Девушка закрыла глаза, а кот с удовольствием устроился поудобнее. Неужели они решили поспать? Но в зловещем красном пламени я увидел шевеленье ее губ, хотя вслух она ничего не произносила.
Черт бы подрал все эти заумности! Неудивительно, что мои соплеменники стараются держаться подальше от Мудрых женщин, конечно, когда не испытывают в их знаниях крайней нужды. Я предпочел бы встретиться с любым врагом, сразиться с ним обычным честным способом, как это было принято среди моего народа. Пусть бы меч решил всю эту запутанную ситуацию.
Ведь я теперь даже не знал, в каком мире мы находимся. Наверняка нас забросило сюда совсем не тем способом, которым привыкли путешествовать люди. И даже если мы сумеем победить пламя с помощью колдовства, которое пытается вызвать Гатея, что потом? Что, если мы совсем в другом мире?… и времени?…
Она посмотрела на меня.
— Ты мешаешь мне! Твое неверие слишком сильно! О! — Она опустила руку в горячий песок, как будто это был холодный родник… — О, если бы я была одна! Ты… ты всячески препятствуешь мне!
Ее эмоции передались Гру. Он поднял голову и оскалился на меня.
Я был потрясен ее обвинением. Она совсем забыла, что я сделал для нее, что это я помешал ей ринуться к фальшивой Диане. Снова я поднял кубок, надеясь, что этот холодный терпкий запах, который однажды уже спас меня, снова поможет мне. Но этого запаха уже не было. Гатея смотрела на меня сузившимися глазами. Выражение ее лица слегка изменилось. Она увидела кубок и думала теперь о нем, о том, что его можно использовать более эффективно.
— Если бы ты знал побольше…
— Так скажи мне! — мне казалось, что стена огня все приближается к нам.
Гатея подняла руку и отбросила назад прядь волос.
— Ты просишь невозможного. Нельзя сжать годы учения в несколько слов.
И тут язык пламени чуть не коснулся ее. Она отшатнулась и я увидел в глазах ее страх.
— Теперь у нас уже нет времени даже для нескольких слов, — угрюмо сказал я.
— Те, кто имеет могущество, — торопливо заговорила она, — говорят, что можно переносить объекты из одной плоскости в существования в другую. Они смотрят на что-то и видят его внутреннюю сущность. Для каждого объекта, будь он сделан, или рожден, сначала существовала мысль, и, следовательно, он частично остается мыслью. И объект, будучи материальным в той плоскости существования, где мы видим его, существует где-то в другом месте, но в другой форме. Тот, кто обучен, может увидеть в объекте эту мысль и уменьшить его до первоначального состояния, то есть до мысли.
— Ты видела, чтобы это кто-нибудь делал?
Гатея покачала головой.
— Нет, я не видела таких, кто может увидеть внутреннюю сущность вещей и использовать ее.
— Но ты сказала: если бы я знал больше, — настаивал я. — Что я должен знать?
Она снова покачала головой.
— Мы не знаем внутренней сущности сил, которые захватили нас. И…
— Это… — я показал на пламя, беснующееся вокруг нас. Я был уверен, что огненное кольцо все сжимается вокруг нас. — Это огонь. Огонь рождается из дров, горючих жидкостей. Какова же внутренняя сущность огня — что питает его?
В огне я не видел ни дров, ни следов горячего масла, которое мы жгли в лампах.
— Что питает его… — задумчиво повторила Гатея. И затем возбуждение тронуло ее лицо. — Да, возможно, что топливо для огня существует где-то в другом месте.
Это заявление показалось мне абсолютной бессмыслицей, но в ней оно пробудило новую жизнь и готовность к действиям. Она протянула мне руку.
— Кубок… у тебя есть немного воды, чтобы налить туда?
— Очень мало.
— Должно хватить. Я не могу сделать этого, кубок ведь твой. Только ты можешь вызвать силы, которые содержатся в нем. Налей туда воды, держи его крепко. Затем подай мне руку. Может, Гру тоже присоединит к нам свои силы. Давай — это наш единственный шанс! Я одна не смогу сделать этого!
Я капнул воду в кубок. Она едва прикрыла его дно. Крепко держа его, я сел на корточки, взял ее руку.
— Теперь закрой глаза. Это огонь. Он горит, там дрова. Совсем, как в очаге. И вот вода, источник воды. Воды много. Она все поднимается, поднимается… Увидь это! Ты должен это увидеть!
В ее голосе был приказ, повеление. Но когда я закрыл глаза, мой разум восстал. Я не мог представить себе этого. Я пытался, но картина была слишком бледной, она все время исчезала.
Где-то вдали слышался голос, очень слабый. Я должен был напрячь все, чтобы расслышать его. Нет, это был не голос, это был костер, костер, горящий на лесной поляне. Огонь, в котором пылали дрова, обычный костер охотника!
Что-то пробудилось во мне. Силы, о существовании которых в себе я и не подозревал. Мне казалось, что могущество огня и могущество воды превратились в какие-то физические субстанции и объединились во мне, наполнили меня. Слабая, трепещущая картинка в моем мозгу стала устойчивой и четкой. И кроме того, я увидел камни, из под которых бил родник. Огонь и вода — старые враги.
Огонь и вода — это был весь мир. Ничего кроме них, только их я изо всех сил старался видеть в мозгу четко и ясно. Вода и огонь!
Во мне бурлила теперь та самая сила, которая позволила мне визуализировать костер и источник. Теперь я с ее помощью заставил воду подниматься все выше и выше. Вот она уже стала перехлестывать через край родника, вот стала приближаться к костру…
Огонь горел, потрескивал. Как только я сконцентрировал внимание на нем, вода отхлынула. Нет! Выше вода! Выше! Выше! Я видел, как она поднимается, заливает все, превращается в огромное море. И снова, когда картинка заколебалась, я почувствовал прилив новых сил, так что я не выпустил ее из-под своего контроля.
Вода все прибывала. Вот она коснулась дров, вот залила их. Пламя заметалось, стараясь перебраться на еще сухие поленья, но вода преследовала его. Картинка последний раз мигнула. Огонь знал, что силы его кончились. Но я ждал, чтобы вода залила все, до последнего полена. Все. Последние искры угасли. Я освободил воду. Она тут же схлынула, но не показалось ли мне, что в воде на момент отразилась чья-то голова? Голова Коронованного Рогами? Я не был уверен в этом. Я открыл глаза. Голова была здесь, на стенке кубка. Но все остальное было погружено во тьму. Так как стена огня, окружавшая нас, исчезла.
Я удивленно моргал. Единственным источником света был мой кубок, но и его свет потихоньку таял. Если бы я не сидел на твердом камне, я был бы уверен, что мы умерли и попали в загробное царство. Сгущающийся мрак поглотил меня, стал давить на все мои чувства и на мое тело. Из мрака до меня донесся вздох. Я знал, что это Гатея.
— У меня… у меня получилось, — наконец я овладел собой. — Но мы не вернулись. Мы все еще в башне?
Я не почему-то не поверил этому. Здесь было что-то другое, которое как и Мрак давило на нас. После того, как я победил огонь с помощью своего разума, я понял, что сделать один шаг, это не значит совершить путешествие. Откуда-то из черноты до меня донесся голос Гатеи, еще больше усугубивший мое беспокойство.
— Мы все еще в ловушке, — сказала она. — Это не наше время и не наш мир. И…
Что она хотела сказать еще, я уже не узнал, так как в это мгновение темнота изменилась. В ней не появился светлый овал, нет, но нас куда-то потащило со страшной скоростью. Мы неслись так быстро, что я с трудом набирал воздух в легкие. Но я крепко держал Гатею за руку. Я больше всего боялся, что мы разделимся и каждый будет предоставлен своей судьбе.
Тело мое казалось невесомым, легким и хрупким, как сухой лист, который несет ветер. Я даже закрыл глаза, так как мы летели через сплошной мрак и я боялся, что я ослеп. Нас влекло вперед и швыряло с такой легкостью, как будто мы были туго стянуты веревками.
И затем ощущение полета исчезло. Мы остановились, но все еще оставались узниками мрака, так как я открыл глаза и ничего не увидел. Но я ощущал что-то странное вокруг себя. Я удивился тому, что ощущаю неизвестное. Мне не пришлось долго учиться этому, как Гатее. Что же пробудило во мне это новое для меня чувство, способность ощущать неизвестное?
Мы были совершенно беспомощны в ожидании того, что должно было случиться и чего я не мог даже предположить. Все, что связывало меня сейчас с реальностью — это была рука Гатеи. Я хотел говорить с ней, но давление мрака было таким сильным, что слова застряли у меня в горле.
Я был недалек от того, чтобы призывать к себе смерть, как убежище от того, что обрушилось на меня. Слабый свет, который излучался кубком, исчез. Я сжимал его крепко и держал руку Гатеи. Я знал, что только в них я могу искать спасения.
И вдруг мы снова полетели. Тут же я почувствовал нестерпимый холод, как будто мы проскочили барьер. Появился свет… очень слабый, еле заметный… но я все же видел его. Он был где-то внизу, как будто мы были высоко в небесах, но он становился все больше, ярче. Мы летели к нему со страшной скоростью, влекомые чьей-то волей. Чьей?… И почему все это?
Вдруг меня что-то рвануло со страшной силой и я потерял руку Гатеи. Меня потащило куда-то в другом направлении. Я смотрел вниз, как будто через глаза птицы или другого крылатого существа.
Внизу находился каменный круг, серебряно-серый, освещенный лучами луны. В центре круга стоял сверкающий каменный блок. Свет, исходивший от него, был так ярок, что я закрыл бы глаза, если бы мог поднять руку. Снова мое тело не подчинялось мне. На камне лежала женщина. Волосы ее были растрепаны и свисали с камня. На ней не было никакой одежды и я сначала решил, что она мертва. Во всяком случае, она не подавала никаких признаков жизни.
Вокруг стояли четыре каменные колонны, на каждой из которых были укреплены символы разных фаз луны. Точно такие же символы были в Святилище близ долины Гарна. Возле колонн что-то копошилось, колебалось, перемешивалось. Это было похоже на человеческие тела. Они становились более стабильными и четкими по мере того, как я подлетал ближе.
Они все были голыми, как и женщина. Но это были мужчины. В руках каждого из них был посох и они не стояли на месте, а переминались с ноги на ногу, как в танце, но с места они не сходили. Какое-то возбуждение поднималось внизу, достигало меня, пыталось проникнуть в мой мозг, в мое тело.
Откуда-то из тени, окружающей сверкающий круг, вышел пятый. Черное тело его в лунном свете отливало серебром. Кубок в моих руках ожил, он стал нагреваться, наливаться гневом, яростью.
Я был инструментом, оружием в руках Мрака, с моей помощью он хотел исказить Свет. И я не мог сопротивляться этому.
Черная тень передвигалась в странном танце от одной колонны к другой, от одного человека к другому. Она останавливалась перед каждым на мгновение, воздевала руки к небу и двигалась дальше. Тот, перед кем останавливалась черная тень, становился реальнее, как будто в него вливались свежие могущественные силы. Но все это время женщина лежала на алтаре, погруженная в глубокий сон.
Я все приближался и теперь уже мог видеть лица. Все лица, кроме лица движущейся по кругу черной тени, которая излучала могущество. Оно струилось вокруг меня, как бурный поток.
Если меня кто-нибудь и видел, то не показывал виду. Я уже достиг поверхности земли. Мои ноги коснулись поверхности вымощенного круга. Я внимательно всмотрелся и увидел — Инну!
Но это уже была не та девушка, что ехала в фургоне Гарна. Она изменилась, но я не понимал, как. Ее губы, темные по контрасту с бледностью лица, были не красными, а скорее черными в лунном свете. Они раздвинулись в легкой улыбке. Я был уверен, что она спит и видит во сне то, что никогда не могла бы видеть скромная девушка, которой она всегда была. Она была так подавлена своим отцом, что боялась даже поднять глаза без его разрешения.
Инна! Жертва. Мне не нужно было это говорить. Все, что происходило сейчас здесь, не было актом добра — это было зло, такое же черное, как Мрак там, откуда принесло меня сюда.
Я стоял, сжимая кубок, который все нагревался. Его металлическое сердце наверное, было наполнено пламенем, так он жег мои руки. Так он защищался от того, что собиралось произойти здесь. Серебряное лицо на кубке сверкало, глаза метали блестящие копья света — белые, как луна над нами — и все же другие.
Танцующая тень, которую все еще было невозможно разглядеть — видны только костлявые руки — отошла от последнего человека и, пританцовывая, двинулась ко мне. Голова была закрыта капюшоном. В его тени лица не было видно. И все же я знал, что он обеспокоен моим появлением, что он находится в союзе с тем, кто бросил меня сюда.
Руки его вздымались в воздух и опускались. Рукава развевались в воздухе и я мог видеть руки — кости, обтянутые кожей. Старая кожа, старые кости. Я мог видеть их до плеча. Скрюченные пальцы с длинными кривыми ногтями извивались и тянулись над спящей девушкой к кубку. Я крепко сжимал кубок, зная, что в нем единственное мое спасение.
Я напряг всю свою волю, но не против того, кто принес меня сюда, так как я знал, что у меня нет ни малейшего шанса победить его. Нет, я старался извлечь все могущество, которое содержалось в кубке Рогатого Человека. На этом сосредоточил я все свои усилия.
Пальцы коснулись меня и ногти впились в тело, но я вырвался.
Однако черный человек возобновил свои попытки отобрать у меня кубок. При его движении капюшон свалился с его головы. Снова женщина. Пародия на женский пол. Она была стара, но она не была похожа на добропорядочных старушек, состарившихся в мирном труде. Нет, это была маска ненависти, покрытая глубокими морщинами. На почти лысом черепе болтались жидкие пряди грязно-белых волос, а когда она открыла рот, чтобы выкрикнуть проклятие, увидел во рту один или два желтых зуба, больше похожих на клыки Гру, чем на человеческие зубы.
Она исходила злобой, и от нее истекало могущество. Она обладала гораздо большей силой, чем я мог ожидать в таком хрупком костлявом теле. Потерпев неудачу в первой попытке схватить кубок, она обогнула алтарь, на котором лежала Инна, и устремилась ко мне. Глаза ее горели, как угли. В них было коварство и безумие. Ее скрюченные руки протянулись ко мне, желая разодрать мое лицо в клочья.
Противостоять могуществу, которое швырнуло меня сюда, было бесполезно. Я не мог увернуться от нее, но и не выпустил и кубок. Я старался прикрыться от ее когтей плечами, руками.
С кончиков ее губ стекала желтая слюна. Она хриплым голосом выкрикивала какие-то непонятные слова. К своему удивлению, я видел эти слова. Они плавали в воздухе. Красные, окутанные дымом. Они кружились над моей головой, опускались вниз, как языки настоящего пламени.
И вот тогда я поднял голову и громко крикнул:
— Ха! Курноус — во имя Рогов!
Она как будто со всего маху натолкнулась на стену. Она отскочила назад, затем еще, чтобы удержать равновесие и удержаться на ногах. Губы ее шевелились, слюна стекала по подбородку. Теперь руки ее чертили в воздухе замысловатые фигуры. Они тоже поплыли в воздухе, красные, испускающие дым.
Кубок стал таким горячим, что я еле держал его в руках, но я поднес его к губам, как будто хотел выпить его содержимое, хотя он был пуст. Глаза Рогатого Человека метали копья света, как будто он хотел ими поразить врага.
Они ударялись в одетую черную каргу, отражались от нее и летели мимо каменного алтаря и распростертой на нем девушки. Этот фонтан света не прекращался. Напротив, он становился ярче, интенсивнее, смешиваясь с лунным светом.
Старуха с прытью, которой я не ожидал от нее, отскочила дальше назад, стараясь держаться подальше от стены света. Она хрипло крикнула что-то и этот крик жуткой болью отозвался у меня в голове.
Но я перенес эту боль. Я твердо стоял на земле. То могущество, что принесло сюда меня, исчезло. Теперь я мог, если бы захотел, отбросить кубок, жгущий мне руки. Но я знал, что этого сделать нельзя. Это была битва, которую я должен был проделать. Я держал кубок и лучи света простирались все дальше и дальше.
Карга все отступала. Теперь она стояла на самом краю круга. Здесь она остановилась, как бы решившись удержать последний рубеж. Я хорошо знал, что теперь она призвала все свое могущество. Хотя я долго был в плену того, кого не понимал и не мог понять, все же я оставался воином. Я заметил легкое движение, поворот ее головы, заметил, что глаза ее смотрят не на меня, а на девушку.
Теперь была моя очередь нападать. И мое искусство воина не подвело меня. В одно мгновение я встал между девушкой и зловещей старухой. При этом я бросил взгляд на четырех мужчин — не будут ли они защищать свою колдунью? Они были совершенно голые и никакого оружия у них не было, кроме посохов. Однако, кто мог сказать, на что способны они?
Те двое, которых я мог видеть не двигались. Они стояли у колонн, пританцовывая на месте. Глаза их были устремлены ни на меня, ни на каргу. Они смотрели в центр круга, хотя я не был уверен, что они видят Инну.
Огненная молния ударила в меня. Я снова сжал кубок. Ответный удар нанесли не глаза Рогатого. Весь кубок озарился сиянием, яркие лучи ударили во все стороны, создали барьер между мной и каргой. Они достигли голых ног ближайшего мужчины. И он как будто проснулся, понял, что происходит вокруг. Он повернулся, взглянул вниз и увидел, что сияние достигло его колен.
Черты лица его исказились от боли. Его прекрасное тело корчилось, как будто попало в огненную печь. Он вскрикнул от боли, как дикое животное, посох его вспыхнул, охваченный пламенем. Мужчина отбросил его от себя.
И теперь это уже был не высокий, хорошо сложенный мужчина. У подножия колонны корчилось сгорбленное волосатое существо с широким ртом — жуткая смесь зверя и ящерицы. Он бросался в стороны, пытаясь вырваться из моря огня.
Я взглянул на другого мужчину. Тот тоже преобразился, с огненным морем, истекающим из кубка в моих руках, боролось существо, напоминающее громадную птицу, каких я никогда не видал. Она напоминала тех черных птиц, что набрасывались на нас в долине Гарна, только гораздо больших размеров.
Карга — она отступила еще и вышла за пределы круга. Поток пламени еще не достиг ее. Она наклонилась вперед, как бы пытаясь остановить сияние, и все время смотрела на меня. Я внезапно понял, что она не очень далека от поражения.
Губы ее все время шевелились, как будто она посылала мне страшные проклятия. Только теперь эти слова были невидимы. Она хлопнула в ладони и этот звук был подобен удару грома.
Она исчезла!
Я прислонился спиной к алтарю. Те двое не исчезали и оставались на месте у колонн, все еще продолжая борьбу. Я повернулся, чтобы увидеть других двух. Сияние подступало к ним, хотя еще не достигло их ног. Хотя они, казалось, не замечали, что опасность близится, они понемногу отступали назад, как и старуха. И вот они тоже исчезли.
Опираясь на каменный алтарь, я пытался рассмотреть, что находится за пределами круга серебряного. Я был уверен, что меня уже вышвырнуло из того мира, где правил господин башни Мрака. Это был мой мир, но где именно я находился, я не мог понять. Это, конечно, было не то Святилище, что находилось в горах у долины Гарна. А где же Гатея и Гру? Неужели они все еще остались там? Если так, то как же они выберутся оттуда?
Сзади послышался вздох. Я повернулся. Глаза Инны открылись. Она проснулась, хотя улыбка все еще играла на ее губах, а глаза были счастливыми, как будто она только что вернулась из такого сна, какого не видела еще ни одна обычная девушка.
16
Черт бы подрал все эти заумности! Неудивительно, что мои соплеменники стараются держаться подальше от Мудрых женщин, конечно, когда не испытывают в их знаниях крайней нужды. Я предпочел бы встретиться с любым врагом, сразиться с ним обычным честным способом, как это было принято среди моего народа. Пусть бы меч решил всю эту запутанную ситуацию.
Ведь я теперь даже не знал, в каком мире мы находимся. Наверняка нас забросило сюда совсем не тем способом, которым привыкли путешествовать люди. И даже если мы сумеем победить пламя с помощью колдовства, которое пытается вызвать Гатея, что потом? Что, если мы совсем в другом мире?… и времени?…
Она посмотрела на меня.
— Ты мешаешь мне! Твое неверие слишком сильно! О! — Она опустила руку в горячий песок, как будто это был холодный родник… — О, если бы я была одна! Ты… ты всячески препятствуешь мне!
Ее эмоции передались Гру. Он поднял голову и оскалился на меня.
Я был потрясен ее обвинением. Она совсем забыла, что я сделал для нее, что это я помешал ей ринуться к фальшивой Диане. Снова я поднял кубок, надеясь, что этот холодный терпкий запах, который однажды уже спас меня, снова поможет мне. Но этого запаха уже не было. Гатея смотрела на меня сузившимися глазами. Выражение ее лица слегка изменилось. Она увидела кубок и думала теперь о нем, о том, что его можно использовать более эффективно.
— Если бы ты знал побольше…
— Так скажи мне! — мне казалось, что стена огня все приближается к нам.
Гатея подняла руку и отбросила назад прядь волос.
— Ты просишь невозможного. Нельзя сжать годы учения в несколько слов.
И тут язык пламени чуть не коснулся ее. Она отшатнулась и я увидел в глазах ее страх.
— Теперь у нас уже нет времени даже для нескольких слов, — угрюмо сказал я.
— Те, кто имеет могущество, — торопливо заговорила она, — говорят, что можно переносить объекты из одной плоскости в существования в другую. Они смотрят на что-то и видят его внутреннюю сущность. Для каждого объекта, будь он сделан, или рожден, сначала существовала мысль, и, следовательно, он частично остается мыслью. И объект, будучи материальным в той плоскости существования, где мы видим его, существует где-то в другом месте, но в другой форме. Тот, кто обучен, может увидеть в объекте эту мысль и уменьшить его до первоначального состояния, то есть до мысли.
— Ты видела, чтобы это кто-нибудь делал?
Гатея покачала головой.
— Нет, я не видела таких, кто может увидеть внутреннюю сущность вещей и использовать ее.
— Но ты сказала: если бы я знал больше, — настаивал я. — Что я должен знать?
Она снова покачала головой.
— Мы не знаем внутренней сущности сил, которые захватили нас. И…
— Это… — я показал на пламя, беснующееся вокруг нас. Я был уверен, что огненное кольцо все сжимается вокруг нас. — Это огонь. Огонь рождается из дров, горючих жидкостей. Какова же внутренняя сущность огня — что питает его?
В огне я не видел ни дров, ни следов горячего масла, которое мы жгли в лампах.
— Что питает его… — задумчиво повторила Гатея. И затем возбуждение тронуло ее лицо. — Да, возможно, что топливо для огня существует где-то в другом месте.
Это заявление показалось мне абсолютной бессмыслицей, но в ней оно пробудило новую жизнь и готовность к действиям. Она протянула мне руку.
— Кубок… у тебя есть немного воды, чтобы налить туда?
— Очень мало.
— Должно хватить. Я не могу сделать этого, кубок ведь твой. Только ты можешь вызвать силы, которые содержатся в нем. Налей туда воды, держи его крепко. Затем подай мне руку. Может, Гру тоже присоединит к нам свои силы. Давай — это наш единственный шанс! Я одна не смогу сделать этого!
Я капнул воду в кубок. Она едва прикрыла его дно. Крепко держа его, я сел на корточки, взял ее руку.
— Теперь закрой глаза. Это огонь. Он горит, там дрова. Совсем, как в очаге. И вот вода, источник воды. Воды много. Она все поднимается, поднимается… Увидь это! Ты должен это увидеть!
В ее голосе был приказ, повеление. Но когда я закрыл глаза, мой разум восстал. Я не мог представить себе этого. Я пытался, но картина была слишком бледной, она все время исчезала.
Где-то вдали слышался голос, очень слабый. Я должен был напрячь все, чтобы расслышать его. Нет, это был не голос, это был костер, костер, горящий на лесной поляне. Огонь, в котором пылали дрова, обычный костер охотника!
Что-то пробудилось во мне. Силы, о существовании которых в себе я и не подозревал. Мне казалось, что могущество огня и могущество воды превратились в какие-то физические субстанции и объединились во мне, наполнили меня. Слабая, трепещущая картинка в моем мозгу стала устойчивой и четкой. И кроме того, я увидел камни, из под которых бил родник. Огонь и вода — старые враги.
Огонь и вода — это был весь мир. Ничего кроме них, только их я изо всех сил старался видеть в мозгу четко и ясно. Вода и огонь!
Во мне бурлила теперь та самая сила, которая позволила мне визуализировать костер и источник. Теперь я с ее помощью заставил воду подниматься все выше и выше. Вот она уже стала перехлестывать через край родника, вот стала приближаться к костру…
Огонь горел, потрескивал. Как только я сконцентрировал внимание на нем, вода отхлынула. Нет! Выше вода! Выше! Выше! Я видел, как она поднимается, заливает все, превращается в огромное море. И снова, когда картинка заколебалась, я почувствовал прилив новых сил, так что я не выпустил ее из-под своего контроля.
Вода все прибывала. Вот она коснулась дров, вот залила их. Пламя заметалось, стараясь перебраться на еще сухие поленья, но вода преследовала его. Картинка последний раз мигнула. Огонь знал, что силы его кончились. Но я ждал, чтобы вода залила все, до последнего полена. Все. Последние искры угасли. Я освободил воду. Она тут же схлынула, но не показалось ли мне, что в воде на момент отразилась чья-то голова? Голова Коронованного Рогами? Я не был уверен в этом. Я открыл глаза. Голова была здесь, на стенке кубка. Но все остальное было погружено во тьму. Так как стена огня, окружавшая нас, исчезла.
Я удивленно моргал. Единственным источником света был мой кубок, но и его свет потихоньку таял. Если бы я не сидел на твердом камне, я был бы уверен, что мы умерли и попали в загробное царство. Сгущающийся мрак поглотил меня, стал давить на все мои чувства и на мое тело. Из мрака до меня донесся вздох. Я знал, что это Гатея.
— У меня… у меня получилось, — наконец я овладел собой. — Но мы не вернулись. Мы все еще в башне?
Я не почему-то не поверил этому. Здесь было что-то другое, которое как и Мрак давило на нас. После того, как я победил огонь с помощью своего разума, я понял, что сделать один шаг, это не значит совершить путешествие. Откуда-то из черноты до меня донесся голос Гатеи, еще больше усугубивший мое беспокойство.
— Мы все еще в ловушке, — сказала она. — Это не наше время и не наш мир. И…
Что она хотела сказать еще, я уже не узнал, так как в это мгновение темнота изменилась. В ней не появился светлый овал, нет, но нас куда-то потащило со страшной скоростью. Мы неслись так быстро, что я с трудом набирал воздух в легкие. Но я крепко держал Гатею за руку. Я больше всего боялся, что мы разделимся и каждый будет предоставлен своей судьбе.
Тело мое казалось невесомым, легким и хрупким, как сухой лист, который несет ветер. Я даже закрыл глаза, так как мы летели через сплошной мрак и я боялся, что я ослеп. Нас влекло вперед и швыряло с такой легкостью, как будто мы были туго стянуты веревками.
И затем ощущение полета исчезло. Мы остановились, но все еще оставались узниками мрака, так как я открыл глаза и ничего не увидел. Но я ощущал что-то странное вокруг себя. Я удивился тому, что ощущаю неизвестное. Мне не пришлось долго учиться этому, как Гатее. Что же пробудило во мне это новое для меня чувство, способность ощущать неизвестное?
Мы были совершенно беспомощны в ожидании того, что должно было случиться и чего я не мог даже предположить. Все, что связывало меня сейчас с реальностью — это была рука Гатеи. Я хотел говорить с ней, но давление мрака было таким сильным, что слова застряли у меня в горле.
Я был недалек от того, чтобы призывать к себе смерть, как убежище от того, что обрушилось на меня. Слабый свет, который излучался кубком, исчез. Я сжимал его крепко и держал руку Гатеи. Я знал, что только в них я могу искать спасения.
И вдруг мы снова полетели. Тут же я почувствовал нестерпимый холод, как будто мы проскочили барьер. Появился свет… очень слабый, еле заметный… но я все же видел его. Он был где-то внизу, как будто мы были высоко в небесах, но он становился все больше, ярче. Мы летели к нему со страшной скоростью, влекомые чьей-то волей. Чьей?… И почему все это?
Вдруг меня что-то рвануло со страшной силой и я потерял руку Гатеи. Меня потащило куда-то в другом направлении. Я смотрел вниз, как будто через глаза птицы или другого крылатого существа.
Внизу находился каменный круг, серебряно-серый, освещенный лучами луны. В центре круга стоял сверкающий каменный блок. Свет, исходивший от него, был так ярок, что я закрыл бы глаза, если бы мог поднять руку. Снова мое тело не подчинялось мне. На камне лежала женщина. Волосы ее были растрепаны и свисали с камня. На ней не было никакой одежды и я сначала решил, что она мертва. Во всяком случае, она не подавала никаких признаков жизни.
Вокруг стояли четыре каменные колонны, на каждой из которых были укреплены символы разных фаз луны. Точно такие же символы были в Святилище близ долины Гарна. Возле колонн что-то копошилось, колебалось, перемешивалось. Это было похоже на человеческие тела. Они становились более стабильными и четкими по мере того, как я подлетал ближе.
Они все были голыми, как и женщина. Но это были мужчины. В руках каждого из них был посох и они не стояли на месте, а переминались с ноги на ногу, как в танце, но с места они не сходили. Какое-то возбуждение поднималось внизу, достигало меня, пыталось проникнуть в мой мозг, в мое тело.
Откуда-то из тени, окружающей сверкающий круг, вышел пятый. Черное тело его в лунном свете отливало серебром. Кубок в моих руках ожил, он стал нагреваться, наливаться гневом, яростью.
Я был инструментом, оружием в руках Мрака, с моей помощью он хотел исказить Свет. И я не мог сопротивляться этому.
Черная тень передвигалась в странном танце от одной колонны к другой, от одного человека к другому. Она останавливалась перед каждым на мгновение, воздевала руки к небу и двигалась дальше. Тот, перед кем останавливалась черная тень, становился реальнее, как будто в него вливались свежие могущественные силы. Но все это время женщина лежала на алтаре, погруженная в глубокий сон.
Я все приближался и теперь уже мог видеть лица. Все лица, кроме лица движущейся по кругу черной тени, которая излучала могущество. Оно струилось вокруг меня, как бурный поток.
Если меня кто-нибудь и видел, то не показывал виду. Я уже достиг поверхности земли. Мои ноги коснулись поверхности вымощенного круга. Я внимательно всмотрелся и увидел — Инну!
Но это уже была не та девушка, что ехала в фургоне Гарна. Она изменилась, но я не понимал, как. Ее губы, темные по контрасту с бледностью лица, были не красными, а скорее черными в лунном свете. Они раздвинулись в легкой улыбке. Я был уверен, что она спит и видит во сне то, что никогда не могла бы видеть скромная девушка, которой она всегда была. Она была так подавлена своим отцом, что боялась даже поднять глаза без его разрешения.
Инна! Жертва. Мне не нужно было это говорить. Все, что происходило сейчас здесь, не было актом добра — это было зло, такое же черное, как Мрак там, откуда принесло меня сюда.
Я стоял, сжимая кубок, который все нагревался. Его металлическое сердце наверное, было наполнено пламенем, так он жег мои руки. Так он защищался от того, что собиралось произойти здесь. Серебряное лицо на кубке сверкало, глаза метали блестящие копья света — белые, как луна над нами — и все же другие.
Танцующая тень, которую все еще было невозможно разглядеть — видны только костлявые руки — отошла от последнего человека и, пританцовывая, двинулась ко мне. Голова была закрыта капюшоном. В его тени лица не было видно. И все же я знал, что он обеспокоен моим появлением, что он находится в союзе с тем, кто бросил меня сюда.
Руки его вздымались в воздух и опускались. Рукава развевались в воздухе и я мог видеть руки — кости, обтянутые кожей. Старая кожа, старые кости. Я мог видеть их до плеча. Скрюченные пальцы с длинными кривыми ногтями извивались и тянулись над спящей девушкой к кубку. Я крепко сжимал кубок, зная, что в нем единственное мое спасение.
Я напряг всю свою волю, но не против того, кто принес меня сюда, так как я знал, что у меня нет ни малейшего шанса победить его. Нет, я старался извлечь все могущество, которое содержалось в кубке Рогатого Человека. На этом сосредоточил я все свои усилия.
Пальцы коснулись меня и ногти впились в тело, но я вырвался.
Однако черный человек возобновил свои попытки отобрать у меня кубок. При его движении капюшон свалился с его головы. Снова женщина. Пародия на женский пол. Она была стара, но она не была похожа на добропорядочных старушек, состарившихся в мирном труде. Нет, это была маска ненависти, покрытая глубокими морщинами. На почти лысом черепе болтались жидкие пряди грязно-белых волос, а когда она открыла рот, чтобы выкрикнуть проклятие, увидел во рту один или два желтых зуба, больше похожих на клыки Гру, чем на человеческие зубы.
Она исходила злобой, и от нее истекало могущество. Она обладала гораздо большей силой, чем я мог ожидать в таком хрупком костлявом теле. Потерпев неудачу в первой попытке схватить кубок, она обогнула алтарь, на котором лежала Инна, и устремилась ко мне. Глаза ее горели, как угли. В них было коварство и безумие. Ее скрюченные руки протянулись ко мне, желая разодрать мое лицо в клочья.
Противостоять могуществу, которое швырнуло меня сюда, было бесполезно. Я не мог увернуться от нее, но и не выпустил и кубок. Я старался прикрыться от ее когтей плечами, руками.
С кончиков ее губ стекала желтая слюна. Она хриплым голосом выкрикивала какие-то непонятные слова. К своему удивлению, я видел эти слова. Они плавали в воздухе. Красные, окутанные дымом. Они кружились над моей головой, опускались вниз, как языки настоящего пламени.
И вот тогда я поднял голову и громко крикнул:
— Ха! Курноус — во имя Рогов!
Она как будто со всего маху натолкнулась на стену. Она отскочила назад, затем еще, чтобы удержать равновесие и удержаться на ногах. Губы ее шевелились, слюна стекала по подбородку. Теперь руки ее чертили в воздухе замысловатые фигуры. Они тоже поплыли в воздухе, красные, испускающие дым.
Кубок стал таким горячим, что я еле держал его в руках, но я поднес его к губам, как будто хотел выпить его содержимое, хотя он был пуст. Глаза Рогатого Человека метали копья света, как будто он хотел ими поразить врага.
Они ударялись в одетую черную каргу, отражались от нее и летели мимо каменного алтаря и распростертой на нем девушки. Этот фонтан света не прекращался. Напротив, он становился ярче, интенсивнее, смешиваясь с лунным светом.
Старуха с прытью, которой я не ожидал от нее, отскочила дальше назад, стараясь держаться подальше от стены света. Она хрипло крикнула что-то и этот крик жуткой болью отозвался у меня в голове.
Но я перенес эту боль. Я твердо стоял на земле. То могущество, что принесло сюда меня, исчезло. Теперь я мог, если бы захотел, отбросить кубок, жгущий мне руки. Но я знал, что этого сделать нельзя. Это была битва, которую я должен был проделать. Я держал кубок и лучи света простирались все дальше и дальше.
Карга все отступала. Теперь она стояла на самом краю круга. Здесь она остановилась, как бы решившись удержать последний рубеж. Я хорошо знал, что теперь она призвала все свое могущество. Хотя я долго был в плену того, кого не понимал и не мог понять, все же я оставался воином. Я заметил легкое движение, поворот ее головы, заметил, что глаза ее смотрят не на меня, а на девушку.
Теперь была моя очередь нападать. И мое искусство воина не подвело меня. В одно мгновение я встал между девушкой и зловещей старухой. При этом я бросил взгляд на четырех мужчин — не будут ли они защищать свою колдунью? Они были совершенно голые и никакого оружия у них не было, кроме посохов. Однако, кто мог сказать, на что способны они?
Те двое, которых я мог видеть не двигались. Они стояли у колонн, пританцовывая на месте. Глаза их были устремлены ни на меня, ни на каргу. Они смотрели в центр круга, хотя я не был уверен, что они видят Инну.
Огненная молния ударила в меня. Я снова сжал кубок. Ответный удар нанесли не глаза Рогатого. Весь кубок озарился сиянием, яркие лучи ударили во все стороны, создали барьер между мной и каргой. Они достигли голых ног ближайшего мужчины. И он как будто проснулся, понял, что происходит вокруг. Он повернулся, взглянул вниз и увидел, что сияние достигло его колен.
Черты лица его исказились от боли. Его прекрасное тело корчилось, как будто попало в огненную печь. Он вскрикнул от боли, как дикое животное, посох его вспыхнул, охваченный пламенем. Мужчина отбросил его от себя.
И теперь это уже был не высокий, хорошо сложенный мужчина. У подножия колонны корчилось сгорбленное волосатое существо с широким ртом — жуткая смесь зверя и ящерицы. Он бросался в стороны, пытаясь вырваться из моря огня.
Я взглянул на другого мужчину. Тот тоже преобразился, с огненным морем, истекающим из кубка в моих руках, боролось существо, напоминающее громадную птицу, каких я никогда не видал. Она напоминала тех черных птиц, что набрасывались на нас в долине Гарна, только гораздо больших размеров.
Карга — она отступила еще и вышла за пределы круга. Поток пламени еще не достиг ее. Она наклонилась вперед, как бы пытаясь остановить сияние, и все время смотрела на меня. Я внезапно понял, что она не очень далека от поражения.
Губы ее все время шевелились, как будто она посылала мне страшные проклятия. Только теперь эти слова были невидимы. Она хлопнула в ладони и этот звук был подобен удару грома.
Она исчезла!
Я прислонился спиной к алтарю. Те двое не исчезали и оставались на месте у колонн, все еще продолжая борьбу. Я повернулся, чтобы увидеть других двух. Сияние подступало к ним, хотя еще не достигло их ног. Хотя они, казалось, не замечали, что опасность близится, они понемногу отступали назад, как и старуха. И вот они тоже исчезли.
Опираясь на каменный алтарь, я пытался рассмотреть, что находится за пределами круга серебряного. Я был уверен, что меня уже вышвырнуло из того мира, где правил господин башни Мрака. Это был мой мир, но где именно я находился, я не мог понять. Это, конечно, было не то Святилище, что находилось в горах у долины Гарна. А где же Гатея и Гру? Неужели они все еще остались там? Если так, то как же они выберутся оттуда?
Сзади послышался вздох. Я повернулся. Глаза Инны открылись. Она проснулась, хотя улыбка все еще играла на ее губах, а глаза были счастливыми, как будто она только что вернулась из такого сна, какого не видела еще ни одна обычная девушка.
16
— Инна!
То, что мы должны бежать отсюда, из этого места, наполненного неведомыми силами, было первой его мыслью. Кубок уже остыл в его руках, он уже больше не испускал сияния. Даже лицо на кубке постепенно темнело, уже ничто не говорило о том могуществе, которым обладало оно.
Девушка спустилась с алтаря. Движения ее были медленны и расслаблены, как у человека, только что вставшего от глубокого сна. Она еще не полностью воспринимала окружающее.
Руки ее поглаживали свое тело, как неоценимое сокровище. Она начала мягко напевать, глаза ее не встречались с моими. Мягкий нежный шепот перенес меня куда-то далеко-далеко, и во времени, и в пространстве. Ведь эту песню я слышал еще в детстве. Это была колыбельная, которой убаюкивала нянька Инну, когда та была ребенком.
Она все еще не видела меня. Взгляд ее медленно обходил ярко освещенный круг, как будто ожидая увидеть то прекрасное будущее, обещанное ей. Лунный свет обливал бледным сиянием ее стройное тело.
— Свершилось! Бог приходил ко мне и я подчинилась его воле. Дитя будет выше и могущественнее любого лорда — могущественнее — могущественнее… — голос ее был таким же мягким, но песня уже была не колыбельной, она стала песней торжества.
Неужели она совсем сошла с ума? Я осторожно поставил кубок на землю, стянул с плеча смотанный плащ, развязал его, набросил на плечи девушке. Она сидела на камне алтаря, на губах ее играла нежная улыбка, а руки бережно укрывали ту новую жизнь, которая, как она была уверена, зреет в ее теле.
— Сын… сын, который поедет вперед и соберет Великие Силы в свои руки и они будут оружием его. Мне оказана великая честь…
— Инна!
Я произнес ее имя как можно более повелительно, чтобы вывести ее из состояния транса и дать ей понять, что я здесь. Теперь она вздрогнула, повернулась ко мне. Я увидел ее расширившиеся глаза и понял, что наконец иллюзии покинули ее.
— Эльрон! — наконец-то узнала. Руки ее схватили плащ, стала натягивать его на себя. — Но… — она осмотрелась, как бы желая видеть, кто пришел со мной. Она должно быть увидела чудовищ, все еще корчившихся у колонн. Я увидел ее изумление. Она вскрикнула, резко и пронзительно.
— Эльрон! Кто они! — страх овладел ею, вытеснив полностью чудесные видения. — Это… — я увидел, как ноздри ее раздулись, голова вздернулась.
— Здесь зло! Это не должно прикасаться ко мне. Я отдалась богу… его сын во мне!
Она быстро спустилась с алтаря и отошла подальше от чудовищ, которые корчились и испускали жуткие крики. Крики не агонии, а ярости. Я всматривался в ночь за пределами Лунного Святилища. Хотя старая карга исчезла, я не мог поверить, что она так легко сдалась. Нас могло ждать впереди что угодно.
— Эльрон! — Инна придерживала плащ на себе и схватила мою руку, — уведи меня отсюда!
— Сейчас. Как только я буду уверен, что нас не ждет западня. — Я не мог разжать ее пальцы и, держа в руке кубок, как меч, а здесь кубок был более сильным оружием, чем любой меч, я осторожно пошел от алтаря. Я не выпускал из виду чудовищ, но одновременно старался увидеть, не поджидают ли нас те двое, что исчезли вместе со старухой.
У меня возникло чувство облегчения. Значило ли это, что я освободился от колдовства? Я мог только надеяться, что это так.
Инна все еще крепко держалась за меня и она шла следом за мной, не отставая. Мы без особых затруднений дошли до края освещенного круга. Я, держа ее сзади, осторожно высунулся, чтобы посмотреть, что ждет нас в ночи.
Мне потребовалось некоторое время, пока глаза мои привыкнут к тьме, которую не пронизывали солнечные лучи. В отличие от Лунного Святилища, которое я видел в горах у долины Гарна, это Святилище не было окружено деревьями. Вокруг здесь были каменные плиты, хотя и не такие сверкающие, как внутри самого круга. От круга Святилища как лучи отходили низкие каменные строения.
Я почему-то ожидал здесь жизнь, увидеть церемонию встречи меня и Инны. Но все было тихо. Это было давно покинутое место, где не было жизни. Только Святилище осталось здесь неизвестно для какой цели.
Инна рванулась резко назад, попыталась вырвать руку. Теперь я крепко держал ее.
— Райден! — крикнула она. — Райден! Где она? Почему ее нет?
— Успокойся. — Мне не нравилось, что крик ее эхом разносится в этом пустынном месте, среди покинутых строений. То, что мы уже предоставлены самим себе, мне казалось маловероятным, и я считал, что нужно сохранять осторожность.
— Пусти меня! Райден! — она снова крикнула и я не видел другого пути заставить ее замолчать, как сунуть ей в рот край плаща. Кубок я держал все время в руке. Я доверял ему больше, чем любому другому оружию. Я боялся, что если отпущу Инну, то она сбежит от меня. Мне вовсе не хотелось ловить ее здесь, среди угрюмых темных зданий.
— Она ушла, — сказал я, что мог. Если это было имя той ведьмы, которую я выгнал из Святилища с помощью кубка, то это была правда. — Слушай, — я тянул ее, чтобы завладеть ее вниманием. — Ты видела этих чудовищ у колонн? Вокруг могут быть и другие. Нельзя привлекать к себе их внимание.
Ответ ее был неожиданным для меня.
— Я не понимаю тебя. Что ты здесь делаешь? Райден сказала, что бог возьмет меня и его могущество возродится из моего тела. Поэтому Лунное Святилище и перенесло меня сюда. И это свершилось! Бог пришел… он взял меня…
Я должен был реагировать быстро.
— Ты спала. Должно быть тебя одурманили наркотиками и тебя были видения! Здесь не было бога… это не Лунное Святилище… — мне оставалось только надеяться, что я говорю правду. Что произошло здесь до моего появления, я не имел понятия, но я был уверен, что только я помешал этому всему завершиться так, как было задумано. Может быть, эти монстры были превращены богом Мрака в людей, чтобы они стали отцами ребенка этой наивной девушки, и она произвела бы на свет еще более страшное зло. Это мне казалось наиболее вероятным.
— Пусти меня! — они вертелась как змея в моих руках. — Ты не можешь знать правды! Райден сказала мне…
К счастью, она была гораздо слабее Гатеи. Я ее мог удерживать даже одной рукой.
То, что мы должны бежать отсюда, из этого места, наполненного неведомыми силами, было первой его мыслью. Кубок уже остыл в его руках, он уже больше не испускал сияния. Даже лицо на кубке постепенно темнело, уже ничто не говорило о том могуществе, которым обладало оно.
Девушка спустилась с алтаря. Движения ее были медленны и расслаблены, как у человека, только что вставшего от глубокого сна. Она еще не полностью воспринимала окружающее.
Руки ее поглаживали свое тело, как неоценимое сокровище. Она начала мягко напевать, глаза ее не встречались с моими. Мягкий нежный шепот перенес меня куда-то далеко-далеко, и во времени, и в пространстве. Ведь эту песню я слышал еще в детстве. Это была колыбельная, которой убаюкивала нянька Инну, когда та была ребенком.
Она все еще не видела меня. Взгляд ее медленно обходил ярко освещенный круг, как будто ожидая увидеть то прекрасное будущее, обещанное ей. Лунный свет обливал бледным сиянием ее стройное тело.
— Свершилось! Бог приходил ко мне и я подчинилась его воле. Дитя будет выше и могущественнее любого лорда — могущественнее — могущественнее… — голос ее был таким же мягким, но песня уже была не колыбельной, она стала песней торжества.
Неужели она совсем сошла с ума? Я осторожно поставил кубок на землю, стянул с плеча смотанный плащ, развязал его, набросил на плечи девушке. Она сидела на камне алтаря, на губах ее играла нежная улыбка, а руки бережно укрывали ту новую жизнь, которая, как она была уверена, зреет в ее теле.
— Сын… сын, который поедет вперед и соберет Великие Силы в свои руки и они будут оружием его. Мне оказана великая честь…
— Инна!
Я произнес ее имя как можно более повелительно, чтобы вывести ее из состояния транса и дать ей понять, что я здесь. Теперь она вздрогнула, повернулась ко мне. Я увидел ее расширившиеся глаза и понял, что наконец иллюзии покинули ее.
— Эльрон! — наконец-то узнала. Руки ее схватили плащ, стала натягивать его на себя. — Но… — она осмотрелась, как бы желая видеть, кто пришел со мной. Она должно быть увидела чудовищ, все еще корчившихся у колонн. Я увидел ее изумление. Она вскрикнула, резко и пронзительно.
— Эльрон! Кто они! — страх овладел ею, вытеснив полностью чудесные видения. — Это… — я увидел, как ноздри ее раздулись, голова вздернулась.
— Здесь зло! Это не должно прикасаться ко мне. Я отдалась богу… его сын во мне!
Она быстро спустилась с алтаря и отошла подальше от чудовищ, которые корчились и испускали жуткие крики. Крики не агонии, а ярости. Я всматривался в ночь за пределами Лунного Святилища. Хотя старая карга исчезла, я не мог поверить, что она так легко сдалась. Нас могло ждать впереди что угодно.
— Эльрон! — Инна придерживала плащ на себе и схватила мою руку, — уведи меня отсюда!
— Сейчас. Как только я буду уверен, что нас не ждет западня. — Я не мог разжать ее пальцы и, держа в руке кубок, как меч, а здесь кубок был более сильным оружием, чем любой меч, я осторожно пошел от алтаря. Я не выпускал из виду чудовищ, но одновременно старался увидеть, не поджидают ли нас те двое, что исчезли вместе со старухой.
У меня возникло чувство облегчения. Значило ли это, что я освободился от колдовства? Я мог только надеяться, что это так.
Инна все еще крепко держалась за меня и она шла следом за мной, не отставая. Мы без особых затруднений дошли до края освещенного круга. Я, держа ее сзади, осторожно высунулся, чтобы посмотреть, что ждет нас в ночи.
Мне потребовалось некоторое время, пока глаза мои привыкнут к тьме, которую не пронизывали солнечные лучи. В отличие от Лунного Святилища, которое я видел в горах у долины Гарна, это Святилище не было окружено деревьями. Вокруг здесь были каменные плиты, хотя и не такие сверкающие, как внутри самого круга. От круга Святилища как лучи отходили низкие каменные строения.
Я почему-то ожидал здесь жизнь, увидеть церемонию встречи меня и Инны. Но все было тихо. Это было давно покинутое место, где не было жизни. Только Святилище осталось здесь неизвестно для какой цели.
Инна рванулась резко назад, попыталась вырвать руку. Теперь я крепко держал ее.
— Райден! — крикнула она. — Райден! Где она? Почему ее нет?
— Успокойся. — Мне не нравилось, что крик ее эхом разносится в этом пустынном месте, среди покинутых строений. То, что мы уже предоставлены самим себе, мне казалось маловероятным, и я считал, что нужно сохранять осторожность.
— Пусти меня! Райден! — она снова крикнула и я не видел другого пути заставить ее замолчать, как сунуть ей в рот край плаща. Кубок я держал все время в руке. Я доверял ему больше, чем любому другому оружию. Я боялся, что если отпущу Инну, то она сбежит от меня. Мне вовсе не хотелось ловить ее здесь, среди угрюмых темных зданий.
— Она ушла, — сказал я, что мог. Если это было имя той ведьмы, которую я выгнал из Святилища с помощью кубка, то это была правда. — Слушай, — я тянул ее, чтобы завладеть ее вниманием. — Ты видела этих чудовищ у колонн? Вокруг могут быть и другие. Нельзя привлекать к себе их внимание.
Ответ ее был неожиданным для меня.
— Я не понимаю тебя. Что ты здесь делаешь? Райден сказала, что бог возьмет меня и его могущество возродится из моего тела. Поэтому Лунное Святилище и перенесло меня сюда. И это свершилось! Бог пришел… он взял меня…
Я должен был реагировать быстро.
— Ты спала. Должно быть тебя одурманили наркотиками и тебя были видения! Здесь не было бога… это не Лунное Святилище… — мне оставалось только надеяться, что я говорю правду. Что произошло здесь до моего появления, я не имел понятия, но я был уверен, что только я помешал этому всему завершиться так, как было задумано. Может быть, эти монстры были превращены богом Мрака в людей, чтобы они стали отцами ребенка этой наивной девушки, и она произвела бы на свет еще более страшное зло. Это мне казалось наиболее вероятным.
— Пусти меня! — они вертелась как змея в моих руках. — Ты не можешь знать правды! Райден сказала мне…
К счастью, она была гораздо слабее Гатеи. Я ее мог удерживать даже одной рукой.