— Тэгги? — еще раз ласково окликнул он, пытаясь положить тяжелую голову животного себе на колени.
«Покрытый шерстью жив».
В первый момент Шэнн не сообразил, что эти слова он услышал не ушами — они возникли у него прямо в мозгу. Он поднял глаза и увидел вайверн, изящно шагавшую к нему по багровому песку. Его горе в мгновение ока превратилось в упрямую неприязнь.
— Это не ваша заслуга, — сказал он нарочито громко. Если вайверн хочет понять его, пусть попробует. Он не станет говорить с ней мыслями.
Тэгги снова пошевелился, и Шэнн торопливо опустил голову. Самец вздохнул, открыл глаза и встряхнул своей медвежьей головой, разбрасывая в стороны песчинки. Он принюхался к каплям чужой крови на песке, чихнул Шэнну на штаны, поднял голову со вселяющей надежду бодростью и посмотрел, как его подружка терзает утихшего вилохвоста.
Потом Тэгги с трудом, но все-таки поднялся на ноги. Шэнн помогал ему. Он пробежал руками по его телу — вроде все кости были целы. Один раз Тэгги, правда, взвизгнул, но Шэнн не заметил никаких серьезных увечий. Очевидно, зверь расслабился, как кошка, когда раздвоенный хвост ударил его. Это и помогло избежать ран. Тэгги был слегка контужен, но уже мог стоять на ногах. Он высвободился из рук Шэнна и, покачиваясь, побрел к туше.
Еще чьи-то шаги. Торвальд бежал по берегу, не обращая внимания на вайверн. Он опустился рядом с Шэнном, взял его раненую, все еще кровоточащую руку.
— Неважно, — заметил он.
Шэнн понял, что он сказал, но все сильнее и сильнее кружились вокруг скалы. Пальцы Торвальда, касавшиеся раненой руки, причиняли острую боль и почему-то отдавались в голове красными кругами.
Из кровавого тумана, который теперь покрывал почти все кругом, появился предмет — круглый белый диск. Затуманенным сознанием Шэнн понял, что они собираются делать, и в нем зашевелилась глубокая ненависть. Он ударил здоровой рукой наугад и, как ни странно, попал. Диск отлетел в сторону. В глазах у юноши прояснилось, и он увидел вайверн, склонившуюся за спиной Торвальда, которая и направляла на него свое странное оружие; С огромным трудом Шэнн выдавил:
— Больше вы меня не возьмете! Эти слова отпечатались у него в сознании. На украшенном драгоценностями лице невозможно было прочесть никаких чувств. Он повернулся к Торвальду, торопясь предупредить товарища.
— Не позволяй им применять эти диски!
— Постараюсь.
Торвальд снова исчез в тумане. Неужели одна из вайверн сфокусировала на них диск? Неужели они снова окажутся в темноте, чтобы снова очнуться заключенными — скажем, в пещере тумана? Землянин собрал все силы, чтобы удержаться в сознании, но ничего не вышло.
Но на этот раз он проснулся не в подземном потоке и не клубах зеленой мути. Его рука болела, но чувство боли почему-то обнадеживало. Не открывая глаз, он нащупал на руке гладкую повязку, провел здоровой рукой дальше. Подстилка, такая же, как в пещере со зданием. Неужели он снова оказался в той паутине коридоров?
Шэнн не открывал глаз, пока внутренняя гордость не заставила его. Первое, что он увидел, — овальное отверстие в стене. Он лежал всего в футе или двух под окном. И сквозь прозрачный материал окна лился золотистый солнечный свет. Никакого зеленого тумана, никаких бутафорских звезд.
Он лежал в маленькой комнате с гладкими стенами, вроде той, в которой сидел на острове. И кроме циновки, на которой он лежал, в комнате больше ничего не было. Шэнна укрыли легким покрывалом, сплетенным из волокон, напоминавших пряжу, с вкраплениями пуха. Его одежда исчезла, но и без нее под одеялом было слишком жарко, поэтому он выпростал из-под покрывала руки и стянул его вниз, к ногам.
Только теперь он увидел свою раненую руку. От кисти до локтя ее затягивал непрозрачный кожаный чулок, совсем не похожий на врачебную повязку. Эта штука была точно не из разведпакета первой помощи. Шэнн снова посмотрел в окно, но увидел там только небо. Кроме двух-трех лимонно-желтых облачков ничто не омрачало янтарного неба. Он, наверное, лежал в высокой башне. Шэнн не ожидал, что у вайверн найдутся такие строения.
— Выспался?
Вошел Торвальд, одной рукой приподняв панель двери. Его рваная форма пропала, офицер где-то раздобыл штаны из гладкого зеленого материала. Ботинки, правда, были все те же, старые и изодранные.
Шэнн уселся на постели.
— Где мы?
— Это можно назвать столицей. По отношению к материку мы на острове далеко в западном море.
— А как мы сюда попали?
Колодец, подземный поток… Может быть, та подземная река течет подо дном океана?
— Нас пожелали увидеть здесь.
Шэнн ожидал чего угодно, но только не этого.
— Чего?
Торвальд кивнул, его лицо стало совершенно серьезньм.
— Они захотели, чтобы мы оказались здесь. Послушай-ка, Лэнти, когда ты прыгнул вниз, чтобы схватиться с тем вилохвостом, тебе ведь захотелось, чтобы твои росомахи были рядом?
Шэнн попробовал вспомнить. Воспоминания о том, что происходило перед битвой, были не очень ясными. Но — точно, он подумал: «Если бы Тэгги и Тоги сейчас оказались рядом, они бы отвлекли разъяренного зверя».
— Ты хочешь сказать, что я их тоже пожелал? Юноше пришло в голову, что все это, вероятно, означает на языке вайверн все те же сны, и он торопливо добавил:
— Так, что, мне и все остальное приснилось? Нет, его руку стягивала повязка, а под повязкой он чувствовал больную руку. Впрочем… там, в пещере, плеть Логэлли тоже нанесла ему настоящий удар, и больно было по-настоящему.
— Нет, ты не спал. Просто получилось так, что ты какимто образом настроился на одну из этих маленьких штучек, которыми пользуются наши леди. И как только ты очень сильно захотел, чтобы звери оказались с тобой, то они сразу же появились рядом.
Шэнн скорчил рожу. Это прозвучало совершенно неправдоподобно. Но с другой стороны, как насчет тех встреч в тумане — с Логэлли, с Трэвом. Можно ли их объяснить правдоподобно? И если уж начинать с самого начала, как он перенесся с острова, где был брошен, в подземный поток безо всяких пересадок?
— Как это получается?
Торвальд рассмеялся.
— Спросил! У них есть эти диски, по одному у каждой вайверн, и они управляют своей силой с их помощью. Там на берегу мы видели школьные занятия. Новичков обучали этому искусству. Это нечто, не поддающееся объяснению или пониманию с нашей точки зрения. Если выражаться нашим языком, это самое настоящее волшебство.
— Мы заключенные?
— Спроси что-нибудь попроще. Я могу расхаживать где вздумается. Никто не проявляет ко мне никакой враждебности. Со мной дважды беседовали — с помощью телепатии — со мной говорили их повелительницы или старейшины, или верховные жрицы. По-моему, все три титула подходят. Они задавали вопросы, я, как мог, отвечал. Иногда мы просто не понимали друг друга. Иногда я задавал вопросы, но они почти всегда вежливо отговаривались или отвечали двусмысленно. Вот так мы и общаемся.
— А Тэгги и Тоги?
— Эти носятся сами по себе и, кажется, вполне довольны жизнью. Странно, но теперь они реагируют на команды гораздо быстрее и сообразительнее. Может быть, та переброска с помощью диска как-то повлияла на них.
— А что с этими вайвернами? Они все женщины?
— Нет, но у них строжайший матриархат. Те же обычаи, что и на древней Земле: плодоносная Мать-Земля и ее жрицы. Когда боги победили богинь, жрицы превратились в ведьм. Мужчин здесь мало, и они не обладают силой управлять диском. Собственно, — тут Торвальд рассмеялся, — здесь самцов рассматривают в лучшем случае как домашних зверюшек, в худшем — как необходимое зло. Поэтому мы с самого начала оказались в невыгодном положении.
— Ты думаешь, что нас не принимали всерьез, потому что мы самцы?
— Может быть, и так. Я пытался объяснить им опасность вторжения Трогов, объяснить, что получится, если жуки устроятся здесь надолго. Но они даже и слушать о них не хотят. — А можно объяснить, что Тропи-тоже самцы? Или это не так?
Офицер покачал головой.
— На этот вопрос не сможет ответить ни один человек. Мы боремся с Трогами уже много лет, собрали целые библиотеки сообщений о Трогах и об их поведении, а всего вместе вряд ли наберется на два абзаца точно установленных фактов. Остальное-догадки, начиная от весьма вероятных, кончая настоящей фантастикой. Но кто эти жукорылые твари, высадившиеся на континенте, и как к ним обращаться — «он», «она», или «оно» — мы просто не знаем. Мы всегда считали, что те, кто сражаются с нами, — самцы. Но они вполне могут оказаться и амазонками. И честно говоря, вайвернам и в том, и в другом случае, наверное, просто наплевать на них.
— Слава богу, они не дойдут до «Между нами, девочками, говоря…» — мрачно заметил Шэнн. Торвальд рассмеялся.
— Не дойдут. Кстати, мы здесь не единственные невольные гости.
Шэнн выпрямился.
— Трог?
— Кто-то. Не местный, во всяком случае, не племени вайверн. И для нас это может означать неприятности.
— Ты видел его?
— Нет. Насколько я понимаю, он не здесь. Я дважды сумел подслушать непосредственный обмен мыслями — удивление вновь прибывшей вайверн, увидевшей меня. Судя по всему, она ожидала увидеть кого-то совершенно другого.
— Еще один разведчик с Земли?
— Нет. По-моему, для вайверн мы все на одно лицо. Точно так же, как мы не можем отличить их одну от другой, если только они не носят разные узоры. Я, кстати, кое-что узнал об этих украшениях. Чем они замысловатее, тем выше сила, но сила не той вайверн, которая их носит, а сила ее предков. Эти украшения надевают, когда сдают экзамен на диск, и им сразу присваивается класс самой могущественной ведьмы по материнской линии. Это вроде поощрения — не посрамить деяний предка и превзойти их, если сможешь. Достаточно логично. Если это немного подработать, то такая система могла бы пригодиться и нашей службе.
Этот маленький кусочек информации был тем кирпичиком, из которых и складывались сообщения Разведки. Но в данный момент Шэнна больше интересовала информация о другом существе. Он оперся о стену здоровой рукой и встал на ноги. Торвальд пристально глядел на него.
— Насколько я понимаю, ты собираешься что-то предпринять. Скажи-ка, Лэнти, почему ты, сломя голову, бросился со скалы, в бой с вилохвостом?
Шэнн удивленно задумался. В самом деле, у него не было причин действовать так импульсивно.
— Не знаю…
— Рыцарь, а? Прекрасная вайверн в беде? — усмехнулся офицер. — Или тебя поманил один из этих дисков?
— Не знаю…
— А почему ты взялся за нож, а не за станнер? Вот тут Шэнн перепугался. Только сейчас до него дошло, что он бросился в бой против самого грозного чудища, какого только они видели на планете, с самым примитивным из своих орудий. Почему он не попробовал вначале станнер? Да нет, это даже не приходило ему в голову, он просто бросился вниз, как профессиональный победитель драконов.
— Честно говоря, толку от него все равно не было бы. Станнер не действует на вилохвоста.
— А ты попробовал?
— Естественно. Но ты-то не знал этого, или узнал раньше?
— Нет, — ответил Шэнн. — Нет, я не знаю, почему схватился за нож. Станнер был бы более подходящим оружием.
Юноша вздрогнул и серьезно посмотрел на Торвальда.
— Насколько же они могут управлять нами? — спросил он шепотом, словно стены могли услышать эти слова и донести их до нужных ушей. — Что же нам делать?
— Хороший вопрос, — теперь и Торвальд говорил серьезно. — Да, что еще они могут подложить к нам в мозги без нашего ведома? Может быть, эти диски — так, для отвода глаз, и они могут обходиться и без них. От того, какое впечатление мы произведем на этих ведьм, будет зависеть очень многое.
Он снова улыбнулся, теперь весьма сухо.
— Мы, кажется, неправильно назвали эту планету — Колдун, маг-мужчина, этому миру больше подошло бы имя первой планеты системы — Ведьма.
— А мы не можем стать такими колунами сами? Улыбка Торвальда снова пропала, но офицер кивнул, словно одобряя мысль Шэнна.
— А это мы очень скоро выясним. Если нам придется уговаривать упрямых дамочек, да еще и с Трогами сражаться, то дел будет по горло.
ТРЕТИЙ ПЛЕННИК
«Покрытый шерстью жив».
В первый момент Шэнн не сообразил, что эти слова он услышал не ушами — они возникли у него прямо в мозгу. Он поднял глаза и увидел вайверн, изящно шагавшую к нему по багровому песку. Его горе в мгновение ока превратилось в упрямую неприязнь.
— Это не ваша заслуга, — сказал он нарочито громко. Если вайверн хочет понять его, пусть попробует. Он не станет говорить с ней мыслями.
Тэгги снова пошевелился, и Шэнн торопливо опустил голову. Самец вздохнул, открыл глаза и встряхнул своей медвежьей головой, разбрасывая в стороны песчинки. Он принюхался к каплям чужой крови на песке, чихнул Шэнну на штаны, поднял голову со вселяющей надежду бодростью и посмотрел, как его подружка терзает утихшего вилохвоста.
Потом Тэгги с трудом, но все-таки поднялся на ноги. Шэнн помогал ему. Он пробежал руками по его телу — вроде все кости были целы. Один раз Тэгги, правда, взвизгнул, но Шэнн не заметил никаких серьезных увечий. Очевидно, зверь расслабился, как кошка, когда раздвоенный хвост ударил его. Это и помогло избежать ран. Тэгги был слегка контужен, но уже мог стоять на ногах. Он высвободился из рук Шэнна и, покачиваясь, побрел к туше.
Еще чьи-то шаги. Торвальд бежал по берегу, не обращая внимания на вайверн. Он опустился рядом с Шэнном, взял его раненую, все еще кровоточащую руку.
— Неважно, — заметил он.
Шэнн понял, что он сказал, но все сильнее и сильнее кружились вокруг скалы. Пальцы Торвальда, касавшиеся раненой руки, причиняли острую боль и почему-то отдавались в голове красными кругами.
Из кровавого тумана, который теперь покрывал почти все кругом, появился предмет — круглый белый диск. Затуманенным сознанием Шэнн понял, что они собираются делать, и в нем зашевелилась глубокая ненависть. Он ударил здоровой рукой наугад и, как ни странно, попал. Диск отлетел в сторону. В глазах у юноши прояснилось, и он увидел вайверн, склонившуюся за спиной Торвальда, которая и направляла на него свое странное оружие; С огромным трудом Шэнн выдавил:
— Больше вы меня не возьмете! Эти слова отпечатались у него в сознании. На украшенном драгоценностями лице невозможно было прочесть никаких чувств. Он повернулся к Торвальду, торопясь предупредить товарища.
— Не позволяй им применять эти диски!
— Постараюсь.
Торвальд снова исчез в тумане. Неужели одна из вайверн сфокусировала на них диск? Неужели они снова окажутся в темноте, чтобы снова очнуться заключенными — скажем, в пещере тумана? Землянин собрал все силы, чтобы удержаться в сознании, но ничего не вышло.
Но на этот раз он проснулся не в подземном потоке и не клубах зеленой мути. Его рука болела, но чувство боли почему-то обнадеживало. Не открывая глаз, он нащупал на руке гладкую повязку, провел здоровой рукой дальше. Подстилка, такая же, как в пещере со зданием. Неужели он снова оказался в той паутине коридоров?
Шэнн не открывал глаз, пока внутренняя гордость не заставила его. Первое, что он увидел, — овальное отверстие в стене. Он лежал всего в футе или двух под окном. И сквозь прозрачный материал окна лился золотистый солнечный свет. Никакого зеленого тумана, никаких бутафорских звезд.
Он лежал в маленькой комнате с гладкими стенами, вроде той, в которой сидел на острове. И кроме циновки, на которой он лежал, в комнате больше ничего не было. Шэнна укрыли легким покрывалом, сплетенным из волокон, напоминавших пряжу, с вкраплениями пуха. Его одежда исчезла, но и без нее под одеялом было слишком жарко, поэтому он выпростал из-под покрывала руки и стянул его вниз, к ногам.
Только теперь он увидел свою раненую руку. От кисти до локтя ее затягивал непрозрачный кожаный чулок, совсем не похожий на врачебную повязку. Эта штука была точно не из разведпакета первой помощи. Шэнн снова посмотрел в окно, но увидел там только небо. Кроме двух-трех лимонно-желтых облачков ничто не омрачало янтарного неба. Он, наверное, лежал в высокой башне. Шэнн не ожидал, что у вайверн найдутся такие строения.
— Выспался?
Вошел Торвальд, одной рукой приподняв панель двери. Его рваная форма пропала, офицер где-то раздобыл штаны из гладкого зеленого материала. Ботинки, правда, были все те же, старые и изодранные.
Шэнн уселся на постели.
— Где мы?
— Это можно назвать столицей. По отношению к материку мы на острове далеко в западном море.
— А как мы сюда попали?
Колодец, подземный поток… Может быть, та подземная река течет подо дном океана?
— Нас пожелали увидеть здесь.
Шэнн ожидал чего угодно, но только не этого.
— Чего?
Торвальд кивнул, его лицо стало совершенно серьезньм.
— Они захотели, чтобы мы оказались здесь. Послушай-ка, Лэнти, когда ты прыгнул вниз, чтобы схватиться с тем вилохвостом, тебе ведь захотелось, чтобы твои росомахи были рядом?
Шэнн попробовал вспомнить. Воспоминания о том, что происходило перед битвой, были не очень ясными. Но — точно, он подумал: «Если бы Тэгги и Тоги сейчас оказались рядом, они бы отвлекли разъяренного зверя».
— Ты хочешь сказать, что я их тоже пожелал? Юноше пришло в голову, что все это, вероятно, означает на языке вайверн все те же сны, и он торопливо добавил:
— Так, что, мне и все остальное приснилось? Нет, его руку стягивала повязка, а под повязкой он чувствовал больную руку. Впрочем… там, в пещере, плеть Логэлли тоже нанесла ему настоящий удар, и больно было по-настоящему.
— Нет, ты не спал. Просто получилось так, что ты какимто образом настроился на одну из этих маленьких штучек, которыми пользуются наши леди. И как только ты очень сильно захотел, чтобы звери оказались с тобой, то они сразу же появились рядом.
Шэнн скорчил рожу. Это прозвучало совершенно неправдоподобно. Но с другой стороны, как насчет тех встреч в тумане — с Логэлли, с Трэвом. Можно ли их объяснить правдоподобно? И если уж начинать с самого начала, как он перенесся с острова, где был брошен, в подземный поток безо всяких пересадок?
— Как это получается?
Торвальд рассмеялся.
— Спросил! У них есть эти диски, по одному у каждой вайверн, и они управляют своей силой с их помощью. Там на берегу мы видели школьные занятия. Новичков обучали этому искусству. Это нечто, не поддающееся объяснению или пониманию с нашей точки зрения. Если выражаться нашим языком, это самое настоящее волшебство.
— Мы заключенные?
— Спроси что-нибудь попроще. Я могу расхаживать где вздумается. Никто не проявляет ко мне никакой враждебности. Со мной дважды беседовали — с помощью телепатии — со мной говорили их повелительницы или старейшины, или верховные жрицы. По-моему, все три титула подходят. Они задавали вопросы, я, как мог, отвечал. Иногда мы просто не понимали друг друга. Иногда я задавал вопросы, но они почти всегда вежливо отговаривались или отвечали двусмысленно. Вот так мы и общаемся.
— А Тэгги и Тоги?
— Эти носятся сами по себе и, кажется, вполне довольны жизнью. Странно, но теперь они реагируют на команды гораздо быстрее и сообразительнее. Может быть, та переброска с помощью диска как-то повлияла на них.
— А что с этими вайвернами? Они все женщины?
— Нет, но у них строжайший матриархат. Те же обычаи, что и на древней Земле: плодоносная Мать-Земля и ее жрицы. Когда боги победили богинь, жрицы превратились в ведьм. Мужчин здесь мало, и они не обладают силой управлять диском. Собственно, — тут Торвальд рассмеялся, — здесь самцов рассматривают в лучшем случае как домашних зверюшек, в худшем — как необходимое зло. Поэтому мы с самого начала оказались в невыгодном положении.
— Ты думаешь, что нас не принимали всерьез, потому что мы самцы?
— Может быть, и так. Я пытался объяснить им опасность вторжения Трогов, объяснить, что получится, если жуки устроятся здесь надолго. Но они даже и слушать о них не хотят. — А можно объяснить, что Тропи-тоже самцы? Или это не так?
Офицер покачал головой.
— На этот вопрос не сможет ответить ни один человек. Мы боремся с Трогами уже много лет, собрали целые библиотеки сообщений о Трогах и об их поведении, а всего вместе вряд ли наберется на два абзаца точно установленных фактов. Остальное-догадки, начиная от весьма вероятных, кончая настоящей фантастикой. Но кто эти жукорылые твари, высадившиеся на континенте, и как к ним обращаться — «он», «она», или «оно» — мы просто не знаем. Мы всегда считали, что те, кто сражаются с нами, — самцы. Но они вполне могут оказаться и амазонками. И честно говоря, вайвернам и в том, и в другом случае, наверное, просто наплевать на них.
— Слава богу, они не дойдут до «Между нами, девочками, говоря…» — мрачно заметил Шэнн. Торвальд рассмеялся.
— Не дойдут. Кстати, мы здесь не единственные невольные гости.
Шэнн выпрямился.
— Трог?
— Кто-то. Не местный, во всяком случае, не племени вайверн. И для нас это может означать неприятности.
— Ты видел его?
— Нет. Насколько я понимаю, он не здесь. Я дважды сумел подслушать непосредственный обмен мыслями — удивление вновь прибывшей вайверн, увидевшей меня. Судя по всему, она ожидала увидеть кого-то совершенно другого.
— Еще один разведчик с Земли?
— Нет. По-моему, для вайверн мы все на одно лицо. Точно так же, как мы не можем отличить их одну от другой, если только они не носят разные узоры. Я, кстати, кое-что узнал об этих украшениях. Чем они замысловатее, тем выше сила, но сила не той вайверн, которая их носит, а сила ее предков. Эти украшения надевают, когда сдают экзамен на диск, и им сразу присваивается класс самой могущественной ведьмы по материнской линии. Это вроде поощрения — не посрамить деяний предка и превзойти их, если сможешь. Достаточно логично. Если это немного подработать, то такая система могла бы пригодиться и нашей службе.
Этот маленький кусочек информации был тем кирпичиком, из которых и складывались сообщения Разведки. Но в данный момент Шэнна больше интересовала информация о другом существе. Он оперся о стену здоровой рукой и встал на ноги. Торвальд пристально глядел на него.
— Насколько я понимаю, ты собираешься что-то предпринять. Скажи-ка, Лэнти, почему ты, сломя голову, бросился со скалы, в бой с вилохвостом?
Шэнн удивленно задумался. В самом деле, у него не было причин действовать так импульсивно.
— Не знаю…
— Рыцарь, а? Прекрасная вайверн в беде? — усмехнулся офицер. — Или тебя поманил один из этих дисков?
— Не знаю…
— А почему ты взялся за нож, а не за станнер? Вот тут Шэнн перепугался. Только сейчас до него дошло, что он бросился в бой против самого грозного чудища, какого только они видели на планете, с самым примитивным из своих орудий. Почему он не попробовал вначале станнер? Да нет, это даже не приходило ему в голову, он просто бросился вниз, как профессиональный победитель драконов.
— Честно говоря, толку от него все равно не было бы. Станнер не действует на вилохвоста.
— А ты попробовал?
— Естественно. Но ты-то не знал этого, или узнал раньше?
— Нет, — ответил Шэнн. — Нет, я не знаю, почему схватился за нож. Станнер был бы более подходящим оружием.
Юноша вздрогнул и серьезно посмотрел на Торвальда.
— Насколько же они могут управлять нами? — спросил он шепотом, словно стены могли услышать эти слова и донести их до нужных ушей. — Что же нам делать?
— Хороший вопрос, — теперь и Торвальд говорил серьезно. — Да, что еще они могут подложить к нам в мозги без нашего ведома? Может быть, эти диски — так, для отвода глаз, и они могут обходиться и без них. От того, какое впечатление мы произведем на этих ведьм, будет зависеть очень многое.
Он снова улыбнулся, теперь весьма сухо.
— Мы, кажется, неправильно назвали эту планету — Колдун, маг-мужчина, этому миру больше подошло бы имя первой планеты системы — Ведьма.
— А мы не можем стать такими колунами сами? Улыбка Торвальда снова пропала, но офицер кивнул, словно одобряя мысль Шэнна.
— А это мы очень скоро выясним. Если нам придется уговаривать упрямых дамочек, да еще и с Трогами сражаться, то дел будет по горло.
ТРЕТИЙ ПЛЕННИК
— Здорово, работает, как новенькая, — Шэнн протянул руку под свет. Юноша только что стянул с нее кожаную повязку, обнажив свежий рубец зажившей раны. Пошевелил рукой — еще немного болело, но терпимо.
— Что теперь, куда? — повернулся он к Торвальду. Ему не терпелось заняться делом. После нескольких дней заточения в этой комнате он снова рвался наружу. Теперь Шэнн, как и офицер, носил штаны из зеленой ткани, единственной, какую делали вайверны, и свои старые ботинки. Странно, но его оружие — станнер и нож — оставили при нем, и потому он чувствовал себя как-то неуверенно. Скорее всего, вайверны считали, что им нечего бояться такого примитивного оружия.
— Я знаю не больше тебя, — усмехнулся Торвальд в ответ на двойной вопрос. — Они хотят видеть именно тебя, более того, они настаивали на этом.
Город вайверн был спрятан в цепи пещер, связанных наподобие пчелиных сот. Снаружи нетронутые дикие скалы острова, а внутри — почти полная тишина. Население этого каменного улья могло составлять и несколько тысяч, и дюжину — тех, кого они видели в тех местах, где им разрешали ходить.
Шэнн ожидал, что снова попадет в зал с черепами, где ведьмы гадали на иглах, решая его будущее. Но Торвальд привел его в овальную комнату, большую часть внешней стены которой занимало окно. И увидев, что лежит за окном, Шэнн замер, как вкопанный. Он снова не знал — то ли он видит это на самом деле, то ли ведьмы снова морочат ему голову.
Эта комната располагалась ниже той, в которой он лежал раненый, невысоко над уровнем моря. Окно выходило прямо в море, и за полоской зеленой воды лежал его пурпурный череп из сна. Волны бились о нижнюю челюсть, пеной рассыпаясь вокруг каменных клыков. Над пустыми глазницами кружились морские кла-кла, то исчезая внутри, то вылетая обратно, как посредники между мозгом, запертым в гигантской черепной коробке, и внешним миром. — Мой сон… — начал Шэнн.
«Твой сон», — согласились с ним. Это отозвался не Торвальд, слова возникли прямо в голове.
Шэнн обернулся и смерил ожидавшую их вайверн недружелюбным, почти враждебным взглядом. Он узнал ее по узору на коже, это была старшая ведьма из той троицы, что отправила его в пещеру тумана. Рядом с ней стояла молодая ведьма, которую он поймал в ту ночь, когда все это началось. «Мы снова встретились… — начал он. — Зачем?» «Это нужно тебе… и нам».
«Я не сомневаюсь, что это нужно вам. Но ничего хорошего для себя не жду», — мысли Шэнна легко укладывались в официальный тон беседы. С людьми он так не сумел бы.
На ее лице не отразилось ничего, да юноша и не ждал этого. Но, связанный с ней разумом, находясь в неравном положении, он вдруг уловил слабую тень раздражения, его ментальные процессы казались ведьме непонятными, она не могла подобрать к ним ключ.
«Мы не желаем тебе зла, пришедший со звезд. Ты оказался способен на большее, чем мы ожидали. Ты увидел ложь и познал ее. Узри же теперь истину и познай ее тоже».
«Вы уже ставили передо мной задачу, не спрашивая согласия», — ответил он.
«Да, у нас есть для тебя роль, но она вписана в узор твоего истинного сна. Мы не властны плести узоры, звездный человек, это в руках Великих. Каждый идет своим истинным путем, от Первого Пробуждения и до Последнего Сна. Мы не просим от тебя большего, чем начертано для тебя».
Ведьма поднялась с медленной грацией, присущей их блестящим телам, и стала с юношей рядом, маленькая, как ребенок. Рядом с ней человеческое тело казалось грубым и неловким. Она подняла четырехпалую руку, увитую драгоценными браслетами и поясками, и поднесла ее к руке Шэнна, украшенной свежим шрамом.
«Мы разные, пришедший со звезд, но мы оба мечтатели. А в мечтах заключена сила. Твои мечты перенесли тебя через тьму между нашим солнцем и далеким солнцем. Наши мечты ведут столь же странными тропами. А там, — палец указал в сторону черепа, — находится еще один, грезящий силой. И сила эта такова, что может смести нас всех, если мы не поспешим стереть его путь».
«И я должен отправиться на поиски этого мечтателя?» — только теперь Шэнн понял, что означал сон, в котором он взбирался в провал носа.
«Ты отправишься…»
Торвальд покачал головой, и вайверн повернулась к юноше.
«Один, — добавила она. — Это твой сон, он был твоим изначально. Каждому свой сон, и другой не сможет пройти той же тропой, даже чтобы спасти его жизнь».
Шэнн криво, безрадостно улыбнулся.
«Значит, я избранный, — посмотрел он на Торвальда. — И что мне сделать с этим сновидцем?»
«То, что заставит сделать твой путь. Ты только не должен убивать…»
— Трог! — шагнул вперед Торвальд. — Нельзя гнать человека на Трога с голыми руками, да еще и связывать его таким приказом!
Вайверн, очевидно, поняла смысл высказанного вслух протеста, потому что ее ответ услышали оба.
«Мы не можем с ним ничего сделать. Его разум закрыт для нас. Но он — старейшина своего народа, и его народ ищет его повсюду с той самой минуты, как его воздушная машина разбилась о камни и он спрятался в пещере. Если сможешь, договорись с ним по-хорошему, но только уведи его отсюда. Его сны не похожи на наши, он вносит беспорядок в души Достигших, которые уходят на Путь к Истине».
— Это, наверное, важная персона, — сделал вывод Шэнн.
— У них здесь, кажется, сидит начальник жуков. Может, мы сможем использовать его как заложника? Торвальд продолжал хмуриться.
— Мы ни разу не смогли установить с ними никакого контакта. Наши лучшие люди, специально подготовленные, пытались, но…
Шэнн не стал обращать внимания на эту деликатную оценку его собственных способностей вести дипломатические переговоры с врагом. Тем более, что офицер был прав. Но он мог попробовать одну штучку — если вайверн позволят ему.
«Вы можете дать диск власти этому человеку со звезд? — он показал на Торвальда. — Это мой Старейшина и Достигающий Истину. С помощью диска его мысли смогут слиться с моими и помочь мне в том, что я не решусь совершить один. Это тайный обычай нашего народа, о Старейшина. Мы объединяем наши силы вместе для общей работы, или чтобы защищаться от врагов».
«Такой обычай есть и у нас, пришедший со звезд. Мы не настолько разные, как может показаться незнающим. Мы многое узнали о вас, пока вы шли через Пещеру Лживых Снов. Но наши диски принадлежат нам, и не могут передаваться другим, пока их владелец жив. Впрочем…»
Она повернулась с необычной для вайверн резкостью и посмотрела на старшего из людей.
Офицер, подчиняясь, по-видимому, мысленному приказу, протянул вперед руки и накрыл своими ладонями ее протянутые к нему кисти, наклонив голову так, что серые глаза встретились с золотыми. Общая связь между ними оборвалась — теперь Торвалед и вайверн уединились, отгородившись от Шэнна.
Углом глаза Шэнн заметил движение рядом. Младшая вайверн стала рядом с ним, глядя на кла-кла, круживших над голым куполом скалы-черепа.
«Почему они кружатся там?» — спросил юноша. «Там их гнезда, они охраняют потомство. И охотятся на каменных тварей, живущих внизу, в темноте».
«Каменные твари?» — если внутри черепа водятся какието звери, он должен был узнать об этом.
Молодая вайверн ответила ему чувством сильного отвращения — так она представляла себе этих «каменных тварей».
«Как же вы заперли туда Трога?»
«Мы не запирали его! — мгновенно пришло искреннее возражение. — Пришелец из другого мира сам укрылся там, хотя мы звали его. И он прячется там до сих пор. Однажды мы выманили его оттуда, но он вырвался из-под контроля и снова убежал внутрь».
«Вырвался? — с недоверием переспросил Шэнн. — Из-под контроля диска?»
«Конечно, — в ее ответе сквозило удивление. — Разве ты сам не вырвался из-под контроля, когда проснулся в потоке воды? И разве ты думаешь, что этот другой глупее вас и не мог совершить то же самое?»
«О Трогах я знаю вот столько…» — он показал пальцами, сколько.
«Но ты встречался с ними раньше, чем пришел в наш мир». «Мой народ давно знает их. Мы много раз сражались с ними меж звезд».
«И никогда не говорили разум с разумом?»
«Никогда. Мы хотели этого, но так и не смогли установить контакт, ни разумом, ни голосом».
«Тот, кого ты называешь Трогом, действительно не похож на тебя, — согласилась она. — Но ведь и мы не похожи на тебя, ты чужак и мужчина. И все-таки, пришедший со звезд, ты и я увидели один и тот же сон».
Шэнн изумленно уставился на нее, пораженный не столько ее словами, сколько человеческим оттенком ее мыслей. Или ему только показалось?
«Там, в пещере тумана… существо, которое прилетело к тебе, когда ты вспомнил. Это хороший сон, хотя он рожден прошлым и, значит, ложный сон. Но я сохранила его у себя. Это красивый сон, ты, наверное, очень дорожил им».
«Трэвом нельзя было не дорожить, — грустно кивнул юноша. — Я нашел его в сломанной гипноклетке в космопорте, когда был еще совсем маленьким. Мы оба мерзли, голодали. Я украл его и ни разу не пожалел об этом. И немного времени мы были счастливы, оба так счастливы…»
Он с усилием подавил воспоминания.
«Видишь, мы не похожи ни телом, ни разумом, однако оба можем оценить прелесть и красоту. Пусть даже только во сне. Значит, наши народы могут найти общий язык. Хочешь, я покажу тебе мое собрание снов, пришедший со звезд?»
Калейдоскоп образов, странных, прекрасных, чуть смазанных — не только потому, что промелькнули очень быстро, но и из-за легкого налета чуждости
— вспыхнул и исчез в голове Шэнна.
«Разделить с тобой такие сны будет для меня радостью», — поблагодарил он.
— Все в порядке! — эти ясные слова были произнесены вслух, на его родном языке. Шэнн отвернулся от окна. Торвальд больше не держался за ручки с ведьмой, его переполнял энтузиазм:
— Мы попробуем твою идею, Лэнти. Они дадут мне новый, никому еще не принадлежавший диск, научат им пользоваться. Я буду прикрывать тебя с тыла, как смогу. Но они настаивают, чтобы ты отправился сегодня же.
— Но что именно они хотят? Выгнать оттуда этого Трога? Или уговорить его стать посредником? Это тоже попадает под определение?
— Они хотят, чтобы он ушел оттуда. Если это возможно, вернулся к своим. Судя по всему, он им здорово мешает. Он каким-то образом испускает мощные ментальные помехи, которые мешают их «силе». Эта Старейшина настаивает на том, что тебе предназначено выполнить эту задачу, и что ты поймешь, что делать, как только попадешь туда.
— Она, наверное, снова метнула иглы, — заметил Шэнн.
— Во всяком случае, они решили, что именно ты должен выкурить оттуда Трога, и их не отговорить.
— Это он выкурит меня, если у него есть бластер.
— Они говорят, что он безоружен…
— Что они понимают в оружии Трогов? «У чужого нет оружия, — снова возникли в мозгу юноши мысли вайверн. — И потому он очень боится. Вещь, от которой он зависел, сломана. И у него нет оружия, поэтому он сам запер себя в темнице собственного страха».
Даже и безоружный, все равно, взрослый Трог будет не простой мишенью, подумал Шэнн. В своем шипастом панцире, вооруженный когтями и этими сокрушительными челюстями-жвалами. И на треть выше, чем он сам. Нет, даже безоружный Трог может быть очень неприятным собеседником.
Шэнн все еще думал об этом, когда выбирался из прибоя у нижней челюсти, когда лез на острый камень-клык, и когда принялся карабкаться вверх, к провалу носа, проходу в убежище чужака. Кла-кла с криками пикировали на него, в высшей степени возмущенные таким грубым вторжением. К тому времени, когда юноша добрался до провала, они обнаглели настолько, что стали бить его крыльями и примериваться своими острыми клювами, так что Шэнн был даже рад, что залез внутрь. Оказавшись внутри, он выглянул на берег. Окна, у которого стоял Торвальд, было не разобрать, и юноша не чувствовал ментального контакта с офицером. Надежда на их ментальную связь могла оказаться преждевременной.
Шэнн поколебался, прежде чем спускаться дальше. Его глаза уже привыкли к полумраку, и теперь землянин достал единственное, что дали ему вайверны, — светящийся зеленый кристалл, такой же, из каких были сделаны «звезды» под куполом пещеры. Он повесил «фонарик» на пояс, в последний раз набрал полную грудь морским, свежим и чистым воздухом, а потом стал спускаться вниз.
Уже через несколько шагов воздух стал едким и душным. В нос бил запах помета кла-кла и объедков из гнезд; густой, застоявшийся дух говорил о том, что сквозняков здесь не бывает. Под ногами Шэнна хрустели чьи-то мелкие косточки, он удалялся от входа все дальше, а кристалл на поясе разгорался ярче, излучая свет, похожий на фосфоресценцию растений, и только поэтому тьма не смыкалась вокруг.
Проход быстро сузился и превратился в расщелину, уходившую в глубь скалы. Шэнн осторожно спускался, через каждые несколько шагов останавливаясь. Иногда сверху до него доносилось воркование и вопли кла-кла. В камне чуть заметно отдавались удары волн. Но Шэнн прислушивался к другому, одновременно принюхиваясь, не появится ли этой мускусной вони Трогов.
Когда дневной свет скрылся за поворотом узкой расщелины, Шэнн взялся за станнер. Даже самый мощный луч этого оружия не сможет парализовать Трога, но он хотя бы замедлит атаку врага.
Два красных огонька вспыхнули впереди, мигнули, погасли. Глаза? Может, это и есть те каменные твари, которых не любят вайверны? А вон заплясали еще красные точки. Шэнн замер, прислушался.
— Что теперь, куда? — повернулся он к Торвальду. Ему не терпелось заняться делом. После нескольких дней заточения в этой комнате он снова рвался наружу. Теперь Шэнн, как и офицер, носил штаны из зеленой ткани, единственной, какую делали вайверны, и свои старые ботинки. Странно, но его оружие — станнер и нож — оставили при нем, и потому он чувствовал себя как-то неуверенно. Скорее всего, вайверны считали, что им нечего бояться такого примитивного оружия.
— Я знаю не больше тебя, — усмехнулся Торвальд в ответ на двойной вопрос. — Они хотят видеть именно тебя, более того, они настаивали на этом.
Город вайверн был спрятан в цепи пещер, связанных наподобие пчелиных сот. Снаружи нетронутые дикие скалы острова, а внутри — почти полная тишина. Население этого каменного улья могло составлять и несколько тысяч, и дюжину — тех, кого они видели в тех местах, где им разрешали ходить.
Шэнн ожидал, что снова попадет в зал с черепами, где ведьмы гадали на иглах, решая его будущее. Но Торвальд привел его в овальную комнату, большую часть внешней стены которой занимало окно. И увидев, что лежит за окном, Шэнн замер, как вкопанный. Он снова не знал — то ли он видит это на самом деле, то ли ведьмы снова морочат ему голову.
Эта комната располагалась ниже той, в которой он лежал раненый, невысоко над уровнем моря. Окно выходило прямо в море, и за полоской зеленой воды лежал его пурпурный череп из сна. Волны бились о нижнюю челюсть, пеной рассыпаясь вокруг каменных клыков. Над пустыми глазницами кружились морские кла-кла, то исчезая внутри, то вылетая обратно, как посредники между мозгом, запертым в гигантской черепной коробке, и внешним миром. — Мой сон… — начал Шэнн.
«Твой сон», — согласились с ним. Это отозвался не Торвальд, слова возникли прямо в голове.
Шэнн обернулся и смерил ожидавшую их вайверн недружелюбным, почти враждебным взглядом. Он узнал ее по узору на коже, это была старшая ведьма из той троицы, что отправила его в пещеру тумана. Рядом с ней стояла молодая ведьма, которую он поймал в ту ночь, когда все это началось. «Мы снова встретились… — начал он. — Зачем?» «Это нужно тебе… и нам».
«Я не сомневаюсь, что это нужно вам. Но ничего хорошего для себя не жду», — мысли Шэнна легко укладывались в официальный тон беседы. С людьми он так не сумел бы.
На ее лице не отразилось ничего, да юноша и не ждал этого. Но, связанный с ней разумом, находясь в неравном положении, он вдруг уловил слабую тень раздражения, его ментальные процессы казались ведьме непонятными, она не могла подобрать к ним ключ.
«Мы не желаем тебе зла, пришедший со звезд. Ты оказался способен на большее, чем мы ожидали. Ты увидел ложь и познал ее. Узри же теперь истину и познай ее тоже».
«Вы уже ставили передо мной задачу, не спрашивая согласия», — ответил он.
«Да, у нас есть для тебя роль, но она вписана в узор твоего истинного сна. Мы не властны плести узоры, звездный человек, это в руках Великих. Каждый идет своим истинным путем, от Первого Пробуждения и до Последнего Сна. Мы не просим от тебя большего, чем начертано для тебя».
Ведьма поднялась с медленной грацией, присущей их блестящим телам, и стала с юношей рядом, маленькая, как ребенок. Рядом с ней человеческое тело казалось грубым и неловким. Она подняла четырехпалую руку, увитую драгоценными браслетами и поясками, и поднесла ее к руке Шэнна, украшенной свежим шрамом.
«Мы разные, пришедший со звезд, но мы оба мечтатели. А в мечтах заключена сила. Твои мечты перенесли тебя через тьму между нашим солнцем и далеким солнцем. Наши мечты ведут столь же странными тропами. А там, — палец указал в сторону черепа, — находится еще один, грезящий силой. И сила эта такова, что может смести нас всех, если мы не поспешим стереть его путь».
«И я должен отправиться на поиски этого мечтателя?» — только теперь Шэнн понял, что означал сон, в котором он взбирался в провал носа.
«Ты отправишься…»
Торвальд покачал головой, и вайверн повернулась к юноше.
«Один, — добавила она. — Это твой сон, он был твоим изначально. Каждому свой сон, и другой не сможет пройти той же тропой, даже чтобы спасти его жизнь».
Шэнн криво, безрадостно улыбнулся.
«Значит, я избранный, — посмотрел он на Торвальда. — И что мне сделать с этим сновидцем?»
«То, что заставит сделать твой путь. Ты только не должен убивать…»
— Трог! — шагнул вперед Торвальд. — Нельзя гнать человека на Трога с голыми руками, да еще и связывать его таким приказом!
Вайверн, очевидно, поняла смысл высказанного вслух протеста, потому что ее ответ услышали оба.
«Мы не можем с ним ничего сделать. Его разум закрыт для нас. Но он — старейшина своего народа, и его народ ищет его повсюду с той самой минуты, как его воздушная машина разбилась о камни и он спрятался в пещере. Если сможешь, договорись с ним по-хорошему, но только уведи его отсюда. Его сны не похожи на наши, он вносит беспорядок в души Достигших, которые уходят на Путь к Истине».
— Это, наверное, важная персона, — сделал вывод Шэнн.
— У них здесь, кажется, сидит начальник жуков. Может, мы сможем использовать его как заложника? Торвальд продолжал хмуриться.
— Мы ни разу не смогли установить с ними никакого контакта. Наши лучшие люди, специально подготовленные, пытались, но…
Шэнн не стал обращать внимания на эту деликатную оценку его собственных способностей вести дипломатические переговоры с врагом. Тем более, что офицер был прав. Но он мог попробовать одну штучку — если вайверн позволят ему.
«Вы можете дать диск власти этому человеку со звезд? — он показал на Торвальда. — Это мой Старейшина и Достигающий Истину. С помощью диска его мысли смогут слиться с моими и помочь мне в том, что я не решусь совершить один. Это тайный обычай нашего народа, о Старейшина. Мы объединяем наши силы вместе для общей работы, или чтобы защищаться от врагов».
«Такой обычай есть и у нас, пришедший со звезд. Мы не настолько разные, как может показаться незнающим. Мы многое узнали о вас, пока вы шли через Пещеру Лживых Снов. Но наши диски принадлежат нам, и не могут передаваться другим, пока их владелец жив. Впрочем…»
Она повернулась с необычной для вайверн резкостью и посмотрела на старшего из людей.
Офицер, подчиняясь, по-видимому, мысленному приказу, протянул вперед руки и накрыл своими ладонями ее протянутые к нему кисти, наклонив голову так, что серые глаза встретились с золотыми. Общая связь между ними оборвалась — теперь Торвалед и вайверн уединились, отгородившись от Шэнна.
Углом глаза Шэнн заметил движение рядом. Младшая вайверн стала рядом с ним, глядя на кла-кла, круживших над голым куполом скалы-черепа.
«Почему они кружатся там?» — спросил юноша. «Там их гнезда, они охраняют потомство. И охотятся на каменных тварей, живущих внизу, в темноте».
«Каменные твари?» — если внутри черепа водятся какието звери, он должен был узнать об этом.
Молодая вайверн ответила ему чувством сильного отвращения — так она представляла себе этих «каменных тварей».
«Как же вы заперли туда Трога?»
«Мы не запирали его! — мгновенно пришло искреннее возражение. — Пришелец из другого мира сам укрылся там, хотя мы звали его. И он прячется там до сих пор. Однажды мы выманили его оттуда, но он вырвался из-под контроля и снова убежал внутрь».
«Вырвался? — с недоверием переспросил Шэнн. — Из-под контроля диска?»
«Конечно, — в ее ответе сквозило удивление. — Разве ты сам не вырвался из-под контроля, когда проснулся в потоке воды? И разве ты думаешь, что этот другой глупее вас и не мог совершить то же самое?»
«О Трогах я знаю вот столько…» — он показал пальцами, сколько.
«Но ты встречался с ними раньше, чем пришел в наш мир». «Мой народ давно знает их. Мы много раз сражались с ними меж звезд».
«И никогда не говорили разум с разумом?»
«Никогда. Мы хотели этого, но так и не смогли установить контакт, ни разумом, ни голосом».
«Тот, кого ты называешь Трогом, действительно не похож на тебя, — согласилась она. — Но ведь и мы не похожи на тебя, ты чужак и мужчина. И все-таки, пришедший со звезд, ты и я увидели один и тот же сон».
Шэнн изумленно уставился на нее, пораженный не столько ее словами, сколько человеческим оттенком ее мыслей. Или ему только показалось?
«Там, в пещере тумана… существо, которое прилетело к тебе, когда ты вспомнил. Это хороший сон, хотя он рожден прошлым и, значит, ложный сон. Но я сохранила его у себя. Это красивый сон, ты, наверное, очень дорожил им».
«Трэвом нельзя было не дорожить, — грустно кивнул юноша. — Я нашел его в сломанной гипноклетке в космопорте, когда был еще совсем маленьким. Мы оба мерзли, голодали. Я украл его и ни разу не пожалел об этом. И немного времени мы были счастливы, оба так счастливы…»
Он с усилием подавил воспоминания.
«Видишь, мы не похожи ни телом, ни разумом, однако оба можем оценить прелесть и красоту. Пусть даже только во сне. Значит, наши народы могут найти общий язык. Хочешь, я покажу тебе мое собрание снов, пришедший со звезд?»
Калейдоскоп образов, странных, прекрасных, чуть смазанных — не только потому, что промелькнули очень быстро, но и из-за легкого налета чуждости
— вспыхнул и исчез в голове Шэнна.
«Разделить с тобой такие сны будет для меня радостью», — поблагодарил он.
— Все в порядке! — эти ясные слова были произнесены вслух, на его родном языке. Шэнн отвернулся от окна. Торвальд больше не держался за ручки с ведьмой, его переполнял энтузиазм:
— Мы попробуем твою идею, Лэнти. Они дадут мне новый, никому еще не принадлежавший диск, научат им пользоваться. Я буду прикрывать тебя с тыла, как смогу. Но они настаивают, чтобы ты отправился сегодня же.
— Но что именно они хотят? Выгнать оттуда этого Трога? Или уговорить его стать посредником? Это тоже попадает под определение?
— Они хотят, чтобы он ушел оттуда. Если это возможно, вернулся к своим. Судя по всему, он им здорово мешает. Он каким-то образом испускает мощные ментальные помехи, которые мешают их «силе». Эта Старейшина настаивает на том, что тебе предназначено выполнить эту задачу, и что ты поймешь, что делать, как только попадешь туда.
— Она, наверное, снова метнула иглы, — заметил Шэнн.
— Во всяком случае, они решили, что именно ты должен выкурить оттуда Трога, и их не отговорить.
— Это он выкурит меня, если у него есть бластер.
— Они говорят, что он безоружен…
— Что они понимают в оружии Трогов? «У чужого нет оружия, — снова возникли в мозгу юноши мысли вайверн. — И потому он очень боится. Вещь, от которой он зависел, сломана. И у него нет оружия, поэтому он сам запер себя в темнице собственного страха».
Даже и безоружный, все равно, взрослый Трог будет не простой мишенью, подумал Шэнн. В своем шипастом панцире, вооруженный когтями и этими сокрушительными челюстями-жвалами. И на треть выше, чем он сам. Нет, даже безоружный Трог может быть очень неприятным собеседником.
Шэнн все еще думал об этом, когда выбирался из прибоя у нижней челюсти, когда лез на острый камень-клык, и когда принялся карабкаться вверх, к провалу носа, проходу в убежище чужака. Кла-кла с криками пикировали на него, в высшей степени возмущенные таким грубым вторжением. К тому времени, когда юноша добрался до провала, они обнаглели настолько, что стали бить его крыльями и примериваться своими острыми клювами, так что Шэнн был даже рад, что залез внутрь. Оказавшись внутри, он выглянул на берег. Окна, у которого стоял Торвальд, было не разобрать, и юноша не чувствовал ментального контакта с офицером. Надежда на их ментальную связь могла оказаться преждевременной.
Шэнн поколебался, прежде чем спускаться дальше. Его глаза уже привыкли к полумраку, и теперь землянин достал единственное, что дали ему вайверны, — светящийся зеленый кристалл, такой же, из каких были сделаны «звезды» под куполом пещеры. Он повесил «фонарик» на пояс, в последний раз набрал полную грудь морским, свежим и чистым воздухом, а потом стал спускаться вниз.
Уже через несколько шагов воздух стал едким и душным. В нос бил запах помета кла-кла и объедков из гнезд; густой, застоявшийся дух говорил о том, что сквозняков здесь не бывает. Под ногами Шэнна хрустели чьи-то мелкие косточки, он удалялся от входа все дальше, а кристалл на поясе разгорался ярче, излучая свет, похожий на фосфоресценцию растений, и только поэтому тьма не смыкалась вокруг.
Проход быстро сузился и превратился в расщелину, уходившую в глубь скалы. Шэнн осторожно спускался, через каждые несколько шагов останавливаясь. Иногда сверху до него доносилось воркование и вопли кла-кла. В камне чуть заметно отдавались удары волн. Но Шэнн прислушивался к другому, одновременно принюхиваясь, не появится ли этой мускусной вони Трогов.
Когда дневной свет скрылся за поворотом узкой расщелины, Шэнн взялся за станнер. Даже самый мощный луч этого оружия не сможет парализовать Трога, но он хотя бы замедлит атаку врага.
Два красных огонька вспыхнули впереди, мигнули, погасли. Глаза? Может, это и есть те каменные твари, которых не любят вайверны? А вон заплясали еще красные точки. Шэнн замер, прислушался.