Страница:
Разговоры Казариана и обитателей Лормта о Темных магах не на шутку встревожили меня. Я не могла припомнить ничего полезного, единственное, что я отчетливо помнила, был страх при одном упоминании этих существ, который я сознательно не пыталась скрывать. Я надеялась, что смогу помочь в поисках нужных документов, при условии, что сумею их прочитать.
Прежнее мое знакомство с древними эсткарпскими письменами ограничивалось небольшим собранием родословных, сбереженным наставницей Гверсой, да несколькими свитками, встретившимися мне во время моих собственных поисков.
Мысли мои постоянно возвращались к моему обручальному камню. Стоило мне подумать о том, что сейчас он украшает грудь знатного ализонского барона, как пальцы мои крепко стискивали кран одеяла, пытаясь подавить дрожь, вызванную вовсе не зимним холодом. Я решила, как только представится такая возможность, расспросить пришельца о бароне Гурбориане и узнать, за что он получил в награду мой камень.
Едва рассвело, я направилась в трапезную, надеясь встретить там Морфью, но он отсутствовал. Я съела то, что поставили передо мной, — это мог быть хоть кусок вареной древесины, — и поспешила в кабинет Оуэна.
Оуэн открыл дверь на стук моего посоха. Нолар, Дюратан и Джонджа уже сидели за столом. Оуэн сказал, что Морфью решил позавтракать вместе с Казарианом, прежде чем препроводить его сюда. Возможно, Казариан согласился бы довериться ему, как соплеменнику-ализонцу, хотя, честно говоря, старый ученый не слишком надеялся на это после столь короткого знакомства.
Когда Морфью и Казариан вошли в кабинет, мы все встали, и Оуэн прочитал молитву к Свету о помощи во всех наших начинаниях. Казариан выглядел смущенным, однако держал язык за зубами, пока ему не дали слова. Он тут же потребовал ответа — разрешит ли ему Лормт исследовать архивы в поисках, как он выразился, «знаний, которые могли бы стать оружием против занесенного над всеми нами колдовского клинка Эскора» ?
Оуэн медленно обвел всех взглядом.
— Прошу всех высказаться, — объявил он, — считаете ли вы, что Лормт должен открыть данному просителю доступ в хранилища документов. Дюратан?
— Да, считаю, — твердо ответил Дюратан, — с одним ограничением — рядом с ним постоянно должен находиться один из нас, наблюдая за тем, что именно он читает.
Нолар кивнула:
— Я согласна, как с предложением, так и с ограничением.
— Я тоже. — Джонджа пристально посмотрела на ализонца. — Что касается ограничения, я готова в любое время предложить себя в качестве одного из наблюдателей.
Я протянула Джондже свою грифельную доску.
— Если мне позволят, — прочитала она, — я, Мерет, также готова помочь.
К моему удивлению, Морфью неожиданно усмехнулся.
— Не пойму, к чему такой мрачный вид? — сказал он. — Верно, повод для наших поисков крайне серьезен, и дело не терпит отлагательства, но только представьте себе, какие возможности перед нами открываются! Сколько неизвестных прежде документов обнаружилось в результате Сдвига — я давно мечтал как следует в них разобраться. Теперь же у меня будут добровольные и способные помощники, и я смогу ускорить работу. Прошу вас всех собраться в библиотеке рядом с моими комнатами. Я поручу наиболее проворным из наших подручных доставить туда материалы, которые нам, предстоит исследовать.
Так начались наши грандиозные поиски в архивах Лормта. Чтобы работа не прерывалась, по распоряжению Оуэна, вместе с казавшимся бесконечным потоком документов нам доставляли также еду и питье.
Во время одного из коротких перерывов, я спросила о бароне Гурбориане и о камне, однако ализонец сделал вид, что почти ничего не знает о том, за что Гурбориан получил в награду кулон. Он сказал только, что это было во время войны в Долинах, когда сам он был, как он выразился, «еще щенком». Я не поверила ему, но в данных обстоятельствах не сочла возможным настаивать.
Как я и подозревала, моих познаний в переводе эсткарпских письмен, в особенности древних, оказалось явно недостаточно. Морфью любезно показал мне, как различать письменность разных периодов по виду определенных ключевых слов, таких как «маги» или «Эскор», так что я могла, по крайней мере, оказывать помощь на этапе первоначальной сортировки документов.
Нолар, Дюратан и Джонджа, будучи талантливыми учеными, вместе с Морфью и Оуэном разбирали груды свитков, переплетенных листов пергамента и фрагментов текстов. Казариану путем неимоверных усилий, похоже, удалось расшифровать древние письмена, которые он прежде не встречал, и вскоре он уже продвигался вперед почти столь же быстро, как и эсткарпцы.
Я заметила, что Морфью или Оуэн тщательно просматривают каждый документ, который Казариан откладывает в сторону. Сначала Казариан делал вид, что не замечает этого; затем, скаля в улыбке клыки, стал сразу отдавать каждый лист одному из обитателей Лормта.
Так продолжалось до тех пор, пока Морфью не вскинул вверх руки, воскликнув:
— Мы зря теряем драгоценное время, проверяя Казариана. Или мы признаем, что он разбирается в древних письменах не хуже нас, или нет. Что скажете?
Дюратан нахмурился, затем уныло кивнул:
— Что ж, нашей традиционной подозрительности придется уступить — в силу необходимости. Пусть продолжает без дальнейшего надзора. Слишком серьезная стоит перед нами задача, чтобы зря тратить силы на повторное чтение.
Казариан молча отдал ему честь и удвоил свои усилия.
Наш утомительный труд продолжался уже два дня, когда появился один из подручных Морфью, шатающийся под тяжестью тяжелого деревянного сундука, почерневшего от времени и покрытого пыльной паутиной. Как сказал подручный, сундук только что нашли в дальнем подвале, разрушенном Сдвигом. Казариан пристально взглянул на проржавевший запор, затем ловко открыл его столовым ножом, который кто-то забыл после последнего приема пищи. Я оказалась как раз рядом, когда он открыл крышку, и заглянула в сундук.
Лежавшие сверху слои пергамента были повреждены дождями или наводнением. Приподняв их, Казариан обнаружил под ними уцелевшие свитки и несколько книг. Когда я протянула руку, чтобы помочь ему, мои пальцы коснулись небольшой, странного вида, переплетенной в кожу, книги. Я тут же отдернула руку, словно случайно дотронулась до гнезда андских ос. Тут же вспомнилось, что такое же ощущение я испытала, впервые прикоснувшись к своему обручальному камню.
Казариан насмешливо взглянул на меня, а Нолар поспешила мне на выручку, — Занозила палец или паук укусил? — спросила она, собираясь осмотреть мою руку.
Покачав головой, я написала на грифельной доске:
«Я испытала странное ощущение, коснувшись книги в сундуке».
Нолар тут же прочла мои слова вслух.
— Я тоже встречалась с подобным чудом здесь, в Лормте, — сказала она с горящими от волнения глазами. — Ты можешь отличить, какая именно книга так на тебя подействовала?
Я взялась рукой за том, который только что бросила обратно в сундук, и на меня нахлынула волна мысленных образов. Я рухнула на ближайшую скамью, судорожно пытаясь прийти в себя. Джонджа поспешно налила мне стакан вина, в то время как Нолар положила передо мной пачку чистых листов пергамента. Едва переводя дух, словно после забега на длинную дистанцию, я начала писать так быстро, как только могла. Все остальные столпились вокруг, слушая, как Нолар читает мои слова:
— Мы обнаружили, — читала она, — дневник, принадлежащий могущественному эскорскому магу, жившему в то самое время, о котором говорил Морфью, тысячу лет назад. Мои чувства подсказывают мне имя автора дневника — Эльзенар. Он владел тем камнем, который столь важен для меня.., для всех нас. Камень обладает великой Силой. Я не в состоянии скрыть своего страха перед тем, что ныне действующие силы Тьмы могут завладеть камнем и использовать его для каких-то чудовищных целей.
Джонджа немедленно обратилась к рунной доске, затем с облегчением сообщила:
— Эта книга не запятнана Тьмой. Возможно, ее автор много лет назад и был магом, но Светлым, не Темным.
— Можно взглянуть на книгу? — спросил Оуэн.
Он пролистнул одну страницу, другую, затем нахмурился. — Морфью, что скажешь насчет этой своеобразной письменности?
Морфью заглянул через плечо Оуэна.
— К сожалению… Не мог бы ты перевернуть страницу? Да, мне ясно лишь одно — я не могу прочесть ни слова. Почерк, возможно, и вполне разборчив, но письменность мне неизвестна.
Книгу внимательно изучили Нолар и Дюратан, затем Джонджа и, наконец, Казариан, но никто из них не мог ничего прочитать. Поскольку до посоха мне было не дотянуться, я ударила по столу рукой. Оуэн протянул мне книгу. Поперек страниц шли аккуратно написанные строчки, абсолютно нечитаемые…
Я на мгновение закрыла глаза, затем взглянула еще раз и дрожащей рукой потянулась к пергаменту для записей.
— Я тоже не могу прочесть эти письмена, — написала я, а Нолар прочла вслух, — но, возможно, благодаря моему дару, я смогу мысленно ощутить их смысл.
Мне кажется, я сумею перевести все, что здесь написано. Прошу вас, принесите мне побольше чернил и лампу поярче, и я тотчас начну.
Первые страницы дневника Эльзенара были безнадежно испорчены водой, но, когда я взглянула на первый неповрежденный лист, содержание дневника древнего мага тут же возникло у меня перед глазами. Едва я исписывала очередной лист пергамента, Морфью тихо читал его вслух остальным, в то время как я продолжала писать.
Время от времени делая паузу, чтобы размять пальбы, я замечала, что все собравшиеся вокруг разделяют мои чувства — волнение, смешанное с тревогой. Более чем тысячу лет спустя мы, несомненно, оказались первыми в Эсткарпе, кому предстояло узнать, когда и как был основан Ализон. Казариан неподвижно сидел в кресле с высокой спинкой, крепко стиснув зубы, и время от времени крутил на пальце свой перстень с печаткой. Мне показалось, что когда Нолар прочитала вслух имя «Эльзенар», реакция Казариана последовала незамедлительно. Освещение в библиотеке Морфью вряд ли можно было назвать ярким, но я могу поклясться, что ализонец явно побледнел, хоть кожа его и была светлой от природы, — не думаю, что глаза меня обманули. Он знал имя древнего мага, и что бы ни было ему известно об Эльзенаре, знание это наверняка внушало страх. Интересно, подумала я, поразили ли Казариана письменные откровения Эльзенара, или же ему уже было известно о бурном далеком прошлом Ализона?
Я писала, пока у меня не онемели пальцы. Нолар любезно подогрела таз с водой, чтобы облегчить боль в моей руке. Когда Морфью охрип, читать продолжила Джонджа. Повествование Эльзенара захватило нас, словно мертвая хватка врага на нашем собственном горле.
Глава 12
Глава 13
Прежнее мое знакомство с древними эсткарпскими письменами ограничивалось небольшим собранием родословных, сбереженным наставницей Гверсой, да несколькими свитками, встретившимися мне во время моих собственных поисков.
Мысли мои постоянно возвращались к моему обручальному камню. Стоило мне подумать о том, что сейчас он украшает грудь знатного ализонского барона, как пальцы мои крепко стискивали кран одеяла, пытаясь подавить дрожь, вызванную вовсе не зимним холодом. Я решила, как только представится такая возможность, расспросить пришельца о бароне Гурбориане и узнать, за что он получил в награду мой камень.
Едва рассвело, я направилась в трапезную, надеясь встретить там Морфью, но он отсутствовал. Я съела то, что поставили передо мной, — это мог быть хоть кусок вареной древесины, — и поспешила в кабинет Оуэна.
Оуэн открыл дверь на стук моего посоха. Нолар, Дюратан и Джонджа уже сидели за столом. Оуэн сказал, что Морфью решил позавтракать вместе с Казарианом, прежде чем препроводить его сюда. Возможно, Казариан согласился бы довериться ему, как соплеменнику-ализонцу, хотя, честно говоря, старый ученый не слишком надеялся на это после столь короткого знакомства.
Когда Морфью и Казариан вошли в кабинет, мы все встали, и Оуэн прочитал молитву к Свету о помощи во всех наших начинаниях. Казариан выглядел смущенным, однако держал язык за зубами, пока ему не дали слова. Он тут же потребовал ответа — разрешит ли ему Лормт исследовать архивы в поисках, как он выразился, «знаний, которые могли бы стать оружием против занесенного над всеми нами колдовского клинка Эскора» ?
Оуэн медленно обвел всех взглядом.
— Прошу всех высказаться, — объявил он, — считаете ли вы, что Лормт должен открыть данному просителю доступ в хранилища документов. Дюратан?
— Да, считаю, — твердо ответил Дюратан, — с одним ограничением — рядом с ним постоянно должен находиться один из нас, наблюдая за тем, что именно он читает.
Нолар кивнула:
— Я согласна, как с предложением, так и с ограничением.
— Я тоже. — Джонджа пристально посмотрела на ализонца. — Что касается ограничения, я готова в любое время предложить себя в качестве одного из наблюдателей.
Я протянула Джондже свою грифельную доску.
— Если мне позволят, — прочитала она, — я, Мерет, также готова помочь.
К моему удивлению, Морфью неожиданно усмехнулся.
— Не пойму, к чему такой мрачный вид? — сказал он. — Верно, повод для наших поисков крайне серьезен, и дело не терпит отлагательства, но только представьте себе, какие возможности перед нами открываются! Сколько неизвестных прежде документов обнаружилось в результате Сдвига — я давно мечтал как следует в них разобраться. Теперь же у меня будут добровольные и способные помощники, и я смогу ускорить работу. Прошу вас всех собраться в библиотеке рядом с моими комнатами. Я поручу наиболее проворным из наших подручных доставить туда материалы, которые нам, предстоит исследовать.
Так начались наши грандиозные поиски в архивах Лормта. Чтобы работа не прерывалась, по распоряжению Оуэна, вместе с казавшимся бесконечным потоком документов нам доставляли также еду и питье.
Во время одного из коротких перерывов, я спросила о бароне Гурбориане и о камне, однако ализонец сделал вид, что почти ничего не знает о том, за что Гурбориан получил в награду кулон. Он сказал только, что это было во время войны в Долинах, когда сам он был, как он выразился, «еще щенком». Я не поверила ему, но в данных обстоятельствах не сочла возможным настаивать.
Как я и подозревала, моих познаний в переводе эсткарпских письмен, в особенности древних, оказалось явно недостаточно. Морфью любезно показал мне, как различать письменность разных периодов по виду определенных ключевых слов, таких как «маги» или «Эскор», так что я могла, по крайней мере, оказывать помощь на этапе первоначальной сортировки документов.
Нолар, Дюратан и Джонджа, будучи талантливыми учеными, вместе с Морфью и Оуэном разбирали груды свитков, переплетенных листов пергамента и фрагментов текстов. Казариану путем неимоверных усилий, похоже, удалось расшифровать древние письмена, которые он прежде не встречал, и вскоре он уже продвигался вперед почти столь же быстро, как и эсткарпцы.
Я заметила, что Морфью или Оуэн тщательно просматривают каждый документ, который Казариан откладывает в сторону. Сначала Казариан делал вид, что не замечает этого; затем, скаля в улыбке клыки, стал сразу отдавать каждый лист одному из обитателей Лормта.
Так продолжалось до тех пор, пока Морфью не вскинул вверх руки, воскликнув:
— Мы зря теряем драгоценное время, проверяя Казариана. Или мы признаем, что он разбирается в древних письменах не хуже нас, или нет. Что скажете?
Дюратан нахмурился, затем уныло кивнул:
— Что ж, нашей традиционной подозрительности придется уступить — в силу необходимости. Пусть продолжает без дальнейшего надзора. Слишком серьезная стоит перед нами задача, чтобы зря тратить силы на повторное чтение.
Казариан молча отдал ему честь и удвоил свои усилия.
Наш утомительный труд продолжался уже два дня, когда появился один из подручных Морфью, шатающийся под тяжестью тяжелого деревянного сундука, почерневшего от времени и покрытого пыльной паутиной. Как сказал подручный, сундук только что нашли в дальнем подвале, разрушенном Сдвигом. Казариан пристально взглянул на проржавевший запор, затем ловко открыл его столовым ножом, который кто-то забыл после последнего приема пищи. Я оказалась как раз рядом, когда он открыл крышку, и заглянула в сундук.
Лежавшие сверху слои пергамента были повреждены дождями или наводнением. Приподняв их, Казариан обнаружил под ними уцелевшие свитки и несколько книг. Когда я протянула руку, чтобы помочь ему, мои пальцы коснулись небольшой, странного вида, переплетенной в кожу, книги. Я тут же отдернула руку, словно случайно дотронулась до гнезда андских ос. Тут же вспомнилось, что такое же ощущение я испытала, впервые прикоснувшись к своему обручальному камню.
Казариан насмешливо взглянул на меня, а Нолар поспешила мне на выручку, — Занозила палец или паук укусил? — спросила она, собираясь осмотреть мою руку.
Покачав головой, я написала на грифельной доске:
«Я испытала странное ощущение, коснувшись книги в сундуке».
Нолар тут же прочла мои слова вслух.
— Я тоже встречалась с подобным чудом здесь, в Лормте, — сказала она с горящими от волнения глазами. — Ты можешь отличить, какая именно книга так на тебя подействовала?
Я взялась рукой за том, который только что бросила обратно в сундук, и на меня нахлынула волна мысленных образов. Я рухнула на ближайшую скамью, судорожно пытаясь прийти в себя. Джонджа поспешно налила мне стакан вина, в то время как Нолар положила передо мной пачку чистых листов пергамента. Едва переводя дух, словно после забега на длинную дистанцию, я начала писать так быстро, как только могла. Все остальные столпились вокруг, слушая, как Нолар читает мои слова:
— Мы обнаружили, — читала она, — дневник, принадлежащий могущественному эскорскому магу, жившему в то самое время, о котором говорил Морфью, тысячу лет назад. Мои чувства подсказывают мне имя автора дневника — Эльзенар. Он владел тем камнем, который столь важен для меня.., для всех нас. Камень обладает великой Силой. Я не в состоянии скрыть своего страха перед тем, что ныне действующие силы Тьмы могут завладеть камнем и использовать его для каких-то чудовищных целей.
Джонджа немедленно обратилась к рунной доске, затем с облегчением сообщила:
— Эта книга не запятнана Тьмой. Возможно, ее автор много лет назад и был магом, но Светлым, не Темным.
— Можно взглянуть на книгу? — спросил Оуэн.
Он пролистнул одну страницу, другую, затем нахмурился. — Морфью, что скажешь насчет этой своеобразной письменности?
Морфью заглянул через плечо Оуэна.
— К сожалению… Не мог бы ты перевернуть страницу? Да, мне ясно лишь одно — я не могу прочесть ни слова. Почерк, возможно, и вполне разборчив, но письменность мне неизвестна.
Книгу внимательно изучили Нолар и Дюратан, затем Джонджа и, наконец, Казариан, но никто из них не мог ничего прочитать. Поскольку до посоха мне было не дотянуться, я ударила по столу рукой. Оуэн протянул мне книгу. Поперек страниц шли аккуратно написанные строчки, абсолютно нечитаемые…
Я на мгновение закрыла глаза, затем взглянула еще раз и дрожащей рукой потянулась к пергаменту для записей.
— Я тоже не могу прочесть эти письмена, — написала я, а Нолар прочла вслух, — но, возможно, благодаря моему дару, я смогу мысленно ощутить их смысл.
Мне кажется, я сумею перевести все, что здесь написано. Прошу вас, принесите мне побольше чернил и лампу поярче, и я тотчас начну.
Первые страницы дневника Эльзенара были безнадежно испорчены водой, но, когда я взглянула на первый неповрежденный лист, содержание дневника древнего мага тут же возникло у меня перед глазами. Едва я исписывала очередной лист пергамента, Морфью тихо читал его вслух остальным, в то время как я продолжала писать.
Время от времени делая паузу, чтобы размять пальбы, я замечала, что все собравшиеся вокруг разделяют мои чувства — волнение, смешанное с тревогой. Более чем тысячу лет спустя мы, несомненно, оказались первыми в Эсткарпе, кому предстояло узнать, когда и как был основан Ализон. Казариан неподвижно сидел в кресле с высокой спинкой, крепко стиснув зубы, и время от времени крутил на пальце свой перстень с печаткой. Мне показалось, что когда Нолар прочитала вслух имя «Эльзенар», реакция Казариана последовала незамедлительно. Освещение в библиотеке Морфью вряд ли можно было назвать ярким, но я могу поклясться, что ализонец явно побледнел, хоть кожа его и была светлой от природы, — не думаю, что глаза меня обманули. Он знал имя древнего мага, и что бы ни было ему известно об Эльзенаре, знание это наверняка внушало страх. Интересно, подумала я, поразили ли Казариана письменные откровения Эльзенара, или же ему уже было известно о бурном далеком прошлом Ализона?
Я писала, пока у меня не онемели пальцы. Нолар любезно подогрела таз с водой, чтобы облегчить боль в моей руке. Когда Морфью охрип, читать продолжила Джонджа. Повествование Эльзенара захватило нас, словно мертвая хватка врага на нашем собственном горле.
Глава 12
Эльзенар — дневник тысячелетней давности, прочтенный Мерет в Лормте
(10 день, Месяц Ледяного Дракона)
…как мы часто поступали, будучи Адептами в Эскоре. Я начал подозревать, что Шоррош тайком занимается недозволенной магией, опасно приближаясь к владениям Тьмы, но когда я задал ему прямой вопрос, он поклялся, что никогда не прибегал к запрещенным заклинаниям. В то время его слова показались мне вполне искренними, но я решил лично проследить за всеми его действиями.
Нам предстояло серьезное испытание — мы намеревались сотворить Врата и отправиться в пустынные северные земли. Благодаря нашему искусству, мы обнаружили края, лежавшие вдалеке от нашего мира. Над ними нависла страшная угроза. В магическом стекле Шорроша мы видели смертоносные ледяные стены, готовые покрыть всю тамошнюю сушу. Все живое — растения, животные, люди — было обречено на гибель. Жители тех краев называли себя ализами — крепкие агрессивные люди, с удивительно светлыми волосами и глазами — по сравнению с черноволосыми и сероглазыми жителями Эскора.
Сначала Шоррошу и мне удалось сотворить лишь небольшой проход, соединявший два мира. Шоррош настаивал, что пойдет первым, отметив, что, если он потеряется где-то посреди пути, я смогу без риска закрыть проход. Подобных мер, однако, не потребовалось, поскольку проход доставил Шорроша прямо в главную крепость ализов. Когда он объявился перед их правителями, ализы не правильно поняли его имя и приветствовали его как воплощение Гласа Чордоша, их главного бога войны. Шоррош не стал их разубеждать, вполне довольный оказанным ему приемом.
С помощью маленького магического стекла, которое было у него с собой, Шоррош связался со мной.
Ализы, как выяснилось, вообще не обладали магической Силой. Отсутствие опыта лишь усилило впечатление, которое произвел на них Шоррош, — ведь самое простое заклинание или фокус, на которые способен даже ребенок, приводили ализов в крайнее изумление.
Шоррош подозревал, что они все же могут владеть скрытыми магическими способностями, которые можно было бы развить путем надлежащего обучения. Я предупредил его, чтобы он ничего не предпринимал и не трогал ализов, пока мы не узнаем о них больше.
Оказавшись в стране ализов, Шоррош определил, что надвигающиеся ледяные утесы еще не достигли населенных мест. Таким образом, мы располагали ограниченным временем для того, чтобы организовать спасательную экспедицию, что, как мы надеялись, будет вполне реально, как только мы создадим более широкий проход — настоящие Врата. Мы приложили немало сил, чтобы сотворить эти Врата, и, как только они открылись, Шоррош возглавил передовой отряд, отправившийся через них из Ализа в суровые болотистые края на севере и востоке Эскора.
Первая группа ализонской знати была жестоко разочарована, увидев перед собой безжизненную пустошь, однако Шоррош обещал, что вскоре здесь чудесным образом все изменится, благодаря его магическому искусству. Я опасался, что он чересчур многое обещает, но помог ему заклинаниями, чтобы возвести замки и жилые здания поменьше на пригодной для жилья территории. Поселение расположилось на берегу судоходной реки, и Шоррош вскоре стал возвышенно именовать его «город Ализон».
Затем из Врат начали появляться все новые и новые ализы, а вместе с ними — стаи злобных белых охотничьих зверей. Поскольку эти твари были в основном размером с собаку и выведены для охоты, я назвал их «псами», и новые поселенцы переняли это название. Более того, и самих себя они стали именовать Псами Ализона, выбрав данное Шоррошем имя для своей новой родины. Кроме псов, они привели с собой из Ализа и другую живность. Некоторые из перенесенных животных и растений не смогли прижиться, но другие процветали, в том числе некоторые любимые ализами съедобные растения и маленькие, живущие в норах, зверьки, которых они называли «визгунами» и в больших количествах убивали во время своих религиозных церемоний.
Когда я ближе познакомился с переселенцами ализами, меня начали всерьез беспокоить некоторые их достойные сожаления черты. Тщеславные и вздорные представители местной знати склонны были к постоянным интригам и измене. Тем не менее некоторые отдельные личности и семьи вели себя более благоразумно и ответственно. Надеясь повлиять на новых ализонцев, я решил вступить в союз с одним из их основных кланов, или, как они называли свои обширные семьи, «Родов». Я предложил брачный союз госпоже Килайне, чья выдающаяся красота была сравнима с проницательностью ее ума. Я сотворил для нее отдельный замок в Ализоне, в котором мы и поселились.
В течение всех этих напряженных месяцев Шоррош и я, как это ни прискорбно, позабыли о том, что связывало нас с Эскором. Прислуживавшие силам Тьмы Адепты оказались куда опаснее, чем полагали те из нас, кто был предан делу Света. То, что они творили со всем живым в Эскоре, не поддавалось описанию — подобных ужасов мы не могли представить себе даже мысленно, а тем более в реальности. Весть о зловещей волне, грозящей захлестнуть весь Эскор, дошла до нас слишком поздно. Посовещавшись с помощью магического стекла, мы решили встретиться далеко на юге, где возводилась цитадель под названием Лормт, предназначавшаяся в качестве места сбора всех, кто принадлежал Свету.
В этот раз я не смог посоветоваться с Шоррошем, который находился в Ализе, наблюдая за дальнейшим отбором животных и людей для переселения в Ализон.
Спустившись в самое глубокое подземелье моего замка, я открыл магическую дверь, ведшую в Лормт; ,я мог теперь помочь моим товарищам, адептам Света, как в строительстве цитадели, так и в подготовке планов защиты Эскора.
Пока я отсутствовал, Шоррош без зазрения совести продемонстрировал, кому он предан на самом деле. Ализонцы постоянно жаловались ему, что город окружен пустынными землями, и напоминали о его прежних цветистых обещаниях. В ответ он сообщил им, что с помощью знакомых ему Адептов Тьмы он в состоянии Изменить климат и ландшафт, сотворив здесь некое подобие райского сада. Кроме того, на него произвели весьма благоприятное впечатление некоторые чудовищные звери, водившиеся в Ализе. Он собирался доставить их через Врата в Ализон в качестве объекта охоты, а также для «изучения», на манер Адептов Тьмы. Шоррош также намекнул, что мог бы обучить отдельных представителей ализонской знати началам магии.
Поскольку в отношении Шорроша у меня всегда , имелись определенные подозрения, я оставил в Ализоне кое-какие тайные следящие заклятия, благодаря чему и узнал обо всем, когда ненадолго вернулся из Лормта.
Явившись в замок Шорроша, я потребовал, чтобы он пересмотрел свои недавние поступки и отрекся от всего, что связывало его с Тьмой. Вероятно, наш конфликт мог бы перерасти в магическую дуэль, если бы нам не помешали неожиданные могучие толчки, сотрясшие землю на востоке. Вскоре мы узнали, что между. Эскором и Ализоном образовался мощный горный хребет, тянувшийся далеко на юг. Сторонники Света в Эскоре фатальным образом недооценили силу Адептов Тьмы, и когда Свет, в конце концов, попытался подавить Тьму, лучшие поборники Света большей частью погибли. Оставшиеся в живых бежали на запад, надеясь, что новый горный барьер отрежет путь их преследователям-Темным, среди которых были и гнусные приятели Шорроша.
Во время постигшей Эскор катастрофы Шоррош планировал доставку из Ализа большой партии тамошних чудовищ. Когда он, прервав наш спор, поспешил к Вратам, я воспользовался представившей" ся возможностью. Тайным путем я недавно приобрел камень огромной силы и настроил его таким образом, что он полностью подчинялся моим мыслям.
Призвав на помощь камень, я уничтожил Врата, ведущие в Ализ, лишив Шорроша единственного способа вернуться в Ализон.
Сразу же после того, как исчезли Врата, я созвал в замок Ализон всю местную знать и сообщил им, что связи с Ализом больше нет. Сначала они не поверили, затем возмутились. Они требовали выполнения чудесных обещаний, которые дал им Шоррош; иначе они будут считать, что с ними подло поступили и предали.
Они настаивали на том, чтобы я обучил их магии, чтобы они, в свою очередь, могли сами сотворить все, что пожелают.
Я сказал им, что обещания Шорроша — ложь, и я не обязан их выполнять. Поскольку Врата уничтожены, Шоррош никогда не сможет вернуться в Ализон, так что новых щедрых подарков от него можно не ждать.
Что касается того, чтобы обучить их магии, я заявил, что они к этому попросту не способны. Я также предупредил их, что у меня важные дела, и я скоро их покину, так что им предстоит теперь заботиться о себе самим.
Я уже поговорил наедине с моей любимой женой Килайной. Вскоре у нас должен был родиться ребенок, и я убеждал ее покинуть Ализон вместе со мной. Она отказалась, желая остаться со своим народом, — чувство, которое я хорошо понимал, но о котором в данных обстоятельствах глубоко сожалел.
Чтобы Килайне и нашему будущему ребенку ничто не угрожало после моего вынужденного ухода, я разыграл перед ализонской знатью целое магическое представление. Я заверил их, что, хотя физически меня здесь и не будет, заклятия, которые я наложу на Ализон, будут извещать меня о любой опасности для Килайны и моих кровных потомков. Магия будет защищать членов моего Рода от любого нападения. Демонстрация истинной Силы произвела на знатных ализонцев неизгладимое впечатление. Наложив защитные заклятия, я мог спокойно отправляться в Лормт.
Вернувшись в свой замок, я вручил Килайне ключ от заколдованной комнаты в глубоком подземелье, где я поместил портал, ведущий в Лормт. Я сказал ей, что ключ дает доступ к магическому проходу, которым может воспользоваться лишь наш прямой потомок и лишь в случае крайней необходимости. Она поклялась, что будет хранить ключ как зеницу ока, и в тайну его будут посвящены лишь члены нашего Рода.
Я не стал сообщать ей, куда ведет магический путь, по двум причинам. Во-первых, я все же надеялся, что ей не придется пользоваться ключом. Я считал, что ее ализонские родственники окажут ей достаточную поддержку, и в то время мои защитные заклятия отвратят от нее любую опасность, пока я буду отсутствовать.
Вполне возможно, вскоре силы Света, обосновавшиеся в Лормте, смогут одержать верх над мятежными силами Тьмы в Эскоре. Как только моя задача в Лормте будет выполнена, я вернусь в Ализон и окончательно укреплю позиции Килайны и нашего будущего Рода.
Во-вторых, я не желал, чтобы мой портал был когда-либо использован как путь для вторжения в Лормт, если какой-нибудь вероломный ализонец каким-то образом узнает о проходе и у него возникнет мысль напасть на нас, призвав на помощь магию. Чтобы предотвратить потенциальную опасность для Лормта, я, построил свое заклинание так, что пройти в портал мог лишь мой кровный родственник; для всех прочих проход просто не существовал.
Я попрощался с Килайной, заверив ее, что, мое отсутствие будет недолгим — насколько это возможно, — и поспешил к порталу, чтобы вернуться в Лормт.
(В этом месте Мерет сделала паузу, затем написала трясущимся пером: «Когда я впервые коснулась ключа, который был в руке у Казариана, я ощутила, что он мне странным образом знаком. Теперь я понимаю, что узнала ауру владельца, единую для всех трех предметов: ключ, камень из моего прошлого и этот дневник — все это принадлежало Эльзенару. Отсюда следует естественный вывод, что Казариан — прямой потомок Эльзенара; иначе он не смог бы пройти через магический портал из Ализона в Лормт».).
(10 день, Месяц Ледяного Дракона)
…как мы часто поступали, будучи Адептами в Эскоре. Я начал подозревать, что Шоррош тайком занимается недозволенной магией, опасно приближаясь к владениям Тьмы, но когда я задал ему прямой вопрос, он поклялся, что никогда не прибегал к запрещенным заклинаниям. В то время его слова показались мне вполне искренними, но я решил лично проследить за всеми его действиями.
Нам предстояло серьезное испытание — мы намеревались сотворить Врата и отправиться в пустынные северные земли. Благодаря нашему искусству, мы обнаружили края, лежавшие вдалеке от нашего мира. Над ними нависла страшная угроза. В магическом стекле Шорроша мы видели смертоносные ледяные стены, готовые покрыть всю тамошнюю сушу. Все живое — растения, животные, люди — было обречено на гибель. Жители тех краев называли себя ализами — крепкие агрессивные люди, с удивительно светлыми волосами и глазами — по сравнению с черноволосыми и сероглазыми жителями Эскора.
Сначала Шоррошу и мне удалось сотворить лишь небольшой проход, соединявший два мира. Шоррош настаивал, что пойдет первым, отметив, что, если он потеряется где-то посреди пути, я смогу без риска закрыть проход. Подобных мер, однако, не потребовалось, поскольку проход доставил Шорроша прямо в главную крепость ализов. Когда он объявился перед их правителями, ализы не правильно поняли его имя и приветствовали его как воплощение Гласа Чордоша, их главного бога войны. Шоррош не стал их разубеждать, вполне довольный оказанным ему приемом.
С помощью маленького магического стекла, которое было у него с собой, Шоррош связался со мной.
Ализы, как выяснилось, вообще не обладали магической Силой. Отсутствие опыта лишь усилило впечатление, которое произвел на них Шоррош, — ведь самое простое заклинание или фокус, на которые способен даже ребенок, приводили ализов в крайнее изумление.
Шоррош подозревал, что они все же могут владеть скрытыми магическими способностями, которые можно было бы развить путем надлежащего обучения. Я предупредил его, чтобы он ничего не предпринимал и не трогал ализов, пока мы не узнаем о них больше.
Оказавшись в стране ализов, Шоррош определил, что надвигающиеся ледяные утесы еще не достигли населенных мест. Таким образом, мы располагали ограниченным временем для того, чтобы организовать спасательную экспедицию, что, как мы надеялись, будет вполне реально, как только мы создадим более широкий проход — настоящие Врата. Мы приложили немало сил, чтобы сотворить эти Врата, и, как только они открылись, Шоррош возглавил передовой отряд, отправившийся через них из Ализа в суровые болотистые края на севере и востоке Эскора.
Первая группа ализонской знати была жестоко разочарована, увидев перед собой безжизненную пустошь, однако Шоррош обещал, что вскоре здесь чудесным образом все изменится, благодаря его магическому искусству. Я опасался, что он чересчур многое обещает, но помог ему заклинаниями, чтобы возвести замки и жилые здания поменьше на пригодной для жилья территории. Поселение расположилось на берегу судоходной реки, и Шоррош вскоре стал возвышенно именовать его «город Ализон».
Затем из Врат начали появляться все новые и новые ализы, а вместе с ними — стаи злобных белых охотничьих зверей. Поскольку эти твари были в основном размером с собаку и выведены для охоты, я назвал их «псами», и новые поселенцы переняли это название. Более того, и самих себя они стали именовать Псами Ализона, выбрав данное Шоррошем имя для своей новой родины. Кроме псов, они привели с собой из Ализа и другую живность. Некоторые из перенесенных животных и растений не смогли прижиться, но другие процветали, в том числе некоторые любимые ализами съедобные растения и маленькие, живущие в норах, зверьки, которых они называли «визгунами» и в больших количествах убивали во время своих религиозных церемоний.
Когда я ближе познакомился с переселенцами ализами, меня начали всерьез беспокоить некоторые их достойные сожаления черты. Тщеславные и вздорные представители местной знати склонны были к постоянным интригам и измене. Тем не менее некоторые отдельные личности и семьи вели себя более благоразумно и ответственно. Надеясь повлиять на новых ализонцев, я решил вступить в союз с одним из их основных кланов, или, как они называли свои обширные семьи, «Родов». Я предложил брачный союз госпоже Килайне, чья выдающаяся красота была сравнима с проницательностью ее ума. Я сотворил для нее отдельный замок в Ализоне, в котором мы и поселились.
В течение всех этих напряженных месяцев Шоррош и я, как это ни прискорбно, позабыли о том, что связывало нас с Эскором. Прислуживавшие силам Тьмы Адепты оказались куда опаснее, чем полагали те из нас, кто был предан делу Света. То, что они творили со всем живым в Эскоре, не поддавалось описанию — подобных ужасов мы не могли представить себе даже мысленно, а тем более в реальности. Весть о зловещей волне, грозящей захлестнуть весь Эскор, дошла до нас слишком поздно. Посовещавшись с помощью магического стекла, мы решили встретиться далеко на юге, где возводилась цитадель под названием Лормт, предназначавшаяся в качестве места сбора всех, кто принадлежал Свету.
В этот раз я не смог посоветоваться с Шоррошем, который находился в Ализе, наблюдая за дальнейшим отбором животных и людей для переселения в Ализон.
Спустившись в самое глубокое подземелье моего замка, я открыл магическую дверь, ведшую в Лормт; ,я мог теперь помочь моим товарищам, адептам Света, как в строительстве цитадели, так и в подготовке планов защиты Эскора.
Пока я отсутствовал, Шоррош без зазрения совести продемонстрировал, кому он предан на самом деле. Ализонцы постоянно жаловались ему, что город окружен пустынными землями, и напоминали о его прежних цветистых обещаниях. В ответ он сообщил им, что с помощью знакомых ему Адептов Тьмы он в состоянии Изменить климат и ландшафт, сотворив здесь некое подобие райского сада. Кроме того, на него произвели весьма благоприятное впечатление некоторые чудовищные звери, водившиеся в Ализе. Он собирался доставить их через Врата в Ализон в качестве объекта охоты, а также для «изучения», на манер Адептов Тьмы. Шоррош также намекнул, что мог бы обучить отдельных представителей ализонской знати началам магии.
Поскольку в отношении Шорроша у меня всегда , имелись определенные подозрения, я оставил в Ализоне кое-какие тайные следящие заклятия, благодаря чему и узнал обо всем, когда ненадолго вернулся из Лормта.
Явившись в замок Шорроша, я потребовал, чтобы он пересмотрел свои недавние поступки и отрекся от всего, что связывало его с Тьмой. Вероятно, наш конфликт мог бы перерасти в магическую дуэль, если бы нам не помешали неожиданные могучие толчки, сотрясшие землю на востоке. Вскоре мы узнали, что между. Эскором и Ализоном образовался мощный горный хребет, тянувшийся далеко на юг. Сторонники Света в Эскоре фатальным образом недооценили силу Адептов Тьмы, и когда Свет, в конце концов, попытался подавить Тьму, лучшие поборники Света большей частью погибли. Оставшиеся в живых бежали на запад, надеясь, что новый горный барьер отрежет путь их преследователям-Темным, среди которых были и гнусные приятели Шорроша.
Во время постигшей Эскор катастрофы Шоррош планировал доставку из Ализа большой партии тамошних чудовищ. Когда он, прервав наш спор, поспешил к Вратам, я воспользовался представившей" ся возможностью. Тайным путем я недавно приобрел камень огромной силы и настроил его таким образом, что он полностью подчинялся моим мыслям.
Призвав на помощь камень, я уничтожил Врата, ведущие в Ализ, лишив Шорроша единственного способа вернуться в Ализон.
Сразу же после того, как исчезли Врата, я созвал в замок Ализон всю местную знать и сообщил им, что связи с Ализом больше нет. Сначала они не поверили, затем возмутились. Они требовали выполнения чудесных обещаний, которые дал им Шоррош; иначе они будут считать, что с ними подло поступили и предали.
Они настаивали на том, чтобы я обучил их магии, чтобы они, в свою очередь, могли сами сотворить все, что пожелают.
Я сказал им, что обещания Шорроша — ложь, и я не обязан их выполнять. Поскольку Врата уничтожены, Шоррош никогда не сможет вернуться в Ализон, так что новых щедрых подарков от него можно не ждать.
Что касается того, чтобы обучить их магии, я заявил, что они к этому попросту не способны. Я также предупредил их, что у меня важные дела, и я скоро их покину, так что им предстоит теперь заботиться о себе самим.
Я уже поговорил наедине с моей любимой женой Килайной. Вскоре у нас должен был родиться ребенок, и я убеждал ее покинуть Ализон вместе со мной. Она отказалась, желая остаться со своим народом, — чувство, которое я хорошо понимал, но о котором в данных обстоятельствах глубоко сожалел.
Чтобы Килайне и нашему будущему ребенку ничто не угрожало после моего вынужденного ухода, я разыграл перед ализонской знатью целое магическое представление. Я заверил их, что, хотя физически меня здесь и не будет, заклятия, которые я наложу на Ализон, будут извещать меня о любой опасности для Килайны и моих кровных потомков. Магия будет защищать членов моего Рода от любого нападения. Демонстрация истинной Силы произвела на знатных ализонцев неизгладимое впечатление. Наложив защитные заклятия, я мог спокойно отправляться в Лормт.
Вернувшись в свой замок, я вручил Килайне ключ от заколдованной комнаты в глубоком подземелье, где я поместил портал, ведущий в Лормт. Я сказал ей, что ключ дает доступ к магическому проходу, которым может воспользоваться лишь наш прямой потомок и лишь в случае крайней необходимости. Она поклялась, что будет хранить ключ как зеницу ока, и в тайну его будут посвящены лишь члены нашего Рода.
Я не стал сообщать ей, куда ведет магический путь, по двум причинам. Во-первых, я все же надеялся, что ей не придется пользоваться ключом. Я считал, что ее ализонские родственники окажут ей достаточную поддержку, и в то время мои защитные заклятия отвратят от нее любую опасность, пока я буду отсутствовать.
Вполне возможно, вскоре силы Света, обосновавшиеся в Лормте, смогут одержать верх над мятежными силами Тьмы в Эскоре. Как только моя задача в Лормте будет выполнена, я вернусь в Ализон и окончательно укреплю позиции Килайны и нашего будущего Рода.
Во-вторых, я не желал, чтобы мой портал был когда-либо использован как путь для вторжения в Лормт, если какой-нибудь вероломный ализонец каким-то образом узнает о проходе и у него возникнет мысль напасть на нас, призвав на помощь магию. Чтобы предотвратить потенциальную опасность для Лормта, я, построил свое заклинание так, что пройти в портал мог лишь мой кровный родственник; для всех прочих проход просто не существовал.
Я попрощался с Килайной, заверив ее, что, мое отсутствие будет недолгим — насколько это возможно, — и поспешил к порталу, чтобы вернуться в Лормт.
(В этом месте Мерет сделала паузу, затем написала трясущимся пером: «Когда я впервые коснулась ключа, который был в руке у Казариана, я ощутила, что он мне странным образом знаком. Теперь я понимаю, что узнала ауру владельца, единую для всех трех предметов: ключ, камень из моего прошлого и этот дневник — все это принадлежало Эльзенару. Отсюда следует естественный вывод, что Казариан — прямой потомок Эльзенара; иначе он не смог бы пройти через магический портал из Ализона в Лормт».).
Глава 13
Эльзенар — продолжение дневника, прочтенного Мерет в Лормте
(10 день, Месяц Ледяного дракона)
Прибыв в Лормт, я обнаружил, что собравшиеся там Адепты Света обсуждают некий грозный план.
Место для цитадели было выбрано с учетом стратегических соображений. Близость Лормта к Эскору позволяла постоянно держать тамошних магов под наблюдением. Со времени моего первого визита Адепты возвели с помощью заклинаний стены цитадели и жилые помещения, а в основаниях угловых башен разместили четыре громадных шара из квон-железа, Содержавшаяся в этом чудесном веществе Сила обеспечивала надежную защиту от любых проявлений Тьмы. К несчастью — с моей точки зрения, которую разделяли и некоторые из Адептов, — размер и пространственное расположение шаров вызывали у большинства Адептов неодолимое искушение привести в исполнение опасный план. Они предлагали использовать средоточие столь могучей Силы для того, чтобы создать Главные Врата, которые могли бы открывать путь во многие места. Все известные нам прежде Врата связывали наш мир лишь с одной точкой назначения. Те, кто поддерживал этот проект, утверждали, что серьезная угроза со стороны Адептов Тьмы вынуждает нас искать дополнительные источники Силы в иных мирах, чтобы усилить нашу защиту и, в конечном счете, восстановить контроль сил Света над Эскором, Я вовсе не был уверен, что этот беспрецедентный шаг приведет к желаемому результату. Слишком велик был риск, что сложение крайне сложных заклинаний вызовет непредсказуемые последствия. Я высказал свои возражения перед Советом Адептов и предложил поискать помощи поближе; можно было, например, обратиться к дружественным нам Адептам Света из Арвона, лежавшего на другом берегу моря, на западе. Я предложил также открыть проход из Лормта в Арвон, однако меня не стали слушать. Недавний успех заклинаний, воздвигнувших горы, внушил многим молодым Адептам излишнюю уверенность в своих силах. Они заявили, что Адептов Арвона мало интересует происходящее в Эскоре и, чтобы убедить их в безысходности нашего положения, потребуется столько времени и усилий, что лучше потратить их на создание Главных Врат.
Поняв, что мне не удастся склонить их на свою сторону, я перебрался из Лормта в лесную хижину в горах неподалеку. Одновременная работа множества Адептов вызывала постоянные вихри и водовороты Силы. Я решил действовать в одиночку и воспользоваться своим камнем для того, чтобы открыть проход в Арвон. Я уже намеревался отправиться в путь, когда произошла ужасная катастрофа.
Группа Адептов, спустившись в глубокие подвалы цитадели Лормт, создала Великое Заклятие, более могущественное, чем все, к которым прежде прибегали Адепты и Света, и Тьмы. Сначала все шло, как они и ожидали: в средоточии Силы, таившейся в шарах из квон-железа, образовались разветвленные Главные Врата. Однако Адепты, пытаясь уравновесить замысловатые слои заклятий, утратили над ними контроль. Из Лормта наружу хлынула невероятно мощная волна Силы, она разрушила мое довольно слабое заклятие, удерживавшее проход. Меня буквально вышвырнуло обратно в лесную хижину, где я пролежал несколько часов, оглушенный как физически, так и морально.
(10 день, Месяц Ледяного дракона)
Прибыв в Лормт, я обнаружил, что собравшиеся там Адепты Света обсуждают некий грозный план.
Место для цитадели было выбрано с учетом стратегических соображений. Близость Лормта к Эскору позволяла постоянно держать тамошних магов под наблюдением. Со времени моего первого визита Адепты возвели с помощью заклинаний стены цитадели и жилые помещения, а в основаниях угловых башен разместили четыре громадных шара из квон-железа, Содержавшаяся в этом чудесном веществе Сила обеспечивала надежную защиту от любых проявлений Тьмы. К несчастью — с моей точки зрения, которую разделяли и некоторые из Адептов, — размер и пространственное расположение шаров вызывали у большинства Адептов неодолимое искушение привести в исполнение опасный план. Они предлагали использовать средоточие столь могучей Силы для того, чтобы создать Главные Врата, которые могли бы открывать путь во многие места. Все известные нам прежде Врата связывали наш мир лишь с одной точкой назначения. Те, кто поддерживал этот проект, утверждали, что серьезная угроза со стороны Адептов Тьмы вынуждает нас искать дополнительные источники Силы в иных мирах, чтобы усилить нашу защиту и, в конечном счете, восстановить контроль сил Света над Эскором, Я вовсе не был уверен, что этот беспрецедентный шаг приведет к желаемому результату. Слишком велик был риск, что сложение крайне сложных заклинаний вызовет непредсказуемые последствия. Я высказал свои возражения перед Советом Адептов и предложил поискать помощи поближе; можно было, например, обратиться к дружественным нам Адептам Света из Арвона, лежавшего на другом берегу моря, на западе. Я предложил также открыть проход из Лормта в Арвон, однако меня не стали слушать. Недавний успех заклинаний, воздвигнувших горы, внушил многим молодым Адептам излишнюю уверенность в своих силах. Они заявили, что Адептов Арвона мало интересует происходящее в Эскоре и, чтобы убедить их в безысходности нашего положения, потребуется столько времени и усилий, что лучше потратить их на создание Главных Врат.
Поняв, что мне не удастся склонить их на свою сторону, я перебрался из Лормта в лесную хижину в горах неподалеку. Одновременная работа множества Адептов вызывала постоянные вихри и водовороты Силы. Я решил действовать в одиночку и воспользоваться своим камнем для того, чтобы открыть проход в Арвон. Я уже намеревался отправиться в путь, когда произошла ужасная катастрофа.
Группа Адептов, спустившись в глубокие подвалы цитадели Лормт, создала Великое Заклятие, более могущественное, чем все, к которым прежде прибегали Адепты и Света, и Тьмы. Сначала все шло, как они и ожидали: в средоточии Силы, таившейся в шарах из квон-железа, образовались разветвленные Главные Врата. Однако Адепты, пытаясь уравновесить замысловатые слои заклятий, утратили над ними контроль. Из Лормта наружу хлынула невероятно мощная волна Силы, она разрушила мое довольно слабое заклятие, удерживавшее проход. Меня буквально вышвырнуло обратно в лесную хижину, где я пролежал несколько часов, оглушенный как физически, так и морально.