Страница:
Вокруг острова домов не стоят часовые, кроме одного-двух, которые сторожат от ящериц-вэков. И в любом случае никто не станет следить за тем, кто идет к гробнице, поэтому Турсла, накинув темный плащ, который скрыл ее волосы, решила, что сможет пройти туда незаметно.
Она пробиралась по той же тропе, по которой уже проходила сегодня. Те, что шли впереди, не несли факелов; светила только луна, но Турсла видела, что были представлены все дома. Это не подлинный призыв, потому что нет мужчин. Так она думала, пока не заметила лунный отблеск на острие копья и не увидела мужчин в плащах. Десять воинов выстроились перед троном. А на троне кто-то сидел. Турсла нашла укрытие за грудой камней, и в этот момент сидевший на троне поднял голову к свету.
На месте поиска сидела Уннанна: Глаза ее были закрыты, она медленно поворачивала голову из стороны в сторону. Окружающие начали петь, вначале негромко, так что голоса их были едва слышны за журчанием воды и шелестом крыльев каких-то ночных птиц. Но вот пение стало громче — пение без слов, но от этого пения кожу Турслы закололо, волосы на затылке у нее зашевелились. Девушка обнаружила, что тоже поворачивает голову, как это делает Уннанна, и тут же осознала опасность: она может быть захвачена тем, что здесь происходит.
Она подняла руки и закрыла глаза, чтобы не видеть этого раскачивания, и, вспомнив о песчаной сестре, ухватилась за это воспоминание, как утопающий в море за брошенную веревку. Ритм пения бился в ее теле, но Турсла боролась с ним; не вполне сознавая, что делает, она встала во весь рост и начала маршировать на месте — не в такт движениям Уннанны, а по-другому, в ином ритме, чтобы вырваться из чар, навеваемых матерью клана.
Здесь собиралась сила, тело отзывалось на нее. Сила давила на девушку, как тяжелая ноша, стараясь раздавить. Но Турсла сопротивлялась, губы ее произносили слова, вышедшие из глубин сознания; а ведь она пыталась раньше раскрыть эти глубины и не смогла. И только в такой опасности они открылись.
Турсла открыла глаза. Все было как и раньше — только Уннанна сдвинулась вперед на троне Вольта. Один за другим к ней подходили ожидавшие мужчины. Она касалась их лба, глаз. И каждый уступал место следующему. Из концов пальцев, которыми Уннанна касалась мужчин, исходили небольшие конусы света, и каждый отходивший от нее уносил на лбу то же странное свечение.
Когда все были так помечены, они повернулись и вышли из зала; женщины расступились, уступая им дорогу. Когда мужчины проходили мимо нее, Турсла заметила, что лица у них неподвижны, глаза пусты, и шли они, словно заколдованные. Их предводителем был Аффрик; за ним шли самые искусные молодые охотники.
Когда они вышли, Турсла опять посмотрела в зал. Уннанна снова сидела с закрытыми глазами. В зале струились потоки силы, они исходили сто всех; каким-то непонятным способом Уннанна отбирала у всех энергию, собирая ее в единое оружие, чтобы потом нацелить это оружие и послать по своей воле.
Но Турсла не одна из них. Она стояла напряженно, отыскивая в себе то, что должно ответить на призыв. Мысленно девушка обрабатывала это свое ответное оружие, думая о том, как бросит его — не как копье, которое хочет получить Уннанна, но что же тогда? Щит? У нее недостаточно сил, чтобы создать преграду надолго. Но всетаки что-то она может создать мозгом. Она вспоминала все виды оружия, которое применяется народом Торов, и с убыстрившимся дыханием остановилась на… сети!
Сжав кулаки так, что ногти врезались в плоть, девушка сосредоточилась на незнакомой энергии, не испытанной ею до той ночи у пруда, и подумала о сети — о сети, охватывающей ноги, задерживающей тех, кто идет ночью, тех, кто собирается поставить ловушку. Теперь они сами будут захвачены.
Как кровь из смертельной раны, из Турслы уходила энергия. Если бы она могла воспользоваться дополнительными источниками, как Уннанна! Но сеть — несомненно, сеть! Пусть она опутает ноги Аффрика, захватит его там, куда он ушел. Да будет так!
Девушка прислонилась к стене, чувствуя слабость в ногах, руки тяжело повисли по бокам, как будто у нее не хватает сил поднять их. Прижимаясь спиной к грубому камню, она скользнула вниз, развалины поднялись вокруг, как щит. Голова Турслы упала на грудь, девушка в последний раз послала еще остававшуюся у нее энергию, чтобы усилить сеть, и ярко представила себе, как сеть обнимает спотыкающиеся ноги Аффрика.
Стало холодно, и Турсла задрожала. Вокруг было темно, она больше не слышала звуков, придававших силу мозговой стреле Уннанны. Послышался шорох крыльев. Турсла посмотрела вверх, в ночное небо над развалинами.
Там плясали два ночных мотылька, их прекрасные тонкие крылья слабо светились, такое свечение всегда сопровождает их во тьме. Они летали взад и вперед, встречались и расставались. Потом больший мотылек спустился и на мгновение сел на смоченное росой платье на груди девушки. Он размахивал крыльями и своими светящимися глазами смотрел прямо ей в глаза… а может, Турсле это показалось.
— Сестра, — прошептала Турсла, — приветствую тебя. Доброго полета тебе сегодня ночью. Да пребудет с тобой благословение самого Вольта!
Мотылек повисел и улетел. Турсла с трудом встала. Тело ее болело, словно она целый день склонялась к ткацкому станку или работала на жатве в полях. Она не могла ясно соображать.
Придерживаясь рукой за стену, девушка вошла в зал. Никого нет, трон Вольта пуст. Турсла на мгновение остановилась, глядя на кресло. Попробовать снова? Она испытывала желание, странное желание. Ей хотелось увидеть, что произошло со всадником. Как там Мафра назвала его? Саймонд. Странное имя, Турсла повторила это имя, как будто пробовала на вкус, как будто имя может быть кислым или сладким.
— Саймонд!
Но ответа не было. И Турсла знала, что даже если снова сядет в кресло Вольта, ответа на этот раз не будет. То, что она сделала ночью, на время истощило ее силу. А никакой помощи у нее нет.
Медленно, время от времени хватаясь за стену или камень, она выбралась из развалин. Но ей приходилось несколько раз садиться и отдыхать, прежде чем девушка вернулась в дом клана.
Тут ей потребовалось все ее искусство, чтобы незаметно пробраться в свой угол. Надо ли рассказывать матери клана о том, что произошло ночью? Меньше всего ей хотелось будить спящих.
Она легла на свой спальный матрац. И, засыпая, увидела картину: Аффрик бьется в сети, спутавшей ноги, его насмешливый рот раскрыт, он кричит в страхе. Турсла, не чувствуя того, улыбнулась и так и уснула с улыбкой.
4
5
Она пробиралась по той же тропе, по которой уже проходила сегодня. Те, что шли впереди, не несли факелов; светила только луна, но Турсла видела, что были представлены все дома. Это не подлинный призыв, потому что нет мужчин. Так она думала, пока не заметила лунный отблеск на острие копья и не увидела мужчин в плащах. Десять воинов выстроились перед троном. А на троне кто-то сидел. Турсла нашла укрытие за грудой камней, и в этот момент сидевший на троне поднял голову к свету.
На месте поиска сидела Уннанна: Глаза ее были закрыты, она медленно поворачивала голову из стороны в сторону. Окружающие начали петь, вначале негромко, так что голоса их были едва слышны за журчанием воды и шелестом крыльев каких-то ночных птиц. Но вот пение стало громче — пение без слов, но от этого пения кожу Турслы закололо, волосы на затылке у нее зашевелились. Девушка обнаружила, что тоже поворачивает голову, как это делает Уннанна, и тут же осознала опасность: она может быть захвачена тем, что здесь происходит.
Она подняла руки и закрыла глаза, чтобы не видеть этого раскачивания, и, вспомнив о песчаной сестре, ухватилась за это воспоминание, как утопающий в море за брошенную веревку. Ритм пения бился в ее теле, но Турсла боролась с ним; не вполне сознавая, что делает, она встала во весь рост и начала маршировать на месте — не в такт движениям Уннанны, а по-другому, в ином ритме, чтобы вырваться из чар, навеваемых матерью клана.
Здесь собиралась сила, тело отзывалось на нее. Сила давила на девушку, как тяжелая ноша, стараясь раздавить. Но Турсла сопротивлялась, губы ее произносили слова, вышедшие из глубин сознания; а ведь она пыталась раньше раскрыть эти глубины и не смогла. И только в такой опасности они открылись.
Турсла открыла глаза. Все было как и раньше — только Уннанна сдвинулась вперед на троне Вольта. Один за другим к ней подходили ожидавшие мужчины. Она касалась их лба, глаз. И каждый уступал место следующему. Из концов пальцев, которыми Уннанна касалась мужчин, исходили небольшие конусы света, и каждый отходивший от нее уносил на лбу то же странное свечение.
Когда все были так помечены, они повернулись и вышли из зала; женщины расступились, уступая им дорогу. Когда мужчины проходили мимо нее, Турсла заметила, что лица у них неподвижны, глаза пусты, и шли они, словно заколдованные. Их предводителем был Аффрик; за ним шли самые искусные молодые охотники.
Когда они вышли, Турсла опять посмотрела в зал. Уннанна снова сидела с закрытыми глазами. В зале струились потоки силы, они исходили сто всех; каким-то непонятным способом Уннанна отбирала у всех энергию, собирая ее в единое оружие, чтобы потом нацелить это оружие и послать по своей воле.
Но Турсла не одна из них. Она стояла напряженно, отыскивая в себе то, что должно ответить на призыв. Мысленно девушка обрабатывала это свое ответное оружие, думая о том, как бросит его — не как копье, которое хочет получить Уннанна, но что же тогда? Щит? У нее недостаточно сил, чтобы создать преграду надолго. Но всетаки что-то она может создать мозгом. Она вспоминала все виды оружия, которое применяется народом Торов, и с убыстрившимся дыханием остановилась на… сети!
Сжав кулаки так, что ногти врезались в плоть, девушка сосредоточилась на незнакомой энергии, не испытанной ею до той ночи у пруда, и подумала о сети — о сети, охватывающей ноги, задерживающей тех, кто идет ночью, тех, кто собирается поставить ловушку. Теперь они сами будут захвачены.
Как кровь из смертельной раны, из Турслы уходила энергия. Если бы она могла воспользоваться дополнительными источниками, как Уннанна! Но сеть — несомненно, сеть! Пусть она опутает ноги Аффрика, захватит его там, куда он ушел. Да будет так!
Девушка прислонилась к стене, чувствуя слабость в ногах, руки тяжело повисли по бокам, как будто у нее не хватает сил поднять их. Прижимаясь спиной к грубому камню, она скользнула вниз, развалины поднялись вокруг, как щит. Голова Турслы упала на грудь, девушка в последний раз послала еще остававшуюся у нее энергию, чтобы усилить сеть, и ярко представила себе, как сеть обнимает спотыкающиеся ноги Аффрика.
Стало холодно, и Турсла задрожала. Вокруг было темно, она больше не слышала звуков, придававших силу мозговой стреле Уннанны. Послышался шорох крыльев. Турсла посмотрела вверх, в ночное небо над развалинами.
Там плясали два ночных мотылька, их прекрасные тонкие крылья слабо светились, такое свечение всегда сопровождает их во тьме. Они летали взад и вперед, встречались и расставались. Потом больший мотылек спустился и на мгновение сел на смоченное росой платье на груди девушки. Он размахивал крыльями и своими светящимися глазами смотрел прямо ей в глаза… а может, Турсле это показалось.
— Сестра, — прошептала Турсла, — приветствую тебя. Доброго полета тебе сегодня ночью. Да пребудет с тобой благословение самого Вольта!
Мотылек повисел и улетел. Турсла с трудом встала. Тело ее болело, словно она целый день склонялась к ткацкому станку или работала на жатве в полях. Она не могла ясно соображать.
Придерживаясь рукой за стену, девушка вошла в зал. Никого нет, трон Вольта пуст. Турсла на мгновение остановилась, глядя на кресло. Попробовать снова? Она испытывала желание, странное желание. Ей хотелось увидеть, что произошло со всадником. Как там Мафра назвала его? Саймонд. Странное имя, Турсла повторила это имя, как будто пробовала на вкус, как будто имя может быть кислым или сладким.
— Саймонд!
Но ответа не было. И Турсла знала, что даже если снова сядет в кресло Вольта, ответа на этот раз не будет. То, что она сделала ночью, на время истощило ее силу. А никакой помощи у нее нет.
Медленно, время от времени хватаясь за стену или камень, она выбралась из развалин. Но ей приходилось несколько раз садиться и отдыхать, прежде чем девушка вернулась в дом клана.
Тут ей потребовалось все ее искусство, чтобы незаметно пробраться в свой угол. Надо ли рассказывать матери клана о том, что произошло ночью? Меньше всего ей хотелось будить спящих.
Она легла на свой спальный матрац. И, засыпая, увидела картину: Аффрик бьется в сети, спутавшей ноги, его насмешливый рот раскрыт, он кричит в страхе. Турсла, не чувствуя того, улыбнулась и так и уснула с улыбкой.
4
Остров, на котором располагались древние дома клана, затянул густой туман, развесив занавеси между домами, превращая выходящих в едва заметные тени. Все покрылось крупными каплями, которые, сливаясь вместе, стекали вниз. Тело становилось мокрым, волосы спутывались, одежда отсыревала.
Турсла всю жизни знала такие болотные туманы. Но этот все же был очень густым, она такого и не вспомнит. Казалось, беспокойство охватило всех людей кланов: охотники не выходили из домов, разводили огонь и жались к очагам в поисках света и тепла. А, может, делали это и не ради тепла — от одежды начинал идти пар, а ради яркого света, от которого становилось немного веселее.
Турсла снова пришла к Мафре. Мать клана разговаривала неохотно. Она лежала неподвижно, ее слепые глаза, не мигая, устремлены были к огню и к тем, кто сидел вокруг него, но она не делала попыток присоединиться к сидящим. Турсла осмелела от своих предчувствий, она коснулась руки Мафры, лежавшей ладонью вверх на коленях старой женщины.
— Мать клана…
Мафра не повернула головы, хотя девушка была уверена, что она знает о ней.
— Мотылек-дитя, это уже близко… Что — туман? Или то, что чувствует Турсла, хотя и не обладает способностями Мафры.
— Что можно сделать, мать клана? — девушка беспокойно пошевелилась.
— Остановить этих неразумных нельзя. По крайней мере, сейчас, — в ее словах слышалась горечь. — Ты ни на кого не можешь рассчитывать, только на себя, мотылекдитя. Зло началось.
И в этот момент послышался звук, подобный реву большого зверя. Турсла и все находившиеся в доме клана вскочили. Никогда раньше девушка не слышала такого звука.
Но туг люди у очага закричали, забегали, устремились к затянутому туманом выходу, и она поняла. Это Большая Тревога. Она никогда не звучала за время ее жизни, может, вообще за жизнь всех людей клана. Только крайняя опасность могла заставить стражей дать сигнал этой тревоги.
— Девочка! — Мафра тоже встала и схватила Турслу за руку. — Дай мне твою силу, дочь. Злым, втройне злым было это дело. И злым поэтому станет его конец.
И она, так редко оставлявшая в последние дни свой альков, пошла рядом с Турслой. Вначале старуха тяжело опиралась на девушку. Но потом выпрямилась, силы словно вернулись в ее худое тело.
Они вышли из дома, и их окутал густой туман. В нем мелькали смутные фигуры, да и то видные только вблизи. Мафра пожатием руки повернула Турслу на дорогу, которую как будто хорошо знала.
— Куда?..
— В зал Вольта, — ответила Мафра. — Они пойдут до конца, осквернят само место, которое в сердцах у всех нас. Убьют — и именем Вольта! И вслед за этим убийством придет и их смерть! Они ступили на дорогу… и злым будет ее конец!
— Но как остановить… — Турсла успела только произнести это слово, как спутница прервала ее.
— Остановить — да. Девушка, раскрой свое сознание, свободно отдайся тому, что в тебе. Это единственный путь! Но нужно действовать быстро.
Турсла никогда не поверила бы, что в матери клана сохранились силы для такого быстрого шага. Их окружали другие, все шли в том же направлении. Камня древней дороги под ногами покрылись водой, стали скользкими, но Мафра, несмотря на слепоту, не спотыкалась.
И вот перед ними встали полуобрушившиеся стены зала Вольта. Но они продолжали идти, пока не оказались перед троном. Здесь, может быть, благодаря воздействию древних камней, туман поредел, поднялся, повис над головами, как потолок, позволяя видеть все внизу.
Факелы в вазах по обе стороны трона ярко пылали. В руках стоявших вдоль стен трещали горящие ветви. В кресле Вольта снова сидела Уннанна. Держась руками за подлокотники гигантского трона, она наклонилась вперед с напряженным и живым выражением лица.
Те, на кого она смотрела, стояли прямо перед нею, Среди них был Аффрик, но без той высокомерной гордости, с которой он так уверенно ушел отсюда по приказу матери клана. Он был бледен, одежда его вымазана болотной грязью, одна рука висела на груди на перевязи, словно кость была сломана и нуждалась в неподвижности.
Турсла снова мысленно увидела: Аффрик, запутавшись в сети, падает, падает прямо на столбы с изображением Вольта. Ее пожелание — сон! Неужели с Аффриком действительно такое случилось?
Но если и так, то она все равно не сделала того, чего хотела. Потому что между двумя охотниками Аффрика стоял незнакомец, тот самый всадник с дороги, тот, кого Мафра назвала Саймондом.
Он был без шлема, и в свете факелов были хорошо видны его светлые волосы, почти такие же светлые, как у самой Турслы. Голова юноши свесилась на грудь. Стало ясно, что ноги его не держат, он упал бы, если бы его не держали за руки. В волосах запеклась кровь.
— Сделано! — зазвенел голос Уннанны, заглушая собравшихся. Наступила тишина, в которой слышны стали звуки жизни болота. — И хорошо сделано! Вот тот, кто даст нам новую жизнь! Разве не говорила я этого? В наши руки привел его Вольт, чтобы мы могли испить его силы и…
Турсла не видела, сделала ли Уннанна какой-то знак, но охранники неожиданно выпустили Саймонда, и он упал лицом вперед. Должно быть, он был в сознании, потому что поднял руки и ухватился за ступени трона. Потом с видимым усилием поднял голову, приподнявшись, схватился за сам трон и встал на ноги.
Девушка не видела его лица. Не сознавая этого, она вырвалась из рук Мафры и, расталкивая собравшихся, никого не видя, устремилась ближе к пленнику.
— Что вам нужно от меня? — спросил он, поворачиваясь лицом к торам.
Аффрик сделал шаг вперед и плюнул. Рот его был злобно искривлен.
— Полукровка! Мы хотим от тебя того, на что ты не имеешь права. Той твоей части, что принадлежит Торовым топям!
Послышался звук, похожий на далекий крик ящерицы-вэка. Уннанна рассмеялась.
— Он прав, полукровка. Ты часть Торов. Отдай нам эту часть, она нужна нам, — женщина высунула язык и провела им по нижней губе, словно слизывая моховой мед и наслаждаясь лакомством.
— Нам нужна жизнь, — она склонилась к подлокотнику кресла, за который держался Саймонд. — Жизнь крови, полукровка. По слову Вольта, мы не смеем брать ее у своих. Не можем взять и у чужаков, потому что у нас нет общих предков. Но ты не то и не другое; ты подходишь для наших целей.
— Ты знаешь, из какого я дома, — Саймонд, высоко подняв голову, пристально смотрел в глаза матери клана. — Я сын того, кто поднял топор Вольта — по желанию самого Вольта. Думаешь, Вольт одобрительно отнесется к тому, какую судьбу вы мне готовите?
— А где теперь этот топор? — спросила Уннанна. — Да, Корис из Горма получил его, но разве потом топор не ушел от него? Расположение Вольта ушло вместе с топором. Топор погиб, и вы больше не интересуете Вольта.
Ропот, поднявшийся после слов Саймонда, стих. Турсла приблизилась еще больше. И она сделала, как советовала Мафра, раскрыв свое сознание живущей в ней силе. Но пока не испытывала никакого притока силы, никакого внутреннего тепла. Как же ей остановить это злое дело, которое положит конец всему народу Торов?
— Возьмите его… — Уннанна встала и широко развела руки. Лицо ее побледнело от возбуждения.
И тут Турсла начала действовать. Стоявшие вокруг были слишком поглощены зрелищем и не обращали на нее внимания, пока она не прошла сквозь все ряды, растолкала последователей Аффрика и добралась до Саймонда. Встав рядом с ним, она повернулась лицом к мужчинам, которые собрались выполнять приказ Уннанны.
— Коснитесь меня, если посмеете, — заявила она. — Я наполнена. И беру этого мужчину под свою защиту. Ближайший мужчина поднял руку, собираясь отбросить ее в сторону. Но при этих словах он застыл, как высохшее дерево, а стоявшие за ним отступили на шаг-два. Уннанна на троне придвинулась к ним ближе.
— Возьмите его! — и она подняла руку, словно собираясь ударить девушку по лицу. Турсла не дрогнула.
— Я наполнена, — повторила она. Лицо матери клана гневно исказилось.
— Отойди в сторону, — прошипела она, как болотная гадюка. — Именем Вольта приказываю: отойди! И если ты поистине наполнена…
— Спроси у Мафры! — вызывающе ответила девушка. — Она так сказала…
— Неужели матери клана нужно повторять это? — послышался из толпы голос Мафры. — Ты думаешь, что в таком деле возможна ложь, Уннанна?
Толпа зашевелилась и расступилась, образовав проход. По нему шла Мафра. Она не спотыкалась, шла уверенно, словно хорошо видела перед собой дорогу. Ни с кем не столкнувшись, она шла по проходу, пока не остановилась перед троном Вольта.
— Ты много берешь на себя, Уннанна, очень много.
— А ты еще больше! — закричала Уннанна. — Да, когдато ты сидела здесь и говорила именем Вольта, но эти дни давно прошли. Правь своим домом клана, пока за тобой не придет вестник Вольта. Но не старайся говорить за всех.
— Я говорю только то, на что имею право, Уннанна. Если я утверждаю, что эта дочь клана наполнена, ты станешь отрицать это?
Рот Уннанны дернулся.
— Это твое слово перед Вольтом? Много берешь на себя, Мафра. Она не ходила на лунный танец. Кто же наполнил ее?
— Уннанна… — Мафра подняла правую руку. Пальцы ее зашевелились, собрали туман в шар. В наступившей тишине она сделала движение, будто бросила шар. Уннанна откинулась, так что спина ее коснулась спинки трона.
Неожиданно она закрыла лицо руками. И за этой слабой защитой начала произносить слова, не имевшие для Турслы смысла. Но девушка понимала, что Уннанна оказалась в тупике. Слегка повернувшись, она схватила Саймонда за руку.
— Пошли! — приказала она.
Турсла не знала, смогут ли они выйти из зала Вольта и что нужно будет делать потом. Сейчас она могла думать только о том, чтобы уйти из этого места, где их защищал только непрочный покров обычая.
Она даже не взглянула на Саймонда. Но когда отошла от трона Вольта, он последовал за нею. Надеясь, что он сможет удержаться на ногах, Турсла повела его.
Им преградил дорогу Аффрик. В здоровой руке он держал короткое рубящее копье. Турсла встретила его взгляд и прижалась к Саймонду. Она не сказала ни слова, но намерения ее были ясны. Любое нападение на чужестранца станет нападением и на нее. Поднять оружие против наполненной
—Аффрик зарычал, но отступил. Все расступились перед Турслой, как раньше перед Мафрой.
Таким-то образом они и вышли из зала. Турсла дышала так тяжело, словно пробежала большое расстояние. Куда теперь?.. Вернуться в дом клана невозможно. Даже Мафра не сможет долго сдерживать гнев против нарушителей обычая. А дороги Торовых топей будут тщательно охраняться.
К пруду, к морю! Словно какой-то голос из тумана подсказал ей это. Она впервые заговорила со своим спутником.
— Мы не можем оставаться здесь. Не думаю, чтобы даже Мафра смогла долго удерживать Уннанну. Мы должны уходить. Ты можешь идти?
Она заметила, что он шатается, хотя и держится на ногах. Оставалось только надеяться на удачу.
— Леди… клянусь смертью коддеров… попробую!
И они погрузились в кипение странного густого тумана, такого густого, что девушка не видела даже своей вытянутой руки. Как глупо. Если они собьются с дороги или не найдут дальше нужные кочки, топь проглотит их, и никто не узнает, как они погибли.
Но Турсла без колебаний пошла вперед и повела юношу за собой. Немного погодя они пошли рядом, девушка положила его руку себе на плечи, приняв на себя часть веса раненого. Время от времени он что-то говорил — обрывки слов, не имеющие смысла.
Они уже далеко ушли от острова домов кланов, когда снова послышался звук Большой Тревоги. Теперь следовало ожидать погони. Может быть, туман задержит преследователей? Турсла опасалась, что Аффрик знает дороги Торовых топей гораздо лучше нее.
Они шли, и Турсла с трудом подавляла желание торопиться. Тот, кого она поддерживала, быстрой ходьбы не выдержит. Они все еще шли по дороге. Турсла решила, что будет полагаться только на внутреннее чутье, на инстинкт. Раньше она никогда этого не делала. Разве что в тот раз, когда она испытала ощущение правильности, встретив Ксактол при свете луны. Эхо Большой Тревоги стихло, и девушка напряженно прислушивалась, не доносятся ли звуки погони.
Они брели болотом, маленькие животные, встревоженные их появлением, разбегались по укрытиям, слышались хриплые крики и другие звуки болотной жизни. Но из тумана никто не показывался, и звуки не становились ни громче, ни тише.
Девушка утратила всякое представление о времени. Она только надеялась, что они намного опережают преследователей. То, что ее провозгласили наполненной, на время спасет их. Но потом станет ясно, что ее притязания ложны. И тогда не избежать последствий.
Вскоре они почти дошли до конца дороги. Девушка ничего не видела, но ощущала странное знание, пришедшее от дара, который не имеет ничего общего со зрением, осязанием или слухом. Она остановилась и резко заговорила со своим спутником, стараясь силой воли вывести его из одурманенного состояния.
— Саймонд! — имена обладают силой; имя сможет вернуть его к действительности. — Саймонд!
Он приподнял руку и чуть повернулся, чтобы видеть ее глаза. Подобно мужчинам Торовых топей, он был такого роста, что они могли, не наклоняясь, смотреть прямо в глаза друг другу. Рот его был приоткрыт, стекавшая с виска кровь засохла на щеке. Но в глазах блестело сознание.
— Отсюда мы пойдем болотом, — Турсла говорила медленно, делая паузы между словами, как с ребенком или тяжелобольным. — Я не смогу поддерживать тебя…
Он закрыл рот и сжал губы. Потом попытался кивнуть, сморщился и замигал от боли.
— Что смогу, сделаю, — пообещал он.
Она всмотрелась в туман. Глупо идти вслепую. Но туман может лежать часами. А теперь, когда поднят весь народ Торов, этих часов у них нет; может, вообще времени у них — только несколько вздохов. Она по-прежнему не слышала звуков погони, но торы хитры и умеют неслышно двигаться по своей земле.
— Ты должен идти точно за мной, след в след, — Турсла прикусила губу. Она сомневалась, возможно ли это. Но выбора не было.
Он выпрямился и негромко проговорил:
— Иди… я пойду за тобой.
Бросив на него последний взгляд, девушка шагнула в туман. Внутренний проводник продолжал вести ее: нога опустилась на прочную кочку, которой она не видела. Она шла медленно, останавливаясь, проверяя, видит ли юноша ее шаг. Для него этот путь должен быть еще тяжелее: ведь у него нет ее уверенности.
Турсла шла вперед шаг за шагом, стараясь вспомнить, далеко ли тянется эта опасная часть пути. Саймонд не звал ее, и, оборачиваясь, она каждый раз видела, что он твердо держится на ногах.
Но вот, наконец, она выбралась на прочную почву, от напряжения болели спина и плечи, предательски дрожали ноги. Этот был тот самый холм в форме пальца, указывающий направление на пруд. Стоя на твердой земле, Турсла поджидала спутника. Выбравшись, он опустился на колени и начал раскачиваться из стороны в сторону. Девушка склонилась к нему, поддержала.
Лицо Саймонда покрылось потом, и свернувшаяся кровь смешивалась с ним. Он тяжело дышал ртом, а глаза, которыми он взглянул на нее, стали совсем мутными. Он хмурился, словно ему трудно было смотреть и он с большим усилием удерживал ее в поде зрения.
— Я… почти… выдохся… — с трудом прохрипел он.
— Уже конец. Отсюда дорога хорошая. Осталось немного.
Он слегка улыбнулся.
— Если… недалеко… я… смогу… ползти…
— Ты пойдешь! — твердо сказала Турсла. Встав, она наклонилась и взяла его под мышки. Напрягая все оставшиеся силы, девушка действительно поставила его на ноги. Потом снова положила руку мужчины себе на плечи и повела. Наконец они оказались среди скал над молчаливым прудом, окруженным песком.
Вначале девушка занялась своими застежками. Теперь она знала, что нужно делать. Как знает красильщик, чего нужно еще добавить, что подмешать, делает это и одновременно не отрывается от кипящей жидкости. И здесь есть свой обычай. То, что она собиралась вызвать, появится только после определенного ритуала.
Платье Турслы упало к ее ногам. Она наклонилась к бессильно лежавшему мужчине и занялась креплениями его кольчуги. Он открыл глаза и удивленно взглянул на нее.
— Что… ты…
— Это… -девушка стягивала кольчугу с его плеч одной рукой, другой держась за брюки.
— Это нужно снять… мы должны идти туда, где этого не должно быть.
Он мигнул.
— Древняя сила? Турсла пожала плечами.
— Я никаких ваших древних сил не знаю. Но о том, что мы можем здесь вызвать, немного знаю. Если… — она поднесла к губам указательный палец и прикусила его, задумавшись. Ей только что пришло в голову… Это место относится к ней доброжелательно — и раньше тоже, — потому что она — это она (а по правде, кто, она такая, спросила какая-то малая частица ее самой. Но сейчас не время для таких вопросов). Но примет ли это место его? Ответа нет, нужно пробовать.
— Мы должны… — Турсла приняла решение, — мы должны это сделать. Потому что другого пути спасения я не вижу.
Она помогла ему расстегнуться, снять пояс, и увидела широкие плечи, длинные руки, свидетельствующие, что в нем действительно течет кровь народа Торов. Потом показала на камень, с которого в прошлый раз прыгнула в пруд.
— Не ступай на песок, — предупредила она. — Он должен лежать нетронутым. А мы отсюда прыгнем в пруд.
— Если смогу… — но он поднялся на камень. Она прыгнула вниз. И снова ее мягко обхватила вода. Девушка быстро поплыла к противоположному берегу пруда и расчистила место, куда он сможет выбраться. Потом оглянулась.
— Иди!
Тело его казалось белым, как окружающий туман. Он поднялся на камень, и девушка увидела, как напряглись его мышцы. Он вытянул руки и нырнул, разрезав воду.
Турсла легла на спину и застыла, как в прошлый раз. Она больше не отвечала за него. Инстинкт говорил ей, что они теперь в безопасности, раз пруд не отверг их.
Глядя в небо — ветер с моря начал разрывать туман, — Турсла запела — запела без слов, и звуки ее пения поднимались и опускались, как зов какой-то птицы.
Турсла всю жизни знала такие болотные туманы. Но этот все же был очень густым, она такого и не вспомнит. Казалось, беспокойство охватило всех людей кланов: охотники не выходили из домов, разводили огонь и жались к очагам в поисках света и тепла. А, может, делали это и не ради тепла — от одежды начинал идти пар, а ради яркого света, от которого становилось немного веселее.
Турсла снова пришла к Мафре. Мать клана разговаривала неохотно. Она лежала неподвижно, ее слепые глаза, не мигая, устремлены были к огню и к тем, кто сидел вокруг него, но она не делала попыток присоединиться к сидящим. Турсла осмелела от своих предчувствий, она коснулась руки Мафры, лежавшей ладонью вверх на коленях старой женщины.
— Мать клана…
Мафра не повернула головы, хотя девушка была уверена, что она знает о ней.
— Мотылек-дитя, это уже близко… Что — туман? Или то, что чувствует Турсла, хотя и не обладает способностями Мафры.
— Что можно сделать, мать клана? — девушка беспокойно пошевелилась.
— Остановить этих неразумных нельзя. По крайней мере, сейчас, — в ее словах слышалась горечь. — Ты ни на кого не можешь рассчитывать, только на себя, мотылекдитя. Зло началось.
И в этот момент послышался звук, подобный реву большого зверя. Турсла и все находившиеся в доме клана вскочили. Никогда раньше девушка не слышала такого звука.
Но туг люди у очага закричали, забегали, устремились к затянутому туманом выходу, и она поняла. Это Большая Тревога. Она никогда не звучала за время ее жизни, может, вообще за жизнь всех людей клана. Только крайняя опасность могла заставить стражей дать сигнал этой тревоги.
— Девочка! — Мафра тоже встала и схватила Турслу за руку. — Дай мне твою силу, дочь. Злым, втройне злым было это дело. И злым поэтому станет его конец.
И она, так редко оставлявшая в последние дни свой альков, пошла рядом с Турслой. Вначале старуха тяжело опиралась на девушку. Но потом выпрямилась, силы словно вернулись в ее худое тело.
Они вышли из дома, и их окутал густой туман. В нем мелькали смутные фигуры, да и то видные только вблизи. Мафра пожатием руки повернула Турслу на дорогу, которую как будто хорошо знала.
— Куда?..
— В зал Вольта, — ответила Мафра. — Они пойдут до конца, осквернят само место, которое в сердцах у всех нас. Убьют — и именем Вольта! И вслед за этим убийством придет и их смерть! Они ступили на дорогу… и злым будет ее конец!
— Но как остановить… — Турсла успела только произнести это слово, как спутница прервала ее.
— Остановить — да. Девушка, раскрой свое сознание, свободно отдайся тому, что в тебе. Это единственный путь! Но нужно действовать быстро.
Турсла никогда не поверила бы, что в матери клана сохранились силы для такого быстрого шага. Их окружали другие, все шли в том же направлении. Камня древней дороги под ногами покрылись водой, стали скользкими, но Мафра, несмотря на слепоту, не спотыкалась.
И вот перед ними встали полуобрушившиеся стены зала Вольта. Но они продолжали идти, пока не оказались перед троном. Здесь, может быть, благодаря воздействию древних камней, туман поредел, поднялся, повис над головами, как потолок, позволяя видеть все внизу.
Факелы в вазах по обе стороны трона ярко пылали. В руках стоявших вдоль стен трещали горящие ветви. В кресле Вольта снова сидела Уннанна. Держась руками за подлокотники гигантского трона, она наклонилась вперед с напряженным и живым выражением лица.
Те, на кого она смотрела, стояли прямо перед нею, Среди них был Аффрик, но без той высокомерной гордости, с которой он так уверенно ушел отсюда по приказу матери клана. Он был бледен, одежда его вымазана болотной грязью, одна рука висела на груди на перевязи, словно кость была сломана и нуждалась в неподвижности.
Турсла снова мысленно увидела: Аффрик, запутавшись в сети, падает, падает прямо на столбы с изображением Вольта. Ее пожелание — сон! Неужели с Аффриком действительно такое случилось?
Но если и так, то она все равно не сделала того, чего хотела. Потому что между двумя охотниками Аффрика стоял незнакомец, тот самый всадник с дороги, тот, кого Мафра назвала Саймондом.
Он был без шлема, и в свете факелов были хорошо видны его светлые волосы, почти такие же светлые, как у самой Турслы. Голова юноши свесилась на грудь. Стало ясно, что ноги его не держат, он упал бы, если бы его не держали за руки. В волосах запеклась кровь.
— Сделано! — зазвенел голос Уннанны, заглушая собравшихся. Наступила тишина, в которой слышны стали звуки жизни болота. — И хорошо сделано! Вот тот, кто даст нам новую жизнь! Разве не говорила я этого? В наши руки привел его Вольт, чтобы мы могли испить его силы и…
Турсла не видела, сделала ли Уннанна какой-то знак, но охранники неожиданно выпустили Саймонда, и он упал лицом вперед. Должно быть, он был в сознании, потому что поднял руки и ухватился за ступени трона. Потом с видимым усилием поднял голову, приподнявшись, схватился за сам трон и встал на ноги.
Девушка не видела его лица. Не сознавая этого, она вырвалась из рук Мафры и, расталкивая собравшихся, никого не видя, устремилась ближе к пленнику.
— Что вам нужно от меня? — спросил он, поворачиваясь лицом к торам.
Аффрик сделал шаг вперед и плюнул. Рот его был злобно искривлен.
— Полукровка! Мы хотим от тебя того, на что ты не имеешь права. Той твоей части, что принадлежит Торовым топям!
Послышался звук, похожий на далекий крик ящерицы-вэка. Уннанна рассмеялась.
— Он прав, полукровка. Ты часть Торов. Отдай нам эту часть, она нужна нам, — женщина высунула язык и провела им по нижней губе, словно слизывая моховой мед и наслаждаясь лакомством.
— Нам нужна жизнь, — она склонилась к подлокотнику кресла, за который держался Саймонд. — Жизнь крови, полукровка. По слову Вольта, мы не смеем брать ее у своих. Не можем взять и у чужаков, потому что у нас нет общих предков. Но ты не то и не другое; ты подходишь для наших целей.
— Ты знаешь, из какого я дома, — Саймонд, высоко подняв голову, пристально смотрел в глаза матери клана. — Я сын того, кто поднял топор Вольта — по желанию самого Вольта. Думаешь, Вольт одобрительно отнесется к тому, какую судьбу вы мне готовите?
— А где теперь этот топор? — спросила Уннанна. — Да, Корис из Горма получил его, но разве потом топор не ушел от него? Расположение Вольта ушло вместе с топором. Топор погиб, и вы больше не интересуете Вольта.
Ропот, поднявшийся после слов Саймонда, стих. Турсла приблизилась еще больше. И она сделала, как советовала Мафра, раскрыв свое сознание живущей в ней силе. Но пока не испытывала никакого притока силы, никакого внутреннего тепла. Как же ей остановить это злое дело, которое положит конец всему народу Торов?
— Возьмите его… — Уннанна встала и широко развела руки. Лицо ее побледнело от возбуждения.
И тут Турсла начала действовать. Стоявшие вокруг были слишком поглощены зрелищем и не обращали на нее внимания, пока она не прошла сквозь все ряды, растолкала последователей Аффрика и добралась до Саймонда. Встав рядом с ним, она повернулась лицом к мужчинам, которые собрались выполнять приказ Уннанны.
— Коснитесь меня, если посмеете, — заявила она. — Я наполнена. И беру этого мужчину под свою защиту. Ближайший мужчина поднял руку, собираясь отбросить ее в сторону. Но при этих словах он застыл, как высохшее дерево, а стоявшие за ним отступили на шаг-два. Уннанна на троне придвинулась к ним ближе.
— Возьмите его! — и она подняла руку, словно собираясь ударить девушку по лицу. Турсла не дрогнула.
— Я наполнена, — повторила она. Лицо матери клана гневно исказилось.
— Отойди в сторону, — прошипела она, как болотная гадюка. — Именем Вольта приказываю: отойди! И если ты поистине наполнена…
— Спроси у Мафры! — вызывающе ответила девушка. — Она так сказала…
— Неужели матери клана нужно повторять это? — послышался из толпы голос Мафры. — Ты думаешь, что в таком деле возможна ложь, Уннанна?
Толпа зашевелилась и расступилась, образовав проход. По нему шла Мафра. Она не спотыкалась, шла уверенно, словно хорошо видела перед собой дорогу. Ни с кем не столкнувшись, она шла по проходу, пока не остановилась перед троном Вольта.
— Ты много берешь на себя, Уннанна, очень много.
— А ты еще больше! — закричала Уннанна. — Да, когдато ты сидела здесь и говорила именем Вольта, но эти дни давно прошли. Правь своим домом клана, пока за тобой не придет вестник Вольта. Но не старайся говорить за всех.
— Я говорю только то, на что имею право, Уннанна. Если я утверждаю, что эта дочь клана наполнена, ты станешь отрицать это?
Рот Уннанны дернулся.
— Это твое слово перед Вольтом? Много берешь на себя, Мафра. Она не ходила на лунный танец. Кто же наполнил ее?
— Уннанна… — Мафра подняла правую руку. Пальцы ее зашевелились, собрали туман в шар. В наступившей тишине она сделала движение, будто бросила шар. Уннанна откинулась, так что спина ее коснулась спинки трона.
Неожиданно она закрыла лицо руками. И за этой слабой защитой начала произносить слова, не имевшие для Турслы смысла. Но девушка понимала, что Уннанна оказалась в тупике. Слегка повернувшись, она схватила Саймонда за руку.
— Пошли! — приказала она.
Турсла не знала, смогут ли они выйти из зала Вольта и что нужно будет делать потом. Сейчас она могла думать только о том, чтобы уйти из этого места, где их защищал только непрочный покров обычая.
Она даже не взглянула на Саймонда. Но когда отошла от трона Вольта, он последовал за нею. Надеясь, что он сможет удержаться на ногах, Турсла повела его.
Им преградил дорогу Аффрик. В здоровой руке он держал короткое рубящее копье. Турсла встретила его взгляд и прижалась к Саймонду. Она не сказала ни слова, но намерения ее были ясны. Любое нападение на чужестранца станет нападением и на нее. Поднять оружие против наполненной
—Аффрик зарычал, но отступил. Все расступились перед Турслой, как раньше перед Мафрой.
Таким-то образом они и вышли из зала. Турсла дышала так тяжело, словно пробежала большое расстояние. Куда теперь?.. Вернуться в дом клана невозможно. Даже Мафра не сможет долго сдерживать гнев против нарушителей обычая. А дороги Торовых топей будут тщательно охраняться.
К пруду, к морю! Словно какой-то голос из тумана подсказал ей это. Она впервые заговорила со своим спутником.
— Мы не можем оставаться здесь. Не думаю, чтобы даже Мафра смогла долго удерживать Уннанну. Мы должны уходить. Ты можешь идти?
Она заметила, что он шатается, хотя и держится на ногах. Оставалось только надеяться на удачу.
— Леди… клянусь смертью коддеров… попробую!
И они погрузились в кипение странного густого тумана, такого густого, что девушка не видела даже своей вытянутой руки. Как глупо. Если они собьются с дороги или не найдут дальше нужные кочки, топь проглотит их, и никто не узнает, как они погибли.
Но Турсла без колебаний пошла вперед и повела юношу за собой. Немного погодя они пошли рядом, девушка положила его руку себе на плечи, приняв на себя часть веса раненого. Время от времени он что-то говорил — обрывки слов, не имеющие смысла.
Они уже далеко ушли от острова домов кланов, когда снова послышался звук Большой Тревоги. Теперь следовало ожидать погони. Может быть, туман задержит преследователей? Турсла опасалась, что Аффрик знает дороги Торовых топей гораздо лучше нее.
Они шли, и Турсла с трудом подавляла желание торопиться. Тот, кого она поддерживала, быстрой ходьбы не выдержит. Они все еще шли по дороге. Турсла решила, что будет полагаться только на внутреннее чутье, на инстинкт. Раньше она никогда этого не делала. Разве что в тот раз, когда она испытала ощущение правильности, встретив Ксактол при свете луны. Эхо Большой Тревоги стихло, и девушка напряженно прислушивалась, не доносятся ли звуки погони.
Они брели болотом, маленькие животные, встревоженные их появлением, разбегались по укрытиям, слышались хриплые крики и другие звуки болотной жизни. Но из тумана никто не показывался, и звуки не становились ни громче, ни тише.
Девушка утратила всякое представление о времени. Она только надеялась, что они намного опережают преследователей. То, что ее провозгласили наполненной, на время спасет их. Но потом станет ясно, что ее притязания ложны. И тогда не избежать последствий.
Вскоре они почти дошли до конца дороги. Девушка ничего не видела, но ощущала странное знание, пришедшее от дара, который не имеет ничего общего со зрением, осязанием или слухом. Она остановилась и резко заговорила со своим спутником, стараясь силой воли вывести его из одурманенного состояния.
— Саймонд! — имена обладают силой; имя сможет вернуть его к действительности. — Саймонд!
Он приподнял руку и чуть повернулся, чтобы видеть ее глаза. Подобно мужчинам Торовых топей, он был такого роста, что они могли, не наклоняясь, смотреть прямо в глаза друг другу. Рот его был приоткрыт, стекавшая с виска кровь засохла на щеке. Но в глазах блестело сознание.
— Отсюда мы пойдем болотом, — Турсла говорила медленно, делая паузы между словами, как с ребенком или тяжелобольным. — Я не смогу поддерживать тебя…
Он закрыл рот и сжал губы. Потом попытался кивнуть, сморщился и замигал от боли.
— Что смогу, сделаю, — пообещал он.
Она всмотрелась в туман. Глупо идти вслепую. Но туман может лежать часами. А теперь, когда поднят весь народ Торов, этих часов у них нет; может, вообще времени у них — только несколько вздохов. Она по-прежнему не слышала звуков погони, но торы хитры и умеют неслышно двигаться по своей земле.
— Ты должен идти точно за мной, след в след, — Турсла прикусила губу. Она сомневалась, возможно ли это. Но выбора не было.
Он выпрямился и негромко проговорил:
— Иди… я пойду за тобой.
Бросив на него последний взгляд, девушка шагнула в туман. Внутренний проводник продолжал вести ее: нога опустилась на прочную кочку, которой она не видела. Она шла медленно, останавливаясь, проверяя, видит ли юноша ее шаг. Для него этот путь должен быть еще тяжелее: ведь у него нет ее уверенности.
Турсла шла вперед шаг за шагом, стараясь вспомнить, далеко ли тянется эта опасная часть пути. Саймонд не звал ее, и, оборачиваясь, она каждый раз видела, что он твердо держится на ногах.
Но вот, наконец, она выбралась на прочную почву, от напряжения болели спина и плечи, предательски дрожали ноги. Этот был тот самый холм в форме пальца, указывающий направление на пруд. Стоя на твердой земле, Турсла поджидала спутника. Выбравшись, он опустился на колени и начал раскачиваться из стороны в сторону. Девушка склонилась к нему, поддержала.
Лицо Саймонда покрылось потом, и свернувшаяся кровь смешивалась с ним. Он тяжело дышал ртом, а глаза, которыми он взглянул на нее, стали совсем мутными. Он хмурился, словно ему трудно было смотреть и он с большим усилием удерживал ее в поде зрения.
— Я… почти… выдохся… — с трудом прохрипел он.
— Уже конец. Отсюда дорога хорошая. Осталось немного.
Он слегка улыбнулся.
— Если… недалеко… я… смогу… ползти…
— Ты пойдешь! — твердо сказала Турсла. Встав, она наклонилась и взяла его под мышки. Напрягая все оставшиеся силы, девушка действительно поставила его на ноги. Потом снова положила руку мужчины себе на плечи и повела. Наконец они оказались среди скал над молчаливым прудом, окруженным песком.
Вначале девушка занялась своими застежками. Теперь она знала, что нужно делать. Как знает красильщик, чего нужно еще добавить, что подмешать, делает это и одновременно не отрывается от кипящей жидкости. И здесь есть свой обычай. То, что она собиралась вызвать, появится только после определенного ритуала.
Платье Турслы упало к ее ногам. Она наклонилась к бессильно лежавшему мужчине и занялась креплениями его кольчуги. Он открыл глаза и удивленно взглянул на нее.
— Что… ты…
— Это… -девушка стягивала кольчугу с его плеч одной рукой, другой держась за брюки.
— Это нужно снять… мы должны идти туда, где этого не должно быть.
Он мигнул.
— Древняя сила? Турсла пожала плечами.
— Я никаких ваших древних сил не знаю. Но о том, что мы можем здесь вызвать, немного знаю. Если… — она поднесла к губам указательный палец и прикусила его, задумавшись. Ей только что пришло в голову… Это место относится к ней доброжелательно — и раньше тоже, — потому что она — это она (а по правде, кто, она такая, спросила какая-то малая частица ее самой. Но сейчас не время для таких вопросов). Но примет ли это место его? Ответа нет, нужно пробовать.
— Мы должны… — Турсла приняла решение, — мы должны это сделать. Потому что другого пути спасения я не вижу.
Она помогла ему расстегнуться, снять пояс, и увидела широкие плечи, длинные руки, свидетельствующие, что в нем действительно течет кровь народа Торов. Потом показала на камень, с которого в прошлый раз прыгнула в пруд.
— Не ступай на песок, — предупредила она. — Он должен лежать нетронутым. А мы отсюда прыгнем в пруд.
— Если смогу… — но он поднялся на камень. Она прыгнула вниз. И снова ее мягко обхватила вода. Девушка быстро поплыла к противоположному берегу пруда и расчистила место, куда он сможет выбраться. Потом оглянулась.
— Иди!
Тело его казалось белым, как окружающий туман. Он поднялся на камень, и девушка увидела, как напряглись его мышцы. Он вытянул руки и нырнул, разрезав воду.
Турсла легла на спину и застыла, как в прошлый раз. Она больше не отвечала за него. Инстинкт говорил ей, что они теперь в безопасности, раз пруд не отверг их.
Глядя в небо — ветер с моря начал разрывать туман, — Турсла запела — запела без слов, и звуки ее пения поднимались и опускались, как зов какой-то птицы.
5
И как в прошлый раз, песок зашевелился. Девушка не чувствовала ветра, но зерна песка поднялись в воздух и начали вращаться, как в ту ночь. Родился столб, он вращался все быстрее и быстрее, становясь все прочнее. Показалась круглая голова, начало складываться тело.
Турсла продолжала петь без слов, и продолжал формироваться сосуд, в который войдет та, кого она призывает. Девушка совсем забыла о Саймонде. Если он и удивился, то молчал, не мешая ей сплетать заклинания. А она делала это так же уверенно, как работала за своим ткацким станком.
И вот перед ней вновь предстала Ксактол. Увидев, что она ждет, Турсла вышла из пруда и встала на камне, с которого для сотворения Ксактол слетели последние песчинки.
Турсла продолжала петь без слов, и продолжал формироваться сосуд, в который войдет та, кого она призывает. Девушка совсем забыла о Саймонде. Если он и удивился, то молчал, не мешая ей сплетать заклинания. А она делала это так же уверенно, как работала за своим ткацким станком.
И вот перед ней вновь предстала Ксактол. Увидев, что она ждет, Турсла вышла из пруда и встала на камне, с которого для сотворения Ксактол слетели последние песчинки.