Новых Анастасия. Птицы и камень

   Это открытие поразило его, распахнув двери в неведомый доселе более чем реальный мир, мир вечности, наполняя жизнь совершенно новым смыслом существования. Очутившись на улице, Ребров попал вроде бы в знакомый, но в то же время совершенно другой мир. Потоки заряженных частиц омывали его тело порывом вполне ощутимой живой силы под человеческим названием «ветер». Эти частицы проникали в телесную оболочку и насыщали другие частицы своей энергией, которые по цепочке передавали свою силу остальным, порождая ощущение бодрости и свежести во всём организме.
   Мир был отнюдь не в тёмных тонах. Он играл причудливым светом жизни, которого Ребров раньше абсолютно не замечал. Всё вокруг сияло разноцветными красками. И не было здесь разделения на живые и неживые объекты. Всё по-своему было живое: перемещалось, соединялось, получая неповторимую гамму переливов, разъединялось на отдельные пульсирующие оттенки, необычно преобразовывало свои состояния…
   Потрясённый увиденным, Ребров присел на краешек крыльца. И только сейчас заметил, что видеть стал каким-то необычным способом, точно хамелеон. Его зрительный кругозор значительно расширился. Он созерцал, не поворачивая головы, практически всё, что находилось вверху, внизу, сзади, с боков. Лишь небольшая полоска сзади внизу оставалась невидимой. Для обозрения этого участка пространства необходимо было слегка повернуть голову. Ребров не мог понять, что случилось с его зрением. Он закрыл глаза, прикрыв их рукой. Однако, несмотря на то что веки оставались сомкнутыми, Ребров, как ни странно, видел собственную руку, свои пальцы, наложенные на веки. Более того, он видел всё, что происходило вокруг него, словно и не было вовсе никакой преграды.

   Рисунок Анастасии Новых
   «Майор Ребров»
 
   Ребров в шоке отнял руку от лица и посмотрел на неё. Но тут он открыл другие удивительные способности своего зрения. Чем сильнее сосредотачивал внимание на кончике пальца, тем глубже проникал его взор, увеличивая видимый объём во много раз, как под увеличительным стеклом. Хотя в это же время Ребров чувствовал, что удерживает руку на том же расстоянии от глаз. Он увидел до мельчайших подробностей узорчатый рисунок своих пальцев в виде причудливых лабиринтов. Они напоминав петляющую местность, изрезанную неровными канавами и плоскими холмами. Под этим загадочным рельефом скрывался другой невидимый мир. Розовая масса окутывала разветвлённые устья гибких синеватых трубок. Они интенсивно пульсировали, толкая по своим замысловатым ходам под огромным внутренним давлением бурные потоки красной жидкости. Но и в этом, невероятно живом мире существовал ещё более утончённый мир. От такого углублённого сосредоточения Реброва даже немного затошнило. Он машинально оторвал свой взгляд от пальца, и зрение вновь стало расфокусированным, возвращая его палец в пределы привычных форм.
   Пытаясь прийти немного в себя, Ребров сместил своё внимание на звуки. Но и здесь столкнулся с уникальным явлением. Он не слышал звуки как обычно, а реально ощущал их всем телом. С нескрываемым любопытством майор стал исследовать новые возможности своего организма. Сначала он почувствовал лай собак. Эти волны были точно живой, самостоятельной силой, с собственным запасом энергии. Рождаясь и проходя очень короткий жизненный путь, они своими колебаниями изменяли окружающее пространство. Ребров ощущал, как упругие волны ударяются о его тело, будто накатившиеся одна за другой волны морского простора, как они омывают его, словно стремительное течение подводный камень. Он почувствовал другие, более тонкие шумы и жизненную силу этих энергий.
   Ребров с увлечением стал сосредотачиваться на разных ощущениях. И здесь ему открылась совершенно потрясающая картина мироздания. Все эти красочные оттенки окружающего пространства оказались не чем иным, как различными энергиями разнообразных волн. Более того, все живые и неживые объекты представляли собой именно энергетические частицы, порождающие специфические волны. Впечатляло их многообразие и взаимодействие. Волны были носителями разной силы и энергии, двигались со своими индивидуальными скоростями, усиливали друг друга, встречаясь в пространстве, отражались, поглощались, превращаясь в другую энергию. Наблюдая за всем этим великолепием, Ребров неожиданно сделал для себя ещё одно потрясающее открытие: эта жизнь не прекращалась! В ней не существовало понятия «смерти». Энергии, которые и составляли суть жизни, лишь переходили из одного состояния в другое, меняя формы. Они существовали вечно!
   От таких открытий у Реброва захватило дух. Бурным потоком нахлынула небывалая радость, безграничная любовь ко всему сущему. Хотелось обнять душой весь мир и целиком раствориться в его поразительной гармонии. От охватившего его вдохновения Ребров восхищённо посмотрел на огромное пространство ночного неба, сверкавшего ослепительными звёздами. Он ощутил доносившиеся оттуда шумы, которых раньше никогда не слышал. Вернее, это были даже не шумы, а какая-то симфония, которая то складывала все звуки в прелестную мелодию, то услаждала слух отдельным звучанием великолепного соло. Эта музыка зачаровывала своими нежными переливами, своей необычной внутренней красотой.
   Ребров наслаждался гармоничным звучанием Космоса. Он явно ощущал какую-то внутреннюю неразрывную связь между собой и всем этим изумительным мирозданием. Было такое чувство, что он точно знал, где и что находится: где раскалённая звезда, где планета, где просто свет от давно видоизменённой энергии угасшей формы. А в некоторых тёмных местах Космоса явно ощутил существование невидимых глазу галактик и их планет с вполне реальным, схожим прототипом жизни. Ребров почувствовал не просто единение с Космосом, а какую-то необъяснимую связь каждого атома его тела с каждым электроном небесных тел. На неведомом уровне своего сознания он понимал, что если ещё немного побудет в этом потрясающем состоянии глубинного проникновения в тайны мироздания, то ему откроется нечто запредельное. Но в это мгновение ему стало по-настоящему дурно. Казалось – ещё чуть-чуть и он потеряет сознание. Ребров опустил взгляд на землю, пытаясь прийти в себя.
   Подъехала опергруппа. В дверях стали сновать туда-сюда люди. В ноздри Реброва остро ударил запах крови, пороха, бензина, смеси мужских парфюмов с едким запахом дежурной части и ещё дюжина каких-то специфических запахов здешнего дома. Подъехали машины из прокуратуры, ОБОПа, «скорой помощи». Во дворе началось интенсивное движение.
   Ребров отрешённо наблюдал за суетящимися людьми. Они были похожи на мощные источники исходящих от них различных волн. Своими энергетическими колебаниями эти волны быстро заполняли пространство вокруг дома. Майор впервые увидел, что человек занимает гораздо больший объём, нежели он себе представлял. С виду тело напоминало рой очень мелких пчёл, двигающихся разными группами в своих направлениях. Этот рой атомов и молекул вперемешку с внутренними энергиями был окружён плотным туманом сантиметров на двадцать. А сверху его на полметра покрывало необычное свечение. И весь этот кокон интенсивно излучал какие-то энергии, которые и заполняли окружающее пространство с невероятной быстротой.
   Реброва похлопывали по плечу, что-то спрашивали, он что-то отвечал, не отвлекая внутреннего взора от созерцания происходящего процесса. Подошёл доктор, стал интересоваться, не ранен ли он. И тут майор обернулся и обратил внимание на этого человека. Он понял вопрос гораздо быстрей, чем тот успел произнести его до конца. Но одновременно Ребров воспринял и другие, более сильные мысленные волны, словно в докторе говорили разные люди о совершенно противоречивых вещах с явным перевесом негатива. Причём майор настолько явно чувствовал мысли врача, как будто всё это происходило в его собственном мозгу.
   Наконец суета сует закончилась. По распоряжению начальства Реброва отправили домой. Он сел в милицейский «бобик» вместе с другими сотрудниками, которые вызвались его сопроводить. Едва взревел мотор, майор переключился на другое восприятие. Его внимание привлёк работающий двигатель. Как ни странно, но Ребров узрел то, что происходило внутри. Он ясно видел, как вспрыскивается переливающийся разными оттенками бензин и смешивается с воздухом. Как искра воспламеняет эту смесь, как происходит взрыв. Сила взрыва отталкивает поршень. Этот поршень передаёт энергию на коленчатый вал. Через коленвал она уходит на колёса. И колеса вращаются, цепляясь за асфальт. И вроде бы преобразующаяся энергия, движущая их, должна приближать Реброва к дому. Но, как ни странно, вместо этого он почему-то ощутил, что дом приближается к нему.
   Майор смотрел на весь этот загадочный мир с нескрываемым удивлением. Он точно раздвоился. С одной стороны, это было для него в новинку. А с другой стороны, он чувствовал, что всё это когда-то уже видел: и Космос, и атомы, и волны. Он знал этот мир!!!
   Из предосторожности Ребров не стал ничего сообщать коллегам о своих потрясающих ощущениях, дабы не прослыть сумасшедшим. Хотя, глядя на всю эту реальную окружающую красоту изменившегося мира, он осознавал на каком-то глубинном уровне, что безумен как раз людской мир со всей его эмоциональной грязью и потребностями животного.
   Добравшись до дома, Ребров тихонько вошёл в квартиру, чтобы не разбудить близких. Он даже не стал включать свет, поскольку прекрасно видел в темноте. По сути и не было темноты как таковой. Мир переливался разнообразной световой гаммой. Каждый шаг майора и прикосновение к чему-либо порождало новый всплеск волновых колебаний и их взаимодействие.
   Ребров постелил себе на диване и улёгся. Вернее сказать, погрузился как начинка в слоёный пирог в такую же необычную среду атомов и молекул, движущихся по разным траекториям. Он ощутил блаженное состояние расслабления и попытался закрыть глаза. Однако, даже прикрыв веки, по-прежнему видел всё ту же объёмную картинку помещения со всем его жизненным движением «недвижимого имущества». Ребров усмехнулся про себя: «Как же теперь спать-то?» Не представляя как быть, он стал рассматривать эту чудную самостоятельную жизнь его квартиры. Потом в голове сами собой стали прокручиваться в обратном порядке все события прошедшей ночи. И когда мысль дошла до потрясающего проницательного взгляда светлого лика, перед глазами Реброва вспыхнула яркая ослепительная вспышка и он провалился в глубокий сон.
 
   Майор проснулся, когда на улице был уже полдень. Зрение стало обычным, как и прежде. Однако Ребров чувствовал себя совершенно другим человеком, точно внутри него произошёл глобальный позитивный переворот. Тело, как ни странно, вообще не болело. Наоборот, оно было полно сил, словно к нему вернулась вторая молодость. Весь организм стал лёгким и подтянутым.
   Дома никого не было. Дочь ушла в институт, жена, очевидно, на рынок. Ребров, насвистывая весёлую мелодию, сделал зарядку, чего давно уже не делал. Потягал запылившиеся гантели. И в бодром настроении отправился в душ. Помывшись, он привычным движением выдавил из тюбика крем для бритья и стал наносить его помазком на двухдневную щетину, не переставая напевать себе под нос. И тут, взглянув на себя в зеркало, Ребров замер. Его волосы, пятнадцать лет назад начавшие седеть, превратились в тёмно-коричневые. Мелкая сетка морщин на лице пропала. Исчезли мешки под глазами и желтизна кожи. Лицо каким-то непонятным образом восстановило свой естественный здоровый цвет. Но самое главное – глаза. Они стали не только насыщенно-карими, но и отражали такую силу и блеск, какие были не свойственны Реброву даже в молодости. Майор присел на краешек ванны. А затем снова вскочил, вглядываясь в собственное отражение. Он пытался осмыслить: какие метаморфозы произошли с его организмом? Но потом перестал себя мучить подобными «пустяками». Ведь это было всего лишь тело.
   Закончив утренние процедуры, Ребров пошёл на кухню. Заварил себе, как обычно, чай. Сделав глоток, он впервые, как ни странно, почувствовал настоящий аромат и вкус этой насыщенной воды. В нём проснулся здоровый аппетит. Пошарив в почти пустом холодильнике, он вытащил остатки продуктов и, сотворив из них бутерброды, с удовольствием стал их есть. Впервые за многие годы Ребров с наслаждением позавтракал. Напевая всё ту же весёлую мелодию, он оделся и отправился в РОВД отписываться за свой «несанкционированный героизм».
   Ступая привычной дорогой, которой ходил уже столько лет, Ребров всё больше убеждался в том, что вокруг него, оказывается, существует потрясающий мир, и он сам – частица этого природного чуда. Ребров шёл и не чувствовал веса собственного тела. Краски стали намного ярче, насыщеннее, точно с глаз спала некая мутная пелена. Он видел подлинную живую окружающую красоту. Слышал, как в действительности поют птицы. Даже в чириканье воробьёв уловил некий незатейливый спор. Он стал понимать этот мир на каком-то невербальном уровне.
   Ребров подошёл к остановке. Дожидаясь автобуса, он впервые за многие годы обратил внимание на кору дерева, находящегося неподалёку. Тонкие изящные изгибы чередовались с толстыми выпуклыми частями, завораживающе играя светотенью каждой прожилки. А всё вместе выглядело великолепным загадочным рисунком, похожим на таинственный лабиринт, прочерченный невидимой рукой от корней до самой верхушки. Целая жизнь внутри, целая судьба снаружи… Сколько всяких событий произошло возле этого дерева и благодаря ему у других существ…
   Майор подумал: «Да, каждому определено своё место в этой жизни. И каждый в этой жизни – многократно судьбоносный элемент… Странно… Поразительно… Почему же эти тайны бытия открылись именно мне?» Этот вопрос не выходил у него из головы.
   В это время подъехал автобус, и перед ним распахнулись двери. «Докажи» – услышал Ребров позади себя неестественно громкий, задорный девичий голос. Майор оглянулся, почему-то подумав, что это адресовано именно ему. Но, увидев обнимающуюся молодую пару, которая, не обращая ни на кого внимания, наслаждалась своим счастьем, слегка смутился и вошёл в автобус.
   Ребров с трудом протиснулся внутрь, чтобы не заслонять другим проход к выходу, и встал возле сидящих старушек, мирно болтающих друг с другом. В голове эхом повторялось слово незнакомой девушки. И тут одна из старушек с такой же необычной интонацией, как показалось Реброву, произнесла между разговором фразу: «Богу, что…» Майора несколько удивили эти совпадающие звуковые частоты. Слова запали в душу. Сколько он потом ни прислушивался к их разговору, больше ничего подобного так и не услышал.
   Ребров озадаченно вышел на своей остановке. В голове сами собой складывались слова, произнесённые разными людьми: «Докажи Богу, что…» Проходя мимо театра, майор привычно скользнул глазами по афишам и тут же вновь возвратился к ним. Среди всей галиматьи слов необычно была написана фраза «ты Человек». Ребров для эксперимента отвернулся. Потом снова взглянул на пестрящую рубрику афиши. И снова его взгляд сразу безошибочно попал на эти слова, точно сейчас это была для Реброва самая важная информация. Он встряхнул головой, слегка опешив от своих открытий, и продолжил свой путь.
   До РОВД оставалось совсем немного, буквально двести метров. Дорога пролегала через парк. Ребров шёл не спеша, прогулочным шагом, раздумывая над необычно составленной фразой. «Докажи Богу, что ты Человек… Докажи Богу, что ты Человек», – прокручивалось в его голове. Неожиданно где-то совсем рядом звонкий детский голосок громко произнёс: «…и Бог поверит в тебя». Майор вздрогнул и от удивления даже обернулся.
   – Правильно, бабуль? – счастливо улыбаясь, лепетал пятилетний малыш, теребя за руку свою пожилую бабушку, сидящую на лавочке.
   – Правильно, правильно, мой хороший, – ответила умилённая старушка и поцеловала внука в лоб.
   Эта сцена и главное эти слова просто потрясли Реброва до глубины души. В голове моментально сложилось готовое предложение: «Докажи Богу, что ты Человек, и Бог поверит в тебя». Нечто Сущее общалось с ним, как
   вполне реальное живое существо. Оно давало в знаках ответ на волнующий его вопрос. Неожиданно Реброва осенило. Это же было всегда! Это Сущее не появилось из ниоткуда и никуда не исчезало, оно постоянно присутствовало рядом с ним в течение всей его жизни. Только он, словно слепец, не замечал такой поддержки, этих знаков, которыми щедро осыпала его Судьба. Как же всё просто, мудро и ясно… «Докажи Богу, что ты Человек, и Бог поверит в тебя…»

   Рисунок Анастасии Новых
   «Докажи Богу, что ты Человек и Бог поверит в тебя»
 
   Ребров зашёл в райотдел и удивился сам себе, своим новым открытиям и наблюдениям. Люди, говоря о его вчерашних действиях, словно примеряли это «покрывало» на себя. Одни смотрели на всё сквозь пелену зависти. Другие гордились за себя, что работают с человеком, который всегда придёт на помощь. Третьи радовались за показатели и за ту награду, которая их ожидает за такого подчинённого. Четвёртые тайно посмеивались, считая его «простофилей» и «дурачком», добровольно «подставившим свою задницу под пули ради семьи какого-то торгаша». И лишь единицы, его настоящие друзья, искренне были просто рады, что всё обошлось и их друг остался жив и невредим. Ребров точно чувствовал людей изнутри. Каким-то непонятным образом он ощущал, что на самом деле они думают. Оказывается, из ста процентов всех высказанных поздравительных слов лишь десять соответствовали искренним чистым помыслам. Остальные девяносто процентов – точно от лукавого. Эх, люди, люди… Однако Реброва это обстоятельство, вместо того чтобы разозлить, изрядно рассмешило. Ведь каждый из сотрудников наивно полагал, что он один такой тайнодум своего «великого величества Мнения». Но в этом-то Ребров и узрел глобальный обман, поскольку вокруг находились такие же штампованные клоны легиона Эго, и мало кто из них был действительно по-настоящему индивидуален в блеске истины своего душевного мира.
   Ребров взглянул на жизнь будто под другим углом зрения. Проходя мимо «обезьянника», он подумал: а чем отличались по внутренней сути сотрудники от задержанных? Ничем, такие же люди. Раньше задержанные являлись для Реброва потенциальными преступниками, грязью людского общества. Сейчас он впервые смотрел на них человеческими глазами. Это были те же люди, со своей душой, внутренним миром, своими хорошими и плохими мыслями, недостатками, слабостями. И внешнее отличие было всего лишь в том, что однажды они поддались на провокацию своего Негатива, не замедлившего поглотить их порождёнными обстоятельствами. Но от этого ведь никто по большому счёту не застрахован, в том числе и сотрудники, поскольку данная проблема является поприщем внутреннего глобального сражения между силами добра и зла в каждом человеке.
   Удивительно, но люди с крайне злобным складом ума в этот день как-то сторонились Реброва, как будто боялись выбелиться чем-то светлым и добрым и пошатнуть свою избранную некогда позицию. Но таких внутренних злыдней выявилось в стенах РОВД немного, впрочем как и искренне добрых. В основном люди показались Реброву стоящими на пограничной полосе между добром и злом. Куда их прельстит мысль, туда и клонило, словно пьяных штормило то в одну крайность, то в другую. Но они упорно карабкались на нейтральную полосу, будто боялись потерять из виду этот важный для них жизненный ориентир. Но люди не видели одного – объёмной картины, всего того, что сразу бросилось в глаза Реброву. Ползали-то они по кругу.
   Майор засел в дежурке писать рапорт, но его постоянно отвлекали поздравлениями, так что отписывался он практически до вечера. То один заглянет поговорить по душам, то другой… Люди словно не могли с ним наговориться. Они рассказывали разные жизненные случаи, анекдоты, всякие пустяки, лишь бы растянуть время и задержаться возле Реброва подольше. К вечеру, когда ушло начальство, в дежурке вообще собралась большая гогочущая компания. И если раньше сотрудники бежали после работы поскорее домой, то сегодня никто и не думал расходиться. Все смеялись, шутили, подбадривали майора, «благословляя» на новые подвиги. Люди заражали друг друга весёлым смехом, отдыхая душой. Но, пожалуй, самым невероятным было то, что никто в этот вечер не только не пил, но даже и не вспомнил о водке. Как говорится, когда поёт душа, тело всецело наслаждается.
   Домой Ребров пришёл далеко за полночь. Даже ложась спать, он никак не мог отойти от своих впечатлений насыщенного дня. Мир менялся вокруг него с поразительной быстротой. И он менялся вместе с ним, хотя и не успевал всё осмыслить до конца и объяснить привычной логикой. Теперь он просто доверял своей интуиции. Ребров был уверен – она знала о мире практически всё. Сегодня, когда он писал рапорт, интуиция подсказала ему, что это будут последние его отчётные бумаги в РОВД, хотя логика утверждала скорее обратное. «Ну что ж, – подумал он про себя, – поживём – увидим».
 
   На следующий день Ребров должен был идти к своему другу-врачу на очередной осмотр.
   Он чувствовал себя вполне здоровым. Но остатки старого сознания требовали доказательств, каких-то подтверждений того, что его тело действительно в полном порядке.
   Увидев посвежевшего, резко изменившегося майора, друг несказанно удивился. Он осмотрел его, пропальпировал печень, измерил давление… И в растерянности пожал плечами. Не веря собственным глазам, врач направил Реброва на повторные анализы. Попросил сделать УЗИ и часика два погулять.
   Все эти два часа майор волновался, как студент на экзамене. Вернее, волновалось внешнее, какое-то поверхностное «я», с которым было связано его старое привычное мышление. Но новое большое «Я», набиравшее внутри него невероятную силу, от которой и исходила эта самая интуиция, оставалось спокойным. Поэтому и Ребров, размышляя, то ходил взад и вперёд, со страхом ломая голову над неопределённым будущим, то проникался таким спокойствием, перед которым любые страхи таяли, как снег под тёплыми лучами яркого солнца.
   Еле дождавшись назначенного срока, майор поспешил в поликлинику. Подойдя к двери врача, он в нерешительности остановился. Перед глазами всплыла серая дверь того частного дома, за которой недавно ночью его ждала пугающая неизвестность. Но это видение длилось буквально секунду. Ребров на удивление легко справился со своим временным испугом. Что-то хорошее вновь охватило майора изнутри. И именно оно давало возможность увидеть мир в светлых тонах, настраивая сознание на исключительно положительную волну. Ребров уверенно открыл дверь и шагнул навстречу своей судьбе.
   Его друг выглядел несколько озадаченным.
   – Заходи… Только что принесли твои результаты. Присаживайся…
   Некоторое время врач рассматривал бумаги, сверяясь с прошлыми записями. Ребров сидел молча. Следуя наработанной годами привычке опера, он исподтишка наблюдал за мимикой доктора. Тот тёр лоб, поправлял очки, удивлённо взмахивал бровями, с интересом что-то сравнивал. Пациент понял ещё до разговора, что самое страшное для него уже позади.
   – Слушай, ничего не пойму… Вроде всё нормально, всё в норме… Здоров ты, паря, как бык. Ну-ка, колись, чем там лечился?
   – Да ничем, – пожал плечами Ребров и добавил: – Так, к знахарке одной съездил…