Николсон Уильям. Последнее пророчество

   Я вижу тебя.
   Где? Где ты?
   Бомен завертел головой, ища сестру.
   В зеленой с золотом карете, вместе с невестой. Скоро мы покажемся.
   Теперь глаза Бомена смотрели прямо на Кестрель. Однако он ничего не мог рассмотреть сквозь затянутое марлей окно.
   Началось официальное представление. Пришло время появления невесты. Рядом с каретой послышались шаги.
   — Опусти вуаль, детка, — пробормотала Ланки.
   Дверь открылась снаружи. Великий визирь провозгласил:
   — Йодилла Сихараси, Жемчужина Совершенства, Сияние Востока и Услада Миллионов Глаз!
   В сопровождении Ланки и Кестрель Сирей вышла из кареты. Кесс тут же почувствовала взгляд Бомена. Глаза ее были обращены к земле, девушка с кротким видом следовала за Йодиллой, как и надлежит хорошей служанке.
   Когда Сирей подошла к отцу, Йоханна взял ее руку и крепко сжал. Теперь, когда этот представительный юный жених явился посмотреть на принцессу, Йоханна обнаружил, что ему совершенно не хочется отпускать свою дочурку.
   — Начинайте, ваше великолепие, — прошептал Барзан.
   — Ах да, — вздохнул Йоханна.
   Он поднял голову и обратился к своему будущему зятю:
   — Я представляю мою возлюбленную дочь. Да обретет она расположение в ваших глазах.
   Ортиз посмотрел на Йодиллу. Ему не говорили, что невеста будет скрыта под вуалью. Конечно же, эта свадьба — деловой союз, а не любовное приключение. И все равно Ортиз чувствовал, что его надули, не позволив увидеть лицо принцессы.
   — Моя госпожа, — произнес он с низким поклоном. Последовало молчание.
   — Таков наш обычай, — поспешил вмешаться великий визирь, чтобы избежать неловкости, — невеста не может разговаривать с женихом, пока не состоится свадьба.
   — А, — произнес Ортиз, чувствуя себя еще более обманутым.
   — Первыми словами, которые она скажет вам, будут слова, делающие ее вашей женой.
   — А, — снова повторил Ортиз.
   Он слегка смутился и, чтобы скрыть это, нахмурился и огляделся по сторонам. И вдруг увидел Кестрель. Юная служанка Йодиллы, как решил Ортиз, стояла прямо за принцессой, глаза скромно опущены вниз, на голове нет вуали. С первого взгляда полководцу показалось, что он уже видел это юное женское лицо. Он порылся в памяти, гадая, где раньше мог встречать эту девушку, не сознавая, что именно сходство Кесс с ее братом-близнецом так поразило его.
   Внезапно девушка подняла глаза и встретила взгляд Ортиза. На мгновение он заметил в ее глазах вспышку узнавания. Затем служанка Йодиллы вновь опустила голову. Ортиз от удивления вздрогнул.
   В это же самое время Сирей, стоя рядом с будущим мужем, заметила стройного молодого человека с бледным лицом и огромными темными глазами. Юноша не отводил глаз от Кестрель. Когда Сирей посмотрела на него, молодой человек наконец взглянул на принцессу. Так как лицо Йодиллы скрывала вуаль, она могла смотреть прямо в глаза юноше, а он об этом даже не догадывался. Глаза Бомена заворожили Сирей. В них было столько покоя, столько понимания. Принцесса знала, что у большинства людей взгляд грубый и властный, взгляд, стремящийся подавлять. А вот взор молодого человека был нежным, сочувствующим и добрым.
   Бомен, со своей стороны, всем существом жаждал ответного взгляда Кестрель. Он понимал, что они не должны выдавать себя, и поэтому не пытался мысленно связаться с сестрой. Однако искушение поймать ее взгляд было так велико… Бомен перевел взгляд с принцессы на любимую сестру, и в это мгновение глаза их встретились. За долю секунды глаза сказали обо всем, что должно было быть сказано: об их любви, о глубокой радости оттого, что оба живы, и благодарности за то, что снова вместе. Бомен до боли жаждал обнять Кестрель, ощутить прикосновение сестры, как в прошлой жизни, до путешествия в Доминат. Однако он не смел двинуть даже пальцем, и едва их взгляды встретились, как оба тут же отвели глаза.
   Никогда раньше Сирей не встречала подобного. Ошибиться невозможно! Юноша знает Кестрель! Взглянув повнимательнее, принцесса заметила сходство. Должно быть, это брат Кестрель! Заинтересовавшись, Сирей снова принялась изучать лицо юноши. Он оказался не таким высоким, как она ожидала, и выглядел не таким сильным, однако лицо его притягивало взгляд. Оно постоянно менялось. Юноша не смеялся так, как смеялась Кестрель, но ведь пока для смеха не возникало повода. Казалось, он не знает, как поступит в следующую минуту. Сирей это понравилось — сама она тоже никогда ничего не планировала.
   Принцесса почувствовала, как кто-то ущипнул ее за руку.
   — Держись с достоинством, — прошептала мать. — Возвращайся в карету.
   Йодилла сделала, как велели. Кестрель и Ланки последовали за ней. Как только девушки оказались в карете, Сирей тут же отослала Ланки с поручением и нетерпеливо обернулась к подруге.
   — Я видела его! Это твой брат! Это он, это он, я знаю!
   Замешательство Кестрель выдало ее.
   — Пожалуйста, — проговорила она. — Не говори никому.
   — Нет, конечно же нет, дорогая! Это будет нашим секретом. Но ты должна позволить мне увидеться с ним.
   — Зачем?
   — Потому что я выйду за него замуж! И ты когда-нибудь встретишь человека, за которого выйдешь замуж!
   — Ты не выйдешь замуж за моего брата, Сирей.
   — Нет, выйду. Он такой милый.
   — Ты выйдешь за этого… этого…
   — За этого убийцу, как ты сказала.
   — Да, за убийцу.
   — Мне больше нравится твой брат.
   — Ты должна забыть о моем брате. И никто не должен знать о том, что он мой брат.
   — Почему? Я не понимаю. Почему мы не можем прямо сейчас послать за ним? Неужели ты не хочешь его увидеть?
   С неохотой Кестрель поняла, что должна объясниться хотя бы частично.
   — Он — раб, Сирей. Как и вся моя семья. Я собираюсь помочь им бежать.
   — Кесс, я просто восхищаюсь тобой! А как ты это сделаешь?
   — Еще не знаю.
   — У меня есть план! Я попрошу Доминатора отдать их мне в качестве свадебного подарка.
   Кестрель была тронута. Она улыбнулась и все же покачала головой.
   — Речь идет не только о моей семье. В рабстве мой народ.
   — А сколько их?
   — Тысячи и тысячи.
   — Ох, — вздохнула Сирей. — Слишком много, Кесс. Ты не сможешь найти способ освободить тысячи.
   — Нет, смогу. Я хочу этого, я должна это сделать, и я сделаю это!
   Яростная решимость Кестрель заставила Сирей затрепетать.
   — Я верю, что сможешь, — сказала принцесса. Затем, внезапно смутившись, произнесла: — А что будет со мной? Я должна выйти замуж за убийцу, так ведь?
   — Кто знает? Никто не знает о том, чему суждено случиться, пока оно не произойдет.
   Однако Кестрель не собиралась ждать вмешательства неизвестной судьбы. Сейчас, когда она увидела Бомена, когда смогла поговорить с ним, Кесс преисполнилась решимости довести свой план до конца. Вместе они смогут что-нибудь предпринять. А что касается Сирей — Кестрель старалась не думать о подруге. К несчастью, сестра Бомена все больше проникалась симпатией к принцессе. Поначалу Кесс считала Сирей глупой, но сейчас поняла, что принцесса всего лишь невежественна. А вот кто глуп, так это Зохон. Вначале девушка смеялась над ним, но теперь Кестрель осознала, что тщеславный и глупый человек с острым ножом не так уж и смешон. Как могла она привести Сирей в объятия такого зверя? Однако разве лучше ей будет с убийцей Ортизом, которому принцессу отдает семья? Поэтому Кестрель решила и дальше следовать своему плану, веря в то, что вдохновение каким-то образом поможет ей спасти подругу.
 
   Мариус Симеон Ортиз возвращался в Высший Удел в раздумьях. Его мысли вертелись вокруг молодой женщины, служанки Йодиллы. Никто не назвал бы ее красавицей, но в этой девушке было нечто такое, что трудно забыть. Что же? Прямота манер, смелый взгляд и даже некоторая диковатость. А еще рот — Ортиз представил себе, как эти губы улыбаются… Вообразил, как они складываются для поцелуя… Он представил себе поцелуй… Так, для начала ему следует выбросить из головы эти смехотворные мысли. Если бы обстоятельства сложились иначе, Ортиз мог бы постараться получше узнать незнакомку. Однако у него был долг. Ортиз обязан жениться на Йодилле и привести под власть Домината громадное государство Гэнг. Доминатор будет гордиться им и сделает своим наследником. Придет время, когда вся сила и могущество Домината будут принадлежать Ортизу.
   Он посмотрел на покатый спуск к озеру и на город-дворец, возникший из вод. Пройдет несколько дней, и он женится. Его невеста, Йодилла Сихараси из Гэнга, будет жить в прекрасных комнатах. Служанка последует за своей госпожой. Очаровательная молодая женщина с темными глазами тоже будет спать под этой крышей. Ортиз встретит ее в коридорах дворца. Она поднимет глаза и увидит его. Ее рука слегка коснется его руки. Он обернется и обнаружит, что она тоже обернулась и смотрит на него. Ортиз протянет руку, прижмет ее к себе, поцелует ее шею, щеки, ее губы…
   Цок-цок-цок — лошадиные копыта застучали по дощатому настилу дамбы. Ортиз моргнул, пробуждаясь от грез.
   «Что со мной? — подумал Ортиз в тревоге. — Я даже не знаю имени этой девушки. Я не обмолвился с ней ни единым словом. Я только посмотрел на нее, и это продолжалось всего мгновение. Смехотворно, невозможно, неправильно… Но я влюбился».
   Влюбился!
   Одно это слово, произнесенное про себя, заставило Ортиза затрепетать от восторга. Влюбился? Конечно же нет! Влюбился? Смешно даже говорить об этом. Как мог наследник Доминатора, приехавший посмотреть на свою будущую невесту, влюбиться не в ту женщину?

Глава 15
Тайна Домината

   Бомен скакал вслед за хозяином назад в Высший Удел, радуясь, что наконец-то встретится с семьей впервые после того, как его вызвали из казарм. Ортиз велел юноше остаться на ночь, выделив комнату, более подходящую для друга, нежели для слуги. Однако военачальник так и не сказал Бомену, в чем будут заключаться его обязанности. Ортиз обращался с ним вежливо, его распоряжения напоминали скорее просьбы. Все это заставляло юношу надеяться, что хозяин ему не откажет.
   Однако, оказавшись во дворце, Ортиз отпустил всех слуг, кроме Бомена. Военачальник позвал юношу на уединенную террасу. Отсюда открывался прекрасный вид на город внизу — Ортиз обычно приходил сюда, когда хотел о чем-нибудь поразмыслить.
   Бомен уже приготовился изложить свою просьбу, когда Ортиз внезапно спросил:
   — Что ты думаешь о моей невесте?
   — О вашей невесте?
   — О ее красоте? Сладости голоса? Характере, манерах, уме?
   — Но… она ведь была под вуалью. И ничего не говорила.
   — Разумеется.
   — Господин…
   — Что такое брак? — Снедаемый внутренним беспокойством, Ортиз обращался более к себе самому, чем к Бомену. — Всего лишь соглашение. Не любовь. И даже не счастье. Только глупец любит свою жену.
   Бомен не знал, что на это ответить, и потому промолчал.
   — Ты же видишь, в этом браке никто и не думает о любви. Свадьба состоится, как и задумывалось. Обычное деловое соглашение. Я могу сказать Доминатору, что вполне удовлетворен. Понимаешь?
   — Да, господин. — Бомен был так переполнен мыслями о сестре, что почти не прислушивался к тому, о чем говорит Ортиз. Он только сознавал, что не может понять, к чему клонит хозяин.
   — Наверное, ты гадаешь, о чем это я?
   — Да, господин.
   — Я говорю о глупостях, о лунном сиянии, о снах и тенях. Смотри! — Ортиз жестом указал на сияющие купола города. — Разве на свете есть другой, столь же прекрасный город? Разве где-нибудь еще людям живется лучше, чем здесь? Все это существует на самом деле, все это продолжается. И это не просто мимолетное видение… Так что же я? Так увлечься? Ловить ее взгляд? Надеяться на ответную улыбку?
   Ортиз повернул лицо к Бомену, и юноша увидел, как взволнован его хозяин. Подобно всем влюбленным, Ортиз был одержим желанием поделиться своими чувствами с посторонним.
   — Могу я поговорить с тобой? Ты поймешь меня по крайней мере хоть немного.
   — Да, — ответил Бомен. Он запоздало начал догадываться, что произошло.
   — Всего один взгляд! Ну не глупо ли? Как такая малость может привести к таким последствиям? Я чувствую себя так, будто украдкой заглянул в маленькую дырочку в двери, в дырочку размером с булавочный укол, — и увидел там себя, хотя это и был некто иной.
   Бомен лихорадочно соображал. Вряд ли этот страстный порыв был вызван Йодиллой Сихараси, так и не поднявшей вуали.
   — Один взгляд темных глаз! — со вздохом промолвил Ортиз.
   И тут Бомен понял.
   — Служанка Йодиллы?
   — Ну да! Ты тоже видел ее?
   — Да. Я ее видел.
   — Скажу тебе честно, если бы я не собирался жениться, то надеялся бы, желал, жаждал узнать ее получше.
   Бомен пытался осмыслить новость. Еще не понимая как, но он был уверен, что сможет использовать ее, — он должен использовать все, что могло принести пользу его народу, пребывающему в рабстве.
   — Вам ведь необязательно жениться сейчас, — сказал Бомен.
   — Таково желание Доминатора.
   — Вы не обязаны делать все, что захочет Доминатор.
   Ортиз обернулся к Бомену и пристально посмотрел на него.
   — Я не обязан?.. Ах да, конечно, я и забыл. Ты здесь совсем недавно. Ты еще не понимаешь. Этот, — последовал взмах руки, — этот безупречный мир создан Доминатором. Он существует и преуспевает только потому, что мы исполняем волю Доминатора.
   — Этот мир кажется безупречным для вас, — сказал Бомен. — Но не для рабов.
   Ортиз посмотрел на слугу очень странным взглядом.
   — Ты уверен? — спросил военачальник. — Разве рабы Домината живут плохо? Разве они не пребывают в комфорте и безопасности? Разве у них здесь нет хорошей работы — лучшей в их жизни, разве не наживают они богатство и толстые животы, разве они не приобретают почет и уважение? Что еще нужно человеку?
   — Быть свободным.
   — Зачем?
   — Зачем? — переспросил Бомен. — Каждый хочет быть свободным.
   — Каждый? Все равно что сказать, что каждый любит шоколад! Всегда ли мы чувствуем радость, когда получаем то, к чему, как казалось, стремились?
   — Нет, но свобода — это же… — Бомен смешался.
   — Ну и что же такое свобода? — спросил Ортиз. — Хочешь, я скажу тебе, что это такое. Свобода — это тщеславие. Свобода — это алчность. Она противопоставляет людей друг другу. Она пробуждает в нас дикие инстинкты. Доминатор показал нам ужасающую жестокость свободы.
   Это казалось невероятным, однако Ортиз действительно верил в то, о чем говорил. На мгновение Бомен позабыл, что он всего лишь раб и этот человек имеет над ним власть.
   — Я видел, что такое жестокость, — гневно отвечал юноша. — Я видел невинных людей, сожженных заживо.
   — Разумеется! Каждый из нас видел это! Только это не жестокость. Это ужас. Ужас рождает повиновение. А без повиновения наступает хаос. Только повиновение ведет к миру и порядку. Сначала мы подчиняемся с ужасом. Затем — с любовью. Этому научил нас Доминатор. А богатый и прекрасный мир — наша награда.
   И снова Бомен повторил:
   — Ваша награда. Ваша, а не рабов.
   Ортиз молча вытянул правую руку и отдернул рукав дорогого платья. На запястье красовалось клеймо.
   — Мы все здесь рабы, — произнес он. — В этом и состоит тайна Домината.
   Бомен изумленно смотрел на него.
   — Все?
   — Все, кроме одного. Один Доминатор принял на себя груз свободы.
   Бомен отвел глаза от Ортиза и посмотрел на город, на озеро и на прекрасно ухоженные поля вдали. Он видел фермеров, идущих за плугом. Повозки тащились по дороге. Конный отряд быстро пересекал дамбу. Бомен вспомнил юных лордов из отряда Ортиза, учительницу танцев, манахов и людей, певших хором в сумерках. И все они рабы?
   — Вы хотите сказать, что мы рабы рабов?
   — Да.
   Мир перед глазами Бомена накренился и завращался.
   — Тогда почему же рабы не восстанут? Почему они не поднимут бунт?
   — Сначала мы подчиняемся с ужасом. Потом — с любовью.
   — Я не понимаю.
   — Не все сразу. Ты здесь новичок. Но постепенно ты научишься ценить то, что приобрел в обмен на свободу. Эта страна станет твоей страной. Ты будешь строить ее. Будешь гордиться ею. Увидишь, как все мы служим друг другу, потому что у нас есть лишь один хозяин. И тогда твой страх обратится в любовь.
   — Я никогда не смогу полюбить Доминатора.
   — Сможешь! Это сейчас ты думаешь, что не сможешь! — Внезапная мысль посетила Ортиза. — Я покажу его тебе. Я должен рассказать ему о том, как съездил. А ты пойдешь со мной.
   — Только не сейчас. Завтра. Позвольте мне сегодня вернуться к моей семье. Они волнуются за меня.
   — Нет-нет, сейчас! Немедленно!
   — Вы хотите, чтобы Доминатор узнал о вашем новом увлечении?
   — Моем что? Нет-нет! Разве это так бросается в глаза?
   — Бросается.
   Это утихомирило Ортиза.
   — Возможно, ты и прав. Пожалуй, ночной сон немного успокоит меня. Я чувствую себя так необычно, словно… словно это уже не я. Ладно, возвращайся к своим. Я пришлю за тобой завтра.
 
   Кот Дымок дожидался Бомена на дамбе.
   — Ты провел здесь всю ночь? — спросил юноша.
   — Здесь и там, — отвечал кот, которому не понравилась жалостливая нотка в голосе мальчишки.
   — Ты должен идти домой, — сказал Бомен. — Находиться здесь опасно.
   — Тут везде опасно. Кроме того, у меня нет дома. — Кот бежал рядом с быстро шагавшим Боменом. — Ты собираешься учить меня летать?
   — Я уже говорил тебе — я не знаю, как летать.
   — Если отшельник может летать, то ты и подавно сможешь, — произнес Дымок. — Ты просто не пытался.
   — Прости. Я занят более важными делами.
   — Более важными? — Дымок остановился. — Что ж, я и сам могу научиться.
   Бомен спешил, однако на этот раз кот не последовал за ним. Дымок рассердился на то, что считал юношеским эгоизмом и отсутствием честолюбия. Гордость кота задело и то, что мальчишка так мало беспокоился о нем. Затем Дымок подумал, что, может быть, он действительно сможет научиться сам. Кот видел, как мальчик упражнялся с посохом. Здесь все решала сосредоточенность. Возможно, для того, чтобы научиться летать, требуется то же самое?
   Дымок осмотрелся, чтобы найти подходящее место, откуда можно бы было спрыгнуть. Правда, не слишком высокое — кот не хотел расшибиться насмерть. Дымок проследил, как Бомен удаляется по дороге, затем остановил свой взгляд на высокой повозке на колесах, называемой обезьяньим фургоном.
 
   Бомен нашел родителей в казармах, они сидели и что-то сосредоточенно обсуждали. Отец держал в руке стопку листов.
   — Бо! — воскликнула мать, как только юноша вошел. — Закрой дверь. Отец хочет поговорить с тобой. О, пропащий народ!
   — Нет-нет, — сказал Анно. — В конце концов, все еще обернется к лучшему. Нигде не сказано, что дело кончится плохо.
   — Прежде всего у меня для вас есть новость, — произнес Бомен. Он сел на кровать, взял руки матери в свои и сжал их. — Я видел Кестрель.
   — О боже… — Слезы заструились из глаз Аиры Хаз. — Малышка моя! С ней все в порядке?
   — Да, она жива и здорова.
   — Где она? — спросил Анно.
   — Она находится в свадебном караване, который только что пересек границы Домината. Некая принцесса прибыла сюда для того, чтобы выйти замуж за сына Доминатора — Ортиза.
   — Это тот, который посылал за тобой?
   — Да.
   — Ты разговаривал с ней? — спросила Аира. — Что она тебе сказала? Как она оказалась среди этих людей?
   — Мы не смогли толком поговорить. Она не хочет обнаруживать себя. Кестрель — служанка невесты.
   — Служанка невесты? — Аира Хаз изумилась. — Я хочу пойти к ней. Я хочу видеть ее.
   Однако Анно Хаз уже понял, что этим обстоятельством можно будет воспользоваться.
   — Не стоит, дорогая. Кестрель не хочет, чтобы ее секрет раскрыли. Уверен, у нее что-то на уме. Она не сказала тебе, Бо?
   — Нет. Еще нет.
   — Ты должен попытаться встретиться с ней наедине. Это далеко?
   — Не очень. И еще, папа, — Бомен горел желанием рассказать о том, что узнал сегодня, — люди в этой стране, даже лорды и леди, все они — рабы! Это страна рабов!
   — Все рабы! — воскликнула мать. — Это же нелепо. Как могут существовать рабы рабов?
   — Вот так. Все здесь рабы, за исключением Доминатора. Рабы делают то, что он скажет.
   — Неужели? — Казалось, что Анно Хаз вовсе не так поражен, как рассчитывал Бомен. — Этот Доминатор, должно быть, незаурядный человек.
   — Я встречусь с ним завтра.
   — Ты встретишься с Доминатором?
   — Я буду с Ортизом.
   — Доминатор — в высшей степени странная личность, произнес Анно задумчиво. — Он собирает старые рукописи мантхов. Говорят, что он знает о нашем пророке Аире Мантхе. Хорошо, что ты встретишься с ним. Расскажешь потом, что удастся выяснить.
   — А что я должен выяснить?
   — Не знаю. — Анно тряхнул головой, злясь на себя за то, что не может найти связь между событиями.
   — Когда состоится эта свадьба?
   — Очень скоро. Думаю, через несколько дней.
   — У нас мало времени.
   Анно протянул Бомену один из листков, которые держал в руке. Листок покрывали записи, нацарапанные в большой спешке.
   — Ты тоже должен знать об этом.
   — Ах, мой дорогой мальчик! — Аира обняла Бомена, словно скоро его собирались отнять у нее. Юноша слушал тихий ровный голос отца, пробегая листок глазами.
   — Мы нашли Утерянный Завет Аиры Мантха. В нем много чего написано, и когда у нас будет время, мы все обсудим. Но одна вещь касается нас — причем тебя, Кестрель и Пинто особенно.
   Бомен поднял глаза и увидел, что отец улыбается. Эта улыбка словно говорила — пришло время великой печали. Мать поглаживала руку юноши.
   — Ты наверняка слышал о племени Певцов. Теперь я понимаю, ради чего они делают то, что делают, и какую цену им приходится платить.
   — Они защищают нас от Морах.
   — Не только. Лишь у них одних есть сила, чтобы уничтожить Морах. Но, совершив это, они умрут.
   — Умрут? А Морах?
   — Умрет и снова воскреснет. И Певцы вернутся. Вот, прочти.
   Бомен прочел вслух первую строку, переведенную и записанную рукой отца.
 
   «Дитя моих детей будет с вами во времена завершения, ибо так я обрету новую жизнь и вновь ее покину».
 
   — Я никогда не просила об этом, дорогой мой, — произнесла Аира, целуя Бомена. — Я только хотела, чтобы мы были нормальной семьей, ведущей самую обычную жизнь.
   — Ты не должна волноваться, мама, — мягко сказал Бомен. — Особенно за меня. Кажется, я всегда знал об этом.
   — О чем знал, Бо?
   — О том, что существует нечто, что я должен совершить. Что-то ждет меня. Свой дар я получил не просто так.
   — Может быть, все обойдется, — тихо проговорил отец. Затем Анно объяснил то, что смог понять из вновь обретенной рукописи. Очевидно, древнее племя мантхов дало имя той силе, что существует во всех живых созданиях, и имя это — морх. Древние понимали, что морх — это добрая и необходимая энергия, заставляющая людей совершать лучшее на земле: трудиться изо всех сил, стремиться воплотить в жизнь свои мечты. Для мантхов морх была источником мужества, чести и достоинства. Однако та же благородная сила, если ей позволить чрезмерно вырасти в нескольких людях или в одном человеке, обращает мужество в насилие, гордость в злобу. Растущая сила морх порабощает человека и толкает его к тому, что он начинает противопоставлять себя окружающим. Она приводит к войнам, учит страху и ненависти. И чем больше люди боятся и ненавидят, тем больше призывают эту силу, веря, что она сможет защитить их. И однажды настал час, когда морх наполнила каждого до края, разорвав покровы, что отделяли людей друг от друга. Она слилась в единую силу, питаясь собой и теми, кого наполняла. С тех пор ее невозможно уничтожить. Эта громадная, ужасная, объединяющая сила зовется Морах.
   Бомен знал это, хотя отец рассказывал о вещах, о которых он никогда раньше не слышал. Разве его самого не коснулась Морах?
   Один из многих, частица всех. Нет больше страха. Пусть другие страшатся.
   — Аира Мантх говорит о трех временах, — продолжал Анно. — О времени доброты. Времени действия. И времени жестокости. В конце жизни третьего поколения сила Морах будет находиться на пике. Ужас породит ужас, так как люди забудут о любви и возжелают властвовать или подчиняться власти, убивать или быть убитыми. И вот тогда Певцы вернутся.
   — И умрут.
   Анно кивнул. Бомен понял.
   — Мы живем в такое время, верно?
   — Я так считаю, — отвечал Анно.
   — А я знаю это, — произнесла Аира, вздрогнув, — Ветер крепчает. Мы должны добраться до своей родины. Ветер сдувает все на своем пути.
   Бомен ничего не сказал. Как мог он объяснить родителям, что сильнее прочих чувств глубоко в душе он ощущал радостное облегчение? Бомен осознал, что все необычное в нем, все, что делало его одиноким и отчужденным, было частью истинного предназначения. Он должен быть тем, что есть, и делать то, что предначертано. Даже поражение в чертогах Морах несколько лет назад, когда им овладела эта сладостная смертоносная сила — то, за что Бомен так долго проклинал себя, — отныне влияло на его судьбу. В страхе он позволил Морах прикоснуться и завладеть его душой. Сегодня Бомен стал старше — приближалось время искупления.
   Юноша еще раз перечитал первую строку перевода.
 
   «Дитя моих детей будет с вами во времена завершения».
 
   Анно пытливо вгляделся в Бомена.
   — Я буду с ними, папа.
   — Нет! — вскричала Аира. — Ты мой!
   — Не кричи, мама. Я счастлив. Это то, чего я ждал.
   — Что они сделают с тобой, дорогой мой? Что это за огненный ветер?
   — Не знаю. Мне нужно время. Дайте прочесть еще раз. Дайте подумать.