О`Доннел Питер. Спасение Принцессы

Содержание

Питер О'Доннел
Спасение Принцессы

 

   В тот вечер работы на «Мельнице» было хоть отбавляй. По крайней мере так мне показалось. Но Дорис сказала, что ничего особенного, а ей, конечно, лучше знать. Я хоть и хозяин, но бываю на «Мельнице» довольно редко.
   У Чарли в тот вечер был отгул, вот я и решил немного пособить Дорис. Часов в десять появилась леди Джанет. На ней был светло-зеленый брючный костюм. Зеленое здорово сочеталось с ее коротко подстриженными каштановыми волосами. Она села на свое обычное место в конце стойки, я поставил два стакана и открыл бутылку кларета.
   В тот вечер у меня было свидание с ней, то бишь с леди Джанет Гиллам. Она шотландка, дочка графа, и в ее жилах течет древняя благородная кровь. Мы с ней крутим амуры, когда я бываю в этих краях. То, что она выбрала меня, само по себе большая загадка. Она как-никак аристократка, а я неотесанный кокни. Но мы отлично ладим. Ей тридцать лет, она очень даже ничего собой, у нее хорошая фигура и никаких признаков жира, потому как вкалывает она будь здоров.
   По словам людей сведущих, в том числе и по ее собственным словам, она произвела настоящий фурор, когда впервые появилась в большом свете. Разъезжала на гоночных автомобилях, летала на папиных самолетах, закатывала лихие вечеринки. А потом вышла замуж за типа по фамилии Гиллам, которому взбрела в башку бредовая идея сделаться богатым фермером. Ну, деньги-то у него поначалу водились, но через два года фермерства он остался на бобах, начал пить горькую, а потом и разбил свою машину к чертовой бабушке неподалеку от «Мельницы». Правда, тогда она мне еще не принадлежала. Джанет угораздило ехать вместе с ним. Гиллам отправился прямехонько на небеса, а Джанет — в больницу, где ей оттяпали ногу до колена, потому-то теперь она и ходит всегда в брюках.
   Тут-то и началось самое интересное. Когда она вышла из больницы на протезе, то не приковыляла к папочке-графу за деньгами или какой другой помощью. Нет, она стиснула зубы и принялась вкалывать на ферме, и в конце концов та стала приносить ей доход. Нет, мне нравятся такие женщины…
   Она, правда, напрочь забыла о мужчинах. Даже когда пару лет назад она тут появилась, мы с год, наверное, только вежливо здоровались. Потом-то она мне призналась, что просто списала себя как женщину в расход. Думала, что одноногую девицу потащит в постель или извращенец, или тот, кого волнуют прелести ее банковского счета. Теперь-то Джанет понимает, что ваш покорный слуга ни то и ни другое, но много воды утекло, пока до нее это дошло, признаюсь, те девяносто процентов, что остались от нее после автокатастрофы, нравятся мне больше, чем сто процентов от большинства прочих девиц.
   Если честно, то Джанет вызывает у меня восхищение, а потому не так уж и важно, какая у нее там нога — настоящая или искусственная. Только полные идиоты восхищаются лишь теми, кто не угодил в какой-то дурацкий переплет.
   Мы по-настоящему познакомились, когда в наших местах появились рэкетиры и начали выискивать себе легкую добычу. Леди Джанет сразу попалась им на глаза, а когда она уперлась рогом, то они пригрозили, что если она не станет им платить, то ферма снова сделается убыточной.
   Тут-то на арену вышел я. Посетил ее и сказал, что разберусь с этими молодцами. Мы как-никак добрые соседи. Джанет сперва только фыркала, но я чувствовал, что еще немного — и она сломается. Поняв, что я всерьез, минут пять она лила слезы и только потом взяла себя в руки. И тут же начала волноваться, что со мной из-за нее что-то случится. Пришлось втолковывать ей, что я в таких делах не новичок и напугать меня не просто.
   Ну, больших проблем у меня не возникло. Я навестил их главаря, который в тех бандах, что я успел повидать, не попал бы и в первую пятерку. Но я не сразу применил силу. Как-никак я не зря поработал под началом у Принцессы и научился всяким фокусам. Я просто велел ему отстать от Джанет во избежание…
   Ну, он, конечно, послал свою братву проучить меня. Заявилось трое, и после обмена любезностями этих бравых ребят увезли в больницу. Затем я снова заявился к их боссу, оглушил его и доставил на ферму в багажнике моей машины. Главарь был жирный, как боров, и я заставил его маленько порастрясти пузо — он у меня лопатил навоз с утра до вечера. И так целый месяц. А спал на соломе в сторожке, под замком.
   Он чуть было не отдал Богу душу. Но, во всяком случае, кое-каким манерам обучился, потому как через неделю после того, как я отпустил его на все четыре, зарядили дожди, и он прислал Джанет письмо, где просил извинения за беспокойство, но считал своим долгом напомнить, что дренажная труба в южной части долины легко засоряется.
   Так или иначе весь этот месяц я прожил на ферме, потому как приходилось присматривать за работничком. Сначала я поселился в одном из коттеджей, но к концу недели переехал в главный дом: оказалось, что мы с леди Джанет отлично ладим. Мы не связывали друг друга какими-то узами или путами. Это ни к чему. Когда-нибудь она перестанет так волноваться из-за своей ноги и встретит какого-нибудь симпатичного человека, за которого и выйдет замуж. Мне, конечно, сильно будет ее не хватать, а потому дай Бог, чтобы это случилось не завтра.
   Но в тот вечер, о котором идет речь, я впервые увидел ее после приезда из Штатов, где провел некоторое время. Мы созвонились и условились встретиться в пивной, а потом, по ее закрытии, отправиться в город посмотреть фильм, а затем уже закатиться в ночной клуб. Я-то к этим клубам равнодушен, но для Джанет это развлечение.
   Мы немного поболтали насчет ее фермы и того, что я видел в Штатах. Минут за десять до закрытия ко мне подходит Дорис и говорит, что джентльмен, который сидит в углу бара, хочет со мной поговорить. Я извинился перед Джанет и пошел.
   Ему было лет тридцать восемь. Хороший костюм. Пальто не было. Серые глаза. Светлые, чуть редеющие волосы. У него была еще такая забавная манера улыбаться, опустив уголки губ. У меня вдруг по спине пробежал холодок. Я понял, что этот субъект может быть опасным. Я широко улыбнулся ему и спросил:
   — Чем могу быть полезен?
   — Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз, мистер Гарвин, — ответил он. — Меня зовут Фитч.
   Говорил он с легким ирландским акцентом — и еще с такими интонациями, которые появляются у того, кто какое-то время жил в Америке. Я решил запомнить этот акцент — вдруг когда-нибудь пригодится. Я могу изобразить много разных вариантов английского — от стандарта Би-би-си до выговора уроженцев Нэшвилла, штат Теннеси. Порой это очень помогает в деле, но обычно я говорю на кокни. Потому как это мой родной выговор. С младых, как говорят, ногтей.
   — Тогда прошу в гостиную, — говорю я Фитчу.
   Я попросил Дорис закрыть пивную, а мы с Фитчем уединились в задней части бара. Когда я купил «Мельницу», то оборудовал в ней очень миленькую квартирку. Внизу кухня, офис, гостиная, а наверху две спальни с ванными и туалетными комнатами. Вторая спальня нужна, потому как иногда у меня гостит Принцесса.
   Я не стал задавать Фитчу вопрос, в чем дело, потому как с первого взгляда понял, что он не торгует открывалками или страховыми полисами. И я не ошибся. Не успел я закрыть дверь гостиной, как он наставил на меня «магнум» калибра 0, 44.
   Я остался стоять, как стоял, только заметил:
   — Носить такие игрушки опасно для здоровья.
   — Давайте присядем, — отозвался тот как ни в чем не бывало. — А пушку я показал так, на всякий пожарный, чтобы вы не нервничали, когда я объясню вам что к чему, Гарвин.
   Я выбрал стул с прямой спинкой, потому как из него выбираться куда проще, чем из кресла. Фитч сделал то же самое. Он держался уверенно, но не самоуверенно. И не чувствовал себя королем только оттого, что у него в руке была пушка. Короче, это был профессионал, а пушка была его обычным рабочим инструментом. Я сразу решил, что он опасен, но теперь накинул ему еще пару очков.
   Опасный опасному рознь. Бывают опасные слизняки, и бывают опасные бойцы. Фитч был из последних. Отними у него пушку, он не поднимет лапки кверху. Переломай ему руки, он вцепится в тебя зубами. Такие попадаются не часто, и мне выпала честь лицезреть как раз такого молодца.
   — Я работаю на Роделя, — сказал боец негромко, чуть шепелявя. — Он послал меня за вами.
   На это я только рассмеялся и сказал:
   — Серьезно? Говоришь, Родель послал? Ну, значит, ты, парень, первый, кто нашел дорогу назад из ада.
   — Родель не умер, — возразил Фитч. — Во всяком случае, половина туловища у него действует. Хотя, говорят, грохнулся он тогда сильно.
   Тут я призадумался. Фитчу, в общем-то, не было резона врать. А если он говорит правду и Родель жив, то мне не было резона радоваться. Я много повидал разных мерзавцев, но Родель среди них занимал почетное место: торговал живым товаром, продавал девиц в Южную Америку, в Саудовскую Аравию и вообще куда угодно, лишь бы хорошо платили.
   Не думайте, что это все кануло в прошлое вместе с немым кино. Ремесло процветает вовсю. И прежде чем сделать из девушки проститутку для борделя, мастера-укротители проделывают с ними такое, отчего Калигула бы сблевал.
   За три года до того, как мы с Модести завязали, у нас вышел конфликт с Роделем. Он заграбастал девицу, которая работала на Сеть курьером — возила контрабандой бриллианты. Принцесса ненавидела Роделя и только и выжидала удобного случая, чтобы с ним поквитаться. Девочку мы вернули, и Модести решила, что настало время успокоить Роделя. Можете называть это убийством. А можете — основательной обработкой.
   Я слышал, что некоторые называли Модести Блейз хладнокровной убийцей. Она руководила, может, и не самой хитроумной организацией за всю историю преступности, но уж, без сомнения, самой разборчивой в средствах. Порой мне казалось, что мы тратим куда больше времени на борьбу с грязными шайками, чем на получение прибыли. Помню, мы как-то отказались от крайне выгодного дельца лишь потому, что никак нельзя было провернуть его, не повредив здоровью парочке легавых. Конечно, Принцессе случалось отправлять на тот свет людей, но чаще всего это были такие сволочи, от гибели которых становилось легче дышать всем без исключения. Родель был из их числа.
   Наши пути-дорожки скрестились за три года до того, как Принцесса отошла от дел. Мы отправились в Стамбул, чтобы угомонить его, — я и Принцесса. В таких случаях она не любила посылать других. Родель оказался малый не промах, и все кончилось небольшим сражением в помещении склада. Мы с одной стороны, и Родель с полудюжиной своих парней — с другой. Я лично всадил нож в Роделя с тридцати шагов, когда он вовсю стрелял по нам из пистолета. Он покатился по лестнице и с высоты пятьдесят футов грохнулся на бетонный пол. Мы решили, что его песенка спета, и благополучно убыли в Танжер.
   Шайка Роделя разбежалась, и на этом была поставлена точка. Но теперь вот напротив меня сидел Фитч и уверял, что Родель жив. Причем он знал о том самом падении. Он сидел и выжидательно смотрел на меня. Глаза у него были серые, и взгляд какой-то поверхностный, без глубины.
   — Да, грохнулся он тогда здорово, — сказал я. — Если он мертв только наполовину, ему сильно повезло.
   — У него теперь вся нижняя половина парализована, — уточнил Фитч. — Потому-то он так и жаждет повидаться с тобой, приятель. — Фитч снова криво улыбнулся. — Он все эти годы ни о чем другом и не думал.
   — Мог бы вспомнить и о тех поставках живого мяса, которыми он так увлекался, — буркнул я. — Ну ладно, где он?
   — Всему свое время, — покачал головой Фитч. — А то, если ты узнаешь об этом сейчас, приятель, у меня возникнут лишние проблемы.
   — Думаешь, я побегу за тобой, как собачка, только потому, что ты не поделился со мной секретом? — осведомился я.
   — Нет, — снова улыбнулся он. — Побежишь ты, потому что Родель поймал Модести Блейз.
   Мне показалось, что кто-то заехал мне ногой под дых. Но я улыбнулся.
   — Прямо так взял и поймал?
   — Это проще, когда тебя не ожидают. Мы и тебя могли бы захватить так же. Но Родель хочет, чтобы ты знал все еще до того, как явишься.
   Да, это было похоже на Роделя. Он никогда не всаживал в человека нож без того, чтобы не повернуть его в теле жертвы разок-другой.
   Фитч потянулся за телефоном. Набрал номер, причем не лондонский, потому как там были лишние цифры, и посмотрел на часы.
   — Они давно ждут моего звонка. — Потом через несколько секунд сказал уже в трубку: — Дайте Блейз. — Потом пихнул трубку по столу ко мне, я услышал, как Принцесса сказала: «Вилли?» Да, это был ее голос, без обмана.
   — Где? — задал я единственный интересовавший меня вопрос.
   — Не знаю, но не слушай их… — тут ее голос оборвался, и я услышал мужчину, который говорил с акцентом.
   Я сразу узнал Роделя. Давно я не слышал, чтобы человек говорил с такой ненавистью. Он медленно произнес:
   — Плохой совет. Фитч объяснит, что произойдет, если ты не явишься ко мне. — И на этом разговор окончился.
   Я положил трубку, и Фитч сказал:
   — Он ждет нас в установленное время. Если мы не появимся, Родель отдаст ее своим спецам. — Убедившись, что я усвоил смысл его слов, Фитч встал и спрятал пистолет в кобуру.
   Они все верно рассчитали, сволочи. Тот, кто знает нас с Принцессой, смело выложил бы миллион фунтов против одного, что я явлюсь — даже без сопровождения.
   — Я возьму пиджак, — сказал я, вставая. Я чувствовал себя прескверно да и, похоже, выглядел тоже так себе. Но я и не собирался скрывать этого — пусть Фитч маленько расслабится. Пиджак висел на спинке еще одного стула. Я снял его и резко бросил в лицо Фитчу. Я ударил его в солнечное сплетение, потом огрел ребром ладони по голове, за ухом и подхватил его, когда он стал падать, лишившись чувств. Я перебросил его через плечо и вышел через заднюю дверь.
   На улице было тихо и темно. От пивной к моему спортзалу вела тропинка, мощенная кирпичом. «Спортзал» представлял собой длинное низкое здание без окон, а вернее, с фальшивыми окнами и с тяжелой двойной дверью. Внутри тир для стрельбы из лука, тир для стрельбы из огнестрельного оружия, борцовский ковер, гимнастические снаряды, две душевые. Стены там звуконепроницаемые. В дальнем конце оборудована мастерская, где я тружусь над разными электронными и прочими игрушками.
   Я внес Фитча внутрь и запер внешнюю дверь, связал ему руки и отобрал пушку. Надо было выбить из него местонахождение Принцессы, причем как можно скорее. Если бы у меня было время, я бы угостил мерзавца скополамином, но у меня не было ни времени, ни скополамина.
   Вообще выбивать признания — не совсем по моей части. Да и Фитч был крепким орешком. Впрочем, если вспомнить слова Фитча насчет того, что Модести Блейз займутся спецы Роделя, можно было взяться за моего незваного гостя без особых угрызений. Но это все равно мало утешало. Я знаю, что такое допрос с пристрастием: меня самого однажды обрабатывали раскаленным железом. Можно терпеть боль, пока не потеряешь сознание. Фитч был явно из тех, кто будет держаться, пока не отключится. Или же он заговорит, но наврет с три короба, а времени на то, чтобы проверять его выдумки, нет. Нужно было укротить его боевой дух так, чтобы он заговорил, и правдиво.
   Я взял моток веревки, поднялся по гимнастическому канату и перебросил веревку через шкив на балке, которая шла через все помещение. Затем я съехал вниз, сделал на другом конце веревки петлю и надел ее на шею Фитчу, принес из мастерской стул и поставил его под шкивом.
   Фитч начал приходить в сознание. Я потянул за веревку. Он кое-как поднялся, и когда я убедился, что он может стоять и не падать, то снова натянул веревку. Поскольку стул стоял возле Фитча, тому ничего не оставалось делать, как взобраться на него. Он стоял, покачиваясь из стороны в сторону, а глаза у него чуть не вылезли из орбит, потому как Фитч понимал, что с ним случится, если он потеряет равновесие. Я же привязал свободный конец веревки за перекладину у стены и встал перед Фитчем, напустив на себя самый свирепый вид.
   — Ты болван и кретин, — процедил я сквозь зубы, — неужели и вправду подумал, что я настолько глуп, что дам отвезти себя на поводке к Роделю? Думаешь, я так и поверил, что от моего появления Модести Блейз станет легче? Я отыщу Роделя. Через двадцать минут я свяжусь с людьми в Лондоне, Ливерпуле, Глазго, Кардиффе. Он играет не на своем поле, и его живо найдут. Может, я не успею помочь Модести, но зато успею прикончить мерзавца. Ну, а ты, Фитч, до тех пор останешься здесь, покачайся маленько на веревке…
   Я чуть наклонил стул, и Фитч соскользнул с него. Потом я поставил стул чуть в стороне и направился к внутренней двери. Между двумя дверьми расстояние в четыре фута, и потому я мог притаиться и проследить в щелочку за Фитчем. От падения со стула он не сломал себе шею, да и петля была такой, что если на ней повиснешь, то задохнешься не сразу. Фитч чуть свесил голову, мышцы шеи напряглись до предела. Он качался, пытаясь дотянуться ногой до стула, который я умышленно оставил неподалеку. Я решил, что это у него получится, и потому закрыл вторую дверь и помчался по тропинке к автостоянке.
   Дорис уже закрыла пивную, и на стоянке находился лишь «ягуар». Машина была заперта, но это задержало меня на десять секунд. На заднем сиденье валялись наручники на короткой цепочке. Они предназначались для меня в конце пути.
   Я быстро вернулся в «спортзал», открыл внешнюю дверь, затем распахнул внутреннюю и пробежал мимо Фитча в мастерскую. Но в последний момент я вдруг резко затормозил и обернулся, глядя на него с большим удивлением. Он стоял на стуле на цыпочках, чуть наклонившись, и дышал с таким скрежетом, словно кто-то пилил фанеру. Лицо его распухло и стало багрово-синим. В его взгляде появилась странная глубина, и эти два колодца были заполнены ужасом.
   — Шалишь, Фитч, — сказал я и снова столкнул его со стула. Он прохрипел было: «Послушай», но веревка захлестнула ему горло, и он закачался, судорожно работая ртом, словно продолжал говорить. Я двинулся от него со стулом в руках, затем остановился, словно у меня возникли сомнения. «Ладно, — процедил я так, как будто меня распирала ненависть, — если хочешь помедленней, так хрен с тобой». И я снова поставил стул неподалеку от него.
   В мастерской я стал собирать вещички: положил в сумку пару-тройку ножей, кольт тридцать второго калибра, потому как это оружие очень уважает Принцесса, разные медицинские принадлежности, а также кое-что еще полезное в таких делах. Когда я вышел в зал, Фитч опять взобрался на стул, но весь дрожал и шатался, пытаясь сохранить равновесие. Я прошел мимо и буркнул:
   — Желаю приятно провести время.
   Он заговорил хрипло, словно человек, у которого хронический бронхит:
   — Гарвин… обожди… Она в замке Гленкрофт… — Он продолжал шевелить губами, но у него кончился воздух в легких. Я медленно подошел к нему, взялся рукой за спинку стула и сказал:
   — Хитрая сволочь.
   Он с шумом вдохнул воздух. Лицо его было в пятнах. Если можно завопить шепотом, то именно это он и сделал:
   — Святая правда… Замок Гленкрофт… Инвернесс.
   Я понимал, что он не врет. Он даже не пытался поторговаться, потому как понимал, что на это у него не будет времени. Он просто выложил все, что знал, и теперь смотрел на меня дикими глазами, надеясь на чудо. Я сказал недоверчиво:
   — Ты должен был, значит, отвезти меня в Инвернесс?
   Он кивнул, потом кое-как выдавил из себя:
   — Ехать всю ночь. Завтра к полудню… срок.
   Ну что ж… Я провел в уме подсчеты. По времени и расстоянию все совпадало. Ну, а Фитчу сейчас было трудно состряпать какую-нибудь убедительную небылицу. Я подошел к стене, отвязал веревку. Фитч свалился со стула и лежал на полу, тяжело дыша. Я открыл свою сумку, вынул шприц. Он не пытался сопротивляться. Я вколол ему дозу. Три грана фенобарбитонала. Это означает долгий крепкий сон.
   Обращение не из деликатных, но он проснется с головой на плечах и уже за это скажет мне спасибо.
   Затем я вернулся в мастерскую и оттуда позвонил Венгу, который вел хозяйство в доме Модести Блейз. Он сказал, что хозяйка в своем загородном коттедже в Уилтшире. Я сообщил ему свои новости. Он маленько одурел. Я коротко изложил ему суть и велел, не теряя времени даром, мчаться ко мне и заняться Фитчем.
   На Венга можно положиться. У него хватит ума отыскать ключи Принцессы от спортзала, он свяжет Фитча так, что будет виднеться только нос, и станет караулить его с пистолетом наготове целую неделю, если того потребуют обстоятельства.
   Я положил трубку, взял сумку и отправился в бар. Леди Джанет сидела в гостиной и смотрела журнал. Сначала она осведомилась своим мягким мурлыкающим голосом:
   — Ну, что случилось с твоим приятелем? — Потом взглянула на меня и вскочила так, что и не скажешь, что у нее протез:
   — Вилли, что стряслось с тобой?
   Я стал складывать в сумку карты и путеводители по Шотландии, успев только буркнуть:
   — Извини, Джен. Свидание откладывается. У меня неприятности.
   Я отыскал в путеводителе замок Гленкрофт. На него было отведено три строчки, и он описывался как укрепленный дом. Что ж, судя по всему, он не отличался размерами, просто старинный особняк с зубчатыми стенами.
   — Ее высочество? — осведомилась Джанет. Так она величает Модести. Поначалу в этом обращении хватало ехидства, но потом они познакомились — когда Принцесса гостила у меня, — и все стало на свои места. Джанет по-прежнему называла ее за глаза «ее высочество», но уже в шутку, без подначки.
   — Ее поймали, Джен, — сказал я. — Старые счеты. Ничего хорошего. Это люди, какие могут присниться только в кошмарном сне. Они увезли ее в замок Гленкрофт и завтра в полдень начнут резать ее на куски.
   У Джанет, понятно, возникли разные вопросы, но она не стала ничего спрашивать. Я подошел к телефону, а она, положив руку на плечо, сказала:
   — Но Принцесса ведь умеет за себя постоять.
   Так-то оно так, если бы только знать наперед, что случится. Я это и сказал Джанет, пока искал телефон Дейва Крейторпа. У него есть самолет «бигл-пап», который стоит неподалеку от «Мельницы». Он уже не раз возил нас с Принцессой в разные места, и я молил Бога, чтобы Дейв был дома и согласился лететь или по крайней мере одолжил мне самолет, чтобы я сам слетал в Глазго.
   Пока я ждал ответа, Джанет спросила:
   — Кого ты хочешь найти, Вилли? И зачем?
   Когда я объяснил ей, она разъединила телефон.
   — Господи, у отца есть «бичкрафт барон» в Хитроу. Он прилетел на нем во вторник и пока что находится в Лондоне. Я сама доставлю тебя в Глазго.
   Батюшки! Папочка-граф! Я не стал выяснять, позволит ли он ей такое, потому как подозревал, что она не станет утруждать себя просьбой. И в Хитроу никто не посмеет остановить ее, потому как она окинет их взглядом, в котором они сразу увидят десять поколений шотландских графов. К тому же «бичкрафт» развивает скорость до двухсот двадцати пяти миль в час, а «бигл» — в два раза меньше.
   Я обнял и поцеловал ее. Вполне искренне. Она была такая свежая и милая, что поцеловать ее было одно удовольствие. Тут я позвонил уже в Глазго и с ходу дозвонился. Я велел Малышу Джоку Миллеру, чтобы он подготовил мне машину в аэропорту Глазго с двух ночи. Он сказал «Угу», и я положил трубку. Джок получал пенсию от Принцессы, потому как, работая на нее, нарвался на пулю, которая лишила его глаза. Теперь у него был гараж в Глазго. Он говорил редко, но если уж, как сейчас, вы слышали его «Угу», то можно было не волноваться.
   — Однажды, еще девочкой, я была в замке Гленкрофт, — сказала Джен. — Это просто большой особняк к северу от Лох-Шила. А вокруг на многие мили ни души.
   Я сказал ей на это, что теперь там есть телефон и вроде бы в замке кто-то жил. Я говорил и ходил по комнате, открывая ящики, что-то вынимал из сумки, что-то туда укладывал. Джанет смотрела и не задавала лишних вопросов. Она уже кое-что поняла насчет нас с Принцессой, а чего не знала, то, похоже, вычислила.
   — Да, там жила семья, — кивнула она. — Но года три назад они уехали. Не знаю уж, удалось ли им продать Гленкрофт. Но они вполне могли сдать его.
   Я застегнул молнию на сумке и кивнул. Пока Джанет разбиралась с машиной, я сбегал наверх, надел черные брюки и куртку. С внутренней стороны куртки была прилажена сбруя, в которой имелись ножны, куда я и сунул свои ножи. Теперь я немножко поостыл. Не было необходимости гнать во весь опор в Хитроу. Фитч должен был притащить меня к полудню. И только после этого Родель собирался начать работать с Модести. Если не случится ничего непредвиденного, мы приземлимся в Глазго в половине третьего, а в половине пятого я уже буду в Гленкрофте. Стало быть, в моем распоряжении оставалось несколько часов темноты и все утро.
   В Хитроу нам удалось быстро получить разрешение на взлет. Джанет вывела «барона» на заданный курс, включила автопилот и попросила у меня сигарету. Она сообщила мне, что замок Гленкрофт обнесен стеной и выстроен в форме буквы Е с отсутствующей средней перекладинкой. Одно крыло уже много лет назад сделалось непригодным для жилья, и семья обитала в другой половине.
   Во время полета мы почти не разговаривали. Джанет, собственно, не знала, что и сказать, а я провел умственную гимнастику, которая помогает экономить нервную энергию. Только в какой-то момент она вдруг произнесла неуверенно, словно опасаясь, что я отреагирую не так:
   — Вилли, она для тебя так много значит…
   Ну, я не люблю распространяться на эту тему, потому как все равно не в словах дело. Но Джанет, конечно, имела право услышать что-то вразумительное. Это слишком долгая история, и я мог только передать ей самую суть, которая, если честно, мало что проясняла.