Носенков Василий. Следов не осталось

   Там было все просто и понятно. Она и сама дала несколько, как ей казалось, ценных советов. А вот как же всетаки поступить сейчас?
   Из-за памятника вышла молодая женщина. На вид ей можно было дать лет двадцать пять, не более. Она окинула коротким, но внимательным взглядом близлежащую трамвайную остановку, резко поднесла к глазам левую руку посмотрела на часы.
   "Она. Однако первая пришла. Заботится, чтобы не опоздать. Еще бы! Совратить такого глупого мальчишку", - подумала Фаина Александровна.
   Невысокая женщина с подчеркнутой независимостью стояла около памятника. Поношенное шелковое платье, смуглое лицо с чуть приплюснутым носом, небрежно зачесанные волосы.
   "Видимо, метиска какая-то", - успела подумать Кольцевая и увидела Леонида. Он вышел из аллеи парка.
   Стройный, высокий, в тонкой зеленой бобочке, которую она с такой тщательностью гладила утром. Пышная шевелюра, крупный, похожий на отцовский, нос. Тонкие руки и лицо, которого еще не касалось лезвие бритвы.
   У него все еще впереди.
   А женщина, довольно улыбаясь, уже смело шла навстречу Леониду. Он взял ее руки в свои и принялся что-то горячо объяснять.
   Фаина Александровна шагнула вперед, видя перед собой только их. Скрежет затормозившего трамвая и чья-то сильная рука вернули ее к действительности.
   - Куда-а?! - рыдающим голосом закричала Кольцевая, пытаясь освободиться от цепкой руки и перебежать на противоположную сторону проспекта. Но ее продолжали держать. Длинные вагоны трамвая медленно потянулись вправо перед ее глазами. Из окон с любопытством смотрели пассажиры. Фаина Александровна отчетливо услышала сказанную кем-то фразу: "Женщина хотела броситься под трамвай" - и сообразила, что это относится к ней.
   - Оставьте меня, - уже осмысленно обратилась она к человеку, державшему ее за плечо. - Это... это со мной иногда бывает... Сейчас пройдет.
   Когда ее усадили наконец на скамейку, ни Леонида, ни его спутницы у памятника не было.
   3
   Знакомство студента Кольцевого с Раисой произошло неожиданно и просто. Андрей Козловчиков, чья фамилия в списках второго курса всегда соседствовала с фамилией Леонида, решил отметить свой день рождения. Из большой комнаты общежития убрали несколько коек, позаимствовали у соседей два стола и стулья. В углу на тумбочке установили радиоприемник с проигрывателем.
   - Скромно, но свободно, - заявил Андрей, посматривая на расставленные по столам бутылки, тарелки с винегретом и другими недорогими закусками.
   В компании выделялся красивый студент в белой нейлоновой рубашке. Кольцевой не помнил его фамилии, но знал, что он учится на третьем курсе их института. В майские праздники он выступал на вечере: в сопровождении гитары неплохо исполнял старинные романсы. Хлопали ему больше всех. Второй раз он встретил гитариста на кафедре органической химии: вместе пересдавали экзамен.
   Сейчас парень был занят разговором с девушкой с коротко остриженными светлыми волосами.
   Уже сидя за столом, Кольцевой сделал открытие - рядом с каждым студентом сидела девушка, и только он был один. "Подумаешь, женихи какие выискались", - осуждал он в душе товарищей без всякой зависти. Одиночество его ничуть не тяготило. Он пил вино, слушал тосты и был беззаботно весел.
   Подошло время, когда начали убирать столы. Андрей поколдовал в уголке над приемником, поставил пластинку.
   Протяжные звуки арабского танго разлились по просторной комнате. Леонид танцевал неважно. Будь это настоящий институтский вечер, он бы ни за что не рискнул пригласить девушку. А сейчас решился. Пока студент в белой рубашке вынимал из футляра гитару, Кольцевой осторожно подошел к его девушке и, как будто собираясь сказать что-то недозволенное, с таинственным видом произнес:
   - Вам не скучно? Может, станцуем?
   Девушка молча приблизилась к нему, положила руку иа плечо. Они успели пройти лишь половину круга, как музыка кончилась.
   - Вот видите, как плохо быть несмелым. Пока раздумывали... - весело упрекнула девушка, покидая его.
   Реплика блондинки ободрила Леонида. Как только пластинка была заменена, он снова пригласил ее. Она танцевала легко и свободно.
   Но вот в центре круга появился рыжий Олег Зыбкин и, помахивая в воздухе длинными руками, потребовал внимания. Когда установилась относительная тишипа, он принял артистическую позу и громко объявил:
   - Леди и джентльмены! Среди нас, грешных, присутствует талант, который в будущем заменит сразу две знаменитости - Сергея Сорокина и Николая Сличенко. Эдуард Желанный исполнит старинный романс "Очи черные"!
   Гитарист невозмутимо восседал на стуле. Только теперь Леонид вспомнил, что фамилия этого студента Желобков, а не Желанный, как объявил "конферансье".
   Студент закрыл глаза и картинно тронул струны.
   Очи черные,
   Очи жгучие,
   Очи страстные
   И прекрасные...
   Романс исполнялся манерно, с искажениями, но никто не хотел замечать этого. Эдуарда наградили "бурными аплодисментами". Тот же Олег Зыбкин поспешил вручить ему "ценный подарок" - дешевую куклу с бумажным цветком в руке. Желобков-Желанный принял все это как должное, встал перед гостями с театрально поднятой рукой, поклонился несколько раз и, прикладывая ладонь к груди, поблагодарил:
   - Спасибо, друзья.
   Вновь включили проигрыватель. На этот раз белокурая девушка отказалась танцевать с Леонидом. Гитарист же хозяйской походкой подошел к своей даме и молча повел ее по кругу, смерив Кольцевого презрительным взглядом.
   Леонид вдруг почувствовал себя ничтожным перед этим самодовольным повесой. Не подыскав себе другой подходящей для танцев партнерши, он ушел за шкаф, куда унесли бутылки с оставшимся вином и остатками закуски. Наливая из разных бутылок вино, он делал коктейли и пил.
   Именинник, Андрей Козловчиков, слишком поздно понял свою оплошность. Когда он обнаружил изрядно нагрузившегося Кольцевого за шкафом, тот совсем не представлял себе, где находится. Он таращил на Андрея осоловелые глаза и требовал:
   - Мне девушка... женщина нужна, понимаешь?
   Козловчиков принял все это за пьяный бред и хотел уложить спать Кольцевого, но тот противился. Хватая именинника потными руками за грудь, он настаивал на своем. Андрей понял, что стоит ему сказать еще словои он лишится своей новой кремовой рубашки.
   - О чем разговор, - примирительно начал Козловчиков. - Давно бы сказал, мы бы всё устроили, - и исчез среди гостей.
   Леонид не мог видеть, как Андрей шептался с Желобковым, как гитарист, сверкая белозубой улыбкой, доказывал что-то имениннику и как тот, согласно кивая, вышел из комнаты.
   Кольцевого начало клонить ко сну. В это время к нему опять подошли и вывели из-за шкафа. В комнате продолжались танцы. Ему стало душно. Партнерша, плотная, черноволосая девица, предложила, выйти во двор. Прохладный воздух подействовал отрезвляюще. Легче стало дышать,
   - Хорошо. Просто чудесно на улице! - обратился он к девушке. - Как это раньше мы не догадались выйти?
   - А разве танцевать плохо? - спросила она, заглядывая ему в глаза.
   - Нет, почему же? Каждое занятие имеет свою прелесть... Простите, как вас зовут?
   - Рая.
   - Какое хорошее имя. Вы тоже студентка?
   - Пока нет. Я работаю в институте...
   - А-а. Очень хорошо. И живете в общежитии?
   - Не совсем. Живу вот в том флигельке, в служебной комнате. Хотите посмотреть, как я живу?
   Приглашение было принято с радостью. Леонид причесал взлохмаченные волосы и последовал за ней... С атого и началась связь студента-второкурсника с уборщицей общежития Раисой Сагидуллипой. Были дни, когда Леонид твердо решал прекратить встречи с ней, не заходил во флигелек по неделе и больше. Она его не упрекала, не звала. При встречах запросто, как со всеми студентами, здоровалась и независимо старалась отойти прочь. Тогда ему становилось скучно. Он мучился сомнениями, грустил и снова шел в маленькую семиметровую комнатку. Она его не прогоняла.
   Как-то Леонид направился к ней поздно вечером, не предупредив о своем приходе. Не торопясь, зашел в коридор, уже взялся за пластмассовую ручку ее двери и вдруг отчетливо услышал в комнате мужской голос. Он резко отдернул руку и вышел. Со двора посмотрел в окно.
   За тюлевой занавеской был виден мужской силуэт. Человек по-хозяйски сидел за столом на мягком стуле, куда обычно Раиса сажала Леонида, и спокойно наливал в стаканы вино. Хозяйка оживленно о чем-то рассказывала на непонятном языке.
   "Может, родственник приехал, - подумал Леонид, - а я, дурак..."
   Но он не рискнул зайти. Чего ради?
   На следующий день он поинтересовался, кто был ее гостем.
   - Так. Один старый знакомый, - бесхитростно ответила Раиса.
   Леонид спросил, надолго ли приехал знакомый. Она растерялась, не знала, что ответить.
   - В общем, я к тебе заходить не буду, - предупредил Кольцевой.
   Она пожала плечами, отчужденно улыбаясь:
   - Пожалуйста. Твое дело. Я тебя ничем не связываюКазалось, ничего особенного не произошло. Так и должно быть: у Раисы больше жизненного опыта, она безоговорочно соглашается с его мнением, ни на чем на настаивает. Но мужская гордость студента была задета. Только на никчемного человека можно так легко махнуть рукой, как это сделала она.
   Оставалось ждать случая или подходящего предлога, чтобы поднять себя в ее глазах. И случай представился.
   Спустя недели две после последнего разговора Раиса сама поинтересовалась, как он проводит свободное время. Он ликовал, но виду не подал. Отвечал на ее вопросы коротко, будто делал одолжение. Наконец она тихим голосом попросила:
   - Зашел бы по старой памяти. Мне по вечерам бывает скучно.
   - Стоит ли возобновлять? - ответил Кольцевой.
   - Родители контролируют? - поинтересовалась она в свою очередь.
   - Да нет, - уверенно продолжал он. - Я сам себе хозяин. А завтра они вообще за город уезжают...
   "Последний раз", - думал Леонид, подходя к знакомому флигельку. В коридоре тускло светила запылившаяся лампочка. Пластмассовая ручка двери неприятным холодком напомнила ему о предыдущем посещении. Преодолевая желание повернуться и уйти, он без стука отворил дверь.
   В комнате было тепло и уютно. Раиса, видимо, ждала его. В шелковом халате она полулежала на тахте. Все это несколько успокоило Леонида. Он стоял у порога, стараясь отыскать, что же нового, привлекательного появилось в этой маленькой комнатке.
   - Проходи, чего уставился, - сказала Сагидуллина безразличным тоном и подставила щеку для поцелуя.
   Сунув ноги в мягкие войлочные туфли, она направилась в коридор. Леонид догадался, что она пошла на кухню.
   - Я пойду в магазин, - предупредил он, просовывая голову в дверь кухни.
   - Пожалуйста. Только не задерживайся долго. Голубцы сейчас будут готовы. И купи полкило капусты провансаль, - сказала она вслед.
   За столом Раиса немножко нервничала и поглядывала на часы. Однако Кольцевой этого не замечал. Сейчас он понял, что именно поразило его при входе в комнату: новой была поза хозяйки. Она никогда его не встречала лежа на тахте, в халате.
   Леонид, разливая вино, частенько перепутывал стаканы, вместо лимонада пил вино. Раиса больше пригубляла и ставила рюмку обратно. Пила она, против обыкновения, мало. Разговор был беспредметным. Он страшился предстоящей сессии, она рассказывала о пышной бороде молодого доцента Ермицкого.
   Около двенадцати часов она решительно встала из-за стола, ушла за ширму и стала переодеваться. Леонид слышал, как шуршало платье...
   - Ты куда собираешься? - удивился он.
   - Нужно же проводить тебя, - спокойно ответила Раиса.
   - Зачем проводить? Я... думал остаться, - растерянно заявил Кольцевой.
   - А я думаю иначе. Спасибо, что зашел, не обманул.
   Но сегодня тебе уже пора собираться. Я тебя провожу.
   Погуляем на улице.
   - Какая прогулка в дождь? Раечка, ну будь человеком, - капризно надул губы Леонид.
   - Нет, Ленечка, ты меня не уговаривай. Нельзя тебе здесь оставаться. Баба Паша, гардеробщица, живет тут за стенкой... - Раиса ткнула рукой в коврик над кроватью. - Знаешь, какая она склочница? Она и матери твоей рассказала обо всем...
   - Но мы...
   - Мы - одно, а я - другое! Вот твой плащ.
   Он оделся и молча вышел в коридор. Проходя к выхору, с неприязнью посмотрел на дверь комнаты бабы Паши: "Вот ведьма!"
   На автобус они опоздали. Машина мигнула красным сигнальным огоньком и ушла, когда оставалось пройти до нее несколько метров. Чтобы не мокнуть под дождем, Леонид прошел под дерево, Раиса за ним.
   - Может, прогуляемся по аллее? - вдруг предложила Раиса.
   - Если тебе так хочется...
   - Представляешь, хочется...
   После получасовой прогулки под дождем они остановились у разлапистого куста. На нем уже не было лиетьев.
   И все-таки от него исходил приятный аромат.
   - Жасмин, - по запаху определил Леонид.
   - Ага. Я очень люблю духи "Жасмин", - ответила Раиса.
   - Вот новость. А в тумбочке у тебя "Белая сирень".
   - "Сирень" тоже неплохие, но "Жасмин" мне нравится больше.
   - Странно.
   - Ничего странного. Просто ты был невнимателен ко мне.
   Леонид с тоской отметил, что она говорит о нем в прошедшем времени. Значит, "старый знакомый" ей более дорог.
   - Вполне возможно, - сказал он. - Однако смотри, показался автобус, пошли.
   - Тебе неприятно оставаться со мной?
   - Хитрый вопрос. Хорошо оставаться под крышей...
   - ..А еще лучше - под одеялом, - продолжила она. - Эту истину я и без тебя знаю. А мне вот нравится под дождем. Именно так, - она взмахнула руками, - когда льет дождь, дует сильный ветер и где-то впереди, в густом тумане, мерцают фонари, как звезды в небе. Это так похоже на мою жизнь...
   - Боже, какая идиллия. А в общем - интересно. Но мне не лезет в голову подобная лирика, когда за ворот льется холодная вода.
   - Бедняжка, иди ко мне, - предложила она, расстегивая пуговицы плаща.
   Он понял это по-своему, плотно прижался к ней, незаметно стал оттеснять к скамейке. Она, ловко уверйувшись в сторону, толкнула Леонида от себя. Он шлепнулся на мокрые доски скамейки, беспомощно опустил вниз руки. Это рассмешило Раису. А он сидел неподвижно и рассматривал ее, словно увидел впервые. Вокруг блестели мокрые, обнаженные деревья. Где-то в отдалении завывал, набирая скорость, поздний трамвай.
   - Уйди, - проговорил он тихо, но властно.
   Смех неожиданно оборвался. Раиса впервые за весь вечер посмотрела на него серьезно. Такого она не слышала от Леонида никогда за все время их знакомства.
   - Ты меня прогоняешь? - Губы ее застыли, брови вопросительно поднялись.
   - Да, да! Мне все это надоело. Уходи! Уходи, слышишь! - повышая голос до крика, потребовал он.
   Начавший было проходить под влиянием свежего холодного воздуха хмель последним всплеском ударил в голову Кольцевого. Натягивая на глаза шляпу, он еще какой-то миг видел удаляющуюся по аллее женщину в темном от дождя плаще. Он ждал, что она хоть обернется в последнюю минуту. Но этого не произошло. Не поворачивая головы, она так и исчезла за поворотом дорожки.
   Будто это был не человек, а видение.
   - К черту все, - рычал он, сплевывая и топая в бессилии ногами. Женщины! Вино! Выговоры родителей!
   Зачем мне это нужно? Ну а сейчас назло не пойду домой, переночую на этой скамейке! - твердо решил он, ложась вверх лицом.
   Несколько минут, проведенных им в одиночестве, показались часами. Холодные капли дождя неприятно лизали подбородок и шею. Он натянул плащ до самого носа, а глаза прикрыл шляпой. И в это время до его слуха донеслись чьи-то осторожные шаги. Они медленно приближались по той самой аллее, куда совсем недавно ушла Раиса. Леонид нисколько не сомневался, что это вернулась она. Такая мысль была и приятна и неприятна одновременно. Он еще не успел понять, какие чувства в нем побеждают, когда шаги послышались совсем рядом. Не открывая глаз, Леонид решил, что должен держаться избранной линии поведения до конца.
   - Уходи. И вообще, чего ты от меня хочешь? Я тебя не люблю, проговорил он, открывая глаза...
   Около скамейки стоял широкоплечий верзила в брезентовой куртке, с копной рыжих волос на голове. Чтобы отогнать видение, Леонид встряхнул головой:
   - Бр-р...
   В обмане зрения он не успел убедиться. Сильный удар обрушился на его лицо. Из-глаз брызнули тысячи искр. Расплескивая воду, покатилась по луже шляпа. Она немножко смягчила удар. Леонид не потерял сознания.
   Когда он открыл глаза, верзила стоял на том же месте и не торопясь отводил назад правую руку. Кулак его был не меньше пивной кружки. Сейчас для уверенности он угостит свою жертву еще одним ударом и...
   О сопротивлении нечего было и думать. Рыжий верзила играючи мог справиться с четырьмя такими Леонидами.
   Страх вынуждал к немедленным действиям. Если прибегнуть к помощи рук, пожалуй, он сможет выбросить свое сухощавое тело за спинку скамейки. А там надежда на одни ноги...
   Верзила стоял в самом выгодном для удара положении.
   Видимо, надеясь, что жертва оглушена, он не торопился, сосредоточенно обдумывал, как действовать дальше. Леониду даже на миг показалось, что его враг что-то ищет левой рукой в своем кармане. А вдруг там нож? Времени для раздумья не оставалось. Он ухватился одной рукой за спинку скамейки и сделал молниеносный толчок ногами.
   К изумлению своего противника, легко оторвался от страшного ложа, подскочил выше уровня спинки сиденья и в горизонтальном положении полетел под соседний куст.
   Запоздалый удар верзилы не достиг желаемой цели. Леонид услышал стук тяжелого кулака о дерево.
   Кольцовой свалился на сырую, устланную опавшими листьями зомлю и ужом скользнул прочь от злосчастной скамейки. Виляя между кустов, он побежал в глубь парка. Страх мешал ему ориентироваться: он бежал прочь от опасного места, не рискуя оглянуться назад. Наконец, когда силы иссякли, жадно глотая ртом сырой воздух, он остановился. Погони не было. Зажимая разбитый нос платком, он напрямую вышел к освещенному проспекту, перелез через железную решетку ограды и отправился в милицию.
   Такую картину из путаных показаний студента нарисовал себе Бадраков.
   И только когда Кольцевой поставил последнюю подпись на протоколе, старший оперуполномоченный задал первый вопрос от себя:
   - Скажите, Кольцевой, когда вы вечером пришли к Раисе Сагидуплиной, то плащ сняли?
   - Неужели я сяду за стол в плаще? - обиделся студент. - Конечно, снял.
   - И где вы его повесили?
   - Кажется... кажется... - морщил лоб Леонид, напрягая память, - - Рая его повесила за ширмой.
   - До этого вы всегда его оставляли там?
   - Нет. Зачем? Обычно я плащ вешал у двери на гвоздь.
   - Так. А нашли ключи около той скамейки, где на вас напал неизвестный?
   - Ну да, там же и лежали, где выпали из кармана, - с готовностью ответил молодой человек.
   - Так прямо сверху и лежали? Может, на них кто наступил ногой и вдавил в грязь? - допытывался Бадраков.
   - Их поднял старшина.
   - Спасибо. У меня сегодня вопросов к вам больше не будет.
   На этом первый допрос студента Кольцевого был закончен. В тот же день Бадраков собрал оперативных работников своей группы. Совместно разработали план розыска преступников и похищенного имущества. Особо отметили, что при осмотре места происшествия не обнаружено никаких следов, которые могли быть полезными при раскрытии преступления. Из этого следовал вывод, что кражу совершил не новичок, а опытный вор.
   И версии. Несколько самостоятельных версий. Одна строилась на том, что преступление совершено при участии Сагидуллиной. За отработку этой версии Бадраков взялся сам.
   4
   Подходя к студенческому общежитию, Бадраков не мог, конечно, подумать, что копирует чей-то прием. Но если проследить его маршрут, последовательность действий, поведение, то можно найти много общего с тем, что проделала Фаина Александровна полтора месяца назад, Только он шел не просто наудачу, а с запасом необходимых сведений об обитателях флигелька Сагидуллиной и Гвоздихиной Прасковье Павловне.
   И на этот раз Прасковья Павловна вязала шарф, только нитки были другого цвета. Бадраков выждал удобный момент, когда около раздевалки никого не было, и поспешил представиться. Гвоздихина при виде удостоверения в красной обложке немедленно спрятала шарф в тумбочку (не дай бог, придерутся, что вяжет в рабочее время), застегнула халат на все пуговицы, приготовилась отвечать.
   - Я по поводу вашей соседки Раисы Матвеевны хотел поговорить. Поступила жалоба на ее нескромное поведение. Что вы мне на это можете сказать? равнодушно спросил Бадраков.
   - Поведение ужасное, но жалоб я не писала, - ответила старуха и еще крепче впилась в него глазами.
   Она понимала, с кем имеет дело. Голос ее звучал заинтересованно. Самой ей явно хотелось побольше узнать о Сагидуллиной. Бадраков, догадавшись об этом, на минуту пришел в замешательство. Он готовился не к такой беседе и представлял себе Гвоздихину словоохотливой, дажо болтливой старушкой. А гардеробщица молча ждала.
   - Когда, и каким образом она поселилась с вами? - спросил он.
   И тут Гвоздихина не торопилась с ответом. Можно было подумать, что она не поняла вопроса. Но, помолчав немного, заговорила:
   - Весной прошлого года. Ее рекомендовал к нам на работу один знакомый нашего бывшего коменданта общежития. Раньше я его встречала в "Гастрономе"... Представительный такой, солидный мужчина...
   - Кто ее посещает сейчас?
   - Люди, разумеется. В большинстве случаев мужчины, а из них - чаще молодые.
   - Цель их посещения? Простите, чем они у нее занимаются?
   - Читают газеты, - сделав монашеское лицо, ответила Гвоздпхина. И затем, переменив тон, чуть ли не поприятельски спросила: - Скажите, сколько вам лет?
   - Двадцать четыре.
   - Маловато. Неужели в розыске нет людей посолиднее, чтобы заниматься такими вот "райскими птичками", вроде пашей Раечки? Я помню, до революции у меня был один знакомый сыщик, не вам чета - толстый, с пышными усами.
   Бадра-ков покраснел. Но сдержался. Ничего не поделаешь. Самолюбие проявлять здесь неуместно. Может быть, от этой вот старухи зависит успех дела. Между тем гардеробщица снова замолчала. На лице ее было паписано явное разочарование.
   - У солидных и дела солидные, - напомнил Бадраков.
   Это заело Прасковью Павловну. Она заметно оживилась.
   - Хорошо рассуждаете! На какие средства она живет? Я вот получаю пенсию и работаю вместе с ней, а на вино у меня денег нет.
   - Вам лучше знать о ее жизни. Вы соседка.
   - Поэтому я и говорю: не место у нас таким, как она
   - Кроме ваших же студентов у нее никто не бывает?
   Надежды Бадракова оправдались, - старуха разговорилась.
   - В том-то и дело, что за последнее время к ней заходят не студенты, а какие-то... типа этих... ну, которых из тюрьмы выпускают.
   - Уголовники?
   - Во, во, они самые. Один низкого роста, такой, южных кровей человек. С бородой, но без усов. Странно?
   Все время мурлычет арестантские песни. А второй - рыжий, высокий. Слышала я, как этот рыжий Робинзоном называл низкого с бородой. Имена какие-то лошадиные.
   Через полчаса Бадраков уточнил до мельчайших подробностей приметы двух неизвестных мужчин, посещающих Раису. По всему было видно, что это залетные гости. В своем районе он таких не знал. У Сагидуллипой последнее место жительства ее, если верить бумагам, Казань. Вполне возможно, что гости пожаловали оттуда.
   А может, и пе оттуда. Необходимо срочно навести справки. Именно сейчас, после совершения у Кольцевых кражи, Сагидуллипа попросила у коменданта три выходных для.
   Дома Раиса не ночевала две ночи подряд.
   - Скажите, а подруги у нее есть? - допытывался Бадраков.
   - Почти нет. За все время только одну девушку я и видела у нее в комнате. Наташей звать. Вроде они вместе в кружке художественной самодеятельности занимались.
   Я этому не верю. Райка и художественная самодеятельность - никак не увязывается. Вот уж месяца три, как Наташа к ней не заходит. Почему - не знаю.
   - Вы не знаете, где живет Наташа?
   - Вот уж чего не знаю, того не скажу. Хотя постойте, может быть, вам повезло. Как-то я брала у Райки чайник с кипятком. Чтобы не обжечь руку, она мне дала старый конверт. Там есть обратный адрес, наш ленинградский. А конверт у меня на окошке валяется.
   Дверь открыла девушка. Внимательные серые глаза с настороженным любопытством остановились на лице Бадракова.
   - Наташа Потехина здесь живет? - спросил он, глядя мимо плеча девушки в темноту коридора.
   - Я Потехипа. А вы откуда?
   - Видите ли, я разыскиваю одну знакомую, Раю Сагидуллину. Сейчас ее нет дома, и я...
   - Ну и ищите на здоровье, а я здесь при чем? - оборвала девушка. На ее лицо легла тень отчужденности.
   Она отступила на полшага назад и решительно взялась за дверную ручку.
   Бадраков понял, что если он немедленно пе предпримет никаких мер, то окажется перед закрытой дверью.
   И, как знать, откроют ли ему вторично.
   - Я из милиции, - заявил он таким тоном, будто предшествующего разговора не было, и вынул из кармана служебное удостоверение.
   Против ожидания, девушка взяла удостоверение в руки, развернула его и принялась читать: