Оганесов Николай. Визит после полуночи

   Дверь плавно отодвигается и в купе заглядывает Жохов. Он смотрит на меня потом на жену и исчезает так же бесшумно как появился.
   - Когда пришло время отъезда, - продолжает Татьяна Николаевна. - Эрих решил ехать вместе с нами и взял билет в наш вагон несмотря на мои просьбы не делать этого. Он обещал, что будет осторожен. И не сдержал слова. Дождался удобного момента зашел ко мне. Муж в это время был в соседнем купе с картежниками. Эрих стал умолять о последнем свидании говорил, что нам надо проститься. Я снова не смогла ему отказать, но про себя решила - это свидание должно стать последним. Вскоре пришел Станислав Иванович. Он обнаружил зажигалку - я не заметила, как Эрих оставил ее на столе - устроил сцену, накричал, стал грозиться, что посчитается с каким-то Виталием, которого я вообще не знала. Мне не удалось его успокоить он так и ушел вне себя от ревности, а через несколько минут в купе появился тот самый Виталий. Он о чем-то спрашивал, искал свою зажигалку интересовался где наш сосед, но я была в таком состоянии что ничего толком не поняла и выпроводила его. Почти следом за ним пришел Эрих. Он успокоил меня сказал, что Жохов в ресторане под присмотром надежного человека, а нам лучше всего поговорить на нейтральной территории. Мы ушли в третье купе. Пробыли там долго пока не услышали в коридоре голос мужа. Эрих вышел первым, я за ним.
   Два часа девять минут
   --------------------
   С помощью Татьяны Николаевны и Родиона Романовича я установил еще одно алиби Янкунс не был в восьмом купе в двадцать два часа. Он вместе с Жоховой находился в третьем. И Лисневский и Жохова не очень удивили меня рассказав об этом. Они скорей подтвердили то, что до сих пор было предположением догадкой. Но кто убил Рубина? С какой целью? Вопросы оставались и мне необходимо ответить на них сегодня. Точки над "i" предстоит поставить в оставшиеся часы - завтра в моем распоряжении останутся только фамилии, адреса, номера телефонов.
   Я выхожу в коридор стучу в нужную дверь жду когда ко мне выйдет Янкунс.
   - Спали? - спрашиваю у него.
   - Нет.
   - Как получилось, что вы оставили зажигалку в восьмом купе?
   Эрих как и следовало ожидать молчит и мне приходится сказать, что я знаю о его отношениях с Татьяной Николаевной. Он смотрит на меня без всякого выражения и едва слышно говорит:
   - Я вышел во время игры, чтобы повидаться с ней. Перед этим закурил и автоматически прихватил зажигалку с собой, а у Татьяны забыл ее на столе.
   Я иду в служебное купе и застаю там Сережу.
   - Радиограмма, - докладывает он. - Только что получили.
   Разворачиваю читаю:
   "...ОСМОТРОМ ВЕЩЕЙ РУБИНА ВИТАЛИЯ ФЕДОРОВИЧА
   УСТАНОВЛЕНО ЧЕМОДАН, ИЗЪЯТЫЙ ПРИ ОСМОТРЕ
   МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ ИМЕЕТ ДВОЙНОЕ ДНО ИЗ
   ТАЙНИКА ИЗВЛЕЧЕНЫ ДЕНЬГИ В СУММЕ 24.437
   РУБЛЕЙ КУПЮРЫ РАСКЛЕЙКА И СУММА СОВПАДАЮТ
   С ДАННЫМИ ВЧЕРАШНЕЙ ОРИЕНТИРОВКИ ОБ
   ОГРАБЛЕНИИ УСТАНОВЛЕНО ТАКЖЕ ЧТО КРОВЬ
   НА ВЕЩАХ ИЗ ЧЕМОДАНА И ПОСТЕЛЬНОМ БЕЛЬЕ
   СОВПАДАЕТ С КРОВЬЮ РУБИНА В.Ф.
   ПОКА ВСЕ, ЖЕЛАЮ УДАЧИ. ВОЛОБУЕВ"
   И в конце: "ЗВОНИЛ ПОРЯДОК".
   Маленький листок содержит ценнейшую для меня информацию становится известен мотив убийства. Преступник рылся в вещах покойного в поисках денег. Ориентировка о которой идет речь в радиограмме была скупа и лаконична. Двое суток назад при выезде с последней точки инкассатор Государственного банка был убит, шофер машины тяжело ранен. Грабителей было двое, вооружены огнестрельным оружием. Никаких примет в сообщении местного отдела внутренних дел не приводилось.
   Мы с сержантом выходим в тамбур
   - Ты читал радиограмму? - спрашиваю я.
   Он утвердительно кивает.
   - Ну и какие соображения?
   Он трет свой курносый нос - вид у него бодрый и я немного ему завидую.
   - Уверен, что Рубина убили из-за денег.
   - Гениально. Это тоже из английского романа?
   - Есть хотите? - спрашивает Сережа. - Я у бригадира булочки достал и сыра кусок. Не очень свежий, но есть можно.
   И вдруг меня осеняет! Я вспоминаю - ресторан! Ну конечно же ресторан! Это же так просто...
   Стоп. Никакой спешки. Надо быть предельно внимательным и не совершить ошибки. Сейчас главное - не спугнуть убийцу...
   Мы с сержантом проходим по пустому коридору в конец вагона я открываю тяжелым ключом дверь между вагонами и мы попадаем в просторный салон где в полумраке белые скатерти и стеклянная посуда на пустых столах выглядят непривычно и даже жутковато.
   Стучу в обитую белым пластиком дверь и слышу в ответ возмущенный женский голос. Прошу открыть и называю себя.
   На пороге появляется девушка. Она поправляет волосы и запахивает на груди халат.
   - Скажите, кто обслуживал посетителей вчера между девятью и одиннадцатью часами?
   - Я обслуживала, - отвечает она и пытается шутить. - А что обсчитали, что ли кого?
   Я прошу ее выйти со мной в салон. Мы устраиваемся за ближайшим столиком.
   - Как вас зовут?
   - Лида.
   - Скажите, Лида много было посетителей вчера вечером?
   - Нет человек десять - двенадцать. А что случилось?
   - Постарайтесь вспомнить, обслуживали ли вы двух мужчин один невысокий лысый лет под шестьдесят, он еще много выпил, а второй - в сером костюме и галстуке вишневого цвета.
   - Кажется я знаю о ком вы говорите. Они заказали по отбивной и бутылке пива, потом еще несколько раз заказывали пиво. Один был в сером костюме, а другой маленький все руками размахивал. Сидели до закрытия.
   - А когда вы закрывали?
   - Зал начали освобождать без четверти одиннадцать.
   Я подробно описываю ей Эриха и Лида подтверждает, что видела его, но когда он ушел, не заметила.
   - Может быть, заметили еще одного посетителя полный такой с усами, он пришел около десяти?
   - Он сидел вот за этим столиком. - Лида разглаживает ладонью скатерть на столе за которым мы расположились. - Я ему замечание сделала - в майке пришел и в спортивных брюках у нас так не принято.
   - Майка с волком?
   - Ага, "Ну, погоди!"
   - Так вы его не впустили?
   - Впустила. Посетителей немного, а план делать надо. Я и обслужила.
   - Он никуда не выходил?
   - Кажется нет. Точно сказать не могу, не заметила.
   Два часа двадцать три минуты
   ---------------------------
   Я возвращаюсь в свои вагон подхожу к восьмому купе, осторожно открываю дверь и вхожу стараясь не наступить на очерченный мелом контур.
   Прошла минута и двадцать семь секунд
   По двойному стеклу, оставляя за собой змеящиеся неровные бороздки, ползут капли. Там за окном снова идет дождь.
   Я выхожу и иду по мягкой дорожке в тамбур где меня ждет Сережа.
   - Ну как, товарищ капитан? - спрашивает он почти шепотом. - Есть новости?
   - Навалом - вполголоса отвечаю я. - Слушай сержант внимательно. Отопри девятое купе - да так, чтоб ни одна душа не слышала. Приведи ко мне сюда пассажира из второго купе и проводника. С ними будь особенно осторожен - чтобы ни единого шороха. Сможешь?
   - Конечно.
   - Ну дуй...
   Не знаю, что говорил им мой помощник, но и Гаврилыч и Лисневский возникают передо мной неслышно точно привидения и не произносят ни звука. Я коротко объясняю задачу после чего сержант, а за ним Гаврилыч уходят в девятое купе. Родион Романович задерживается пытается что-то сказать, но я слегка подталкиваю его в спину и посылаю вслед за ними.
   Коридор по-прежнему пуст. Ощущение, что пассажиры давно спят, но я знаю, что это не так. Где-то за одной из этих дверей притаился человек которого я ищу.
   Осторожно прикрываю за собой дверь и сажусь слева ближе к перегородке отделяющей нас от восьмого купе
   Во тьме едва проглядывается грузная фигура Гаврилыча. Лисневский сидит рядом, а сержант - у двери, в позе человека, готового в любую минуту к прыжку.
   Три часа тридцать семь минут
   ---------------------------
   "Конечно же, - думаю я, - он решил, что риск слишком велик и давно спит. А утром, когда состав загонят в тупик, он спокойно..." Я не успеваю закончить свою мысль.
   Какой-то звук доносится сквозь перегородку. Напряженный до предела слух старается уловить еще хотя бы один шорох. Тщетно. Никто из сидящих не подает признаков беспокойства. Неужели показалось?.. Так или иначе, надо принимать решение. Если сейчас блокировать восьмое купе, а там никого не окажется - вся моя затея летит к чертям. Если же преступник там, а мы будем ждать и дальше, то можем его упустить.
   Еще раз взвешиваю все "за" и "против".
   Нет, надо ждать.
   Бесшумно придвигаюсь вплотную к перегородке. Кожей лица ощущаю ее шершавую поверхность, прижимаюсь к ней, выжидаю, затаив дыхание. Мгновение спустя отчетливо слышу, как по стенке ящика под нижней полкой провели рукой. Потом осторожно закрыли крышку...
   Он там! На этот раз никаких сомнений.
   Выпрямляюсь. Достаю из наплечной кобуры пистолет, снимаю его с предохранителя. Вижу, что сержант последовал моему примеру.
   Мы выходим в коридор, Сергей, обойдя меня справа, стремительным рывком отодвигает дверь восьмого купе. В образовавшемся проеме темно.
   - Сопротивление бессмысленно! - слышу я свой собственный голос. - Поднимите руки и выходите!
   Секунды тянутся долго, очень долго. Затем раздается звон разбитого стекла. Вместе с порывом холодного воздуха из купе вылетает короткая, как блеск молнии, вспышка. Потом резкий звук выстрела Одновременно с сержантом бросаюсь вперед, в темноте натыкаюсь на чью-то спину. Толчок от второго выстрела отдается в моем теле. Пуля с визгом рикошетит о металл, вспарывает обшивку.
   Свет заливает купе, и я встречаю яростный взгляд лежащего на полу Кваскова...
   Три часа пятьдесят пять минут
   ----------------------------
   Сержант, успевший надеть на Кваскова наручники, протягивает мне паспорт, бумажник, ключи. Пистолет лежит на откидном столике. Рядом - пустая обойма и четыре желтых тупорылых патрона. Сам Квасков сидит напротив, рассматривая свои порезанные стеклом руки. Его узкое лицо лоснится от пота, опухшие веки почти полностью закрывают глаза, оставив узкие, как амбразуры, щели - как видно, сержант немного перестарался.
   Он молчит, и говорить приходится мне:
   - Вчера в двенадцать часов десять минут вы вместе со своим сообщником Виталием Рубиным сели в пятый вагон скорого пассажирского поезда. Рубин вез с собой деньги, которыми вы два дня тому назад завладели, совершив разбойное нападение на инкассаторскую машину...
   Смотрю на реакцию Кваскова. Он все так же молчит, спрятав лицо в ладони.
   - Я могу только предполагать, но, кажется, вы с Рубиным не поделили деньги, он пытался скрыться с выручкой, чтобы присвоить себе вашу долю.
   - Законную долю, - вставляет Квасков.
   - Весь день вы искали возможность поговорить с сообщником наедине, но он избегает вас. Рубин специально затеял игру в своем купе, он делает все, чтобы окружить себя людьми. Конфликтует с Чаурия, ищет ссоры с Лисневским... Вы терпеливо ждете. Идете в ресторан. Туда же приходят Эрих с Жоховым, а потом и Чаурия. Около десяти вечера Эрих уходит. Следом за ним выходите и вы. Ведете Жохова в туалет, а сами, оставив его там, возвращаетесь в вагон. Заходите к Рубину. Он один. Происходит короткий разговор. Он грубо отказывает вам, не хочет делиться. Вы возмущены поведением сообщника и...
   - Неправда, - снова прерывает Квасков, но по выражению его лица я вижу, что мой рассказ близок к истине. - Я не убивал его. Он вообще не хотел говорить со мной, ударил в лицо... Я удержался на ногах и тоже его толкнул. Он не ожидал толчка, потерял равновесие и ударился головой сначала об откинутую верхнюю полку, а затем об острый угол стола. Когда я нагнулся над ним, все было кончено...
   - Продолжайте, пожалуйста, Квасков.
   - Нечего мне продолжать, - огрызается он.
   - Вы не рассказали, как рылись в вещах убитого.
   - А зачем мертвому деньги? - скривился он.
   - Вы не нашли их. Перебрали все вещи, но время шло, и вы испугались, что вас застанут. Вышли, вымыли руки и вернулись в вагон-ресторан. На все это ушло меньше десяти минут. Жохов был еще в туалете. Вы увели его за столик и просидели там до закрытия. А ночью решили продолжить поиски.
   - Этой глупости никогда себе не прощу...
   Сержант протягивает мне протокол, а я совсем некстати вспоминаю о булочках и куске сыра, которые он раздобыл у бригадира поезда. Не очень свежие, но есть можно...