Несмотря на свинцовую усталость, сковывавшую все ее члены, Лойз долго лежала без сна. Она не загасила лампу, так что даже самые дальние углы комнаты были освещены.
Ее томило мучительное беспокойство – когда-то она уже испытывала подобное… И оно было таким же сильным сейчас, как в тот миг, когда она пробиралась по подземелью, мимо забытого алтаря забытого народа, прежде, чем выйти под ясное небо. Подземелья Верлейна… Она на мгновение будто снова ощутила их гнетущую атмосферу и страшную наэлектризованность воздуха…
Волшебство! Если когда-то хоть раз сталкивался с ним, то безошибочно определяешь снова и снова… В конце концов, ей вовсе неизвестны все тайны Эсткарпа, ведь было же когда-то время, когда они с Джелит провели много дней в самом сердце Карса под личиной воинов-наемников, собирая информацию, столь необходимую делу Севера. И вот сейчас здесь тоже могут быть агенты Властительниц.
Она вцепилась руками в покрывало. Ах, если бы она только обладала такой Силой, если бы только могла послать сообщение, которое мог бы принять дружественный мозг-приемник! Она страстно желала этого, слезы струились по ее . щекам – ей нужна была не только помощь, а хотя бы поддержка, участие, сознание того, что она не одинока. Когда-то она была совсем одна, но потом появились Джелит и Саймон, этот высокий чужестранец, которому она сразу поверила, и вместе с ним – Корис! Слабый румянец выступил на ее щеках при воспоминании о насмешке Алдис. Несчастный карлик. Какая нелепость, какая ерунда! В нем была смешанная кровь, это правда, кровь матери из рода торов, с их приземистыми могучими телами, и кровь отца из благородного семейства из Горма, из людей, отличавшихся редкой красотой. Но все равно лишь его одного выбрало ее сердце из всех мужчин с того самого дня, когда она увидела его рядом с Саймоном. Они ждали ее у ворот Карса, переодетые наемниками, вызванные мысленным сообщением Джелит.
Вызванные мысленным сообщением! Но ведь она не может послать такое сообщение! Лойз еще раз попыталась разобраться, что за барьер возник в ее мозгу, стараясь преодолеть его. Нет, здесь определенно было какое-то волшебство! Она совершенно уверена в этом!
Лойз соскользнула с кровати на пол и, сама того не сознавая, принялась отодвигать стол от двери, словно выполняла приказ неведомой силы. Все внутри ее протестовало против этого, и все же через минуту стол был отодвинут.
И почти сразу послышался звук поворачиваемого ключа в дверном замке, тяжелая ручка повернулась. Снова Алдис! На мгновение Лойз расслабилась, потом посмотрела вошедшей в лицо. Оно было точно такое же, как и раньше – красивое, спокойное… и все же не совсем такое!
Что-то неуловимо изменилось в ее лице, Лойз не смогла бы даже сказать, что именно. Как будто та же самая легкая улыбка, то же ясное лицо. И все же всем своим существом Лойз чувствовала, что это – не та Алдис, которую она видела раньше.
– Вы боитесь, – сказала Алдис, и ее голос звучал почти так же, как раньше – почти, но не совсем так! – У вас есть основания бояться, миледи герцогиня! Наш милорд герцог не любит, когда ему идут наперекор. А вы несколько раз обставляли его! Он должен вас сделать своей верной женой – вы ведь знаете, иначе ему не достигнуть своей цели. Но не надейтесь, что вы найдете в нем нежного возлюбленного! Отнюдь нет! И поскольку вы в какой-то мере мешаете и мне, я решила дать вам один шанс, миледи герцогиня.
Что-то сверкнуло в воздухе и упало на край постели – маленький кинжал, из тех, которые когда-то приходилось Лойз носить на поясе, но все же настоящее оружие.
– Это подарок для тебя, – сказала Алдис (и не Алдис) таким тихим голосом, что Лойз едва разбирала, что она бормочет. – Интересно, как вы решите им воспользоваться, миледи герцогиня, Лойз из Верлейна? Каким именно образом – так или иначе?
И она исчезла. Лойз уставилась на тяжелую дверь, недоумевая, как Алдис так быстро исчезла. Словно вообще была лишь призраком – без плоти и крови
– иллюзией и только.
Иллюзия? Оружие и защита волшебниц. А была ли здесь Алдис на самом деле? Быть может, это всего лишь уловка со стороны какого-то агента Эсткарпа, который хотел хоть так помочь пленнице из Верлейна? Но нет, ей не следует питать таких призрачных надежд.
Лойз бросила взгляд на постель, словно ожидая, что кинжал тоже исчез, как призрачное видение. Но он лежал там по-прежнему, и в руках у нее он был холодным и гладким на ощупь, а его тонкое лезвие остро отточено.
Что ж, значит, она должна им воспользоваться. Только против кого же, интересно? Против Ивьяна? Или против себя самой? По-видимому, для Алдис – или для призрака Алдис – особой разницы в том не было.
ГЛАВА 4. ФАЛЬК И… ФАЛЬК!
ГЛАВА 5. КРАСНОЕ УТРО
Ее томило мучительное беспокойство – когда-то она уже испытывала подобное… И оно было таким же сильным сейчас, как в тот миг, когда она пробиралась по подземелью, мимо забытого алтаря забытого народа, прежде, чем выйти под ясное небо. Подземелья Верлейна… Она на мгновение будто снова ощутила их гнетущую атмосферу и страшную наэлектризованность воздуха…
Волшебство! Если когда-то хоть раз сталкивался с ним, то безошибочно определяешь снова и снова… В конце концов, ей вовсе неизвестны все тайны Эсткарпа, ведь было же когда-то время, когда они с Джелит провели много дней в самом сердце Карса под личиной воинов-наемников, собирая информацию, столь необходимую делу Севера. И вот сейчас здесь тоже могут быть агенты Властительниц.
Она вцепилась руками в покрывало. Ах, если бы она только обладала такой Силой, если бы только могла послать сообщение, которое мог бы принять дружественный мозг-приемник! Она страстно желала этого, слезы струились по ее . щекам – ей нужна была не только помощь, а хотя бы поддержка, участие, сознание того, что она не одинока. Когда-то она была совсем одна, но потом появились Джелит и Саймон, этот высокий чужестранец, которому она сразу поверила, и вместе с ним – Корис! Слабый румянец выступил на ее щеках при воспоминании о насмешке Алдис. Несчастный карлик. Какая нелепость, какая ерунда! В нем была смешанная кровь, это правда, кровь матери из рода торов, с их приземистыми могучими телами, и кровь отца из благородного семейства из Горма, из людей, отличавшихся редкой красотой. Но все равно лишь его одного выбрало ее сердце из всех мужчин с того самого дня, когда она увидела его рядом с Саймоном. Они ждали ее у ворот Карса, переодетые наемниками, вызванные мысленным сообщением Джелит.
Вызванные мысленным сообщением! Но ведь она не может послать такое сообщение! Лойз еще раз попыталась разобраться, что за барьер возник в ее мозгу, стараясь преодолеть его. Нет, здесь определенно было какое-то волшебство! Она совершенно уверена в этом!
Лойз соскользнула с кровати на пол и, сама того не сознавая, принялась отодвигать стол от двери, словно выполняла приказ неведомой силы. Все внутри ее протестовало против этого, и все же через минуту стол был отодвинут.
И почти сразу послышался звук поворачиваемого ключа в дверном замке, тяжелая ручка повернулась. Снова Алдис! На мгновение Лойз расслабилась, потом посмотрела вошедшей в лицо. Оно было точно такое же, как и раньше – красивое, спокойное… и все же не совсем такое!
Что-то неуловимо изменилось в ее лице, Лойз не смогла бы даже сказать, что именно. Как будто та же самая легкая улыбка, то же ясное лицо. И все же всем своим существом Лойз чувствовала, что это – не та Алдис, которую она видела раньше.
– Вы боитесь, – сказала Алдис, и ее голос звучал почти так же, как раньше – почти, но не совсем так! – У вас есть основания бояться, миледи герцогиня! Наш милорд герцог не любит, когда ему идут наперекор. А вы несколько раз обставляли его! Он должен вас сделать своей верной женой – вы ведь знаете, иначе ему не достигнуть своей цели. Но не надейтесь, что вы найдете в нем нежного возлюбленного! Отнюдь нет! И поскольку вы в какой-то мере мешаете и мне, я решила дать вам один шанс, миледи герцогиня.
Что-то сверкнуло в воздухе и упало на край постели – маленький кинжал, из тех, которые когда-то приходилось Лойз носить на поясе, но все же настоящее оружие.
– Это подарок для тебя, – сказала Алдис (и не Алдис) таким тихим голосом, что Лойз едва разбирала, что она бормочет. – Интересно, как вы решите им воспользоваться, миледи герцогиня, Лойз из Верлейна? Каким именно образом – так или иначе?
И она исчезла. Лойз уставилась на тяжелую дверь, недоумевая, как Алдис так быстро исчезла. Словно вообще была лишь призраком – без плоти и крови
– иллюзией и только.
Иллюзия? Оружие и защита волшебниц. А была ли здесь Алдис на самом деле? Быть может, это всего лишь уловка со стороны какого-то агента Эсткарпа, который хотел хоть так помочь пленнице из Верлейна? Но нет, ей не следует питать таких призрачных надежд.
Лойз бросила взгляд на постель, словно ожидая, что кинжал тоже исчез, как призрачное видение. Но он лежал там по-прежнему, и в руках у нее он был холодным и гладким на ощупь, а его тонкое лезвие остро отточено.
Что ж, значит, она должна им воспользоваться. Только против кого же, интересно? Против Ивьяна? Или против себя самой? По-видимому, для Алдис – или для призрака Алдис – особой разницы в том не было.
ГЛАВА 4. ФАЛЬК И… ФАЛЬК!
Саймон стоял на лестнице, прислушиваясь. Снизу доносились звуки битвы. Гремел боевой клич салкаров: «Сал! Сал!». Но Саймон прислушивался совсем к другим звукам, которые должны были послышаться сверху. Он не мог ошибиться. Где-то на верхних площадках этой лестницы должен быть Фальк.
Вот оно! Скрежет металла по камню. Какую еще ловушку приготовил Фальк для своих преследователей? И все же, прежде всего, именно Фальк был им необходим для осуществления задуманного плана. А время работало против них, оно было союзником Фалька.
Правда, пока что все шло, как они и рассчитывали. Судно, выброшенное на риф, открыло перед ними ворота крепости, выманило гарнизон за стены, привлекло к себе всеобщее внимание. Так что нападавшие уже проникли в крепость, прежде, чем люди Фалька успели опомниться.
Но это не означало, что они готовы сдаться, наоборот, они сражались отчаянно, как люди, у которых нет пути к отступлению. Только потому, что в разгаре сражения Саймон оказался отброшенным вражеским ударом далеко в сторону, он успел заметить, как правитель Верлейна, высокий человек с огненно-рыжей гривой волос – шлем с него свалился, – побежал. Саймону приходилось слышать много легенд о том, как Фальк бросается в атаку впереди своих людей, но на этот раз властитель Верлейна повел себя почему-то совсем иначе. Вместо того, чтобы повести своих воинов в яростный бой против пограничников, Фальк метнулся в сторону и помчался к одной из внутренних лестниц. И Саймон, в голове которого все еще гудело от страшного удара, последовал за ним. Снова послышалось звяканье металла о камень. Быть может, там готовится оружие, более грозное, чем сабля или топор? Оттуда, где он стоял, Саймону была видна только верхняя площадка лестницы. И там вдруг стал разгораться бледный свет.
Свет мигнул, Саймон задержал дыхание. Мерцание продолжалось несколько минут. Наконец Саймон не выдержал и сделал шаг наверх, потом еще один… Следующий шаг привел его на площадку, где его ожидало неведомое… Саймон считал колебания света. Он знал, что шаровые лампы, освещающие стены коридора, разгораются сильнее, если постучать по стене. Их никогда не меняли, секрет их был давно утерян. Теперь лампы стали тускнеть. Если они погаснут…
Саймон двинулся вперед, прижимаясь спиной к стене, держа самострел наготове. Четыре ступени, шесть, осторожная перебежка по узкому коридору… Саймон очутился перед баррикадой – сваленный в кучу всякий хлам, стащенный второпях из соседних комнат. Быть может, Фальк лежит где-то рядом с оружием наготове, целясь в того, кто первым намерен разнести это нагромождение столов и стульев?
Саймон почувствовал смутное беспокойство. Поступки Фалька странным образом не совпадали с тем, что ему было известно о береговом властителе. Он вел себя как человек, стремящийся выиграть время. Для чего? Все силы Фалька были брошены в бой, кипевший внизу. Он не мог надеяться на подкрепление. Нет, он пытается спастись в одиночку! Саймон и сам не понимал, откуда у него такая уверенность, но был убежден в этом.
Может быть, Фальку был известен какой-то потайной ход, и он теперь его ищет?
Снизу больше не доносился шум битвы, вероятно, в живых осталось лишь несколько бойцов Фалька.
Лампы еще сильнее замигали, и тут же Саймон услышал наконец какой-то слабый звук, инстинкт бойца заставил его отступить. Белое пламя взрыва! Ослепленный сиянием, Саймон закрыл глаза руками. Но шума от взрыва он не услышал. Что бы это ни было, для Саймона оно было новостью. Теперь поплыли клубы дыма, горло стало немилосердно жечь. Саймон закашлялся, еще раз протер глаза, но ничего не смог увидеть.
– Саймон! В чем дело?..
– Фальк! – ответил Саймон Корису. – Будь осторожен… Он там, наверху…
– Фальк! – Корис твердой рукой поддержал Саймона. – Что он там делает?
–Чинит любое зло, какое только сумеет, лорд, – раздался позади них голос Ингвальда.
– Осторожно, – сказал Саймон. Зрение к нему вернулось. Он скользнул вверх по лестнице, опережая Кориса. Дымовая завеса рассеялась, на стене виднелись обугленные участки дерева, в воздухе носились хлопья золы.
Ни звука не доносилось на площадку, куда выходили двери. Саймон продвигался вперед шаг за шагом. Из-за одной двери послышался громкий шорох, и, прежде чем Саймон успел сделать движение, огромный топор Вольта обрушился на створку двери. Дверь разлетелась, и они увидели комнату, прямо перед ними было широко распахнутое окно, из которого свисал обрывок веревки, прикрепленный к сундуку.
Корис положил топор на пол и вцепился в веревку. Напрягая могучие мышцы, он стал тянуть веревку вверх. Саймон и Ингвальд подбежали к окну. Ночь была темная, но все равно все происходящее внизу было достаточно ясно видно. Фальк собирался с помощью этой веревки спуститься на следующую, более низкую, крышу. Но сейчас веревка медленно и неуклонно ползла вверх – дальше и дальше от того места, где Фальк мог безопасно спрыгнуть вниз.
Саймон увидел белое пятно лица Фалька, обращенное вверх. Дергаясь на конце веревки, словно марионетка, властитель Верлейна поднимался все выше
– туда, где они его ждали. И тогда он разжал руки и с глухим стуком упал вниз на соседнюю крышу. И падая, он издал отчаянный крик, словно то, что он сделал, свершилось помимо его воли. Неужели он и в самом деле до самой последней секунды надеялся спастись подобным образом? Теперь он неподвижно лежал на крыше, одна его рука судорожно дернулась вверх и тут же замерла.
– Он еще жив, – Саймон потянул к себе веревку. Он и сам не мог бы объяснить, почему ему было так необходимо заглянуть в лицо Фальку. – Я должен спуститься туда, – он поспешно привязывал веревку к поясу.
–Ты думаешь, что за этим что-то кроется? – спросил Корис.
– Думаю, да.
– Тогда спускайся. Только будь осторожен. Даже с вырванным жалом змея опасна. А у Фалька нет оснований оставлять в живых своих врагов.
Саймон выбрался через окно, и они стали осторожно спускать его вниз. Наконец ноги его коснулись крыши, он сбросил веревку и двинулся к неподвижной фигуре.
Поднеся фонарь к распростертому телу, Саймон опустился на колени и сразу же убедился, что несмотря на страшные увечья, Фальк еще жив. Отчаянным усилием властитель Верлейна повернул голову, и взгляды их встретились.
Саймон хрипло вздохнул, едва подавив вырвавшийся было крик. Ибо то, что он увидел в этих тускнеющих глазах, было поистине страшно. В них была ненависть и боль. И что-то еще, совершенно отличное от ненависти и боли – и это нечто было несравнимо ни с какими человеческими эмоциями.
– Колдер! – громко сказал Саймон.
Это был на самом деле колдер, зловещая угроза на лице умирающего человека. И все же Фальк не был одним из тех одержимых, которых Колдер использовал в своих битвах, похищая у них душу и заставляя принимать в свое тело некую неведомую силу, от которой бежало прочь все человеческое. Нет, Саймону приходилось видеть таких одержимых. А здесь было что-то совсем иное. Ибо личность Фалька не была уничтожена – ведь боль и ненависть становились в глазах Фалька все сильнее, а то, что было колдером, постепенно исчезало.
– Фальк! – Корис тоже прыгнул на крышу и подошел к Саймону, волоча за собой веревку.
– Это я, Корис.
Фальк с трудом скривил рот.
– Я умираю… но и ты умрешь… болотный червь!
– Как и все люди, – пожал плечами Корис. Саймон наклонился к Фальку.
– И как те, кто не является людьми!
Он не был уверен, что то, что осталось от колдера, поняло его слова. Губы Фалька снова зашевелились, на этот раз на них лишь выступила кровь. Он попытался было приподнять голову, но она упала, и его глаза остекленели.
Саймон посмотрел на Кориса.
– Он был колдером, – спокойно сказал он.
– Но ведь он не был одержимым!
– Нет, и все же он был колдером!
– Ты уверен в этом?
– Как в самом себе. Он оставался Фальком и в то же время был колдером.
– Что же, в таком случае, мы здесь открыли?
Корис был ошеломлен тем, что узнал, предвидя ужасные последствия.
– Если у них есть среди нас еще и другие слуги, кроме одержимых…
– Именно так, – мрачно ответил Саймон. – Я считаю, что Властительницы должны немедленно узнать об этом, и притом, как можно скорее!
– Но ведь Колдер не может воспользоваться телом потомка Древней расы,
– заметил Корис.
– Будем и впредь надеяться на это. Но Колдер был здесь, значит, может находиться и в любом другом месте. Пленники…
– Их совсем немного, – пожал плечами Корис. – Человек десять-двенадцать. И главным образом, простые воины. Зачем понадобилось бы Колдеру воспользоваться кем-то из них? Фальк – другое дело. Он мог быть крупной фигурой в их игре. Впрочем, посмотри на них сам, может быть, ты увидишь то, чего мы не заметили…
Солнце заливало стол ярким светом. Саймон отчаянно боролся с желанием уснуть и черпал силы во все растущем глухом раздражении. Он хорошо знал эту женщину в сером платье, с суровым лицом и гладко зачесанными назад седыми волосами. На ее груди переливался дымчатый драгоценный камень – символ ее ремесла и грозное орудие власти, руки были сложены на коленях. Да, Саймон хорошо знал ее, хотя и не мог бы назвать по имени – ибо имена волшебниц Эсткарпа никому не были известны и никогда не произносились вслух, ведь это была величайшая тайна каждой из них, которую нельзя было отдать в руки толпы, чтобы ею не завладели враги.
–Значит, это ваше последнее слово, – он не пытался смягчить резкого тона, задавая этот вопрос.
Она не улыбнулась, только тень промелькнула в спокойных глазах.
– Не мое слово. Хранитель Границ, и не наше слово. Это закон, по которому мы живем. Джелит… – Саймону показалось, что в ее тоне звучит неодобрение. – Джелит сама сделала свой выбор. Возврата нет.
– Но если ее волшебная Сила осталась с ней, что тогда? Ведь вы же не можете оспаривать это?
Она не пожала плечами, но Саймон понял, что его речь и гнев нисколько не тронули ее.
– Если обладаешь какой-то вещью, пользуешься ею и притом долгое время, то ее тень может еще некоторое время оставаться с тобой, даже если этой вещи больше нет. Возможно, ей еще доступно то, что остается лишь бледной тенью ее прежних возможностей. Но она не может требовать обратно камень и снова стать одной из нас. Но я надеюсь, Хранитель Границ, что вы не для того вызвали сюда волшебницу, чтобы обсуждать со мной этот вопрос и возражать против такого решения – ведь оно вас совершенно не касается.
Вот он, снова этот барьер между волшебницами и простыми смертными. Саймон постарался обуздать свой гнев, ибо сейчас и в самом деле не время бороться за дело Джелит. Сейчас нужно думать только об осуществлении задуманного плана.
Он коротко объяснил, что нужно сделать.
Волшебница кивнула:
– Кто именно из вас изменит облик?
– Я, Ингвальд, Корис и еще десять человек из отряда пограничников.
– Я должна видеть тех, чей облик вы хотите принять, – она поднялась со стула. – А они наготове?
– Их тела…
Она не изменилась в лице при этом сообщении, а спокойно стояла, ожидая, чтобы ей указали дорогу. Они положили тела в дальнем углу зала – десять воинов, выбранных среди убитых в последней схватке, и среди них один офицер, судя по знакам на мундире – покрытый шрамами и с перебитым носом. Фальк лежал поодаль.
Волшебница постояла немного возле каждого тела, пристально вглядываясь в черты лица каждого. Многие ее сестры по ремеслу могли совершить временное превращение, но только она одна обладала Силой производить полное превращение одного человека в другого, до самых мельчайших черточек лица.
Подойдя к Фальку, она остановилась, наклонилась над ним и долго рассматривала его лицо. Наконец она повернулась к Саймону:
– Вы совершенно правы, лорд. В этом человеке есть нечто большее, чем его собственный разум, душа и мысли. Колдер… – это последнее слово она произнесла хриплым шепотом. – И, зная об этом, вы все же пытаетесь занять его место?
– Наш план зависит от появления Фалька в Карсе, – ответил Саймон. – И я не колдер…
– Что с легкостью установит первый же колдер… – предупредила она.
– Мне придется рискнуть.
– Пусть будет так. Приведите сюда тех, кто должен пройти превращение. Сначала семь человек, потом еще троих. Отошлите остальных из зала, никто не должен мешать нам.
Он кивнул. Ему приходилось и раньше подвергаться превращению, но это делалось наспех, ненадолго, только чтобы скрыться из Карса. Теперь же он должен стать Фальком, это совсем другое дело.
Пока Саймон собирал своих добровольцев, волшебница занялась приготовлениями. Нарисовав на полу две пятиконечные звезды, которые частично накладывались одна на другую, она поместила в центре каждой звезды небольшую жаровню, извлеченную из ящика, который несли за ней вслед прислужники, сопровождавшие ее. Затем она стала отмерять и взвешивать различные снадобья из множества колбочек и пиал, а потом смешала их в две кучки на специальных квадратиках тонкого шелка, затканного причудливым узором.
Они не могли воспользоваться одеждой убитых, слишком она была окровавленной и грязной, но в комодах, стоявших в зале, нашлось все необходимое, к тому же, в их распоряжении находились пояса и оружие погибших.
Волшебница бросила свернутые квадратики шелка со снадобьем в жаровни и начала нараспев произносить заклинания. От жаровен поднялся густой дым, который скрыл стоявших в зале обнаженных мужчин – каждый из них стоял на одном из лучей, нарисованных на полу звезд. Теперь тем, кто стоял под этой пеленой тумана, трудно было поверить, что существует мир за пределами этого сизого дымка, который окутывал их все плотнее и плотнее. Слова заклинаний медленно и гулко отдавались в их ушах, и все вокруг качалось и плыло в тумане.
Туман рассеялся так же медленно, как и возник, воздух наполнился приятным ароматом, и Саймон ощутил, что постепенно возвращается в реальный мир. Ему стало холодно, он бросил взгляд вниз и увидел странное незнакомое начинающее полнеть тело с курчавыми рыжими волосами, покрывающими кожу. Он стал Фальком.
Корис – или, по крайней мере, человек, который сошел с того луча звезды, где до этого стоял Корис – был немного ниже – они постарались подобрать себе прототипов более или менее похожих на них – но зато у него не было непомерно широких плеч сенешаля и длинных болтающихся рук. Старый шрам вздернул его губу на манер волчьего оскала. Ингвальд утратил свою молодость, в его волосах пробивалась седина, морщинистое лицо носило на себе печать долгой и беспутной разбойничьей жизни.
Они подобрали себе одежду, надели кольца, шейные цепочки, разобрали оружие погибших.
– Лорд! – окликнул Саймона один из его людей. – Вон там позади вас лежит что-то. Выпало из пояса Фалька.
Это был странной формы кусочек металла: ни серебро, ни золото – с зеленым оттенком и по виду напоминал сложно завязанный узел, состоявший из множества хитросплетений. Саймон нашел на поясе Фалька крючок, на котором, по-видимому, раньше был прикреплен этот странный предмет, и водворил его на место. Нельзя было упускать даже такую мелочь в обличье Фалька.
Волшебница оглядела Саймона критическим взглядом, как художник – свое творение.
– Желаю удачи, Хранитель Границ, – сказала она. – Сила волшебства будет с вами в полной мере.
– Благодарим вас за добрые пожелания, леди, – сказал Саймон. – Мне кажется, нам очень потребуется помощь этой Силы.
– Прилив заканчивается, Саймон, – крикнул от двери Корис, – нам пора отплывать.
Вот оно! Скрежет металла по камню. Какую еще ловушку приготовил Фальк для своих преследователей? И все же, прежде всего, именно Фальк был им необходим для осуществления задуманного плана. А время работало против них, оно было союзником Фалька.
Правда, пока что все шло, как они и рассчитывали. Судно, выброшенное на риф, открыло перед ними ворота крепости, выманило гарнизон за стены, привлекло к себе всеобщее внимание. Так что нападавшие уже проникли в крепость, прежде, чем люди Фалька успели опомниться.
Но это не означало, что они готовы сдаться, наоборот, они сражались отчаянно, как люди, у которых нет пути к отступлению. Только потому, что в разгаре сражения Саймон оказался отброшенным вражеским ударом далеко в сторону, он успел заметить, как правитель Верлейна, высокий человек с огненно-рыжей гривой волос – шлем с него свалился, – побежал. Саймону приходилось слышать много легенд о том, как Фальк бросается в атаку впереди своих людей, но на этот раз властитель Верлейна повел себя почему-то совсем иначе. Вместо того, чтобы повести своих воинов в яростный бой против пограничников, Фальк метнулся в сторону и помчался к одной из внутренних лестниц. И Саймон, в голове которого все еще гудело от страшного удара, последовал за ним. Снова послышалось звяканье металла о камень. Быть может, там готовится оружие, более грозное, чем сабля или топор? Оттуда, где он стоял, Саймону была видна только верхняя площадка лестницы. И там вдруг стал разгораться бледный свет.
Свет мигнул, Саймон задержал дыхание. Мерцание продолжалось несколько минут. Наконец Саймон не выдержал и сделал шаг наверх, потом еще один… Следующий шаг привел его на площадку, где его ожидало неведомое… Саймон считал колебания света. Он знал, что шаровые лампы, освещающие стены коридора, разгораются сильнее, если постучать по стене. Их никогда не меняли, секрет их был давно утерян. Теперь лампы стали тускнеть. Если они погаснут…
Саймон двинулся вперед, прижимаясь спиной к стене, держа самострел наготове. Четыре ступени, шесть, осторожная перебежка по узкому коридору… Саймон очутился перед баррикадой – сваленный в кучу всякий хлам, стащенный второпях из соседних комнат. Быть может, Фальк лежит где-то рядом с оружием наготове, целясь в того, кто первым намерен разнести это нагромождение столов и стульев?
Саймон почувствовал смутное беспокойство. Поступки Фалька странным образом не совпадали с тем, что ему было известно о береговом властителе. Он вел себя как человек, стремящийся выиграть время. Для чего? Все силы Фалька были брошены в бой, кипевший внизу. Он не мог надеяться на подкрепление. Нет, он пытается спастись в одиночку! Саймон и сам не понимал, откуда у него такая уверенность, но был убежден в этом.
Может быть, Фальку был известен какой-то потайной ход, и он теперь его ищет?
Снизу больше не доносился шум битвы, вероятно, в живых осталось лишь несколько бойцов Фалька.
Лампы еще сильнее замигали, и тут же Саймон услышал наконец какой-то слабый звук, инстинкт бойца заставил его отступить. Белое пламя взрыва! Ослепленный сиянием, Саймон закрыл глаза руками. Но шума от взрыва он не услышал. Что бы это ни было, для Саймона оно было новостью. Теперь поплыли клубы дыма, горло стало немилосердно жечь. Саймон закашлялся, еще раз протер глаза, но ничего не смог увидеть.
– Саймон! В чем дело?..
– Фальк! – ответил Саймон Корису. – Будь осторожен… Он там, наверху…
– Фальк! – Корис твердой рукой поддержал Саймона. – Что он там делает?
–Чинит любое зло, какое только сумеет, лорд, – раздался позади них голос Ингвальда.
– Осторожно, – сказал Саймон. Зрение к нему вернулось. Он скользнул вверх по лестнице, опережая Кориса. Дымовая завеса рассеялась, на стене виднелись обугленные участки дерева, в воздухе носились хлопья золы.
Ни звука не доносилось на площадку, куда выходили двери. Саймон продвигался вперед шаг за шагом. Из-за одной двери послышался громкий шорох, и, прежде чем Саймон успел сделать движение, огромный топор Вольта обрушился на створку двери. Дверь разлетелась, и они увидели комнату, прямо перед ними было широко распахнутое окно, из которого свисал обрывок веревки, прикрепленный к сундуку.
Корис положил топор на пол и вцепился в веревку. Напрягая могучие мышцы, он стал тянуть веревку вверх. Саймон и Ингвальд подбежали к окну. Ночь была темная, но все равно все происходящее внизу было достаточно ясно видно. Фальк собирался с помощью этой веревки спуститься на следующую, более низкую, крышу. Но сейчас веревка медленно и неуклонно ползла вверх – дальше и дальше от того места, где Фальк мог безопасно спрыгнуть вниз.
Саймон увидел белое пятно лица Фалька, обращенное вверх. Дергаясь на конце веревки, словно марионетка, властитель Верлейна поднимался все выше
– туда, где они его ждали. И тогда он разжал руки и с глухим стуком упал вниз на соседнюю крышу. И падая, он издал отчаянный крик, словно то, что он сделал, свершилось помимо его воли. Неужели он и в самом деле до самой последней секунды надеялся спастись подобным образом? Теперь он неподвижно лежал на крыше, одна его рука судорожно дернулась вверх и тут же замерла.
– Он еще жив, – Саймон потянул к себе веревку. Он и сам не мог бы объяснить, почему ему было так необходимо заглянуть в лицо Фальку. – Я должен спуститься туда, – он поспешно привязывал веревку к поясу.
–Ты думаешь, что за этим что-то кроется? – спросил Корис.
– Думаю, да.
– Тогда спускайся. Только будь осторожен. Даже с вырванным жалом змея опасна. А у Фалька нет оснований оставлять в живых своих врагов.
Саймон выбрался через окно, и они стали осторожно спускать его вниз. Наконец ноги его коснулись крыши, он сбросил веревку и двинулся к неподвижной фигуре.
Поднеся фонарь к распростертому телу, Саймон опустился на колени и сразу же убедился, что несмотря на страшные увечья, Фальк еще жив. Отчаянным усилием властитель Верлейна повернул голову, и взгляды их встретились.
Саймон хрипло вздохнул, едва подавив вырвавшийся было крик. Ибо то, что он увидел в этих тускнеющих глазах, было поистине страшно. В них была ненависть и боль. И что-то еще, совершенно отличное от ненависти и боли – и это нечто было несравнимо ни с какими человеческими эмоциями.
– Колдер! – громко сказал Саймон.
Это был на самом деле колдер, зловещая угроза на лице умирающего человека. И все же Фальк не был одним из тех одержимых, которых Колдер использовал в своих битвах, похищая у них душу и заставляя принимать в свое тело некую неведомую силу, от которой бежало прочь все человеческое. Нет, Саймону приходилось видеть таких одержимых. А здесь было что-то совсем иное. Ибо личность Фалька не была уничтожена – ведь боль и ненависть становились в глазах Фалька все сильнее, а то, что было колдером, постепенно исчезало.
– Фальк! – Корис тоже прыгнул на крышу и подошел к Саймону, волоча за собой веревку.
– Это я, Корис.
Фальк с трудом скривил рот.
– Я умираю… но и ты умрешь… болотный червь!
– Как и все люди, – пожал плечами Корис. Саймон наклонился к Фальку.
– И как те, кто не является людьми!
Он не был уверен, что то, что осталось от колдера, поняло его слова. Губы Фалька снова зашевелились, на этот раз на них лишь выступила кровь. Он попытался было приподнять голову, но она упала, и его глаза остекленели.
Саймон посмотрел на Кориса.
– Он был колдером, – спокойно сказал он.
– Но ведь он не был одержимым!
– Нет, и все же он был колдером!
– Ты уверен в этом?
– Как в самом себе. Он оставался Фальком и в то же время был колдером.
– Что же, в таком случае, мы здесь открыли?
Корис был ошеломлен тем, что узнал, предвидя ужасные последствия.
– Если у них есть среди нас еще и другие слуги, кроме одержимых…
– Именно так, – мрачно ответил Саймон. – Я считаю, что Властительницы должны немедленно узнать об этом, и притом, как можно скорее!
– Но ведь Колдер не может воспользоваться телом потомка Древней расы,
– заметил Корис.
– Будем и впредь надеяться на это. Но Колдер был здесь, значит, может находиться и в любом другом месте. Пленники…
– Их совсем немного, – пожал плечами Корис. – Человек десять-двенадцать. И главным образом, простые воины. Зачем понадобилось бы Колдеру воспользоваться кем-то из них? Фальк – другое дело. Он мог быть крупной фигурой в их игре. Впрочем, посмотри на них сам, может быть, ты увидишь то, чего мы не заметили…
Солнце заливало стол ярким светом. Саймон отчаянно боролся с желанием уснуть и черпал силы во все растущем глухом раздражении. Он хорошо знал эту женщину в сером платье, с суровым лицом и гладко зачесанными назад седыми волосами. На ее груди переливался дымчатый драгоценный камень – символ ее ремесла и грозное орудие власти, руки были сложены на коленях. Да, Саймон хорошо знал ее, хотя и не мог бы назвать по имени – ибо имена волшебниц Эсткарпа никому не были известны и никогда не произносились вслух, ведь это была величайшая тайна каждой из них, которую нельзя было отдать в руки толпы, чтобы ею не завладели враги.
–Значит, это ваше последнее слово, – он не пытался смягчить резкого тона, задавая этот вопрос.
Она не улыбнулась, только тень промелькнула в спокойных глазах.
– Не мое слово. Хранитель Границ, и не наше слово. Это закон, по которому мы живем. Джелит… – Саймону показалось, что в ее тоне звучит неодобрение. – Джелит сама сделала свой выбор. Возврата нет.
– Но если ее волшебная Сила осталась с ней, что тогда? Ведь вы же не можете оспаривать это?
Она не пожала плечами, но Саймон понял, что его речь и гнев нисколько не тронули ее.
– Если обладаешь какой-то вещью, пользуешься ею и притом долгое время, то ее тень может еще некоторое время оставаться с тобой, даже если этой вещи больше нет. Возможно, ей еще доступно то, что остается лишь бледной тенью ее прежних возможностей. Но она не может требовать обратно камень и снова стать одной из нас. Но я надеюсь, Хранитель Границ, что вы не для того вызвали сюда волшебницу, чтобы обсуждать со мной этот вопрос и возражать против такого решения – ведь оно вас совершенно не касается.
Вот он, снова этот барьер между волшебницами и простыми смертными. Саймон постарался обуздать свой гнев, ибо сейчас и в самом деле не время бороться за дело Джелит. Сейчас нужно думать только об осуществлении задуманного плана.
Он коротко объяснил, что нужно сделать.
Волшебница кивнула:
– Кто именно из вас изменит облик?
– Я, Ингвальд, Корис и еще десять человек из отряда пограничников.
– Я должна видеть тех, чей облик вы хотите принять, – она поднялась со стула. – А они наготове?
– Их тела…
Она не изменилась в лице при этом сообщении, а спокойно стояла, ожидая, чтобы ей указали дорогу. Они положили тела в дальнем углу зала – десять воинов, выбранных среди убитых в последней схватке, и среди них один офицер, судя по знакам на мундире – покрытый шрамами и с перебитым носом. Фальк лежал поодаль.
Волшебница постояла немного возле каждого тела, пристально вглядываясь в черты лица каждого. Многие ее сестры по ремеслу могли совершить временное превращение, но только она одна обладала Силой производить полное превращение одного человека в другого, до самых мельчайших черточек лица.
Подойдя к Фальку, она остановилась, наклонилась над ним и долго рассматривала его лицо. Наконец она повернулась к Саймону:
– Вы совершенно правы, лорд. В этом человеке есть нечто большее, чем его собственный разум, душа и мысли. Колдер… – это последнее слово она произнесла хриплым шепотом. – И, зная об этом, вы все же пытаетесь занять его место?
– Наш план зависит от появления Фалька в Карсе, – ответил Саймон. – И я не колдер…
– Что с легкостью установит первый же колдер… – предупредила она.
– Мне придется рискнуть.
– Пусть будет так. Приведите сюда тех, кто должен пройти превращение. Сначала семь человек, потом еще троих. Отошлите остальных из зала, никто не должен мешать нам.
Он кивнул. Ему приходилось и раньше подвергаться превращению, но это делалось наспех, ненадолго, только чтобы скрыться из Карса. Теперь же он должен стать Фальком, это совсем другое дело.
Пока Саймон собирал своих добровольцев, волшебница занялась приготовлениями. Нарисовав на полу две пятиконечные звезды, которые частично накладывались одна на другую, она поместила в центре каждой звезды небольшую жаровню, извлеченную из ящика, который несли за ней вслед прислужники, сопровождавшие ее. Затем она стала отмерять и взвешивать различные снадобья из множества колбочек и пиал, а потом смешала их в две кучки на специальных квадратиках тонкого шелка, затканного причудливым узором.
Они не могли воспользоваться одеждой убитых, слишком она была окровавленной и грязной, но в комодах, стоявших в зале, нашлось все необходимое, к тому же, в их распоряжении находились пояса и оружие погибших.
Волшебница бросила свернутые квадратики шелка со снадобьем в жаровни и начала нараспев произносить заклинания. От жаровен поднялся густой дым, который скрыл стоявших в зале обнаженных мужчин – каждый из них стоял на одном из лучей, нарисованных на полу звезд. Теперь тем, кто стоял под этой пеленой тумана, трудно было поверить, что существует мир за пределами этого сизого дымка, который окутывал их все плотнее и плотнее. Слова заклинаний медленно и гулко отдавались в их ушах, и все вокруг качалось и плыло в тумане.
Туман рассеялся так же медленно, как и возник, воздух наполнился приятным ароматом, и Саймон ощутил, что постепенно возвращается в реальный мир. Ему стало холодно, он бросил взгляд вниз и увидел странное незнакомое начинающее полнеть тело с курчавыми рыжими волосами, покрывающими кожу. Он стал Фальком.
Корис – или, по крайней мере, человек, который сошел с того луча звезды, где до этого стоял Корис – был немного ниже – они постарались подобрать себе прототипов более или менее похожих на них – но зато у него не было непомерно широких плеч сенешаля и длинных болтающихся рук. Старый шрам вздернул его губу на манер волчьего оскала. Ингвальд утратил свою молодость, в его волосах пробивалась седина, морщинистое лицо носило на себе печать долгой и беспутной разбойничьей жизни.
Они подобрали себе одежду, надели кольца, шейные цепочки, разобрали оружие погибших.
– Лорд! – окликнул Саймона один из его людей. – Вон там позади вас лежит что-то. Выпало из пояса Фалька.
Это был странной формы кусочек металла: ни серебро, ни золото – с зеленым оттенком и по виду напоминал сложно завязанный узел, состоявший из множества хитросплетений. Саймон нашел на поясе Фалька крючок, на котором, по-видимому, раньше был прикреплен этот странный предмет, и водворил его на место. Нельзя было упускать даже такую мелочь в обличье Фалька.
Волшебница оглядела Саймона критическим взглядом, как художник – свое творение.
– Желаю удачи, Хранитель Границ, – сказала она. – Сила волшебства будет с вами в полной мере.
– Благодарим вас за добрые пожелания, леди, – сказал Саймон. – Мне кажется, нам очень потребуется помощь этой Силы.
– Прилив заканчивается, Саймон, – крикнул от двери Корис, – нам пора отплывать.
ГЛАВА 5. КРАСНОЕ УТРО
– Сигнальные флаги! – Один из стоявших на носу судна, входившего в воды золотистой реки на рассвете ясного утра, кивнул на полоскавшиеся на ветру разноцветные полосы, укрепленные на шесте на первой верфи Карса.
Другой, мужчина одетый в богато украшенный плащ, склонил голову и положил руку на рукоять кинжала.
– То, что и ждали? – вопрос прозвучал настойчиво и выжидательно.
– Как и положено для тех, за кого мы себя выдаем, – улыбнулся первый.
– Теперь остается только выяснить, собирается ли Ивьян приветствовать своего тестя как дорогого гостя или саблей. Мы идем прямо в пасть змее, и она может захлопнуться прежде, чем прибудет подкрепление.
Третий тихонько рассмеялся.
– Любая змея, Ингвальд, которой вздумается сомкнуть челюсти, чтобы проглотить нас, наткнется на несколько футов хорошо отточенной стали! К тому же, от наемников ему тоже хорошего ждать не приходится – они всегда становятся на сторону того, кто им лучше заплатит. Сначала нам надо разделаться с Ивьяном, а тогда уж Карс будет наш!
Саймон-Фальк беспокоился из-за самонадеянности Кориса. Он отнюдь не умалял его достоинств военного руководителя, но ему очень не нравилось то лихорадочное возбуждение, которое снедало сенешаля на всем пути к Карсу. Команда их состояла из салкаров, которые не раз в качестве торговцев совершали этот переход и отлично знали все течения и излучины реки.
Тем временем основные силы Эсткарпа совершали пеший переход, готовясь атаковать Карс, как только поступит сигнал…
Саймон-Фальк бросил взгляд на большую плетеную сетку-корзину, на которую было наброшено легкое покрывало. Это был вклад сокольничьих в экспедицию. В клетке находился один из соколов, но не из тех черно-белых, служивших воинственным горцам разведчиками и товарищами в сражениях. Это была птица, в которой нелегко было признать союзника Эсткарпа.
Она была крупнее, чем те соколы, которые обычно сидели на луках седел сокольничьих-фальконеров, с сизо-серым оперением, переходившим в белое на голове и у хвоста. Сокольничьи, плававшие на судах салкаров, отыскали где-то за морями пять таких птиц и уже из них вывели породу новых соколов. Они были тяжелее, чем их собратья, и поэтому не могли служить в качестве боевых соколов, зато у них был гораздо сильнее развит инстинкт родного гнезда, и поэтому они были отличными посланцами-вестниками, особенно если учесть их умение постоять за себя в воздухе.
Для целей Саймона-Фалька такая птица была незаменима. Ведь он не мог бы взять с собой обычного сокола: они были известными союзниками Эсткарпа, а эта новая разновидность была на редкость красива, и поэтому птица вполне могла сойти за подарок, если учесть, что она умела охотиться.
Итак, десять человек, птица – и целый город против них. На первый взгляд, их экспедиция была безумной затеей. Но ведь когда-то их было только четверо против этих стен, и они выстояли и спасли не только свои жизни, но и многие другие. Четверо! Рука Саймона скользнула к поясу Фалька. А теперь их трое: он сам, Корис и где-то упрятанная в глубине этого города Лойз. А четвертая? Но нет, о ней сейчас не надо думать. И все же, почему она не вернулась, почему допустила, чтобы он случайно узнал от волшебницы, прибывшей в Верлейн, что ее миссия не удалась? Где она теперь? Переживет ли эту обиду? Но ведь она сама согласилась уплатить такой ценой за их брак, она сама пришла к нему! Почему же?..
– Нас встречают, милорд! – окликнул Саймона Ингвальд.
Группа воинов со знаками отличия Ивьяна и в самом деле ожидала их на пристани. Саймон невольно сомкнул пальцы вокруг приклада самострела, но плащ, к счастью, скрыл его движение. Однако, повинуясь отрывистому приказу офицера, стоявшие на пристани сложили ладонь к ладони и высоко подняли их вверх – это было дружественное приветствие. Карс говорил им: «Добро пожаловать!»
У ворот крепости их ожидала такая же группа воинов, которые приветствовали их тем же жестом. Насколько они могли судить, проходя по улицам, все в Карсе шло как обычно, не было никаких видимых признаков беспокойства.
Однако когда их с подобающей церемонностью придворного этикета проводили в отведенные им покои, Саймон сделал знак Ингвальду и Корису отойти с ним к окну.
– Почему нас всех собрали в одном месте? – спросил он.
– Чтобы легче было обезопасить нас, – сказал Ингвальд. – И, по-видимому, их нисколько не волнует, что мы можем об этом догадаться. И потом – где Ивьян или хотя бы главнокомандующий? Нас ведь встречал младший офицер и не больше того. Быть может, они и встретили нас как гостей, но не слишком-то вежливо и любезно.
– И в этом кроется не только оскорбление Фальку, – Саймон снял шлем погибшего, и легкий ветерок, пробивавшийся в окно, разбросал буйные рыжие пряди, украшавшие голову Саймона с момента перевоплощения. – Собрать нас всех вместе – это понятно по соображениям безопасности. Ивьян не питает уж такое почтение к Фальку. Но здесь кроется что-то еще…
Другой, мужчина одетый в богато украшенный плащ, склонил голову и положил руку на рукоять кинжала.
– То, что и ждали? – вопрос прозвучал настойчиво и выжидательно.
– Как и положено для тех, за кого мы себя выдаем, – улыбнулся первый.
– Теперь остается только выяснить, собирается ли Ивьян приветствовать своего тестя как дорогого гостя или саблей. Мы идем прямо в пасть змее, и она может захлопнуться прежде, чем прибудет подкрепление.
Третий тихонько рассмеялся.
– Любая змея, Ингвальд, которой вздумается сомкнуть челюсти, чтобы проглотить нас, наткнется на несколько футов хорошо отточенной стали! К тому же, от наемников ему тоже хорошего ждать не приходится – они всегда становятся на сторону того, кто им лучше заплатит. Сначала нам надо разделаться с Ивьяном, а тогда уж Карс будет наш!
Саймон-Фальк беспокоился из-за самонадеянности Кориса. Он отнюдь не умалял его достоинств военного руководителя, но ему очень не нравилось то лихорадочное возбуждение, которое снедало сенешаля на всем пути к Карсу. Команда их состояла из салкаров, которые не раз в качестве торговцев совершали этот переход и отлично знали все течения и излучины реки.
Тем временем основные силы Эсткарпа совершали пеший переход, готовясь атаковать Карс, как только поступит сигнал…
Саймон-Фальк бросил взгляд на большую плетеную сетку-корзину, на которую было наброшено легкое покрывало. Это был вклад сокольничьих в экспедицию. В клетке находился один из соколов, но не из тех черно-белых, служивших воинственным горцам разведчиками и товарищами в сражениях. Это была птица, в которой нелегко было признать союзника Эсткарпа.
Она была крупнее, чем те соколы, которые обычно сидели на луках седел сокольничьих-фальконеров, с сизо-серым оперением, переходившим в белое на голове и у хвоста. Сокольничьи, плававшие на судах салкаров, отыскали где-то за морями пять таких птиц и уже из них вывели породу новых соколов. Они были тяжелее, чем их собратья, и поэтому не могли служить в качестве боевых соколов, зато у них был гораздо сильнее развит инстинкт родного гнезда, и поэтому они были отличными посланцами-вестниками, особенно если учесть их умение постоять за себя в воздухе.
Для целей Саймона-Фалька такая птица была незаменима. Ведь он не мог бы взять с собой обычного сокола: они были известными союзниками Эсткарпа, а эта новая разновидность была на редкость красива, и поэтому птица вполне могла сойти за подарок, если учесть, что она умела охотиться.
Итак, десять человек, птица – и целый город против них. На первый взгляд, их экспедиция была безумной затеей. Но ведь когда-то их было только четверо против этих стен, и они выстояли и спасли не только свои жизни, но и многие другие. Четверо! Рука Саймона скользнула к поясу Фалька. А теперь их трое: он сам, Корис и где-то упрятанная в глубине этого города Лойз. А четвертая? Но нет, о ней сейчас не надо думать. И все же, почему она не вернулась, почему допустила, чтобы он случайно узнал от волшебницы, прибывшей в Верлейн, что ее миссия не удалась? Где она теперь? Переживет ли эту обиду? Но ведь она сама согласилась уплатить такой ценой за их брак, она сама пришла к нему! Почему же?..
– Нас встречают, милорд! – окликнул Саймона Ингвальд.
Группа воинов со знаками отличия Ивьяна и в самом деле ожидала их на пристани. Саймон невольно сомкнул пальцы вокруг приклада самострела, но плащ, к счастью, скрыл его движение. Однако, повинуясь отрывистому приказу офицера, стоявшие на пристани сложили ладонь к ладони и высоко подняли их вверх – это было дружественное приветствие. Карс говорил им: «Добро пожаловать!»
У ворот крепости их ожидала такая же группа воинов, которые приветствовали их тем же жестом. Насколько они могли судить, проходя по улицам, все в Карсе шло как обычно, не было никаких видимых признаков беспокойства.
Однако когда их с подобающей церемонностью придворного этикета проводили в отведенные им покои, Саймон сделал знак Ингвальду и Корису отойти с ним к окну.
– Почему нас всех собрали в одном месте? – спросил он.
– Чтобы легче было обезопасить нас, – сказал Ингвальд. – И, по-видимому, их нисколько не волнует, что мы можем об этом догадаться. И потом – где Ивьян или хотя бы главнокомандующий? Нас ведь встречал младший офицер и не больше того. Быть может, они и встретили нас как гостей, но не слишком-то вежливо и любезно.
– И в этом кроется не только оскорбление Фальку, – Саймон снял шлем погибшего, и легкий ветерок, пробивавшийся в окно, разбросал буйные рыжие пряди, украшавшие голову Саймона с момента перевоплощения. – Собрать нас всех вместе – это понятно по соображениям безопасности. Ивьян не питает уж такое почтение к Фальку. Но здесь кроется что-то еще…