- Но это нечестно от начала до конца, - возмутился Джек.
- Он обернул против тебя наши же слова! Можешь биться об заклад, он скорехонько пошлет на ту планету исследовательский отряд и притащит домой точно такой же договор, какой подписали мы; не будет никаких последствий.
- Если не считать того, что меня отстранят от службы, - сказал Дал. - Не беспокойтесь. Со временем вы заслужите доброе имя. Когда пыль осядет, будьте уверены, он упомянет, что вы были посредниками, заключившими договор. Он не собирается причинять вам вред; он хочет добраться до меня.
- Ну, так легко он не отделается, - сказал Тигр. - Мы еще посмотрим. Не слишком поздно взять наши слова обратно. Если он думает, будто может избавиться от тебя, воспользовавшись тем, что было даже не твоей оплошностью, он обнаружит, что ему придется избавиться от много большего, чем только от тебя.
Но Дал качал головой.
- Не теперь, Тигр. На этот раз держись подальше.
- Что ты хочешь этим сказать - “держись подальше”? - заорал Тигр. - Не думаешь ли ты, что я собираюсь безучастно стоять в сторонке и смотреть, как он тебя срубит?
- Именно это ты и сделаешь, - отрезал Дал. - Я хотел сказать то, что сказал. Я желаю, чтоб ты держал рот закрытым. Не говори больше вообще ничего, пусть будет так, как будет.
- Но я не могу оставаться ни при чем и ничего не делать! Когда моему другу нужна помощь…
- Неужели через твой медный лоб не доходит, что на этот раз я не хочу твоей помощи? - спросил Дал. - На этот раз - сделай милость, оставь меня. Не суйся.
Тигр только и глядел на маленького гарвианина.
- Послушай, Дал, я ведь только стараюсь…
- Я знаю, что ты стараешься сделать, - огрызнулся Дал, - и ничего подобного не желаю. Мне не нужна твоя помощь, я этого не хочу. Почему тебе обязательно надо запихать свою помощь мне в глотку?
Воцарилась долгая тишина. Потом Тигр беспомощно развел руками.
- Ладно, - сказал он. - Если ты так хочешь, - он отвернулся от Дала, ссутулив могучие плечи. - Я лишь пытался уладить некоторые недоразумения с тех времен, когда ты появился на Земле-Больнице.
- Я это знаю, - ответил Дал, - и очень ценю. Иногда ничто другое не помогало мне жить. Но это не означает, что я - твоя собственность. Дружба - одно, собственность - нечто другое. Я - вовсе не твое частное владение.
Он увидел на лице Тигра такое выражение, словно ему только что развернулись и неожиданно влепили злую оплеуху.
- Послушай, я знаю, то, что я сказал, звучит ужасно, но тут уж ничего не поделаешь. Я не хочу причинять тебе боли и не хочу, чтобы изменились наши с тобой отношения, но и я - такая же личность, как и ты. Я не могу больше во всем полагаться на тебя. Каждому необходимо когда-то становиться самостоятельным. Ты - самостоятельный, я - тоже. И точно так же - Джек.
Они услышали, как открылась дверь отсека связи, и Черный доктор снова появился в комнате.
- Ну? - сказал он. - Не прервал ли я вас? - Он резанул взглядом по сжавшим губы врачам. - Это вызывал изыскательский отдел, - вкрадчиво продолжил он. - Изыскательский отряд находится на пути к 31-й Брюкера, чтобы начать сбор кое-каких полезных сведений о тамошнем положении. Но это не имеет значения. Вы слышали, какие обвинения выдвинуты против присутствующего здесь Красного доктора. Не желает ли кто-нибудь из вас высказаться?
Тигр и Джек посмотрели друг на друга. В комнате стояла глубокая тишина.
Черный доктор повернулся к Далу.
- А вам есть, что сказать?
- У меня найдется кое-что, но я хотел бы побеседовать с вами наедине.
- Как вам угодно. Вы, двое, возвращайтесь к себе в кубрик и оставайтесь там.
- И ваш помощник тоже, - сказал Дал.
Глаза Черного доктора сверкнули и на мгновение встретились с глазами Дала. Потом он пожал плечами и кивнул сопровождающему.
- Выйдите, пожалуйста. Нам необходимо обсудить некий частный вопрос.
Черный доктор сосредоточил все внимание на бумагах, лежавших на столе, пока Дал стоял перед ним с Пушистиком, сидевшем у него на локте. Дал знал, что произойдет, с той самой минуты, когда “Ланцет” принял сообщение о приближении инспекционного корабля. У Дала не оставалось сомнений относительно целей этой задержки и личности инспектора, и все же он по-настоящему не волновался. Где-то на краю сознания его поддерживала маленькая, удобная мыслишка.
На самом деле не имело значения, сколь враждебным или сердитым мог оказаться Черный доктор Таннер; Дал знал, что у самой последней черты останется определенный способ, который поможет сговориться с Черным доктором.
Он припомнил разительную перемену от неприязни к дружелюбию, происшедшую с брукианами, когда он сошел с корабля с Пушистиком на плече. До того он никогда не учитывал возможности применить свою странную силу, чтоб защититься и получить решительное преимущество, но с той поры, даже не вполне осознавая, он понимал, что в следующий раз сделать это будет легче. Если когда-нибудь их взаимоотношения с Черным доктором Таннером дошли бы до непримиримого противоречия, всегда оставалась такая ловушка, из которой Черный доктор не сможет освободиться. Черный доктор никогда не узнает, что случилось, подумал он. Ему просто вдруг покажется, что он смотрел на все не так, как нужно. Никто никогда не узнает.
Но, едва эта мысль пришла ему в голову, он понял, что все не так. Сейчас, перед лицом раскрытия карт, он понимал, что это скверно. Один человек все же будет знать, что произошло: он сам. На 31-й Брюкера он убедил себя, что цель оправдывает средства; теперь дела обстоят по-другому.
На один миг, пока Черный доктор Таннер не сводил с него глаз, смотревших через роговые очки, Дал заколебался. Почему он должен сомневаться, защищаться ли ему? - озлобленно подумал он. Это нападение на него лживо и бесчестно, оно задумано с единственной целью - порушить его надежды и вывести его со Службы. Почему бы ему не воспользоваться для отражения этого нападения любыми средствами, честными или нет?
Но в мозгу его слышалось эхо слов Черного доктора Арнквиста: “Умоляю тебя не пользоваться этим. Что бы не случилось, не применяй своих способностей к внушению”. Конечно, можно быть уверенным: доктор Арнквист никогда не узнает, что он злоупотребил доверием… но он-то, Дал, будет знать…
- Ну, - говорил тем временем Черный доктор Таннер, - выкладывайте. Я не могу тратить много времени, забавляясь с вами. Если у вас есть что сказать - говорите.
Дал вздохнул. Он снял Пушистика с руки и осторожно сунул его в карман куртки.
- Эти обвинения против меня - ложь, - сказал он.
Черный доктор пожал плечами.
- Ваши собственные товарищи по команде поддерживают их своими заявлениями.
- Это не имеет значения. Обвинения ложны, и вы это знаете не хуже меня. Вы их умышленно подстроили, чтобы состряпать против меня дельце.
Лицо Черного доктора потемнело, а руки смяли лежавшие на столе бумаги.
- Уж не думаете ли вы, что мне нечем больше заняться, кроме как выдвигать ложные обвинения против одного стажера из семидесяти пяти тысяч, путешествующих по галактике?
- Нет, я думаю только, что мы здесь одни, - сказал Дал. - Никто нас не слышит. Именно сейчас, один-единственный раз, мы можем быть честны. Мы оба знаем, что вы пытаетесь со мной сделать. Мне бы только хотелось услышать, как вы решились пойти на такое.
Черный доктор грохнул кулаком по столу.
- Я не обязан слушать подобной наглости, - прорычал он.
- Нет, обязаны, - сказал Дал. - Хотя бы сейчас. Потом со мной будет покончено, - И вдруг слова стали слетать с губ Дала помимо его воли, а все тело задрожало от гнева. - Вы с самого начала преисполнились решимости сделать все, чтобы я никогда не завершил начатое медицинское образование. Вы раз за разом пытались преградить мне путь, всеми способами, какие только могли придумать. Вы почти достигли успеха, хоть никогда до сего времени этот успех не был полным. Но сейчас вам необходимо это сделать. Если наш договор утвердят, я получу свою Звезду, и вы никогда более не сможете ничего с этим поделать. Так что, если вы собираетесь обломать меня - теперь или никогда.
- Вздор! - бушевал Черный доктор. - Я бы никогда не снизошел до вмешательства в дела таких, как вы. Выдвинутые против вас обвинения говорят сами за себя.
- Пока на них не посмотришь внимательно. Вы вменяете мне в вину то, что я не уведомил Землю-Больницу, когда мы вошли в район эпидемии - но наши записи, приложенные к договору с этой планетой, доказывают: мы делали лишь то, что надлежит делать любому патрульному кораблю, когда приходит вызов. Мы не располагали достаточными данными, чтобы уверенно сказать: там - мор; а когда мы, наконец, узнали правду, то не могли более поддерживать связь с Землей-Больницей. Вы вменяете мне в вину, что я причинил вред двумстам туземцам, а тем временем, если вы изучите наши заметки и протоколы опытов, то увидите, что наши ошибки невозможно было предотвратить. Мы не могли сделать ничего иного при тех обстоятельствах, и, если бы мы не сделали того, что сделали, то нарушили бы основные принципы диагностики и лечения, которым нас учили. К тому же, в ваших обвинениях не упомянуто, что, причинив возможный вред двумстам брукианам, мы нашли способ спасти два миллиона этих людей от полного уничтожения.
Черный доктор не сводил с него глаз.
- Обвинения окажутся доказательными, за этим я присмотрю.
- У-у, не сомневаюсь! Вы можете их хорошенько промешать и подождать, пока раствор схватится, прежде чем у кого-нибудь еще появится возможность их тщательно изучить. У вас для этого достанет власти. И к тому времени, когда какой-либо непредвзятый судья сможет пересмотреть все эти записи, ваш изыскательский корабль там уже побывает, соберет настолько много дополнительных сведений и столь тщательно переворошит это поле, что никто никогда не сможет с уверенностью сказать, что эти обвинения ложны. Но вы и я знаем, что они не будут подвергнуты настоящему расследованию. Мы знаем, что обвинения лживы с начала до конца и что вы - тот, кто за них в ответе.
Черный доктор побагровел еще сильнее и задрожал от ярости, с натугой вставая. Дал, словно порыв ветра, ощутил его ненависть, а голос Хьюго Таннера едва не сорвался на визгливый крик.
- Ладно, - сказал он, - если вы настаиваете, то обвинения лживы, подстроены лишь для того, чтобы сломать вас, и я собираюсь протолкнуть их, даже если мне придется для этого поставить под угрозу свое доброе имя. На вашем пути вы могли красиво уйти в любое время, избегнув бесчестия и позора, но вы так не сделали. Теперь я собираюсь вышвырнуть вас. Я проработал всю жизнь, воздвигая репутацию Земли-Больницы и землян, которые летают по всем планетам в качестве ее представителей. Я работал, чтобы заставить Конфедерацию уважать Землю-Больницу и землян - ее врачей. Ты - не наш. Ты втиснулся сюда, к нам. Ты - не землянин, и у тебя нет ни средств, ни возможностей стать врачом Земли-Больницы. Если ты добьешься успеха, по твоим стопам пойдут тысячи других, растаскивая по кусочкам ту репутацию, которую мы с таким трудом создавали, и я не собираюсь позволять какому-то невежественному чужаку-растяпе, претендующему на звание хирурга, ввалиться и разрушить то, за что я сражался…
За короткое время голос Черного доктора поднялся до визга, едва повинуясь хозяину. Но сейчас он вдруг замолчал; губы его все еще шевелились; лицо смертельно побледнело. Палец, которым он указывал на Дала, затрясся и поник. Он схватился за грудь, дыша с превеликим трудом, и, зашатавшись, рухнул обратно в кресло.
- Что-то случилось, - голос его стал квакающим. - Не могу вздохнуть.
Несколько мгновений Дал с ужасом глядел на него, а потом бросился на другой конец комнаты и вдавил большим пальцем кнопку сигнала тревоги.
Глава 13
Красный доктор Дал Тимгар нисколько не сомневался, что здесь трудностей с диагностикой не возникнет. Черный доктор обмяк в кресле, хватая ртом воздух; его лицо исказилось болью; он едва дышал. В комнату влетели Тигр и Джек, и Дал видел: они тут же поняли, что произошло.
- Коронарная катастрофа, - мрачно сказал Джек.
Дал кивнул.
- Вопрос лишь в том, насколько серьезная.
- Тащите сюда кардиограф. Скоро увидим.
Но для того, чтобы распознать природу заболевания, электрокардиографа не требовалось. Все трое врачей довольно часто видели подобную клиническую картину - внезапная, обширная закупорка кровеносных сосудов, питающих сердечную мышцу, столь распространенная среди существ с центральным типом кровообращения; трагическая случайность того рода, которые могут вызвать невосполнимое снижение трудоспособности или внезапную смерть в течение каких-то минут.
Тигр ввел лекарство, облегчающее боль, и начал давать кислород, чтобы помочь затрудненному дыханию, но цвет кожных покровов пожилого доктора не улучшился. Он был слишком слаб, чтобы говорить; Хьюго Таннер лишь беспомощно ловил ртом воздух, когда они перенесли его на кровать. Потом Джек взял кардиограмму и покачал головой.
- Надо бы сообщить на Землю-Больницу, да побыстрее, - тихо сказал он. - Он просто немного дольше, чем нужно, ждал этой пересадки сердца, вот и все. Тяжелый случай. Скажите им, что нам здесь нужен хирург как можно быстрее, иначе в распоряжении Черной службы окажется мертвый врач.
С другого конца комнаты донесся какой-то звук, и Черный доктор слабо махнул Тигру.
- Кардиограмму, - задохнулся он. - Дайте взглянуть.
- Вам тут смотреть не на что, - сказал Тигр, - вам не следует волноваться.
- Дайте мне на нее взглянуть, - Доктор Таннер взял узкую полоску бумаги и быстро просмотрел. Потом уронил ее на кровать и безнадежно откинул голову. - Слишком поздно, - сказал он так тихо, что они его едва расслышали. - Теперь не успеть.
Тигр измерил ему давление, выслушал сердце.
- Потребуется лишь несколько часов, чтобы дождаться помощи, - сказал он. - А сейчас отдохните, поспите. Времени вполне достаточно.
Он присоединился к Далу и Джеку в коридоре.
- Боюсь, на этот раз старик прав, - сказал он. - Повреждение серьезное, а сил, чтобы продержаться долго, у него нет. Может, он и дотянет до прибытия сюда хирурга и операционной бригады, но я сомневаюсь. Лучше нам послать словечко.
Немного погодя он отложил наушники.
- Ближайшей хирургической бригаде потребуется шесть часов, чтобы добраться сюда, - сказал он. - Может, пять с половиной, если как следует поторопятся. Но когда они увидят вон ту кардиограмму на экране, им останется лишь поднять руки. Ему требуется пересадка сердца, и не меньше; даже если мы дотянем его до прибытия хирургической бригады, вероятность того, что он перенесет операцию, составляет тысячу к одному.
- Ну что ж, он на это напрашивался, - сказал Джек. - Его пытались затащить в больницу для пересадки сердца не один год. Каждый знал, что одна из вспышек ярости рано или поздно его доконает.
- Может, он будет держаться лучше, чем мы думаем, - сказал Дал. - Давайте посмотрим и подождем.
Но Черному доктору лучше не становилось. С каждой минутой он слабел, все с большим трудом дыша, а между тем его артериальное давление медленно сползало все ниже. Через полчаса возобновилась боль; Тигр еще раз снял ЭКГ, пока Дал измерял венозное давление и уточнял глубину шока.
Закончив, Дал ощутил на себе взгляд Черного доктора.
- Все будет нормально, - сказал хирург. - Дождаться помощи времени хватит.
Черный доктор слабо покачал головой.
- Времени нет, - отозвался он. - Не смогу дождаться. Дал разглядел страх в глазах старика. Губы доктора Таннера снова зашевелились, словно он хотел сказать что-то еще, но потом лицо его стало жестче, и он беспомощно отвернулся. Дал обошел постель и взглянул на новую ленту, сравнивая ее с первой.
- Что скажешь, Тигр?
- Ничего хорошего. Ему ни за что не протянуть пяти часов.
- А если прямо сейчас?
Тигр покачал головой.
- Риск операции слишком велик.
- Но с каждой минутой он становится все больше, так?
- Так.
- Тогда, я думаю, нам следует прекратить выжидать, - сказал Дал. - У нас есть искусственное сердце, пригодное к пересадке, да?
- Конечно.
- Хорошо. В таком случае подготовь его, - Казалось, говорит кто-то другой. - Тебе придется поработать ассистентом, Тигр. Мы подключим его к аппарату “сердце-легкие”, и, если к тому времени помощь не подоспеет, попытаемся довести пересадку до конца. Джек, будешь давать наркоз, и работенка тебе предстоит мудреная. Постарайся использовать местную анестезию, где только сможешь, и заранее подготовь аппарат искусственного кровообращения. У нас будет лишь несколько секунд на пересадку. А теперь давайте-ка пошевеливаться.
Тигр воззрился на него.
- Ты уверен, что хочешь это сделать?
- В жизни не хотел ничего меньше этого, - пылко ответил Дал. - А ты думаешь, он доживет до прибытия больничного корабля?
- Нет.
- Тогда, мне кажется, выбора у меня не остается. Вам двоим беспокоиться не стоит. Это теперь - хирургическая задача, и я возьму на себя всю ответственность.
Черный доктор наблюдал за ними, и Дал знал, что он слышал разговор. Теперь старик беспомощно лежал, вышли готовить операционную. Джек подобрал анестетики, проверил и перепроверил сложный аппарат искусственного кровообращения, который мог взамен сердца и легких поддерживать кровообращение и дыхание, пока сердце будет отключено от магистральных сосудов. Готовый к пересадке кардиопротез вырастили в лабораториях Земли-Больницы из зародышевой ткани; Тигр перенес его из морозильной камеры в специально для этой цели сконструированную ванночку с теплым солевым раствором, чтобы довести его до нормальной температуры.
Пока шли эти приготовления, Черный доктор лежал и смотрел, все еще в сознании настолько, чтобы понимать, что происходит, время от времени пытаясь в знак несогласия покапать головой, но не достигая цели. Наконец Дал подошел к его постели.
- Не бойтесь, - ласково сказал он старику. - Пытаться отложить операцию до прибытия корабля с Земли-Больницы небезопасно. Каждая минута ожидания работает против нас. Я думаю, что справлюсь с пересадкой, если начну сейчас. Знаю, вам это не нравится, но я - главный Красный доктор на этом корабле. Если придется вам приказать, я это сделаю.
Черный доктор немного полежал тихо, не спуская глаз с Дала. Потом страх, кажется, покинул его лицо; исчез и гнев. С величайшим усилием он кивнул.
- Ладно, сынок, - едва слышно сказал он. - Делай, как считаешь нужным.
Дал знал с той самой минуть, когда принял решение сделать операцию, что взялся за дело едва ли не безнадежное.
Немного - если вообще что-то - говорилось, пока трое врачей работали у операционного стола. Над головой в крошечной корабельной операционной ярко горела бестеневая лампа; раздавались лишь хрип наркозного аппарата, треск хирургических зажимов и тихое дыхание самих врачей, пока они отчаянно трудились наперегонки со временем.
Дал чувствовал себя, как во сне, работая, подобно автомату, совершая механические движения, казавшиеся совершенно не касавшимися живого больного, лежавшего на операционном столе. За годы учебы ему приходилось ассистировать сотням трансплантаций сердца; он сам сделал несколько десятков пересадок, когда опытные хирурги ассистировали ему, направляя его до тех пор, пока последовательность необходимых шагов не стала устойчивым навыком. На Земле-Больнице, с доступными благоприятными, бесподобными медицинскими возможностями и с прекрасно подготовленными бригадами хирургов, анестезиологов, медсестер замена старого, изношенного сердца новым, здоровым стала обычным делом. Она подвергала больного угрозе не большей, чем простая аппендэктомия три века назад.
Но здесь, в операционной патрульного корабля, в условиях крайней необходимости, надежда на успех выглядела призрачной. Черный доктор уже находился в глубоком шоке из-за ущерба, причиненного его сердцу. Патолога уже связывала с жизнью тонкая нить; а тут еще весьма травматичное оперативное вмешательство, неблагоприятное воздействие наркоза, подключения к аппарату искусственного кровообращения, пока нежные ткани нового сердца подгонялись и вшивались на место старого сосуд за сосудом… трудно было ожидать, что подобное вынесет любой больной.
И все же, когда Дал увидел вторую кардиограмму, он понял, что попытаться придется. Теперь он спешил; его хилое тело поглотил объемистый хирургический халат, его тонкие пальцы осторожно работали с полированными инструментами. Единственное, что могло сейчас спасти Черного доктора - скорость и сноровка; лишь так он мог получить тот единственный шанс из тысячи, который у него был, чтобы выжить.
Но скорость и сноровка зависели от Дала. Дал это знал, и это знание венцом оттягивало ему плечи. Если Черный доктор Хьюго Таннер сейчас боролся за свою жизнь, то и Дал понимал, что тоже боролся за жизнь - за ту единственную жизнь, которой он желал, жизнь врача.
Все знали о неприязни Черного доктора Таннера к нему как к чужаку, неумехе, недостойному носить воротничок и манжеты врача Земли-Больницы. Дал прекрасно понимал, что, если он сейчас потерпит неудачу, его врачебная карьера завершится; никто, даже он сам, не сможет быть уверен, что он хоть как-нибудь, хоть самым дальним уголком разума, не позволил себе потерпеть неудачу.
Тем не менее, если бы он не предпринял этой попытки и Черный доктор умер до прибытия помощи, всегда нашлись бы те, кто обвинил бы его в намеренной проволочке.
Во рту у него пересохло; он тосковал о глотке воды, хоть и знал, что никакой напиток не утолит такую жажду. Чем дальше продвигалась работа, тем больше немели его пальцы, и с каждой минутой чувство полнейшей безнадежности все сильнее охватывало его душу. Тигр флегматично работал напротив Дала, по другую сторону стола, и в лучшем случае мог оказать только самую неквалифицированную помощь, поскольку имел лишь самую поверхностную хирургическую подготовку. Даже его флегматичное присутствие и поддержка не могли облегчить бремени, лежавшего на Дале. Сейчас Тигр не мог ни сделать, ни сказать ничего такого, что могло бы как-то облегчить или изменить положение. Даже Пушистик, ждущий один-одинешенек на своем помосте в рубке, по мог сейчас помочь ему. Сейчас ничто не могло помочь, кроме его собственного мастерства хирурга и его ожесточенной решимости: он не должен и не может проиграть.
Но пальцы Дала колебались, когда тысяча вопросов била ключом в его мозгу. Вон тот сосуд… зажать его и перевязать? Или вскрыть и попытаться сохранить? А это нервное сплетение… которое? Насколько оно важно? Как там с давлением и дыханием? Выдерживает ли Черный доктор бурю операции?
Чем больше Дал старался спешить, тем больше казалось, что он бредет по пояс в тине, неспособный заставить слушаться свои пальцы. Как мог он сэкономить десять секунд, двадцать, полминуты? Эта половина минуты может определить ту самую разницу между успехом и неудачей, но секунды все тикали быстро-быстро, а операция продвигалась медленно.
Слишком медленно. Дал достиг такой точки, где, думал он, не сможет продолжать. Его разум отчаянно искал помощи - помощи хоть какой-то, чего-то, на что можно было бы опереться, чего-то, что могло бы его подкрепить и поддержать. А потом, совершенно неожиданно, он ясно понял кое-что, давно уже грызшее уголок его сознания. Словно кто-то включил прожектор в темной комнате, и он увидел нечто такое, чего никогда раньше не видел.
Он увидел, что с первого дня, когда он сошел с гарвианского корабля, перенесшего его на Землю-Больницу изучить медицину, он полагался на костыли, все время ища чьей-то помощи.
Таким костылем стал Черный доктор Арнквист, на которого он мог опереться. Тигр, несмотря на все его неуклюжее добросердечие, несмотря на всю предлагавшуюся помощь и покровительство, был таким же костылем. Пушистик, бывший у него под боком со дня своего рождения, тоже был, тем не менее, своеобразным костылем, к которому он в случае нужды мог обратиться; Пушистик оставался всегда готовым запасным выходом, тихой гаванью в бурю. Они все были костылями, и он тяжело на них опирался.
Но сейчас такого костыля не стало. У него остался быстрый, тренированный ум. У него остались две проворных руки, знавшие свою работу, и две ноги, способные удержать его вес, хоть и хлипкие с виду. Теперь он впервые в жизни знал, что ему придется твердо на них стоять.
И внезапно он понял, что так и должно быть. Все оказалось таким ясным, таким очевидным и безошибочным, что он удивился, почему так долго этого не осознавал. Если он не мог полагаться на себя, то Черный доктор Хьюго Таннер совершенно прав. Если он не может решить задачу, которая сейчас встала перед ним, пользуясь лишь собственными силами, стоя на собственных ногах и не опираясь ни на какие костыли, разве может он заявлять о себе как о знающем враче? Какое он имел право на ту цель, к которой стремился, если ему необходима, чтоб ее достичь, помощь других? Именно он хотел стать Однозвездным хирургом - не Пушистик, не Тигр и никто другой.
Дал ощутил, как сердце глухо стучит у него в груди, и увидел перед собой операционное поле так, словно стоял на подставке, глядя через плечо какого-то другого хирурга. Все остальное, кроме неотложной задачи, вдруг покинуло его разум. Его пальцы задвигались быстрее, с уверенностью, которой он никогда до этого не чувствовал. Один за другим перед ним вставали вопросы, он отвечал на них без колебаний и знал, что ответы правильны.
И впервые дело пошло. Время от времени он бормотал указания Джеку и устанавливал неумелые пальцы Тигра туда, куда нужно.
- Он обернул против тебя наши же слова! Можешь биться об заклад, он скорехонько пошлет на ту планету исследовательский отряд и притащит домой точно такой же договор, какой подписали мы; не будет никаких последствий.
- Если не считать того, что меня отстранят от службы, - сказал Дал. - Не беспокойтесь. Со временем вы заслужите доброе имя. Когда пыль осядет, будьте уверены, он упомянет, что вы были посредниками, заключившими договор. Он не собирается причинять вам вред; он хочет добраться до меня.
- Ну, так легко он не отделается, - сказал Тигр. - Мы еще посмотрим. Не слишком поздно взять наши слова обратно. Если он думает, будто может избавиться от тебя, воспользовавшись тем, что было даже не твоей оплошностью, он обнаружит, что ему придется избавиться от много большего, чем только от тебя.
Но Дал качал головой.
- Не теперь, Тигр. На этот раз держись подальше.
- Что ты хочешь этим сказать - “держись подальше”? - заорал Тигр. - Не думаешь ли ты, что я собираюсь безучастно стоять в сторонке и смотреть, как он тебя срубит?
- Именно это ты и сделаешь, - отрезал Дал. - Я хотел сказать то, что сказал. Я желаю, чтоб ты держал рот закрытым. Не говори больше вообще ничего, пусть будет так, как будет.
- Но я не могу оставаться ни при чем и ничего не делать! Когда моему другу нужна помощь…
- Неужели через твой медный лоб не доходит, что на этот раз я не хочу твоей помощи? - спросил Дал. - На этот раз - сделай милость, оставь меня. Не суйся.
Тигр только и глядел на маленького гарвианина.
- Послушай, Дал, я ведь только стараюсь…
- Я знаю, что ты стараешься сделать, - огрызнулся Дал, - и ничего подобного не желаю. Мне не нужна твоя помощь, я этого не хочу. Почему тебе обязательно надо запихать свою помощь мне в глотку?
Воцарилась долгая тишина. Потом Тигр беспомощно развел руками.
- Ладно, - сказал он. - Если ты так хочешь, - он отвернулся от Дала, ссутулив могучие плечи. - Я лишь пытался уладить некоторые недоразумения с тех времен, когда ты появился на Земле-Больнице.
- Я это знаю, - ответил Дал, - и очень ценю. Иногда ничто другое не помогало мне жить. Но это не означает, что я - твоя собственность. Дружба - одно, собственность - нечто другое. Я - вовсе не твое частное владение.
Он увидел на лице Тигра такое выражение, словно ему только что развернулись и неожиданно влепили злую оплеуху.
- Послушай, я знаю, то, что я сказал, звучит ужасно, но тут уж ничего не поделаешь. Я не хочу причинять тебе боли и не хочу, чтобы изменились наши с тобой отношения, но и я - такая же личность, как и ты. Я не могу больше во всем полагаться на тебя. Каждому необходимо когда-то становиться самостоятельным. Ты - самостоятельный, я - тоже. И точно так же - Джек.
Они услышали, как открылась дверь отсека связи, и Черный доктор снова появился в комнате.
- Ну? - сказал он. - Не прервал ли я вас? - Он резанул взглядом по сжавшим губы врачам. - Это вызывал изыскательский отдел, - вкрадчиво продолжил он. - Изыскательский отряд находится на пути к 31-й Брюкера, чтобы начать сбор кое-каких полезных сведений о тамошнем положении. Но это не имеет значения. Вы слышали, какие обвинения выдвинуты против присутствующего здесь Красного доктора. Не желает ли кто-нибудь из вас высказаться?
Тигр и Джек посмотрели друг на друга. В комнате стояла глубокая тишина.
Черный доктор повернулся к Далу.
- А вам есть, что сказать?
- У меня найдется кое-что, но я хотел бы побеседовать с вами наедине.
- Как вам угодно. Вы, двое, возвращайтесь к себе в кубрик и оставайтесь там.
- И ваш помощник тоже, - сказал Дал.
Глаза Черного доктора сверкнули и на мгновение встретились с глазами Дала. Потом он пожал плечами и кивнул сопровождающему.
- Выйдите, пожалуйста. Нам необходимо обсудить некий частный вопрос.
Черный доктор сосредоточил все внимание на бумагах, лежавших на столе, пока Дал стоял перед ним с Пушистиком, сидевшем у него на локте. Дал знал, что произойдет, с той самой минуты, когда “Ланцет” принял сообщение о приближении инспекционного корабля. У Дала не оставалось сомнений относительно целей этой задержки и личности инспектора, и все же он по-настоящему не волновался. Где-то на краю сознания его поддерживала маленькая, удобная мыслишка.
На самом деле не имело значения, сколь враждебным или сердитым мог оказаться Черный доктор Таннер; Дал знал, что у самой последней черты останется определенный способ, который поможет сговориться с Черным доктором.
Он припомнил разительную перемену от неприязни к дружелюбию, происшедшую с брукианами, когда он сошел с корабля с Пушистиком на плече. До того он никогда не учитывал возможности применить свою странную силу, чтоб защититься и получить решительное преимущество, но с той поры, даже не вполне осознавая, он понимал, что в следующий раз сделать это будет легче. Если когда-нибудь их взаимоотношения с Черным доктором Таннером дошли бы до непримиримого противоречия, всегда оставалась такая ловушка, из которой Черный доктор не сможет освободиться. Черный доктор никогда не узнает, что случилось, подумал он. Ему просто вдруг покажется, что он смотрел на все не так, как нужно. Никто никогда не узнает.
Но, едва эта мысль пришла ему в голову, он понял, что все не так. Сейчас, перед лицом раскрытия карт, он понимал, что это скверно. Один человек все же будет знать, что произошло: он сам. На 31-й Брюкера он убедил себя, что цель оправдывает средства; теперь дела обстоят по-другому.
На один миг, пока Черный доктор Таннер не сводил с него глаз, смотревших через роговые очки, Дал заколебался. Почему он должен сомневаться, защищаться ли ему? - озлобленно подумал он. Это нападение на него лживо и бесчестно, оно задумано с единственной целью - порушить его надежды и вывести его со Службы. Почему бы ему не воспользоваться для отражения этого нападения любыми средствами, честными или нет?
Но в мозгу его слышалось эхо слов Черного доктора Арнквиста: “Умоляю тебя не пользоваться этим. Что бы не случилось, не применяй своих способностей к внушению”. Конечно, можно быть уверенным: доктор Арнквист никогда не узнает, что он злоупотребил доверием… но он-то, Дал, будет знать…
- Ну, - говорил тем временем Черный доктор Таннер, - выкладывайте. Я не могу тратить много времени, забавляясь с вами. Если у вас есть что сказать - говорите.
Дал вздохнул. Он снял Пушистика с руки и осторожно сунул его в карман куртки.
- Эти обвинения против меня - ложь, - сказал он.
Черный доктор пожал плечами.
- Ваши собственные товарищи по команде поддерживают их своими заявлениями.
- Это не имеет значения. Обвинения ложны, и вы это знаете не хуже меня. Вы их умышленно подстроили, чтобы состряпать против меня дельце.
Лицо Черного доктора потемнело, а руки смяли лежавшие на столе бумаги.
- Уж не думаете ли вы, что мне нечем больше заняться, кроме как выдвигать ложные обвинения против одного стажера из семидесяти пяти тысяч, путешествующих по галактике?
- Нет, я думаю только, что мы здесь одни, - сказал Дал. - Никто нас не слышит. Именно сейчас, один-единственный раз, мы можем быть честны. Мы оба знаем, что вы пытаетесь со мной сделать. Мне бы только хотелось услышать, как вы решились пойти на такое.
Черный доктор грохнул кулаком по столу.
- Я не обязан слушать подобной наглости, - прорычал он.
- Нет, обязаны, - сказал Дал. - Хотя бы сейчас. Потом со мной будет покончено, - И вдруг слова стали слетать с губ Дала помимо его воли, а все тело задрожало от гнева. - Вы с самого начала преисполнились решимости сделать все, чтобы я никогда не завершил начатое медицинское образование. Вы раз за разом пытались преградить мне путь, всеми способами, какие только могли придумать. Вы почти достигли успеха, хоть никогда до сего времени этот успех не был полным. Но сейчас вам необходимо это сделать. Если наш договор утвердят, я получу свою Звезду, и вы никогда более не сможете ничего с этим поделать. Так что, если вы собираетесь обломать меня - теперь или никогда.
- Вздор! - бушевал Черный доктор. - Я бы никогда не снизошел до вмешательства в дела таких, как вы. Выдвинутые против вас обвинения говорят сами за себя.
- Пока на них не посмотришь внимательно. Вы вменяете мне в вину то, что я не уведомил Землю-Больницу, когда мы вошли в район эпидемии - но наши записи, приложенные к договору с этой планетой, доказывают: мы делали лишь то, что надлежит делать любому патрульному кораблю, когда приходит вызов. Мы не располагали достаточными данными, чтобы уверенно сказать: там - мор; а когда мы, наконец, узнали правду, то не могли более поддерживать связь с Землей-Больницей. Вы вменяете мне в вину, что я причинил вред двумстам туземцам, а тем временем, если вы изучите наши заметки и протоколы опытов, то увидите, что наши ошибки невозможно было предотвратить. Мы не могли сделать ничего иного при тех обстоятельствах, и, если бы мы не сделали того, что сделали, то нарушили бы основные принципы диагностики и лечения, которым нас учили. К тому же, в ваших обвинениях не упомянуто, что, причинив возможный вред двумстам брукианам, мы нашли способ спасти два миллиона этих людей от полного уничтожения.
Черный доктор не сводил с него глаз.
- Обвинения окажутся доказательными, за этим я присмотрю.
- У-у, не сомневаюсь! Вы можете их хорошенько промешать и подождать, пока раствор схватится, прежде чем у кого-нибудь еще появится возможность их тщательно изучить. У вас для этого достанет власти. И к тому времени, когда какой-либо непредвзятый судья сможет пересмотреть все эти записи, ваш изыскательский корабль там уже побывает, соберет настолько много дополнительных сведений и столь тщательно переворошит это поле, что никто никогда не сможет с уверенностью сказать, что эти обвинения ложны. Но вы и я знаем, что они не будут подвергнуты настоящему расследованию. Мы знаем, что обвинения лживы с начала до конца и что вы - тот, кто за них в ответе.
Черный доктор побагровел еще сильнее и задрожал от ярости, с натугой вставая. Дал, словно порыв ветра, ощутил его ненависть, а голос Хьюго Таннера едва не сорвался на визгливый крик.
- Ладно, - сказал он, - если вы настаиваете, то обвинения лживы, подстроены лишь для того, чтобы сломать вас, и я собираюсь протолкнуть их, даже если мне придется для этого поставить под угрозу свое доброе имя. На вашем пути вы могли красиво уйти в любое время, избегнув бесчестия и позора, но вы так не сделали. Теперь я собираюсь вышвырнуть вас. Я проработал всю жизнь, воздвигая репутацию Земли-Больницы и землян, которые летают по всем планетам в качестве ее представителей. Я работал, чтобы заставить Конфедерацию уважать Землю-Больницу и землян - ее врачей. Ты - не наш. Ты втиснулся сюда, к нам. Ты - не землянин, и у тебя нет ни средств, ни возможностей стать врачом Земли-Больницы. Если ты добьешься успеха, по твоим стопам пойдут тысячи других, растаскивая по кусочкам ту репутацию, которую мы с таким трудом создавали, и я не собираюсь позволять какому-то невежественному чужаку-растяпе, претендующему на звание хирурга, ввалиться и разрушить то, за что я сражался…
За короткое время голос Черного доктора поднялся до визга, едва повинуясь хозяину. Но сейчас он вдруг замолчал; губы его все еще шевелились; лицо смертельно побледнело. Палец, которым он указывал на Дала, затрясся и поник. Он схватился за грудь, дыша с превеликим трудом, и, зашатавшись, рухнул обратно в кресло.
- Что-то случилось, - голос его стал квакающим. - Не могу вздохнуть.
Несколько мгновений Дал с ужасом глядел на него, а потом бросился на другой конец комнаты и вдавил большим пальцем кнопку сигнала тревоги.
Глава 13
ИСПЫТАНИЕ
Красный доктор Дал Тимгар нисколько не сомневался, что здесь трудностей с диагностикой не возникнет. Черный доктор обмяк в кресле, хватая ртом воздух; его лицо исказилось болью; он едва дышал. В комнату влетели Тигр и Джек, и Дал видел: они тут же поняли, что произошло.
- Коронарная катастрофа, - мрачно сказал Джек.
Дал кивнул.
- Вопрос лишь в том, насколько серьезная.
- Тащите сюда кардиограф. Скоро увидим.
Но для того, чтобы распознать природу заболевания, электрокардиографа не требовалось. Все трое врачей довольно часто видели подобную клиническую картину - внезапная, обширная закупорка кровеносных сосудов, питающих сердечную мышцу, столь распространенная среди существ с центральным типом кровообращения; трагическая случайность того рода, которые могут вызвать невосполнимое снижение трудоспособности или внезапную смерть в течение каких-то минут.
Тигр ввел лекарство, облегчающее боль, и начал давать кислород, чтобы помочь затрудненному дыханию, но цвет кожных покровов пожилого доктора не улучшился. Он был слишком слаб, чтобы говорить; Хьюго Таннер лишь беспомощно ловил ртом воздух, когда они перенесли его на кровать. Потом Джек взял кардиограмму и покачал головой.
- Надо бы сообщить на Землю-Больницу, да побыстрее, - тихо сказал он. - Он просто немного дольше, чем нужно, ждал этой пересадки сердца, вот и все. Тяжелый случай. Скажите им, что нам здесь нужен хирург как можно быстрее, иначе в распоряжении Черной службы окажется мертвый врач.
С другого конца комнаты донесся какой-то звук, и Черный доктор слабо махнул Тигру.
- Кардиограмму, - задохнулся он. - Дайте взглянуть.
- Вам тут смотреть не на что, - сказал Тигр, - вам не следует волноваться.
- Дайте мне на нее взглянуть, - Доктор Таннер взял узкую полоску бумаги и быстро просмотрел. Потом уронил ее на кровать и безнадежно откинул голову. - Слишком поздно, - сказал он так тихо, что они его едва расслышали. - Теперь не успеть.
Тигр измерил ему давление, выслушал сердце.
- Потребуется лишь несколько часов, чтобы дождаться помощи, - сказал он. - А сейчас отдохните, поспите. Времени вполне достаточно.
Он присоединился к Далу и Джеку в коридоре.
- Боюсь, на этот раз старик прав, - сказал он. - Повреждение серьезное, а сил, чтобы продержаться долго, у него нет. Может, он и дотянет до прибытия сюда хирурга и операционной бригады, но я сомневаюсь. Лучше нам послать словечко.
Немного погодя он отложил наушники.
- Ближайшей хирургической бригаде потребуется шесть часов, чтобы добраться сюда, - сказал он. - Может, пять с половиной, если как следует поторопятся. Но когда они увидят вон ту кардиограмму на экране, им останется лишь поднять руки. Ему требуется пересадка сердца, и не меньше; даже если мы дотянем его до прибытия хирургической бригады, вероятность того, что он перенесет операцию, составляет тысячу к одному.
- Ну что ж, он на это напрашивался, - сказал Джек. - Его пытались затащить в больницу для пересадки сердца не один год. Каждый знал, что одна из вспышек ярости рано или поздно его доконает.
- Может, он будет держаться лучше, чем мы думаем, - сказал Дал. - Давайте посмотрим и подождем.
Но Черному доктору лучше не становилось. С каждой минутой он слабел, все с большим трудом дыша, а между тем его артериальное давление медленно сползало все ниже. Через полчаса возобновилась боль; Тигр еще раз снял ЭКГ, пока Дал измерял венозное давление и уточнял глубину шока.
Закончив, Дал ощутил на себе взгляд Черного доктора.
- Все будет нормально, - сказал хирург. - Дождаться помощи времени хватит.
Черный доктор слабо покачал головой.
- Времени нет, - отозвался он. - Не смогу дождаться. Дал разглядел страх в глазах старика. Губы доктора Таннера снова зашевелились, словно он хотел сказать что-то еще, но потом лицо его стало жестче, и он беспомощно отвернулся. Дал обошел постель и взглянул на новую ленту, сравнивая ее с первой.
- Что скажешь, Тигр?
- Ничего хорошего. Ему ни за что не протянуть пяти часов.
- А если прямо сейчас?
Тигр покачал головой.
- Риск операции слишком велик.
- Но с каждой минутой он становится все больше, так?
- Так.
- Тогда, я думаю, нам следует прекратить выжидать, - сказал Дал. - У нас есть искусственное сердце, пригодное к пересадке, да?
- Конечно.
- Хорошо. В таком случае подготовь его, - Казалось, говорит кто-то другой. - Тебе придется поработать ассистентом, Тигр. Мы подключим его к аппарату “сердце-легкие”, и, если к тому времени помощь не подоспеет, попытаемся довести пересадку до конца. Джек, будешь давать наркоз, и работенка тебе предстоит мудреная. Постарайся использовать местную анестезию, где только сможешь, и заранее подготовь аппарат искусственного кровообращения. У нас будет лишь несколько секунд на пересадку. А теперь давайте-ка пошевеливаться.
Тигр воззрился на него.
- Ты уверен, что хочешь это сделать?
- В жизни не хотел ничего меньше этого, - пылко ответил Дал. - А ты думаешь, он доживет до прибытия больничного корабля?
- Нет.
- Тогда, мне кажется, выбора у меня не остается. Вам двоим беспокоиться не стоит. Это теперь - хирургическая задача, и я возьму на себя всю ответственность.
Черный доктор наблюдал за ними, и Дал знал, что он слышал разговор. Теперь старик беспомощно лежал, вышли готовить операционную. Джек подобрал анестетики, проверил и перепроверил сложный аппарат искусственного кровообращения, который мог взамен сердца и легких поддерживать кровообращение и дыхание, пока сердце будет отключено от магистральных сосудов. Готовый к пересадке кардиопротез вырастили в лабораториях Земли-Больницы из зародышевой ткани; Тигр перенес его из морозильной камеры в специально для этой цели сконструированную ванночку с теплым солевым раствором, чтобы довести его до нормальной температуры.
Пока шли эти приготовления, Черный доктор лежал и смотрел, все еще в сознании настолько, чтобы понимать, что происходит, время от времени пытаясь в знак несогласия покапать головой, но не достигая цели. Наконец Дал подошел к его постели.
- Не бойтесь, - ласково сказал он старику. - Пытаться отложить операцию до прибытия корабля с Земли-Больницы небезопасно. Каждая минута ожидания работает против нас. Я думаю, что справлюсь с пересадкой, если начну сейчас. Знаю, вам это не нравится, но я - главный Красный доктор на этом корабле. Если придется вам приказать, я это сделаю.
Черный доктор немного полежал тихо, не спуская глаз с Дала. Потом страх, кажется, покинул его лицо; исчез и гнев. С величайшим усилием он кивнул.
- Ладно, сынок, - едва слышно сказал он. - Делай, как считаешь нужным.
Дал знал с той самой минуть, когда принял решение сделать операцию, что взялся за дело едва ли не безнадежное.
Немного - если вообще что-то - говорилось, пока трое врачей работали у операционного стола. Над головой в крошечной корабельной операционной ярко горела бестеневая лампа; раздавались лишь хрип наркозного аппарата, треск хирургических зажимов и тихое дыхание самих врачей, пока они отчаянно трудились наперегонки со временем.
Дал чувствовал себя, как во сне, работая, подобно автомату, совершая механические движения, казавшиеся совершенно не касавшимися живого больного, лежавшего на операционном столе. За годы учебы ему приходилось ассистировать сотням трансплантаций сердца; он сам сделал несколько десятков пересадок, когда опытные хирурги ассистировали ему, направляя его до тех пор, пока последовательность необходимых шагов не стала устойчивым навыком. На Земле-Больнице, с доступными благоприятными, бесподобными медицинскими возможностями и с прекрасно подготовленными бригадами хирургов, анестезиологов, медсестер замена старого, изношенного сердца новым, здоровым стала обычным делом. Она подвергала больного угрозе не большей, чем простая аппендэктомия три века назад.
Но здесь, в операционной патрульного корабля, в условиях крайней необходимости, надежда на успех выглядела призрачной. Черный доктор уже находился в глубоком шоке из-за ущерба, причиненного его сердцу. Патолога уже связывала с жизнью тонкая нить; а тут еще весьма травматичное оперативное вмешательство, неблагоприятное воздействие наркоза, подключения к аппарату искусственного кровообращения, пока нежные ткани нового сердца подгонялись и вшивались на место старого сосуд за сосудом… трудно было ожидать, что подобное вынесет любой больной.
И все же, когда Дал увидел вторую кардиограмму, он понял, что попытаться придется. Теперь он спешил; его хилое тело поглотил объемистый хирургический халат, его тонкие пальцы осторожно работали с полированными инструментами. Единственное, что могло сейчас спасти Черного доктора - скорость и сноровка; лишь так он мог получить тот единственный шанс из тысячи, который у него был, чтобы выжить.
Но скорость и сноровка зависели от Дала. Дал это знал, и это знание венцом оттягивало ему плечи. Если Черный доктор Хьюго Таннер сейчас боролся за свою жизнь, то и Дал понимал, что тоже боролся за жизнь - за ту единственную жизнь, которой он желал, жизнь врача.
Все знали о неприязни Черного доктора Таннера к нему как к чужаку, неумехе, недостойному носить воротничок и манжеты врача Земли-Больницы. Дал прекрасно понимал, что, если он сейчас потерпит неудачу, его врачебная карьера завершится; никто, даже он сам, не сможет быть уверен, что он хоть как-нибудь, хоть самым дальним уголком разума, не позволил себе потерпеть неудачу.
Тем не менее, если бы он не предпринял этой попытки и Черный доктор умер до прибытия помощи, всегда нашлись бы те, кто обвинил бы его в намеренной проволочке.
Во рту у него пересохло; он тосковал о глотке воды, хоть и знал, что никакой напиток не утолит такую жажду. Чем дальше продвигалась работа, тем больше немели его пальцы, и с каждой минутой чувство полнейшей безнадежности все сильнее охватывало его душу. Тигр флегматично работал напротив Дала, по другую сторону стола, и в лучшем случае мог оказать только самую неквалифицированную помощь, поскольку имел лишь самую поверхностную хирургическую подготовку. Даже его флегматичное присутствие и поддержка не могли облегчить бремени, лежавшего на Дале. Сейчас Тигр не мог ни сделать, ни сказать ничего такого, что могло бы как-то облегчить или изменить положение. Даже Пушистик, ждущий один-одинешенек на своем помосте в рубке, по мог сейчас помочь ему. Сейчас ничто не могло помочь, кроме его собственного мастерства хирурга и его ожесточенной решимости: он не должен и не может проиграть.
Но пальцы Дала колебались, когда тысяча вопросов била ключом в его мозгу. Вон тот сосуд… зажать его и перевязать? Или вскрыть и попытаться сохранить? А это нервное сплетение… которое? Насколько оно важно? Как там с давлением и дыханием? Выдерживает ли Черный доктор бурю операции?
Чем больше Дал старался спешить, тем больше казалось, что он бредет по пояс в тине, неспособный заставить слушаться свои пальцы. Как мог он сэкономить десять секунд, двадцать, полминуты? Эта половина минуты может определить ту самую разницу между успехом и неудачей, но секунды все тикали быстро-быстро, а операция продвигалась медленно.
Слишком медленно. Дал достиг такой точки, где, думал он, не сможет продолжать. Его разум отчаянно искал помощи - помощи хоть какой-то, чего-то, на что можно было бы опереться, чего-то, что могло бы его подкрепить и поддержать. А потом, совершенно неожиданно, он ясно понял кое-что, давно уже грызшее уголок его сознания. Словно кто-то включил прожектор в темной комнате, и он увидел нечто такое, чего никогда раньше не видел.
Он увидел, что с первого дня, когда он сошел с гарвианского корабля, перенесшего его на Землю-Больницу изучить медицину, он полагался на костыли, все время ища чьей-то помощи.
Таким костылем стал Черный доктор Арнквист, на которого он мог опереться. Тигр, несмотря на все его неуклюжее добросердечие, несмотря на всю предлагавшуюся помощь и покровительство, был таким же костылем. Пушистик, бывший у него под боком со дня своего рождения, тоже был, тем не менее, своеобразным костылем, к которому он в случае нужды мог обратиться; Пушистик оставался всегда готовым запасным выходом, тихой гаванью в бурю. Они все были костылями, и он тяжело на них опирался.
Но сейчас такого костыля не стало. У него остался быстрый, тренированный ум. У него остались две проворных руки, знавшие свою работу, и две ноги, способные удержать его вес, хоть и хлипкие с виду. Теперь он впервые в жизни знал, что ему придется твердо на них стоять.
И внезапно он понял, что так и должно быть. Все оказалось таким ясным, таким очевидным и безошибочным, что он удивился, почему так долго этого не осознавал. Если он не мог полагаться на себя, то Черный доктор Хьюго Таннер совершенно прав. Если он не может решить задачу, которая сейчас встала перед ним, пользуясь лишь собственными силами, стоя на собственных ногах и не опираясь ни на какие костыли, разве может он заявлять о себе как о знающем враче? Какое он имел право на ту цель, к которой стремился, если ему необходима, чтоб ее достичь, помощь других? Именно он хотел стать Однозвездным хирургом - не Пушистик, не Тигр и никто другой.
Дал ощутил, как сердце глухо стучит у него в груди, и увидел перед собой операционное поле так, словно стоял на подставке, глядя через плечо какого-то другого хирурга. Все остальное, кроме неотложной задачи, вдруг покинуло его разум. Его пальцы задвигались быстрее, с уверенностью, которой он никогда до этого не чувствовал. Один за другим перед ним вставали вопросы, он отвечал на них без колебаний и знал, что ответы правильны.
И впервые дело пошло. Время от времени он бормотал указания Джеку и устанавливал неумелые пальцы Тигра туда, куда нужно.