Никольская Наталья. Фото на память

   – Именно поэтому я к вам и решил обратиться, – бегающие глазки незнакомца прервали свое движение и остановились на ее сосредоточенном лице, – я навел о вас справки. На вашем счету нет ни одного нераскрытого дела. Это, согласитесь, внушает доверие…
   – Стараемся, – скромно ответила Вершинина, не сводя глаз с посетителя.
   – И все-таки, я настаиваю на строгой конфиденциальности… – В его голосе усилилась повелительная интонация.
   – Боюсь, что в этом случае я ничем не могу вам помочь, – спокойно констатировала Валандра, допивая кофе, – никто ничего не потерял, если не считать нескольких бесцельно проведенных минут. Вы ведь даже не представились, так что конфиденциальность соблюдена.
   Последняя реплика Вершининой была окрашена насмешливой иронией, но гость ничуть не смутился.
   – Меня зовут Юрий Григорьевич…
   – Фамилия ваша мне известна, – произнесла Вершинина.
   – Тем лучше. – Сухо заметил он.
   – Не могу взять в толк, зачем вы…
   – Представился?
   – Мы с вами ни о чем не договорились. Мои условия остаются прежними.
   – Хорошо. Я согласен. – Как-то устало произнес он. – Но можете ли вы мне обещать, что информация, которую я намерен вам сообщить, не просочится…
   – Могу, – смело ответила Вершинина. Она была по горло сыта лирическими отступлениями тарасовского мэра. Да, именно он, важно закинув ногу на ногу, сидел сейчас перед ней.
   – Я попал в щекотливую ситуацию. Меня шантажируют. – Он на минуту замолчал, как бы собираясь с мыслями. – Несколько дней назад мне позвонила… одна девушка… и предложила за определенную сумму денег купить негативы.
   – Вам так легко дозвониться?
   – Она позвонила мне по прямому телефону, который я даю лишь в исключительных случаях.
   – Это был именно такой случай?
   – Все мы люди… – мэр замялся, – так или иначе, она мне дозвонилась.
   – Что на негативах?
   Юрий Григорьевич поморщился. Ему не нравилась напористость Вершининой. Он привык к другой манере общения с теми, кто непосредственно был или кого он заочно считал своими подчиненными.
   – Об этом потом, – уклончиво сказал он. – Она предложила мне купить пленку за сто тысяч… долларов. Они этого стоят, можете мне поверить! – Юрий Григорьевич вздохнул, – Я договорился с ней о встрече. Но в назначенный срок она не явилась.
   Он растерянно заморгал.
   – Почему?
   – Она погибла.
   – Вы что же, сами должны были с ней встретиться?
   – Нет, конечно. Я поручил это своему помощнику. Передал ему дипломат с деньгами…
   – Так вы знаете эту девушку или нет?
   – Когда она разговаривала со мной по телефону, ее голос показался мне знакомым… Я поручил своим людям добыть максимальное количество информации об одной моей знакомой, голос которой был как две капли похож на голос звонившей мне шантажистки… – Юрий Григорьевич замялся.
   – И что же? – Валандра внимательно посмотрела на его вытянутую физиономию.
   – Скорее всего, это Мария Беспалова.
   – Что с ней случилось?
   – Ее зарезали. – Он едва не поперхнулся, выдавив из себя эту реплику.
   – Вы уверены, что именно эта девушка, я говорю о вашей знакомой, и была той шантажисткой, которая требовала с вас деньги?
   – Да, это она.
   Вершинина работала с людьми и старалась им доверять, но никогда не обольщалась насчет правдивости их высказываний, оценок и показаний. К тому же сидевший перед ней человек, по всей видимости, принадлежал к той категории людей, которые в силу обладания различного рода привилегиями привыкли считать себя и свои суждения непогрешимыми.
   – И потом, я не верю в случайные совпадения. Мария погибла совсем недавно. – После минутной паузы выговорил Юрий Григорьевич.
   – Вы полагаете, что ее смерть связана с… – хотела было предположить Валандра, но мэр перебил ее самым бесцеремонным образом:
   – У нее были эти чертовы негативы. Ее убили из-за них!
   – Значит, кто-то еще охотится за пленкой… – задумчиво проговорила Вершинина, вытягивая из лежащей на столе пачки «Кэмэла» сигарету.
   – Вне всякого сомнения. – Отчеканил Юрий Григорьевич, перекладывая ногу.
   – Кто кроме вас и вашей знакомой знал о существовании негативов?
   – Понятия не имею! – всплеснул руками мэр.
   – Мария, без сомнения, посвятила вас в то, что снято на пленку, так ведь?
   – Естественно, – Юрий Григорьевич отвел глаза.
   – Она сказала вам об этом по телефону?
   – Да.
   – И вы ей поверили?
   – Не сразу, конечно. Я потребовал доказательств.
   – И она вам их предоставила?
   – Она прислала мне одну контрольку, этого оказалось достаточно.
   – Прислала? Куда же?
   – Ну, мы обговорили, как лучше это сделать… – растерялся мэр, – я дал ей адрес моей знакомой…
   – Понятно. – Валандра невозмутимо выпустила в потолок сизое колечко дыма. – Так что же на этих негативах?
   – Как вам сказать… Это довольно деликатный вопрос…
   – Это я понимаю. Иначе зачем бы вам так срочно понадобилась эта пленка? – Не удержалась от усмешки Вершинина.
   – Мне не до смеха! – одернул ее Юрий Григорьевич, меняясь в лице.
   – Мне тоже, – твердо сказала она. Улыбка слетела с ее лица. Она брезгливо поджала губы. – Давайте начистоту! Пока я не узнаю, что на пленке, я ничем не смогу вам помочь.
   Юрий Григоьевич явно не ожидал такой решительной отповеди.
   – Вы могли бы разговаривать немного полюбезней… – обиделся он.
   – Светские беседы и салонные развлечения, простите, – не мое хобби. В начале нашего разговора я сказала вам, что вы можете полностью довериться мне. Доверие клиентов – один из моих императивов. Никаких недомолвок и недоговоренностей! Вы сами должны понимать: чем больше информации – тем лучше. Я не из полиции нравов, и в мою компетенцию не входит моральная оценка поведения моих клиентов. Если меня интересует та или иная подробность, то лишь в качестве дополнительной возможности прояснить ситуацию.
   – Звучит убедительно. – Юрий Григорьевич взмахнул своими подвижными бровями мима и наморщил лоб.
   – Итак, Юрий Григорьевич, что на негативах?
   – Вы – железная леди, Валентина Андреевна, – вымученно улыбнулся он.
   – Приходится, – пожала она плечами, – здесь не институт благородных девиц, – Валандра улыбнулась уголками губ.
   – Не знаю, как так получилось… Я был на одной закрытой вечеринке в компании определенного рода людей…
   – Из криминальных структур? – прямо спросила Валентина Адреевна, гася сигарету в пепельнице и щурясь от поднимающегося дыма.
   – Я этого не знал…
   «Надо же, какой нежный народец нами руководит – прямо-таки в муках корчатся, а некоторых слов выговорить не могут, как ни стараются!»
   – Значит, кто-то проник на эту вечеринку с целью сфотографировать вас в обществе «людей определенного рода», как вы выразились. Сфотографировать, чтобы иметь возможность оказывать на вас давление… – размышляла вслух Валандра. – Сама я не участвовала в подобных мероприятиях, но все-таки мне с трудом верится, что кто-то мог так изловчиться чтобы, не пользуясь благорасположением или опекой кого-нибудь из, так сказать, официально приглашенных, получить доступ на это сборище.
   Валентина Андреевна с удовлетворением отметила про себя гримасу недовольства, появившуюся на лице мэра при слове «сборище», которое она употребила намеренно.
   – Что вы хотите этим сказать? – Юрий Григорьевич сделал вид, что пропустил это слово мимо ушей.
   «Вот и настало время для дипломатии», – иронично прокомментировала Валандра про себя его реакцию.
   – Только то, что человек, сфотографировавший вас, выполнял работу для одного из гостей, а скорее всего для хозяина. Тот специально провел его на эту тусовку.
   – Что?!
   – А вам самому разве не приходило это в голову?
   – Насколько мне известно, там не было нуждающихся…
   – Юрий Григорьевич, шантажировать можно не только из-за денег. Вы занимаете высокий пост. Очевидно, у кого-то возникло желание путем шантажа чего-то от вас добиться. Может быть, припугнуть…
   – Но как тогда негативы попали к девушке? – Юрий Григорьевич вопросительно воззрился на Вершинину.
   – Скорее всего она их просто-напросто украла. И если укравшая и попытавшаяся шантажировать вас девушка и ваша знакомая, которую, как вы сказали, зарезали, – одно и то же лицо, то вероятней всего, что она пострадала именно из-за этой пленки.
   – Наверное, вы правы. – Черные глазки мэра опять беспокойно забегали.
   – Итак, вы хотите, чтобы я нашла для вас эти негативы?
   – Именно.
   – Кто там запечатлен вместе с вами?
   – Шаров.
   – И все?
   – Этого достаточно, чтобы я потерял свое место.
   – Кто такой этот Шаров?
   – Официально он председатель совета директоров компании «Север-Юг».
   – А неофициально?
   – Я сам не знал этого до определенного момента.
   – Не тяните резину, Юрий Григорьевич.
   – В общем, он один из шести главных криминальных авторитетов в нашей губернии, наряду с Трофимовым, Шуруповым и так далее.
   – И вы хотите сказать, что не знали этого? – недоверчиво посмотрела на него Вершинина.
   – Ей Богу, то есть, честное слово, – скороговоркой выпалил мэр, – впрочем, какая теперь разница! – он уныло опустил голову.
   – Действительно, – согласилась с ним Вершинина, – теперь это не имеет значения.

* * *

   – Так где он познакомился с этой Марией Беспаловой? – Алискер отхлебнул чай.
   – Вообще-то она работает в модельном агентстве «Олл старз». – Вершинина сидела в кабинете за столом и курила, – Дыкин приметил ее на какой-то презентации, шепнул несколько слов своим помощникам, и ночью она уже была в его постели.
   – Все так просто?
   – Я тебе говорю только то, что он сам мне сообщил. Наша задача отделить зерна от плевел.
   – Нас просят о помощи, – возмутился Алискер, – и мы же еще должны думать, что из сказанного ими правда, а что нет.
   – Это не так уж сложно, Алискер, тем более, если учитывать то, сколько он обещал нам заплатить.
   – Сколько же, если не секрет?
   – Двадцать тысяч, плюс расходы.
   – Неплохо, – Мамедов допил чай и поставил чашку на стол.
   – Это только пятая часть того, что он собирался выложить за эти негативы.
   Алискер поднялся и начал прохаживаться по кабинету.
   – Вы говорите – Беспалову зарезали?
   – Да. Выясни, где это случилось. Вообще, разузнай о ней поподробнее. Работа, сослуживцы, друзья, родственники.
   – Не могли ее убить те, у кого она украла негативы?
   – Если это так, то наша задача сильно осложнится. Тебе все понятно? – Вершинина оторвала взгляд от бумаг, лежащих на столе и посмотрела на Алискера.
   – Понятно, – Мамедов кивнул.
   – Тогда действуй. Вечером доложишь.

* * *

   Агентство «Олл старз» арендовало несколько комнат в городском Доме офицеров.
   – Молодой человек, вы к кому? – окликнула Мамедова седая бабулька, голова которой едва выглядывала из-за перегородки, отделявшей вахтерскую от холла.
   Десятое мая было нерабочим днем, и вероятность того, что он кого-то застанет на месте, была ничтожно мала, но Алискер решил все-таки зайти в агентство на свой страх и риск.
   – Мне нужно в «Олл старз», – он улыбнулся и подошел к перегородке, – там есть кто-нибудь?
   – Сегодня выходной, – уклончиво ответила старушка и покосилась на щит, где под стеклом висели ключи от кабинетов.
   – Я по личному вопросу, – Мамедов облокотился на стойку и выжидательно посмотрел на вахтершу.
   – Если тебе к Женьке, можешь пройти, – смягчилась она, – он, похоже, там, неугомонный.
   – Спасибо, – Алискер направился к лестнице, – какой этаж?
   – Третий, комната триста шесть, там у него студия, – уважительно произнесла старушка.
   В Доме офицеров было еще холодней, чем на улице. Шаги Алискера гулко отдавались эхом в пустых коридорах. Взбежав по широкой лестнице на третий этаж, Мамедов не без труда нашел большую, метра три в высоту, филенчатую дверь с номером триста шесть и, постучав, толкнул ее.
   В высоком просторном помещении царил творческий беспорядок. Кругом стояли лампы на подставках и софиты, валялись отрезы однотонной и цветной ткани, огромные открытые зонты висели на ширмах и лежали на паркетном полу. Дополняли картину кубы самых разнообразных размеров: от маленьких, величиной десять на десять сантиметров, до огромных, со стороной почти полтора метра.
   – Есть здесь кто? – негромко спросил Мамедов, делая несколько шагов по студии.
   Никто не отозвался.
   «Вышел, что ли, куда?», – подумал Мамедов и увидел, что большая ширма, отгораживающая угол комнаты, как-то странно подрагивает. Мягко ступая, он подошел к ширме и заглянул за нее. Сразу стало ясно, почему она дрожит. Прижав колени к подбородку на куче цветных тряпок лежал молодой парень в светлых, почти белых джинсах и черной рубашке на выпуск. Его темные волосы длинными прядями спадали на лицо. Парня колотило, как в лихорадке, и дрожь его передавалась на ширму, к которой он прислонился.
   «Замерз, бедный», – подумал Мамедов и подошел поближе.
   – Эй, – он потрогал парня за плечо и тут ему все стало ясно.
   От парня разило перегаром, а за его головой валялась порожняя бутылка «Джонни Уолкера». «Неугомонный», как назвала парня вахтерша, похоже валялся здесь со вчерашнего дня, а может, с ночи. «Неужели в одного вылакал? – Мамедов толкнул бутылку носком ботинка, – здесь ведь больше пол-литра!» Алискер пил редко, но мог себе представить состояние парня. «Если его не похмелить – разговора не получится».
   Он вышел из студи, прикрыв за собой дверь, и спустился вниз.
   – Что, нету Женьки? – окликнула его вахтерша.
   – Да там он, работает, – ответил Мамедов, – я сейчас, только куплю чего-нибудь перекусить.
   Ближайший магазин был в нескольких кварталах, и Мамедову пришлось снова садиться за руль «Нивы». Купив «лекарство» и кусок краковской колбасы, через пятнадцать минут он уже снова входил в Дом офицеров. Предусмотрительно спрятав чекушку в нагрудный карман, с колбасой в руке, он миновал вахтершу и поднялся наверх. Нашел стакан на столике в углу, отвинтил пробку и плеснул в него граммов сто пятьдесят.
   – Евгений, – потряс он «больного» за плечо, – подъем.
   – А-а-а, – протянул тот, не открывая глаз.
   – Вставай, тебе говорят.
   – О-о-о, – Женька на секунду перестал дрожать и схватился за голову.
   – Евгений, – он снова потряс его, – доктор приехал, вставай.
   – Ну-у-у, – сделав неимоверное усилие, Женька сел на своем ложе, обхватив колени руками, но глаза его под длинной модельной челкой оставались закрытыми.
   – Кончай мычать, сейчас лечиться будем.
   Евгений приоткрыл один глаз и уставился на Алискера, покачиваясь из стороны в сторону и не переставая трястись всем телом.
   – Ты кто? – наконец произнес он.
   – Сейчас я для тебя доктор, – Алискер поднял стакан с куба, используемого в качестве стола, и протянул его Евгению, – держи.
   – Что это? – Женька недоверчиво посмотрел на стакан, но все же взял его.
   – Пей, не отравишься.
   Сунув нос в стакан, Евгений потянул воздух ноздрями. Волна отвращения прошла по всему его телу, он открыл рот и тяжело задышал.
   – Давай, давай, – подгонял его Алискер, – как говорит Михал Михалыч, водка в малых дозах полезна в любых количествах.
   Наконец, собравшись с силами, Женька поднес стакан ко рту и маленькими глоточками, сморщившись точно печеное яблоко, влил в себя содержимое стакана.
   – Закусывать будешь? – Алискер показал ему колбасу.
   Женька отрицательно покачал головой и поставил пустой стакан на пол рядом с собой. Он еще дрожал, но щеки его порозовели, в глазах появился здоровый блеск, дыхание стало ровнее.
   – Че ж это я вчера так накушался? – спросил он сам себя, – а-а, после вчерашнего салюта зашли сюда вместе с Наташкой и ее новым приятелем. Че ж это они меня здесь бросили, свиньи! Как пить за мой счет, так – пожалуйста, а как домой меня проводить, так нету никого. Ну ничего, попляшут они у меня! Тебя как зовут, друг? – вскинул он на Мамедова свои карие глаза.
   – Алискер.
   – Слушай, – он прищурился, – у тебя очень неординарная внешность, давай я тебя поснимаю.
   – Давай в другой раз, – улыбнулся Мамедов, – а сейчас я бы хотел тебя кое о чем спросить.
   – Спрашивай, о чем разговор, – Евгений развел руками, – я добро не забываю. Давай только еще грамм по сто, а? Потом пойдем перекусим, я угощаю, там можешь спрашивать о чем угодно.
   – Колбасы не хочешь?
   – Нет, нужно чего-нибудь горяченького.

* * *

   – Гора не идет к Магомету – Магомет идет к горе, – на пороге кабинета Вершининой стоял Мещеряков. Его опухшая, помятая физиономия хранила следы вчерашнего праздничного возлияния. – Можно?
   – Чего ты спрашиваешь? – улыбнулась Вершинина. – Входи, конечно!
   – Ты своего престарелого шефа навестить не хочешь – дай, думаю, на огонек зайду. – Мещеряков водрузил свои тучные ягодицы на кожаное сиденье кресла.
   – Я думала, Миша, ты сегодня на работу не выйдешь, еще денек дома потусуешься, – Вершинина лукаво посмотрела на Мещерякова.
   – Да разве Томка даст спокойно посидеть: то это ей нужно сделать, то – другое. Хотела меня на дачу утянуть! Ну уж нет! Пойду-ка, думаю, я лучше на работу. А ты как, Валентина, отпраздновала? В гордом одиночестве? – Михаил Анатольевич хитро сощурил свои и без того похожие на щелочки глаза.
   – Тебе, Миша, как ты говоришь, Тамара Петровна на нервы действует, а мне – твои намеки, догадки да подковырки!
   С Мещеряковым я когда-то работала в органах. Сидели мы на разных этажах, в разных отделах: я – в аналитическом, он – в оперативном. Организовав фирму «Кайзер», он перетянул и меня, вернее, не перетянул, а спас от безработицы. Ведь к тому времени я «осталась на бобах». Из органов пришлось уволиться, и я пребывала в раздумьях: куда пойти, куда податься? А здесь такой случай! «Кайзер» занимался изготовлением стальных дверей и установкой сигнализации. И вот я возглавила службу безопасности при этой фирме.
   У меня не было причин жаловаться на своего шефа, если не считать его постоянного вмешательства в ход проводимых мной расследований и в мою личную жизнь. Мое положение разведенной женщины не давало ему покоя, и он считал себя просто обязанным помогать мне словом и делом. Он выступал в роли мудрого советчика, когда в кабинетных беседах пытался донести до моего сознания, как это разумно и прекрасно – жить парами. Иногда он брал на себя роль легкомысленной свахи, пытаясь свести меня с некоторыми из своих солидных друзей и приятелей.
   – Да ты, Валентина, не кипятись! Я просто так полюбопытствовал, а ты – с места в карьер! Олег-то не приходил?
   – Звонил. – Нехотя ответила Вершинина.
   – И все? – разочарованно произнес Михаил Анатольевич.
   – В гости набивался. Но у меня были другие планы.
   – Правда? Все-то ты от меня скрываешь! Могла бы и поделиться хоть раз со своим старым другом!
   – Он, естественно, не меня хотел увидеть, а Максима.
   – А как он с Мариной своей поживает? Доволен?
   – Меня это не интересует. Главное – чтоб о сыне почаще вспоминал. Материальная сторона меня не волнует, просто чтоб не забывал, что у него сын подрастает, внимание ему оказывал. Максим его любит!
   – Это понятно, – Мещеряков закурил, – а кто этот твой новый на «ауди»?
   – Ну, шагу не шагнешь, чтобы кто-нибудь не узнал! Приятель. Ты удовлетворен?
   – Удовлетворен. – С обидой произнес Мещеряков. – Ладно, не хочешь о личном, – потер он свой тройной подбородок, – расскажи че у тебя на работе новенького.
   – Расследование начинаю, Миша…
   – А я почему об этом не знаю?
   – Не успела доложить – праздник был. – Усмехнулась Валандра.
   – Когда ж ты успела клиента-то подцепить? – хитро прищурился Мещеряков.
   – Он сюда позвонил, а потом ко мне домой подъехал, – не моргнув глазом, сказала Вершинина.