Они прошли мимо огромных кухонь, покинутых поварами, хотя на вертелах шипело мясо, в котлах перекипал бульон, от сковородок шел удушливый чад подгоревшей еды. Они вышли в сад, где деревья ломились под тяжестью фруктов. Алдис подобрала подол своих пышных юбок, чтобы они не мешали бежать. Один раз она остановилась, потому что ветка дерева вцепилась в драгоценную сетку, прикрывавшую ее волосы. Она сломала ветку, и обломок остался торчать в прическе. Лойз была уверена, что Алдис руководствуется определенной целью, но не могла понять, какой именно, до тех пор, пока они не очутились возле узкой речушки. На легких волнах покачивался маленький челнок.
— Влезай туда и ложись! — указала Алдис на челнок.
Лойз оставалось только подчиниться, и вода тотчас же насквозь промочила ее одежду. Алдис тоже забралась в челнок, который сразу же накренился под двойной тяжестью, и устроилась рядом с ней. Несколько мгновений спустя Лойз ощутила, что челнок движется по течению, унося их вперед, вероятно, в большую реку, разделявшую герцогство на две части.
Лойз лежала ничком, задыхаясь от запаха тины и стоячей воды, ей нестерпимо хотелось поднять голову и вдохнуть свежего воздуха, но она по-прежнему повиновалась приказу Алдис. Куда все-таки направляется Алдис? Лойз почувствовала, что Алдис накинула на них сплетенную из травы циновку, и дышать стало еще труднее. Девушка отчаянно стиснула зубы, задыхаясь от сознания собственной беспомощности. Когда она последовала за Берторой, у нее не было такого состояния, как сейчас. Она принимала все происходящее, как само собой разумеющееся, она ничего не боялась и сама не понимала, что делает. Но на этот раз она отчетливо сознавала, что находится под действием какой-то силы, которая принуждает поступать ее именно так, как того желает Алдис. Но почему произошло с ней все это?
— Зачем? — Раздался над ухом тихий голос Алдис. — Неужели ты еще не догадалась, моя госпожа? Ведь ты же теперь герцогиня, и весь этот город, вся эта страна — в твоей власти! Понимаешь ли ты, что это значит, мое маленькое ничтожество ниоткуда?
Лойз попыталась сообразить, она изо всех сил хотела понять, в чем тут дело, но так и не сумела.
Раздался звук рожка, и Алдис, сбросив циновку, села в лодке. Свежий речной ветерок пахнул им в лица. Прямо перед ними возвышался нос какого-то судна, и Алдис уже тянулась к веревке, спущенной с судна для них.
ГЛАВА 7. ВЫСОКИЕ СТЕНЫ АЙЛЯ
ГЛАВА 8. ПОД ВЛАСТЬЮ КОЛДЕРОВ
— Влезай туда и ложись! — указала Алдис на челнок.
Лойз оставалось только подчиниться, и вода тотчас же насквозь промочила ее одежду. Алдис тоже забралась в челнок, который сразу же накренился под двойной тяжестью, и устроилась рядом с ней. Несколько мгновений спустя Лойз ощутила, что челнок движется по течению, унося их вперед, вероятно, в большую реку, разделявшую герцогство на две части.
Лойз лежала ничком, задыхаясь от запаха тины и стоячей воды, ей нестерпимо хотелось поднять голову и вдохнуть свежего воздуха, но она по-прежнему повиновалась приказу Алдис. Куда все-таки направляется Алдис? Лойз почувствовала, что Алдис накинула на них сплетенную из травы циновку, и дышать стало еще труднее. Девушка отчаянно стиснула зубы, задыхаясь от сознания собственной беспомощности. Когда она последовала за Берторой, у нее не было такого состояния, как сейчас. Она принимала все происходящее, как само собой разумеющееся, она ничего не боялась и сама не понимала, что делает. Но на этот раз она отчетливо сознавала, что находится под действием какой-то силы, которая принуждает поступать ее именно так, как того желает Алдис. Но почему произошло с ней все это?
— Зачем? — Раздался над ухом тихий голос Алдис. — Неужели ты еще не догадалась, моя госпожа? Ведь ты же теперь герцогиня, и весь этот город, вся эта страна — в твоей власти! Понимаешь ли ты, что это значит, мое маленькое ничтожество ниоткуда?
Лойз попыталась сообразить, она изо всех сил хотела понять, в чем тут дело, но так и не сумела.
Раздался звук рожка, и Алдис, сбросив циновку, села в лодке. Свежий речной ветерок пахнул им в лица. Прямо перед ними возвышался нос какого-то судна, и Алдис уже тянулась к веревке, спущенной с судна для них.
ГЛАВА 7. ВЫСОКИЕ СТЕНЫ АЙЛЯ
Саймон сидел у стрельчатого окна, спиной ко всем находившимся в комнате, но отчетливо слышал все происходящее за его спиной: рысьи шаги Кориса, рапорты воинов и короткие приказания, приход и уход офицеров. Они по-прежнему находились в самом сердце Карса — и это было величайшей глупостью, но убедить в этом капитана было невозможно. Корис был в таком состоянии, что мог бы сейчас разнести цитадель по кирпичику, если бы это приблизило его к цели, к которой он столь отчаянно стремился.
Мог ли он винить Кориса за то, что тот думал лишь об одной единственной женщине, и эта навязчивая мысль грозила погубить их общее дело? Объективно говоря, да. Полгода назад Саймон не понял бы той муки, той пытки, которая терзала Кориса. Но с тех пор, как он, Саймон, и сам попал во власть того же дьявола… И хотя он не метался, как Корис, муки его от этого не были менее горькими. К тому же, в их положении все же была некоторая разница — Корис лишился самого дорогого на свете благодаря вражескому вероломству, а Джелит ушла от Саймона по доброй воле, ушла и не вернулась. Быть может, когда она ощутила, что прежняя Сила осталась с ней, она поняла, как дорого было ей все то, чем она пожертвовала ради их любви, и теперь она просто не в силах навсегда расстаться с этим.
Саймон сделал над собой усилие, чтобы отогнать мысли о Джелит и вернуться к событиям, столь важным для дела Эсткарпа: к смерти Ивьяна, к тому, что они захватили цитадель Карса и исчезновению Лойз: тайну, которую не смог раскрыть ни один из захваченных пленных.
Эсткарп и Карc — вот две самые важные проблемы в настоящее время, но Корис не способен трезво мыслить в таком ужасном состоянии. Саймон отошел от окна, шагнул к нетерпеливо шагающему по комнате Корису и крепко схватил его за руку.
— Ее здесь нет, значит, нам следует искать ее в другом месте. Но мы ни в коем случае не должны терять голову…
Саймон говорил таким резким тоном намеренно, рассчитывая, что это приведет Кориса в чувство, как пощечина действует на человека, впавшего в истерику.
Корис сощурился, сбросил руку Саймона торопливым движением плеча, но остановился и стал слушать.
— Если она убежала… — начал он.
— Тогда, наверное, кто-нибудь увидел бы ее, — сказал Саймон. — Давай лучше подумаем, зачем ее захватили. Мы прибыли сюда и обнаружили, что люди Ивьяна заняты междоусобной резней. Это было сделано, чтобы скрыть какое-то событие. И это могло быть либо смертью Ивьяна, либо еще чем-то…
— Либо еще чем-то, — услышали они позади мелодичный голос и, обернувшись, увидели волшебницу, прибывшую с пограничниками. — Неужели вы не понимаете, милорды, что со смертью герцога Ивьяна его супруга герцогиня становится полновластной госпожой Карса и Карстена. Особенно если учесть, что Лойз принадлежит к старинной аристократии и ее притязания никто не станет оспаривать. Они воспользуются ею, чтобы превратить ее в послушную пешку, прикрыть ею свои действия, свою силу. Все это было сделано с особой целью, но вот что это за цель? И чья именно цель? Кого недостает среди убитых и пленных? Лучше бы выяснить, не кто убит и почему, а кто исчез, кто скрылся и по какой причине.
Саймон кивнул. Вполне основательная причина — привезти Лойз в Карс, утвердить в качестве герцогини, супруги герцога Ивьяна, следовательно, и его наследницы причем, Ивьян, вероятно, знал только часть плана и был полностью уверен, что действует по собственной воле. А потом, избавившись от Ивьяна, воспользоваться Лойз, как марионеткой, чтобы прикрыть установление в Карсе другой власти. Но у кого из властителей мог оказаться столь изощренный ум, столь совершенная и могущественная организация, чтобы осуществить такой план? Как было известно разведке пограничников, — а это была очень серьезная организация, Саймон знал это наверняка — никто из глав пяти-шести самых могущественных фамилий не обладал ни мужеством, ни энергией, ни необходимыми людьми для осуществления подобного плана. Да и сам Ивьян никогда бы не доверился никому из представителей старинной знати, чтобы так или иначе допустить их в эту крепость, где они должны были действовать совершенно свободно. Саймон так и сказал волшебнице.
— Фальк был не просто Фальком, — ответила та. — И здесь тоже могут найтись такие, которые на самом деле окажутся не теми, кем они выглядят.
— Колдер! — Корис ударил кулаком по ладони другой руки. — Повсюду Колдер!
— Да, — устало сказал Саймон. — Ведь мы не могли надеяться, что они откажутся от борьбы, потерпев поражение под Сиппаром, не так ли? Разве мы не знали давным-давно то, что главная слабость колдеров — отсутствие достаточно мощной армии? Вполне вероятно, что после сражения при Горме, когда мы сильно потрепали их, они больше не могут полагаться на силу своего оружия и поэтому решили компенсировать количество возможным качеством — подбирают себе в помощники, пусть невольных, людей, занимающих ключевые посты…
— И среди них есть женщины! — перебил его Корис. — Мы ведь здесь до сих пор не видели ту, которую непременно должны были встретить — Алдис!
Волшебница нахмурилась:
— Алдис ведь откликнулась на наше послание в Битве Духов перед атакой на Горм. Возможно, после этого в Карее ей не было места!
— Есть лишь один способ выяснить это!
Саймон торопливо подошел к столу, за которым сидел Ингвальд, записывая последние данные на портативной фономашине, оставленной сокольничьими, — усовершенствованный вариант аппарата, которым сокольничьи снабжали своих разведчиков-птиц.
— Что говорят здесь о леди Алдис? — поинтересовалась волшебница.
— Очень мало, — едва улыбнулся Ингвальд. Он пояснил. — Три раза приказания, заставляющие этих волков вцепляться в глотки друг другу, исходили от леди. И поскольку она, как им было известно, находилась в тесной близости с Ивьяном, то слова ее принимались за чистую монету. И какая бы там не плелась сеть, она к этому наверняка приложила руку, и весьма основательно.
Волшебница прошла на середину комнаты и тихонько потерла в ладонях драгоценный камень — символ своего Дара.
— Я хочу взглянуть на комнату этой женщины. Скорее, — сказала она коротко.
Они пошли все вместе: волшебница, Саймон, Корис и Ингвальд.
Роскошные апартаменты выходили в тот же зал, что и покои, где они нашли умирающего Ивьяна. В дальнем конце комнаты высокие окна выходили на большой балкон, свежий ветерок шевелил полог кровати и играл кончиком кружевного шарфа, свисающего из ящика комода. Резкий запах мускуса наполнял комнату. Саймону стало от него дурно, и он подошел к открытому окну.
Волшебница, по-прежнему крепко сжимая в ладонях волшебный камень, прошлась по комнате, держа пред собой руки на уровне груди. Саймон не догадывался, что именно она делает, но понимал, что все это серьезно и важно. Волшебница провела руками по воздуху над кроватью, над обоими комодами, над туалетным столиком с целым набором коробочек и чаш, вырезанных из драгоценных камней. Где-то на полпути руки волшебницы вдруг замерли в своем плавном движении и беспомощно упали, словно ударившись обо что-то, невидимое Саймону.
Она обернулась к мужчинам:
— Здесь находился какой-то талисман — символ Силы, которым пользовались много раз. Но Сила эта — не наша. Колдер! — Она с отвращением сплюнула. — Это связано с превращением.
— Изменение облика! — воскликнул Корис. — Значит, та, которую принимали за Алдис, — вовсе и не была ею!
— Не совсем так, лорды! — покачала головой волшебница. — Это не изменение облика, к которому мы так давно прибегаем. Это внутреннее превращение, а не внешнее. Разве не вы сказали мне, что Фальк не был прежним Фальком, хотя он и не был полностью одержимым? Ведь он вел себя в битве совсем иначе, чем раньше. Он не стал сражаться вместе со своими воинами до конца, а сделал попытку скрыться. Потом же предпочел разбиться насмерть, чтобы утаить от нас то, что было его частью. И точно так же обстоит дело с этой женщиной. Ибо я твердо уверена в том, что у нее внутри так же находится нечто, принадлежащее колдерам.
— Колдер, — процедил сквозь зубы Корис. Потом глаза его широко открылись, и он повторил, на этот раз совершенно другим тоном:
— Колдер!
— Что?.. — начал было Саймон, но Корис перебил его:
— Где же находится последняя твердыня этих проклятых похитителей? Айль! Говорю вам: та, которая была когда-то леди Алдис, сейчас похитила Лойз, и они отправились в Айль.
— Это всего лишь догадки, — возразил Саймон. — К тому же, даже если ты и прав, Айль очень далеко отсюда, и мы еще вполне можем догнать их…
И мысленно добавил: «Любой повод хорош, если он только уведет тебя, наконец, из Карса, пока все не погибли…»
— Айль? — Волшебница задумалась.
Саймон молча ожидал ее решения. Волшебницы Эсткарпа были отличными стратегами, и если она внесет какое-то предложение, то, безусловно, его стоит выслушать. Но она молчала. Саймон знал, что задавать вопросы в такой ситуации совершенно бесполезно.
В том,, что Корис, возможно, прав, они убедились еще до наступления ночи. Не желая оставаться в Карсе, рейдеры отступили к стоявшим в гавани кораблям, которые должны были увезти их на запад. Угрюмые матросы молча повиновались распоряжениям капитанов-салкаров, работая под наблюдением охраны солдат из Эсткарпа.
Ингвальд одним из последних поднялся на палубу торгового судна и присоединился к Саймону, который молча наблюдал за набережной, где бушевал ветер, вызванный волшебницей, чтобы помочь их отплытию.
— Мы оставляем позади себя бурлящий котел, — сказал пограничник.
— Ты ведь сам из Карстена, так, может быть, тебе все же хочется остаться в этом котле? — спросил Саймон. Ингвальд рассмеялся неприятным резким смехом:
— Когда убийцы Ивьяна подожгли мой дом и застрелили отца и брата, я поклялся, что эта земля больше не моя! Мы ведь не новое поколение Карса, и поэтому нам всем лучше присоединиться к тем потомкам Древней расы, которые живут в Эсткарпе, мы с ними одной крови. Нет уж, пусть в этом котле варится теперь тот, кто сам пожелает! Я присоединяюсь к Властительницам. Они считают, что Эсткарпу не нужно ни чужих стран, ни чужих народов, над которыми можно властвовать. Посмотри сам: разве ты стремишься сделать Карс нашим? Ведь тогда нам пришлось бы организовать не меньше сотни очагов восстаний и пожаров по всей границе герцогства. И при этом нам пришлось бы сильно ослабить наши северные укрепления. Ализон только этого и ждет… Мы избавили этот город от Ивьяна, сильного правителя, который удерживал в повиновении многих врагов. Зато теперь начнется грызня между шестью береговыми правителями за власть. Они будут заняты этим слишком важным для них делом и перестанут быть нам угрозой на севере. Так что анархия сослужит нам службу даже лучшую, чем временная оккупация.
— Лорд! — Саймон обернулся на зов капитана-салкара. — У меня тут есть один матрос, он кое-что знает. Возможно, его история представит для вас интерес.
Он подтолкнул мужчину в грубой, запачканной матросской робе, который быстро преклонил колени перед победителями Ивьяна.
— Ну? — спросил Саймон.
—Вот как было дело, лорд. Эта самая-то шхуна… она стояла в доке два дня, может больше, но команда вела себя странно, никто не сходил на берег. И груза они тоже не разгружали, да и по осадке не видно было, чтобы она груженая. Ну, вот мы и стали приглядываться к этой посудине, уж больно чудным нам все это показалось… Но мы с приятелем так ничего и не заметили, ничегошеньки. Когда в городе началась драка, только тогда они там и оживились. Матросы взялись за весла и стали грести. Ну, так же поступили и другие суда, так что мы не удивились. Только остальные-то суда так и отплыли, а вот эта посудина…
— Не отплыла? — Саймон пока не видел причины, зачем ему выслушивать этот рассказ, но, вполне доверяя опыту капитана, решил дослушать до конца.
— Они только поднялись вверх по течению реки, — матрос кивнул на устье реки, почтительно не отрывая глаз от палубы. — Там они оставили свои весла и стали чего-то ждать. И тут появился этот челнок. Он просто плыл вверх по течению, словно оторвался где-то на реке от привязи. Вот тогда они снова заработали веслами и подплыли к челноку, загородив его от наших глаз. А после снова быстро заработали веслами и стали спускаться вниз по течению. А челнок куда-то исчез.
— Они кого-то подобрали с челнока, — довольно уверенно сказал Ингвальд.
— По-видимому, так, — согласился Саймон. — Но только кого именно? Кого-то из своих офицеров?
— Ты никого не заметил в этом челноке? — вмешался в разговор капитан-салкар.
— Вот в этом-то и вся штука, лорд, — проговорил матрос. — Там никого не было. У нас, конечно, не было подзорной линзы, да только мы ясно разглядели, что там валялась тростниковая циновка и все. Никто там не греб, и вообще никого не было… Если же там кто и был, то лежал на дне, под этой самой циновкой.
— Быть может, это какой-нибудь раненый? — вслух подумал Ингвальд.
— Или кто-то прятался. Значит, судно потом пошло вниз по течению, к берегу?
— Да, лорд. И шло оно тоже как-то странно. Вообще-то там сидели ребята на веслах, да только они словно притворялись и не гребли по-настоящему. Словно бы под килем у них такое сильное течение, что оно само их несет, и грести не требуется. Вообще-то, там и на самом деле есть течение, но совсем не такое сильное. Обязательно надо налегать изо всех сил на весла, если нет попутного ветра и хочешь идти быстро. А именно так и было — безветренно, но шли они очень быстро.
Капитан бросил на Саймона взгляд поверх склоненной головы матроса:
— Я не знаю других способов передвижения по реке, кроме попутного ветра и весел. Если корабль движется как-то иначе, то мне никогда не доводилось видеть такие суда — ни мне, ни моим собратьям: нам известны только ветер и весла, а все остальное — волшебство.
— Но только неизвестное Эсткарпу, — ответил Саймон. — Капитан, дайте сигнал судну сенешаля. Затем переправьте меня туда вместе с этим человеком.
— Ну капитан Осберик, — обратился Корис к командующему флотом салкаров, выслушав историю, рассказанную моряком, — как по-вашему, все это почерпнуто из бочонка с вином или же это правда?
— Нам неизвестны такие суда, что описывает этот человек, но я верю, что он его видел. Ведь существуют же суда, принадлежащие не нам.
— Это не была подводная лодка? — спросил Саймон.
— По-видимому, нет, раз они скопировали внешний вид наших судов. Во всяком случае, они сделали все, чтобы их не опознали, эти колдеры! И если бы не то, что на берегу поднялась суматоха и появились наши люди, они бы себя ничем не выдали. Только когда им стала грозить опасность, они решили пренебречь безопасностью и выдали себя, чтобы использовать преимущество во времени.
Корис подбросил в руке топор Вольта.
— Вниз по реке к морю, а потом и в Айль.
Он уже принял решение:
— Осберик, приготовьте нам самый быстроходный корабль. Посадите на весла, если потребуется, наших людей. Мы отплываем.
Если только это судно и в самом деле идет туда, куда они думают, то оно их здорово опередило. К вечеру, когда поднявшийся ветер наполнил паруса, Осберик дал сигнал к отправлению. Шхуна помчалась под ветром вперед с такой скоростью, что не надо было налегать на весла. Позади на берег высаживались те, кто участвовал в налете на Карс: они отправлялись к границе. Только судно Осберика и еще два других, выбранных для сопровождения, продолжали свой путь по реке.
Саймон поспал несколько часов, завернувшись в плащ, все еще не сняв кольчуги Фалька. Они снова обрели свой привычный облик, но одежда и оружие у них оставались прежние.
Спал он беспокойно, его терзали сновидения, и каждый раз он просыпался, не в силах связать канву сна воедино и мучаясь от мысли, что это очень важно. Наконец он окончательно проснулся и лежал без сна, разглядывая звезды и прислушиваясь к свисту ветра. На расстоянии вытянутой руки от него лежал Корис, и Саймон надеялся, что усталость сморила сенешаля и он забылся сном.
Айль и Колдер. Теперь уже никаких сил не хватит удержать Кориса от нападения на Айль — разве только заковать в цепи. Да, они должны взять Айль. Но разве уже много месяцев до этого они не пытались разгрызть этот орешек? Они победили в битве при Горме только потому, что по воле случая Саймон оказался там пленником и смог выведать уязвимые места в броне Колдера. Но ведь тогда колдеры относились к противнику со слишком большим пренебрежением, тем самым подставляя себя под удар. А поражение под Сиппаром наверняка послужило им хорошим уроком. Взять хотя бы то, что теперь Айль окружен невидимым барьером на море и на суше, и этот барьер не в состоянии преодолеть ни одна сила — даже Сила волшебниц. В течение уже многих месяцев Айль остается совершенно недоступным, огражденным от внешнего мира. Если оттуда появляются солдаты и если они туда возвращаются, то только морем, и притом — не по его поверхности, а под водой. Корабли колдеров — субмарины, подобные тем, которые они захватили в Горме. Но…
На Саймона вновь нахлынули сомнения, как и много месяцев назад, когда он стоял перед Советом Властительниц и высказывал им свое мнение: нужно оставить все, захваченное у врагов в Горме, так как есть. Приказ: ни к чему не прикасаться, чтобы не рисковать — ведь во всем может таиться опасность, о которой они и представления не имеют. Был ли он тогда прав? Теперь он сомневался в этом, но все же внутренний голос говорил ему, что он не заблуждался тогда, и что воспользоваться оружием колдеров — так или иначе оказаться во власти врагов.
Саймону было известно, что волшебницы неторопливо и внимательно изучали находки, сделанные в Горме. Но знал он и то, что их Сила была барьером между ними и могуществом колдеров, который те не могли преодолеть. Но отдавать эти машины в руки простых воинов…
И все же сейчас им совершенно необходимо найти способ проникнуть в Айль. Саймон и раньше думал об этом, но никогда, даже с Джелит, не делился этими своими мыслями.
Очень возможно, что только он, Саймон, в состоянии пробить брешь в броне колдеров, как это однажды уже случилось. И не с помощью субмарин — ибо таких знаний у него не было, а они до сих пор не узнали, какая же сила движет эти суда, если только не мысленная энергия командира — колдера, который умер вслед за своими воинами, не сняв с головы металлический шлем. Нет, Саймон может ворваться в Айль не морем, а только по воздуху. Ибо те летательные аппараты, которые рядами стояли на крыше, возвышавшейся над ныне покинутым Сиппаром, вполне могут быть ключом к Айлю. Но посвятить в это Кориса сейчас было бы величайшей глупостью.
Мог ли он винить Кориса за то, что тот думал лишь об одной единственной женщине, и эта навязчивая мысль грозила погубить их общее дело? Объективно говоря, да. Полгода назад Саймон не понял бы той муки, той пытки, которая терзала Кориса. Но с тех пор, как он, Саймон, и сам попал во власть того же дьявола… И хотя он не метался, как Корис, муки его от этого не были менее горькими. К тому же, в их положении все же была некоторая разница — Корис лишился самого дорогого на свете благодаря вражескому вероломству, а Джелит ушла от Саймона по доброй воле, ушла и не вернулась. Быть может, когда она ощутила, что прежняя Сила осталась с ней, она поняла, как дорого было ей все то, чем она пожертвовала ради их любви, и теперь она просто не в силах навсегда расстаться с этим.
Саймон сделал над собой усилие, чтобы отогнать мысли о Джелит и вернуться к событиям, столь важным для дела Эсткарпа: к смерти Ивьяна, к тому, что они захватили цитадель Карса и исчезновению Лойз: тайну, которую не смог раскрыть ни один из захваченных пленных.
Эсткарп и Карc — вот две самые важные проблемы в настоящее время, но Корис не способен трезво мыслить в таком ужасном состоянии. Саймон отошел от окна, шагнул к нетерпеливо шагающему по комнате Корису и крепко схватил его за руку.
— Ее здесь нет, значит, нам следует искать ее в другом месте. Но мы ни в коем случае не должны терять голову…
Саймон говорил таким резким тоном намеренно, рассчитывая, что это приведет Кориса в чувство, как пощечина действует на человека, впавшего в истерику.
Корис сощурился, сбросил руку Саймона торопливым движением плеча, но остановился и стал слушать.
— Если она убежала… — начал он.
— Тогда, наверное, кто-нибудь увидел бы ее, — сказал Саймон. — Давай лучше подумаем, зачем ее захватили. Мы прибыли сюда и обнаружили, что люди Ивьяна заняты междоусобной резней. Это было сделано, чтобы скрыть какое-то событие. И это могло быть либо смертью Ивьяна, либо еще чем-то…
— Либо еще чем-то, — услышали они позади мелодичный голос и, обернувшись, увидели волшебницу, прибывшую с пограничниками. — Неужели вы не понимаете, милорды, что со смертью герцога Ивьяна его супруга герцогиня становится полновластной госпожой Карса и Карстена. Особенно если учесть, что Лойз принадлежит к старинной аристократии и ее притязания никто не станет оспаривать. Они воспользуются ею, чтобы превратить ее в послушную пешку, прикрыть ею свои действия, свою силу. Все это было сделано с особой целью, но вот что это за цель? И чья именно цель? Кого недостает среди убитых и пленных? Лучше бы выяснить, не кто убит и почему, а кто исчез, кто скрылся и по какой причине.
Саймон кивнул. Вполне основательная причина — привезти Лойз в Карс, утвердить в качестве герцогини, супруги герцога Ивьяна, следовательно, и его наследницы причем, Ивьян, вероятно, знал только часть плана и был полностью уверен, что действует по собственной воле. А потом, избавившись от Ивьяна, воспользоваться Лойз, как марионеткой, чтобы прикрыть установление в Карсе другой власти. Но у кого из властителей мог оказаться столь изощренный ум, столь совершенная и могущественная организация, чтобы осуществить такой план? Как было известно разведке пограничников, — а это была очень серьезная организация, Саймон знал это наверняка — никто из глав пяти-шести самых могущественных фамилий не обладал ни мужеством, ни энергией, ни необходимыми людьми для осуществления подобного плана. Да и сам Ивьян никогда бы не доверился никому из представителей старинной знати, чтобы так или иначе допустить их в эту крепость, где они должны были действовать совершенно свободно. Саймон так и сказал волшебнице.
— Фальк был не просто Фальком, — ответила та. — И здесь тоже могут найтись такие, которые на самом деле окажутся не теми, кем они выглядят.
— Колдер! — Корис ударил кулаком по ладони другой руки. — Повсюду Колдер!
— Да, — устало сказал Саймон. — Ведь мы не могли надеяться, что они откажутся от борьбы, потерпев поражение под Сиппаром, не так ли? Разве мы не знали давным-давно то, что главная слабость колдеров — отсутствие достаточно мощной армии? Вполне вероятно, что после сражения при Горме, когда мы сильно потрепали их, они больше не могут полагаться на силу своего оружия и поэтому решили компенсировать количество возможным качеством — подбирают себе в помощники, пусть невольных, людей, занимающих ключевые посты…
— И среди них есть женщины! — перебил его Корис. — Мы ведь здесь до сих пор не видели ту, которую непременно должны были встретить — Алдис!
Волшебница нахмурилась:
— Алдис ведь откликнулась на наше послание в Битве Духов перед атакой на Горм. Возможно, после этого в Карее ей не было места!
— Есть лишь один способ выяснить это!
Саймон торопливо подошел к столу, за которым сидел Ингвальд, записывая последние данные на портативной фономашине, оставленной сокольничьими, — усовершенствованный вариант аппарата, которым сокольничьи снабжали своих разведчиков-птиц.
— Что говорят здесь о леди Алдис? — поинтересовалась волшебница.
— Очень мало, — едва улыбнулся Ингвальд. Он пояснил. — Три раза приказания, заставляющие этих волков вцепляться в глотки друг другу, исходили от леди. И поскольку она, как им было известно, находилась в тесной близости с Ивьяном, то слова ее принимались за чистую монету. И какая бы там не плелась сеть, она к этому наверняка приложила руку, и весьма основательно.
Волшебница прошла на середину комнаты и тихонько потерла в ладонях драгоценный камень — символ своего Дара.
— Я хочу взглянуть на комнату этой женщины. Скорее, — сказала она коротко.
Они пошли все вместе: волшебница, Саймон, Корис и Ингвальд.
Роскошные апартаменты выходили в тот же зал, что и покои, где они нашли умирающего Ивьяна. В дальнем конце комнаты высокие окна выходили на большой балкон, свежий ветерок шевелил полог кровати и играл кончиком кружевного шарфа, свисающего из ящика комода. Резкий запах мускуса наполнял комнату. Саймону стало от него дурно, и он подошел к открытому окну.
Волшебница, по-прежнему крепко сжимая в ладонях волшебный камень, прошлась по комнате, держа пред собой руки на уровне груди. Саймон не догадывался, что именно она делает, но понимал, что все это серьезно и важно. Волшебница провела руками по воздуху над кроватью, над обоими комодами, над туалетным столиком с целым набором коробочек и чаш, вырезанных из драгоценных камней. Где-то на полпути руки волшебницы вдруг замерли в своем плавном движении и беспомощно упали, словно ударившись обо что-то, невидимое Саймону.
Она обернулась к мужчинам:
— Здесь находился какой-то талисман — символ Силы, которым пользовались много раз. Но Сила эта — не наша. Колдер! — Она с отвращением сплюнула. — Это связано с превращением.
— Изменение облика! — воскликнул Корис. — Значит, та, которую принимали за Алдис, — вовсе и не была ею!
— Не совсем так, лорды! — покачала головой волшебница. — Это не изменение облика, к которому мы так давно прибегаем. Это внутреннее превращение, а не внешнее. Разве не вы сказали мне, что Фальк не был прежним Фальком, хотя он и не был полностью одержимым? Ведь он вел себя в битве совсем иначе, чем раньше. Он не стал сражаться вместе со своими воинами до конца, а сделал попытку скрыться. Потом же предпочел разбиться насмерть, чтобы утаить от нас то, что было его частью. И точно так же обстоит дело с этой женщиной. Ибо я твердо уверена в том, что у нее внутри так же находится нечто, принадлежащее колдерам.
— Колдер, — процедил сквозь зубы Корис. Потом глаза его широко открылись, и он повторил, на этот раз совершенно другим тоном:
— Колдер!
— Что?.. — начал было Саймон, но Корис перебил его:
— Где же находится последняя твердыня этих проклятых похитителей? Айль! Говорю вам: та, которая была когда-то леди Алдис, сейчас похитила Лойз, и они отправились в Айль.
— Это всего лишь догадки, — возразил Саймон. — К тому же, даже если ты и прав, Айль очень далеко отсюда, и мы еще вполне можем догнать их…
И мысленно добавил: «Любой повод хорош, если он только уведет тебя, наконец, из Карса, пока все не погибли…»
— Айль? — Волшебница задумалась.
Саймон молча ожидал ее решения. Волшебницы Эсткарпа были отличными стратегами, и если она внесет какое-то предложение, то, безусловно, его стоит выслушать. Но она молчала. Саймон знал, что задавать вопросы в такой ситуации совершенно бесполезно.
В том,, что Корис, возможно, прав, они убедились еще до наступления ночи. Не желая оставаться в Карсе, рейдеры отступили к стоявшим в гавани кораблям, которые должны были увезти их на запад. Угрюмые матросы молча повиновались распоряжениям капитанов-салкаров, работая под наблюдением охраны солдат из Эсткарпа.
Ингвальд одним из последних поднялся на палубу торгового судна и присоединился к Саймону, который молча наблюдал за набережной, где бушевал ветер, вызванный волшебницей, чтобы помочь их отплытию.
— Мы оставляем позади себя бурлящий котел, — сказал пограничник.
— Ты ведь сам из Карстена, так, может быть, тебе все же хочется остаться в этом котле? — спросил Саймон. Ингвальд рассмеялся неприятным резким смехом:
— Когда убийцы Ивьяна подожгли мой дом и застрелили отца и брата, я поклялся, что эта земля больше не моя! Мы ведь не новое поколение Карса, и поэтому нам всем лучше присоединиться к тем потомкам Древней расы, которые живут в Эсткарпе, мы с ними одной крови. Нет уж, пусть в этом котле варится теперь тот, кто сам пожелает! Я присоединяюсь к Властительницам. Они считают, что Эсткарпу не нужно ни чужих стран, ни чужих народов, над которыми можно властвовать. Посмотри сам: разве ты стремишься сделать Карс нашим? Ведь тогда нам пришлось бы организовать не меньше сотни очагов восстаний и пожаров по всей границе герцогства. И при этом нам пришлось бы сильно ослабить наши северные укрепления. Ализон только этого и ждет… Мы избавили этот город от Ивьяна, сильного правителя, который удерживал в повиновении многих врагов. Зато теперь начнется грызня между шестью береговыми правителями за власть. Они будут заняты этим слишком важным для них делом и перестанут быть нам угрозой на севере. Так что анархия сослужит нам службу даже лучшую, чем временная оккупация.
— Лорд! — Саймон обернулся на зов капитана-салкара. — У меня тут есть один матрос, он кое-что знает. Возможно, его история представит для вас интерес.
Он подтолкнул мужчину в грубой, запачканной матросской робе, который быстро преклонил колени перед победителями Ивьяна.
— Ну? — спросил Саймон.
—Вот как было дело, лорд. Эта самая-то шхуна… она стояла в доке два дня, может больше, но команда вела себя странно, никто не сходил на берег. И груза они тоже не разгружали, да и по осадке не видно было, чтобы она груженая. Ну, вот мы и стали приглядываться к этой посудине, уж больно чудным нам все это показалось… Но мы с приятелем так ничего и не заметили, ничегошеньки. Когда в городе началась драка, только тогда они там и оживились. Матросы взялись за весла и стали грести. Ну, так же поступили и другие суда, так что мы не удивились. Только остальные-то суда так и отплыли, а вот эта посудина…
— Не отплыла? — Саймон пока не видел причины, зачем ему выслушивать этот рассказ, но, вполне доверяя опыту капитана, решил дослушать до конца.
— Они только поднялись вверх по течению реки, — матрос кивнул на устье реки, почтительно не отрывая глаз от палубы. — Там они оставили свои весла и стали чего-то ждать. И тут появился этот челнок. Он просто плыл вверх по течению, словно оторвался где-то на реке от привязи. Вот тогда они снова заработали веслами и подплыли к челноку, загородив его от наших глаз. А после снова быстро заработали веслами и стали спускаться вниз по течению. А челнок куда-то исчез.
— Они кого-то подобрали с челнока, — довольно уверенно сказал Ингвальд.
— По-видимому, так, — согласился Саймон. — Но только кого именно? Кого-то из своих офицеров?
— Ты никого не заметил в этом челноке? — вмешался в разговор капитан-салкар.
— Вот в этом-то и вся штука, лорд, — проговорил матрос. — Там никого не было. У нас, конечно, не было подзорной линзы, да только мы ясно разглядели, что там валялась тростниковая циновка и все. Никто там не греб, и вообще никого не было… Если же там кто и был, то лежал на дне, под этой самой циновкой.
— Быть может, это какой-нибудь раненый? — вслух подумал Ингвальд.
— Или кто-то прятался. Значит, судно потом пошло вниз по течению, к берегу?
— Да, лорд. И шло оно тоже как-то странно. Вообще-то там сидели ребята на веслах, да только они словно притворялись и не гребли по-настоящему. Словно бы под килем у них такое сильное течение, что оно само их несет, и грести не требуется. Вообще-то, там и на самом деле есть течение, но совсем не такое сильное. Обязательно надо налегать изо всех сил на весла, если нет попутного ветра и хочешь идти быстро. А именно так и было — безветренно, но шли они очень быстро.
Капитан бросил на Саймона взгляд поверх склоненной головы матроса:
— Я не знаю других способов передвижения по реке, кроме попутного ветра и весел. Если корабль движется как-то иначе, то мне никогда не доводилось видеть такие суда — ни мне, ни моим собратьям: нам известны только ветер и весла, а все остальное — волшебство.
— Но только неизвестное Эсткарпу, — ответил Саймон. — Капитан, дайте сигнал судну сенешаля. Затем переправьте меня туда вместе с этим человеком.
— Ну капитан Осберик, — обратился Корис к командующему флотом салкаров, выслушав историю, рассказанную моряком, — как по-вашему, все это почерпнуто из бочонка с вином или же это правда?
— Нам неизвестны такие суда, что описывает этот человек, но я верю, что он его видел. Ведь существуют же суда, принадлежащие не нам.
— Это не была подводная лодка? — спросил Саймон.
— По-видимому, нет, раз они скопировали внешний вид наших судов. Во всяком случае, они сделали все, чтобы их не опознали, эти колдеры! И если бы не то, что на берегу поднялась суматоха и появились наши люди, они бы себя ничем не выдали. Только когда им стала грозить опасность, они решили пренебречь безопасностью и выдали себя, чтобы использовать преимущество во времени.
Корис подбросил в руке топор Вольта.
— Вниз по реке к морю, а потом и в Айль.
Он уже принял решение:
— Осберик, приготовьте нам самый быстроходный корабль. Посадите на весла, если потребуется, наших людей. Мы отплываем.
Если только это судно и в самом деле идет туда, куда они думают, то оно их здорово опередило. К вечеру, когда поднявшийся ветер наполнил паруса, Осберик дал сигнал к отправлению. Шхуна помчалась под ветром вперед с такой скоростью, что не надо было налегать на весла. Позади на берег высаживались те, кто участвовал в налете на Карс: они отправлялись к границе. Только судно Осберика и еще два других, выбранных для сопровождения, продолжали свой путь по реке.
Саймон поспал несколько часов, завернувшись в плащ, все еще не сняв кольчуги Фалька. Они снова обрели свой привычный облик, но одежда и оружие у них оставались прежние.
Спал он беспокойно, его терзали сновидения, и каждый раз он просыпался, не в силах связать канву сна воедино и мучаясь от мысли, что это очень важно. Наконец он окончательно проснулся и лежал без сна, разглядывая звезды и прислушиваясь к свисту ветра. На расстоянии вытянутой руки от него лежал Корис, и Саймон надеялся, что усталость сморила сенешаля и он забылся сном.
Айль и Колдер. Теперь уже никаких сил не хватит удержать Кориса от нападения на Айль — разве только заковать в цепи. Да, они должны взять Айль. Но разве уже много месяцев до этого они не пытались разгрызть этот орешек? Они победили в битве при Горме только потому, что по воле случая Саймон оказался там пленником и смог выведать уязвимые места в броне Колдера. Но ведь тогда колдеры относились к противнику со слишком большим пренебрежением, тем самым подставляя себя под удар. А поражение под Сиппаром наверняка послужило им хорошим уроком. Взять хотя бы то, что теперь Айль окружен невидимым барьером на море и на суше, и этот барьер не в состоянии преодолеть ни одна сила — даже Сила волшебниц. В течение уже многих месяцев Айль остается совершенно недоступным, огражденным от внешнего мира. Если оттуда появляются солдаты и если они туда возвращаются, то только морем, и притом — не по его поверхности, а под водой. Корабли колдеров — субмарины, подобные тем, которые они захватили в Горме. Но…
На Саймона вновь нахлынули сомнения, как и много месяцев назад, когда он стоял перед Советом Властительниц и высказывал им свое мнение: нужно оставить все, захваченное у врагов в Горме, так как есть. Приказ: ни к чему не прикасаться, чтобы не рисковать — ведь во всем может таиться опасность, о которой они и представления не имеют. Был ли он тогда прав? Теперь он сомневался в этом, но все же внутренний голос говорил ему, что он не заблуждался тогда, и что воспользоваться оружием колдеров — так или иначе оказаться во власти врагов.
Саймону было известно, что волшебницы неторопливо и внимательно изучали находки, сделанные в Горме. Но знал он и то, что их Сила была барьером между ними и могуществом колдеров, который те не могли преодолеть. Но отдавать эти машины в руки простых воинов…
И все же сейчас им совершенно необходимо найти способ проникнуть в Айль. Саймон и раньше думал об этом, но никогда, даже с Джелит, не делился этими своими мыслями.
Очень возможно, что только он, Саймон, в состоянии пробить брешь в броне колдеров, как это однажды уже случилось. И не с помощью субмарин — ибо таких знаний у него не было, а они до сих пор не узнали, какая же сила движет эти суда, если только не мысленная энергия командира — колдера, который умер вслед за своими воинами, не сняв с головы металлический шлем. Нет, Саймон может ворваться в Айль не морем, а только по воздуху. Ибо те летательные аппараты, которые рядами стояли на крыше, возвышавшейся над ныне покинутым Сиппаром, вполне могут быть ключом к Айлю. Но посвятить в это Кориса сейчас было бы величайшей глупостью.
ГЛАВА 8. ПОД ВЛАСТЬЮ КОЛДЕРОВ
—Заперто прочно… — Красное лезвие топора Вольта сверкнуло в воздухе и вонзилось в мох с такой силой, словно Корис метнул топор во врага. Они стояли на холме, оглядывая подступы к Айлю.
Горм был освобожден от людей этого мира и времени. Но здесь, в Айле, колдеры были у себя дома. «Можно было ожидать, — подумал Саймон, — что они прибегнут к помощи металла и станут сооружать причудливые башни и здания.
Но колдеры воспользовались тем же камнем, из которого строились здания в Эсткарпе, только с той разницей, что дома и строения в стране волшебниц были древними. Такими древними, что казались рожденными из плоти и крови той земли, на которой стояли, а не созданными руками человека.
Айль, несмотря на древний строительный материал, выглядел новеньким, как с иголочки. И не только новым, но и странно чужеродным на этой каменистой почве — Саймон ясно ощущал это, хотя и не мог объяснить словами. Ему казалось, что даже если бы он и не знал, что Айль — твердыня колдеров, то все равно понял бы, что этот город не имеет ничего общего ни с Эсткарпом, ни с одним из соседних с ним государств.
— Там раньше был вход, — Корис указал топором на казавшуюся совершенно гладкой стену. — Теперь даже дверь эта исчезла. И никто туда не сможет пробраться ближе, чем вон тот ручей в долине.
Барьер, подобный тому, который ограждал в свое время Горм, держал их на почтительном расстоянии от Айля, не давая возможности произвести разведку. Саймон беспокойно шевельнулся. Одна и та же мысль не давала ему покоя, сверлила его мозг с того самого дня, как они покинули Карс, и ему приходилось все время бороться с собой.
— Они покидают город и возвращаются в него под водой, должно быть, как это было в Горме, — сказал он.
— Значит, нам остается только отступить и признать свое поражение. Колдер победил? Но я никогда не соглашусь с этим, пока легкие мои полны воздуха, а в руке достаточно силы, чтобы удержать вот это! — топор снова вонзился в мох. — Есть же какой-то путь туда, он должен быть!
Что заставило произнести Саймона эти проклятые слова, которые он поклялся самому себе никогда не произносить? И все же они сами сорвались с его уст:
— Может быть, туда и есть один путь…
Корис резко повернулся, его тело странно напряглось, словно он встал перед противником на дуэли.
— По морю? Но как мы сумеем…
Саймон медленно покачал головой:
— Вспомни, как пала твердыня салкаров, — начал было он, но Корис живо перебил его:
— По воздуху! Летающие корабли! Но ведь мы не можем воспользоваться ими, не зная их секретов. — Его сверкающие глаза сверлили Саймона. — Или ты знаешь их секрет, брат? Ты рассказывал когда-то, что такие машины использовали во время войны в мире, откуда ты пришел к нам. А-а-а! Обратить такое оружие против хозяев этого исчадия зла! Вот это был бы недурной сюрприз! Ай-и-и-и! — Он подбросил огромный топор в воздух, поймал его за топорище, высоко поднял голову навстречу солнечным лучам. — В таком случае, немедленно в Горм, за этими летающими кораблями!
— Погоди! — Саймон схватил Кориса за руку. — Я ведь даже не уверен, что смогу вести такой корабль! Не уверен, что сможем полететь на них!
— Если только они помогут нам сокрушить берлогу этого зверя, то мы сумеем все на свете! — Ноздри Кориса раздувались, рот застыл в суровой усмешке. — Я понимаю, что вражеским оружием пользоваться рискованно, но бывают минуты, когда приходится за любую возможность хвататься обеими руками. Говорю тебе, мы должны отправиться в Сиппар и воспользоваться тем, что нам необходимо!
Саймон уже много месяцев не видел такого ужаса и хаоса, каким стал когда-то главный город Горма. У него даже не возникло никакого желания принять участие в работе тех отрядов, которые прочесывали здания, освобождая их от трупов погибших островитян, столь охотно призвавших Колдер на помощь в борьбе двух династий. С него хватало Горма и Сиппара в битве, которая изгнала колдеров из этого уютного гнезда.
Сегодня он понял, что была еще и другая причина, помимо этих старых ужасов, которая вызывала в нем ненависть к Сиппару. Он снова стоял в просторном зале — своего рода центре управления сложными механизмами, — где когда-то сидели за своими столами облаченные в серое офицеры Колдера, непрерывно колдуя над пультами управления. Ими руководил старый офицер с металлической каской на голове. Именно его-то приказы — Саймон был в этом уверен — направляли всю жизнь внутри осажденной цитадели. И тогда Саймон будто подключился к мыслям старого офицера и узнал о том, что эти люди Колдера были пришельцами, подобно ему самому, что они так же проникли в этот мир сквозь какую-то дверь в пространстве и времени, ища прибежища, спасаясь от преследования. Да, в тот день он проник в мысли этого офицера, и сейчас, вновь стоя в этом зале, он опять ощутил, что так ярко вспоминает все пережитое им в эти минуты, словно его мозг и мозг того офицера стали единым целым, хотя и прошло много месяцев с тех пор, как тот, второй, мертв.
Горм был освобожден от людей этого мира и времени. Но здесь, в Айле, колдеры были у себя дома. «Можно было ожидать, — подумал Саймон, — что они прибегнут к помощи металла и станут сооружать причудливые башни и здания.
Но колдеры воспользовались тем же камнем, из которого строились здания в Эсткарпе, только с той разницей, что дома и строения в стране волшебниц были древними. Такими древними, что казались рожденными из плоти и крови той земли, на которой стояли, а не созданными руками человека.
Айль, несмотря на древний строительный материал, выглядел новеньким, как с иголочки. И не только новым, но и странно чужеродным на этой каменистой почве — Саймон ясно ощущал это, хотя и не мог объяснить словами. Ему казалось, что даже если бы он и не знал, что Айль — твердыня колдеров, то все равно понял бы, что этот город не имеет ничего общего ни с Эсткарпом, ни с одним из соседних с ним государств.
— Там раньше был вход, — Корис указал топором на казавшуюся совершенно гладкой стену. — Теперь даже дверь эта исчезла. И никто туда не сможет пробраться ближе, чем вон тот ручей в долине.
Барьер, подобный тому, который ограждал в свое время Горм, держал их на почтительном расстоянии от Айля, не давая возможности произвести разведку. Саймон беспокойно шевельнулся. Одна и та же мысль не давала ему покоя, сверлила его мозг с того самого дня, как они покинули Карс, и ему приходилось все время бороться с собой.
— Они покидают город и возвращаются в него под водой, должно быть, как это было в Горме, — сказал он.
— Значит, нам остается только отступить и признать свое поражение. Колдер победил? Но я никогда не соглашусь с этим, пока легкие мои полны воздуха, а в руке достаточно силы, чтобы удержать вот это! — топор снова вонзился в мох. — Есть же какой-то путь туда, он должен быть!
Что заставило произнести Саймона эти проклятые слова, которые он поклялся самому себе никогда не произносить? И все же они сами сорвались с его уст:
— Может быть, туда и есть один путь…
Корис резко повернулся, его тело странно напряглось, словно он встал перед противником на дуэли.
— По морю? Но как мы сумеем…
Саймон медленно покачал головой:
— Вспомни, как пала твердыня салкаров, — начал было он, но Корис живо перебил его:
— По воздуху! Летающие корабли! Но ведь мы не можем воспользоваться ими, не зная их секретов. — Его сверкающие глаза сверлили Саймона. — Или ты знаешь их секрет, брат? Ты рассказывал когда-то, что такие машины использовали во время войны в мире, откуда ты пришел к нам. А-а-а! Обратить такое оружие против хозяев этого исчадия зла! Вот это был бы недурной сюрприз! Ай-и-и-и! — Он подбросил огромный топор в воздух, поймал его за топорище, высоко поднял голову навстречу солнечным лучам. — В таком случае, немедленно в Горм, за этими летающими кораблями!
— Погоди! — Саймон схватил Кориса за руку. — Я ведь даже не уверен, что смогу вести такой корабль! Не уверен, что сможем полететь на них!
— Если только они помогут нам сокрушить берлогу этого зверя, то мы сумеем все на свете! — Ноздри Кориса раздувались, рот застыл в суровой усмешке. — Я понимаю, что вражеским оружием пользоваться рискованно, но бывают минуты, когда приходится за любую возможность хвататься обеими руками. Говорю тебе, мы должны отправиться в Сиппар и воспользоваться тем, что нам необходимо!
Саймон уже много месяцев не видел такого ужаса и хаоса, каким стал когда-то главный город Горма. У него даже не возникло никакого желания принять участие в работе тех отрядов, которые прочесывали здания, освобождая их от трупов погибших островитян, столь охотно призвавших Колдер на помощь в борьбе двух династий. С него хватало Горма и Сиппара в битве, которая изгнала колдеров из этого уютного гнезда.
Сегодня он понял, что была еще и другая причина, помимо этих старых ужасов, которая вызывала в нем ненависть к Сиппару. Он снова стоял в просторном зале — своего рода центре управления сложными механизмами, — где когда-то сидели за своими столами облаченные в серое офицеры Колдера, непрерывно колдуя над пультами управления. Ими руководил старый офицер с металлической каской на голове. Именно его-то приказы — Саймон был в этом уверен — направляли всю жизнь внутри осажденной цитадели. И тогда Саймон будто подключился к мыслям старого офицера и узнал о том, что эти люди Колдера были пришельцами, подобно ему самому, что они так же проникли в этот мир сквозь какую-то дверь в пространстве и времени, ища прибежища, спасаясь от преследования. Да, в тот день он проник в мысли этого офицера, и сейчас, вновь стоя в этом зале, он опять ощутил, что так ярко вспоминает все пережитое им в эти минуты, словно его мозг и мозг того офицера стали единым целым, хотя и прошло много месяцев с тех пор, как тот, второй, мертв.