— Песчаная сестра… — девушка подняли руки, но не обняла свое творение.
— Сестра… — повторила та своим свистящим, словно из трущихся песчинок голосом. — Что тебе нужно? — женщина протянула руки вперед, и Турсла положила на них ладони. Плоть встретилась с песком.
— Этот мужчина, — Турсла не повернула головы, не посмотрела на лежавшего в воде Саймонда. — Его преследуют. Но не должны его взять.
— Это твой выбор, сестра? — спросила та. — Подумай хорошо. От твоего выбора может произойти многое, и не все понравится тебе в будущем.
— Только зло, Ксактол? — медленно спросила девушка.
— Одно только зло никогда не бывает. Но подумай вот о чем: сейчас ты принадлежишь народу Торов. И если уйдешь, возврата не будет. А за пределами Торовых топей не все приветствуют торов.
— Народ Торов, — повторила Турсла. — Но я лишь частично из народа Торов, песчаная сестра. Только часть меня. Как и он. У меня тело тора, но…
— Молчи! — резко прервала ее Ксактол. — Даже если и так, тело тора может предать тебя. На границы болот наложено заклинание. Тор не может выйти за его пределы — и остаться живым.
— А этот?
— Он двойной крови. Сюда его привлекло заклинание Торов, потому что в нем есть часть, отвечающая на этот призыв. Но чуждая кровь поможет ему выбраться. Однако если ты пойдешь с ним… — песчаная женщина не закончила свое предупреждение.
— Что же будет со мной?
— Не знаю. Это не наше заклинание. У чужаков свои колдуньи, и их знания древние и глубокие. Ты сильно рискуешь, если пойдешь.
— Оставшись, я рискую еще больше, песчаная сестра. Ты знаешь, какой покров безопасности набросила на меня Мафра; и по представлениям моего народа, это смертельная ложь.
— Решение принимать тебе. А чего ты хочешь от меня?
— Можешь выиграть нам время, песчаная сестра? Ведь за нами идут и будут преследовать до смерти.
— Это верно. Даже сюда достигает их гнев и страх. Словно туман, который они так любят, — женщина отняла правую руку, подняла ее и коснулась лба девушка над и между глазами.
— Даю тебе это. Используй, как захочешь, — сказала она негромко. — А сейчас я должна идти…
— Я тебя еще увижу? — спросила Турсла.
— Нет, если ты сделаешь выбор, который я читаю в твоих мыслях. Дверь между нашими мирами только здесь.
— Я не могу… — воскликнула Турсла.
— Но ты уже выбрала, сестра. И выбор в твоей душе. Иди с миром. Прими то, что ждет тебя, храбро. Все, что с тобой случилось, имеет свое значение. И если сейчас мы этого не видим, со временем оно станет ясно. Поступай, как знаешь.
Она уронила руки, а Турсла снова опустилась на колени и закрыла глаза одной рукой. Но другую положила на колено, ладонью вверх.
Ксактол начала вращаться, вращение становилось все быстрее. Тонкий песок, образовавший ее, разлетался, тело превратилось в столб, который, в свою очередь, песком осыпался на камень. Но в руке Турслы осталась горсточка песка.
Когда песок ровным слоем лег вокруг пруда, девушка встала, плотно сжимая в горсти песчинки. И окликнула Саймонда.
— Выходи. Нам нужно идти.
Она резко повернула голову. Что-то послышалось вдали. Охотники идут, они нашли след. Как и Ксактол, она теперь ощущала овладевшие ими гнев и страх. Теперь ее не защитит даже то, что она наполнена. Турсла вздрогнула. Никогда раньше не испытывала она таких эмоций. Их чуждость ошеломляла. Но времени для колебаний не оставалось, некогда было вслушиваться в этот страх, порожденный ненавистью.
Саймонд вышел на берег. Шел он теперь уверенней, высоко подняв голову, но внимание его было устремлено не к девушке, а назад, туда, откуда они пришли, словно он тоже почувствовал эмоции преследователей.
Турсла поднялась на камень, на котором оставила свое платье. Подняла его одной рукой и заговорила:
— Можешь оторвать отсюда полоску? Нужно сберечь то, что я держу, — она показала ему горсть песка. — Это нам понадобится.
Саймонд взял платье и оторвал край выпачканного болотной грязью подола. Турсла высыпала в него песок и тщательно завязала его в узелок. Потом надела платье. Саймонд тоже оделся, но застегнул только кожаную нижнюю куртку, оставив кольчугу лежать на земле.
Уловив взгляд девушки, он носком ноги коснулся кольчуги.
— Она меня только задержит. Куда мы идем?
— К морю, — она уже двинулась в путь.
Купание в пруду, должно быть, освежило Саймонда, раны его начали заживать, потому что он уверенно держался рядом с девушкой, когда она шла меж скал. Вскоре Турсла услышала плеск волн, ветер сдувал прочь туман и болотный воздух.
Они вышли на берег. Саймонд посмотрел на север, потом на юг, и наконец повернулся лицом к югу.
— Это дорога в Эсткарп. Пошли…
«Если смогу, — подумала она. — Насколько сильно заклинание, наложенное на народ Торов? Оно наложено только на тело или на тело и дух? Может ли мой дух разорвать запреты, наложенные на тело?» Но вслух она эти вопросы не задавала.
Они пошли по песку по самому краю воды. Сзади послышался крик, копье перелетело через их головы и упало в воду. Это предупреждение, догадалась Турсла. Охотники хотят захватить их живыми. Может, Уннанна все же получит свое жертвоприношение.
Неожиданно девушка вскрикнула и отшатнулась. Она словно наскочила на стену и отлетела от нее, тело онемело от силы удара. Саймонд был уже в нескольких шагах впереди. Услышав ее крик, он повернулся.
Турсла протянула руку. Перед ней встала преграда — невидимая… но прочная, словно каменная стена дома клана. Она физически чувствовала ее поверхность.
Стена, которую чужеземцы воздвигли вокруг Торовых топей! Девушка действительно не могла преодолеть эту преграду.
— Пошли! — Саймонд вернулся к ней. Очевидно, эта стена для него просто не существовала. Он схватил ее за руку, попытался потащить.
И снова Турсла жестко ударилась о преграду.
— Нет… не могу! Заклинания твоего народа… — выдохнула она. — Иди, они не смогут пройти за тобой!
— Без тебя не пойду! — лицо его стало мрачным. — Попробуем морем. Плавать умеешь?
— Не очень, — она, конечно, купалась в прудах, но довериться морю — совсем другое дело. Хотя, какой у нее выбор? Жар ненависти, который она ощущала за собой, предупреждал, чего она может ожидать.
— Пошли…
— Стой! — раздался позади крик. Аффрик… Она даже не оглядывалась, и так знала, кто ведет охотников.
— Иди… — Турсла старалась оттолкнуть своего спутника, протолкнуть за стену, которая для него не стена.
— В море! — повторил он.
Но они, кажется, опоздали. Между ними пролетело другое метко брошенное копье, ударилось о невидимую стену и отскочило. Турсла резко повернулась, прижав руку в груди и сжимая в ней то, что принесла с берега пруда.
Аффрик, да, и Брунвол, и Гаван. А за ними еще два десятка; отряд приближался, глаза торов горели азартом и ненавистью. Она такого никогда не встречала раньше. Сознательно или бессознательно, но они использовали свою ненависть как оружие, били ею; и от этих ударов девушка покачнулась, словно раненая или больная.
Но у Турслы оставалось еще достаточно сил, чтобы извлечь сверток. Одной рукой она развернула его, чуть подержала на ладони. Потом поднесла песок к губам, глубоко вдохнула и подула. И когда песчинки разлетелись, девушка громко крикнула. Не слово, потому что это заклинание словами ее мира не призовешь. Она произвела звук, похожий на рокот, на Большую Тревогу народа Торов.
Не было видно, как разлетается песок под ее дыханием. С берега поднялись облака белого морского песка. Они начали вращаться, как вращался столб, образуя тело Ксактол. Но эти столбы росли и росли, втягивая в себя все больше песка. Однако оставались столбами, не принимая иной формы. Теперь они высоко возвышались над людьми.
Аффрик и его люди попятились, неуверенно глядя на столбы. С таким они еще не встречались. Но не отступали совсем, и Турсла знала, что они не отступят.
Вершины столбов начали наклоняться — к мужчинам-торам. Турсла схватила Саймонда за плечо. Сила, двигавшая столбами, исходила от нее. И она сомневалась, что долго продержится
— В море!
Крикнула ли она это вслух или он прочел ее мысль? Девушка не знала. Но Саймонд схватил ее рукой и потащил в воду.
Волна ударила ее, вода поднялась до пояса, а Турсла попрежнему старалась удержать песчаные столбы. Но не поворачивала головы и не смотрела на них.
Послышались крики, теперь направленные не к беглецам. Некоторые голоса звучали приглушенно, постепенно смолкая. Вода поднялась совсем высоко. Саймонд, не глядя на берег, приказал:
— Ложись на спину! И держись на воде! Остальное предоставь мне!
Она попыталась послушаться его. Пока никакого барьера им не встретилось. Ей теперь был виден берег. Его сплошь затянул туман. Нет, не туман, песчаный вихрь наполовину скрывал фигуры, преследователи бились в объятиях песка, как будто не могли вырваться, так их захватила песчаная буря.
И вот она лежала на спине, а Саймонд плыл и тянул ее за собой. Он плыл не в море, а вдоль берега. Турсла держала песок и направляла его, сколько могла, пока до конца истощила свои силы. До такой степени, что не могла бы пошевелиться, даже если бы умела плавать.
Крики послышались громче. Потом…
Сила… сила резко оттолкнула девушку назад, погрузив в воду. Турсла ахнула, и холодная соленая вода хлынула ей в рот, заливая легкие. Она судорожно боролась задыхание. Барьер! Это барьер! Она хотела крикнуть Саймонду, сообщить, что все его усилия бесполезны. Ей не спастись.
Не спастись! Ее тело заключено в Торовых топях заклинаниями чужестранцев. Нет… надежды…
Отчаянно борясь со страхом утонуть, Турсла в то же время попыталась высвободиться, ударить Саймонда, заставить отпустить ее, прежде чем она погрузится под воду.
— … отпусти! Отпусти меня! — хотела крикнуть девушка, но вода снова залила ей рот.
Откуда-то ей нанесли удар. Она ощутила вспышку боли. Потом — ничего.
Турсла медленно приходила в себя, выходила из тьмы. Вода…. она тонет! Саймонд должен ее отпустить!
Но никакой воды не было. Девушка лежала на прочной поверхности, которая не раскачивалась, как волны. И она могла дышать. Вода не заполняла нос, не покрывала голову. Пока ей этого достаточно, она почувствовала себя в безопасности, она не утонет. Но…
Значит, они вернулись на берег. А она больше не владеет песком. Аффрик…
Турсла открыла глаза. Над ней простиралась небесная арка — чистое небо, только одно-два облачка застыли над горизонтом. Ни следа тумана Торовых топей. Девушка подняла голову. Даже это легкое движение оказалось очень трудным, так она была слаба и истощена.
Кругом песок, белый, со следами волн, высохший после ухода воды. И скалы. И море. Но ни Аффрика, ни других мужчин-торов. Она… Турсла села, опираясь на руки.
Ее мокрое платье было облеплено песком. Даже на зубах скрипел песок. И никого кругом, вообще никого. Но первые же взгляды убедили ее, что это не участок берега Торовых топей.
Девушка повернулась лицом к суше. Слева от нее стеной стоял в воздухе дым сотни — нет, тысячи костров, он уходил в глубь суши, насколько она могла видеть. Это же болотный туман, он совершенно скрывал то, что находилось по ту сторону…
Они миновали барьер! Это внешний мир!
Турсла встала на колени, пытаясь разглядеть этот неведомый мир. Песок тянулся на некоторое расстояние. Потом полоска жесткой травы, за ней — кусты. Болотом и не пахло.
Но где же Саймонд?
Одиночество было хорошо, когда она опасалась Аффрика и остальных, теперь оно вызывало беспокойство. Куда он исчез — и почему?
Его исчезновение испугало девушку. Может, потому, что она из народа Торов? Неужели чужеземец так ненавидит этот народ, что теперь, когда он спас ей жизнь, считает, что выплатил свой долг и больше не желает ее видеть?
Турсла мрачно приняла этот факт. Может, и Корис ненавидит кровь Торов в себе и сына воспитал в такой же ненависти. Точно так же торы смотрели на чужую примесь в своей крови.
Она из народа Торов — Саймонд это знает. Значит…
Турсла положила голову на руки и постаралась мыслить логично. Возможно, приняв решение — ее ведь просили серьезно подумать, — она совершенно отказалась от своего народа. Ксактол честно предупреждала ее. Покинув пруд, она теперь больше не сможет общаться с этим сознанием?.. духом?.. существом?… которое лучше всех понимало ее.
Мафра… впервые, затаив дыхание, Турсла подумала, что будет с Мафрой. Ведь она воспротивилась Уннанне, прикрывала их бегство; но разве посмеет кто-нибудь из торов поднять руку или голос против Мафры? Девушке в этот момент страстно захотелось, чтобы все вернулось назад, чтобы она снова оказалась в доме клана… как в ночь накануне ее встречи с песчаной сестрой.
Но Турсла тут же покачала головой. Оглядываться назад — только напрасная трата сил. Когда выбор сделан, когда твердо ступил на тропу, ни один мужчина, ни одна женщина не может повернуть назад и пойти по другой тропе. Она приняла решение и теперь должна жить в соответствии с ним — жить или умереть.
Девушка мрачно принялась разглядывать местность. Море было пусто, с этой стороны ждать помощи нечего. Она проголодалась. Солнце уже опускалось на западе. А у нее нет даже ножа на поясе. И кто знает, какие опасности ждут ее в темноте в этом внешнем мире?
Но если она собирается уходить, то придется идти на четвереньках, так как когда она попыталась встать, то обнаружила, что ноги подгибаются, а голова кружится. Девушка пошатнулась и упала. Голод и жажда — пустота, которая должна быть наполнена.
Наполнена! По крайней мере теперь клан никогда не узнает об ее обмане. Но если она наполнена чем-то другим, как утверждала Мафра, то чем же?
Девушка подняла колени к груди, обхватила их руками и вся сжалась, потому что ветер становился холоднее, такого холодного ветра в Торовых топях не бывает. Турсла вновь постаралась обдумать ситуацию. Что в ее положении плохо? Что хорошо? Плохо — длинный перечень. А хорошего — она спаслась от Аффрика и остальных, спаслась от ужасного гнева торов, когда они узнали бы, что она не даст им ребенка и не добавит никого исчезающему народу. И у нее есть знания, но она пока не знает, как ими воспользоваться. Знания, данные ей Ксактол.
Но теперь песчаная сестра навсегда отрезана от нее. Сумеет ли она воспользоваться своими знаниями?
И где ей искать убежище? Где пища? Вода? Поднимут ли на нее руку жители внешнего мира, когда узнают, что она из Торовых топей?
Она…
— Холла!
Турсла подняла голову.
Всадник направлялся к ней из глубины суши. Его голова… обнаженная голова… это же Саймонд! Девушка с трудом встала и крикнула в ответ слабым голосом:
— Саймонд!
Что-то болезненно сжимавшее ее изнутри разорвалось. Турсла шаталась, с трудом переставляя ноги. Она не одна! Он не оставил ее!
Лошадь шла быстрой рысью. Турсла увидела и вторую лошадь, Саймонд вел ее на поводу. Он появился в волнах песка, разбрасываемого копытами. Соскочил с седла и побежал к ней, протягивая руки.
Турсла могла только бессмысленно повторять его имя, позволив ему подхватить себя, свое истощенное и измученное тело.
— Саймонд! Саймонд!
— Все в порядке! Все хорошо! — он крепко держал девушку, позволяя ей осознать, что она больше не одна, почувствовать мир.
— Мне пришлось уйти, — объяснил мужчина. — Нам же нужны лошади. А здесь недалеко сторожевая башня. Я вернулся, как только смог.
Она постепенно овладевала собой.
— Саймонд, — Турсла заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, проверить, не успокаивает ли он ее лживыми обещаниями. — Саймонд, я ведь из Торовых топей. Не знаю, как ты провел меня через барьер, который установили люди из внешнего мира. Но я остаюсь тором. Твой народ сможет принять меня?
Он взял ее лицо в руки, посмотрел прямо в глаза.
— Торы сами решили стать нашим врагом, мы не хотим враждовать с ними. К тому же я сам отчасти тор. А Корис сделал кровь Торов благословением, а не проклятием Эсткарпа, как хорошо всем известно. Он владел топором Вольта, который мог принадлежать только ему. И он намерен спасти Эсткарп от тех, кто хуже волков зимой! В твоей крови нет никакого позора.
Он рассмеялся, и все лицо его изменилось.
— Странно. Ты знаешь мое имя, а я не знаю твоего. Доверишь ли ты мне его, чтобы показать свою добрую волю?
Девушка почувствовала, как ее лицо, задубевшее от морской воды и песка, растягивается в ответной улыбке.
— Я Турсла из… Нет, больше я не принадлежу ни к какому клану. И я сама должна узнать, кто я.
— Узнать это нетрудно. Тебе помогут, — пообещал он. Турсла улыбнулась еще шире.
— Не сомневаюсь, — убежденно ответила она.
— Сестра… — повторила та своим свистящим, словно из трущихся песчинок голосом. — Что тебе нужно? — женщина протянула руки вперед, и Турсла положила на них ладони. Плоть встретилась с песком.
— Этот мужчина, — Турсла не повернула головы, не посмотрела на лежавшего в воде Саймонда. — Его преследуют. Но не должны его взять.
— Это твой выбор, сестра? — спросила та. — Подумай хорошо. От твоего выбора может произойти многое, и не все понравится тебе в будущем.
— Только зло, Ксактол? — медленно спросила девушка.
— Одно только зло никогда не бывает. Но подумай вот о чем: сейчас ты принадлежишь народу Торов. И если уйдешь, возврата не будет. А за пределами Торовых топей не все приветствуют торов.
— Народ Торов, — повторила Турсла. — Но я лишь частично из народа Торов, песчаная сестра. Только часть меня. Как и он. У меня тело тора, но…
— Молчи! — резко прервала ее Ксактол. — Даже если и так, тело тора может предать тебя. На границы болот наложено заклинание. Тор не может выйти за его пределы — и остаться живым.
— А этот?
— Он двойной крови. Сюда его привлекло заклинание Торов, потому что в нем есть часть, отвечающая на этот призыв. Но чуждая кровь поможет ему выбраться. Однако если ты пойдешь с ним… — песчаная женщина не закончила свое предупреждение.
— Что же будет со мной?
— Не знаю. Это не наше заклинание. У чужаков свои колдуньи, и их знания древние и глубокие. Ты сильно рискуешь, если пойдешь.
— Оставшись, я рискую еще больше, песчаная сестра. Ты знаешь, какой покров безопасности набросила на меня Мафра; и по представлениям моего народа, это смертельная ложь.
— Решение принимать тебе. А чего ты хочешь от меня?
— Можешь выиграть нам время, песчаная сестра? Ведь за нами идут и будут преследовать до смерти.
— Это верно. Даже сюда достигает их гнев и страх. Словно туман, который они так любят, — женщина отняла правую руку, подняла ее и коснулась лба девушка над и между глазами.
— Даю тебе это. Используй, как захочешь, — сказала она негромко. — А сейчас я должна идти…
— Я тебя еще увижу? — спросила Турсла.
— Нет, если ты сделаешь выбор, который я читаю в твоих мыслях. Дверь между нашими мирами только здесь.
— Я не могу… — воскликнула Турсла.
— Но ты уже выбрала, сестра. И выбор в твоей душе. Иди с миром. Прими то, что ждет тебя, храбро. Все, что с тобой случилось, имеет свое значение. И если сейчас мы этого не видим, со временем оно станет ясно. Поступай, как знаешь.
Она уронила руки, а Турсла снова опустилась на колени и закрыла глаза одной рукой. Но другую положила на колено, ладонью вверх.
Ксактол начала вращаться, вращение становилось все быстрее. Тонкий песок, образовавший ее, разлетался, тело превратилось в столб, который, в свою очередь, песком осыпался на камень. Но в руке Турслы осталась горсточка песка.
Когда песок ровным слоем лег вокруг пруда, девушка встала, плотно сжимая в горсти песчинки. И окликнула Саймонда.
— Выходи. Нам нужно идти.
Она резко повернула голову. Что-то послышалось вдали. Охотники идут, они нашли след. Как и Ксактол, она теперь ощущала овладевшие ими гнев и страх. Теперь ее не защитит даже то, что она наполнена. Турсла вздрогнула. Никогда раньше не испытывала она таких эмоций. Их чуждость ошеломляла. Но времени для колебаний не оставалось, некогда было вслушиваться в этот страх, порожденный ненавистью.
Саймонд вышел на берег. Шел он теперь уверенней, высоко подняв голову, но внимание его было устремлено не к девушке, а назад, туда, откуда они пришли, словно он тоже почувствовал эмоции преследователей.
Турсла поднялась на камень, на котором оставила свое платье. Подняла его одной рукой и заговорила:
— Можешь оторвать отсюда полоску? Нужно сберечь то, что я держу, — она показала ему горсть песка. — Это нам понадобится.
Саймонд взял платье и оторвал край выпачканного болотной грязью подола. Турсла высыпала в него песок и тщательно завязала его в узелок. Потом надела платье. Саймонд тоже оделся, но застегнул только кожаную нижнюю куртку, оставив кольчугу лежать на земле.
Уловив взгляд девушки, он носком ноги коснулся кольчуги.
— Она меня только задержит. Куда мы идем?
— К морю, — она уже двинулась в путь.
Купание в пруду, должно быть, освежило Саймонда, раны его начали заживать, потому что он уверенно держался рядом с девушкой, когда она шла меж скал. Вскоре Турсла услышала плеск волн, ветер сдувал прочь туман и болотный воздух.
Они вышли на берег. Саймонд посмотрел на север, потом на юг, и наконец повернулся лицом к югу.
— Это дорога в Эсткарп. Пошли…
«Если смогу, — подумала она. — Насколько сильно заклинание, наложенное на народ Торов? Оно наложено только на тело или на тело и дух? Может ли мой дух разорвать запреты, наложенные на тело?» Но вслух она эти вопросы не задавала.
Они пошли по песку по самому краю воды. Сзади послышался крик, копье перелетело через их головы и упало в воду. Это предупреждение, догадалась Турсла. Охотники хотят захватить их живыми. Может, Уннанна все же получит свое жертвоприношение.
Неожиданно девушка вскрикнула и отшатнулась. Она словно наскочила на стену и отлетела от нее, тело онемело от силы удара. Саймонд был уже в нескольких шагах впереди. Услышав ее крик, он повернулся.
Турсла протянула руку. Перед ней встала преграда — невидимая… но прочная, словно каменная стена дома клана. Она физически чувствовала ее поверхность.
Стена, которую чужеземцы воздвигли вокруг Торовых топей! Девушка действительно не могла преодолеть эту преграду.
— Пошли! — Саймонд вернулся к ней. Очевидно, эта стена для него просто не существовала. Он схватил ее за руку, попытался потащить.
И снова Турсла жестко ударилась о преграду.
— Нет… не могу! Заклинания твоего народа… — выдохнула она. — Иди, они не смогут пройти за тобой!
— Без тебя не пойду! — лицо его стало мрачным. — Попробуем морем. Плавать умеешь?
— Не очень, — она, конечно, купалась в прудах, но довериться морю — совсем другое дело. Хотя, какой у нее выбор? Жар ненависти, который она ощущала за собой, предупреждал, чего она может ожидать.
— Пошли…
— Стой! — раздался позади крик. Аффрик… Она даже не оглядывалась, и так знала, кто ведет охотников.
— Иди… — Турсла старалась оттолкнуть своего спутника, протолкнуть за стену, которая для него не стена.
— В море! — повторил он.
Но они, кажется, опоздали. Между ними пролетело другое метко брошенное копье, ударилось о невидимую стену и отскочило. Турсла резко повернулась, прижав руку в груди и сжимая в ней то, что принесла с берега пруда.
Аффрик, да, и Брунвол, и Гаван. А за ними еще два десятка; отряд приближался, глаза торов горели азартом и ненавистью. Она такого никогда не встречала раньше. Сознательно или бессознательно, но они использовали свою ненависть как оружие, били ею; и от этих ударов девушка покачнулась, словно раненая или больная.
Но у Турслы оставалось еще достаточно сил, чтобы извлечь сверток. Одной рукой она развернула его, чуть подержала на ладони. Потом поднесла песок к губам, глубоко вдохнула и подула. И когда песчинки разлетелись, девушка громко крикнула. Не слово, потому что это заклинание словами ее мира не призовешь. Она произвела звук, похожий на рокот, на Большую Тревогу народа Торов.
Не было видно, как разлетается песок под ее дыханием. С берега поднялись облака белого морского песка. Они начали вращаться, как вращался столб, образуя тело Ксактол. Но эти столбы росли и росли, втягивая в себя все больше песка. Однако оставались столбами, не принимая иной формы. Теперь они высоко возвышались над людьми.
Аффрик и его люди попятились, неуверенно глядя на столбы. С таким они еще не встречались. Но не отступали совсем, и Турсла знала, что они не отступят.
Вершины столбов начали наклоняться — к мужчинам-торам. Турсла схватила Саймонда за плечо. Сила, двигавшая столбами, исходила от нее. И она сомневалась, что долго продержится
— В море!
Крикнула ли она это вслух или он прочел ее мысль? Девушка не знала. Но Саймонд схватил ее рукой и потащил в воду.
Волна ударила ее, вода поднялась до пояса, а Турсла попрежнему старалась удержать песчаные столбы. Но не поворачивала головы и не смотрела на них.
Послышались крики, теперь направленные не к беглецам. Некоторые голоса звучали приглушенно, постепенно смолкая. Вода поднялась совсем высоко. Саймонд, не глядя на берег, приказал:
— Ложись на спину! И держись на воде! Остальное предоставь мне!
Она попыталась послушаться его. Пока никакого барьера им не встретилось. Ей теперь был виден берег. Его сплошь затянул туман. Нет, не туман, песчаный вихрь наполовину скрывал фигуры, преследователи бились в объятиях песка, как будто не могли вырваться, так их захватила песчаная буря.
И вот она лежала на спине, а Саймонд плыл и тянул ее за собой. Он плыл не в море, а вдоль берега. Турсла держала песок и направляла его, сколько могла, пока до конца истощила свои силы. До такой степени, что не могла бы пошевелиться, даже если бы умела плавать.
Крики послышались громче. Потом…
Сила… сила резко оттолкнула девушку назад, погрузив в воду. Турсла ахнула, и холодная соленая вода хлынула ей в рот, заливая легкие. Она судорожно боролась задыхание. Барьер! Это барьер! Она хотела крикнуть Саймонду, сообщить, что все его усилия бесполезны. Ей не спастись.
Не спастись! Ее тело заключено в Торовых топях заклинаниями чужестранцев. Нет… надежды…
Отчаянно борясь со страхом утонуть, Турсла в то же время попыталась высвободиться, ударить Саймонда, заставить отпустить ее, прежде чем она погрузится под воду.
— … отпусти! Отпусти меня! — хотела крикнуть девушка, но вода снова залила ей рот.
Откуда-то ей нанесли удар. Она ощутила вспышку боли. Потом — ничего.
Турсла медленно приходила в себя, выходила из тьмы. Вода…. она тонет! Саймонд должен ее отпустить!
Но никакой воды не было. Девушка лежала на прочной поверхности, которая не раскачивалась, как волны. И она могла дышать. Вода не заполняла нос, не покрывала голову. Пока ей этого достаточно, она почувствовала себя в безопасности, она не утонет. Но…
Значит, они вернулись на берег. А она больше не владеет песком. Аффрик…
Турсла открыла глаза. Над ней простиралась небесная арка — чистое небо, только одно-два облачка застыли над горизонтом. Ни следа тумана Торовых топей. Девушка подняла голову. Даже это легкое движение оказалось очень трудным, так она была слаба и истощена.
Кругом песок, белый, со следами волн, высохший после ухода воды. И скалы. И море. Но ни Аффрика, ни других мужчин-торов. Она… Турсла села, опираясь на руки.
Ее мокрое платье было облеплено песком. Даже на зубах скрипел песок. И никого кругом, вообще никого. Но первые же взгляды убедили ее, что это не участок берега Торовых топей.
Девушка повернулась лицом к суше. Слева от нее стеной стоял в воздухе дым сотни — нет, тысячи костров, он уходил в глубь суши, насколько она могла видеть. Это же болотный туман, он совершенно скрывал то, что находилось по ту сторону…
Они миновали барьер! Это внешний мир!
Турсла встала на колени, пытаясь разглядеть этот неведомый мир. Песок тянулся на некоторое расстояние. Потом полоска жесткой травы, за ней — кусты. Болотом и не пахло.
Но где же Саймонд?
Одиночество было хорошо, когда она опасалась Аффрика и остальных, теперь оно вызывало беспокойство. Куда он исчез — и почему?
Его исчезновение испугало девушку. Может, потому, что она из народа Торов? Неужели чужеземец так ненавидит этот народ, что теперь, когда он спас ей жизнь, считает, что выплатил свой долг и больше не желает ее видеть?
Турсла мрачно приняла этот факт. Может, и Корис ненавидит кровь Торов в себе и сына воспитал в такой же ненависти. Точно так же торы смотрели на чужую примесь в своей крови.
Она из народа Торов — Саймонд это знает. Значит…
Турсла положила голову на руки и постаралась мыслить логично. Возможно, приняв решение — ее ведь просили серьезно подумать, — она совершенно отказалась от своего народа. Ксактол честно предупреждала ее. Покинув пруд, она теперь больше не сможет общаться с этим сознанием?.. духом?.. существом?… которое лучше всех понимало ее.
Мафра… впервые, затаив дыхание, Турсла подумала, что будет с Мафрой. Ведь она воспротивилась Уннанне, прикрывала их бегство; но разве посмеет кто-нибудь из торов поднять руку или голос против Мафры? Девушке в этот момент страстно захотелось, чтобы все вернулось назад, чтобы она снова оказалась в доме клана… как в ночь накануне ее встречи с песчаной сестрой.
Но Турсла тут же покачала головой. Оглядываться назад — только напрасная трата сил. Когда выбор сделан, когда твердо ступил на тропу, ни один мужчина, ни одна женщина не может повернуть назад и пойти по другой тропе. Она приняла решение и теперь должна жить в соответствии с ним — жить или умереть.
Девушка мрачно принялась разглядывать местность. Море было пусто, с этой стороны ждать помощи нечего. Она проголодалась. Солнце уже опускалось на западе. А у нее нет даже ножа на поясе. И кто знает, какие опасности ждут ее в темноте в этом внешнем мире?
Но если она собирается уходить, то придется идти на четвереньках, так как когда она попыталась встать, то обнаружила, что ноги подгибаются, а голова кружится. Девушка пошатнулась и упала. Голод и жажда — пустота, которая должна быть наполнена.
Наполнена! По крайней мере теперь клан никогда не узнает об ее обмане. Но если она наполнена чем-то другим, как утверждала Мафра, то чем же?
Девушка подняла колени к груди, обхватила их руками и вся сжалась, потому что ветер становился холоднее, такого холодного ветра в Торовых топях не бывает. Турсла вновь постаралась обдумать ситуацию. Что в ее положении плохо? Что хорошо? Плохо — длинный перечень. А хорошего — она спаслась от Аффрика и остальных, спаслась от ужасного гнева торов, когда они узнали бы, что она не даст им ребенка и не добавит никого исчезающему народу. И у нее есть знания, но она пока не знает, как ими воспользоваться. Знания, данные ей Ксактол.
Но теперь песчаная сестра навсегда отрезана от нее. Сумеет ли она воспользоваться своими знаниями?
И где ей искать убежище? Где пища? Вода? Поднимут ли на нее руку жители внешнего мира, когда узнают, что она из Торовых топей?
Она…
— Холла!
Турсла подняла голову.
Всадник направлялся к ней из глубины суши. Его голова… обнаженная голова… это же Саймонд! Девушка с трудом встала и крикнула в ответ слабым голосом:
— Саймонд!
Что-то болезненно сжимавшее ее изнутри разорвалось. Турсла шаталась, с трудом переставляя ноги. Она не одна! Он не оставил ее!
Лошадь шла быстрой рысью. Турсла увидела и вторую лошадь, Саймонд вел ее на поводу. Он появился в волнах песка, разбрасываемого копытами. Соскочил с седла и побежал к ней, протягивая руки.
Турсла могла только бессмысленно повторять его имя, позволив ему подхватить себя, свое истощенное и измученное тело.
— Саймонд! Саймонд!
— Все в порядке! Все хорошо! — он крепко держал девушку, позволяя ей осознать, что она больше не одна, почувствовать мир.
— Мне пришлось уйти, — объяснил мужчина. — Нам же нужны лошади. А здесь недалеко сторожевая башня. Я вернулся, как только смог.
Она постепенно овладевала собой.
— Саймонд, — Турсла заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, проверить, не успокаивает ли он ее лживыми обещаниями. — Саймонд, я ведь из Торовых топей. Не знаю, как ты провел меня через барьер, который установили люди из внешнего мира. Но я остаюсь тором. Твой народ сможет принять меня?
Он взял ее лицо в руки, посмотрел прямо в глаза.
— Торы сами решили стать нашим врагом, мы не хотим враждовать с ними. К тому же я сам отчасти тор. А Корис сделал кровь Торов благословением, а не проклятием Эсткарпа, как хорошо всем известно. Он владел топором Вольта, который мог принадлежать только ему. И он намерен спасти Эсткарп от тех, кто хуже волков зимой! В твоей крови нет никакого позора.
Он рассмеялся, и все лицо его изменилось.
— Странно. Ты знаешь мое имя, а я не знаю твоего. Доверишь ли ты мне его, чтобы показать свою добрую волю?
Девушка почувствовала, как ее лицо, задубевшее от морской воды и песка, растягивается в ответной улыбке.
— Я Турсла из… Нет, больше я не принадлежу ни к какому клану. И я сама должна узнать, кто я.
— Узнать это нетрудно. Тебе помогут, — пообещал он. Турсла улыбнулась еще шире.
— Не сомневаюсь, — убежденно ответила она.