Страница:
Казариан тут же присел, поддерживая Бодрика за плечи.
— Геннард, — приказал он. — Пошли за Волькором и принеси таз с водой и бинты. Все остальные — убирайтесь прочь.
Слуги поспешно ретировались, подгоняемые Геннардом.
Бодрик медленно поднял голову и начал шарить левой рукой под разодранным камзолом.
— Лурск мертв, хозяин, — прохрипел он.
Схватив кубок с вином, я протянула его Казариану, который поднес его к губам Бодрика.
— Отдохни немного, — посоветовал Казариан. — Сейчас придет Волькор и обработает твои раны.
Вино, похоже, придало Бодрику сил, его побледневшее лицо приобрело почти нормальный цвет. Казариан отставил в сторону пустой кубок и усадил смотрителя в кресло. Тяжелое дыхание Бодрика стало спокойнее. Ему, наконец, удалось извлечь левой рукой пакет с посланием и протянуть его мне.
— Барон Гурбориан поручил мне передать его ответ лично тебе в руки, благородный барон, — сказал он.
Голос его звучал уже более отчетливо и громко.
Взяв перепачканный кровью пакет, я вопросительно взглянула на Казариана, который вытащил один из висевших у него на поясе ножей и разрезал тесьму, перевязывавшую пакет.
— Как умер Лурск? — спросил он.
В реакции Бодрика невозможно было ошибиться — он оскалил свои ализонские клыки в торжествующей ухмылке.
— Пока мы ждали во дворе, когда барон Гурбориан напишет ответ, хозяин, у нас с Лурском начался спор.
Казариан мрачно кивнул.
— Как я понимаю, — сказал он, — ты спровоцировал поединок, чтобы облегчить мне задачу?
— Да, хозяин. Я решил, что после открытой схватки с Лурском барон Гурбориан, наверняка, примет меня лично. — Бодрик посмотрел на меня. — До того как я поступил на службу к хозяину, — пояснил он, — Лурск убил моего младшего сородича в Каниспорте. Благодарю тебя, благородный барон, за возможность свести счеты моего Рода с Лурском.
В ответ я одобрительно кивнула — по крайней мере, постаралась, чтобы это выглядело именно так. Я провела в Ализоне лишь несколько часов, и это уже привело к смерти. Что за чудовищное место — полное жестоких псов, легендарных монстров, убийц-баронов…
Казариан продолжал держать пакет с посланием в руке.
— Как тебе удалось остаться в живых, если Лурск мертв? — угрожающе спокойно спросил он. — Ведь в поместье Рептур, наверняка, были и другие? мертв?
— Люди Лурска убили бы меня, — уверенно ответил Бодрик, — если бы не лорд Гратч. Шум нашей драки привлек его внимание. Он вышел на балкон с пером в руке, как раз тогда, когда Лурск по собственной глупости споткнулся и напоролся на мой кинжал. Другие уже собирались на меня накинуться, но лорд Гратч приказал им схватить меня и немедленно доставить к барону Гурбориану. Барон был очень недоволен, узнав о смерти Лурска, но сказал лорду Гратчу, что не следует пренебрегать возможностью, о которой говорится в письме из Кревонеля, из-за оплошности слуг. Тогда я заговорил, хозяин. Я сказал ему, что у меня были личные счеты с Лурском — наш поединок не имел никакого отношения ни к Кревонелю, ни к Рептуру. Он ответил, что мне лучше с этих пор держаться подальше от Рептура, а затем приказал доставить его ответ, прежде чем он не передумал и не убил меня сам.
Казариан недружелюбно улыбнулся.
— Если мне потребуется передать Гурбориану новое послание, — заметил он, — я постараюсь найти другого гонца.
Вернулся Геннард с бинтами и тазом воды, и тут же появился Волькор с потертой сумкой, раздувшейся от многочисленных банок с мазями и травами, которые, судя по всему, предназначались для лечения раненых псов — или ализонцев. К счастью, для меня это было далеко не первое знакомство с серьезными боевыми ранениями. Мне приходилось помогать нашим Мудрым в страшные годы войны в Долинах, так что меня не поразил вид крови и изуродованной плоти. Взяв бинты у Геннарда, я разложила их на стоявшем рядом столе, готовясь отрезать кусок нужного размера.
Волькор и Геннард проворно сняли с Бодрика камзол и остатки нижнего белья. Кроме открытых ран на шее, на правом предплечье виднелся рваный порез от меча. К моему удивлению, Волькор вдел в изогнутую иглу вощеную нить и, пока Геннард придерживал края раны, сшил разорванную кожу с ловкостью искусной швеи, затем смазал кожу вином, прежде чем перебинтовать рану.
Оставив их заниматься шеей Бодрика, Казариан достал из пакета ответ Гурбориана. Он почтительно протянул документ мне, но я не в силах была разобрать замысловатый ализонский почерк.
— Могу поклясться, благородный барон, — заметил Казариан, — почерк Гратча стал куда более затейливым с тех пор, как я видел его в последний раз. Давай найдем место посветлее. — Взяв меня за руку, Казариан уверенно повел меня к столу, неподалеку от вставшего на дыбы волколака, где другие ализонцы не могли бы нас услышать.
— Гурбориан, с помощью пера Гратча, выражается в своем обычном стиле, — сказал Казариан, зажигая еще одну свечу, чтобы осветить текст. — «Волориан, — язвительным тоном прочитал он, — я рад, что ты почтил Столицу Ализона своим присутствием. Нам крайне недоставало твоего совета все эти годы — я часто думал о том, сколь ценный вклад ты мог бы внести в продвижение Ализона к вершинам славы. Теперь же я удостоился твоего благородного приглашения и буду несказанно рад прибыть в назначенное тобой время и место, в сопровождении лишь Гратча и минимального числа телохранителей. Твое предложение поистине возбуждает мой интерес. Смею надеяться, что обоим нашим Родам наша встреча пойдет на пользу. Прошу тебя передать мой сердечный привет Казариану, преданностью которого я всегда восхищался. С нетерпением жду назначенного часа. Гурбориан». — Казариан сделал паузу, затем хищно оскалился. — Морфью заслужил новый медальон на свою баронскую цепь, — сказал он. — Наша добыча проглотила его приманку. Идем, нужно подготовиться к встрече.
При нашем приближении Бодрик попытался подняться на ноги. Похоже, он полностью оправился после суровых испытаний.
— Волькор, — сказал Казариан, — можешь возвращаться на Псарню. Скажи управляющему, пусть выдаст тебе бутылку кровь-вина.
Улыбаясь, Волькор отрывисто кивнул и с энтузиазмом хлопнул по своему знаку Рода. Едва за ним закрылась дверь, Казариан повернулся к Бодрику и Геннарду.
— Сегодня в полночь мы принимаем барона Гурбориана, — сообщил он. — Благородный барон и я будем беседовать с ним и Гратчем в зеленом зале. Поскольку наше совещание секретное, их будут сопровождать лишь несколько телохранителей. Бодрик, ты в состоянии исполнить роль начальника моей стражи?
Бодрик согнул правую руку и сделал несколько энергичных выпадов, демонстрируя вновь обретенную подвижность.
— Конечно, хозяин, — заверил он. — Лучшие воины Кревонеля превзойдут любого из стаи Рептура.
— Позаботься об этом, — приказал Казариан. — Может случиться так, что между нами возникнут некоторые.., разногласия. Твоим воинам придется иметь дело со стражей Гурбориана. Мы же с благородным бароном займемся Гурборианом и Гратчем.
— Мне принести меч твоего родителя из оружейной, хозяин? — спросил Геннард.
— Да, принеси его в зал, — ответил Казариан, — вместе с подобающим угощением для нас четверых. Мы с благородным бароном поужинаем здесь. Принесешь нам еду, прежде чем идти в зеленый зал.
Бодрик еще не успел далеко уйти, когда Геннард принес нам новые подносы с обильной ализонской едой, которую он собрался нам подать, но Казариан снова отослал его «заниматься более важными делами».
Закрыв за ним дверь, Казариан коротко бросил:
— Твой обман сразу раскроется, если Геннард увидит тебя за едой. Тебя выдадут твои ровные зубы. Поэтому тебе придется следить за тем, чтобы не показывать зубы в присутствии Гурбориана и Гратча. Будем считать, что предполагаемая лихорадка Волориана не позволяет тебе есть приготовленное угощение.
Я проглотила еще немного ализонской еды, поклявшись не раскрывать рот во время встречи баронов.
Наконец, Казариан повел меня вниз, в просторный зал. Он остановился перед высокими двойными дверями, которые вели внутрь обширного помещения. Стены были завешены колышущимися зелеными портьерами, вышитыми золотой нитью. Три огромных железных светильника, стоявших на полу, давали достаточно света, но на большом столе в центре комнаты были зажжены свечи. Посреди стола лежал также меч В ножнах, с оправленной в серебро рукояткой. А на длинном столе, протянувшемся вдоль стены, Геннард сервировал обильный холодный ужин.
Казариан сразу же схватил меч и выдернул его левой рукой из ножен, после чего последовал неожиданный шквал выпадов и ударов. Как я и предполагала, он обращался с оружием удивительно свободно. Явно удовлетворенный, он убрал меч в ножны, затем окинул пристальным взглядом портьеры. Позади одного из больших резных кресел вертикальные складки ткани прикрывали нишу в каменной стене. Казариан спрятал меч в узком пространстве и, поправив портьеру, повернулся ко мне.
— Хочу предупредить, чтобы ты избегала даже царапины от любого баронского меча — они могут быть смазаны ядом, здесь это вполне обычное дело. Ты говорила, что умеешь обращаться с посохом — а как насчет меча или кинжала?
Покачав головой, я написала на своей доске:
«Самострел, посох — но не меч. Могу ударить кинжалом, если вблизи».
Я коснулась рукоятки одного из кинжалов у себя на поясе, но Казариан нахмурился.
— Лучше не стоит, — сказал он. — Кроме того, всем нам придется разоружиться — формально, конечно, — прежде чем начнется наша встреча. У меня нет никаких сомнений, что и у Гурбориана, и у Гратча будет при себе спрятанное оружие, того же они ожидают и от нас, но обычай есть обычай. Естественно, они не сочтут оружием твой посох. Ализонские бароны не сражаются палками.
«В Долинах сражаются», — твердо написала я.
— Я слышал, — улыбнулся Казариан, затем его лицо вновь посерьезнело. — Когда Гурбориан будет обращаться к тебе, — сказал он, — ты должна писать на своей доске так быстро, как только можешь, но так, чтобы ни Гурбориан, ни Гратч не видели, что именно ты пишешь. Читать за тебя вслух буду только я. Таким образом я смогу отвечать на вопросы о том, чего ты можешь не знать. Пусть тебя не пугают надменные манеры Гурбориана или Гратча. Ты — барон Волориан из Рода Кревонель, а он не обязан считаться ни с кем, кроме самого Лорда-Барона, В открытых дверях появился Бодрик. Он был одет в камзол с высоким воротником, скрывавшим раненую шею, и казался вполне готовым к схватке, если она все же произойдет.
— Прибыли гости из Рептура, хозяин, — доложил он.
— Мы встретим их у входа, — ответил Казариан.
Проходя за ним следом через двойные двери, я заметила тяжелую деревянную балку, лежавшую у стены возле порога, но у меня не было возможности спросить Казариана о ее назначении.
Сразу за дверью выстроились в ряд позади Бодрика четверо вооруженных телохранителей Казариана. Лицом к ним стояли четверо, столь же хорошо вооруженных, ализонцев, одетых в яркие ливреи цвета охры с черным кантом. В воздухе висел дух взаимной вражды, столь же отчетливый, как если бы между ними разбили о каменный пол бутылку с дурно пахнущей жидкостью.
Не обращая внимания на мелких сошек, Казариан направился прямо навстречу их приближающимся хозяевам.
Я сразу же узнала Гурбориана, уже известного мне по моим видениям в Лормте. Он был коренаст и широкоплеч, с более широким лицом, чем у Казариана, с более плоскими скулами и более крючковатым носом.
— Его темно-зеленые глаза напоминали испорченную во время обжига гончарную глазурь. Показная пышность его костюма внушала мне отвращение. Красный, словно кровь-вино, бархатный камзол был испещрен черными атласными вставками, швы вокруг которых были окаймлены жемчугом. На его плечах висела изящная золотая цепь, украшенная красными драгоценными камнями, такие же камни сверкали в перстнях на обеих короткопалых руках. Даже его черные высокие сапоги были украшены золотой инкрустацией. Однако камня Эльзенара на нем не было. Если он и принес его с собой, то прятал его от посторонних глаз.
Следом за ним шагал высокий и тощий человек — судя по всему, печально знаменитый Гратч. Как и большинство уроженцев Горма, он отличался внешностью от представителей Древней Расы. Его соломенно-желтые волосы и голубовато-зеленые глаза казались неуместными среди более бледных ализонцев. Когда он подошел ближе, я заметила складки в углах его рта, словно ему часто приходилось хмуриться. Цвет и вид его камзола из темно-красно-коричневой рубчатой фланели неприятно напомнил мне окровавленные бинты Бодрика. Цепь на его шее, хотя и не столь тяжелая и украшенная, как у его господина, тем не менее была из чистого золота.
Я не могла удержаться от сравнения двух стоявших друг против друга сторон. Рядом с Гурборианом и его людьми, люди Кревонеля выглядели совершенно невыразительно. Казариан упоминал о том, что предпочитает более простой стиль жизни, нежели другие бароны; теперь я лучше понимала, что он имел в виду.
Быстро решив, что буду подражать поведению самого надменного человека из всех, кого я знала, торговца из Карстена, высокомерные манеры которого всегда приводили в ярость дядю Паранда, я смерила Гурбориана ничего не выражающим взглядом.
Гурбориан оскалил клыки в лицемерной улыбке и провозгласил:
— Получив твое послание, Волориан, я понял, что лишь крайне важная для Кревонеля причина могла оторвать тебя от твоих псов в столь критический момент.
Я быстро нацарапала что-то на своей доске, чтобы Казариан «прочитал» мой ответ. Он ловко повернул доску так, чтобы Гурбориан ничего не видел, и передал ему якобы мои замечания:
— Разве это не самое подходящее время для тайной встречи? Я не пропускал Первого Щенения со времен заморской войны. Ни один барон не подумает, что я мог бы сейчас бросить свою свору.
— Хитрая уловка, — похвалил меня Гурбориан, — но не может ли кто-нибудь.., проболтаться насчет твоего отсутствия?
— Определенно — нет, — возразил Казариан. — На Псаря Волориана можно полностью положиться. Никто не узнает о нашей встрече — по крайней мере, не от кого-то из замка Кревонель.
— И, могу вас заверить, не из поместья Рептур, — искренне заверил Гурбориан.
Казариан вытер мою доску носовым платком и вернул ее мне.
— Давайте разоружимся, — предложил он, — и начнем нашу беседу.
Все четверо выложили устрашающее количество ножей на стол за дверью зала.
Поскольку я была самым старшим и, очевидно, самым главным участником этой встречи, я вошла в зал первой и заняла хозяйское кресло с высокой спинкой.
Казариан подождал, пока войдут двое гостей, затем закрыл двери и, нагнувшись, поднял заинтересовавшую меня деревянную балку. Теперь я поняла, для чего она нужна — он опустил ее в железные скобы, привинченные по обеим сторонам двойных дверей, заперев нас внутри и при этом оставив наших вооруженных телохранителей снаружи.
Глава 21
— Геннард, — приказал он. — Пошли за Волькором и принеси таз с водой и бинты. Все остальные — убирайтесь прочь.
Слуги поспешно ретировались, подгоняемые Геннардом.
Бодрик медленно поднял голову и начал шарить левой рукой под разодранным камзолом.
— Лурск мертв, хозяин, — прохрипел он.
Схватив кубок с вином, я протянула его Казариану, который поднес его к губам Бодрика.
— Отдохни немного, — посоветовал Казариан. — Сейчас придет Волькор и обработает твои раны.
Вино, похоже, придало Бодрику сил, его побледневшее лицо приобрело почти нормальный цвет. Казариан отставил в сторону пустой кубок и усадил смотрителя в кресло. Тяжелое дыхание Бодрика стало спокойнее. Ему, наконец, удалось извлечь левой рукой пакет с посланием и протянуть его мне.
— Барон Гурбориан поручил мне передать его ответ лично тебе в руки, благородный барон, — сказал он.
Голос его звучал уже более отчетливо и громко.
Взяв перепачканный кровью пакет, я вопросительно взглянула на Казариана, который вытащил один из висевших у него на поясе ножей и разрезал тесьму, перевязывавшую пакет.
— Как умер Лурск? — спросил он.
В реакции Бодрика невозможно было ошибиться — он оскалил свои ализонские клыки в торжествующей ухмылке.
— Пока мы ждали во дворе, когда барон Гурбориан напишет ответ, хозяин, у нас с Лурском начался спор.
Казариан мрачно кивнул.
— Как я понимаю, — сказал он, — ты спровоцировал поединок, чтобы облегчить мне задачу?
— Да, хозяин. Я решил, что после открытой схватки с Лурском барон Гурбориан, наверняка, примет меня лично. — Бодрик посмотрел на меня. — До того как я поступил на службу к хозяину, — пояснил он, — Лурск убил моего младшего сородича в Каниспорте. Благодарю тебя, благородный барон, за возможность свести счеты моего Рода с Лурском.
В ответ я одобрительно кивнула — по крайней мере, постаралась, чтобы это выглядело именно так. Я провела в Ализоне лишь несколько часов, и это уже привело к смерти. Что за чудовищное место — полное жестоких псов, легендарных монстров, убийц-баронов…
Казариан продолжал держать пакет с посланием в руке.
— Как тебе удалось остаться в живых, если Лурск мертв? — угрожающе спокойно спросил он. — Ведь в поместье Рептур, наверняка, были и другие? мертв?
— Люди Лурска убили бы меня, — уверенно ответил Бодрик, — если бы не лорд Гратч. Шум нашей драки привлек его внимание. Он вышел на балкон с пером в руке, как раз тогда, когда Лурск по собственной глупости споткнулся и напоролся на мой кинжал. Другие уже собирались на меня накинуться, но лорд Гратч приказал им схватить меня и немедленно доставить к барону Гурбориану. Барон был очень недоволен, узнав о смерти Лурска, но сказал лорду Гратчу, что не следует пренебрегать возможностью, о которой говорится в письме из Кревонеля, из-за оплошности слуг. Тогда я заговорил, хозяин. Я сказал ему, что у меня были личные счеты с Лурском — наш поединок не имел никакого отношения ни к Кревонелю, ни к Рептуру. Он ответил, что мне лучше с этих пор держаться подальше от Рептура, а затем приказал доставить его ответ, прежде чем он не передумал и не убил меня сам.
Казариан недружелюбно улыбнулся.
— Если мне потребуется передать Гурбориану новое послание, — заметил он, — я постараюсь найти другого гонца.
Вернулся Геннард с бинтами и тазом воды, и тут же появился Волькор с потертой сумкой, раздувшейся от многочисленных банок с мазями и травами, которые, судя по всему, предназначались для лечения раненых псов — или ализонцев. К счастью, для меня это было далеко не первое знакомство с серьезными боевыми ранениями. Мне приходилось помогать нашим Мудрым в страшные годы войны в Долинах, так что меня не поразил вид крови и изуродованной плоти. Взяв бинты у Геннарда, я разложила их на стоявшем рядом столе, готовясь отрезать кусок нужного размера.
Волькор и Геннард проворно сняли с Бодрика камзол и остатки нижнего белья. Кроме открытых ран на шее, на правом предплечье виднелся рваный порез от меча. К моему удивлению, Волькор вдел в изогнутую иглу вощеную нить и, пока Геннард придерживал края раны, сшил разорванную кожу с ловкостью искусной швеи, затем смазал кожу вином, прежде чем перебинтовать рану.
Оставив их заниматься шеей Бодрика, Казариан достал из пакета ответ Гурбориана. Он почтительно протянул документ мне, но я не в силах была разобрать замысловатый ализонский почерк.
— Могу поклясться, благородный барон, — заметил Казариан, — почерк Гратча стал куда более затейливым с тех пор, как я видел его в последний раз. Давай найдем место посветлее. — Взяв меня за руку, Казариан уверенно повел меня к столу, неподалеку от вставшего на дыбы волколака, где другие ализонцы не могли бы нас услышать.
— Гурбориан, с помощью пера Гратча, выражается в своем обычном стиле, — сказал Казариан, зажигая еще одну свечу, чтобы осветить текст. — «Волориан, — язвительным тоном прочитал он, — я рад, что ты почтил Столицу Ализона своим присутствием. Нам крайне недоставало твоего совета все эти годы — я часто думал о том, сколь ценный вклад ты мог бы внести в продвижение Ализона к вершинам славы. Теперь же я удостоился твоего благородного приглашения и буду несказанно рад прибыть в назначенное тобой время и место, в сопровождении лишь Гратча и минимального числа телохранителей. Твое предложение поистине возбуждает мой интерес. Смею надеяться, что обоим нашим Родам наша встреча пойдет на пользу. Прошу тебя передать мой сердечный привет Казариану, преданностью которого я всегда восхищался. С нетерпением жду назначенного часа. Гурбориан». — Казариан сделал паузу, затем хищно оскалился. — Морфью заслужил новый медальон на свою баронскую цепь, — сказал он. — Наша добыча проглотила его приманку. Идем, нужно подготовиться к встрече.
При нашем приближении Бодрик попытался подняться на ноги. Похоже, он полностью оправился после суровых испытаний.
— Волькор, — сказал Казариан, — можешь возвращаться на Псарню. Скажи управляющему, пусть выдаст тебе бутылку кровь-вина.
Улыбаясь, Волькор отрывисто кивнул и с энтузиазмом хлопнул по своему знаку Рода. Едва за ним закрылась дверь, Казариан повернулся к Бодрику и Геннарду.
— Сегодня в полночь мы принимаем барона Гурбориана, — сообщил он. — Благородный барон и я будем беседовать с ним и Гратчем в зеленом зале. Поскольку наше совещание секретное, их будут сопровождать лишь несколько телохранителей. Бодрик, ты в состоянии исполнить роль начальника моей стражи?
Бодрик согнул правую руку и сделал несколько энергичных выпадов, демонстрируя вновь обретенную подвижность.
— Конечно, хозяин, — заверил он. — Лучшие воины Кревонеля превзойдут любого из стаи Рептура.
— Позаботься об этом, — приказал Казариан. — Может случиться так, что между нами возникнут некоторые.., разногласия. Твоим воинам придется иметь дело со стражей Гурбориана. Мы же с благородным бароном займемся Гурборианом и Гратчем.
— Мне принести меч твоего родителя из оружейной, хозяин? — спросил Геннард.
— Да, принеси его в зал, — ответил Казариан, — вместе с подобающим угощением для нас четверых. Мы с благородным бароном поужинаем здесь. Принесешь нам еду, прежде чем идти в зеленый зал.
Бодрик еще не успел далеко уйти, когда Геннард принес нам новые подносы с обильной ализонской едой, которую он собрался нам подать, но Казариан снова отослал его «заниматься более важными делами».
Закрыв за ним дверь, Казариан коротко бросил:
— Твой обман сразу раскроется, если Геннард увидит тебя за едой. Тебя выдадут твои ровные зубы. Поэтому тебе придется следить за тем, чтобы не показывать зубы в присутствии Гурбориана и Гратча. Будем считать, что предполагаемая лихорадка Волориана не позволяет тебе есть приготовленное угощение.
Я проглотила еще немного ализонской еды, поклявшись не раскрывать рот во время встречи баронов.
Наконец, Казариан повел меня вниз, в просторный зал. Он остановился перед высокими двойными дверями, которые вели внутрь обширного помещения. Стены были завешены колышущимися зелеными портьерами, вышитыми золотой нитью. Три огромных железных светильника, стоявших на полу, давали достаточно света, но на большом столе в центре комнаты были зажжены свечи. Посреди стола лежал также меч В ножнах, с оправленной в серебро рукояткой. А на длинном столе, протянувшемся вдоль стены, Геннард сервировал обильный холодный ужин.
Казариан сразу же схватил меч и выдернул его левой рукой из ножен, после чего последовал неожиданный шквал выпадов и ударов. Как я и предполагала, он обращался с оружием удивительно свободно. Явно удовлетворенный, он убрал меч в ножны, затем окинул пристальным взглядом портьеры. Позади одного из больших резных кресел вертикальные складки ткани прикрывали нишу в каменной стене. Казариан спрятал меч в узком пространстве и, поправив портьеру, повернулся ко мне.
— Хочу предупредить, чтобы ты избегала даже царапины от любого баронского меча — они могут быть смазаны ядом, здесь это вполне обычное дело. Ты говорила, что умеешь обращаться с посохом — а как насчет меча или кинжала?
Покачав головой, я написала на своей доске:
«Самострел, посох — но не меч. Могу ударить кинжалом, если вблизи».
Я коснулась рукоятки одного из кинжалов у себя на поясе, но Казариан нахмурился.
— Лучше не стоит, — сказал он. — Кроме того, всем нам придется разоружиться — формально, конечно, — прежде чем начнется наша встреча. У меня нет никаких сомнений, что и у Гурбориана, и у Гратча будет при себе спрятанное оружие, того же они ожидают и от нас, но обычай есть обычай. Естественно, они не сочтут оружием твой посох. Ализонские бароны не сражаются палками.
«В Долинах сражаются», — твердо написала я.
— Я слышал, — улыбнулся Казариан, затем его лицо вновь посерьезнело. — Когда Гурбориан будет обращаться к тебе, — сказал он, — ты должна писать на своей доске так быстро, как только можешь, но так, чтобы ни Гурбориан, ни Гратч не видели, что именно ты пишешь. Читать за тебя вслух буду только я. Таким образом я смогу отвечать на вопросы о том, чего ты можешь не знать. Пусть тебя не пугают надменные манеры Гурбориана или Гратча. Ты — барон Волориан из Рода Кревонель, а он не обязан считаться ни с кем, кроме самого Лорда-Барона, В открытых дверях появился Бодрик. Он был одет в камзол с высоким воротником, скрывавшим раненую шею, и казался вполне готовым к схватке, если она все же произойдет.
— Прибыли гости из Рептура, хозяин, — доложил он.
— Мы встретим их у входа, — ответил Казариан.
Проходя за ним следом через двойные двери, я заметила тяжелую деревянную балку, лежавшую у стены возле порога, но у меня не было возможности спросить Казариана о ее назначении.
Сразу за дверью выстроились в ряд позади Бодрика четверо вооруженных телохранителей Казариана. Лицом к ним стояли четверо, столь же хорошо вооруженных, ализонцев, одетых в яркие ливреи цвета охры с черным кантом. В воздухе висел дух взаимной вражды, столь же отчетливый, как если бы между ними разбили о каменный пол бутылку с дурно пахнущей жидкостью.
Не обращая внимания на мелких сошек, Казариан направился прямо навстречу их приближающимся хозяевам.
Я сразу же узнала Гурбориана, уже известного мне по моим видениям в Лормте. Он был коренаст и широкоплеч, с более широким лицом, чем у Казариана, с более плоскими скулами и более крючковатым носом.
— Его темно-зеленые глаза напоминали испорченную во время обжига гончарную глазурь. Показная пышность его костюма внушала мне отвращение. Красный, словно кровь-вино, бархатный камзол был испещрен черными атласными вставками, швы вокруг которых были окаймлены жемчугом. На его плечах висела изящная золотая цепь, украшенная красными драгоценными камнями, такие же камни сверкали в перстнях на обеих короткопалых руках. Даже его черные высокие сапоги были украшены золотой инкрустацией. Однако камня Эльзенара на нем не было. Если он и принес его с собой, то прятал его от посторонних глаз.
Следом за ним шагал высокий и тощий человек — судя по всему, печально знаменитый Гратч. Как и большинство уроженцев Горма, он отличался внешностью от представителей Древней Расы. Его соломенно-желтые волосы и голубовато-зеленые глаза казались неуместными среди более бледных ализонцев. Когда он подошел ближе, я заметила складки в углах его рта, словно ему часто приходилось хмуриться. Цвет и вид его камзола из темно-красно-коричневой рубчатой фланели неприятно напомнил мне окровавленные бинты Бодрика. Цепь на его шее, хотя и не столь тяжелая и украшенная, как у его господина, тем не менее была из чистого золота.
Я не могла удержаться от сравнения двух стоявших друг против друга сторон. Рядом с Гурборианом и его людьми, люди Кревонеля выглядели совершенно невыразительно. Казариан упоминал о том, что предпочитает более простой стиль жизни, нежели другие бароны; теперь я лучше понимала, что он имел в виду.
Быстро решив, что буду подражать поведению самого надменного человека из всех, кого я знала, торговца из Карстена, высокомерные манеры которого всегда приводили в ярость дядю Паранда, я смерила Гурбориана ничего не выражающим взглядом.
Гурбориан оскалил клыки в лицемерной улыбке и провозгласил:
— Получив твое послание, Волориан, я понял, что лишь крайне важная для Кревонеля причина могла оторвать тебя от твоих псов в столь критический момент.
Я быстро нацарапала что-то на своей доске, чтобы Казариан «прочитал» мой ответ. Он ловко повернул доску так, чтобы Гурбориан ничего не видел, и передал ему якобы мои замечания:
— Разве это не самое подходящее время для тайной встречи? Я не пропускал Первого Щенения со времен заморской войны. Ни один барон не подумает, что я мог бы сейчас бросить свою свору.
— Хитрая уловка, — похвалил меня Гурбориан, — но не может ли кто-нибудь.., проболтаться насчет твоего отсутствия?
— Определенно — нет, — возразил Казариан. — На Псаря Волориана можно полностью положиться. Никто не узнает о нашей встрече — по крайней мере, не от кого-то из замка Кревонель.
— И, могу вас заверить, не из поместья Рептур, — искренне заверил Гурбориан.
Казариан вытер мою доску носовым платком и вернул ее мне.
— Давайте разоружимся, — предложил он, — и начнем нашу беседу.
Все четверо выложили устрашающее количество ножей на стол за дверью зала.
Поскольку я была самым старшим и, очевидно, самым главным участником этой встречи, я вошла в зал первой и заняла хозяйское кресло с высокой спинкой.
Казариан подождал, пока войдут двое гостей, затем закрыл двери и, нагнувшись, поднял заинтересовавшую меня деревянную балку. Теперь я поняла, для чего она нужна — он опустил ее в железные скобы, привинченные по обеим сторонам двойных дверей, заперев нас внутри и при этом оставив наших вооруженных телохранителей снаружи.
Глава 21
Казариан — события в замке Кревонель
(20 день, Луна Ножа / 21 день, Месяц Ледяного Дракона)
Спускаясь по лестнице впереди Мерет по пути в зал, где мы должны были встретиться с Гурборианом и Гратчем, я обдумывал ее реакцию на события сегодняшнего вечера. Ее явно потрясла неожиданная встреча с волколаком в моей спальне, но, к моему удивлению, она не упала в обморок от страха. Учитывая, что ей никогда прежде не приходилось видеть подобных зверей и что сперва она сочла его живым, она среагировала вполне разумно, отскочив в сторону и схватившись за свой посох, чтобы отразить нападение. На меня произвела впечатление ее выдержка — весьма необычная для женщины. Не испугал ее и вид ран вернувшегося Бодрика. Более того, она оказала весьма уместную помощь, своевременно налив ему бокал вина и продемонстрировав явное умение обращаться с бинтами. Судя по ее действиям, ее участие в войне Ализона с Долинами было достойно уважения.
Когда Бодрик сообщил, что убил Лурска, начальника стражи Гурбориана, стало ясно, что я могу доверять смотрителю моего замка. Иначе я должен был предположить, что Гурбориан ухитрился подкупом или запугиванием склонить Бодрика на сторону Рептура и послал его обратно в Кревонель в качестве шпиона. Однако я знал, что Бодрика связывает со мной нерушимая кровная клятва. Он пошел на немалый риск, соблазнив Лурска на дуэль на территории Рептура, но поступок его был вознагражден. Сразу же после того, как Лурск погиб, вмешался Гратч и не позволил воинам Рептура убить Бодрика. Как и рассчитывал Бодрик, его тотчас же отвели к Гурбориану, который справедливо признал, что потеря начальника стражи куда менее важна, чем потенциальная возможность союза с Кревонелем. Вместо того чтобы убить Бодрика, Гурбориан позволил ему вернуться в Кревонель с ответом на приглашение Волориана. Как мы и надеялись, барон с телохранителями из стаи Рептура намеревался прибыть в Кревонель в полночь.
Я отправил Геннарда, чтобы тот подготовил подобающее случаю угощение в зеленом зале и отнес туда отравленный меч моего родителя. По ализонскому обычаю, бароны всегда разоружались, прежде чем войти в зал переговоров, куда обычных телохранителей не допускали. Этот обычай был введен, чтобы уменьшить вероятность вооруженных стычек между смертельными врагами, но со временем участники переговоров начали запасаться спрятанным оружием, на случай, если в запертой комнате все же начнется схватка.
Бодрик объявил о прибытии гостей из Рептура.
Мне понравились все четверо воинов, которых выбрал мой смотритель. Я узнал троих из телохранителей Рептура — все они были достойными бойцами, но не чета нашим.
Гурбориан и Гратч были одеты весьма пышно. Я наблюдал за Мерет, не выдаст ли ее страх, но, к моей великой радости, она вела себя вполне убедительно; своей авторитетной манерой держаться она напомнила мне старого барона Морагиана.
Как только мы вчетвером разоружились перед входом в зал, Мерет направилась прямо к креслу моего родителя во главе овального стола посреди зала.
Я преднамеренно повернулся ко всем спиной, запирая двери на засов, чтобы Гратч мог сам выбрать себе место — обычно он никогда не садился спиной к двери, но в данном случае запертые двойные двери гарантировали, что никто не сможет подкрасться к нему незамеченным. Кроме того, он был правшой, и его наверняка привлекала непосредственная близость к Мерет, на расстоянии броска ножа. Меч моего родителя удобно расположился у меня под рукой, когда я занял кресло напротив Гратча, слева от Гурбориана и справа от Мерет.
Геннард приготовил для нас поднос с угощением.
Направляясь к своему креслу, я расставил три золотых кубка и щедро налил лучшего в Кревонеле кровь-вина нашим гостям. Естественно, они подождали, пока я попробую из своего бокала, прежде чем отпить из своих.
Гурбориан, нахмурившись, посмотрел на пустые руки Мерет.
— Возможно ли, — спросил он, — что ты избегаешь столь великолепного напитка, Волориан?
Мерет, не раскрывая рта, изобразила скорбную гримасу и, набросав что-то на своей доске, протянула ее мне. Там было написано:
«Лихорадка. Не могу ни есть, ни пить».
— К моей великой печали, — произнес я вслух, — лихорадка лишила меня вкуса, и я не могу по достоинству оценить ни еду, ни питье.
Гурбориан слегка расслабился, сидя в своем кресле.
— Какая жалость, — сказал он. — Когда твой вкус возвратится к тебе, потребуй от Казариана, чтобы прислал тебе несколько бочонков этого вина. Оно воистину достойно похвалы. Согласен, Гратч?
— Несомненно, милорд, — послушно ответил Гратч, Мерет постучала посохом о пол и властно подняла руку. Гурбориан хрипло рассмеялся.
— Ты всегда был нетерпелив, Волориан, — сказал он, — как на словах, так и на мечах. — Он снова повернулся к Гратчу. — Будь любезен, объясни благородному барону, какие необычайные возможности ожидают его и Кревонель, если он вступит в союз с Рептуром, помогая нашему новому предприятию.
Вряд ли можно было сказать о Гратче, что он хоть когда-либо действовал прямолинейно и открыто. Я вспомнил, как Волориан писал, что, если целью Гратча, крутившегося возле наших владений, было шпионить за Эскором, странно, что он действительно забрался в пограничный район — более естественным для него было бы отправиться на корабле в Карстен и проделать самый извилистый из всех возможных путей. Мне было крайне любопытно услышать, каким образом Гратч попытается убедить нас преодолеть традиционное для нашего Рода отвращение к магии. И, как и следовало ожидать, он начал приближаться к своей цели самыми окольными путями.
— Естественно, мы ничего не в силах добавить к той выдающейся репутации, которой пользуется Род Кревонеля, — заявил Гратч, обращаясь к Мерет.
Мерет кивнула, словно признавая общеизвестный факт.
— Похоже, — продолжал Гратч, — что ты больше не принимаешь активного участия в делах замка Кревонель, будучи, несомненно, занят разведением своих знаменитых псов у себя в поместье.
Мерет снова кивнула и беспокойно побарабанила пальцами по крышке стола.
Гратч невозмутимо продолжал приближаться к сути разговора.
— Мой лорд и я тщательно обдумали все, что могли бы предложить тебе взамен на некоторую.., перемену мнения с твоей стороны, — сказал он. — Мы знаем, что наше предложение и без того привлекательно для тебя, но порой некоторые.., дополнительные факторы могут ускорить принятие решения.
Мерет внезапно стукнула посохом о пол, отчего Гратч слегка запнулся:
— Б-благородный барон?
Она написала на своей доске лишь одно слово. Я взял ее так, чтобы Гурбориан и Гратч видели жирно написанный вопрос:
«условия?»
Пока она стирала надпись с доски, я добавил:
— И какие действия потребуются взамен от Кревонеля?
Гурбориан подпер подбородок украшенной перстнями рукой, выжидающе глядя на нас. Он был явно доволен, — по крайней мере, сейчас, — что вместо него говорит Гратч.
Гратч жадно отхлебнул из своего кубка.
— Как я понимаю, — сказал он, — в своре благородного барона недостает представителей лишь одной породы, которую разводит исключительно барон Болдук. — Голос его приобрел льстивый оттенок, словно он пытался убедить едва отнятого от матери щенка впервые сунуть голову в ошейник с шипами. — Недавно барон Болдук с готовностью принял наши предложения. Если и ты присоединишься к нам, вполне вероятно, что он любезно предоставит тебе своих лучших производителей.
Мерет смерила Гратча уничтожающим взглядом, явно намекая на то, что столь примитивный подкуп — без каких-либо объяснений, что требуется взамен, — даже не заслуживает каких-либо комментариев.
Момент показался мне самым подходящим для того, чтобы отвлечь их внимание и, возможно, заставить сказать несколько больше, чем они намеревались.
— Что касается Болдука, — заметил я, — я слышал недавно, что его младший щенок неожиданно умер во время Новогоднего Сбора.., кажется, на шестой день?
Старый барон, наверняка, вне себя от горя.
Гурбориан изобразил скорбную гримасу, но глаза его довольно блеснули.
— Именно так, — сказал он. — Я поспешил к нему, едва лишь печальная весть достигла Рептура. Как я и подозревал, причиной смерти стала их старая вражда с ферликианом. Барон Болдук был крайне благодарен мне за сочувствие. — Он повернулся к Мерет. — Ты, наверняка, захочешь с ним поговорить, поскольку вы оба давно уже испытываете одни и те же чувства по отношению к некоторым.., вопросам. Болдук полностью пересмотрел свои прежние убеждения, оценив ту выгоду, которую может принести ему наше предприятие.
Мерет написала несколько слов, и я лишь прочел их вслух:
— Подробности этого предприятия?
Гурбориан кивнул Гратчу, который опустил палец в кровь-вино и провел алую черту на крышке стола. Когда он добавил еще несколько линий, я понял, что он рисует грубую карту границ Ализона.
— С тех, пор как был разрушен наш необдуманный союз с колдерами, — заявил Гратч, — мой лорд и я посвятили себя разработке нового, более удачного плана расширения ализонских владений. В течение долгого времени заклятия Ведьм Эсткарпа не давали нам свободно продвигаться на юг. Вот здесь — где Запретные Холмы уходят в бескрайние топи Тормарша — Лорд-Барон пытается пробиться уже несколько лет, но колдовские заклятия не пропускают никого, кроме жалкой горстки шпионов. Несколько лун назад… — Гратч пристально посмотрел на Мерет, затем добавил:
— как тебе, наверняка, известно, благородный барон, я путешествовал в окрестностях твоих владений, пытаясь разведать, что происходит в горах на границе с Эскором. — Он отметил пальцем две точки. — Здесь.., и здесь, мой лорд искал сведений о неких могущественных силах, которые могли бы помочь нам покарать Эсткарп…
— И ты осмелился хотя бы помыслить о гнусных Магах Эскора? — перебил я его. Мне нетрудно было изобразить неприкрытый страх, учитывая внушающую ужас угрозу со стороны Эскора.
— успокойся, досточтимый Казариан, — промурлыкал Гурбориан. — Говорят, ты искусно владеешь мечом. Разве ты откажешься от самого острого из всех возможных клинков лишь потому, что тебе не нравится, как украшена его рукоять? Подумай о том, какие преимущества дает наша стратегия. Кто еще мог бы противостоять — собственно, превзойти — Ведьм Эсткарпа? Единственная сила Ведьм — это их магия. Почему бы нам не обратить себе на пользу еще более могущественную магию? Как ученый, ты должен знать, что в далеком прошлом именно Маги Эскора" первыми изгнали Ведьм через горы в Эсткарп.
(20 день, Луна Ножа / 21 день, Месяц Ледяного Дракона)
Спускаясь по лестнице впереди Мерет по пути в зал, где мы должны были встретиться с Гурборианом и Гратчем, я обдумывал ее реакцию на события сегодняшнего вечера. Ее явно потрясла неожиданная встреча с волколаком в моей спальне, но, к моему удивлению, она не упала в обморок от страха. Учитывая, что ей никогда прежде не приходилось видеть подобных зверей и что сперва она сочла его живым, она среагировала вполне разумно, отскочив в сторону и схватившись за свой посох, чтобы отразить нападение. На меня произвела впечатление ее выдержка — весьма необычная для женщины. Не испугал ее и вид ран вернувшегося Бодрика. Более того, она оказала весьма уместную помощь, своевременно налив ему бокал вина и продемонстрировав явное умение обращаться с бинтами. Судя по ее действиям, ее участие в войне Ализона с Долинами было достойно уважения.
Когда Бодрик сообщил, что убил Лурска, начальника стражи Гурбориана, стало ясно, что я могу доверять смотрителю моего замка. Иначе я должен был предположить, что Гурбориан ухитрился подкупом или запугиванием склонить Бодрика на сторону Рептура и послал его обратно в Кревонель в качестве шпиона. Однако я знал, что Бодрика связывает со мной нерушимая кровная клятва. Он пошел на немалый риск, соблазнив Лурска на дуэль на территории Рептура, но поступок его был вознагражден. Сразу же после того, как Лурск погиб, вмешался Гратч и не позволил воинам Рептура убить Бодрика. Как и рассчитывал Бодрик, его тотчас же отвели к Гурбориану, который справедливо признал, что потеря начальника стражи куда менее важна, чем потенциальная возможность союза с Кревонелем. Вместо того чтобы убить Бодрика, Гурбориан позволил ему вернуться в Кревонель с ответом на приглашение Волориана. Как мы и надеялись, барон с телохранителями из стаи Рептура намеревался прибыть в Кревонель в полночь.
Я отправил Геннарда, чтобы тот подготовил подобающее случаю угощение в зеленом зале и отнес туда отравленный меч моего родителя. По ализонскому обычаю, бароны всегда разоружались, прежде чем войти в зал переговоров, куда обычных телохранителей не допускали. Этот обычай был введен, чтобы уменьшить вероятность вооруженных стычек между смертельными врагами, но со временем участники переговоров начали запасаться спрятанным оружием, на случай, если в запертой комнате все же начнется схватка.
Бодрик объявил о прибытии гостей из Рептура.
Мне понравились все четверо воинов, которых выбрал мой смотритель. Я узнал троих из телохранителей Рептура — все они были достойными бойцами, но не чета нашим.
Гурбориан и Гратч были одеты весьма пышно. Я наблюдал за Мерет, не выдаст ли ее страх, но, к моей великой радости, она вела себя вполне убедительно; своей авторитетной манерой держаться она напомнила мне старого барона Морагиана.
Как только мы вчетвером разоружились перед входом в зал, Мерет направилась прямо к креслу моего родителя во главе овального стола посреди зала.
Я преднамеренно повернулся ко всем спиной, запирая двери на засов, чтобы Гратч мог сам выбрать себе место — обычно он никогда не садился спиной к двери, но в данном случае запертые двойные двери гарантировали, что никто не сможет подкрасться к нему незамеченным. Кроме того, он был правшой, и его наверняка привлекала непосредственная близость к Мерет, на расстоянии броска ножа. Меч моего родителя удобно расположился у меня под рукой, когда я занял кресло напротив Гратча, слева от Гурбориана и справа от Мерет.
Геннард приготовил для нас поднос с угощением.
Направляясь к своему креслу, я расставил три золотых кубка и щедро налил лучшего в Кревонеле кровь-вина нашим гостям. Естественно, они подождали, пока я попробую из своего бокала, прежде чем отпить из своих.
Гурбориан, нахмурившись, посмотрел на пустые руки Мерет.
— Возможно ли, — спросил он, — что ты избегаешь столь великолепного напитка, Волориан?
Мерет, не раскрывая рта, изобразила скорбную гримасу и, набросав что-то на своей доске, протянула ее мне. Там было написано:
«Лихорадка. Не могу ни есть, ни пить».
— К моей великой печали, — произнес я вслух, — лихорадка лишила меня вкуса, и я не могу по достоинству оценить ни еду, ни питье.
Гурбориан слегка расслабился, сидя в своем кресле.
— Какая жалость, — сказал он. — Когда твой вкус возвратится к тебе, потребуй от Казариана, чтобы прислал тебе несколько бочонков этого вина. Оно воистину достойно похвалы. Согласен, Гратч?
— Несомненно, милорд, — послушно ответил Гратч, Мерет постучала посохом о пол и властно подняла руку. Гурбориан хрипло рассмеялся.
— Ты всегда был нетерпелив, Волориан, — сказал он, — как на словах, так и на мечах. — Он снова повернулся к Гратчу. — Будь любезен, объясни благородному барону, какие необычайные возможности ожидают его и Кревонель, если он вступит в союз с Рептуром, помогая нашему новому предприятию.
Вряд ли можно было сказать о Гратче, что он хоть когда-либо действовал прямолинейно и открыто. Я вспомнил, как Волориан писал, что, если целью Гратча, крутившегося возле наших владений, было шпионить за Эскором, странно, что он действительно забрался в пограничный район — более естественным для него было бы отправиться на корабле в Карстен и проделать самый извилистый из всех возможных путей. Мне было крайне любопытно услышать, каким образом Гратч попытается убедить нас преодолеть традиционное для нашего Рода отвращение к магии. И, как и следовало ожидать, он начал приближаться к своей цели самыми окольными путями.
— Естественно, мы ничего не в силах добавить к той выдающейся репутации, которой пользуется Род Кревонеля, — заявил Гратч, обращаясь к Мерет.
Мерет кивнула, словно признавая общеизвестный факт.
— Похоже, — продолжал Гратч, — что ты больше не принимаешь активного участия в делах замка Кревонель, будучи, несомненно, занят разведением своих знаменитых псов у себя в поместье.
Мерет снова кивнула и беспокойно побарабанила пальцами по крышке стола.
Гратч невозмутимо продолжал приближаться к сути разговора.
— Мой лорд и я тщательно обдумали все, что могли бы предложить тебе взамен на некоторую.., перемену мнения с твоей стороны, — сказал он. — Мы знаем, что наше предложение и без того привлекательно для тебя, но порой некоторые.., дополнительные факторы могут ускорить принятие решения.
Мерет внезапно стукнула посохом о пол, отчего Гратч слегка запнулся:
— Б-благородный барон?
Она написала на своей доске лишь одно слово. Я взял ее так, чтобы Гурбориан и Гратч видели жирно написанный вопрос:
«условия?»
Пока она стирала надпись с доски, я добавил:
— И какие действия потребуются взамен от Кревонеля?
Гурбориан подпер подбородок украшенной перстнями рукой, выжидающе глядя на нас. Он был явно доволен, — по крайней мере, сейчас, — что вместо него говорит Гратч.
Гратч жадно отхлебнул из своего кубка.
— Как я понимаю, — сказал он, — в своре благородного барона недостает представителей лишь одной породы, которую разводит исключительно барон Болдук. — Голос его приобрел льстивый оттенок, словно он пытался убедить едва отнятого от матери щенка впервые сунуть голову в ошейник с шипами. — Недавно барон Болдук с готовностью принял наши предложения. Если и ты присоединишься к нам, вполне вероятно, что он любезно предоставит тебе своих лучших производителей.
Мерет смерила Гратча уничтожающим взглядом, явно намекая на то, что столь примитивный подкуп — без каких-либо объяснений, что требуется взамен, — даже не заслуживает каких-либо комментариев.
Момент показался мне самым подходящим для того, чтобы отвлечь их внимание и, возможно, заставить сказать несколько больше, чем они намеревались.
— Что касается Болдука, — заметил я, — я слышал недавно, что его младший щенок неожиданно умер во время Новогоднего Сбора.., кажется, на шестой день?
Старый барон, наверняка, вне себя от горя.
Гурбориан изобразил скорбную гримасу, но глаза его довольно блеснули.
— Именно так, — сказал он. — Я поспешил к нему, едва лишь печальная весть достигла Рептура. Как я и подозревал, причиной смерти стала их старая вражда с ферликианом. Барон Болдук был крайне благодарен мне за сочувствие. — Он повернулся к Мерет. — Ты, наверняка, захочешь с ним поговорить, поскольку вы оба давно уже испытываете одни и те же чувства по отношению к некоторым.., вопросам. Болдук полностью пересмотрел свои прежние убеждения, оценив ту выгоду, которую может принести ему наше предприятие.
Мерет написала несколько слов, и я лишь прочел их вслух:
— Подробности этого предприятия?
Гурбориан кивнул Гратчу, который опустил палец в кровь-вино и провел алую черту на крышке стола. Когда он добавил еще несколько линий, я понял, что он рисует грубую карту границ Ализона.
— С тех, пор как был разрушен наш необдуманный союз с колдерами, — заявил Гратч, — мой лорд и я посвятили себя разработке нового, более удачного плана расширения ализонских владений. В течение долгого времени заклятия Ведьм Эсткарпа не давали нам свободно продвигаться на юг. Вот здесь — где Запретные Холмы уходят в бескрайние топи Тормарша — Лорд-Барон пытается пробиться уже несколько лет, но колдовские заклятия не пропускают никого, кроме жалкой горстки шпионов. Несколько лун назад… — Гратч пристально посмотрел на Мерет, затем добавил:
— как тебе, наверняка, известно, благородный барон, я путешествовал в окрестностях твоих владений, пытаясь разведать, что происходит в горах на границе с Эскором. — Он отметил пальцем две точки. — Здесь.., и здесь, мой лорд искал сведений о неких могущественных силах, которые могли бы помочь нам покарать Эсткарп…
— И ты осмелился хотя бы помыслить о гнусных Магах Эскора? — перебил я его. Мне нетрудно было изобразить неприкрытый страх, учитывая внушающую ужас угрозу со стороны Эскора.
— успокойся, досточтимый Казариан, — промурлыкал Гурбориан. — Говорят, ты искусно владеешь мечом. Разве ты откажешься от самого острого из всех возможных клинков лишь потому, что тебе не нравится, как украшена его рукоять? Подумай о том, какие преимущества дает наша стратегия. Кто еще мог бы противостоять — собственно, превзойти — Ведьм Эсткарпа? Единственная сила Ведьм — это их магия. Почему бы нам не обратить себе на пользу еще более могущественную магию? Как ученый, ты должен знать, что в далеком прошлом именно Маги Эскора" первыми изгнали Ведьм через горы в Эсткарп.