ты все знаешь. Только, прежде чем приступить к делу, хорошенько подумай. Ведь Договор, милый мой, тебе придется подписывать собственной кровью. То есть, ты будешь нести ответственность за взятые на себя обязательства своей жизнью, синонимом которой и является кровь. Это означает, что в качестве залога своих обязательств ты передаешь право на свою жизнь другой стороне. А через двадцать лет – и бессмертную душу, и навечно станешь рабом Сатаны. Стоит ли твоя цель того? Так ли уж тебе это и надо? Готов ли ты не только к телесной, но к страшной духовной смерти?
Его слова на миг сжали мое сердце, словно оно, как беззащитная синичка, затрепыхалась живой игрушкой в когтистых лапах сытой кошки. Но я быстро овладел собой и потопил страх в грубой усмешке:
– Я уже все продумал и все решил…
Впереди грезилось двадцать лет счастливой и беззаботной жизни с красавицей-певицой, богатой и умной женщиной, завораживающей мечтой любого мужчины. Двадцать лет! Целая жизнь. А потом… потом – будь что будет.
Так я тогда думал. Наивная молодость! Поезд времени беспощаден и неостановим. Не успеешь на нем отбыть от остановки «Двадцать лет», как впереди за окном уже маячит следующая: «Сорок…», а за ней недалече и последняя. И все…
Но только в двадцать лет бросаются на амбразуры Александры Матросовы, а в сорок те, на которых тогда не хватило этих самых амбразур, предпочитают сидеть по штабам, подальше от линии фронта. А на новые амбразуры ложатся другие Матросовы, другие бесшабашные мальчики…
– Ну, что ж, Коля, я тебя предупредил. Тогда до скорого… – Баал-берита, так теперь правильно читалось его имя, хотя на слух оно и не изменилось, встал и, не подав руки, а только потрепав меня дружески по вихрам, собрался, было, уйти, как приостановился на мгновение и добавил: – Да, Коля, ты вот что, заруби себе на носу: ты пока Договор не заключишь, чтоб никому ни слова про эти новые наши дела, иначе все испортишь. А после, ты уже и сам никому не захочешь ничего говорить. И обязательно водички мертвой испей, это будет твоей защитой, да захвати атаме, не забудь, – уходя, бросил Баал-берита, и скрылся в лабиринтах коридоров.
Я не успел его спросить: какой такой мертвой водички и от кого она меня защитит? И что это за «атаме» такое, и где его прихватить? Но решил, что в бумажках все прописано, да к тому же, искать Баал-бериту, по всей громаде библиотечных залов и закутков, у меня не было времени – через час у меня в институте была назначена пересдача зачета. И я, в крайнем замешательстве, поплелся в раздевалку.
Глава VI
– А что это за зрение? – недовольно буркнул я, полагая, что Баал Берита ищет предлог, чтобы не давать мне заветную книгу.
Старичок положил книжки на лавку, на которой, словно на обычной уличной скамейке у рабочего общежития, какой-то студент Антон, крестьянский сын родом из Быдлово, уже успел вырезать ножичком признание в любви некой, наивной и ни в чем не повинной, горожанке Вере. Он расположил кисти рук на уровне груди и наставил пальцы друг против друга на расстоянии нескольких сантиметров.
– Посмотри, ты видишь что-нибудь между моими пальцами? – спросил он.
– Нет, ничего не вижу.
– А так? Только смотри внимательней, расслабь мысли, не думай ни о чем, только смотри.
Баал Берита начал смещать кисти рук одну относительно другой и разводить их в стороны и сводить почти до соприкосновения. Я последовал его совету и кое-что заметил.
– Знаете, между кончиками пальцев пробегает как бы туман, как бы паутинка. У самих кончиков пальцев она шире, а между ними сужается.
– Молодец, правильно. Это астральная энергия, мои руки работают здесь как приемо-передающие устройства. А теперь попробуй и ты так поделать со своими руками.
Я проделал рекомендуемые мне манипуляции и обнаружил то же самое, возможно даже, эти потоки энергии были более явственно заметны. И я сказал собеседнику об этом.
– Отлично! – воскликнул Баал Берита. – У тебя сильная энергетика, это очень значимый фактор. А теперь посмотри на людей в зале, видишь ли ты кроме них самих еще что-то?
– Нет…
– Хорошо, я дам тебе подсказку: люди – это не только физическая плоть, они имеют еще и астральные и эфирные тела. Особенно хорошо заметна аура над их головами, это – как нимб над головами святых на иконах. Расслабься мысленно, как и в прошлый раз, посмотри сначала на меня, потом на других.
Я опять последовал совету старичка и увидел вокруг его головы едва различимый серый туман, который, как бы, раздваивался на макушке темной осью, образуя два полушария. Потом я перевел бездумный взгляд на людей, стоящих и прохаживающихся в фойе, и заметил то же самое, только в меньшей степени явственности и меньших и, при этом, неодинаковых размеров. Я доложил старичку и об этих своих наблюдениях.
– Превосходно! – резюмировал старик. – Теперь, Коля, ответь мне на такой вопрос: эти ауры ты видишь в цвете или нет?
– Нет, в виде очень прозрачного серебристо-серого тумана.
– Ладно, зачатки астрального зрения у тебя есть, а если ты захочешь развить эти способности, то для этого есть специальная система тренировок. Кстати, я тебе дам адресок одного человечка, он тебя подучит. Но, на данный момент, этих твоих задатков может оказаться недостаточно, поэтому сделаем так: я тебе сейчас дам книжку, ты выбери то, что тебе нужно и запомни или запиши. Я же схожу пока пороюсь в каталоге, а через полчасика вернусь и объясню тебе, если что будет непонятно.
С этими словами, Баал Берита всучил мне заветную книгу, а сам, подпрыгивающей юношеской походкой и прямой, как могильная кость, удалился вглубь коридора. Было довольно странным то, что он не побоялся оставить столь бесценную книгу в руках незнакомца, или он, все же, читал меня, как «Азбуку»?
Я взял в руки «Служебник Дьявола», переплет которой был мягким, серым и ворсистым, как шкура волка, и казался прохладным, будто я взял книгу с нижней полки холодильника. Открыл ее на титульном листе, прочел имя автора, выписанное бардовыми буквами, словно засохшей кровью: ЛЮЦИФУГ РОФОКАЛЬ. Затем старославянским шрифтом было крупно написано название книги, в самом низу листа размещались две строчки: верхняя – «Издательство «Зазеркалье» и чуть ниже, и более мелкими, совсем уж витиеватыми буковками: «Выпущено по заказу и на средства сэра Эдвина Пеструхина-Хэга» Последняя строчка оповещала о месте и годе издания: Париж 1913.
В этой предпоследней строчке была тоже некая странность: ведь Софья тоже имела девичью фамилию Хэг! И пробабка ее, помнится, она говорила, была из какого-то русского княжеского рода. Может, даже и этих самых Пеструхиных. Уж не ее ли это родственник, а то и прямой предок, этот английский дворянин? Что-то много совпадений в какой-то замысловатой цепи Бытия получалось…
Я стал листать книгу. В ней было не так-то и много страниц – она не дотягивала и до сотни, и была напечатана крупным шрифтом с большими межстрочными интервалами. Поэтому бегло я просмотрел ее довольно быстро, но конкретно того, что искал – так и не нашел. Там были разные наставления ведьмам и колдунам: как попасть на шабаш ведьм, как приготовить всякие зелья для полета на шабаш, как навести порчу, как превратиться в оборотня, как поклоняться Сатане, как намертво приворожить и прочее, и прочее. Конечно, все это было весьма интересно и необычно, но не было для меня главным. Я еще раз внимательно перелистал книгу, проверил, все ли в ней сохранились страницы, но – увы, нужной темы так не нашел, чем был несказанно разочарован.
Между тем, вечер спешил в библиотеку, заходящее солнце перекрасило белые стены в апельсиновый цвет. Появился и Баал Берита, сел около меня на скамью, не поворачиваясь ко мне, спросил усталым голосом:
– Ты удовлетворен, Коля?
Я с неудовольствием посмотрел на его профиль – его глаза были совершенно обесцвечены заходящим солнцем и казались двумя прозрачными ледышками.
– Товарищ Берита, это, все-таки, не та книга, которую я ищу…
– Нет, та, именно та! – снисходительно улыбнулся старик. – Обряд вызова Дьявола и текст Договора с Ним находятся прямо на центральном развороте. Открой!
Я открыл в том месте, где указал мне старик.
– Ну вот, смотрите, – сказал я Баал Берите, – на левой странице «Вызов покойника на кладбище», на правой – «Обретение оккультной силы с помощью Мертвой Воды».
– Коля, ты когда-нибудь видел радиоактивные лучи или слышал ультразвук?
– Ну, человек это не может, только приборам доступно.
– То есть, оттого, что наши органы чувств ограничены и не могут что-то воспринять, это не значит, что тех вещей, которых мы не можем увидеть или пощупать – не существует. Они есть, но не доступны нашим чувствам. Так и здесь. Посмотри на разворот астральным зрением, как я тебя учил, и ты найдешь желаемое. В астрале видится истинный мир, как он есть, а не его жалкое подобие, которое доступно человеческому глазу. Сравню так: обычным зрением мы видим семечко, а астральным – подсолнух. Понимаешь меня? – Баал Берита коснулся моей кисти своею – холодной и жесткой, как поднятая со снега наждачка. А его безымянный палец блеснул золотой печаткой с изображением козьей морды.
– Угу…
Я уставился на разворот «Служебника», все более внутренне отключаясь от окружающего и сам, как бы, растворяясь в оном.
– Что теперь видишь, Коля? – голос Баал Бериты, казалось, теперь доносился откуда-то из замогильного далека. – Такого же белого цвета страницы на развороте, как и остальные?
– Нет. Вижу, чуть ли не всю книгу насквозь, а каждый ее лист, если его рассматривать отдельно, и с той и с другой стороны, будто листочки сделаны из прозрачной кальки. Но все это очень нечетко, как в мутной воде. Также вижу, что левая страница, вроде красноватого цвета, а правая – темная какая-то.
– Правильно! Левая страница – алая, а правая – черная.
– А буквы какие? Буквы видишь?
– Буквы, вроде, все те же…
– А теперь вглядись между строк на развороте, что там видно?
– О, да! – воскликнул я с изумлением. – Там идут какие-то еще строчки, какой-то золотистой вязью писанные, но очень неразборчиво, все сливается.
– Это и есть те строчки, которые ты ищешь! Но астральное зрение твое пока слабо, не развито. Придется тебе помочь.
С этими словами старик водрузил мне на голову какой-то металлический обруч. С этого момента мои ощущения начали радикально меняться.
– Вот теперь все в порядке, ты попал в астральный мир, – напутствовал меня старик.
В межбровье у меня что-то как будто взорвалось, и с этого момента начинало происходить, как мне подумалось, раздвоение личности. Я увидел самого себя, как бы, со стороны, словно посторонний наблюдатель, сидящего рядом со стариком и склонившегося над книгой.
И все мироощущение резко поменялось. Я видел все не так, как обычно глазами – строго направленно, а сразу одновременно всё – всё, что меня окружало. Причем каждую вещь я видел со всех сторон. Например, если это была пуговица, то я видел и ее лицевую сторону и оборотную, если это были мои туфли, то я видел их сверху и, одновременно, снизу их подошвы. Человека я обозревал и со спины и спереди, мало того, я видел все его внутренние органы, словно тело просвечивалось рентгеном, читал его мысли, принимающие живые образы и разлетающиеся от человека в разные стороны и подлетающие к нему чужие, словно невообразимые птицы.
И, вообще, дуалистический мир, в который я попал, оставался похожим на наш привычный в пределах лишь нескольких метров от меня. А далее он превращался в неузнаваемый. Он был полон каких-то посторонних сущностей, похожих на маленьких дракончиков, морских коньков и прочих невиданных существ различной плотности, размеров и формы. Неживое тут представлялось живым, думающим, со своими мыслями и прочим. Фойе библиотеки хранило память и мысли тысяч людей, которые когда-то ходили здесь. Они были видны и ощутимы. О геометрических формах и времени здесь трудно говорить и описывать обычным языком, это все невозможно, для сего, в этом астральном пространстве, надо побывать самому в моем состоянии.
– Не увлекайся посторонним, Коля. У тебя не так уж и много времени, слишком долго здесь без специальной подготовки находиться нельзя. Можешь не вернуться вообще назад, и тогда тебя отсюда отправят прямехонько в психушку. Прочти и запомни лишь «Заклинание Вызова» и «Договор» – я знаю, память у тебя хорошая, – услышал я голос Баал Бериты, словно откуда-то из-за стены бормотал телевизор.
Я мгновенно переключился на волшебные строчки, которые плясали огненными, словно неоновыми буковками, и они врезались мне в память неожиданно крепко, будто уже были в моей голове с тех пор, когда я родился.
– Пора! – с этим восклицанием, Баал Берита снял с меня обруч.
Я отходил несколько минут, возвращаясь в обычное состояние, словно после глубокого сна. Старик, терпеливо и молча, все это время сидел около меня. Наконец, я смог говорить:
– Товарищ Берита, а в этом сеансе, ну, вызова Люцифуга, есть один нюанс такой: там надо наступить на икону, повесить на себя перевернутый крест и еще несколько моментов, которые попирают веру во Христа. Надо ли мне все это делать, коли я некрещеный?
– Ну, если некрещеный – то не обязательно.
– И вот еще что: мне понадобятся там разные свечи, воскурения, козлиная моча и прочее. Я все это достану. Но в сеансе вызова, для выхода в астрал, рекомендуется надеть на голову – Диадему Иуды. Это, наверное, обруч, который вы надевали сейчас на меня?
– Да.
– А почему ее так называют, она что – на самом деле принадлежала Иуде?
– Говорят, что да. Христос возложил ее на голову апостола, когда брал его с собой показать Рай и Ад.
– А в Библии об этом пишут?
– Нет, то Евангелие, где повествуется об этом, не вошло в число четырех, избранных Императором Константином для народов Империи.
– Ну, я в тонкостях религии и истории слабоват, все равно ничего не знаю. А откуда она у Вас?
– Взял по случаю у одного коллекционера…
– И она, в самом деле, настоящая!? – с недоверием спросил я.
– Такая же настоящая, как и Копье Судьбы, – невозмутимо ответил собеседник
– Могу я на нее взглянуть повнимательнее? Ведь на базаре такую диадему не купишь.
– Пожалуйста…
Старик передал мне обруч. Ничего особенного в нем не было. Обычная железяка, вышарканная до блеска, видимо, от частого употребления, склепанная на тыльной стороне двумя заклепками, зачищенных заподлицо. На лобной части ее, выгравирован треугольник, внутри которого находился человеческий глаз. По обе стороны треугольника нанесены две руны – простые и легко запоминающиеся.
– Так его можно сделать из простого железа, которым бондари оковывают бочки? – спросил я, возвращая железяку. – У меня есть знакомый парень, Димка Печатников, он чеканщик, замастырит, поди, мне такую штуковину.
– Конечно, с виду диадема обычна, как обычны колесо или шарикоподшипник. Только сколько тысячелетий понадобилось, чтобы изобрести колесо? Диадема проста, как и все гениальное. Но самому тебе ее не создать, даже, если ты найдешь подходящего коваля.
– Почему?
– Здесь нужен металл и мастер – особый! – писарь сделал ударение на последнем слове и как-то странно посмотрел на меня. – Но ты можешь взять ее взаймы. Нет, не сейчас, без разрешения хозяина я тебе Диадему дать не могу, ведь я ее тоже взял на время. Но я тебе дам тут одну наводку с инструкцией, там все прописано: когда, где и как её получить… у коллекционера. Конечно, в этом деле без сложностей не обойтись, но если ты твердо решил добиться своей цели, то они тебя не испугают.
Баал Берита вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный в несколько раз лист старой пожелтевшей бумаги, похожей на оберточную, и передал мне. Его я, не глядя, положил в свой портфель.
– А если я не получу Диадему, тогда что?
– Получишь, обязательно получишь! Но для успокоения твоей души, вот тебе один адресок, который я тебе обещал. Так, на всякий случай, обратись туда, если что. Там тебя проинструктируют, – писарь, словно фокусник, не глядя, вытащил из другого кармана еще одну бумаженцию, гораздо меньших размеров, чем предыдущая – казалось, он весь был нашпигован этими листочками. – Правда, там процесс подготовки долгий, можешь к сроку не успеть, одна надежда – на твои природные способности.
– Ну, спасибо вам за помощь, товарищ Берита!
Я напоследок еще раз пролистал книгу и остановил взгляд на последней ее странице. Там, в самом ее низу был обозначен тираж – 39 штук – и еще одна надпись: «Редактор и составитель г-н Баал-берита».
– Так это вы?! – вскинул я на собеседника изумленные глаза, будто увидел перед собой историческую личность, значением никак не меньшим, нежели, некогда заблудившийся в лесных дебрях, Иван Сусанин.
Старик только скромно кивнул:
– Да – я, ваш покорный слуга, милостивый государь…
Если предположить, что ему сейчас лет семьдесят пять, то, выходит, он составлял и редактировал ее в таком же примерно возрасте, в каком пребывал я сейчас. Откуда в эти годы он получил такие знания, и не просто знания – а чистой воды тайны!? Нет, точно, ему никак не меньше ста лет!
Пока я в замешательстве таращил на него глаза, старик бережно, как грудного ребенка, взял из моих рук книгу и сказал, глянув на меня глазами душевнобольного:
– Ну вот, Коля, теперь ты все знаешь. Только, прежде чем приступить к делу, хорошенько подумай. Ведь Договор, милый мой, тебе придется подписывать собственной кровью. То есть, ты будешь нести ответственность за взятые на себя обязательства своей жизнью, синонимом которой и является кровь. Это означает, что в качестве залога своих обязательств ты передаешь право на свою жизнь другой стороне. А через двадцать лет – и бессмертную душу, и навечно станешь рабом Сатаны. Стоит ли твоя цель того? Так ли уж тебе это и надо? Готов ли ты не только к телесной, но к страшной духовной смерти?
Его слова на миг сжали мое сердце, словно оно, как беззащитная синичка, затрепыхалась живой игрушкой в когтистых лапах сытой кошки. Но я быстро овладел собой и потопил страх в грубой усмешке:
– Я уже все продумал и все решил…
Впереди грезилось двадцать лет счастливой и беззаботной жизни с красавицей-певицой, богатой и умной женщиной, завораживающей мечтой любого мужчины. Двадцать лет! Целая жизнь. А потом… потом – будь что будет.
Так я тогда думал. Наивная молодость! Поезд времени беспощаден и неостановим. Не успеешь на нем отбыть от остановки «Двадцать лет», как впереди за окном уже маячит следующая: «Сорок…», а за ней недалече и последняя. И все…
Но только в двадцать лет бросаются на амбразуры Александры Матросовы, а в сорок те, на которых тогда не хватило этих самых амбразур, предпочитают сидеть по штабам, подальше от линии фронта. А на новые амбразуры ложатся другие Матросовы, другие бесшабашные мальчики…
– Ну, что ж, Коля, я тебя предупредил. Тогда до скорого… – Баал-берита, так теперь правильно читалось его имя, хотя на слух оно и не изменилось, встал и, не подав руки, а только потрепав меня дружески по вихрам, собрался, было, уйти, как приостановился на мгновение и добавил: – Да, Коля, ты вот что, заруби себе на носу: ты пока Договор не заключишь, чтоб никому ни слова про эти новые наши дела, иначе все испортишь. А после, ты уже и сам никому не захочешь ничего говорить. И обязательно водички мертвой испей, это будет твоей защитой, да захвати атаме, не забудь, – уходя, бросил Баал-берита, и скрылся в лабиринтах коридоров.
Я не успел его спросить: какой такой мертвой водички и от кого она меня защитит? И что это за «атаме» такое, и где его прихватить? Но решил, что в бумажках все прописано, да к тому же, искать Баал-бериту, по всей громаде библиотечных залов и закутков, у меня не было времени – через час у меня в институте была назначена пересдача зачета. И я, в крайнем замешательстве, поплелся в раздевалку.
Глава VI
Бумаги от писаря
Домой из института я вернулся уже в сумерках. Мама как раз варила вареники, и мне сначала пришлось поужинать. Она села напротив меня и, подперев голову рукой, смотрела, как я ем – вкусно ли сготовила, нравится ли мне? Вареники тогда не продавались пачками в магазинах, в каждой семье их делали сами. Мама умела. У нее получалось вкусно. Вареники были большие, пузатые – с картошкой, шкварками и жареным луком. И густой, как масло, сметаной, которую она ставила рядом с тарелкой отдельно в пиале.
Как правило, она смотрела на меня молча любящими, черными, как смоль, глазами, в которых плескалась тоска. Как в последний раз, как будто провожает на фронт или туда, откуда не возвращаются. Было в них что-то от южных кровей – цыганских ли, татарских, или ушедших вглубь времен – сарматских. Черные, волнистые волосы, с ранними седыми прядками, зачесаны назад и закручены на затылке в пучок. Прямой греческий нос. Черные брови – галочкой над переносицей. Сильные, усталые, полнеющие руки, крепкое тело женщины, рожденной в деревне, познавшей в детстве и девичестве ее тяжкий колхозный труд за пустые галочки трудодней.
Я же при этом сосредоточенно ел, обычно, не поднимая глаз, чтобы не встретиться с ее глазами. Чем я мог ответить на ее взгляд? Да, я постепенно уходил от нее, уходил от своих родителей. Крылья уже пробно машут, они наливаются силой, и скоро-скоро вороненок вылетит из гнезда, куда больше никогда не вернется. Нет не в дом – в гнездо, в свою семью. Это она чувствовала, чувствовал и я. Конечно, мы будем видеться, может, даже я еще и жить буду здесь долго. Но я буду уже не ее, кто-то другой предъявит на меня права.
Ах, как мне не хватает этих любящих глаз сейчас, через ушедшие десятилетия! Стонет душа …
Я отставил пустую тарелку.
– Спасибо мама, так вкусно! – я впервые, за весь ужин поднял на нее виноватые глаза.
– Подожди, – придержала меня мама, положив свою ласковую ладонь поверх моей руки. – Тебе плохо? Ты осунулся весь. С девушкой своей поссорился? – уже и по ночам приходить не стал, вовремя домой возвращаешься.
– Да куда ей девушке деваться-то? Нет, мама, просто учебу подзапустил, надо позаниматься, подтянуться малость.
– А, вот это правильно, сыночек, иди давай, занимайся. Дай я тебя поцелую, вот так, маленький мой! – она встала и поцеловала «маленького» в темя, после чего я смог спокойно уйти, зная, что сделал маме приятное, позволив себя поцеловать, как в детстве, а не отстраниться, вроде как давно уже взрослому парню и никакому тебе не маменькиному сынку.
На пути в свою комнату мне пришлось пройти и мимо отца. Он сидел на диване из кожзама в одних трусах и майке, еще крепкий мужчина, но уже с выпирающим животом и покрывающийся подкожным жирком, в который постепенно, с возрастом, перекочевывают мышцы тела. Перед ним стояла табуретка с бутылкой «Ессентуков» и граненым стаканом. Он пожирал глазами телевизор, подавшись всем корпусом вперед, и что-то там сам себе комментировал – шел хоккей. Играли его любимая «Сибирь» и Московский «Спартак».
– Ну, куда ты бросаешь, хрен моржовый? Низом надо, низом, етит твою! Эх, Жора-Жора, руки тебе пооторвать надо – такой момент не использовать! – кричал отец нападающему «Сибири» Георгию Углову, очевидно, полагая, что тот без его советов обойтись никак не может.
Заметив меня, он привстал и схватил меня за руку:
– Садись, сынок, садись, поболеем. «Сибирь» со «Спартаком» рубятся. Два – ноль – мы впереди!
– Некогда, папа, учеба замучила, готовиться надо, – высвободил я свою руку.
– А, это другое дело, это профессионально, это правильно. Делу время, потехе час! Иди, учись. Молодец, сынок! Туго знаешь свое дело.
Сказать так, что я намерен сейчас заниматься – был единственный способ отвязаться от него в данной ситуации, хотя матчи с участием родной команды я всегда посмотреть был не прочь. А ему в таком случае обязательно была нужна компашка из тех, кто в хоккее понимает какой-то толк. Мама, в нашей семье, для этого дела не годилась. Оставался один я, но мне нужно учиться, так нам завещал дедушка Ленин. В итоге, отец отпустил меня восвояси и опять ушел в свой телевизор.
Я открыл дверь в свою комнату. За спиной раздалось клацанье стекла – отец наливал себе водички из бутылки, приводя в порядок перевозбудившуюся нервную систему и, одновременно, наставляя нашего нападающего Самохвалова, сделавшего какой-то неправильный финт своей клюшкой.
Расположившись у себя в комнате за столом, я открыл портфель и достал бумаженции, полученные мною от Баал-бериты. Одна из них поменьше – касалась некоего Цымбалюка Александра Петровича. Другая же выглядела довольно большой простынкой – примерно формата А3. На ней оказалась подробная схема Клещихинского кладбища и написанный под схемой, почему-то печатными буквами, текст, больше напоминающий по стилю инструкцию.
В «инструкции» сообщалось, что мне надлежит в полночь, причем обязательно одному и обязательно в полнолуние, которое по календарю настанет через три дня, явиться на кладбище и найти захоронение № 6 на квартале с таким же номером. Там мне вручат диадему и атаме. Что такое «атаме» – я тогда не знал, но в «Служебнике», при вызове Дьявола, этот предмет упоминался – жаль, что я не успел спросить об этом Баал-бериту – но я понимал, что для моего действа – это нужная вещь. Затем, с полученной Диадемой Иуды, следует пройти на прикладбищенское озерцо в сектор, отмеченный на карте, опять же под номером шесть, и там опустить ее не менее чем на десять минут в воду и, тем самым, зарядить Диадему энергией мертвой воды.
Мертвая вода, как было написано в бумаге, образуется с появлением первой звезды и наращивает свою мощь к полнолунию и сохраняет силу до угасания последней звезды. Она придаст нужные качества Диадеме, которые остаются в ней в течение тринадцати дней. Кроме того, для защиты от потусторонних, негативных сил, при проведении ритуала вызова Дьявола, желательно и самому испить несколько глотков этой самой воды.
Ниже я привожу некоторые выдержки из этой «инструкции», которые, милый читатель, помогут тебе прояснить ситуацию самому, поскольку лично мне многое осталось неясным. Кстати эти строки, насколько я помнил, полностью совпадали с тем, что я прочел, хоть и не слишком внимательно, в «Служебнике Дьявола»:
«…Мертвая вода может быть не на всех кладбищах, а только особых.
На кладбищах, где есть мертвая вода, энергетический потенциал этой воды находится в глубине кладбищенской земли. Он поднимается на поверхность тогда, когда стемнеет, а точнее, когда на небе загорится первая звезда. И уходит обратно в глубину тогда, когда рассветет настолько, чтобы последняя звезда на небе погасла. Особую силу мертвая вода имеет при полной луне.
В любом случае, энергетический потенциал мертвой воды может быть только на тех кладбищах, где есть естественные водоемы. Такие водоемы обычно хорошо защищаемы иерархами кладбища и редко полностью исчезают или зарастают, за исключением тех случаев, когда они бывают намеренно осквернены кем-либо.
В такие водоемы стекает трупный яд из гробов.
Мертвую воду следует использовать для придания защитных свойств амулетам и иным предметам, а также пить после того, когда на небе загорится первая звезда, но еще не погаснет последняя.
Желательно не использовать чаши или другие ритуальные сосуды, так как их энергетика может производить изоляцию воды от водоема…
…Мертвую воду лучше пить прямо из водоема, пригоршнями, зачерпывая воду сложенными вместе ладонями.
…Количество пригоршень, выпитых за один раз, может соответствовать числам силы. И тогда сила внушения необычного облегчит преобразование энергетического потенциала мертвой воды в свой собственный, и будет способствовать росту мертвой жизни внутри тебя. И тогда она защитит тебя от неподконтрольных сил Тьмы, если ты не будешь сам выступать против них. Начинать лучше всего с шести пригоршень.
Как правило, она смотрела на меня молча любящими, черными, как смоль, глазами, в которых плескалась тоска. Как в последний раз, как будто провожает на фронт или туда, откуда не возвращаются. Было в них что-то от южных кровей – цыганских ли, татарских, или ушедших вглубь времен – сарматских. Черные, волнистые волосы, с ранними седыми прядками, зачесаны назад и закручены на затылке в пучок. Прямой греческий нос. Черные брови – галочкой над переносицей. Сильные, усталые, полнеющие руки, крепкое тело женщины, рожденной в деревне, познавшей в детстве и девичестве ее тяжкий колхозный труд за пустые галочки трудодней.
Я же при этом сосредоточенно ел, обычно, не поднимая глаз, чтобы не встретиться с ее глазами. Чем я мог ответить на ее взгляд? Да, я постепенно уходил от нее, уходил от своих родителей. Крылья уже пробно машут, они наливаются силой, и скоро-скоро вороненок вылетит из гнезда, куда больше никогда не вернется. Нет не в дом – в гнездо, в свою семью. Это она чувствовала, чувствовал и я. Конечно, мы будем видеться, может, даже я еще и жить буду здесь долго. Но я буду уже не ее, кто-то другой предъявит на меня права.
Ах, как мне не хватает этих любящих глаз сейчас, через ушедшие десятилетия! Стонет душа …
Я отставил пустую тарелку.
– Спасибо мама, так вкусно! – я впервые, за весь ужин поднял на нее виноватые глаза.
– Подожди, – придержала меня мама, положив свою ласковую ладонь поверх моей руки. – Тебе плохо? Ты осунулся весь. С девушкой своей поссорился? – уже и по ночам приходить не стал, вовремя домой возвращаешься.
– Да куда ей девушке деваться-то? Нет, мама, просто учебу подзапустил, надо позаниматься, подтянуться малость.
– А, вот это правильно, сыночек, иди давай, занимайся. Дай я тебя поцелую, вот так, маленький мой! – она встала и поцеловала «маленького» в темя, после чего я смог спокойно уйти, зная, что сделал маме приятное, позволив себя поцеловать, как в детстве, а не отстраниться, вроде как давно уже взрослому парню и никакому тебе не маменькиному сынку.
На пути в свою комнату мне пришлось пройти и мимо отца. Он сидел на диване из кожзама в одних трусах и майке, еще крепкий мужчина, но уже с выпирающим животом и покрывающийся подкожным жирком, в который постепенно, с возрастом, перекочевывают мышцы тела. Перед ним стояла табуретка с бутылкой «Ессентуков» и граненым стаканом. Он пожирал глазами телевизор, подавшись всем корпусом вперед, и что-то там сам себе комментировал – шел хоккей. Играли его любимая «Сибирь» и Московский «Спартак».
– Ну, куда ты бросаешь, хрен моржовый? Низом надо, низом, етит твою! Эх, Жора-Жора, руки тебе пооторвать надо – такой момент не использовать! – кричал отец нападающему «Сибири» Георгию Углову, очевидно, полагая, что тот без его советов обойтись никак не может.
Заметив меня, он привстал и схватил меня за руку:
– Садись, сынок, садись, поболеем. «Сибирь» со «Спартаком» рубятся. Два – ноль – мы впереди!
– Некогда, папа, учеба замучила, готовиться надо, – высвободил я свою руку.
– А, это другое дело, это профессионально, это правильно. Делу время, потехе час! Иди, учись. Молодец, сынок! Туго знаешь свое дело.
Сказать так, что я намерен сейчас заниматься – был единственный способ отвязаться от него в данной ситуации, хотя матчи с участием родной команды я всегда посмотреть был не прочь. А ему в таком случае обязательно была нужна компашка из тех, кто в хоккее понимает какой-то толк. Мама, в нашей семье, для этого дела не годилась. Оставался один я, но мне нужно учиться, так нам завещал дедушка Ленин. В итоге, отец отпустил меня восвояси и опять ушел в свой телевизор.
Я открыл дверь в свою комнату. За спиной раздалось клацанье стекла – отец наливал себе водички из бутылки, приводя в порядок перевозбудившуюся нервную систему и, одновременно, наставляя нашего нападающего Самохвалова, сделавшего какой-то неправильный финт своей клюшкой.
Расположившись у себя в комнате за столом, я открыл портфель и достал бумаженции, полученные мною от Баал-бериты. Одна из них поменьше – касалась некоего Цымбалюка Александра Петровича. Другая же выглядела довольно большой простынкой – примерно формата А3. На ней оказалась подробная схема Клещихинского кладбища и написанный под схемой, почему-то печатными буквами, текст, больше напоминающий по стилю инструкцию.
В «инструкции» сообщалось, что мне надлежит в полночь, причем обязательно одному и обязательно в полнолуние, которое по календарю настанет через три дня, явиться на кладбище и найти захоронение № 6 на квартале с таким же номером. Там мне вручат диадему и атаме. Что такое «атаме» – я тогда не знал, но в «Служебнике», при вызове Дьявола, этот предмет упоминался – жаль, что я не успел спросить об этом Баал-бериту – но я понимал, что для моего действа – это нужная вещь. Затем, с полученной Диадемой Иуды, следует пройти на прикладбищенское озерцо в сектор, отмеченный на карте, опять же под номером шесть, и там опустить ее не менее чем на десять минут в воду и, тем самым, зарядить Диадему энергией мертвой воды.
Мертвая вода, как было написано в бумаге, образуется с появлением первой звезды и наращивает свою мощь к полнолунию и сохраняет силу до угасания последней звезды. Она придаст нужные качества Диадеме, которые остаются в ней в течение тринадцати дней. Кроме того, для защиты от потусторонних, негативных сил, при проведении ритуала вызова Дьявола, желательно и самому испить несколько глотков этой самой воды.
Ниже я привожу некоторые выдержки из этой «инструкции», которые, милый читатель, помогут тебе прояснить ситуацию самому, поскольку лично мне многое осталось неясным. Кстати эти строки, насколько я помнил, полностью совпадали с тем, что я прочел, хоть и не слишком внимательно, в «Служебнике Дьявола»:
«…Мертвая вода может быть не на всех кладбищах, а только особых.
На кладбищах, где есть мертвая вода, энергетический потенциал этой воды находится в глубине кладбищенской земли. Он поднимается на поверхность тогда, когда стемнеет, а точнее, когда на небе загорится первая звезда. И уходит обратно в глубину тогда, когда рассветет настолько, чтобы последняя звезда на небе погасла. Особую силу мертвая вода имеет при полной луне.
В любом случае, энергетический потенциал мертвой воды может быть только на тех кладбищах, где есть естественные водоемы. Такие водоемы обычно хорошо защищаемы иерархами кладбища и редко полностью исчезают или зарастают, за исключением тех случаев, когда они бывают намеренно осквернены кем-либо.
В такие водоемы стекает трупный яд из гробов.
Мертвую воду следует использовать для придания защитных свойств амулетам и иным предметам, а также пить после того, когда на небе загорится первая звезда, но еще не погаснет последняя.
Желательно не использовать чаши или другие ритуальные сосуды, так как их энергетика может производить изоляцию воды от водоема…
…Мертвую воду лучше пить прямо из водоема, пригоршнями, зачерпывая воду сложенными вместе ладонями.
…Количество пригоршень, выпитых за один раз, может соответствовать числам силы. И тогда сила внушения необычного облегчит преобразование энергетического потенциала мертвой воды в свой собственный, и будет способствовать росту мертвой жизни внутри тебя. И тогда она защитит тебя от неподконтрольных сил Тьмы, если ты не будешь сам выступать против них. Начинать лучше всего с шести пригоршень.